Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Бен Каунтер
Астральные Рыцари

Скрещенные клинки (не переведено)

Не переведено.

Мир-механизм

Боевая баржа «Темпестус», штаб операции по спасению Варва

Командование ордена

Магистр ордена лорд Артор Амрад

Капеллан Масаяк

Старший библиарий Хиалхи

3 отделения ветеранов

Древний Келдоран, дредноут

Древний Вортаас, дредноут

«Покаяние», взвод «Лендрейдеров»

«Максенций», десантно-штурмовой самолет типа «Грозовой ворон»

«Дамоклиец», десантно-штурмовой самолет типа «Грозовой ворон»

Технодесантник Саракос

Технодесантник Метелиан

Вторая боевая рота

Капитан Пелисаар

Капеллан Хурз

8 тактических отделений

1 штурмовое отделение

1 отделение опустошителей

Третья боевая рота

Капитан Суфутар

6 тактических отделений

2 штурмовых отделения

2 отделения опустошителей

Четвертая боевая рота

Капитан Мохари

6 тактических отделений

2 штурмовых отделения

1 отделение опустошителей

Шестая боевая рота

Капитан Шехерз, магистр флота

Первый сержант Кипсала

8 тактических отделений

2 штурмовых отделения

Седьмая резервная (тактическая) рота

Капитан Ифрики

Лексиканий Дехаарз

9 тактических отделений

Восьмая резервная (штурмовая) рота

Капитан Захирос

9 штурмовых отделений

Девятая резервная рота (опустошителей)

Капитан-опустошитель Хабиар

Кодиций Валкаш

8 отделений опустошителей

Десятая рота скаутов

Сержант Фараджи

7 отделений скаутов

++ АСТРАЛЬНЫЕ РЫЦАРИ

МЫ – КОСМИЧЕСКИЕ ДЕСАНТНИКИ, НАША ЖИЗНЬ СОПРЯЖЕНА

С НЕИМОВЕРНЫМИ ТРУДНОСТЯМИ И САМОПОЖЕРТВОВАНИЕМ. КАК

МАГИСТР ОРДЕНА, Я ЧАСТО И О МНОГОМ ВАС ПРОШУ РАДИ ЗАЩИТЫ

ВЛАДЕНИЙ ИМПЕРАТОРА.

И СЕГОДНЯ МНЕ НУЖНА ВАША ДОБЛЕСТЬ И ОТВАГА.

МИР-МЕХАНИЗМ ПРОЛОЖИЛ ДОРОГУ СМЕРТИ ЧЕРЕЗ ВЕСЬ СЕКТОР,

И МЫ ДОЛЖНЫ ОСТАНОВИТЬ ВРАГА ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.

НИ ОДНО ОРУЖИЕ НЕ В СОСТОЯНИИ ПРОБИТЬ ЕГО ЗАЩИТНЫЙ ЭКРАН.

НИ ОДИН ТЕЛЕПОРТАТОР НЕ МОЖЕТ ПЕРЕНЕСТИ НАС ЗА ЕГО

ГРАНИЦЫ, НО МЫ НЕ СДАДИМСЯ. МЫ ВЫРВЕМ СЕРДЦЕ ЭТОМУ

ЧУДОВИЩУ И ПОЛОЖИМ КОНЕЦ БЕСЧИНСТВАМ.

ЗДЕСЬ ОБОРВЕТСЯ ИСТОРИЯ АСТРАЛЬНЫХ РЫЦАРЕЙ, НО ЭТО

СЛАВНЫЙ КОНЕЦ, КОТОРЫЙ БУДУТ ПОМНИТЬ ДО ТЕХ ПОР,

ПОКА СТОИТ ИМПЕРИУМ. ++

АРТОР АМРАД, МАГИСТР ОРДЕНА АСТРАЛЬНЫХ РЫЦАРЕЙ

Код кодировки: Болиголов

Только для представителей Инквизиции,

сноска лорда-инквизитора Куилвена Райе

Записано медикой-обскурум Каллиам Гельветар

Челнок типа «Аквила» с эмблемой ордена Ультрамаринов доставил контейнер с личной печатью капитана Венеция. Выгрузка прошла без происшествий. Контейнер – крупногабаритная камера размерами 4x2,5x1,5 метра, оснащенная крионической установкой и внешней подвеской. Медицинская группа забрала его с посадочной палубы и перевезла в столовую обслуживающего персонала орбитальной станции, нуждаясь в большом пространстве для проведения необходимых процедур.

