Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Заговорил проповедник:

– Как вы можете вернуть то, что не было потеряно? Мы – верующие Императора, мы храним этот корабль для Него. Мы – Его пилигримы. Тем, кто во тьме, мы несём просвещение, тем, кто не видит, мы несём прозрение. Кто ты такой, чтобы утверждать иное?

Аделард активировал вокс-частоту отделения:

– Будьте наготове. Не атакуйте. Мы можем кое-что узнать.

– Слуги и верующие божественного Лорда Человечества, такие же, как вы о себе утверждаете, – донёсся его резкий голос из вокс-решётки шлема. – Космические десантники ордена Чёрных Храмовников, избранные рыцари Императора.

Проповедние склонился над кафедрой, его шея изогнулась гораздо сильнее, чем могла изогнуться шея человека.

– Ты лжёшь! – прошипел он, на его лице проступили звериный черты. – Вы – захватчики. Вы – слуги тьмы, облачённые в тени. Вы пришли сюда, чтобы уничтожить нас!

Кастелян утвердительно хмыкнул. Звук получился громким и резким:

– Да будет так.

Существа атаковали одновременно, двигаясь устрашающе скоординировано. Они сбросили грязные лохмотья, показав искривлённые человеческие тела – у многих оказались дополнительные конечности – с наростами и острыми костями ксено-скелетов. У некоторых они проткнули бледную кожу, сформировав жёсткие экзоскелеты. Несмотря на кривые ноги, они достигли Братьев меча через считанные секунды.

– Уничтожьте их! Уничтожьте их! – закричал проповедник-полукровка. – Они не слуги Императора, они не несут в себе Его свет! Разве вы не чувствуете это? Их души темны!

Аделард наотмашь ударил штормовым щитом, освобождая место для широкого замахамолотом. Четверо мутантов попали под удар и отлетели на сородичей. Навершие молота загудело и разразилось громом, когда он измельчил грудную клетку первого поднявшегося, испачкав кровью сюрко и броню. Остальные отступили, споря или сцепившись со своими товарищами, рыча и огрызаясь, как собаки. Большинство вообще не умели говорить.

– Убейте их! Убейте их! Очистите часовню! – закричал кастелян. – Без пощады! Без сожалений! Без страха!

Часовня отозвалась воющим эхом умирающих гибридов. Разрушительные поля гремели и потрескивали, рассекая плоть. Ролан шагнул вперёд и выпустил струю пламени из тяжёлого огнемёта. Твари горели и визжали. За полсекунды авточувства терминаторов дали компенсацию на ревущий жар и свет, существа обратились в бегство. Маллас залязгал за ними в огонь, но они были быстрее и оторвались.

Раненые прихожане что-то невнятно бормотали на полу, пытаясь подняться на переломанных ногах.

– Убейте их всех, – приказал Аделард.

– Нечестивого не оставляй в живых, – отозвались братья.

Кастелян направился вперёд. Проповедник демонстративно оставался за кафедрой, не обращая внимания на вспыхнувшие драпировки на грязных стенах. На алтаре за его спиной лежала высокая куча костей – жертвы богохульного видения Императора.

– Мы приносим свет во тьму, – произнёс кастелян. Было ясно, что перед ним не человек, а гибрид, как и его паства. Ксено-происхождение безошибочно угадывалось по бороздкам на носу и абсолютно безволосой коже. – Отведи меня к своему Императору, чтобы мы принесли свет и ему.

Проповедник с ненавистью смотрел на Храмовника. Он улыбнулся, показав кривые гнилые зубы. – С удовольствием, брат. Только это тебя духовно очистят, и ты почувствуешь его свет внутри. – Ксено-глаза уставились на фонарь веры, свисавший на цепи с пояса Аделарда. – Истинный свет.

Проповедник отошёл от кафедры. Он спокойно направился к боковой двери часовни. Терминаторам пришлось поспешно пригнуться, чтобы пройти за ним.

– Он ведёт нас в засаду, – предупредил Маллас.

– Да, – согласился кастелян.

