Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Б-брат?

Услышав тихий голос, Ансгар неожиданно насторожился.

Голос раздался где-то за правым плечом и, похоже, его обладатель говорил ртом полным крови или слюны. Напрягая мышцы шеи, Храмовник повернул голову. И тогда в мерцающем свете он увидел второй операционный стол и прикованного к нему бедолагу.

Вторая плита была поднята так, что стояла почти вертикально. К ней привязали космического десантника. Его чёрный панцирь выглядел почти неповреждённым, отключён нейронный сенсор, соединительные с кожей контакты обрезали. На броне не было никаких символов.

Он сохранял вертикальное положение только благодаря удерживающим его путам. Его превратили в физический мусор. Тело представляло собой беспорядочные открытые раны, а по некоторым углублениям можно было предположить, что там вырезаны внутренние органы. Правой ноги просто не было. Казалось невероятным, что он вообще оставался в сознании.

Космического десантника подключили к примитивному контрольному устройству при помощи переплетения пластековых контактов и пучков электродов. Монитор ауспика из бесцветного металла и тусклой меди, похоже, сняли с оборудования Адептус Механикус.

Казалось, что всё, на что он оставался способен так это поднять голову и посмотреть на Ансгара, выглядел он ужасно.

– Слёзы Солемна, – изумился чемпион. Несмотря на всё пережитое за годы службы Адептус Астартес вид хирургически запытанного брата потряс и ужаснул его.

– Я уже почти лишился надежды, что меня найдут живым, – неразборчиво произнёс изрезанный человек. Когда он заговорил, Ансгар увидел, что у него вырвали примерно половину зубов. – Теперь я вижу здесь чемпиона нашего крестового похода, поверженного врагом и на пыточном столе. Надежды больше нет. Значит это знак, что наше святое рискованное дело наконец-то подошло к концу.

– Я тебя знаю, брат? – спросил Ансгар, неспособный узнать космического десантника из-за изуродованного лица и надтреснутого голоса.

– Во имя примарха, сомневаюсь, – откашлялся несчастный. – Не сейчас. – Астартес снова замолчал, отхаркивая кровавый комок из лёгких. – Я – точнее тот, кем я был – апотекарий Кольбер из батальной роты кастеляна Герхарда.

– Меч Сигизмунда! – выдохнул чемпион. Его поиски завершились, его случайно принесли в место, где он узнал о судьбе пропавшей роты. – Кто-нибудь ещё остался в живых?

– Остался, – тихо ответил Кольбер, снова опустив голову, – и я скорбел бы по ним, если бы мог. Но сейчас они мертвы, а их трупы осквернены мерзким врагом, который здесь хозяйничает. Кроме меня больше никого не осталось.

Разум Ансгара отказывался поверить в произошедшее. Какой-то трусливый ксенос с грязными когтями совершил такое с братом Солемнского крестового похода.

Но с другой стороны подобное богохульство со стороны зелёнокожих не должно удивлять, особенно если вспомнить, что они сделали с его родным миром. Это стало ещё одной причиной, почему всех ксеносов надлежало истребить до последнего. Даже несмотря на своё текущее положение Ансгар снова поклялся, что не будет знать покоя, пока орки оскверняют поверхность Армагеддона.

– Где мы? – спросил он, решив сменить тему.

– Похоже, это бывшая база Адептус Механикус под управление Дивизио Биологис. Я видел на стенах caducal helix и лозунг disposito divinus ex corporeus! – Мрачно рассмеялся израненный апотекарий. – Зелёнокожие посмеялись здесь над этим благородным чувством. Божественный порядок вне плоти. Сейчас это turba ex corporeus.

Ансгар понял, что не может оторвать взгляда от израненного брата.

– Кто сделал это с тобой?

– Осквернитель священной плоти, поругатель священного геносемени, – дрожащим голосом ответил Кольбер.

– Но твои раны…

– Он называл их… словом похожим на эксперименты.

– … выглядят как работа какого-то злобного хирурга. Они не похожи на дело рук дикарей. Что за подвид орков сделал с тобой такое?