Как было установлено, контейнер служил крионическим гробом для трупа человека ростом примерно 2,5 метра и с чрезмерно увеличенными костными и мышечными тканями. По физическим данным удалось определить, что он принадлежит представителю Адептус Астартес. При передаче груза капитан Венеций оставил отметку: «Он не из наших». То есть мертвый космический десантник не является Ультрамарином. Полученные серьезные травмы, подробно описанные в приложении, были несовместимы с жизнью и, как считает ваша покорная слуга, привели к гибели через полное омертвение тканей. Обнаружены: одно проникающее ранение в грудную и одно в брюшную полость, радиационные ожоги большей части кожного покрова. По лицу провести опознание затруднительно, однако возможно идентифицировать личность по сохранившимся зубным и костным структурам, прибегнув к методу их гипотетической реконструкции. После мытья трупа и удаления с поверхности его кожи небиологических материалов санитары приступили к тщательной записи всех ранений, на что, с учетом включения в список всех залеченных повреждений, полученных в прошлых боях, ушло приблизительно шесть часов. За это время из штаба операции по освобождению Варва пришло сообщение с подписью лорда-инквизитора Райе: он потребовал организовать с погибшим аутосеанс. Поскольку ничего подобного не предполагалось, следующие пять часов потратили на подготовку клуба-столовой к заявленной процедуре; на это время труп вернули в криогенный гроб, чтобы остановить процесс разложения. Ваша слуга также настроила черепные электротатуировки у всех присутствующих санитаров, чтобы стереть им разум при первой же необходимости по окончании аутосеанса.

Аутосеанс начался спустя примерно 12 часов после доставки контейнера. Автор этого текста провел начальные техноритуалы, чтобы задобрить духов психопроводящей катушки, семантического когитатора и сервитора-голомата. Уместным также посчиталось использовать освященное машинное масло наряду со свечами из жира пустотного кита и начертить церемониальную додекаграмму железной стружкой и костным порошком. При нажатии на все три активационные кнопки машинные духи проявили благосклонность, и оборудование заработало.

Поначалу на контакт выйти не удавалось. Верхние уровни сознания пострадали ввиду насильственной смерти субъекта, как обычно бывает при гибели в бою или при несчастном случае, поэтому подобного рода осложнения не стали чем-то неожиданным. Почувствовав симпатические сердечные колебания, ваша слуга использовала две ампулы соматического успокоительного.

Наконец спустя еще восемь часов аутосеанс начался. В помещении расставили дополнительные кардиомониторы, а в энграммы санитаров закодировали информацию о машинных обрядах, которые требовалось проводить параллельно с реанимационными процедурами. В ходе следующего контакта, продлившегося около шести минут, удалось засечь обрывочные сенсорные образы, проникнуть в верхние уровни сознания и добраться до высших слоев остаточной личности. Мне недостает опыта работы с персональными мысленными конструкциями членов Адептус Астартес, а они заметно превосходят в яркости и сложности их аналоги у обычных подопытных. Чувственные образы были получены следующие:

Золоченые крыши тысяч дворцов сверкают, будто россыпь монет, в городе, что купается в солнечном свете и где хлещет соленый океанский ветер. Высится гора с высеченными в ее склонах башнями и парапетами; прямо в скале вырезана крепость, увешанная знаменами могучего дома. Город носит символы своих правителей столь же смело, как герб их вписан в саму местную землю. Охотничьи компании выходят за стены и отправляются в простирающиеся снаружи леса. Глашатаи громко оповещают о прибытии и отъезде благословенных сынов этого мира.

В пустоте висит планета, непотребство из стекла и стали. Снаружи пылает солнце, но сердце мира все равно холодно. Безжизненная планета вращается в космосе, а за ней тянется след из разломанных континентов и мертвых тел. Смерть тысяч людей – не более чем крошечный отблеск в пустоте.