Нечеловек привёл их в катакомбы. Громадные курганы из костей занимали главенствующее место в просторном зале. Высокие пирамиды-каирны сложили из мертвецов, их стены украшали узоры из трубчатых костей и рёбер, тазы и черепа разместили сверху.

Тут покоилась истинная паства Императора, похороненная здесь за её верность, но место последнего отдыха оказалось осквернено.

В середине зала расчистили широкую площадку, повалив и разбросав каирны. В центре соорудили примитивное гнездо, из костей сложили грубое подобие стула, который драпировали фрагментами позолоты, вырванными из священных книг, механизмов, памятников и одеяний святых. В этой колыбели из костей и сокровищ сидела на корточках ксено-тварь неизмеримого возраста и размера, скрестив на груди две пары длинных рук – одни широкие и жилистые, другие с тремя когтями. Её хитиновый панцирь был тёмно-тёмно-красным, кожа бледно-белой и потрескавшейся, как кора.

– Император Человечества, – с приглушённым почтением произнёс нечеловек. – Лорд Империума на своём золотом троне. – Ксено-глаза проповедника заблестели, и он поклонился.

Он погиб первым, Аделард распылил его деформированный череп одним могучим ударом.

– Вот сердце порчи! Убейте его! – проревел он. – Укрепите свои души, братья, такие как он – могучие колдуны!

– Отринь колдовство! – откликнулись остальные.

Древний генокрад встал. Из теней и с вершин груд костей показались его сородичи. Десятки чистокровных, хотя ни один не мог сравниться со своим повелителем ни размерами, ни злобным разумом, светившимся в ненавидящем пристальном взгляде.

Повелитель выводка лязгнул чёрными зубами. Кастелян почувствовал давление на разум.

Он воспротивился, черпая силы в вере в Императора. – Не дай мне дрогнуть, повелитель. Не дай мне потерпеть неудачу”, – взмолился Аделард. Астартес почувствовал во рту кровь. Руки и ноги дрожали. С могучим усилием он вышвырнул оскорбительное присутствие существа из своей души. – Прочь! Прочь! Прочь! Во имя Императора! – закричал Храмовник. Он с трудом двинулся вперёд, задевая гигантскими ботинками спутанные кости. Повелитель выводка ждал его, не сводя злобного взгляда.

Ролан окатил катакомбы огнём, воздух наполнила едкая вонь горящей плоти. Эрк сражался против пары генокрадов, блокируя когтями их невероятно быстрые атаки. Годвин ударил существо в бок, противник зашатался, из расколотого панциря брызнула тёмная кровь. Маллас прикончил мутанта, который набросился на него с вершины костяного кургана, пронзив тварь в воздухе и отшвырнув в сторону. Затем повернулся и разрубил другого пополам одним ударом. Третий погиб, едва дотянувшись до него, но ещё два генокрада прыгнули на Храмовника и терминатор пошатнулся под их весом. Эрк отреагировал на угрозу брату: он выпотрошил одного из своих противников и отшвырнул второго обратным свингом, затем направился к Малласу и прикончил одного из царапающих броню существ, только для того, чтобы развернуться и встретиться сразу с тремя.

Тем временем Годвин неумолимо продвигался вперёд и удалился от Ролана. Надёжно защищённый волнами огня от атак с тыла Годвин мог без помех размахивать громовым молотом в авангарде. Его щит потрескивал снова и снова, когда он отбрасывал визжащих генокрадов. Он не потратил впустую ни одного движения, нанося удары молотом только наверняка. Оглушительные взрывы силовых полей перекрывали какофонию битвы. Братья кричали, радуясь битве. Маллас затянул Ликование Императора, остальные подхватили песню.

Аделард выругался. Пол был так густо завален костями, что даже в терминаторской броне было тяжело двигаться. Яростный болезненный крик прорвался сквозь гимн Братьев меча. Резкий скачок жизненных показателей Ролана показал, что он ранен. А затем раздался оглушительный взрыв, когда космический десантник отомстил нападавшему силовым кулаком. Брызги плоти разлетелись во все стороны.

Но у кастеляна не было времени обращать внимание на бедственное положение Брата меча, и он не стал это делать. Его ждал достойный противник, и он стремился испытать своё мужество в схватке с ним.

– Я – Аделард, кастелян Чёрных Храмовников, рыцарь Императора Терры, – он направил молот на повелителя выводка. – Я вызываю тебя.

Ксенос склонил на бок вытянутую голову. Его отвратительное лицо исказило рычание, возможно, он смеялся. Монстр стоял, возвышаясь над космическим десантником. Аделард приготовился защищаться, пригнувшись за штормовым щитом.

Повелитель выводка атаковал с такой скоростью, что его когти казались размытыми. Храмовник блокировал щитом, энергия сердито вспыхнула от удара. Он контратаковал, но противник легко уклонился, его нечеловеческие рефлексы превосходили возможности космического десантника. Руки метнулись вперёд и схватили щит. Одна соскользнула, но другие зацепились, длинные чёрные когти разрезали керамитовый крест Храмовников. Не сумев освободить щит, Аделард парировал следующую атаку навершием молота. Генераториум доспеха сердито загудел от напряжения.

Громко взревев, кастелян вырвал щит, шагнул назад и споткнулся о мешавшиеся под ногами кости. Он устоял благодаря саморегулированию равновесия терминаторской брони и крепко врезал щитом по морде предводителю генокрадов, когда тот снова атаковал, блокируя щитом и парируя молотом. Но в защите Храмовника появилась брешь, и в неё устремился коготь. Аделард повернулся и принял его на толстый наплечник, заворчала обратная сенсорная связь, когда когти ксеноса оставили глубокие царапины на броне. Кастелян яростно повёл плечами, отведя их в сторону. Отбросив щитом широкие руки предводителя выводка, открыв для атаки его лицо, и ударил громовым молотом вверх, целясь под подбородок.

Разрушительное поле отреагировало под стать мощи удара. Астартес вложил в атаку все свои силы и силу доспеха. Раздался громкий треск искусственного грома. Голова генокрада откинулась назад. Тварь завизжала, когда её челюсть сломалась и повисла.

Кастелян продолжал беспощадно атаковать.

– О Император, в гневе Ты начинаешь кровавые войны, – закричал он, – жестокие и неудержимые, чья мощь сдвигает самые несокрушимые стены с самых прочных фундаментов!

Один из отвратительных потомков ксеноса набросился на него справа, но он, не задумываясь, сокрушил его, а затем нанёс широкий удар по левому верхнему плечу повелителя выводка, окончательно разбив его вторым попаданием молота.

– Всепобеждающий Повелитель Человечества, возрадуйся рёву войны!

Противник быстро контратаковал тремя уцелевшими когтями, ударив ими одним за другим. Храмовник заблокировал два, но третий глубоко вонзился в правую ногу, брызнули искры. К его вою прибавился гнев доспеха, и он отразил следующий удар, сломав пальцы. – Найди радость в клинках и кулаках, багровых от крови ксеносов в смерти и разрушении на поле битвы.

Он тяжело зарычал и нанёс широкий удар, целясь в раненый бок генокрада. Молот стремительно просвистел. Повелитель выводка дёрнулся, уклоняясь, но Аделард был готов. Выполнив манёвр, невозможный без псевдомышц доспеха, он остановил удар и направил его в смертельном апперкоте снова в голову ксеноса. Чистое попадание, одного веса молота оказалось достаточно, чтобы проломить череп. Усиленный разрушительным полем он полностью уничтожил голову врага, забрызгав кастеляна запекшейся кровью.

– Возрадуйся яростными поединками и жестокими битвами, которые приносят горе и горечь в жизнь человека! – проревел он, когда повелитель выводка рухнул на пол.

Аделард посмотрел на сломанный труп.

– Молитва для истинного Императора Человечества, – прошептал он.

На индикаторе шлема замигал подсчёт убитых. Его воины сделали свою работу хорошо.

День остался за ними, а вместе с ним и “Веритас Дирас”.

Гай Хейли
Только кровь

– Там точно что-то есть!