Оба связанных Храмовника услышали шаркающие шаги по потрескавшемуся полу и накапавшим с потолка лужам и посмотрели направо.

– Этот, – прямо ответил Кольбер.

У Ансгара комок застрял в горле. К импровизированной операционной приближалось существо, которое без сомнений было орком, хотя чемпион не встречал таких зелёнокожих ни за двенадцать лет Солемнского крестового похода, ни до того, как рыцари маршала Бранта начали свою священную миссию.

Одежда орка чем-то напомнила ему облачения санитаров Дивизио Биологис, но неподходящий по размеру забрызганный кровью медицинский халат облегал тело ксеноса не уступавшего ростом космическому десантнику. Зелёнокожий выглядел просто нашпигованным необычной бионикой. Левое плечо, придавая своему владельцу почти горбатый вид; нижняя часть правой руки оказалась неожиданно искусной работой с несколькими дополнительными мульти-суставными иглами-пальцами; и ещё нога. На голове виднелась увеличительная лупа на ремне.

Зелёную плоть испещряли узлы шрамов и зашитые раны – следы операций по замене внутренних органов. Ансгару показалось странным, что орк такого размера и очевидно высокого ранга в иерархии зелёнокожих обладал столь гибким телосложением для своего роста даже несмотря на механические улучшения.

С неожиданным появлением орочьего врача повеяло чем-то тревожным, и дело было не только в том, что этот причудливый комичный хирург порезал на куски апотекария Кольбера и других боевых братьев.

Ансгар почти чувствовал исходящий от него запах страха, подобный зловонному мускусу. Но зелёнокожий не мог бояться двух беззащитных подопытных.

Орочий док рявкнул что-то на своём непонятном языке и направился к распятому Кольберу. Подняв правую руку, он сильно ударил его тыльной стороной ладони по обесчещенному лицу. Астартес потерял сознание, его голова повисла, касаясь груди.

Собрав во рту комок слюны, Ангар приподнял голову, тщательно прицелился и плюнул на каждый из крепко удерживающих его на столе металлических наручников.

Орк произнёс ещё что-то и повернул операционную плиту, на которой лежал захваченный чемпион.

Храмовник почувствовал едкий запах дыма, и услышал шипящий и свистящий звук. Уставшие мышцы инстинктивно и бесполезно напряглись.

Из теней донеслось низкое рычание глубокое как океан Темпест, скрипучее как ледниковый лёд Мёртвых Земель и грозное как радиационный шторм. От этого звука даже чемпиона Императора пробрало до костей.

В лаборатории был кто-то ещё.

В мерцающем стробирующем свете из мрака показалась, лязгая поршневыми ногами, неуклюжая мощная плотная тень.

Захваченный в плен чемпион Императора мог только наблюдать, пока монстр не покажет себя. Вожак казался даже больше, чем во время поединка в гарганте.

…Из мрака появился кто-то огромный, закованный с головы до ног в тяжёлую силовую броню. Низкое рычание вырвалось из глубин широкой груди. Обитые железом ноги с лязгом ступали по решетчатому металлическому полу… Враг был минимум три метра в высоту и столько же в ширину. И так гигантская зелёная туша выглядела ещё больше в экзоскелетном доспехе… Из-подо лба и шлема с длинными рогами на рыцаря уставились пронзительные красные глаза. Над спиной возвышался украшенный трофеями баннер, который увенчивала металлическая пластина с изображением рассечённой орочьей головы. Даже в тусклом свете космический десантник сумел различить кроваво-красный шрам… Тяжёлой поступью вожак направился к Храмовнику…Со звоном металла о металл меч Храмовника ударил по огромной потрескивающей силовой клешне вожака… Дикая тварь наклонила голову и бросилась навстречу рыцарю… Астартес взвыл от боли, когда вожак оторвал его от пола, нанизывая на рог, чувствуя, как дробятся кости под доспехом… Ансгар поднял чёрный меч правой рукой и направил острие на закованную в бронированные пластины тушу, сильно толкнул клинок вперёд, лезвие рассекло толстый доспех и грудную клетку монстра… Закричав от праведной ярости и боли чемпион обрушил меч на вожака. Окутанный энергией силовой клинок ровно рассёк броню, инопланетную плоть и толстые кости… Со звучным лязгом правая рука Моркрулла Гримскара упала на пол…