На увенчанном серебряным орлом посохе выгравированы слова молитвы на высоком готике. От него доносится пение, высокогармоничная мелодия, меняющаяся вместе с мыслями хозяина посоха. В это оружие заложена вся мощь разума владельца, ставшая ментальным светом в форме зверя с множеством конечностей. Сейчас этот голодный хищник томится в посохе, жаждая вырваться на свободу.

Отец с матерью смотрят, как ты опускаешься на колени. Это миг не гордости, но унижения, ибо гордость – грех наш, непрошеный гость, требующий к себе внимания разума. Мать в полированном доспехе. Отец с луком. Члены семьи, никого из которых ты не видел уже десятилетие, во внутреннем дворе выстроились в ряд. Ты возлагаешь свой меч к ногам родителей. Затем они объявляют, что ты более им не сын, но каждый из собравшихся здесь знает, что это неправда. Оленьи рога фамильных знамен вырезаны в твоем сердце, и ничто, никакие испытания не сотрут оттуда этот символ.

Трупы разрезаются на куски и потом сшиваются обратно в массы окровавленного мяса. Человечество истреблено так тщательно, как не смогла бы сама смерть. Мужское тело теперь лишь вещь, а женское – товар, стоящий жалкие гроши, который складывают и перевозят, как нечто, никогда не бывшее живым.

У меня остановились сердце и дыхание. Присутствовавший обслуживающий персонал отправил технообряды и активировал оборудование для воскрешения. На протяжении двух минут и двадцати трех секунд ваша покорная слуга пребывала в состоянии клинической смерти. Процедуру пришлось приостановить.

После оживления были записаны вышеизложенные образы и переданы слугам, выполняющим символическую функцию фильтрации. Обряды ментального очищения проводились приблизительно восемнадцатью часами позднее. Ритуальные тексты обсудили, и, поскольку вероятность порчи посчитали довольно низкой, решено было продолжать. Вновь извлекли труп из криогенной камеры, куда его поместили на время перерыва, и возобновили процедуру.

Провели дополнительные ритуалы ментальной подготовки. По капле ввели упреждающие соматические успокоительные. Поскольку после прошлого сеанса у меня возникли мышечные боли, в этот раз я посчитала нужным, чтобы двое слуг удерживали меня неподвижно перед началом процедуры. Как и прежде, были отправлены машинные обряды.

Последующий контакт через высшие уровни сознания и личности прошел без особых происшествий. Ранее обнаруженные обрывки воспоминаний повторно найти не получилось. Автор заключает, что такое возможно лишь благодаря всесторонне развитой ментальной форме и психонаучной подготовке, что в дальнейшем подтверждалось слоями мысленной защиты, обнаруженными при систематической настройке нейронных проводящих путей. Это делало навигацию длительной, но не опасной.

Три часа спустя после начала третьего контакта в глубинах личности субъекта ваша покорная слуга наткнулась на тайник смежной сенсорной информации. К сервитору-голомату подключили психопроводящую катушку, и автор строк приступил к обряду разгадывания. Так как только автостиратель отобранных ячеек памяти защищает инквизиционные протоколы аутосеанса, вложенные в мои энграммы, соотнести детали процедуры я не в состоянии. Выборочное изъятие воспоминаний позволяет слой за слоем погружаться в память защищаемого субъекта благодаря тому, что ассоциируемый с каждым из уровней пик выброса эндорфинов приводит к подсознательной активации следующих протоколов.

Спустя примерно четыре с половиной часа после начала третьего контакта наконец удалось добраться до сенсорного узла смежных данных.

Боевая баржа «Темпестус»

Штаб операции по спасению Варва

Внешняя солнечная орбита, система Варв

Капитан Шехерз, магистр флота

– Это был «Рискованный», – сказал Шехерз, наблюдая медленное разрушение флотского флагмана через экраны на мостике «Темпестуса».

