Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Землеход. Длинный для своего типа, протянувшийся на километр от раскидистых гроздей сенсориумов на голове до мусородробилок на заду. Массивный, чуть раскачивающийся, увенчанный короной пыльного смога, медленно сползающего по боковой броне. Тусклые желтые огоньки, почти незаметные в яростной буре, усеивали её потрепанные пластины.

Ветер пытался пошатнуть, свалить его, но гигантские суспензорные катушки, установленные в подвеске, сглаживали каждое движение многотысячетонного тела, скрывавшего в себе движущие механизмы, обрабатывающие конвейеры, кузницы, жилища экипажа и оружейные.

Двигатели выли все время, неустанно и неусыпно. Они никогда не останавливались.

Землеход двигался с хорошей, по медузанским меркам, скоростью, равной 0.3 километра в час. Полы дрожали, отзываясь шуму приводов, с воздухозаборников сыпалась черная пыль.

Снаружи ревел ураган, могучий и грязно-черный. Чьи-то голоса подвывали ветрам.

На Медузе всегда ревели ураганы, могучие и грязно-черные. На Медузе чьи-то голоса всегда подвывали ветрам.

Перед землеходом простерлась равнина, покрытая паутиной глубоких трещин и заостренными временем валунами. Алые молнии били из облаков смога, нависших над далеким горизонтом.

Хаак Рейн, откинувшись на решетчатую спинку железного кресла, потер глаза. Металл правого оптического имплантата неприятно ощущался кожей.

Рейна окружали пикт-экраны, плотно развешанные по всему сенсориуму, тесному наблюдательному пункту, установленному прямо на переднем левом углу ведущего гусеничного модуля. Изображения с них моргали оранжевым и представляли собой наборы тускло горящих рун, суммирующих информацию, поступающую с органов чувств «Мордехая», семи тысяч авгуров узконаправленного обзора. Имплантат помогал Рейну разобраться в их непрестанном мельтешении.

А ещё от него болела голова. Круглые сутки имплантат изводил Хаака своим неизменным жаром. Проклятая штуковина сидела в черепе, будто капля расплавленного металла, но Рейн не роптал. Ему в голову не приходило жаловаться, так же, как и когда его подключили к железному креслу, или когда ноги от недостатка движения превратились в высохшие тростинки, или когда он понял, что не может спать без двойной дозы успокоительных и специальных цифлексных упражнений.

Весьма немногие жители Медузы видели смысл в жалобах. Такое уж это было место.

Что-то мелькнуло на одном из пикт-экранов. Рейн уставился на него мутным взглядом, увеличил разрешение и соответственно сменил настройки имплантата.

– Трон, – присвистнул он, повышая приоритет сигнала. – Траак, ты тоже это видишь?

За тысячу метров от него, на дальней стороне ведущего модуля «Мордехая», с треском проснулся комлинк.

– Ага, – голос Траака казался вялым, словно он только что пытался подремать. – Хочется верить, мы с тобой не ошибаемся. Спускаем краулер?

– Да, приступаю.

Своей правой рукой, той, что ещё могла двигаться, Рейн ввел возможные варианты курса. Левая, та, что оканчивалась пучком стальных кабелей, подергивалась, пока шла установка нейросоединения с Душой «Мордехая». На слияние ушло несколько секунд. Затем из инфосети пришло подтверждение, и откуда-то снизу донесся отдаленный скрежет металла о металл, вслед за которым что-то затряслось, и, наконец, прозвучал гулкий удар. Рейн переключился на другой пикт-экран, отображающий причальный борт гусеничного модуля.

У самого его основания, между двумя кожухами траков, Хаак увидел открытый люк с выдвинутой из него пологой рампой, оставлявшей борозды на почве под землеходом.

Четырехгусеничный краулер скатился по спуску, и его грубый, угловатый корпус покачнулся в момент соприкосновения с равниной. Из выхлопных колонн толчками повалили клубы сажи, и транспорт направился по заданному курсу, подергиваясь на неровном грунте.

