Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Но, несмотря на действия Волькера, корабль не был ни неуязвимым, ни несокрушимым, и корабельные остовы вперемешку с астероидами нанесли ему многочисленные повреждения. Когда все закончилось и корабль вынес последний удар, двигатели «Грозного серебра» умолкли, их грохот снизился на несколько октав, превратившись в низкий пульсирующий гул, и лампы на несколько секунд замигали.

– Это все? – Янус едва осмеливался поверить, что они пережили бомбардировку. Если бы управление кораблем оставалось в руках команды, они, скорее всего, уже бы погибли.

– Остались небольшие фрагменты обломков, – раздался голос Волькера. – Но главная опасность миновала. – Он казался уставшим. – Мы будем работать, чтобы полностью восстановить системы. Сейчас мы перечитываем необходимые литании. Машинные духи встревожены, но с помощью техножрецов и технопровидцев мы вскоре их умиротворим. Надеемся вскоре восстановить основные системы. Мы составим полный отчет о повреждениях. Нам придется пробыть в звездной системе еще некоторое время.

– Главное, что мы живы. – В голосе Януса чувствовалось недоверие. – Спасибо, Волькер. Ты только что спас всех нас.

– Такова наша цель, Эдуар Янус. Тем не менее… спасибо.

– Он действительно чудо, – сказал один из офицеров, не обращаясь ни к кому в частности. В ответ он услышал мягкий, рокочущий бас прогностикара:

– Так и есть. – Бранд поднялся на мостик. Он чувствовал решимость Волькера, страх, который растекался машинным и бинарным кодом. Юноша выжил в смертельной ловушке Гильдарского Разлома и чувствовал сейчас невероятную усталость.

На орбите им больше ничто не грозило, на поверхность Гильдара Секундус обрушилась новая волна десантных капсул. Некоторым выпала жесткая посадка: из-за близкого варп-прыжка Красных Корсаров погода на планете ухудшилась. Некоторые капсулы получили повреждения, но, как будто их хранила сама судьба, ни одна не была уничтожена. Пусть небольшая, но удача.

Большинство воинов высаживалось в окрестностях завода, чтобы поддержать армию, которая последовательно истребляла остатки сил Красных Корсаров, другие приземлялись ближе к другим населенным территориям планеты. По всему промышленному миру падали десантные капсулы со стилизованным черепом ордена, дабы устранить последнюю угрозу.

Зачистка прометиевого завода заняла меньше часа. Сектанты Красных Корсаров, которые использовались как приманка, уже погибли, их тела валялись по всему плацу и в прилегающих зданиях. Серебряные Черепа не прикасались к ним. Они отбили завод для Империума и людей этого всеми забытого мира. «Пусть жители также внесут свой вклад» – именно к такому молчаливому соглашению пришли обе стороны. В Талонпорт, всепланетный комплекс Администратума, отправили делегацию для переговоров с губернатором и отправки на завод местных стражей правопорядка.

При этом возникла еще одна ситуация, которую Адептус Астартес решили с привычной для них быстротой и хирургической точностью. Разозленные и скорбящие о гибели магистра флота Серебряные Черепа были не в настроении для обыденных забот и дипломатических ужимок.

Восставшие против власти Империума попытались нанести удар, как только завод перешел под контроль Серебряных Черепов. Их жалкие попытки свергнуть планетарного губернатора подавили в зародыше дюжиной болтерных выстрелов. Гибель незадачливых лидеров потрясла остальных. Они обрушились на местное ополчение, почему-то посчитав, что это станет наилучшим выходом. Резиденцию губернатора удалось отстоять. Восстание придушили.

Люди обрадовались прибытию Ангелов Императора, но их радость не остановила волну серебряной ярости, которая пронеслась по жилым зонам, очищая их от затаившихся отбросов общества. Планетарный губернатор – потный, неприятной наружности человек с ужасным запахом изо рта – нервно поблагодарил Адептус Астартес от имени жителей планеты, хотя с таким же успехом он мог промолчать. Серебряные Черепа хранили грозное безмолвие. Собравшись вместе, они казались действительно едиными, несокрушимыми и грозными. Большинство жителей лишь краем уха слышали об Ангелах Императора. Но то, что они стояли так близко от них, ввергало в трепет, а длительное молчание еще сильнее сбивало с толку.