Серебряное энергетическое копье, вспыхнувшее и погасшее за считаные мгновения, прошило длинный корпус с клиновидным носом и сотнями орудийных установок, отчего «Рискованный» просто распался на части, как если бы из арки вытащили замковый камень и она рухнула под собственным весом. Нос отвалился, а оба борта, как по невидимому шву, разошлись в стороны, вывалив искрящие внутренности корабля. Семь тысяч душ разом сгинули в пучине космоса, и среди них лорд-адмирал Кор, Верховный главнокомандующий флота спасения Варва.

– Сколько у нас осталось «Грозовых фронтов»? – спросила капитан «Темпестуса», леди-полуадмирал Герельт.

Вокруг нее над навигационными когитаторами и панелями связи продолжали работать члены экипажа мостика, стараясь не смотреть завороженно на гибель флагмана. Их отчаяние тем сильнее усиливалось, чем больше они скрывали его.

– Это был последний корабль такого типа, – ответил Шехерз.

Перед присутствующими офицерами ему нельзя было показывать эмоции, даже перед капитаном. Он был Астральным Рыцарем – космодесантником, но не таким, как берсерки Космических Волков или полоумные монахи Темных Ангелов. Давным-давно Робаут Жиллиман в Кодексе Астартес прописал, каким должен представать космический десантник в глазах мужчин и женщин Империума, – невозмутимый и спокойный воин, одинаково реагирующий на поражение и на победу. Столь же непреклонный и вечный, каким должно быть человечество во враждебной Галактике.

Он не мог себе позволить на людях проявить гнев.

С края зрительного экрана показалась серебристая дуга планеты. В окружающей пустоте какие-то миры выглядели нечестиво и ужасно, некоторые казались покрытыми нездоровыми пятнами, другие усыпаны волдырями вулканов или испещрены трещинами от сдерживаемого в ядре гнева. Этот же был укрыт вечно клубящимися тучами электрического шторма, в которых мелькали молнии. Каждому оптическому датчику обзор загораживала информационная дымка, будто сама планета знала, что за ней наблюдают, и специально затуманивала всякий глаз, будь то живой или искусственный, что глядел на нее.

Но планетой этот объект не был – по крайней мере бесплодной и мертвой, какими являлись девяносто процентов миров в Галактике. Где-то за облачным покровом скрывалось орудие, сбивавшее звездолеты, даже имперские линкоры вроде «Рискованного», подобно стреле, пронзающей птицу. Порой оно посылало серебряное копье, сходное с тем, что пронзило флагман, а иногда посредством какой-то телепортационной технологии или магии варпа перемещало каменные массивы прямо внутрь цели, как было в случае с разорванными на части «Ликомадийцем» и «Бирюзовым солнцем». Меньшие корабли оно и вовсе сокрушало словно гигантским незримым кулаком, от которого сгибалась корпусная сталь и огненными лентами разлеталась плазма.

Двенадцать раз Имперский флот вступал в бой с миром-механизмом и одиннадцать обращался в беспорядочное бегство, оставляя за собой шлейф из разбитых космических кораблей, в то время как сам мир-механизм выходил победителем без единой царапинки.

«Не вздумайте проявлять гнев. Они примут его за признак беспомощности и отчаяния. Будьте для них примером, ибо в вас они видят полубогов». Следуя предписаниям Жиллимана, Шехерз держал гнев в себе и чувствовал, как он прожигает ямку где-то под сердцем.

Один из членов экипажа поднял на него взгляд от панели связи, с пикт-экрана которой на бледное темноглазое лицо падало зеленое свечение. Эти мужчины и женщины не спали уже долгое время, потому что мир-механизм не спал вообще.

– Капитан Шехерз, магистр Амрад обращается к вам.

– Каков его приказ? – спросил космодесантник, хотя и так знал, что говорилось в сообщении, но его обязывал протокол.

– Магистр ордена требует вашего присутствия, – доложил офицер.

– Будь начеку, – сказал полуадмиралу Шехерз, – и присматривай за экипажем. Отчаяние отравит их, и ты должна воспрепятствовать этому. Я скоро вернусь на мостик.

К тому времени как Шехерз дошел до часовни Нетерпимости, командующие флота спасения Варва уже находились там: кто-то с почетной стражей, словно демонстрация силы имела смысл в момент, когда мир-механизм громил их флотилию. Некоторые ордены Космического Десанта отправили лишь горстку боевых братьев и были представлены единственным офицером, большинство, однако же, пришли не одни. В целом здесь насчитывалось пятнадцать разных орденов.