Вожак стал ещё механизированнее, чем прежде. Если до меканизации он носил тяжёлую броню, то теперь чудовищный полководец ксеносов превратился в настоящего киборка. Его аугметика включала полностью бионическую правую руку, которая заканчивалась новыми режущими клешнями; две поршневые ноги и треснутые линзы глазного импланта.

Но самым ужасным оказалось то, что среди некоторых модификаций мелькали отличительный чёрно-белый керамит и пласталевые пластины, снятые с силовой брони боевых братьев батальной роты Герхарда. На наплечнике даже виднелась красная спираль доспеха Кольбера.

Лицезрение такого кощунства наполнило чемпиона безумным гневом, но ослабевшее тело не смогло превратить ярость в праведную карающую месть.

Вожака – который по праву должен быть мёртв – восстановили с использованием частей, награбленных у доблестно погибших Чёрных Храмовников.

Вожак племени Кровавого Шрама. Главная цель их последнего крестового похода. Бич Солемна.

Моркрулл Гримскар.

Нимрод Тремейн в немом изумлении уставился на дверь хранилища. За его спиной перешёптывались охотники на орков. Шкуродёры крепко сжимали лазганы и остальное оружие, наблюдали за дальним концом порытого копотью коридора и высматривали малейшие признаки врага. Но лейтенанта КГА не волновало, что они делали и что они о нём думали. Приз, ради которого он преодолел зелёный ад джунглей, наконец-то оказался в пределах досягаемости.

Откуда-то издалека доносилось странное эхо перестрелки и гортанные крики зелёнокожих. Иногда с потолка сыпались пыль и пепел, здание дрожало. По ощущениям и звукам происходящее напоминало орбитальную бомбардировку. Имперцы переводили взгляды с трясущегося потолка на противоположный конец коридора, но и Тремейну с сержантом они уделяли не меньше внимания. Только адъютант Бориско, Эрц не сводил глаз с ауспика в руке. Крут неподвижно сидел в хвосте отряда, крепко прижав к плечу приклад винтовки.

Они находились в заброшенном восточном крыле базы, повсюду вокруг виднелись явные и разорительные повреждения после пожара. Взвод собрался в пустой квадратной комнате в конце главного коридора, из которого сводчатые проходы, исписанные текстами и кадукальными спиралями магосов-генеторов, вели в остальные выгоревшие медицинские отсеки, экспериментальные лаборатории и в закрытую тестовую лабораторию.

Но шагавший первым Тремейн не обращал ни на что внимания, видимо у него была карта в хроне на запястье, который он использовал как обычный инфопланшет. За этой массивной круглой дверью хранилища лежало именно то, зачем он сюда пришёл.

Адамантовая дверь слегка оплавилась от огня, бушевавшего в блоке, но отпирающие механизмы, похоже, не пострадали. Виднелись признаки, что захватчики изо всех сил старались её открыть: неровные шрамы от лазерных разрядов и большие опалины свидетельствовали о различных методах зелёнокожих, желавших пробиться внутрь. Они оказались безрезультатными. В конечном счёте, хранилище было построено, чтобы выдержать всё кроме прямого обстрела линкора с низкой орбиты.

Был только один способ отпереть дверь. Справа от огромного портала виднелась кадукальная спираль генеторов – изображение оплетающей посох змеи и двойной спирали – на встроенном вращавшемся диске.

– Итак, это оно? – спросил Бориско. – За этим мы сюда шли?

– Да, оно находится за этой дверью, – подтвердил Тремейн.

– Тогда ещё один вопрос, – ухмыльнулся сержант. – Как вы собираетесь войти, если зелёнокожие не смогли?