Рейн переключился на поток данных с краулера, и на экране несколько секунд дрожали статические помехи, сменившиеся нормальным изображением. Он увидел, как из ослепляющих вихрей пыльной бури выступают очертания человека, все ещё держащегося на ногах, но прихрамывающего и клонящегося под порывами ветра. Его изодранную одежду покрывала черная пыль равнин, делая незнакомца похожим на кусок обугленного мяса.

Достигнув заданной точки, краулер остановился. Пошатываясь, человек добрался до транспорта и забрался внутрь, после чего краулер развернулся и направился обратно к рампе. Вновь сменив пикт-поток, Рейн получил обзор с внутренней камеры и увидел, как человек тяжело оседает в углу грузового отсека.

– Жизненные показатели, – приказал Хаак.

Несколько индикаторов возникли на соседнем экране, сообщая, что парень держится на границе жизни и смерти.

Крепкий ублюдок. Если вовремя окажется в руках медиков, то, возможно, выживет. Рейн отправил сообщение в инфосеть и услышал щелчок, подтверждающий его регистрацию Душой.

– Метки нашел? – спросил Траак, явно подключенный к тому же пикт-потоку.

– Ещё нет, – ответил Рейн, увеличивая изображение измазанного в грязи лица и пристально рассматривая его. Что бы этот парень ни делал на равнинах, он определенно чуть не погиб там. Половину его буревой брони просто сорвало с тела. – Ясно только, что типчик не из наших.

– Можешь пробить по иденту?

– Да, если ты успокоишься и дашь мне пару минут.

Краулер вернулся на борт, и Рейн, подав запрос, получил разрешение на глубокое сканирование. Авгуры перенастроились, и по телу незнакомца широким взмахом пробежала красная полоса лазера. Как только сканирующий луч коснулся височного штифта, в инфосеть загрузился пакет новых данных, внимательно изученных Хааком.

– Есть что-нибудь? – Траак уже начинал действовать на нервы.

– Ничего особо волнующего, – ответил Рейн, подготавливая данные для пересылки медикам, втягивая рампу и закрывая люк. – Парень из клана Грамен. Да уж, далеко забрался от дома, одному Манусу ведомо, что он делал на этой равнине.

– А имя?

– Морвокс. Мне ни о чем не говорит, а тебе? Наим Кадаан Морвокс.

Другой землеход. Меньше «Мордехая», но повыше и лучше бронированный. Никаких меток клана не было на его корпусе и черных бортах, ни один огонек не светил с панциря, и ни один рудозаборный пандус не входил в почти отвесные бока.

Землеход полз по бесплодной равнине, и ураган бессильно пытался сотрясти его. Он даже не покачивался. Глубоко внутри, среди гробниц из металла и скалобетона, среди могучих механизмов, располагалось идеально квадратное, погруженное в полумрак помещение с полом из черного камня. По стенам вились почти органические переплетения трубопроводов, а с железного потолочного свода свисали тусклые лампы.

В центре стоял на коленях обнаженный человек, покрытый блестящими каплями пота, склонив голову в знак покорности. Его окружали высокие и широкоплечие фигуры, облаченные в длинные, свободные одеяния. Их лица скрывались за металлическими масками.

Дрожь двигателей передавалась стенам.

Один из безликих выступил вперед и долго смотрел снизу вверх на коленопреклоненного человека, не нарушая молчания. Когда же он, наконец, заговорил, то голос показался совсем не подходящим столь могучему телу. Звучал он тонко и бесстрастно, словно пропущенный через множество аудиофильтров.

– Среди всех кандидатов из Грамена, ты один выдержал испытание равнинами. Какой урок следует из этого извлечь?

Стоявший на коленях не ответил и даже не пошевелился.

– Какой же?

– Я не знаю, господин.

– Никакой. Ты не избранный. Ты не особенный. Бывают годы, когда не возвращается никто. Бывает, возвращаются многие.

Человек у ног великана не поднимал голову, и его мышцы трепетали, стараясь сохранять неподвижность тела. Он был отлично сложен по меркам Медузы, высокий, худощавый, но мускулистый. Шрамы испещряли его плоть, на которой виднелось и несколько свежих ран.

– Ты можешь преуспеть и в последующих испытаниях. Ты можешь погибнуть в них. Не нужно искать в этом знаков судьбы или видеть предназначение. Есть лишь то, что продолжает работать, и то, что отказывает.

– Да, господин.

Безликий гигант извлек долгий стальной клинок, явно не предназначенный для сражений, слишком хрупкий, слишком незапятнанный. Он походил на инструмент хирурга, который кто-то решил использовать для торжественных церемоний.

– Ты поймешь это. Ты осознаешь, что путь твоей жизни не уникален, и поймешь, что твое существование обретает смысл, лишь становясь частью чего-то большего. Ты – модуль системы. Ты – винтик механизма.

Коленопреклоненный человек вытянул перед собой левую руку, сжав пальцы в кулак. Он по-прежнему не поднимал голову.

– Со временем ты поймешь, что эти слова истинны. Ты пожелаешь избавиться от всего, что будет напоминать тебе о прошлом. Ты забудешь, что был единственным выжившим в испытании. Даже оно само сотрется из памяти. Ты будешь помнить лишь путь восхождения. Ты станешь его воплощением.

Гигант встал на колени перед израненным человеком и приложил к его вытянутой руке клинок, точно между запястьем и локтем. Режущий край коснулся покрытой испариной кожи.

– Вот первый знак на этом пути. Хочешь ли ты продолжать?

Вопрос показался неуместным. Путь уже начался, и выбора не осталось. Быть может, то звучало забытое эхо старых времен, когда в обряде почему-то уделялось больше внимания личной готовности к изменениям.

– Я хочу этого, – прозвучал ответ.

Лезвие глубоко вонзилось в кожу и скользнуло вправо, оставляя глубокий и аккуратный разрез. Когда клинок покинул плоть, обнаженный кандидат почти неслышно втянул воздух, сражаясь с болью. Густая, горячая кровь текла из пореза.

Пока что он оставался смертным. Его самоконтроль ещё не был идеальным.

Великан поднялся, дал крови стечь с клинка и отступил в сторону.

– Это лишь отметка, там, где однажды будет сделан настоящий разрез, – сказал он, убирая стальное лезвие. – Встань, кандидат Морвокс. Ты уже не тот, что прежде. Теперь тебе суждено стать боевым братом Железных Рук, воином клана Раукаан – или никем.

Гермозатвор раздвинулся, открывая лежащий за ними просторный, уходящий вдаль коридор. Окутывавшая его тьма была почти абсолютной, за исключением нескольких факелов оранжевого пламени, отмечающих места повреждений газового трубопровода. Пол скрывался под пересекающимися ответвлениями неизвестных механизмов, а побитый ржавчиной потолок держался на массивных колоннах из черного железа.

Из теней, словно подчиняясь какой-то беззвучной команде, появились целые десятки их, раздутые и что-то бормочущие. Некоторые волокли по полу растянутые желудки, оставляя за собой блестящие полосы гноя. Другие напоминали бесформенные мешки дубленой кожи, набитые изломанными костями. Тела третьих срослись воедино, создавая омерзительные комья плоти, многорукие, многоногие, истекающие ихором, влачащие за собой связки лоснящихся кишок. У многих виднелись когти, острые костяные наросты, странные шипы, торчащие из спин и тусклые черные зубы.

Лишь глаза объединяли этих чудовищ. Они сияли во тьме желто-зелеными звездами, лишенные зрачков, словно пустые экраны, изливающие потоки жуткого колдовского света. Как только ворота открылись полностью, эти глаза сузились в щелки, а испещренные неуклюжими швами лица с отвисшими клыкастыми челюстями скривились в ненавидящем веселье.

Они всегда сбегались к местам сражений, словно пауки к попавшим в их сети мошкам. Они жаждали драки. В их извращенном существовании не было жажды большей, чем стремление убивать.

Хамед, остававшийся пока что в относительной безопасности тоннеля, смотрел на них с привычным мерзким ощущением в животе. Он сражался с этими чудовищами много месяцев. Каждую неделю ему приходилось отступать ещё на шаг. Каждую неделю несколько десятков его солдат не возвращались в точки сбора.

И Раиф всегда знал, что в следующем бою, среди волочащейся к укреплениям орды, появятся новые чудовища в обрывках серой формы, монстры, чьи изуродованные лица ему доведется узнать.

Он сжал рукоять своего пистолета вспотевшей ладонью, не двигаясь с места, готовясь войти во тьму, как только услышит приказ.

Но Железные Руки уже выступили вперед.

Их продвижение не было быстрым. Хамед слышал, что ангелы Императора могут сражаться подобно демонам, вихрем проносясь среди врагов, рубя, стреляя, разрывая их на части. Не в этот раз. Железные Руки спокойно пошли вперед, перестроились в линию перед воротами в темный коридор и открыли огонь из своего громоздкого оружия, стреляя длинными, идеально нацеленными очередями.

Хамеду оставалось просто смотреть. И, с каждым их шагом, он все сильнее верил услышанным когда-то легендам. Впервые за эти месяцы, в Раифе проснулась вера в то, что улей будет спасен, и тогда же он понял, что почти разучился надеяться.

Оружие гигантов стреляло не лазерными лучами и не сплошными боеприпасами, Хамед понял это после первых же залпов. Железные Руки использовали разрывные заряды, настроенные на детонацию после соударения. Стоял неимоверный грохот, космодесантники вели непрерывный огонь, превращая ходячих мертвецов в склизкие, сочащиеся гноем куски плоти. Выстрелы освещали коридор подобно вспышкам молнии, выхватывая из мрака застывшие, как на пиктах, уродливые рыла мутантов.

То тяжелое орудие, что один из гигантов нес двумя руками, гремело оглушительнее всего, что Хамед слышал в своей жизни. Сам воин, заняв позицию точно в центре построения, спокойно водил стволом из стороны в сторону, словно скашивая врагов прикрепленной к нему невидимой косой.

Чудовищ не просто убивали. Их искореняли, разрывали в клочья, раздирали на лохмотья кожи, присыпанные порошком костей. Горький опыт научил Хамеда, что не каждая рана уложит мутанта, требовалось точно попасть в голову или, по крайней мере, изрешетить туловище. Гигантов не волновали подобные тонкости. Они шли по коридору, размеренно продолжая стрельбу, оставаясь в центре разрушительного вихря огня и не позволяя ни единому мутанту избегнуть их молчаливого, устрашающе прекрасного возмездия.

И вдруг всё закончилось. Утих сокрушительный грохот залпов, и пространство за гермозатвором вновь накрыла тьма, но Железные Руки по-прежнему не меняли стойку, держа оружие наготове. Они продвинулись до середины коридора, и все чудовища в нем были мертвы.

Хамед, ошеломленный увиденным, несколько секунд стоял без движения, прислушиваясь к звону в ушах. Опомнившись и выругав себя, он вспомнил о полученных приказах.

– Следуйте за ними, – бросил он по воксу своим людям. – И делайте вид, что вы профессионалы.

Раиф переступил порог, осторожно водя стволом лазгана по сторонам, но сразу же чуть не поскользнулся. Посмотрев вниз, дженумарий понял, что пол покрыт толстым ковром булькающей, шевелящейся слизи. Часть месива под ногами была окровавленной плотью, часть казалась канализационными отходами. Рядом с сапогом Хамеда проплыло раздутое, отливающее желтизной глазное яблоко, направляясь к пенящемуся отверстию сливной трубы.

Железные Руки превратили мутантов в суп. Суп-пюре из плоти.

Сами космодесантники сейчас спокойно перезаряжались. Один из них достал что-то вроде портативного сенсора и постучал по нему бронированным пальцем.

– Раиф Хамед, эта зона очищена, – заговорил Морвокс, по голосу которого нельзя было понять, что он минуту назад уничтожил сотню чудовищ. – Мы продвинемся к узлам 34, 45 и 47, после чего оценим изменения обстановки. Очистите этот коридор огнем и закрепитесь в нем. Шаблоны развертывания Гвардии выгружены в тактическую сеть.

– Будет исполнено, господин, – ответил Хамед, голос которого показался тихим после грохота боя. Впрочем, Железные Руки все равно не ждали подтверждений, они уже шагали вперед, направляясь глубже во мрак нижнего улья. Навстречу им доносился нарастающий шум воплей и скрежета.

Голос Намога затрещал в воксе.

– Нужна подмога, джен? – обеспокоенно спросил он? – У нас куча помех прямо на вашей позиции.

– Нет, – ответил Хамед, слыша в собственном голосе отстраненность и чуть ли не беззаботность. – Нет, оставайся на позиции, у нас все в порядке. Трон, у нас на самом деле все в порядке.

Дальше было тяжелее. Нижние уровни долгие годы были прибежищем заразы и разложения, а мутанты не теряли времени даром, превращая их в настоящий инфекционный рай.

Стены казались живыми из-за стекающей по ним слизи, жирные блестящие наросты свисали из вентиляционных каналов, жуткие пародии на людей брели из глубин. Неважно, сколько их уже уничтожили, новые продолжали идти, широко разевая челюсти со сточенными зубами. Они кричали, словно по-детски передразнивая чужие голоса, растягивая изменившиеся голосовые связки далеко за пределы разумного. На глазах Хамеда один длинношеий мутант захлебнулся собственным криком, мокрота и сгустки слизи забили ему глотку. Морвокс выстрелил, и голова существа взорвалась липкими, разлетевшимися во все стороны ошметками, гарантируя, что пронзительный вопль не зазвучит вновь.

Внешний вид тоннелей менялся по мере погружения отряда в подулье. Потолки опускались, стены становились ближе друг к другу. Жидких испражнений на полу в лучшем случае было по лодыжку, в худшем – по колено. Надежное освещение отсутствовало, только шарящие вокруг лучи с нашлемных люмен-ламп, что выхватывали фрагменты общей жуткой картины.

Каждый мутант, атакующий их, когда-то был человеком, обитателем города-улья. Каждое обезображенное лицо когда-то могло исказиться от горя или растянуться в улыбке. Техники, операторы механизмов, арбитраторы, священники – никого не миновала эта судьба.

Никто не мог точно определить, когда всё началось. Первые знаки грядущего казались не очень значительными. Станции медике жаловались на возросшую нагрузку, из схол поступали сообщения о вспышках инфекций, на нижних уровнях происходили перебои с энергией, в отдаленных, слабо охраняемых районах, простирающихся до рудных равнин, вскипали беспорядки.

Власти не медлили с ответными действиями, Тральмо славилась своей предприимчивостью и никогда не пускала всё на самотек. Вводились карантины и комендантские часы, грузы антибиотиков доставлялись в зоны заражения, устанавливались блокады контролируемых бандами районов.

К тому времени, когда 1324-й Иостарский полк Имперской Гвардии, известный также как «серорубашечники», был направлен для восстановления порядка, все уже пошло наперекосяк. Проблема со здравоохранением превратилась в схватку за выживание, и на долгие месяцы Горгон застыл в шатком равновесии.

Им не удавалось добраться до «дна» происходящего, во всех смыслах. Возбудитель, скорее всего, скрывался в темнейших глубинах подулья, давным-давно охваченных заразой. Одному Святому Императору было известно, что обитало там, насыщая желчью и живительной силой изуродованные тела жертв инфекции.

Домыслы не интересовали Железных Рук. Они продолжали двигаться, пробиваясь сквозь колонны оборванных мутантов, словно клинок через ржавую броню, раздирая, сжигая, разрубая и разрывая. Они никогда не ускоряли шаг и не сбавляли его. Метр за метром, тоннель за тоннелем, они возвращали потерянные районы, действуя подобно немым големам из мифов.

За космодесантниками следовали смертные солдаты, воодушевленные их примером. Изможденные иостарцы вдруг нашли в себе силы сражаться на территории врага, выстрелы из лазганов стали чаще попадать в цель, опорные пункты мутантов один за другим переходили в руки наступавших людей. Пятерых Железных Рук хватило, чтобы солдаты 1324-го Иостарского с Хелажа-5 воспряли духом и обнаружили, что они крепче, чем считали сами, поддавшись отчаянию.

Они спускались с уровня на уровень, дисциплинированно и воодушевленно искореняя погань в соединительных коридорах, устремляясь к лежащим во мраке тоннелям. В арьергарде шли огнеметчики, и едкая слизь, вскипая, испарялась, а металлические стены чернели под очищающим огнем, и непотребные символы исчезали с них. Солдаты восстанавливали энергосистемы, принося свет Империума в отвоеванные его владения.

И впереди продолжали идти Железные Руки, праведные ангелы смерти Императора.

Сейчас, когда они уничтожали врагов в поистине промышленных количествах, подобное имя подходило им как никогда.

Глаза появлялись из тьмы, словно всплывая из ледяных глубин. Мутанты, собравшись в стаю, все разом атаковали захватчиков, завывая и рыча в приступах безумной ненависти. Вблизи становились различимы их конечности, скрепленные скобами, простроченные швами, прихваченные проходящими через омертвелую кожу железными булавками, головки которых напоминали присосавшихся паразитов.

Стряхнув с плеч усталость, Хамед вновь поднял лазган. Плавно двинувшись вперед, стараясь копировать экономные движения Железных Рук, он поймал в прицел ведущего мутанта. Сухо протрещал лазерный выстрел, и череп твари, пробитый между светящихся глаз, разлетелся на две половинки.

Минус ещё один.

И Раиф снова двинулся вперед, подбадривая свой взвод, не давая парням отставать. Он обводил тоннель стволом лазгана, сверху донизу, выискивая мутантов, притаившихся на потолке или готовых выскочить из канализационных стоков.

Они спустились очень глубоко. Горячий воздух удушливо вонял, не было никакого освещения, кроме дерганых лучей со шлемов, так что все солдаты окончательно переключили визоры на инфразрение. Помещение, в которое зашел отряд, ничем не отличалось от сотни очищенных прежде, такое же тесное, отталкивающее, заполненное ползучими массами гнойного ужаса.

Все это не имело значения, Хамед уже понемногу забывал, что в его жизни существовало что-то кроме тоннелей, наводненных мутантами. Очередная стая нежити неслась на них, щелкая клыками и прыгая на четвереньках, стараясь поскорее наброситься на людей. Раиф с бесстрастной эффективностью, не торопясь и тщательно целясь, открыл по ним огонь. Он знал, что Железные Руки уничтожат основную массу врагов, иостарцам достанутся отбившиеся от стаи или притаившиеся в засаде мутанты.

Обернувшись, он увидел, как три костлявых твари выскакивают из укрытия, тряся раздутыми головами на худых шеях, и, хлюпая по парящим испражнениям, несутся к левофланговому космодесантнику в построении. Каждый из мутантов тащил какое-то тяжелое огнестрельное оружие, выплевывающее целые шквалы свинца.

Наведя лазган, Хамед выстрелил, но луч прошел чуть в стороне от бегущего первым мутанта. Дженумарий выругался, сморгнул пот из глаз и прицелился вновь, но все уже было кончено.

Нельзя было сказать, что воин Железных Рук двигался быстро. Он проделал все в той же сверхъестественно основательной манере, что и его братья. Сначала, подняв свой пистолет, прежде чем троица уродов приблизилась ещё на шаг, космодесантник всадил болт в шею ближнего к нему врага. Заряд пробил её насквозь, вырывая куски плоти, и голова мутанта повисла на растянутых сухожилиях, болт же взорвался в груди второго мутанта, разбросав осколки изуродованных ребер.

А потом гигант взмахнул мечом, этим безумным мечом с дикими воющими зубьями, разбрызгивая липкие ошметки убитых прежде тварей. Последний мутант попытался нырнуть под ним, подобраться достаточно близко для удара ржавым кинжалом в левой руке.

Космодесантник чуть изменил траекторию клинка, и цепной меч вгрызся в выставленное вперед плечо урода, раздирая гнилые мышцы. Хлынула кипящая, пенящаяся кровь, и какую-то долю секунды мутант ещё мог визжать, но мучительная боль от вибрирующих зубьев, врезающихся в костлявое тело, заткнула его. Как и все до него, монстр в мгновение ока оказался размолот в мерзкую похлебку из телесных жидкостей, заправленную частичками костного мозга.

Выдернув меч, воин Железных Рук позволил телу своей жертвы развалиться напополам. Потом он развернулся, невозмутимо, как всегда, и продолжил двигаться вперед. Он не сказал ни слова, никак не отреагировал. Ни спешки, ни суеты.

Машины из ночного кошмара.

Хамед рассмеялся. Он продолжал хохотать, шагая по топким испражнениям и водя стволом лазгана по сторонам в поиске новых целей. Дженумарий смеялся, не веря своим глазам, пораженный тем, что в мире существовали столь превосходные убийцы. Он смеялся от страха, смешанного с облегчением от осознания того, что они на его стороне. Последний раз Раиф веселился шесть месяцев назад, и его пересохшая глотка отвыкла от подобных звуков.

– Не отставать, щенки! – рявкнул Хамед в вокс-канал.

Раиф больше не боялся, в его теле бурлил адреналин, ему начинало нравиться в прогнивших тоннелях.

И это было ошибкой.

Он оказался в равной мере быстрым и сильным, покрытым бледно-коричневой шкурой, с четырьмя могучими руками, возможно, пересаженными каким-то сумасшедшим хирургом. Грузы, прибитые к раздутому подбородку, уродливо растягивали его лицо, и мокнущие раны испещряли разорванные щеки. Дополняли образ гроздья глаз, сияющие все тем же колдовским светом.

Мутант несся по ковру испражнений, издавая собачий вой и сжимая в каждой из рук резцы, смазанные какой-то блестящей, угрожающе заразной жидкостью. За спиной создания развевалась грива длинных, прямых волос, с окровавленных челюстей свисали нити синюшной слюны. Резко свернув, оно пробило себе дорогу через толпу изуродованных сородичей, раскидывая их, сбивая и топча ногами. Лужи крови и слизи отмечали путь грозного монстра.

Впервые космодесантники упустили главную цель, оказавшись связанными боем с целой ордой бушующих, визжащих от ярости тварей. Оружие в их бронированных кулаках не умолкало ни на секунду, выплевывая потоки реактивных зарядов, врезающихся в наступающую стену богохульной плоти.

Хамед увидел, что мутант несется к ним, и смех застрял в его глотке. Один из солдат выстрелил, и лазерный луч нашел свою цель, но не остановил монстра. Тот прыгнул, метя в центр группы столпившихся посреди тоннеля иостарцев, размахивая руками и испуская придушенный вопль наслаждения, смешанного с яростью.

Наводя прицел, Хамед резко повернулся, и его опорная нога заскользила в грязи. Дженумарий рухнул на спину, но тут же поднялся, опираясь на свободную руку, и увидел, как мутант убивает троих его людей. Он выгрызал своим жертвам горло, прокусывая броню над шеей, и отбрасывал в сторону обмякшие тела. Лазерные лучи врезались в монстра, отрывая клочья дубленой шкуры, но это не особо беспокоило его. Он неистовствовал среди иостарцев, разбрасывая выживших в стороны и не обращая внимания на их огонь. Затем, вдруг обернувшись, мутант заметил Хамеда.

И улыбнулся.

Монстр бросился на дженумария, раскинув все четыре руки. Хамед выстрелил, попав ему в грудь, и начал отчаянно отползать по грязи, пытаясь увеличить расстояние до врага. Тот пошатнулся, когда лазерный луч угодил в него, но мгновенно пришел в себя, и, наклонившись, схватил Раифа за сапог. Хамеду показалось, что его лодыжку зажали тисками, и он бешено задергал ногой, пытаясь освободиться.

Бесполезно. Мутант грубо дернул его к себе, поднимая резцы для удара, способного легко распороть живот. Пенящаяся слизь, волны которой поднял бьющийся на полу Хамед, залила его собственный визор и оставила на нем коричневую пленку.