Из общей массы особенно выделялся капитан Венеций из Ультрамаринов; он и его почетная гвардия носили характерные темно-голубые доспехи, но столь сильно украшенные, что они казались скорее золотыми. Представители прочих орденов, по-видимому, интуитивно признавали в Венеции лидера. Напротив него располагалась делегация Астральных Рыцарей, возглавляемая магистром Амрадом, который с собой привел самую внушительную свиту – три отделения ветеранов сопровождали его командное отделение. Амрад имел на то полное право, так как это был корабль Астральных Рыцарей.

– Капитан Шехерз, – поприветствовал Амрад, когда тот вошел. – Как хорошо, что у нас есть магистр флота. Вопросы ведения войны в космосе требуют вашего рассмотрения.

– Мой господин, – почтительно поприветствовал капитан.

Вы ведь видели последнее происшествие, я полагаю? – обратился к нему Венеций. У него были лицо и манеры аристократа, который всю жизнь поступает по-своему.

– Мы потеряли «Рискованного», – бесстрастно произнес Шехерз.

– И «Магна патер», – добавил Ультрамарин и скрестил руки, как если бы только что уладил любые прения. – Это орудие как мух нас прихлопывает. Очевидно, что ваш наступательный порядок не оправдал себя.

Последние слова предназначались лично Шехерзу. Хотя он и не один отвечал за боевое построение, но играл важную роль, и со смертью лорда-адмирала Кора, похоже, именно он первым заслуживал всяческого порицания.

– Я не ожидал ни подобной мобильности, ни дальности поражения орудия, – парировал он. – В последний час он продемонстрировал такие возможности, которых ранее не наблюдалось.

– А они меняются каждый час! – рявкнул Венеций. – Каждый корабль мы теряем по-новому. Оно учится и адаптируется к каждой нашей атаке!

– Тогда что вы предлагаете делать? – степенно спросил Амрад.

– Отступим, – твердо сказал Венеций. – Перегруппируем флот и дождемся подкреплений от флота сегментума. Они прибудут в течение двух месяцев, и, если Император того пожелает, с ними прилетят исследовательские команды Адептус Механикус, которые скажут нам, что же такое этот мир-механизм.

– Совершенно исключено, – отрезал Амрад.

– Почему?! – требовательным тоном спросил Венеций, ударив кулаком в ладонь.

– Капитан Шехерз, – позвал магистр.

Шехерз, в передаче заранее проинструктированный Амрадом о своей роли, переключился на канал вокс-связи с мостиком:

– Капитан, дайте тактическую выкладку на гололит в часовне.

Когда гололитическое устройство, установленное среди свисающих с потолка курильниц, включилось и развернулось, в центре помещения нарисовались световые фигуры. Между Амрадом и Венецием загорелась голограмма системы Варв, состоящей из одиннадцати планет, над седьмой из которых, слабо заселенном мире Убежище, располагался флот. Крайняя планета представляла собой замерзший шарик аммиака, где никогда не существовала жизнь, но до недавнего времени на ближайших к ней двух планетах находились базы первопоселенцев и предприятия по добыче химического сырья. Даже не прервав своего пути через систему, мир-механизм стер жизнь с тех миров, прошив укрепленные города лазерными выстрелами или отправив каменные массы, чтобы разорвать химкомбинаты изнутри.

– Четвертый мир, – начал Амрад. – Полагаю, вас уже проинформировали о его значимости?

Изображение четвертой планеты от варвианского солнца увеличилось. Эту пузырчатую и почерневшую сферу покрывали глубокие искусственные каньоны; вся ее поверхность была поделена на скалобетонные пространства, напоминающие серые чешуйки.

– Варвенкаст, – произнес Венеций.

– Это не просто название, – вмешался Амрад. – Это двадцать один миллиард душ. – Теперь он обращался ко всем собравшимся, чтобы говорить от лица своих орденов. – Еще за недели до этого мы знали, к чему все идет. Мир-механизм уже зачистил дюжину населенных миров, из-за чего мы потеряли бесчисленное количество имперских граждан. Но когда мир-механизм доберется до ульев Варвенкаста, его жатва увеличится более чем втрое. Если мы хотим когда-нибудь его остановить, действовать надо прямо сейчас.