– С помощью ключа.

Фуражка по-прежнему крепко сидела на перевязанной голове Нимрода. Он снял её и вытер значок КГА от грязи и пыли джунглей. Вытащив из него булавку, лейтенант поднёс значок к кадукальной спирали, пропустив между блестящими кристаллическими глазами двойных змей, обвивавших посох.

Раздался характерный щелчок, сопровождаемый тихим шипением сжатого воздуха, и символ генеторов выскользнул из стены на конце цилиндрической механической пластины. Тремейн позволил себе маленький облегчённый выдох. Насколько он понимал, Зефиру пришлось на многое пойти ради этого кусочка технологий.

На пластине размещалась терминальная консоль с клавишами с цифрами и готическими буквами, которые использовал Империум Человечества.

– Это можно назвать ключом, – согласился Бориско.

– О, это – не ключ, – поправил его Нимрод. – Настоящий ключ – код доступа, который раскроет тайны герметично запечатанного хранилища.

Рядом с открывавшим дверь лейтенантом Павле неожиданно понял, что их позиция станет гораздо уязвимее, чем раньше.

– Необходимо принять все меры предосторожности, – рявкнул он. – Вандеркамп. Возьми Кобурга и удостоверься, что сюда никто не пройдёт.

– Пошли крута, – грубо перебил его Тремейн.

– Что? – сержант не любил отменять свои приказы.

– Ты слышал меня, сержант.

Появившееся на покрытом шрамами лице выражение сделало Бориско ещё уродливее.

– Крут. – Наёмник-ксенос повернул голову и уставился на Павле молочно-белыми глазами. – Пойдёшь с Вандеркампом.

После неловких колебаний рядовой и следопыт покинули прихожую по коридору.

Нимрод повернулся к панели управления. Пальцы заметались над пружинившими клавишами, лейтенант ввёл код, ради которого погибли тридцать агентов. Оставалось только надеяться, что он сработает.

В течение нескольких томительных секунд ничего не происходило. Сердце выбивало барабанную дробь о рёбра.

Раздался щелчок, тренькающее жужжание активированных сервомеханизмов петель, шипение выходящего холодного воздуха и массивная дверь открылась. Криогенный туман заструился по ступенькам и опалённому полу вестибюля.

Лейтенант остановился перед входом в хранилище, словно собирался предстать перед самим Золотым Троном Терры. Затем, глубоко вздохнув, он вошёл внутрь.

Перед ним среди кружившихся льдисто-синих туманов герметично запечатанного хранилища предстал ряд стазисных контейнеров: сверкающие цилиндры из нержавеющей стали с кадукальной спиралью, которая пересекала полумесяцы, предупреждающие о биологически опасных материалах, с трафаретными справочными кодами. Наследство, оставленное магосами-генеторами.

Тремейн задрожал, но вовсе не от отрицательной температуры в хранилище. Он дрожал от волнительного ожидания.

Лейтенант просматривали ряды пронумерованных цилиндров. И он увидел то, что так долго искал. Приз, ради которого он рисковал жизнью и жизнями охотников на орков. Приз, который уже стоил жизни его телохранителю Курну, отделению штурмовиков, пилотам “Валькирии” и нескольким тем же самым шкуродёрам.

Это были канистры, отмеченные такими же кодами и универсальным символом биологической опасности. Код гласил: Г-363.

Гибридный патологический возбудитель 363.

В полном молчании объединённый отряд Храмовников и Реликторов продвигался сквозь душные болезненные джунгли. Чтобы сохранить сосредоточенность Вольфрам повторял покаянные молитвы Императору, прося Его о наставничестве и защите в неизбежно приближавшейся битве. И одному только Императору было ведомо, о чём думал Оберон Эврис, пока капитан и остальные Реликторы продирались сквозь гниющий тропический лес.