– Вы спасли Гильдар Секундус. Благодаря вам, великие воины, заводы продолжают работать для Империума. Вы пришли к нам на помощь, и за это мы навеки благодарны, – губернатору нелегко давались слова. Авиаг, возглавивший делегацию в Талонпорт, повернул скрытую за шлемом голову к говорящему человеку. Его взор не выдавал никаких эмоций.

– Мы сделали то, что должно, – его низкий рокочущий голос, казалось, доносился из глубин керамитового нагрудника. – Мы очистили планету от Красных Корсаров не только ради вас и ваших людей, губернатор. Мы избавили планету от опухоли, которая в ином случае бы разрослась и заразила систему. Все, кто противостоит Империуму, усвоят этот урок. – Сержант посмотрел на вооруженных силовиков. – Ваши люди также осознают свои ошибки. Небрежность ведет к ереси. А ересь ведет к отмщению.

С этими словами воины строевым шагом двинулись к выходу.

Тиран осквернил тело Дэриса Арруна. Магистр флота был покрыт многочисленными ранами, но после смерти в глазах капитана появилось умиротворение, которого он не ведал при жизни.

Давикс присел рядом с мертвым воином и прошептал варсавийский катехизис вечного упокоения. По милости Императора прогеноидная железа осталась у капитана. Пусть Дэрис Аррун погиб, но его сущность, то, кем он был при жизни, перейдет в следующее поколение. Тот, кто станет кандидатом на Священную Квинтэссенцию Арруна, должен быть настоящим лучшим среди рекрутов.

Давикс почтительно закрыл глаза друга, после чего осторожно поднял тело и взошел вместе с ним на вершину гребня.

– Верните капитана на «Грозное серебро», – приказал он пилотам ожидающего «Громового ястреба». – Окажите ему не меньшее уважение, чем при жизни.

– Да, мой лорд.

Боевой корабль оторвался от земли и взмыл в темнеющие небеса. Боевые действия вокруг завода шли меньше дня. Еще даже не стемнело. Давикс невольно удивился. Казалось, прошло куда больше времени. Скоро наступит ночь, но Серебряные Черепа не уйдут, пока не убедятся, что все в порядке и следы восстания и ереси полностью искоренены. В Гильдарской системе были другие миры, которые нуждались в помощи, но, по крайней мере, на Гильдаре Секундус они одержали победу.

И не важно, насколько она казалась ложной.

Гильдарский Разлом.

На геостационарной орбите Гильдара Секундус.

++ Четыре дня спустя ++

– Поднимайся, Портей.

Неохотно взглянув на дверь камеры, Портей встал. Протокол требовал, чтобы он не смотрел прогностикару в глаза, но, по правде говоря, ему не нужно было вспоминать правила. Стыд, который он испытывал после того, как его лишили звания, был слишком велик. С момента прибытия на «Грозное серебро» он не встречался взглядом ни с одним из боевых братьев.

Бранд, все еще хромая, вошел в комнату. Он окинул взглядом избитого и покрытого ссадинами космического десантника. Большая часть его ран почти зажила, но на лице красовалось два новых шрама. Если бы Портей посмотрел на Бранда, то заметил бы понимающую улыбку.

– Я прочел предварительный отчет апотекария Нарина, – официальным, строгим голосом сказал прогностикар. – В… отсутствие… капитана Арруна на меня ложатся переговоры касательно твоего текущего положения.

С момента событий на Гильдаре Секундус прошло четыре дня, и все это время Портей провел в одиночестве. После поверхностного осмотра в апотекарионе его оставили в камере. Запирать дверь необходимости не было. После невероятного унижения Портей пребывал в полной апатии. Поначалу он ходил из угла в угол. Затем утратил желание даже для этого и в конечном итоге большую часть времени стал проводить в бесконечных размышлениях и за чтением литаний. Его благочестие не осталось незамеченным. В ходе наблюдений за бывшим сержантом Бранд успел оценить состояние Серебряного Черепа. Он мог быть сломлен духом, но все еще оставался воином.