– Смерть невинных ранит меня не менее, чем вас, магистр ордена, – сказал Венеций. – Жиллиман учил своих сыновей ценить тех, кто усиленно трудится под присмотром Императора. Однако всякая наша попытка атаковать мир-механизм терпела неудачу. Наши орудия не в состоянии пробить его загадочную защиту. Мы даже не можем увидеть, что находится на его поверхности. А случившееся с «Рискованным» – пример того, что и простая попытка приблизиться сулит погибель. И, как бы мне ни тяжко было это говорить, мы должны выйти из этой схватки и перегруппироваться, чтобы позже вести сражение на своих условиях.

– Выходит, вы оставите миллиарды варвенкастцев умирать? – спросил Амрад.

– Если мы останемся и дадим бой, то погибнем, а Варвенкаст все равно будет уничтожен. Так что да, магистр, я готов бросить их на произвол судьбы.

Шехерз переводил взгляд с одного лица на другое. Когда для перехвата мира-механизма собрался флот спасения Варва, каждый из его командующих в часовне Нетерпимости освятил собственный алтарь, и сейчас делегации космодесантников стояли перед соответствующими святынями. В качестве алтаря Ультрамаринов выступал штандарт Седьмой роты капитана Венеция наряду с копьями и щитами воинов его родного Макрагга. Святыней Красных Консулов выступало изваяние Робаута Жиллимана, вывезенное из оскверненного храма, освобожденного их орденом, и до сих пор хранившее пятна крови верующих, что отдали свои жизни ради его сохранности. Захватчики же соорудили пирамиду из трофейных бронзовых щитов, добытых с древнего поля битвы. На лицах Астартес Шехерз не видел и тени сомнения. Все они пришли в часовню с одной мыслью, вероятно, ведомые в своем решении Венецием, – прекратить бой и дождаться подкрепления.

В конце концов, так велел Кодекс. Если сражение не выиграть, нельзя напрасно тратить собственные жизни или трусливо убегать. Вместо этого необходимо подготовиться к новой битве, но уже на своих условиях. Робаут Жиллиман написал об этом в Кодексе Астартес десять тысяч лет назад, и всякий добропорядочный Ультрамарин расценивал слова своего примарха как священные.

– Делайте как знаете, – наконец нарушил молчание магистр Амрад. – Так вам велит разум, и Астральные Рыцари не станут вас останавливать.

– Решено, – подытожил Венеций. – Братья мои! Возвращайтесь к своим группам. Будьте готовы выйти из боевого построения и…

– Астральные Рыцари не станут этого делать, – прервал Амрад.

– Черт подери, Амрад! – вспылил лорд Зетар из Красных Консулов, который безмолвно наблюдал за полемикой, но полностью разделял позицию Венеция. – Это не игры! Пусть ты и притащил сюда весь свой орден, но нельзя разводить политику, когда на карту поставлен исход такой важной операции.

– Дело не в этом, – отрезал Амрад. – Астральные Рыцари будут сражаться здесь. У вас есть собственный флот, братья, так что поступайте с ним, как подсказывает Кодекс.

– Ты просто хитришь, взывая к нашей совести, – возразил Зетар. – Грозя устроить типичное геройское противостояние, ты требуешь, чтобы и мы сгинули вместе с тобой!

– Нет, речь не о том. Я говорю о победе. Пока есть хоть малейший шанс, мы никуда не уйдем. И у меня нет намерений подвергать вас риску в том случае, если мы проиграем.

И как ты собираешься выиграть бой? – полюбопытствовал Венеций. – Какое орудие мы не применяли против мира-механизма?

– Вы находитесь сейчас прямо внутри него, – спокойно ответил Амрад.

– «Темпестус»? – удивился капитан Ультрамаринов.

– И целый орден верных Императору космических десантников.

– Ты уже забыл? – вмешался капитан Моргром из Захватчиков, ветеран с широким измятым лицом, контрастирующим с его отполированной темно-зеленой броней. – Я телепортировал в мир-механизм три отделения терминаторов, а его щиты просто отправили их обратно изувеченными и мертвыми.

– «Темпестус» обойдется без телепортаторов, – сказал Амрад. – Как ты сказал, ничего не вышло, равно как и с лазерами, лэнс-излучателями и торпедами. Однако кое-что мы пока не пробовали – использовать один из кораблей флота для доставки десанта.

– Ты хочешь сказать, что врежешься в поверхность мира-механизма? – с недоверием в голосе произнес Венеций.

– Да от «Темпестуса» ничего не останется! – усмехнулся лорд Зетар.

– Не совсем, – не согласился Шехерз.

Делегаты, совсем позабывшие о присутствии магистра флота, как один вперили в него взгляды, будто он их чем-то страшно оскорбил.

– «Темпестус» заложили на верфях Ризы четыре тысячи лет назад, – продолжил он. – Было построено всего шесть таких боевых барж, и три из них еще бороздят космос. Каждая ризанская модель славилась прочностью конструкции, но сейчас секрет их производства давно утерян. Их строили для прохождения минных полей и астероидных блокад, и эти баржи способны выдерживать удары, какие не под силу другим кораблям. Лучшим доказательством является то, что «Темпестус» по-прежнему в строю после множества битв.

– Ты сможешь посадить этот корабль на планету? – с сомнением спросил Венеций.

– После этого он больше не взлетит, – ответил Шехерз. – Насколько знаю, такого никто и никогда прежде не делал, уж точно намеренно. Но, вероятно, несмотря на тяжелые повреждения, корабль не утратит целостности и сможет доставить туда войска.

– «Вероятно», – ядовито повторил Венеций. – Это все, что ты можешь мне предложить, Амрад? Вероятно?

– Это лучше, чем ничего, – бесстрастно ответил Амрад. – Оказавшись на поверхности, мой орден поставит целью отключить экранирование мира-механизма. Если остальная часть флота останется поблизости, она сможет воспользоваться этой уязвимостью, чтобы наконец уничтожить его. Я не прошу вступать в бой, нужно только оставаться в радиусе поражения.

– Выходит, это будет последний штрих в летописи Астральных Рыцарей, – подытожил Моргром.

– Не хуже, чем ваш телепортационный штурм. И я иду на это ради Варвенкаста. На славу мне плевать.

– Астральный Рыцарь, который не стремится прославиться? – съязвил Венеций. – Среди лучших воинов Императора не найдется никого, кто назвал бы орден, более охочий до лавров и оваций, чем Астральные Рыцари.

– И какое это имеет значение? – парировал Амрад. – При таранной атаке можно пробить щиты мира-механизма, что не удалось ни обычному, ни энергетическому оружию. Орден Космического Десанта – самая мощная абордажная сила, какая только есть в галактике. Лучшего шанса на победу нет. Я бы даже сказал, что других шансов вообще нет. Кодекс многого требует от нас, но превыше всего он требует победы, ради чего я должен прилагать все усилия до самой смерти. Я созвал вас сюда не затем, чтобы просить разрешения, мои братья, а чтобы вы поняли, почему «Темпестус» вскоре покинет строй, и знали, как реагировать, в зависимости от последующих событий. Теперь я прошу вас покинуть мой корабль, так как не осмелюсь взять вас с собой на такое задание.

– Это не более чем красивый жест, Амрад, и ты это знаешь, – сердито проворчал Венеций и подошел опасно близко к магистру ордена. – Я не стал бы рисковать жизнью своей и двух рот моих бойцов, так что можешь сколько угодно демонстрировать превосходство, жертвуя собой. Ударной группе нужен этот корабль. Нужен целый орден космических десантников под твоим началом. Это сражение будет выиграно, но сплоченностью. Оно будет выиграно всеми нами.

– Ты ведь хочешь взять командование на себя, правда? – огрызнулся Амрад. – По тебе же видно, Венеций. Не в этом ли Ультрамарины разбираются лучше всего?

– Уж всяко лучше тебя.