Джунгли выглядели всё хуже, деревья и остальная растительность становились всё уродливее и болезненнее. Бледные эпифиты свисали с ветвей подобно кораллам. Среди вонючей мульчи лесной почвы виднелись необычные мясистые чёрные клубни. Кора деревьев, которые росли на мокрой заражённой земле, потрескалась и отслаивалась, сползая, словно больная кожа. С согнувшихся ветвей свисали похожие на сушёные грибы, поражённые язвами отростки.

Капеллан не мог не прокомментировать увиденное. – Это проклятое варпом место, насквозь пропитанное порчей – оскорбление замыслов Императора для Армагеддона и Его Империума.

– Оно объявлено purgatus. Так приказала Инквизиция, – ответил капитан. – Экваториальные джунгли видели невероятно тяжёлые сражения во время вторжения на планету последователей Кровавого Бога. Порча поразила это место и её не смогли изгнать, несмотря на работу лучших экзорцистов Министорума.

– Значит, во имя Золотого Трона, они молились недостаточно истово, – сухо произнёс Вольфрам.

– Нам повезло избежать кордона Инквизиции, хотя как они всерьёз рассчитывают оцепить сельву Армагеддона можно только гадать, – продолжал Оберон, проигнорировав недовольство Храмовника. – И кроме того они сосредоточили всё внимание на богохульном монолите Ангрона на юге. Они, наверное, даже не знают о зарождающемся здесь апокалипсическом шторме. У них недостаточно сил, чтобы охранять все монументы, возведённые армиями демонического примарха столетия назад. Готов поспорить, что они даже не все нашли.

Над ними, заслоняя небо, клокотал и кипел злобный угрожающий варп-шторм. Потрескивающие обсидиановые, аметистовые и багровые молнии стремительным водопадом скользили по помятому керамиту брони.

Нечестивые облака давили на Вольфрама, словно всем весом опустились прямо ему на плечи.

Пагубные тучи выглядели столь же зловещими, как и предвещаемые ими события. Капеллан молился, чтобы их поступки совпали с волей Императора. Ансгара больше не было с ними, и они не могли оставаться полностью уверенными, что следуют путём, который избрал для них Повелитель Человечества. И они продолжали идти вперёд, топча тяжёлыми керамитовыми ботинками болезненную почву, пока не достигли кратера.

Кратер оказался примерно полкилометра в диаметре – полая чаша, вырезанная давным-давно в зелёном тропическом лесу. Не было ни малейшей возможности понять, возник он естественным образом из-за упавшего метеорита или его специально вырыли в коренных породах древними руками. Всё, что Адептус Астартес знали о нём – они видели своими глазами. Отвесные склоны резко обрывались до выровненного дна.

Даже учитывая, что мучительные видения Ансгара подготовили капеллана к открывшейся картине, узрев кратер вживую, он изумился, сколь совершенным тот оказался. Но сверкающий рубиновый взгляд воина-жреца больше привлекал круг зазубренных камней в центре огромной воронки и те, кто в ней находился.

Менгиры возвышались над землёй подобно перекрученным десятиметровым чёрным сталагмитам. До того, как испорченный климат Армагеддона сделал своё дело, изъеденную кислотой поверхность покрывали вырезанные лица и рты.

Вольфрам разглядел и другие символы, строчки неровных рун и знаки. Чем дольше он смотрел на них, тем сильнее ему казалось, что они двигались и ползали по обелискам, подобно убегающим многоножкам.

Он отвёл взгляд, а когда снова посмотрел на менгиры, символы вернулись на прежние места. Не вызывало никаких сомнений, что восемь монолитов возвели, осуществляя какой-то больший план.

И у капеллана не осталось ни малейших сомнений, что раньше их украшали внутренние органы жертв и омывала кровь – пойманные души отчаявшихся жертв взывали к нему из менгиров.

Камни потрескивали эзотерическими энергиями. Вольфрам чувствовал, как волосы на шее встали дыбом и неприятные покалывания кожи, ощущал запах монолитов – вонь озона похожего на расплавленное олово. Давящая на Храмовников в последние дни порча стала почти невыносимой.

В то время как буря гремела и клокотала в небесах, монолиты кипели и бурлили гнилым гелиотропным свечением. Даже простой взгляд на богохульные монументы вызывал у капеллана тошноту. Он вознёс очередную молитву Императору и ещё одну своему примарху, дабы они даровали ему сил выстоять и победить в неизбежно приближавшемся сражении.

А оно стало неизбежным, потому что враги опередили Чёрных Храмовников. Сердце Вольфрама гневно билось при виде орочьих племён в кратере, и он знал, что братья разделяют его чувство.

С одной стороны, он искренне удивился присутствию орды зелёнокожих, но одновременно и ожидал чего-то подобного. Орков всегда тянуло к таким коварным и поражённым порчей вещам, как посвящённые Хаосу монументы. И это, конечно же, объясняло, почему они встретили так мало ксеносов, хотя шли прямо по их территории, и следы массовой миграции, которые космические десантники встречали, пока продирались сквозь джунгли.

Придавало это веры и запутанным видениям-пророчествам Ансгара. Похоже, Император и в самом деле направил их сюда, дабы рассеять набиравшие мощь нечестивые силы Хаоса и отомстить зелёнокожим, которые, скорее всего, уничтожили роту Герхарда.

Здесь присутствовали самые разные орочьи воины, щеголявшие знамёнами и украшениями, которые показывали дикий нрав их владельцев. Разглядывая колеблющиеся шкуры на шестах, Вольфрам насчитал минимум четыре разных племени. Подавляющее большинство приходилось на зелёнокожих вооружённых топорами и мачете, но встречалось немало и орочьей кавалерии – примитивных дикарей на сварливых диких кабанах.

Но некоторые ксеносы обладали более смертоносным оружием, чем топоры и секачи. В том числе и огнестрельным, захваченным у имперских защитников Армагеддона или уцелевшем после вторжения Газкулла Траки пятьдесят лет назад. В орде стоял даже небольшой сквиггот.

Эта многочисленная армия орков, может быть, и обладала плохим оружием и бронёй, их подходы к войне также не отличались изобретательностью, но недооценивать их – самая большая ошибка, которую могли сделать космические десантники. Зелёнокожие оставались одними из самых отсталых и нецивилизованных врагов Империума, но не подлежало сомнению, что целые системы находились под их пятой.

Некоторым хотелось верить, что Империум представлял собой единую структуру звёздных систем, охватывая пять сегментумов галактики, но в действительности он являлся не больше чем группами слабо связанных секторов и планет, которые разделяли невообразимо широкие заливы пустынного космоса и владения и доминионы несметного числа других рас.

Со всех сторон разрозненные миры окружали как внутри, так и снаружи границ имперского пространства бесчисленные расы ксеносов, стремившиеся погасить божественный свет знаний и цивилизации Императора. Ненасытные невероятно чуждые существа из другой галактики – тираниды. Древние непостижимые эльдары. Молодые, но уже агрессивные экспансионисты тау и их плотоядные союзники кланы крутов. Таинственные хруды. Корабли-копья флота шидов. Демиурги. А кроме того недавнее в сравнение с насчитывающей десять тысячелетий историей Империума подкравшееся зло – пробуждающиеся после миллиардов лет смерти некронтир и их вампирские звёздные боги.

И всё же в данный момент не было большей угрозы господству Империума Человечества, чем воинственные стойкие орки. На тысячах мирах зелёнокожие сражались с помощью крепостей-астероидов, кораблей смерти, гаргантов, сквигов, самодельного огнестрельного оружия и топоров. Уже немало планет перешло под контроль зелёнокожих, скопления этих миров оказывались под жалкой тиранией самых могущественных вожаков дикой воюющей расы.

И, конечно же, не стоило забывать, что орки за последние полвека дважды почти поставили на колени мир-крепость Армагеддон. Их хватка крепка, а желания отпустить просто не существовало.

Но дикие зелёнокожие вели себя совсем не так, как ожидал Вольфрам. Когда он сражался с ними, они всегда вопили боевой клич Ваааагх! и чем больше их было, тем громче они кричали и бесновались. Эти же племена держались необычно тихо и спокойно. Все уродливые клыкастые рожи смотрели на бушующую в небесах зловещую непогоду.

Ксеносы сохраняли пугающее спокойствие, а вот про ветер этого сказать было нельзя. Он завывал вокруг кратера, срывая листья с поражённых порчей варпа деревьев, окружавших место концентрации Хаоса. Ураганные порывы набрасывались на космических десантников, словно выискивая слабые места в их броне, чтобы проникнуть внутрь. Ветер танцевал вокруг безжизненного кратера, поднимая облака пыльной почвы и пепла.

Благодаря улучшенному зрению и авточувствам маски-черепа Вольфрам разглядел одинокого орка, вокруг которого собрались остальные зелёнокожие. Вымазанный чем-то похожим на вайду, с перьями в волосах и увенчанным черепом посохом в руках шаман оказался именно тем, кто вдохновил объединиться племена джунглей. Капеллан чувствовал исходящие от него эманации силы, они были словно пар, поднимающийся над илистым вонючим болотом. По коже побежали мурашки. От этой силы и воздуха, насыщенного варп-магией. Получалось, что физически заряженный орочий вирд стал центром концентрации дикой сущности варпа, которая сосредотачивалась внутри растущего шторма.

Раскаты грома сотрясли джунгли, послав колеблющиеся ударные волны по выцветшей растительности тропических лесов. Воин-жрец чувствовал, как каждый грохот отдаётся в его шлеме. Голова болела от давления, гнев становилось контролировать всё сложнее, и он грозил выплеснуться ещё до начала атаки.

Ни один из зелёнокожих не заметил приближение объединённого отряда Храмовников и Реликторов. Космические десантники – все двадцать три – появились из савана леса подобно мстительным призракам и остановились на обвалившемся краю кратера.

Телохранитель Кольдо сжимал ауспик, не обращая внимания на вихрь в небесах. Брат-ветеран Кемен навёл лазерную пушку в центр далёкого круга камней. Брат Бальдульф стоял, держа в одной руке болт-пистолет, а в другой выключенный цепной меч. Хуарвар, Хеврон, Лайргнен и Гильдас держали наготове болтеры. Брат Класт широко расставил ноги, уравновешивая громоздкий тяжёлый болтер и компенсируя отдачу. Брат Ларс крепко сжимал заправленный новой канистрой топлива огнемёт, запальная горелка пылала насыщенным синим светом.

Апотекарий Блиант сильно выделялся среди фигур в чёрной и серой броне, его заляпанный грязью доспех на одном наплечнике украшал чёрный крест Храмовников, а на другом – алая спираль апотекариона.

Кроме них здесь присутствовали воины капитана Эвриса в латунно-серых доспехах: братья Киневульф, Деогол, Плеох, Нериан и Киркор, ветераны Реликторов Даринк и Эдред. Технодесантник Гованнон в красной броне. Сам Эврис обнажил силовой меч, и клинок гудел от резонирующей энергии. Штурмовые десантники Родор и Слесг, экипированные прыжковыми ранцами.

И наконец, Абрекан, библиарий Реликторов. Вольфрам понял, что в отряде Оберона есть практикующий варп-колдовство, только когда они добрались до кратера. Казалось, что присутствие библиария ещё больше усиливало давящую болезненную атмосферу варпа.

При обычных обстоятельствах капеллан развернулся бы и увёл своих людей прочь, но Чёрные Храмовники поклялись захватить кольцо демонических монолитов в кратере, и сам Император направил их сюда, дабы использовать, как орудия Своей бессмертной мести.

– И что мы теперь будем делать? – резко спросил Вольфрам у капитана Реликторов.

– Ждать.

– Но враги прямо перед нами. Наш долг обрушить на них божественный суд Императора и сокрушить священным оружием.

– Атаковать сейчас – самоубийство, брат. Мы должны ждать и ударить, когда им придётся совсем плохо.