– Значит, правда. – Это был не вопрос, а констатация факта, но сержант все равно избегая встречаться взглядом с Брандом. Голос Портея, в котором некогда чувствовалась мощь и властность, звучал теперь пусто и без эмоций. Псайкеру было больно видеть, во что превратился сержант. – Я слышал, будто капитан погиб в бою. Но никто не хотел это подтвердить.

Бранд тихо вздохнул и кивнул. Не было смысла утаивать правду от Портея. Оставаясь в неведении, воин попросту замкнется в себе еще больше.

– Да, брат, как бы больно нам обоим ни было, я подтверждаю, капитан погиб. Но, по крайней мере, возрадуйся тому, что битва окончена. Мы изгнали Красных Корсаров и очистили от них Гильдарскую систему. – От прогностикара не укрылся взгляд Портея, наполненный бесконечным страданием, но он заставил себя продолжить: – Победа далась нам дорогой ценой, но клянусь тебе, они еще нескоро покажут нос из своей дыры.

– А что с Гуроном Черное Сердце? – ненавистное имя сорвалось с губ Портея. – Что с ним?

– К сожалению, Портей, тиран Бадаба сбежал. – Бранд положил руку на плечо сержанта. – Я понимаю, это вести вызывают у тебя скорбь и боль. Твоя ненависть столь глубока, что ее ощущают даже те, кто не обладает психическим даром. Но, брат, тебя не должны волновать эти проблемы. Сейчас это далеко не главная твоя забота.

Прогностикар сложил руки на груди и прислонился к стене. Отчасти он сделал так, чтобы Портей почувствовал себя уютнее и успокоился, но также и для того, чтобы ослабить нагрузку на исцеляющиеся кости. Он получил множество ранений в поединке с Тэмаром, и хотя Бранд быстро шел на поправку, выйти на поле боя ему предстояло еще очень нескоро.

– Я не имел в виду ничего дурного, прогностикар. И спрашиваю только из уважения к своему капитану и боевым братьям. – Наконец в глубине души сержанта вспыхнула искра старого Портея, и он поднял голову.

Сержант по-прежнему старался не встречаться взглядом с Брандом, несмотря на то что глаза прогностикара были скрыты тенью широкого капюшона. Его взгляд был прикован к точке где-то над левым плечом Бранда. Старший воин уважал такую проницательность, не говоря уже про соблюдение протокола. Даже когда ему приказали сдать символы своего звания, Портей не возражал. Он все понимал и соглашался со всем с момента прибытия на «Грозное серебро». После возвращения на Пакс Аргентий о столь достойном поведении не забудут упомянуть.

Портея лишили звания не затем, чтобы уязвить его гордость, но сугубо по необходимости. Существующие правила предназначались для того, чтобы защитить как Портея, так и его братьев. Он пробыл в плену у врага не слишком долгое время, но, по его собственному признанию, был осквернен. В том, что у него изъяли прогеноидную железу, Портей видел ужасный позор и теперь считал себя недостойным сержантского звания. Судя по перешептыванию и увиденным Брандом поверхностным мыслям, не один Портей считал так же.

После прибытия на Варсавию его передадут капелланам на Пакс Аргентий, где он будет подвергнут допросам и ряду физических тестов. Если Портей пройдет их и не будет обнаружено никаких отклонений, его без сомнений восстановят в прежнем звании. Более того, орден нуждался в опытных офицерах.

Именно это Бранд и поведал Портею в первый же час после его заключения. Но это была не вся правда.

Да, его подвергнут дознанию и тестам. Но столь неопределенного будущего, как у Портея, ему прежде не приходилось видеть. Он не мог заставить себя рассказать всю правду, видя, в каком состоянии находится сержант. Депрессия воина казалась практически ощутимой, словно черная тень, запятнавшая чистую душу. Бранд чувствовал стыд Портея как горький привкус, наполнивший психическую ауру сержанта.