Практически ослепнув, Раиф выстрелил наугад и услышал, как лазерный луч, пройдя мимо цели, врезается в потолок. Миг спустя мутант выбил лазган из его руки. Хамед сжался, ожидая удара отравленных лезвий, зная, что они войдут глубоко и выпустят ему кишки.

А потом что-то огромное взорвалось у него над головой, и слизь вновь пошла кругами. Тиски на лодыжке разжались, и Хамед, вскочив на ноги, протер визор от грязи.

Безжизненное тело мутанта лежало у металлической стены бесформенной грудой плоти, истекая черной кровью. Перед Раифом, перекрыв почти весь обзор, угрожающе возвышался воин Железных Рук, огромный, черный и неудержимый.

– Ты можешь сражаться? – спросил космодесантник, скрытый за личиной шлема.

Это был не Морвокс. Тон воина казался не таким металлическим, не таким отфильтрованным. Он звучал почти по-человечески, хотя был гораздо более низким и пугающим, чем любой голос, слышанный Хамедом прежде.

– Да, – отозвался он, приводя себя в порядок и наклоняясь за лазганом. – Да, могу.

– Так сражайся, – произнес гигант, отворачиваясь и направляясь обратно к отделению. В коридоре по-прежнему гремели звуки боя, новые иостарцы вставали на место сраженных мутантом товарищей, но орда раздутых кошмаров не собиралась отступать. Какофония взрывов болтерных зарядов, воплей и завываний мутантов по-прежнему не стихала.

С бешено стучащим сердцем Хамед смотрел в спину уходящему воину. Ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы унять дрожь.

Так сражайся.

Он повертел в руках лазган, проверяя, не попала ли слизь внутрь. Привычные действия помогли немного успокоиться.

– Хорошо, – пробормотал Раиф, все ещё не до конца придя в себя. Наконец, собравшись, он вновь начал осматриваться в поисках целей. – Будем сражаться.

Шум атаки мутантов затих. Железные Руки вновь зашагали вперед, направляясь к длинной спусковой шахте. Как и прежде, они двигались с неизменной скоростью, никогда не ускоряясь и не замедляясь.

Подобные марш-броски были не для смертных солдат, нуждавшихся в периодах отдыха, пополнении припасов и внимании медиков. После долгих часов, проведенных в тоннелях, в почти непрерывных стычках с мутантами, настало время передохнуть и для Хамеда.

Сигнал от Намога, вспыхнувший на внутреннем дисплее визора, сообщил, что заместитель Раифа уже неподалеку и готов сменить командира на передовой. Хамед повернулся к космодесантнику, спасшему его в тоннеле. Тот по-прежнему оставался ближайшим к иостарцу из всей пятерки, и почему-то казалось более естественным обращаться к нему, а не Морвоксу. К тому же, тот уже почти скрылся в лежащей впереди темноте.

– Мой заместитель будет руководить огневой поддержкой, начиная со следующего узла, – сообщил Хамед, в голосе которого чувствовалась невероятная усталость. Прилив адреналина от предыдущей схватки сходил на нет, окончательно опустошая его. – Передовой отряд нуждается в ротации.

Космодесантник обратил к Раифу лицевой щиток, покрытый кровью и желчью. Подобный вид не добавлял ему человечности. Возникла пауза, возможно, связанная с переговорами отделения Железных Рук по внутренней связи.

– Мы продолжим наступление, – ответил гигант. – Прикажи сменяющему подразделению следовать за нами, вниз от данной позиции.

Уже отворачиваясь, космодесантник вдруг остановился и внимательно посмотрел на Хамеда.

– Как долго ты не отдыхал?

– Пятнадцать часов, господин. Столько же, сколько и вы.

Воин медленно кивнул.

– Пятнадцать часов… – за этим последовал странный звук из вокс-решетки. Издай его человек, это был бы смешок, неясный и хриплый. Что он означал, исходя от одного из гигантов, Хамед даже не догадывался.

– Иногда мы забываем, откуда пришли, – почти задумчиво произнес космодесантник. – Ты хорошо сражался, человек. Передай остальным, что они тоже хорошо сражались.