Брат Санно оглянулся через плечо на открытую дверь кабины, перекрикивая размеренный гул двигателя “Носорога”. Он был без шлема. Воздух в БМП был душным и терпким, но на его взгляд лучше дышать таким, чем бесконечно вдыхать переработанный доспехом. Четыре Чёрных Храмовника в помятом десантном отделении – два послушника и два посвящённых – прекратили изучать внутреннее пространство пассажирского отсека и посмотрели на переднюю панель связи. Неофиты медленно моргнули, словно от удивления. Эти дни всем им дались тяжело.

– Остановить “Катафракт”, – приказал Браск, Брат меча крестового похода Пепельных Пустошей, командир этих жалких остатков. Он барабанил пальцами латной перчатки по набедренной броне, выбивая короткую металлическую дробь в десантном отделении “Носорога”. Санно выключил двигатель, и неожиданно наступила тишина. Тихие звуки стали громкими: приглушённый толстой бронёй свист ветра между деталями транспорта; почти неслышный гул силовых доспехов; грозовое дыхание пяти гигантов.

Коммуникационное устройство на передней стене беспомощно шипело, экран переключили на поисковый ауспик, но и он шипел зелёными статическими помехами.

Браск глубоко вздохнул и по очереди посмотрел на каждого из своих воинов. Озрик, Санно в кабине, неофиты Маркомар и Донеал, они ещё не стали посвящёнными, но уже были сильнее взрослых неулучшенных мужчин. Тугая рубцовая ткань на лице чесалась, впрочем, как и всегда, когда он уставал. Брат меча изо всех сил старался не обращать на зуд внимание.

– Брат Озрик, что скажешь? – наконец произнёс он.

Озрик нахмурился, поднялся, пригнулся, сделал несколько шагов и ударил по панели связи бронированным кулаком. Экран подпрыгнул. Толстые полосы поползли сверху вниз. Электрические помехи вернулись.

– Ты уверен, что это было нужно? – спросил Браск. – Насколько я видел, техножрецы обращаются с машинами по-другому.

– В половине случаев они просто бьют по ним, – пробормотал Озрик.

Брат меча нервно рассмеялся. Неофиты подскочили, они ещё не привыкли к его манере поведения.

– Может и так, но ты не знаешь правильные предварительные молитвы.

– Он работает и у меня есть кое-что, Брат меча. Слушай!

– Все наз… …сектор 15… Вра… и… – Вокс-сообщение прервал поток угрожающего гула.

– Сигнал ухудшается, – проворчал Браск. Хорошее настроение исчезло также быстро, как и пришло. Озрик знал, что он был переменчив. Другие побаивались Браска за это, но не он.

– На Армагеддоне сезон огня. Чего мы ждём? – спросил Санно.

– Видимо башню Кангейм снова свалили, – предположил Озрик. – Орки уничтожают её также быстро, как Муниторум восстанавливает.

– Сначала спутники, теперь это, – продолжил Санно. – Зелёнокожие уничтожают каждую радиовышку и антенну на своём пути. Они не глупцы. У нас есть приказы. Отступить и перегруппироваться. Командуй, Брат меча, и я добавлю пыли к этому проклятому шторму.

Браск ничего не ответил. Снаружи завывал ветер. Крупные песчинки барабанили по корпусу.

– Что думаешь, брат? Сходим в разведку? – спросил Озрик. – Там должен находиться полевой госпиталь. Это может быть он. В приказах верховного командования упоминается о защите отставших. Они, возможно, не получали сообщений.

– Это может быть пост орков, – возразил Санно. – Мы не подчиняемся ничьим приказам, кроме маршала Рикарда, а он велел перегруппироваться и только. Пусть обычные люди присматривают за своими. Я говорю, что нужно двигаться дальше.

– Да ладно! Пост орков это же здорово. Я мог бы окропить клинок кровью, а не сидеть в этой коробке день за днём, – широко улыбнулся Озрик.

Это понравилось Браску. Он тоже улыбнулся, и его обезображенное лицо стало ещё уродливее. Затем указал пальцем на Озрика. – Хорошо. Давай, ты за мной.

– Значит это не напрасная трата времени, брат? – спросил Озрик, обращаясь к Браску, но говоря главным образом для Санно.

– Может быть да, может быть нет, но если я оставлю тебя здесь колотить по механизмам, ты, скорее всего, доведёшь “Катафракта” до того, что сам Бог-Машина заклинит твою броню. Санно, останешься с неофитами.

– Слушаюсь, Брат меча, – ответил Санно, раздражённый, что к его мнению не прислушались, поворачиваясь к пульту управления “Носорога”.

– Лучше прикройте рты, парни, – сказал Браск.

– Есть, повелитель, – ответили неофиты. Они были ветеранами пятнадцати сражений, но по-прежнему опускали взгляд и говорили со смирением, когда Брат меча обращался к ним. Его называли Стариком и не только неофиты. Браск и в самом деле был самым старым Чёрным Храмовником или, по крайней мере, его таким считали. Быть может даже самым старым из всех Сынов Дорна, за исключением капитана Лисандра из Имперских Кулаков, но он не любил, когда его так называли в этой кампании. У Армагеддона был свой Старик. И хотя Браск был намного старше Яррика, он считал, что комиссар заслужил почёт и уважение, которое наилучшим образом олицетворяло это прозвище.

Он посмотрел на своих людей. Из десяти крестоносцев осталось пять, жалкий счёт и ему не доставит удовольствия докладывать маршалу Рикарду о количестве убитых. Маркомар переживал гибель своего господина особенно сильно. Его наколенник подрагивал вверх-вниз, и он слишком крепко прижимал снайперскую винтовку к ногам. На взгляд Брата меча он оказался на грани провала последних этапов посвящения. – Прикройте рты, – повторил он мягче, почесал необычно гладкую щёку и кивнул Озрику. Они оба надели шлемы. Сенсориум включился и перед глазами Браска заработал дисплей реального времени. Проверив визуальные маркеры и убедившись, что доспех исправен, Храмовник мысленно активировал руну люка “Катафракта”. Он и Озрик забрали оружие с оружейной стойки: по цепному мечу и болт-пистолету.

Забитые пеплом механизмы заскрипели и задняя рампа “Носорога” открылась. Храмовник пробормотал короткую благодарность духу машины. Он волновался, что тот мог рассердиться, причём не только на непочтительное обращение Озрика. Мало из созданных человеком вещей подходило для Пепельных Пустошей Армагеддона. В десантное отделение хлынули потоки пепла и пыли, запустив систему предупреждения в кабине.

Браск и Озрик шагнули в песчаную бурю. Вой ветра сразу же заглушил сигнал тревоги. Они произнесли обряды пробуждения, приготовив оружие к бою, но пока не стали застёгивать цепи на запястье.

– Есть, я поймал сигнал. Имперский маркерный маяк. Это – полевой госпиталь, – произнёс Озрик. Секунду спустя сигнал засёк и Браск.

– Что в воксе?

– Ничего.

– Тогда нам лучше постучать.

Чёрные Храмовники почти ничего не видели, и вообще ничего бы не смогли рассмотреть, если бы не духи доспехов. Направление к комплексу указывали мигающие стрелки и колесико компаса визора. Когда они подошли ближе, активировалась каркасная сетка, очертив резкими светлыми линиями тёмные здания, которые сливались с коричневым воздухом. Только, когда они оказались на расстоянии вытянутой руки от стены, она приняла форму блочных секций префабрикатума, таких же, какие можно было встретить на сотнях тысяч планет по всей галактике.

– Как ты и говорил, – заметил Браск, убирая оружие только после того, как лично удостоверился в том, что проецировал доспех. Примагничивая болт-пистолет и цепной меч, он извинился перед ними.

– А ты уверен, что он всё ещё в руках людей? – спросил Озрик. Он не хотел убирать оружие, не окропив его кровью.

– Абсолютно, – ответил Брат меча. – Я не вижу никаких признаков орочьей скверны. – Они говорили по воксу шлемов. Решётки их спикеров забил пепел, а любые обрывки слов уносил свирепый ветер. Скрежет пемзы и песка о шлемы стал настолько громким, что приходилось почти кричать.

Озрик, как и Браск, примагнитил цепной меч к левому бедру, а болт-пистолет к правому.

