Текст книги "Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Михаил Черненок

Соавторы: Георгий Северский,Николай Коротеев,Анатолий Ромов,Федор Шахмагонов,Эдуард Ростовцев,Гунар Цирулис,Владимир Туболев,Гасан Сеидбейли,Рашит Халилуллин,Николай Пахомов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 195 страниц)

– Нет! Нет! Прошу вас... – девушка прерывисто дышала. – Зачем он вам?

– Я спрошу его об Исфендияре. Ведь ваш жених, наверное, знает, что вы до него встречались...

– Нет. Прошу... Он ничего не знает.

– Хорошо, Сафия. Скажите фамилию Исфендияра и его адрес.

– Он живет не в городе, а у своей сестры в Ахмедлах. Фамилия его Мардалиев. Все?

Теймур кивнул.

– Идите, Сафия – желаю вам счастья и... Получше разбираться в людях.

Сафия вдруг почувствовала, что не питает вражды к этому властному парню.

– Будьте и вы счастливы.

– Может быть, вы нам еще понадобитесь...

У девушки задрожали губы.

– Нет, пожалуйста, очень вас прошу... Не трогайте меня больше. Мой жених ревнивый, очень ревнивый.

– Ну хорошо, хорошо... – успокоил ее Теймур. – Мы больше не будем вас тревожить.

Сафия бесшумно выскользнула в коридор.

Снова асфальтовое шоссе. Воет мотор, дрожит светящаяся стрелка спидометра. Лучи фар брошены вперед, как спаренные мечи. На взгорье машина замедлила ход, фары выключили.

– Останови здесь. Потом подъедешь ближе. Теймур и Бабаев, освещая себе дорогу карманным фонариком, пошли к невысокому дому, сиротливо стоящему на отшибе. Теймур на минуту остановился, посмотрел в сторону Зыха.

– От пивзавода сюда рукой подать. Машину после аварии бросили и пешком с вещами сюда... Так?

– Это верно, – согласился Бабаев. – Только жалко, что мы ни на чей след, кроме Исфендияра, не напали.

– Почему? А Мухтаров, – бывший шофер угнанной машины?

– Почему ты подозреваешь его?

Теймур тихо засмеялся.

– А ты прикинь. Машину выкатили на руках, чтобы не потревожить соседей, и замок не сломали, а ключом открыли. Как все предусмотрительно! Одного только не предусмотрели.

– Чего?

– Своей предусмотрительностью сами подсказали: "Далеко не ищи, я в доме..."

Бабаев помолчал, вздохнул.

– Правильно говорят – "ум не в летах, а в мозгах!"

– Ну, пойдем, пойдем, – подтолкнул его Теймур, – и фонарь выключи.

Они прошли на ощупь вдоль стены и, найдя калитку, легонько толкнули ее. Заперта. Во дворе залаяла собака. Ей ответили псы сначала из ближних дворов, а потом проснулись и дальние. Сержант Бабаев с легкостью, неожиданной для его возраста, перемахнул через забор и, ударив сапогом пса, отпер калитку. В то же мгновение Теймур был уже во дворе и в свою очередь пнул пса ногой. Тот взвизгнул, отбежал к пристройке. Но в это время на веранду кто-то вышел. Пес снова осмелел и кинулся на пришельцев. Теймур направил луч фонаря на веранду.

– Убери собаку!

Немолодая женщина с изможденным лицом, закрываясь ладонью от яркого света, схватила пса за ошейник.

– Шакал! Шакал! Перестань! – Она посадила его на цепь.

– Что вам надо?

– Кто есть дома? – вопросом на вопрос ответил Теймур.

– Кроме меня, никого... а что?..

– Бабаев запри калитку!

Теймур сделал несколько шагов и остановился напротив женщины.

– Где твой брат?

– Какой брат?

– А сколько их у тебя?

– Один.

– Так вот, где Исфендияр?

– Не знаю. Сегодня праздник, а он парень холостой...

Бабаев уже запер калитку, подошел к ним.

– Здесь холодно, товарищ лейтенант. Давай немножко в доме погреемся.

Женщина поспешно преградила им путь.

– Нечего вам делать в доме!

Бабаев хрипло рассмеялся:

– Однажды у Моллы Насреддина украли папаху. А он взял и прямо на кладбище пошел, мол, где бы вор ни бегал, а этого места не минует.