Нарин отметил, что в физическом отношении Портей находился в удовлетворительном состоянии, учитывая обширность повреждений внутренних органов. Но с психической точки зрения из-за утраты прогеноидной железы Портей ощущал себя неполноценным и горько сожалел о своей участи. Жалость к самому себе – худшее, что может быть. Этого следовало ожидать, но терпеть подобное было нельзя.

Именно потеря прогеноидной железы так сильно озадачивала Нарина.

– Я не могу сказать, – признал он, когда Бранд спросил его, что в долгосрочной перспективе может случиться с Портеем без Священной Квинтэссенции. – Может, и ничего, но, судя по результатам исследований, которые мне удалось найти…

Нарин тяжело сглотнул, прежде чем продолжить.

– Скорее всего, у него начнется процесс старения. Без Священной Квинтэссенции, без дара наших предков и прогенитора, он – обычный человек. Огромный и сильный, но только человек. Он подвергнется разрушительному воздействию времени и в конечном итоге умрет.

– Все мы умрем, апотекарий. – Мысль о естественном старении, обычно чуждая для космических десантников, ужаснула Бранда куда сильнее, чем ему хотелось бы признать.

– Да, прогностикар. Конечно, этого может и не случиться.

Последние слова Нарин сказал без особой уверенности. Поэтому Бранд решил пока скрыть от Портея правду. Если Красные Корсары приговорили его к смерти от старости, то сейчас лучше почтить его подвиги. Со временем он узнает правду.

– Посмотри на меня, брат. – Голос Бранда звучал мягко, но в нем слышалась настойчивость. Портей снова поднял голову. Прогностикар мысленно потянулся и ощутил чувства Портея. То, что он испытал, лучше всего можно было описать как клубок эмоций, окрашенных блеклыми оттенками темного, угрюмого кроваво-красного цвета. Отстранившись от сопереживания, Бранд воспользовался преимуществами, которые даровали ему вышестоящее звание и мудрость прожитых лет.

– То, что случилось с тобой, – огромное несчастье, – сказал прогностикар. – Пойми, Портей, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но ты не ребенок. Ты – воин Серебряных Черепов. Ты – один из избранных Варсавии. Один из Сынов в Серебряных Узах. Верь в свои силы и в путеводный свет Императора, и ты выйдешь из всех испытаний невредимым.

– Я больше никогда не стану «невредимым», – раздался неожиданно горький ответ. Портей выпалил в прогностикара слова, в них чувствовалась такая печаль, что Бранд невольно отшатнулся. – Кто я без Священной Квинтэссенции, прогностикар? Она делала меня тем, кто я есть. Это символ всего, чем я стремился стать. А теперь я… генетическое чудовище. Тебе лучше убить меня. Лучше, чтобы меня убили на планете, чем терпеть этот позор.

Портей едва ли не слово в слово повторил то, что еще недавно обсуждали относительно его будущего. Бранд выступал за то, чтобы воину сохранили жизнь, и сказанное сержантом ужасно разозлило прогностикара. На этот раз Портей зашел слишком далеко, и Бранд устал терпеть его жалобы.

Прогностикар выпрямился во весь рост.

– Молчать, Портей, – приказал Бранд не только обычным голосом, но и разумом. Несмотря на демонстрируемое ранее неповиновение, Портею пришлось опуститься на широкую койку, которая была в камере единственным предметом мебели.

Откинув капюшон, Бранд задумчиво изучал воина, моложе его самого.

– Тебя осквернил враг, это так. Но в этом нет твоей вины. Ты способен хорошо сражаться и без имплантата, а со временем его смогут заменить. Нам всем известна ценность прогеноидов. Мы не можем разбрасываться ими. Только не в нынешней ситуации. Неизвестно, сможешь ли ты пережить вторичную имплантацию. За всю историю ордена подобного еще не случалось. Тебе следует дать нам время.

– Я знаю, – это был угрюмый ответ ребенка, и Бранд вновь почувствовал раздражение. Он оттолкнулся от стены и обвинительно ткнул в Портея пальцем.

– Хватит. Перестань вести себя как дитя. Что случилось, то случилось. Главные испытания ждут тебя впереди. На всем корабле никто против тебя свидетельствовать не будет. Но если ты продолжишь вести себя подобным образом, только навредишь себе. Если тебя ждет смерть, прими ее как Серебряный Череп. А не как жалкий трус.