– Нам повезёт, если мы подойдём к ним, не попав под обстрел, – сказал он.

– Им повезёт, если они выживут после этого, – ответил Брат меча. От бури у него испортилось настроение, и сказанное было шуткой только наполовину.

Они направились вдоль периметра, нижнюю часть сегментированной пласкритовой стены засыпал пепел.

– Никого, – сказал Браск. – Глупо.

– Здесь же нет орков.

– У отсутствия бдительности нет оправданий. Вон пост охраны.

Два шестиугольных бункера защищали дорогу в лагерь, от которой было рукой подать до уже основательно засыпанных ворот. Они представляли собой металлическую сетку на колёсах и были скорее формальностью, чем защитой. Озрик проворчал, увидев их. – Это не задержит орков, – презрительно произнёс он.

Солдаты в бункерах поняли, кто перед ними и не стали стрелять. Один вышел навстречу. Сжавшись от ветра, он казался ещё меньше и тоньше, его очертания частично скрывала завеса пепла, поэтому казалось, что следующим порывом ветра его сотрёт в ничто и унесёт прочь.

Адептус Астартес крепко стояли под ударами стихии, но у гвардейца не было их силы или брони, и он неуверенно покачивался в круживших между зданиями госпиталя вихрях. Человек отдал честь, как сумел – интересный вариант аквилы, повторённый трижды у паха, сердца и лба. В ответ братья ударили руками по крестам Храмовников.

– Лейтенант Санджид Гхаскар из Йопальских контрактных батальонов, – перекричал он бурю. На гвардейце был тюрбан, полосы ткани необычного головного убора он обернул вокруг шеи и закутал лицо до очков. Но щёки всё же виднелись, и угадывалась чёрная лоснящаяся борода. Он почтительно кивнул, защищая лицо рукой в перчатке, а затем поклонился, прижав вторую руку к животу. – Мы рады видеть вас! Хотя может и зря, – крикнул он. – Появление Ангелов Смерти часто предвещает беду.

– Верно, мы идём только туда, где беда, – ответил Браск, его голос звучал из спикера шлема на максимальной громкости. – Она близко, но уверен, что не сегодня. Мы отступаем. Есть приказы обойти все имперские заставы, чтобы убедиться, что они тоже отходят.

Гхаскар резко посмотрел на него.

– Ты не слышал? Не слышал, что Ахерон пал? – спросил Озрик, которому тоже пришлось кричать. – Хорошо, что мы соизволили навестить вас, потому что мы не обязаны следовать этим приказам.

– Лучше продолжить разговор внутри. Я разрешаю вам войти в хоспис Благословенной леди Сантанны, – сказал лейтенант и слегка поклонился.

– Как любезно, – с лёгкой иронией заметил Озрик. Гхаскар махнул рукой и все трое миновали ворота.

По воксу Озрик добавил Браску: – Чтобы снова отполировать мой доспех потребуется целая неделя.

– Разве я не учил тебя почтительно относиться к снаряжению? – спросил Брат меча, хотя его тон остался шутливым. Это была их манера общения – бывшего мастера и ученика. Они давно стали друзьями. Оба порой допускали некоторое неуважение. Узы между ними всегда были крепкими.

– Я радуюсь, ухаживая за снаряжением, и смиренно чту его. Кто так не делает? Это отличное время для молитв и вознесения благодарностей Императору за то, что ещё жив и размышляешь о сражении. Только это – мерзкие повреждения от погоды, а не от победы в доброй честной битве. Какую молитву и славу я могу вознести Лорду Человечества полируя царапины от песка?

Браск осматривался, проходя по ухабистым улицам госпиталя. Его возвели по стандартному сетчатому шаблону Астра Милитарум. Дороги вели к воротам с севера на юг и с востока на запад, хотя сейчас действовали только западные. Между зданиями пролегали боковые улочки. Это было небольшое ничем не впечатляющее место от силы двести метров в каждую сторону. Его будет непросто оборонять. Сложный вызов.

– Что-то мне подсказывает, брат, что скоро у тебя появится возможность снискать истинную похвалу. Чувствую, здесь не обошлось без руки Императора.

Они направились к одному из сорока длинных низких префабрикатумов, неотличимому от остальных. Внутри располагалась медицинская палата примерно на тридцать коек. Раненые изумлённо смотрели на гигантов, которые шагали по неустойчивому зданию, пыль сыпалась с поцарапанной чёрной брони. От их поступи шатался весь префабрикатум.

Лейтенант привёл их к кровати умирающего солдата в дальнем конце палаты и деятельной женщине рядом с ней. – Сестра Роза из Госпитальеров Адепта Сороритас, – представил он и ушёл.

Сестра Роза оказалась коренастой некрасивой женщиной с твёрдыми чертами лица и седыми волосами. Её лицо портили многочисленные радиационные пятна. Радость при виде братьев по вере оказалась в лучшем случае сдержанной и сменилась нескрываемым раздражением, когда они передали приказ. Она отошла от смертельно раненого гвардейца, дав знак космическим десантникам следовать за ней, и стала проверять медицинские карты других солдат.

– Мы не можем уйти, – сказала она.

– Вы должны, – ответил Браск. – Из-за предательства фон Страба рушится весь сектор, орки перегруппировываются, их ватаги объединяются. Сюда направляются налётчики.

– Мы останемся, – упрямо повторила Роза, – пока буря не стихнет. – Она направилась к соседней кровати.

– Сестра, буря не стихнет ещё несколько дней.

– И к этому времени мы будем готовы отступить к Инферно.

– Вы должны отступить сейчас. Все подразделения отходят в Хельсрич. Как только погода улучшится – орки атакуют. Они уничтожат вас, – резко возразил Браск.

– Эй, прояви хоть каплю уважения – она духовное лицо, – сказал по воксу Озрик. – Она столь же испорчена работой, как и ты. Ты приносишь мало чести ордену или своему титулу Брата меча. Публично он добавил: – Прости моего брата. Он – вспыльчив, и больше склонен атаковать, чем рассуждать.

Сестра крепко сжала губы.

– И всё же, – продолжил Браск, бросив быстрый взгляд на бывшего воспитанника. – Я – прав. У нас есть приказы отходить. Нам нелегко пойти на это. Каждая частичка нашей души требует от нас атаковать и отомстить за павших братьев. Но этого не будет. Продуманное отступление – правильный выбор, если мы снова вступим в бой, восстановив силы и перевооружившись. Вы должный пойти с нами. Раньше этот госпиталь был в тылу. Сейчас уже нет. Орки приближаются, и нападут, как только позволит погода. Материальная часть неважна. Уезжайте немедленно.

Женщина покачала головой, резко вскинув подбородок и нахмурившись. – Вы не понимаете. Я говорю не о материальной части, а о раненых. Некоторых пациентов можно перемещать только с большой осторожностью. Я не смогу быстро свернуть госпиталь. Я не уеду.

– Тогда забери всё что сможешь и помоги тем, кто может двигаться. Сейчас не время для эмоций. Мы даруем милосердие Императора тем, кто не сможет пережить путешествие.

– Я не получала приказов от моего руководства.

– Ты получила их от меня.

– Ни вы, брат, ни ваш маршал не имеете права приказывать мне, – ответила она и процитировала: – “Империум стоит на множестве столпов и каждый несёт своё бремя”. Как и вы, я не подчиняюсь капризам Астра Милитарум. Мои сёстры отвечают перед более высокой властью.

– Верно, – согласился Браск. – Но в них здравое зерно. Наш маршал последовал им, отдав нам и другим подразделениям такой же приказ. Он – мудрый человек и хорошо разбирается в искусстве войны. Его мудрости должно быть достаточно, чтобы ты согласилась. Если нет, то я усомнюсь в твоей мудрости.

– Что вы предлагаете? – раздражённо спросила Роза.

– Мы можем предложить нашу защиту и провести к имперским позициям. Останетесь здесь – погибнете.

– Если на это будет воля Императора – да будет так.

– Она – упрямая, – сказал Озрик на личной вокс-частоте. – Она мне нравится. Она очень похожа на тебя.

Сестра выпрямилась и продолжила: – Вы правы. Без вас мы погибнем. Поэтому исполните свой долг. Оставайтесь и защищайте нас, пока мы готовимся к отходу.

– Она похожа на тебя, – хрипло усмехнулся Озрик.

Браск слегка сдвинулся, пыльные пластины брони лязгнули под испачканным белым сюрко.

– Назови мне причину, всего одну причину, почему я должен нарушить приказы маршала и остаться защищать толпу сломанных людей, – спросил он.

– Кровь, – последовал немедленный ответ. – Только кровь верующих может сдержать тьму. Мы все – представители Императора. Его свет указывает нам путь, но Он не может действовать Сам. Через нас, – она показала рукой на себя. – Через меня, через него, через них, больных и раненых. Все они – орудия Императора, так же как и вы, пускай они меньше и сломаны. Они – клинки Его воли, их испытали в битве, и они вернутся заточенными. Их вылечат, они станут лучше сражаться, и вы, не задумываясь, потратите их. Вы стоите передо мной, “брат”, – передразнила она, – и упрекаете меня в сентиментальности, но вы ошибаетесь. Я остаюсь здесь не из-за эмоций, а исполняя волю Императора. Я знаю о вашем ордене, брат. Вы – крестовый поход, крестовый поход и крестовый поход. Но вы не сможете очистить галактику в одиночку. А даже если и сможете – как вы удержите завоёванное? Каждую планету? К вашей чести только ваш орден среди всех Адептус Астартес, которых я встречала, считает себя истинно верующими воинами Божественного Императора. Поэтому скажите мне, крестоносец, чьей властью вы отвергаете орудия нашего бога? Вы отказываетесь от Его инструментов и бросаете вызов Его воле. Даже у вашего хвалёного маршала не хватит наглости на такое.

Браск уставился на женщину. Её голова достигала только геральдического креста на его сюрко. Он обдумывал отступление, обдумывал сказанное, что исполняя приказ маршала Рикарда, он оставит сломанные орудия Императора в удушливых песках, потому что были другие, кто был больше достоин его усилий.

Он этого не сделал. Сестра смотрела твёрдо и нахмурившись. Вокруг глаз появились морщинки. Браск громко рассмеялся и она прижала руку к груди, но затем к ней быстро вернулось самообладание. – Вы смеётесь надо мной? Вы смеётесь над моими словами? Вы смеётесь над Императором?

– Нет, нет! – ответил Браск, – прошло много времени с тех пор, как меня так отчитывала женщина. Ты напомнила мне одного человека, которого я знал давным-давно.

– Предположу, что её вы игнорировали точно также? Оставьте нас умирать. Пусть ваш смех и позор преследуют вас в пустошах.

Брат меча положил мощную ладонь на её плечо, перчатка накрыла его полностью. Он опустился на колени и склонил голову, веселье прошло.

– У меня есть причина, святая сестра, – сказал он. – Ты говорила хорошо. Я пристыжен. – Он посмотрел на неё, осторожно снял шлем и положил на пол. Его обожжённый череп – гладкая синтетическая кожа, пятна рубцовой ткани и скальп, неравномерно покрытый волосами – не ужаснул её, и она видела, что веселье не полностью покинуло его лицо, хотя оно и светилось предельной искренностью.

– Чёрные Храмовники будут сражаться на твоей стороне.

Она благодарно кинула: – Ваш реклюзиарх Гримальд одержал великую победу в Хельсриче. Я слышала, что он сумел спасти из-под развалин Храма Вознесения Императора. Если ваша вера настолько же истинна, как вы говорите, то вы должны видеть в происходящем руку Императора. Он смотрит на эту планету. Если мы останемся верны нашей цели и будем громкими в наших молитвах, то мы победим. Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы эвакуация прошла как можно быстрее.

– Мы помолимся о твоих усилиях и предоставим любую необходимую помощь.

Роза быстро кивнула и поспешила прочь, отдавая приказы на ходу. Активность била из неё подобно осколкам взорвавшейся бомбы.

Озрик наблюдал за ней. – Видишь, я знал, что она мне понравится, – сказал он.