– Упаси бог! – поплевала вокруг себя женщина.– Зачем мой дом с кладбищем равняешь? Уходите, а то я кричать стану, народ соберу!

– Не плохо бы, – согласился Теймур. – Все равно для обыска нужны свидетели.

Сестра Исфендияра вцепилась обеими руками в перила небольшой лестнички.

– Кто это тебе дал право обыскивать мой дом?

Теймур достал из кармана ордер на обыск, подписанный прокурором, осветил его фонарем.

– Читай!

Женщина покосилась на ордер, поджала губы.

– Неграмотная я.

– Бабаев, позови двух соседей в понятые. Не забудь запереть калитку.

Сержант вышел со двора. Пес на цепи под пристройкой снова залился лаем. Женщина неожиданно обмякла, оперлась на перила. Теймур осветил ее фонарем. Да она же беременная! Стало неловко за свою резкость.

– Где же твой муж? – участливо поинтересовался он.

– А тебе на что?

– Не хочешь – не говори.

Женщина прикусила губу.

– Говори-не говори – какой толк?

Она была очень некрасива и уже в годах. "Интересно, кто польстился на такую?" – подумал Теймур. Женщина словно прочитала его мысли.

– Этот мир сотворен на обмане. Продаем вранье, покупаем брехню...

Она тяжело опустилась на ступеньку.

Внезапно пес зарычал, рванулся с места. Калитка растворилась. Бабаев пропустил вперед высокого старика и парня на костылях, в военной гимнастерке без погон. Женщина, увидев их, прикрыла лицо длинным рукавом. Плечи ее вздрагивали. Вдруг она резко подняла голову.

– Не надо обыск делать. То, что он принес, в диване, – женщина всхлипнула. – Справа, в углу. Кажется, часы ручные...

– А остальное? – спросил Теймур.

– Унесли.

– Куда?

– Не знаю.

– С кем?

– Не знаю.

Женщина устало вздохнула, утерла глаза.

– Скоро брат сам придет, его и спросишь.

– Прошу вас, пройдемте в дом, – обратился Теймур к старику и парню на костылях. – А ты оставайся во дворе, – кивнул он Бабаеву, – шоферу нашему скажи, пусть за стеной встанет, где кусты.

– Слушаюсь.

Сержант присел возле калитки. Минута проходила за минутой, – десять, двадцать, полчаса. Бабаев подумал, что такой отдых, пожалуй, не повредит, ведь целый день на ногах. Потом в голову пришло: "Сынишка, наверное, уже спит. Поплакал, поплакал и уснул. Жена, конечно, выдержала характер, – так и не пустила его на улицу". Бабаев вздохнул, собрался сесть поудобней. Но в это время пес встрепенулся и, радуясь приходу знакомого человека, преданно взвизгнул. Кто-то осторожно толкнул калитку и, убедившись, что она заперта изнутри, просунул под засов длинное лезвие. Только теперь сержант понял, почему младший лейтенант все время повторял: "Запри калитку".

Невысокий плотный мужчина, войдя во двор, тихо присвистнул, позвал:

– Шакал! Шакал!

Пес хотел подбежать к нему, загремел цепью. Мужчина насторожился, оглядел двор. Что-то показалось ему подозрительным. Он на мгновение застыл на месте, потом, крадучись, повернул обратно к калитке, и вдруг попятился... Там кто-то стоял. Мужчина отпрянул назад, в сторону. Но и сзади ткнулся ему в лопатки недобрый ствол пистолета.

VIII

– Почему ты не звонил и не докладывал мне о ходе операции?

– Один раз я звонил, а потом не было возможности, товарищ майор.

– Возможности или нужды? Ведь ты, наверно, считаешь, что уже не нуждаешься в моих советах.

– Разрешите идти, товарищ майор?

Тарланова взорвало:

– Почему всякий раз, как заходит серьезный разговор, просишь разрешения уйти?

– Товарищ майор, я вчера просто не хотел беспокоить вас.

– Такие вещи поважнее встречи нового года. Иди, отдыхай. Я сам доведу до конца это дело.

Майор Тарланов действительно в кратчайший срок мастерски завершил операцию.

Исфендияр валил все на Мухтарова, а тот – на Исфендияра, и оба тем самым содействовали скорейшему разрешению дела. Выяснилось, что Исфендияр ранее уже имел судимость за воровство. Показания Мухтарова пролили свет еще на одно обстоятельство: Исфендияр стремился к близости с продавщицей Сафией Велихановой для того, чтобы с ее помощью ограбить промтоварный магазин в Маштагах. Исфендияр же пытался доказать, что если бы Мухтаров не дал ему ключей от гаража и машины, то он не совершил бы этого преступления.

На очной ставке Исфендияра с женой Мухтарова, которая проходила по делу, как свидетельница, эта сорокапятилетняя женщина бросилась на него с кулаками, "Пусть бог разрушит твой дом. Подлец! Выродок! Мой муж, как-никак, кормил своих детей. Это ты его сбил с пути! Чтобы тебе рот скривило, если ты когда-нибудь засмеешься!"

Еле удалось успокоить ее.

Через пару дней Тарланов, встретив Теймура в коридоре, затащил его к себе в кабинет.

– Ну, что ж, ты хорошо вел операцию. Хотя, – он подмигнул, – от моего ученика другого и не ждали. В общем, я рад, что тобою довольны. Жди самостоятельных дел.

Теймур от радости готов был расцеловать Тарланова. Впрочем, внешне это никак не выразилось.

– Разрешите идти, товарищ майор?

– Пожалуйста! – Тарланов рассмеялся. – Иди, не-людим, иди.

Теймур смущенно улыбнулся.

– Товарищ майор, значит я... приступаю к делу Турач.

Старший уполномоченный нахмурился.

– Я думал, мы с тобой помирились.

– Мы никогда и не ссорились, товарищ майор. Но...

– Пойми, Джангиров, а если твои подозрения не оправдаются?... Если и нет никакой Турач?

– Товарищ майор, я же вам рассказывал! Неужели вы?..

От недавнего благодушия Тарланова не осталось и следа.

– Ладно. Я подумаю. Иди.

Теймур, как всегда, поздно возвращался из управления. В двух кварталах от дома, на него вдруг из-за угла бесшумно кинулась большая собака. Пахнуло псиной.

– Куси его, Джек! Куси!..

И хохот.

Теймур узнал голос Меченого.

– Уйми собаку, Шамси!

– Сам попробуй. Собака с собакой всегда договорятся. А я вашего языка не знаю.

– Брось дурацкие шутки, Шамси. Я не хочу связываться с тобой.

– А что ты мне сделаешь? Ты – трус. Ты и в милицию от страха пошел. Что, будешь жаловаться, что я запугиваю тебя? А я скажу, что ты просто наговариваешь на меня, что мы враги с детства, и ты пользуешься служебным положением, чтобы отомстить. Попробуй, докажи, что это не так.

Теймур невольно усмехнулся. "А в самом деле, похоже на правду! Ведь милиционеру, принявшему взятку, ничего не удалось доказать".

– Уйди с моей дороги, Шамси!

Теймур подошел поближе, включил фонарик. Глаза у Меченого совсем превратились в щелки, веки вспухшие, красные.

– Накурился? Теперь мне понятно, с чего ты такой храбрый. Слушай, не советую тебе в таком виде встречаться со мной...

– А что, стрелять будешь?

– Нет. Сдам тебя в сумасшедший дом. Может быть, я не смогу доказать, что ты мне угрожаешь, но что ты сумасшедший я всегда доказать смогу.

Теймур повернулся, зашагал к дому. Уже у самой калитки он услышал за спиной крик.

– Мы еще посмотрим, кого из нас увезут в сумасшедший дом. Слепец!

Шамси на что-то намекал. И уже не впервые. Теймуру захотелось кинуться в темноту, схватить Меченого и выбить из него правду. Но вдали послышался удаляющийся топот. – Нет, не догнать!

В конце недели Тарланов объявил Теймуру, что операцию "Турач-Гюльдаста", пожалуй, можно начинать. Теймур не знал, как выразить свою признательность.

– Большое вам спасибо, товарищ майор! Очень большое... – Теймур не находил слов, – я даже не знаю, как мне оправдать...

– Ну, хорошо, хорошо, – остановил его Тарланов, – только не считай зазорным советоваться со мной.

– Слушаюсь. Разрешите идти?

– Иди. Желаю удачи!

* * *

Теймур взялся за дело основательно и в высшей степени осторожно. Прошло уже две недели, а он выяснил лишь очень немногое из прошлого Гюльдасты. В войну она работала на швейной фабрике имени Володарского, а год назад устроилась портнихой в артель на одной из глухих улочек города. Отец ее завмаг, арестован в 1942 году за растрату. И все. Больше узнать пока ничего не удалось.

"Да, одной рукой не захлопаешь в ладоши, – подумал Теймур. – Нужно привлечь к работе еще кого-нибудь. Но кого? Нельзя же доверить такое дело случайному человеку".

Наконец, после долгих поисков, Теймур нашел подходящую кандидатуру киномеханика Лютфи Ахмед-заде. И дирекция клуба имени Тельмана, где он работал, и райком комсомола похвально отозвались о нем. Кроме всего прочего, этот юноша жил прямо напротив Шахсуваровой и был одних лет с нею. Гюльдаста-Турач жила в старом двухэтажном доме, подвал которого служил аптечным складом. Единственная квартира первого этажа, принадлежавшая как раз Шахсуваровой, имела парадный ход с улицы, а на второй этаж надо было подниматься по лестнице со двора. Поэтому жильцы второго этажа не имели почти никакой связи с Гюльдастой и не интересовали Теймура.

Да! Лютфи Ахмед-заде являлся самым подходящим человеком. Теймур постарался разузнать о нем по возможности все.

Лютфи был средним сыном в семье, а теперь остался единственным старший брат погиб на фронте, а младший тогда же умер от тифа. Те годы были трудные и, вероятно, поэтому Лютфи вырос таким хилым, болезненным. К тому же зимой он, как-то раз поскользнувшись на лестнице, сломал себе ногу и с тех пор слегка прихрамывал.

Из-за слабого здоровья и хромоты Лютфи редко выходил на улицу, почти ни с кем не дружил и все свободное время отдавал чтению.

Теймур встретился с ним в клубе, во время сеанса. Лютфи, прокрутив "свою" часть фильма, подал знак напарнику и вышел в коридор.

– Я вас слушаю.

– Я к тебе по очень важному делу, Лютфи, – Теймур сразу повел разговор так, будто они уже давно знакомы друг с другом. – Ты нам должен помочь.

– Я? Чем же?

– Ты ровесник Гюльдасты Шахсуваровой, вы и росли по соседству. А мы хотели бы знать все, что ее касается, даже самое простое и, на первый взгляд, незначительное.

Лютфи был парнем сообразительным, он внимательно посмотрел на Теймура.

– То есть, вы хотите сказать, что Гюльдаста...

– Вот это мы и хотим выяснить. А пока скажи-ка мне, знаешь ли ты, чем она занимается теперь?

Некоторое время Лютфи колебался, но потом он решил: в том, что ему известно, ничего порочащего Шахсуварову нет и рассказал, где она работает, вспомнил об аресте ее отца. Но все это уже было известно Теймуру. Новым было лишь то, что касалось матери Гюльдасты. Это Лютфи узнал из разговора своих родителей. После ареста мужа – она собрала почти все, что оставалось в доме, и ушла, оставив пятнадцатилетнюю дочь на произвол судьбы.

Лютфи часто прерывал рассказ, каждые две-три минуты он заглядывал в окошко кинобудки, проверяя, много ли осталось до окончания части. Теймур обратил внимание, что парень заметно волнуется.

А Лютфи было от чего волноваться. Гюльдаста... Это имя было связано для него с памятью о старшем брате.

Он слыл первым силачом улицы, и никогда не давал в обиду Гюльдасту. Ей было всего лет двенадцать, но уже тогда взрослые парни засматривались на нее. "Не девочка – картинка", – повторяли пожилые соседки. А потом, Лютфи помнит, старший брат целую ночь сочинял какое-то письмо. Утром клочки этого письма валялись в углу. Брат предлагал Гюльдасте "дружить и никогда не разлучаться" – это была обычная формула школьников того времени.

Потом война, похоронка на серой бумаге, рыдания матери. Лютфи все дни проводил у окна, и сердце его замирало всякий раз, как в дверях напротив появлялась Гюльдаста. Он много читал. Но в каком бы веке, в какой бы стране ни происходило действие романа – героини всегда представлялись ему похожими на Гюльдасту. А на улицу повадились какие-то незнакомые парни. Это раздражало и в то же время, словно бы подбадривало Лютфи, сокращая расстояние между ним и выдуманной героиней. Гюльдаста будто сама говорила: "Я живая, я не из книг... И расстояние между нами – лишь несколько метров асфальта, разделяющих наши дома".

Однажды она даже подошла к нему. Лютфи читал, сидя на ступеньке. Гюльдаста, поймав его взгляд, кокетливо улыбнулась и спросила, что за книга у него в руках. От неожиданности у Лютфи пересохло в горле, он молча показал ей обложку.

– "Хаос"? – безразлично протянула Гюльдаста. – Тебя зовут Лютфи?

Парень молча кивнул, будто поперхнувшись своим именем.

– Что ты молчишь? – усмехнулась Гюльдаста. – У тебя что, языка нет?

Лютфи вскочил. Ему хотелось убежать, спрятаться, на глаза навернулись слезы. Он закрылся книгой.

– Да ты совсем дугачок, – испугалась Гюльдаста и поспешно отошла. После этого Лютфи так и не решался заговорить с нею. Но он часто слышал ее голос. И даже картавость Гюльдасты казалась ему особенно милой.

Конечно, всего этого Теймур не знал. Но короткие, отрывистые ответы: "не знаю", "может быть", "не замечал" – показались ему странными. И однажды он, задержав Лютфи после третьего сеанса, без обиняков спросил:

– Ты любишь ее?

Парень растерялся. Пожалуй, он бы и себе не смог ответить на этот вопрос. Но в глазах его была такая боль, что Теймур невольно отвел взгляд.

– Слушай, конечно, в такие дела вмешиваться не принято. Но ты помогаешь нам, и мы должны, обязаны помочь тебе, – Теймур потер лоб, помолчал. Гюльдаста наводчица крупной шайки. На ее совести убийство шофера, у него осталось девять человек детей.

– Не может быть! – голос Лютфи дрожал.

– Нет, может, – жестко произнес Теймур, – и ты, конечно, понимаешь, что я доверяю тебе, если рассказываю такое.

Лютфи долго молчал тогда.

Странно, но после этого разговора он неожиданно для самого себя увидел многие поступки Гюльдасты совсем в ином свете, с болью ему пришлось признать подозрительность ее поведения. Окно девушки часто остается темным по вечерам. Значит, она не ночует дома? А почему никто не знает имени того молодчика, что стал захаживать к ней после отъезда матери? И, кажется, иногда он оставался у нее до утра.

Теперь Лютфи все свое свободное время не отходил от окна. Но помощи его одного Теймуру было мало. Ведь по вечерам Ахмед-заде бывал на работе, в клубе. Пришлось привлечь еще нескольких человек: заведующего детсадом, который помещался напротив артели, где работала Гюльдаста; сторожа аптечного склада в ее доме. Кроме того, для непосредственного наблюдения был выделен милиционер Скворцов – рослый, сероглазый парень, в недавнем прошлом пионервожатый.

Прошло всего три дня, как он включился в операцию, а Теймуру уже не было покоя от различных планов и предложений. Владимир Скворцов обладал богатейшей фантазией. То он предлагал войти в доверие к Гюльдасте под видом связного от какой-нибудь другой шайки, то еще что-нибудь.

Теймур прозвал его д'Артаньяном, и всякий раз, когда этот новоявленный мушкетер от милиции начинал выкладывать свой очередной проект, с улыбкой одергивал его: "Бери пониже".

Наконец, Володя перестал витать в облаках и предложил довольно интересный план.

– Товарищ Джангиров, в милиции я недавно, никто почти еще не знает об этом, кроме своих. Разрешите мне поступить в артель, где работает Гюльдаста.

Теймур заинтересовался.

– Как же это?

– Устроюсь туда помощником, грузчиком, в общем, подсобным рабочим, а потом заделаюсь механиком или техником, как это там у них называется, Володю опять немного занесло. – А что, ознакомлюсь с потрохами швейных машин. Разве нельзя?

– Постой, постой, – остановил его Теймур, – сколько же лет ты собираешься выслеживать Шахсуварову?

Володя сразу увял.

– Да, это правда...

Но Теймур хлопнул его по плечу.

– Не падай духом. Над этим, кажется, стоит подумать.

IX

К полуподвалу, где помещалась артель, с грохотом подкатил грузовик. Молодой, голубоглазый грузчик в залатанной стеганке лихо спрыгнул на землю и, шлепая оторванной подметкой, сбежал по ступенькам в цех. Почувствовав на себе взгляды девушек, он смачно высморкался и небрежным шлепком сбил ушанку на глаза.

– Чего таскать-то?

Поднимаясь по лестнице с тюком готовых платьев, новый грузчик споткнулся и чуть было не упал. В цеху послышался чей-то смешок. Но это не смутило парня. Он белозубо улыбнулся, подмигнул девушкам.