– Раньше мы справлялись в ситуациях и похуже.

– Вы уверены? Именно в такой ситуации? Сомневаюсь. Кроме того, я чувствую, что есть и другие, кто придёт в этот апокалиптический час и присоединиться к битве за окончание всех битв.

– О чём ты, Реликтор?

– О том, брат-капеллан, что последняя сцена первой планетарной войны за Армагеддон ещё не сыграна.

Казалось, что весь тропический лес задыхался под бурлящим покровом густых чёрных туч. То, что должно быть всего лишь скоплением водяного пара в атмосфере, принимало невозможную твёрдую форму. По всему далёкому горизонту неслись обрывки облаков, торопясь присоединится к апокалиптическому шторму и тучам, которые начали кружиться над заброшенным кратером и притягивающими варп камнями.

В эпицентре облаков словно появлялись лица, затем снова исчезая в бушующем и кружащемся грозовом шторме. Стоявшему в самом центре бури и наблюдавшему за чудовищным погодным феноменом капеллану показалось, что он увидел километровый глаз, который открылся посреди циклопического вихря. В оке потрескивали радужные молнии, они напоминали лопнувшие кровеносные сосуды, а чёрная пустота – зрачок.

Вольфрам попытался выбросить изображение из разума, конечно же, оно всего лишь обычная иллюзия, пагубное влияние вихря на сверхактивный, но всё же усталый разум. Но когда он посмотрел снова, бурлящий глаз по-прежнему находился на охваченных непогодой небесах и уставился сверху вниз на крошечных ничтожных воинов и ещё более жалких врагов испорченным взглядом.

И чудовищный глаз моргнул.

С треском сотни орбитальных залпов варп-шторм раскололся. Молнии били в тропический лес, деревья загорались или падали, расколотые перекрученные стволы захлестнули ионные выбросы. Ураганные порывы ветра и потоп вселенского масштаба хлынули на джунгли с расколотых небес.

Воин-жрец посмотрел на безликие шлемы воинов истребительной команды. Сейчас у него не осталось сомнений, что это действительно их последний крестовый поход. Император выбрал цель для Своих верных слуг, и она перед ними. Их призвали именно сюда и именно сейчас, дабы любой ценой остановить самого древнего и постоянного врага Адептус Астартес – их падших братьев.

В видениях Ансгар лично присутствовал здесь. Но сейчас чемпиона не было с ними, означает ли это, что его видения стали бессмысленны? Было ли будущее, которое он видел неизвестной страной, незаписанной в анналы времени? Было ли будущее, которое они ждали, создано их действиями? Сколько из того, что видел Ансгар, было правдой, спланированной переменчивой судьбой? А сколько окажется простой иллюзорной фантазией?

И затем, портал открылся: дверь между реальностями, между временами, между планетами. Армагеддон сегодня, стоящий на грани разрушения зелёнокожими. Армагеддон из прошлого пятисотлетней давности, когда планету разорили орды убийц армий Кровавого Бога.

Сначала из-за ярости кружащейся бури на него едва обратили внимание – так небольшая чёрная дыра в небе. Но шторм продолжал бушевать, и рана между мирами росла, протягивая когтистые отростки к восьми монолитам. Портал мерцал, словно в вулканическом мареве. В его спиральном вихре менгиры казались потрескавшимися и сломанными, искажая взгляд, как водоворот исказил бы рябью гладкую поверхность озера.

Ворота открылись, и за ними предстал совсем не тёмный, поглощённый штормом кратер. Но всё же экваториальные дождевые леса оставались вполне узнаваемыми. Здесь удушливые джунгли искривили и изуродовали, а деревья, которые можно было увидеть сквозь прореху в небесах, были ярко-зелёными, как и те, что встречались космическим десантникам за пределами варп-порчи в сердце тьмы. Здесь небо было тёмным словно ночь, затянутым давящими чёрными тучами, разорванными яростью бури, а за порталом джунгли освещал огонь, возвышавшийся над верхушками деревьев – лес пожирало яростное пламя.