– Ну, так возьми! – вспылил Амрад. – В Кодексе четко прописано, как это делается. Можно на кулаках, на клинках или на болт-пистолетах с пятидесяти шагов. Одолеешь меня, бери командование флотом в свои руки и делай что вздумается. Только так ты добьешься своего, потому что, пока я стою на ногах, я никогда не откажусь от исполнения моим орденом своего долга. Так что, капитан Венеций Орикалкор из Ультрамаринов, не упусти возможности завоевать славы с этой флотилией, потому что вскоре командовать будет нечем!

По голодисплею побежали простыни данных, напоминающие поименный список погибших в некоей великой битве, однако в каждой строчке значился не отдельный солдат, а десятки, сотни, тысячи, а иногда и миллионы жизней.

– «Рискованный», «Магна патер», «Осада Корва», «Злобный», «сабельная» группа Омикрон. Мне продолжать? – выпалил Амрад. – Мир-механизм не остановится только потому, что вы отступили и отдали Варвенкаст на растерзание. А дальше что? Выдвинитесь на его уничтожение, когда он покончит с предложенным ему блюдом? Или снова сбежите и будете наблюдать, как он поедает одну планету за другой? Или вы ждете божественного откровения, как взорвать эту штуку? У тебя есть всего два варианта: сдавать неприятелю миры или погибнуть, сражаясь. Я единственный предложил иной выбор и теперь собираюсь воспользоваться предоставленной мне возможностью, если выйдет. Но ежели ты хочешь отвечать за грядущую катастрофу, которая непременно случится, сейчас самое время. Оружия у нас здесь хватает, свидетелей предостаточно. Прими мое командование на себя, Венеций, но прежде подумай, действительно ли этого хочешь.

Шехерз не знал капитана Венеция лично и мог только строить догадки, что он за личность. Вполне возможно, он был из тех, кто готов пересечь психологический порог и с оружием в руках пойти на другого космического десантника. А может, он просто искренне верил, что Имперский флот найдет какой-то способ вступить в схватку с чудовищным механизмом, не погибнув раньше времени. Если именно в этом крылась причина, тогда эти двое непременно подерутся. Шехерз прекрасно понимал, что магистр его ордена ни за что не уступит.

Венеций отвернулся от Амрада и двинулся прочь, чтобы присоединиться к своей почетной страже.

– Ты сумасшедший, – бросил он, шагая через часовню.

– У каждого своя репутация, – парировал Амрад.

Минуло мгновение, и Шехерз почувствовал, что опасность миновала. То же ощутили и остальные делегаты, расслабив напряженные мускулы и переведя дыхание. Внешне Венеций не выдавал своего отступления, однако именно это он и сделал.

Конклав разошелся в тишине: сказать было больше нечего. Астральные Рыцари выбрали свой путь, и никто не собирался отговаривать их от безумной затеи. Бросая на всех сердитые взгляды, Венеций вывел из помещения свиту.

– Это было первое сражение из тех, что ждут сегодня, – сказал магистр, когда к нему подошел Шехерз. – Остальные ордены привыкли наблюдать, как Астральные Рыцари выбирают свой путь и ожидают, что другие их примирят. Красные Консулы избавляются от всего, что связывало их с жизнью до вербовки, вот почему они солдаты, и не более. У Захватчиков и вовсе нет времени на политику, по ним, уж лучше стоять по колено в трупах. А Ультрамарины считают себя образцовым орденом Космического Десанта, и любой, кто отклоняется от буквы Кодекса, в их глазах неуправляем или того хуже. Пусть думают, что хотят, капитан. Мы делаем что должны.

– Я изучил компьютерную модель защитного экрана мира-механизма, перевел разговор на другую тему Шехерз, – и выявил, что его может пробить твердое тело на низкой скорости. Правда, не представляю, о том ли вы говорили, магистр.

– Ты согласен с Венецием, что план безумен?

– Не то чтобы безумен, но…

– Но что?

Шехерз замялся, подбирая подходящие слова:

– «Темпестус» не выживет.

– Само собой. Даже если корпус останется цел, больше он все равно не полетит. А если мир-механизм будет уничтожен, баржу ждет та же участь. Это главный аргумент против нашего образа действий?