Через несколько дней Владимир Скворцов уже докладывал Теймуру:

– Гюльдаста ничем вроде бы не выделяется среди других девушек. Вот только я слышал, что по вечерам под пятницу она иногда в мечеть ходит.

Теймур насторожился.

– С кем она встречается там? К ней подходит кто-нибудь?

Володя развел руками.

– Я не решился пойти за нею. Еще скажут, что надо этому белобрысому в мусульманской мечети?

Теймуру пришлось согласиться с ним.

– Правильно, Это я как-нибудь проверю. Что еще у тебя?

Скворцов рассказал, что Гюльдаста очень любит посещать свадьбы. Частенько она заходит к почти незнакомым людям, веселится, танцует. Быстрые танцы она исполняет так темпераментно, что, говорят, ей могут позавидовать профессиональные танцовщицы. По словам болтушки Марджан, одной из портних артели, когда Гюльдаста выходит в круг, многие пожилые женщины уговаривают ее: "Ай, дочка, ай, невестка, ради бога, спляши еще!" И спрашивают друг друга: "Чья это такая красивая? Откуда она?" Гюльдаста, обычно, не краснеет и не смущается. На вопросы, откуда она, отвечает уклончиво: "Вы не знаете, мы не здешние". Если же ее полусерьезно начинают сватать за кого-нибудь, то она отговаривается: "Я, мол, замужем, но муж в отъезде". Марджан сболтнула Скворцову, что кто-то заранее предупреждает Гюльдасту – где и когда будет пышная свадьба.

Теймур задумался.

Все это, разумеется, интересно. Но только за посещение свадеб и мечети человека не арестуешь. А ничего другого, заслуживающего внимания, узнать пока не удалось.

Охранник аптечного склада – старый лезгин Абдуррашан при встречах с Теймуром только разводил руками.

– Ничего не могу тебе сказать, сынок. Все спокойно.

И заведующая детсадом Шойля-ханум говорила то же самое: "Пока все спокойно. Я ничего не замечаю".

Словно кто-то взял Гюльдасту за руку и предупреждает ее: "Тут надо поосторожней... А здесь тебя ждет ловушка... Туда не ходи..." Но кто этот ангел-хранитель?

Надо еще раз проанализировать все полученные сведения.

Ну, страсть к свадьбам – это понятно. Там она высматривает "лакомые куски". А мечеть для чего? В набожность Гюльдасты как-то не верилось. И еще – почему она говорит, что замужем? Ведь в паспорте у нее никаких записей о браке нет. Возможно, это говорится для того, чтобы не привлекать интереса слишком настойчивых свах. А если – нет?

Теймур решил поделиться с Тарлановым.

Старший оперуполномоченный, выслушав его, недоуменно приподнял плечи.

– И мечеть, и свадьбы, и муж, и ничего дельного! Да она же сбивает тебя с толку, и день ото дня все больше. Не знаю. Я бы на твоем месте арестовал ее пока не поздно.

Теймур по привычке задумчиво потер лоб.

– Но ведь в последнее время никаких происшествий нет, верно?

– А откуда ты знаешь, что они действуют только в Баку, на Апшероне? Может, они сейчас орудуют в районах, в других городах!?

– Разрешите продолжать операцию? – поднялся Теймур.

– Я-то тебе давно разрешил, – криво усмехнулся Тарланов. – Только не дай этой лисе сбить тебя со следа. В общем, если будут затруднения, не стесняйся, иди ко мне.

Теймур и сам уже начал сомневаться: "Может, действительно, не надо было разводить церемонию, как говорит Тарланов? Ведь Гюльдаста разгадала наши намерения – в этом уже сомневаться нельзя. Где же я допустил ошибку?" Он все больше утверждался в мысли, что кто-то предупредил Гюльдасту. Но кто?

Теймур не мог не верить своим людям. Но кого же тогда заподозрить?

Дня через два Тарланов вызвал к себе Теймура.

– Мне самому это дело покоя не дает, – хмуро признался он. – Слушай, а про того милиционера, которому она взятку дала, ты забыл?

Теймур чуть не стукнул себя по лбу: "Правильно!" Ведь вполне вероятно, что они знакомы. Иначе Гюльдаста вряд ли решилась бы дать ему взятку. Вот встречает ее этот тип и говорит приблизительно такое: "Хорошо, что тот младший лейтенант из уголовного розыска не успел записать твоего адреса и фамилии, а то из-за тебя я поплатился бы головой". "Как это не записал?" поражается Гюльдаста. – "Да ведь он целый протокол составил. Так ты говоришь, он из уголовного розыска?.."

Теймур горячо ухватился за эту версию. Но выяснилось, что того злополучного милиционера давно уже уволили со службы и он тогда же уехал на родину в Казах. А ведь операция "Турач" началась сравнительно недавно. Если даже, допустить, что взяточник был знаком с Шахсуваровой, и сразу же после истории с разбитым стеклом сболтнул ей что-нибудь, то все равно не верится, чтобы Гюльдаста следовала его предостережению. В конце концов, ей было бы проще уехать куда-либо – страна большая.

В эти дни Теймур совсем потерял покой. Дома его почти не видели. С утра до вечера он был на ногах, стараясь потуже стянуть кольцо вокруг Гюльдасты, не допустить никакой, даже самой маленькой лазейки.

К Шойле-ханум он приходил обычно попозже, после того, как матери забирали своих детей, и большинство работниц уже покидало детсад.

Однажды Теймур не застал заведующую в кабинете. Шойля-ханум готовила кроватку какому-то всхлипывающему малышу. Теймур с улыбкой откинул мальчонке чубчик со лба:

– Как тебя зовут, а?

И вдруг из-под бровей на него сверкнули необычайно красивые, бархатисто-черные глаза. Теймуру показалось, что он уже где-то видел эти длинные, загнутые кверху ресницы.

– Так как зовут тебя, малыш? Чей ты?

– Его зовут Фахраддин, – ответила Шойля-ханум, оправляя простыню. Мать его заболела, за ним некому присмотреть...

– А кто его мать? – заинтересовался Теймур. – Что с ней?

– Зовут ее Фатьма... кажется, у нее астма, говорят, страшные приступы удушья.

– Астма? У такой молодой женщины?

– Она вовсе не молодая, ей за пятьдесят. Пойдем, пойдем, – Шойля-ханум слегка подтолкнула Теймура к дверям своего кабинета, – и мальчишка этот не ее ребенок. Она усыновила его и так привыкла, что...

– А где его родители? – Теймур даже не заметил, что перебивает женщину, которая годится ему в матери. Шойля-ханум покачала головой.

Кто знает... Она говорит, что нашла его младенцем на скамейке в саду и сообщила в милицию. Но родителей ребенка так и не смогли разыскать. Он не был зарегистрирован ни в одном роддоме. Наверно, мать родила его у акушерки с нелегальной практикой, а, может, просто дома. Скажи, а почему это тебя так интересует?

– Да, так... – пожал плечами Теймур. – Что нового у вас, Шойля-ханум?

Пожилая женщина некоторое время молча наводила порядок на своем письменном столе, потом откровенно призналась:

– Знаешь, я не могу понять, что ты хочешь от этой девушки. Она красива, как вот эта роза на окне... Все подруги любят ее.

Теймур подошел к окну, осторожно потрогал острые шипы на стебле.

– А вы думаете преступник бьет себя в грудь и кричит: "Эй, народ, я преступник!" Какой же дурак сделает это? Если она так умело притворяется, значит, очень опытная.

Шойля-ханум грустно улыбнулась.

– Не могу! Никак не могу понять, откуда у молоденькой девушки такой опыт и коварство. Когда же она успела испортиться до такой степени?

– Я тоже долго думал об этом, – кивнул Теймур, – мне кажется, здесь во многом виновата война. Шахсуварова была тогда еще подростком; все думали о фронте, не до нее было. А она, видя безнаказанность... Ну и потом, конечно, мать ее бросила – это тоже сыграло большую роль. – Теймур помолчал. – Я, пожалуй, пойду Шойля-ханум. Прошу вас – будьте внимательны.

X

Володе уже казалось, что он всю жизнь только тем и занимался, что разгружал машину, таскал вниз рулоны ткани, а потом заполнял кузов готовыми детскими пальтишками, платьями. И так – каждый день. Скучно! Как-то не очень верилось уже, что портниха Гюльдаста – опасная преступница. Недавно она пришила ему тесемки, к ушанке, залатала телогрейку. Вообще, в цеху очень хорошо относились к Скворцову. Во время перерыва девушки, разворачивая свертки со своими скромными завтраками, наперебой угощали Володю. Он смущался, краснел и в конце концов стал к обеденному часу незаметно исчезать. Дело было еще в том, что после обеда Гюльдаста обычно раскрывала свою старенькую, потрепанную сумку и угощала всех сладостями. Девушки смеялись: "Гюльдаста такая сластена, – она всю зарплату тратит на печенья и конфеты". Володя сам был большой любитель сладкого, но он никак не мог заставить себя взять что-нибудь у Гюльдасты – это казалось ему предательством.