Возможно, слова были излишне жестокими, но они достигли цели. Тьма, окутавшая Портея, стала понемногу отступать.

– Я знаю, – на этот раз голос звучал не столь угрюмо, сержанту неохотно пришлось смириться с фактом.

– До Варсавии у тебя будет время, чтобы очистить сердце и душу, брат. Даже не думай, будто я не заметил молитв и литаний, которые ты постоянно читал со времени своего возвращения.

Портей явно удивился, но мрак вокруг него рассеялся еще больше. Бранд продолжил:

– Я считаю, тебе следует продолжать молиться Императору и перечитывать учение ордена. После того как наш капитан присоединился к предкам, круг моих обязанностей сильно расширился, поэтому я не смогу проводить с тобой много времени. Позже тебя навестят другие прогностикары, но большую часть пути тебе придется провести в уединении. Я принес тебе кое-что, что смогло бы тебя занять. – Прогностикар порылся в одежде и достал книгу. Обшитая кожей, с искусными серебряными застежками, она представляла собой настоящее произведение искусства. – Долго думал, следует ли тебе ее давать. Но, несмотря на твое нынешнее положение, никто не станет отрицать, что перед пленением ты сражался до последнего, – с этими словами он протянул книгу.

– Это же… – воин резко вдохнул, его зрачки расширились от удивления. – Твоя «Ортодоксия»? – Портей разом позабыл о прошлых тревогах, не сводя глаз с темно-синего переплета книги. Сержант подсознательно протянул руку, чтобы прикоснуться к ней. Он ожидал, что та будет холодной, словно полуночный цвет, но вместо этого ощутил, как по пальцам растекается тепло. Искреннее почтение светилось в его глазах.

– Да, брат. Моя «Ортодоксия». Книга о кредо прогностикаров. Здесь представлен мой вклад в общее собрание. Когда мы вернемся на родной мир, все написанное в этой книге добавят в библиариум. – Бранд положил руку на книгу. – Как тебе известно, в Великом библиариуме хранится немало подобных трудов. Эта книга – лишь часть, охватывающая последние пять лет. Ее страницы почти заполнены. Представь себе, Портей, собранную мудрость и пророчества прогностикаров нельзя вечно хранить только в разумах моих психически одаренных собратьев. Благодаря «Ортодоксиям» мы можем связывать наши познания в единое целое. Пусть книги не лучший проводник знаний, но мы записываем в них все наши сны и видения. Таким образом, знания и прорицания прошедших веков перейдут к следующим поколениям Серебряных Черепов.

Бранд улыбнулся скорее самому себе, чем Портею. Когда он заговорил снова, казалось, он был погружен в воспоминания:

– В «Ортодоксии» содержатся предсказания и слова мудрости, которые могут не сбыться еще многие века. На ее страницах описаны мои сны, воспоминания и необъяснимые видения. Те, которые я не смог прочесть и расшифровать, те, которым еще не время… их достоверность оценит Прогностикатум. Если он сочтет их важными, мои знания добавят к «Великой Ортодоксии».

– Я провел в Великом библиариуме немало времени, прогностикар. Но нам запрещали посещать центральный зал. Наши инструкторы могли читать те страницы, но никогда не позволяли нам прикасаться к книгам.

– Так и есть. Ваширо никогда не позволял новиатам трогать те книги. – Бранд тепло улыбнулся. – Наша «Ортодоксия» состоит не только из книг. Это живое, дышащее творение. Некоторые прогностикары верят, что оно символизирует верования нашего ордена, величие которого характеризируется только суммой его составных частей. Судьба и предназначение одного-единственного боевого брата могут влиять на орден многими путями. Иногда едва заметно, иногда куда более масштабно. К примеру, гибель Арруна вызовет в ордене немалые изменения. Но мы выдержим бурю и станем еще сильнее. Действия и последствия, Портей. Простой цикл причин и следствий.

Портей внимательно оглядел декоративную гравировку на застежке книги в виде нескольких стилизованных черепов. