Текст книги "Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15 (СИ)"

Автор книги: Михаил Черненок

Соавторы: Георгий Северский,Николай Коротеев,Анатолий Ромов,Федор Шахмагонов,Эдуард Ростовцев,Гунар Цирулис,Владимир Туболев,Гасан Сеидбейли,Рашит Халилуллин,Николай Пахомов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 173 (всего у книги 195 страниц)

Вскинув на плечо рюкзак, он направился к весам. Бирюков тоже подошел поближе. Парень, вытянувшись на цыпочках, через головы впередистоящих крикнул:

– Ну, в чем дело, мамаша?!

– В шляпе, сынок! – зычно ответила Харочкина.

– Не надо хамить.

Людмилу Егоровну словно укололи. Она разгневанно уставилась на парня:

– Врэжу гирькой по очкам – будешь знать, кто хамит!

– А если гирька назад отскочит?..

Стараясь угодить приемщице, на парня со всех сторон осуждающе закричали, однако Людмила Егоровна, несмотря на оказанную ей солидарность, громко объявила:

– Талоны кончились, не базарьте!

Парень досадливо повернулся к Бирюкову:

– Вот тебе наглядный пример. Уже распродала зверь-баба талончики. Запоздал я сегодня на аукцион, придется разворачивать лыжи к дому.

Сдатчики макулатуры стали понуро расходиться. В переулке зафырчали моторы разъезжающихся автомашин. Нахмуренная Людмила Егоровна замкнула дверь «Пункта» большущим навесным замком. Бирюков подошел к ней и, показав удостоверение, представился. Полное лицо Харочкиной побагровело. С таким же прононсом, как у Анжелики, она сердито выпалила:

– Очкарик пэрвым меня оскорбил!

– Я пришел насчет вашего заявления в прокуратуру, – сказал Антон.

– А что заявление?.. – Харочкина вроде бы растерялась. – Что вы с этим заявлением, как черти за грешную душу, ухватились?

– Но вы ведь сами писали прокурору…

– Погорячилась, конечно, – на глазах Харочкиной как-то неестественно, словно она поднатужилась, выступили слезники. – А подлецов таких, как Зоркальцев, надо расстреливать.

– Он вернул вам деньги за репетиторство?

– Нээ-эт.

– Почему?

– Потому что сбежал.

– Когда вы с ним виделись последний раз?

– В прокуратуре, когда следовательница вызывала.

– А по телефону когда ему звонили?

– Через день после того. Хочет замылить четыре сотни за свою халтурную работу. Не на ту нарвался! Свои кровные из горла вырву у хапуги!

– Чем вы угрожали Зоркальцеву при телефонном разговоре?

– Что-о-о?.. – будто удивилась Харочкина. – Не бери на испуг, уважаемый гражданин! Как бы извиняться не пришлось за такие приемчики.

– Я, Людмила Егоровна, запрещенных приемов не применяю, – спокойно сказал Антон. – Напрасно повышаете голос. С чего это мы такие нервные?

– На моем месте любая мать занервничает. У дочери свадьба на носу, а прокуратура рогатки строит… – Харочкина попыталась улыбнуться. – Посодействуйте договориться со следовательницей-формалисткой – в долгу не останусь.

– В таких делах я не содействую, – сухо ответил Бирюков. – Как вы сами расцениваете поведение своей дочери?

На лице Харочкиной появилось такое выражение, словно она хотела крикнуть: «Врэжу гирькой – будэшь знать!» Однако Людмила Егоровна не крикнула, а лишь покривила уголки пухлых губ:

– Девочка как девочка.

– Не рано ли ей замуж?

– Почему рано? В ее возрасте любую только пальцем помани… В старых девах засиживаться теперь никто не хочет.

– Так ведь Анжелике еще и восемнадцати не исполнилось…

– Ну и что? Мы, родители, не возражаем против брака. Получим в горисполкоме разрешение, все будет по закону. Жених – не шаромыжник, а вполне серьезный обеспеченный мужчина.

– Милосердов?..

– Ну, Владимир Милосердов. Он вам не нравится?

Антон улыбнулся:

– Я за него замуж не собираюсь.

– Почему же спросили о нем?

– Работа такая – спрашивать. Скажите, Анжелика в открытую курит?

– Она ничего от матери не скрывает. Что удивительного – теперь девушки поголовно сигаретам дымят.

– И это вас ничуть не тревожит?

– Нет. Никотином Анжелика сгоняет полноту.

– Спиртным – тоже?

– Что-о-о?.. – вроде как не поняла Людмила Егоровна.

– Говорят, спиртным увлекается ваша дочь.

– Это, так и знай, соседи вам натрепали. Завистники! Если девочка раз-другой не рассчитала своих сил, так сразу и в пьяницы надо ее зачислять? С кем по молодости такого не бывает?..

Бирюкову часто приходилось беседовать с родителями провинившихся подростков. Встречались среди них и такие, кто всяческими путями старался уменьшить вину своего ребенка, показать его в более приглядном свете. Все они при этом, как замечал Антон, чувствовали неловкость и стыдливо уводили глаза в сторону. Людмила Егоровна, выгораживая Анжелику, неловкости и тем более стыда не чувствовала. О перепившей несовершеннолетней дочери Харочкина говорила так спокойно, будто ребенок переел мороженого. В планы Бирюкова не входило переубеждение неразумной родительницы, поэтому он перевел разговор к тому, ради чего встретился с этой агрессивно настроенной женщиной:

– Зачем Зоркальцев приезжал к вам домой утром одиннадцатого июня?

Людмила Егоровна надула и без того полные щеки:

– Кто вам сказал?

– Свидетели.

– Вранье! Одиннадцатого числа я полный день была на работе и прохвоста-репетитора не видала!

– Сегодня что-то рано закончили работу…

– К адвокату надо. Буду писать жалобу на следовательницу.

– Вы разве в частной лавочке работаете? Когда хотите – тогда и бросаете работу, куда хотите – туда идете?

– Что-о-о?.. Я постоянно перевыполняю план. Можете спросить у моего начальства!

– Нет, – Антон отрицательно повел головой, – у вашего начальства я спрашивать не буду. Я попрошу сотрудников ОБХСС, чтобы они немедленно занялись вами.

– У меня талоны кончились.

– ОБХСС разберется, куда вы их сплавили, не проработав и полдня.

Харочкина мгновенно сникла:

– Чего разбираться… Открою пункт…

Через полчаса после неприятного разговора с Людмилой Егоровной Бирюков уже беседовал с ее дочерью. Квартира Харочкиных была богато обставлена дорогой мебелью, но на удивление не прибрана. В том же длинном халате, который вчерашним вечером демонстрировала перед Лелей Кудряшкиной, Анжелика сидела, небрежно откинувшись на спинку дивана. Толстым указательным пальцем она стряхивала пепел с сигареты «Кэмэл» прямо на пол и, закатывая глаза к потолку, где красовалась огромная чешская люстра со множеством переливающихся хрустальных висюлек, равнодушно отвечала на вопросы. Собственно, ответы ее вряд ли можно было назвать ответами; «Нэ помню, была в трансе», «Кажется, нет, а вроде бы – да». Анжелика даже «забыла», кто привез бутылку коньяка на дачу: то ли Зоркальцев, то ли она сама.

– Ты уже тогда была нетрезвой? – спросил Антон.

– Кажется, нет.

– Что значит, кажется?..

– Не помню.

– Почему же при допросе и на очной ставке с Зоркальцевым утверждала, будто коньяк купил он?

Анжелика, уставясь томными глазами на люстру, дернула уголками пухлых, как у мамы, губ:

– Так мне тогда казалось.

– Теперь кажется по-иному?

– А-а… Надоела вся канитель.

– Ты хотя бы сама себе даешь отчет, что наговорила на Зоркальцева? – сделав ударение на слове «что», спросил Бирюков.

– А чего мне перед собой отчитываться… Геннадий Митрофанович не мальчик, выкрутится.

– Вдруг тебе придется «выкручиваться», а не Зоркальцеву?..

– Это почему же?

– Если ты наговорила на допросе заведомую ложь, тебя могут привлечь к судебной ответственности за клевету.

Анжелика придавила окурок к спичечному коробку:

– Ну уж… Не пугайте, я несовершеннолетняя. Меня мама научила, как говорить.

– Значит, привлекут маму. Ты этого хочешь?

– Нет, конечно. Маме надо свадьбу готовить. Милосердов сказал, если прокуратура прикроет дело Зоркальцева, мы сразу подадим заявление в загс.

– Где ты познакомилась с Милосердовым?

– В ресторане «Орбита», он там работает.

– А встречались где?

– У Мишки-Империалиста.

– В квартире которого Кудряшкина живет?

– Ну.

– Чем же вы с ним занимались при встречах?

– Ничем.

– Сидели и молчали?

Анжелика лениво усмехнулась:

– Что уж мы, совсем дураки?.. Про любовь говорили, анекдоты рассказывали.

– Еще?..

– Еще Вольдэмар учил меня целоваться.

– Научил?

– Что уж я, круглая дура?.. Я до него умела.

«Ее умственный инфантилизм граничит со слабоумием», – подумал Бирюков и вновь спросил:

– Как ты в школе училась?

– Нормально.

– А поточнее?

– Посредственно.

– Почему так слабо?

– Желания не было. Хотела после восьмого класса бросить. Мама настояла, чтобы до десяти училась. Теперь в торговый институт поступать заставляет.

– Как же ты с посредственными знаниями туда поступишь?

– Поступлю. Теперь за книжные талоны куда хочешь можно поступить.

– А сразу нельзя обменять талоны на вузовский диплом? – иронично спросил Антон.

Словно прощая неудачную шутку, Анжелика снисходительно усмехнулась:

– Ну уж… рассмешили…

– Когда ты видела Зоркальцева последний раз?

Анжелика щелчком вытолкнула из пачки сигарету:

– Да ну его на фиг…

С горем пополам Бирюкову все-таки удалось выяснить, что Зоркальцев последний раз приезжал к Харочкиным утром 11 июня. Заявился, как всегда, с черным «дипломатом». Хотел вернуть деньги за репетиторство, но родителей не было дома. Потом очень серьезно допытывался у Анжелики насчет ее свадьбы с Милосердовым. Почему Геннадия Митрофановича интересовала именно свадьба, Анжелика не поняла, но ответила Зоркальцеву, что все планируется, как надо, а мама на днях заберет из прокуратуры свое заявление. Геннадий Митрофанович сразу повеселел и через несколько минут уехал. Куда – не сказал.

Из квартиры Харочкиных Бирюков вышел с таким облегчением, как будто вырвался на чистый воздух из затхлого подвала. По плану, намеченному на сегодняшний день, еще предстояло встретиться с официантом Милосердовым. Антон посмотрел на часы. Обеденное время кончалось, и он решил совместить приятное с полезным.

Расположенный в старинном здании небольшой ресторанчик «Орбита» был почти пустым. На удивление быстро подошла жизнерадостная молоденькая официантка с серебристым, в звездочках кокошником, прикрывающим спереди волнистые светлые волосы. Из кармана накрахмаленного кружевного передника она достала крохотный блокнотик, уставила в него карандаш и выжидательно замерла. Антон, заглянув в меню, сделал заказ. Девушка тут же удалилась на кухню, а Бирюков обвел взглядом ресторанный зал. Мужчины-официанта не заметил. Когда жизнерадостная официантка принесла обед и стала переставлять тарелки с подноса на стол, Бирюков как бы между прочим сказал:

– Что-то Милосердова сегодня не видно…

– Володя на два месяца ушел в отпуск, – приветливо ответила девушка.

– У вас такие длинные отпуска?

– На капитальный ремонт закрываемся. Поэтому к очередному отпуску Милосердову приплюсовали месяц без сохранения зарплаты. Лето – пора отпусков. Володя – мужик богатый. Сейчас, наверное, под южным солнцем загорает.

– Как он здесь работает?

– Образцово-показательно. По вечерам своих клиентов имеет, обслуживание – люкс.

– Чаевые не берет?

– Рожденный брать не брать не может.

Антон улыбнулся:

– Любопытный афоризм.

– Шутка официантов и таксистов. Все берут.

– И вы – тоже?

– Я недавно работаю, еще не привыкла.

– Со временем надеетесь привыкнуть?

– Клиенты приучат. Вчера одному представительному дяде положила на стол пятьдесят копеек сдачи. Он их в упор не видит. Поднимается, чтобы уйти. Я подсказала: «Возьмите свою мелочь». Ох, как он разобиделся: «Я не мелочник! Или тебе, красавица, полтинника мало?!» Так и ушел обиженный. А метрдотель головомойку мне устроил: «Ты, Клава, раз и навсегда прекрати подобные грубости! Что за хамство такое: «Возьмите свою мелочь»? Привыкай говорить вежливо: «Товарищ, вы серебро забыли». Еще лучше – вообще промолчи или, в крайнем случае, поблагодари с улыбочкой, когда клиент оказывает материальное вознаграждение. Пойми раз и навсегда; мы – сфера обслуживания! Нам категорически запрещается обижать клиентов», – официантка обаятельно улыбнулась Антону. – Вы кушайте, пожалуйста, пока обед не остыл.

Антон решил воспользоваться общительностью девушки:

– Милосердов действительно на юг уехал отдыхать?

– Не знаю. Просто предположение высказала.

– Мне, Клавочка, надо узнать домашний адрес Володи.

– Сейчас у девчонок спрошу.

Минут через десять она вернулась и с огорчением сказала, что никто из работников ресторана, находящихся на смене, домашнего адреса Володи Милосердова не знает. Бирюкова это озадачило;

– Как же так?..

– Говорят, Володя часто квартиры меняет и никому адреса своего не дает.

– Почему?

– Кто его знает.

– Он, правда, жениться надумал?

Официантка хитро прищурилась:

– Хотите на свадьбе погулять?

– Приятели мы с ним когда-то были, – вздохнул Антон, – И вот не могу поверить, чтобы Милосердов женился…

– Я тоже этому не верю. Скорее слон запляшет под гармошку, чем Володя женится, – официантка достала из кармана кружевного передника небольшой листок бумаги и положила на стол. – Пожалуйста, счет. Как покушаете, заплатите.

– Мне не перед кем счетами отчитываться, – с улыбкой сказал Антон. – Можете сохранить на память. Порядок у нас такой…

Глава VIII

После обеда Бирюков решил заглянуть к Шахматову, чтобы обменяться последней информацией и попутно узнать в адресном бюро место прописки Милосердова. Когда он вошел в кабинет начальника отдела розыска, Шахматов разговаривал со следователем Маковкиной. Увидев Антона, Маковкина убрала со лба белый завиток волос и улыбнулась.

– Судя по вашему лицу, время бежит, а дело стоит?.. – спросила она Антона.

– Вы, Наташенька, прозорливы, как легендарный Шерлок Холмс. Вторые сутки нахожусь в запарке и ничего существенного сообщить не могу, – в тон ей ответил Бирюков. – Если не секрет, что это вы обсуждаете?

Шахматов показал протокол допроса:

– Нечаянный интерес получили. Молоденькая девчушка, кассир из Центральной сберкассы, увидела в городе расклеенную листовку с фотографией разыскиваемого Зоркальцева и пришла к нам. Утверждает, что узнала мужчину, которому утром одиннадцатого июня выдала наличными деньгами ровно семь тысяч. Запомнила даже его фамилию, потому что впервые выдавала такую крупную сумму. Полученные деньги Зоркальцев положил в черный «дипломат». И еще кассир помнит, что в тот же день, почти в одно время с Зоркальцевым, какой-то паренек в белой кепочке с черным козырьком предъявил ей лотерейный билет, выигравший женский зонт за восемнадцать рублей, н попросил выдать стоимость выигрыша деньгами. Девушка оставила билет себе, чтобы получить зонт, а парню отдала свои деньги. Тот пошутил, что, мол, перепродажа лотерейных билетов карается по закону, потом попросил четыре банковских денежных упаковки, какие обычно кассиры выбрасывают в мусорные корзинки. Она, разумеется, не пожалела «мусора»… Как думаешь, что бы это значило?..

– По-моему, паренек в белой кепочке – «кукольник», – ответил Бирюков. – Иначе для чего ему денежные упаковки?

– Мы предполагаем, что Зоркальцев был знаком с этим… «кукольником».

– Конечно, – подтвердил Антон. – Имея в «дипломате» семь тысяч, Геннадий Митрофанович не посадил бы в машину случайного пассажира, чтобы сорвать с него трешку или пятерку.

Бирюков стал рассказывать, как, по словам Фарфорова, Зоркальцев «подрабатывал» на собственной машине. Внимательно слушая, Шахматов крутил в пальцах красный карандаш, а Маковкина, словно журналистка, что-то записывала в блокнот. В заключение Антон рассказал о разговоре с официанткой ресторана. Все трое помолчали.

– Хочу уточнить, Антон Игнатьевич, – сказала Маковкина. – Когда, по вашему мнению, Зоркальцев заезжал к Харочкиным: до посещения сберкассы или после?

– Если учесть, что соседка Харочкиных баба Зина видела, как из стоявшей у подъезда машины «выглядывал какой-то мальчуган в белой кепчонке», то – после. Но ведь Зоркальцев мог и в сберкассу приехать с этим «мальчуганом», – ответил Бирюков и посмотрел на Шахматова. – Как ты думаешь, Виктор Федорович?

– Я думаю о ресторане «Орбита». Пожар на даче Зоркальцева почему-то ассоциируется у меня с этим увеселительным заведением. Подождите минуту, сейчас переговорю с нашим следователем… – Шахматов ловко бросил карандаш в подставку и снял трубку внутреннего телефона. – Андрюша, как у тебя движется дело по даче Зоркальцева?.. Затормозилось? Почему?.. Хозяин потерялся. Скоро найдем хозяина. Ты мне подскажи, какая ниточка тянулась от пожара к ресторану «Орбита»?.. Счет из «Орбиты» обнаружен на месте пожара?.. Будь другом, принеси материалы этого дела, жду, – положив трубку, Шахматов обратился к Бирюкову: – Ты только что обедал в «Орбите». Всем посетителям выписывают там счета?

– О всех не могу сказать, но лично мне выписали, – Антон сунул руку в карман и тут же вспомнил, что выписанный официанткой счет так и остался лежать на столе.

Вскоре в кабинет вошел коренастый розовощекий лейтенант. Солидным баском проговорив «Здравия желаю», он положил на стол перед Шахматовым канцелярский скоросшиватель.

Шахматов перелистнул несколько протокольных страниц. Бирюков и Маковкина придвинулись со стульями к столу. Шахматов поднял взгляд на следователя:

– Выяснил, Андрюша, кто в «Орбите» так лаконично расписывается?

– Официант Милосердов Владимир Олегович. В деле есть протокол его допроса, – четко ответил лейтенант.

Шахматов перелистнул еще несколько страниц, и Антон вместе с ним стал читать показания Милосердова, занимающие всего одну страничку:

«По поводу предъявленного мне для опознания счета от 25 мая с/г подтверждаю, что этот счет выписан мною, но внешность клиента, которому его выписывал, вспомнить не могу. 25 числа я работал в вечернюю смену и обслуживал группу туристов-дальневосточников, которые расплачивались сообща, по одному счету. С уверенностью утверждаю: счет выписан не позднее 22.00 местного времени, так как после 22.00 меня на работе не было. Примерно в 21 час 40 минут, открывая по просьбе клиентов бутылку шампанского, я по неосторожности поранил проволочной закруткой на пробке себе правую руку, и дежурный администратор отпустил меня с работы. Всего вечером 25 мая мною было обслужено около десяти столов, и все клиенты, насколько помню, расплачивались по общим счетам, по 10-12 рублей с человека. Каким образом выписанный мною счет оказался на месте пожара, объяснить не могу».

Заканчивался протокол красивой подписью. В ней без труда можно было разобрать фамилию. Шахматов вновь поднял глаза на лейтенанта:

– Интересное совпадение… Счет выписан двадцать пятого мая, как утверждает Милосердов, вечером, а дача Зоркальцева сгорела в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое. И тебя, Андрюша, не заинтересовало, кто с этим счетом прикатил прямо из ресторана на пожар? Почему только через две недели после пожара допросил Милосердова?

– Если в «Орбите» заведен порядок – выписывать счета, каким образом это сделать? Счет – документ, где можно проверить и сравнить стоимость блюд по меню…

– Со слов официанток, Милосердов нагло приписывает клиентам блюда, которых они не заказывали. При этом наряду с «липовым» счетом у него всегда готов правильный счетик. Чуть-чуть клиент заподозрит неладное и начнет «заводиться», сразу: «Ах, простите! Ошибочка по рассеянности вышла – это счет с другого стола. Вот, пожалуйста, ваш. Проверьте – до копеечки верно»… – лейтенант нахмурился. – Надо, Виктор Федорович, мне в помощь сотрудника уголовного розыска, иначе – труба. У меня, кроме дачного пожара, более серьезные дела висят…

Шахматов не успел ответить. Коротко постучав, в кабинет вошел похожий на убеленного сединой профессора высокий мужчина с папкой в руке. Бирюков обернулся к вошедшему и узнал старшего эксперта-криминалиста научно-технического отдела УВД Аркадия Ивановича Дымокурова, который славился среди работников розыска не только криминалистическими познаниями, но и тем, что никогда не делил работу на свою и чужую. По выработанной многолетней привычке, Дымокуров поздоровался с каждым из присутствующих за руку, поклонившись, корректно пожал протянутую руку Маковкиной и с ноткой извинения обратился к Шахматову:

– Прошу простить за неожиданный визит. Поступили интересные сведения по нашим запросам. Ознакомьтесь, Виктор Федорович… – с этими словами Дымокуров достал из папки и подал Шахматову машинописный лист бумаги с подколотой к нему фотографией коротко стриженного молодого парня.

Шахматов вгляделся в фотоснимок, посмотрел на текст и стал читать вслух:

– Коробченко Жорж Вениаминович – уроженец Мошковского района Новосибирской области, осужденный городским судом Омска за кражу импортных товаров из железнодорожных контейнеров, отбыл срок наказания двадцать пятого мая. По имеющимся сведениям, уехал на родину. До привлечения к ответственности учился на первом курсе Омского художественного училища. За время нахождения в исправительно-трудовой колонии нарушений предписанного режима не имел. Работал художником-оформителем. Все поручения выполнял добросовестно. Обладает несомненным талантом живописца. Активно участвовал в художественной самодеятельности ИТК. Указанной в вашем запросе татуировки «Трех богатырей» не имеет. На основных фалангах пальцев левой руки вытатуировано слово «Леля». Фотографию Коробченко прилагаем. Начальник ИТК… – Шахматов глянул на Бирюкова. – Таким образом, Антон Игнатьевич, первое условие теоремы доказано: Жорж Коробченко – лицо не вымышленное. Он действительно отбывал наказание вместе с минчанином Савелием Вожеговым и Шуриком Ахмеровым из вашего района.

– Можно еще одно условие доказать, – недолго подумав, проговорил Бирюков. – Фамилия наколотой на пальцах Жоры «Лели» – Кудряшкина. Имя редкое, а Кудряшкина, как и Коробченко, тоже из Мошковского района. И возраст их совпадает.

– Логично, но это надо подтвердить показаниями. Желательно, не откладывая.

– Понятно.

Дымокуров достал из папки еще несколько документов и тоже передал их Шахматову:

– Пришел еще один ответ. Из Главного информцентра МВД, куда мы посылали отпечатки пальцев, обнаруженные в такси, где был ранен из нагана шофер…

– Сегодня ночью шофер умер, – хмуро вставил Шахматов.

– Печально… – Дымокуров, словно отдавая дань памяти, помолчал. – Так вот, по дактилоскопической формуле удалось установить, что эти отпечатки принадлежат Жоржу Вениаминовичу Коробченко. Его же отпечаток с дуговым узором остался на автомобиле Зоркальцева возле ручки правой передней двери.

– Срочно объявите розыск Коробченко, – сказала Шахматову Маковкина. Шахматов набросал текст розыскной ориентировки. Прочитав написанное, сделал несколько уточнений и попросил следователя-лейтенанта:

– Андрюша, оформи оперативно этот заказ в типографию. Расклеим портрет Жоржа Вениаминовича не только в Новосибирске, но и во всех районах области. Чтобы нигде ему укрытия не было.

Лейтенант вздохнул:

– Как же, Виктор Федорович, насчет помощи мне?

Шахматов взглядом указал на Бирюкова:

– Вот Антон Игнатьевич попутно с розыском Зоркальцева займется и пожаром на его даче. Сейчас мы посоветуемся, потом он зайдет к тебе.

Однако совещанию не суждено было состояться. Позвонивший из райцентра Слава Голубев сообщил, что пастух, пасший возле Рожневского урочища колхозных коров, обнаружил в лесу убитого мужчину.