В помещении артели не было туалета и работникам приходилось бегать во двор напротив. Девушки, обычно, пошептавшись перед этим, убегали туда вдвоем-втроем. Естественно, бывал в этом дворе и Володя. Однажды он заметил, как Гюльдаста вышла из какой-то квартиры на первом этаже. Володя исподволь разузнал, кто там живет. Оказалось – немолодая женщина Фатьма с пятилетним сыном. Женщина сейчас болела, видимо, Гюльдаста просто забежала справиться о ее здоровье.

Володя не нашел в этом ничего подозрительного, но все же доложил об этом Теймуру, потому что, собственно говоря, больше и докладывать-то было не о чем.

Теймур, стараясь не выдать волнения, приказал Скворцову, как можно тщательнее вести слежку именно в этом направлении.

При встрече с Лютфи Ахмед-заде он завел разговор о тайном замужестве Гюльдасты. Надо сказать, что Лютфи оказался единственным из всех привлеченных к операции, кто не остыл и твердо надеялся разоблачить Турач. Он как бы мстил ей за обманутые мальчишеские мечты.

После некоторого раздумья Лютфи припомнил, что в начало 1943 года, то есть пять лет тому назад Гюльдаста действительно где-то пропадала месяца два-три, но каких-нибудь изменений в ее фигуре он, насколько помнится, не замечал.

Теймур поспешил в детсад и с помощью Шойли-ханум попробовал узнать у Фахраддина, кого он знает, кроме своей приемной матери. Но мальчонка, как незадачливый попугайчик, твердил одно и то же: "Моя мама – Фатьма, а папы у меня нет".

* * *

Вечерело. В цеху уже зажгли свет. Близился конец рабочего дня. Володя, заметив "скорую помощь" возле детского сада, кинулся туда узнать в чем дело. Дверь распахнулась, вышла заведующая с ребенком на руках и села в машину. Володя возвратился в артель и на вопрос "Что там случилось?" с печальным видом покачал головой:

– Говорят, малыш, какой-то Фахраддин, тифом заболел.

Он покосился на Гюльдасту. Та даже не дрогнула, на лице ее не появилось никаких признаков волнения или тревоги.

– Может, пойти сказать тете Фатьме? – предложил кто-то из девушек.

– Что за глупость? – рассудительно заметила Гюльдаста. – Разве можно больному человеку говорить такое?

После окончания работы, она неторопливо остановила машину, отряхнула платье, не спеша подошла к осколку зеркала на стене поправить волосы. Затем, накинув пальто, вместе со всеми вышла из цеха.

Володя разочарованно поскреб затылок, – нет, какой бы она ни была... Если это ее ребенок – я заметил бы, здесь сфальшивить трудно.

А в это время Фахраддин, прижав нос к запотевшему стеклу машины, то и дело тормошил Шойлю-ханум.

– Посмотри, тетя Шойля, посмотри вон туда! – радостно вскрикивал он.

Разумеется, мальчишка и не думал болеть. И прогулка очень понравилась ему. Еще бы! Ведь он в первый раз катался на машине.

Как странно! Все убегает назад – и столбы, и дома, и какие-то веселые мальчишки с собакой. Куда это они, интересно?..

– Тетя Шойля, а мы много будем кататься?

В этот вечер Шойля-ханум осталась ночевать на диване в своем кабинете по мнению Теймура, обязательно должен был кто-то позвонить и спросить о здоровье Фахраддина. Однако, ни в эту ночь, ни назавтра никакого звонка не последовало. Теймур обратился в скорую помощь, но и у них никто не справлялся о состоянии ребенка. Напротив, произошло нечто неожиданное и странное.

С утра выпал снег. К середине дня городские улицы приняли необычный, по-северному торжественный вид. Бакинские мальчишки, для которых снег всегда редкость, старались наиграться сразу за всю зиму: кувыркались в сугробах, бросались снежками, поспешно устраивали катки.