Текст книги "Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"
Автор книги: Михаил Черненок
Соавторы: Георгий Северский,Николай Коротеев,Анатолий Ромов,Федор Шахмагонов,Эдуард Ростовцев,Гунар Цирулис,Владимир Туболев,Гасан Сеидбейли,Рашит Халилуллин,Николай Пахомов
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 165 (всего у книги 195 страниц)
Участковый инспектор милиции Сергей Акимович Порохов из всех времен года пуще всего не любил лето. И вовсе не потому, что не переносил крымскую жару, а совсем по другой причине. Как только начинался курортный сезон, в маленькую Николаевку, прилепившуюся на самой кромке Черноморского побережья, устремлялось такое несметное количество «дикарей», что ни в поселке, ни на пляже яблоку упасть было негде.
В противовес своей взрывной фамилии Сергей Акимович был на редкость не взрывным человеком. Перешагнув пятидесятилетие, он так раздался вширь, что петли форменного пиджака едва-едва застегивались на пуговицы. Ходил медленно, с одышкой. Говорил, не повышая голоса, коротко. Прежде чем взяться за порученное дело, тяжело вздыхал, независимо от того, трудное или пустяковое предстояло сделать, долго раздумывал. Но уж, когда, обдумав задание, Порохов принимался за его выполнение, можно было гарантировать, как шутили в отделе, что «знак качества» обеспечен.
Вот как раз этот участковый без особых затруднений и отыскал на николаевской почте оригинал телеграммы номер 245, отправленной в Новосибирскую область. А через несколько дней Порохов снова был вызван к начальству и, вздохнув, принялся читать служебную телеграмму, подписанную подполковником Гладышевым, с просьбой установить личность завхоза пансионата «Солнечный» Геворка Тиграновича Алексаняна и выяснить его связи с Александром Васильевичем Головчанским, который в августе прошлого года у него отдыхал. Порохов дважды перечитал текст, посмотрел на начальника отдела и со вздохом сказал:
– Да знаю я Геворка Тиграновича.
– Ну и как он? – спросил начальник.
– Хороший мужик… Участник войны… Орденоносец…
– Что его может связывать с этим… Головчанским?
– Надо поговорить…
– Только, Акимыч, основательно поговори. Подумай, как лучше сделать, чтобы все тонкости выяснить.
– Подумаю.
Порохов неторопливо положил телеграмму в старенькую трофейную планшетку и вышел из отдела. На улице огляделся, постоял. До пансионата «Солнечный» надо было идти добрых два километра, а дом Геворка Тиграновича находился на самом берегу моря, недалеко от поселкового базарчика. Участковый посмотрел на часы – рабочий день кончался. «Ни к чему топать до «Солнечного». Дома поговорю с Алексаняном», – подумал Сергей Акимович и вразвалочку зашагал по поселку.
Небольшой кирпичный домик Алексаняна вместе с летней пристройкой утопал в зелени сада. За низким забором старая черноволосая армянка собирала в плетеную корзину переспевшие сливы. Участковый остановился у калитки. Передохнул и поздоровался:
– Здравствуйте, Сильвия Оганесовна.
Старуха обернулась на голос, близоруко сощурила глаза.
– Сергей Акимович?.. – И обрадовалась: – Заходи, дорогой гость, заходи!
– Хозяин с работы не вернулся? – открывая калитку, спросил Порохов.
– Скоро вернется, скоро! Почему редким гостем стал, Сергей Акимович? Почему не проведываешь пожилых людей?
Порохов, стараясь укрыться от солнца, прошел в увитую виноградной лозой беседку, сел в тени. Положил на скамейку рядом с собою форменную фуражку, вытер большущим носовым платком потное лицо и лишь после этого ответил:
– Дела покоя не дают, Сильвия Оганесовна.
Старуха села возле участкового:
– Ох, мужчины, мужчины… Геворк тоже в делах и в делах. Третий год пенсию получает. Говорю, зачем нам деньги? Сиди дома, работай в саду. Не слушает. В пансионат на работу ходит, нервничает там…
– Приезжих гостей в этом году нет? – задал пробный вопрос участковый.
– Нет, Сергей Акимович, пока нет.
– Скучно вдвоем?
– Скучно! И не вдвоем – одна целыми днями…
– Никто не обещает приехать?
– Прошлогодний гость обещается, но пока нет.
– Это кто?
– Нашего Хачика друг-товарищ из Сибири. Погреться хочет на солнце.
– Хачик опять там?
– Опять там, опять там. Большие деньги зарабатывает. Говорю, зачем тебе деньги? Работай в Николаевке. Не слушает. Каждую весну улетает в Сибирь.
– Гость один обещается?
– Прошлое лето с женщиной приезжал. В этом году не знаю, с кем приедет.
– Хороший человек?
– Очень хороший, очень. – Старуха многозначительно подняла указательный палец. – Большой начальник!.. Красивый мужчина, с женщиной ласковый был, нас с Геворком, как родных, уважал.
– Женщина кто, жена?
– Не знаю, Сергей Акимович, не знаю. Если жена, то первый год живут. На втором году мужья так уже не радуются женам, как Саша радовался.
– Сашей его зовут?
– Сашей, Сашей… Александром Васильевичем…
– А женщину?..
– Женщину… Любушкой называл. Красивая молодая женщина, веселая.
– Богато гости жили?
– Богато! В Симферополь, в Ялту, в Евпаторию на такси катались. Рассказывали, в театры там ходили, в дорогих ресторанах кушали. А почему не кушать? У большого начальника – большие деньги…
Хлопнула калитка. В ограду вошел седой, похожий на состарившегося борца мужчина в светлом костюме с тремя рядами орденских колодочек на пиджаке. Он подошел к беседке и угрожающе нахмурился:
– Кто моей Сильвии сердце разбивает?.. Ты, участковый? Думаешь, дорогой, если на десять лет моложе старого Геворка, то Сильвия тебя полюбит?.. – И захохотал, протянул участковому крепкую смуглую руку. – Здравствуй, дорогой Сергей Акимович! Почему так долго не приходил проведывать стариков? Зазнался?..
– Здравствуй, Геворк Тигранович, – отвечая на рукопожатие, сказал участковый. – Ты все такой же. Годы тебя не старят.
Алексанян сел рядом с Пороховым. Повернулся к жене, подмигнул:
– Надо угощать гостя, а?..
– Надо, надо, – согласилась та и засеменила из беседки к дому.
Участковый вздохнул:
– Как жизнь, Геворк Тигранович?
– Говорят, как зебра, Сергей Акимович, бело-черными полосками. Последний сезон в пансионате дорабатываю. Ухожу на отдых. Устал, понимаешь, заведовать хозяйством. Одно надо, другое надо, третье надо! Бросаю все. За садом начну ухаживать, фрукты на рынок понесу.
– Не усидишь ведь в саду.
– Усижу, дорогой! – Алексанян сверкнул в улыбке белыми зубами. – Говори прямо, Сергей Акимович, по делу пришел или захотелось душевно поговорить со стариками, стакан домашнего вина выпить?
Порохов носовым платком промокнул лоб:
– Мимо проходил… Вижу, Сильвия Оганесовна сливы собирает. Передохнуть присел. О прошлогоднем госте разговорились…
– О госте? О каком госте?
– Об Александре Васильевиче Головчанском.
– Э-э-э! Хороший человек, веселый! Скоро опять приедет.
– Слышал, он уже у тебя…
– Где такой слух поймал?
– Да, говорят, телеграмму он из Николаевки жене отбил, что долетел сюда благополучно.
Алексанян поднес к губам палец:
– По секрету: телеграмму я отправил… Понимаешь, Саша меня попросил, письмо прислал. В том письме была вложена готовая телеграмма…
Участковый опять приложил платок ко лбу. Равнодушно сказал:
– Обманываешь, Геворк Тигранович.
– Сергей Акимович! – воскликнул Алексанян. – Зачем порядочному человеку обманывать старого друга?.. Я принесу тебе конверт с письмом!
– Неси.
Алексанян поднялся со скамейки, вышел из беседки и скоро вернулся с распечатанным почтовым конвертом. Подавая его участковому, обиженно сказал:
– Читай, если на слово не веришь…
Участковый вздохнул, неторопливо вытащил из конверта небольшой исписанный листок.
«Родной Геворк Тигранович! Путевку в пансионат раздобыл, но приеду на недельку позднее. К этому письму прилагаю написанную телеграмму. Отнеси, пожалуйста, ее в Николаевке на почту вечером 1 сентября, в субботу. Не спутай число и время – вечером! Это надо сделать, чтобы не беспокоились домашние, так как мне обязательно надо на несколько дней вместо Крыма заглянуть в другое место. Будь другом, выполни мою просьбу, не подведи. В долгу не останусь. Приеду опять с Лапушкой. Она тоже низко кланяется вам с Сильвией Оганесовной».
Письмо было подписано размашистым длинным росчерком, начинавшимся буквами «Гол…».
Порохов пристально оглядел листок со всех сторон, словно хотел обнаружить на нем что-то тайное. Посмотрев на Алексаняна, спросил:
– «Лапушка» кто?
– Жена.
– Какая она из себя?
– Приезжала светлая, уехала загоревшая.
– Волосы, глаза какие?
– Красивые волосы, белые. Глаза?.. Глаза, дорогой, не рассмотрел. Вечерами встречались, после работы. Гости, понимаешь, во времянке жили. – Алексанян показал на летнюю пристройку. – Хорошо жили. Саша говорил, что это жена. Зачем мне глаза ее было рассматривать?
– Гусар он, твой гость, – нахмуренно проговорил участковый. – Когда с женами отдыхать едут, домой «успокоительных» телеграмм не отбивают. Как «Лапушку» зовут?
– Лапушкой.
– Нет у русских такого имени. Может, Любушкой?..
Алексанян тряхнул седыми кудрями:
– Лапушкой Саша ее называл, больше никак. А Любушкой моя Сильвия называла…
– Как ты с ним познакомился, Геворк Тигранович?
– Хачик, когда весной улетал в Сибирь, сказал, что его начальник летом приедет. Пожалуйста! Знаешь армянский обычай – встречай гостя как родного… – Алексанян придвинулся к участковому, понизил голос: – Плохое случилось, Сергей Акимович? Не скрывай от старого друга.
– Ищут твоего друга. Пропал он.
– Что ты, дорогой, говори-и-ишь? – тревожно округлив глаза, шепотом протянул Алексанян. – Куда пропал? Когда?..
– В том и вопрос. Хачик давно его знает?
– Три лета у Александра Васильевича работает. Рассказывал, очень хороший начальник, душевный. Ох, Хачик, мудрец Хачик… Думаешь, мой сын с плохим человеком подружился?..
– Человек сам по себе может быть и неплохим – гусарство к добру не приводит.
– Что теперь делать?
– Позовем понятых. – Участковый вложил письмо в конверт. – Оформим вот это протоколом, и я заберу. После официально запишем твои показания.
– От своих слов, Сергей Акимович, не откажусь. Зачем звать понятых? Зачем писать протокол?
– Порядок такой, Геворк Тигранович…
16. На мертвой точке
Каждое уголовное дело имеет свои особенности. Вместе с тем в преимущественном большинстве преступлений есть что-то общее, позволяющее работникам следствия оттолкнуться от сходных точек и, сравнивая аналогии, уверенно выходить на след преступника. Смерть Головчанского была затянута такой плотной завесой, что многодневные усилия розыска почти ни к чему не приводили. В том, что это не самоубийство, а именно преступление, Антон Бирюков не сомневался. Сложился у Антона и определенный круг подозреваемых. Однако, как показывали факты, Головчанский настолько запутался в любовных похождениях и служебных махинациях, что трудно было сделать вывод, кому Александр Васильевич насолил больше всего.
Именно об этом и шел в кабинете начальника райотдела разговор между подполковником Гладышевым и Антоном Бирюковым. Наибольшие подозрения падали на Олега и Надю Тумановых, отношения которых с Головчанским переплелись так крепко, что мотивов для сведения счетов у них было предостаточно. Настораживало в такой версии лишь одно: почему Тумановы это сделали на своей даче?..
– Может, как раз в том и заключается их «козырь»? – спросил подполковник.
– Нет, Николай Сергеевич, – ответил Бирюков. – На такую рискованную «игру» могли отважиться авантюристы по складу характера. Ни Олег, ни Надя на авантюристов не похожи. Да и не вижу я, в таком случае, необходимости для Нади признаваться, что отец ожидаемого ею ребенка – Головчанский. Ведь со смертью Александра Васильевича все концы обрубались… Олег, по-моему, тоже не способен на месть.
– А не мог он, допустим, угрозой заставить жену расправиться со своим соперником?..
Бирюков побарабанил пальцами по столу:
– В этом случае вообще нет необходимости для Нади признаваться в проступке. Наоборот, она должна скрывать измену самым тщательным образом.
– Д-да… – Подполковник задумался. – Как, на твой взгляд, Софья Георгиевна Головчанская?
– Женщина нервная и во многом загадочная. Сильно ревновала мужа, но в беседе со мною старалась это скрыть. О Тумановых отозвалась прекрасно, а через несколько дней стала их обвинять…
– Может, кто-то надоумил. Или, скажем, из распространившихся по райцентру сплетен услышала…
– Сплетен действительно много, – согласился Антон. – У меня такое впечатление, будто умышленно их раздувают. Порою думаю, не сама ли Софья Георгиевна это делает?..
– В ее оправдание что можешь сказать?
– Потерять мужа для Софьи Георгиевны означало потерять беспечную жизнь. Расчет на то, как она заявила по телефону Огнянниковой, что «с таким богатством не пропадет», – штука сомнительная…
– Ревность, знаешь, не считается ни с какими доводами рассудка.
– В состоянии аффекта, Николай Сергеевич, некоторые ревнивые люди способны наделать больших бед. Однако в данном случае не аффектом пахнет. Здесь, похоже, спланированное преступление, потому и концы к его разгадке так трудно найти.
– Спланировать могли только Тумановы.
Бирюков не успел ответить. Внезапно появившийся возбужденный Слава Голубев прямо от порога выпалил:
– Головчанского отравила женщина!
– Волга впадает в Каспийское море, – улыбнулся Антон.
Подполковник тоже не сдержал улыбки:
– Так и перепугать можно. Докладывай без паники, спокойно…
Слава присел на стул. Оказывается, ему удалось отыскать мальчишек с улицы Заводской, которые с пятницы на субботу оставались на ночную рыбалку неподалеку от кооператива «Иня». С вечера они наловили пескарей, поставили удочки-закидушки и разожгли костер. В полночь стал накрапывать дождь, а потом разразился настоящий ливень. Примерно час мальчишки храбро сидели у костра, но когда огонь стал гаснуть от усиливающегося ливня, сообразили, что в дачном кооперативе есть недостроенные домики, где под крышей можно переждать непогоду, и всей гурьбой стриганули наперегонки к кооперативу. Когда они подбегали к даче Тумановых, оттуда крадучись вышла женщина в черном платье или плаще – мальчишки не разглядели. Вроде бы замкнув ключом дверь и обувшись на крыльце, она под проливным дождем побежала к райцентру.
Мальчишки укрылись в недостроенном домике и стали наблюдать за дачей Тумановых. К их удивлению, под утро из дачи выскочила еще одна, вроде как перепуганная, женщина в чем-то белом, с сумкой в правой руке. Она тоже побежала к дороге, ведущей в райцентр. Это не только еще сильнее заинтриговало мальчишек, но и перепугало их. Подростки решили, что надо, пока не поздно, уносить ноги подобру-поздорову.
Подполковник Гладышев повернулся к Бирюкову:
– Женщина в черном, женщина в белом… как у Коллинза. Что скажешь, начальник розыска?
– Что я могу сказать… – Антон недолго помолчал. – Если подростки не сочиняют, то мне теперь понятно, почему в кухне Тумановых не осталось следов. Женщина, выходит, разулась на крыльце…
– С одежды вода могла накапать, – возразил подполковник.
– Над крыльцом Тумановых есть надежный карниз, помните?.. Разумеется, прежде, чем открыть дверь и войти в кухню, женщина долго стояла под этим карнизом, прислушиваясь: спят ли находящиеся на даче? Вода за это время обтекла, а если какие-то капли и капнули на пол, то Надя Туманова могла не обратить на них внимания. И еще одна деталь… Туманова говорит, что она дверь дачи ключом не закрывала. Это как будто подтверждают и подростки. Мол, вторая женщина сразу побежала к дороге. А вот первая – вроде бы закрыла. Значит, у нее был ключ…
– Тот, что Олег отдал Головчанскому?
– Возможно, тот.
Подполковник задумался:
– Неужели Софья Георгиевна выудила из кармана Александра Васильевича ключик и выследила своего непутевого супруга?.. Теперь прикинем другую версию. – Гладышев щелкнул пальцами. – Ответь мне: в черном или в белом была Надя Туманова?
– То есть первой или второй она вышла из дачи?
– Да. Ты, вероятно, сошлешься на то, что Надя очень убедительно рассказала о симптомах отравления Головчанского. Я возражу: будучи медсестрой, она может быть прекрасно осведомлена о том, как действует гранозан. А поскольку знала, какой порошок насыпала в коньяк, то заранее предвидела эти самые симптомы…
– Нет, в защиту Нади я приведу другое, – сказал Антон. – Надя точно указала место, куда бросила коньячную бутылку и осколки разбившейся чашки. Если она ушла с дачи первой, то откуда ей знать, что вторая женщина, ночевавшая с Головчанским, унесла вещественные доказательства?
– Логично. Значит, Софья Георгиевна была в черном?
– Утверждать, что именно Софья Георгиевна, не могу.
Подполковник закрыл глаза, поморщился:
– Опять мы застряли на мертвой точке.
– Может, Тося Стрункина?.. – робко намекнул Голубев.
– Стрункину, по-моему, надо вообще исключить из числа подозреваемых, – сказал Бирюков. – Складывается у меня недоброе предчувствие, что сотворила преступление женщина, которую мы еще не знаем.
– А эта, бывшая машинистка… Огнянникова как? – спросил подполковник.
– Красивая… и… для двадцатипятилетнего возраста очень даже не глупая женщина. Умеет показать себя с выгодной стороны, прекрасно собою владеет. Ни разу не вспылила, не увильнула от ответа, хотя некоторые вопросы были щекотливые…
– Об отношениях с Головчанским что говорит?
– Уверяет, что никаких отношений с Александром Васильевичем не поддерживала. И в это можно поверить. Последнее время к ней зачастил Хачик Алексанян, который понапрасну обувь топтать не станет.
– Не Хачик ли замутил воду? – снова вклинился Голубев. – Сегодня на улице встретились. Остановил меня как задушевный друг. Спрашивает: «Правда, что Александра Васильевича отравила жена Туманова?» – «Кто вам такое сказал?» – «Женщины в ПМК говорят». Ну я, понятно, посоветовал меньше слушать сплетни да готовиться к ответственности за хищение государственных денежных средств…
– Отделу БХСС уже дано задание разобраться с этим хищением самым серьезным образом, чтобы навсегда отучить Алексаняна заниматься подобными делами, – сказал подполковник Гладышев. Он хотел еще что-то добавить, но в кабинет вошел следователь Лимакин. Форменный пиджак и брюки следователя были серыми от пыли.
– Где так вымазался? – выпалил Слава Голубев.
– По району колесил, розовый гранозан искал.
– Нашел?
– Сейчас, отдышусь…
Рассказанное следователем никого не обрадовало.
Кладовщик Райсельхозхимии оказался памятливым. Когда Лимакин завел с ним разговор насчет розового гранозана, он вспомнил, что в начале марта на склад поступало несколько банок с таким гранозаном. Все их забрал молоденький агроном. «Почти мальчишечка, наверно, первый год после института». Долго сомневался: гранозан, не гранозан? Даже этикеткам на банках не верил, потому как ядохимикат для него показался необычного цвета. Но вот из какого хозяйства этот агроном, кладовщик, сколько ни старался, так и не вспомнил. Лимакин внимательно проверил журнал выдачи ядохимикатов – цвет выдаваемого гранозана там не указывался, а в первой декаде марта этот препарат получали более десяти хозяйств. Пришлось Лимакину переписать их и прямо со склада Райсельхозхимии на попутной машине уехать в ближайший колхоз «Гранит». Потом следователь объехал на попутках еще три хозяйства и только в совхозе «Победитель», где рабочие ПМК Сельстрой заканчивают строительство животноводческого комплекса, наконец-то отыскал «молоденького агронома». Поначалу агроном ни о каком гранозане говорить не хотел, но, когда Лимакин предупредил, что по поводу небрежного обращения в совхозе с ядохимикатами будет возбуждено уголовное дело и ему, агроному, придется нести судебную ответственность, чистосердечно признался, что еще в марте месяце «примерно с пол-литровую баночку» розового гранозана у него выпросил Александр Васильевич Головчанский…
Из кабинета начальника райотдела Антон Бирюков вышел вместе с Голубевым и Лимакиным. Все трое зашли в кабинет Бирюкова. Молча сели. Настроение у всех было тягостное. Слава Голубев предложил:
– Надо немедленно задерживать Софью Георгиевну по подозрению, и она признается…
– Ох, какой ты быстрый, – усмехнулся Антон. – Задержание – не забава. Давай думать: к кому от Головчанского мог попасть розовый гранозан?
– Ясно к кому – жене! Софья Георгиевна агроном по образованию, знает, для каких целей эта ядовитая штука применяется. У Головчанских есть дачный участок. Второй год его обрабатывают. Решили гранозанчиком протравить овощные семена, чтобы урожай побольше вырастить. Правильно я мыслю?..
– Правильно, – согласился Бирюков. – Поэтому посмотри-ка в кооперативе, у кого овощи хорошо растут. Поинтересуйся, каким способом это достигнуто. Понял меня, мыслитель?
– Так точно!
Лимакин достал из кармана пачку сигарет, хотел было закурить, но передумал. Устало заговорил:
– Из «Победителя» звонил прокурору. Семен Трофимович получил взбучку от вышестоящего начальства. Софья Георгиевна уже и в областную прокуратуру нажаловалась. Не понимаю, чего она хочет добиться своими жалобами?
– Ничего не хочет, – с огорчением сказал Бирюков. – Обычная обывательская запальчивость. Софье Георгиевне ведь неизвестно, какой грязный клубок заплел ее муж. В ее понятии так: скончался Александр Васильевич на даче Тумановых – Тумановы убийцы. А прокуратура и уголовный розыск непонятно кого ищут.
– Но, согласись, улики против Нади и Олега очень серьезные. Может, и вправду мы прошлогодний снег ищем?..
Бирюков щелкнул шариковой авторучкой, принялся обводить на перекидном календаре число.
– Не знаю, Петя… Может, действительно в дебри лезем понапрасну, но что хочешь со мной делай, не могу я представить Тумановых в роли убийц. На мой взгляд, это тот самый случай, когда порядочные люди, не являющиеся, по существу, преступниками в полном смысле этого слова, втягиваются в роковую орбиту откровенным подонком.
– Считаешь, Головчанский их втянул?
– Да.
– Семен Трофимович мне сказал, что Облсельстрой прислал в прокуратуру прекрасную характеристику на Головчанского.
– Что в Облсельстрое знают о Головчанском как о человеке? Он для них – начальник ПМК. А о начальниках судят цифровыми категориями: выполнил план на столько-то процентов, экономия средств такая-то, производительность труда ежегодно растет, новая техника внедряется. А то, что Александр Васильевич, еще будучи главным инженером, «химичил» с рацпредложениями, а став начальником ПМК, начал брать тысячами из государственной кассы как из собственного кармана, – это Облсельстрою неизвестно.
– Ты возненавидел Головчанского?
– Нет, Петя. Головчанский – потерпевший. Наша задача – найти его убийцу и посадить на скамью подсудимых. Но вот в чем дело… Чем больше я узнаю об Александре Васильевиче, тем больше склоняюсь к мысли, что основным преступником является сам потерпевший…
Зазвонил телефон. Бирюков ответил. После короткого разговора положил трубку и посмотрел на Лимакина:
– Олег Туманов хочет говорить со мной с глазу на глаз. Сейчас придет…
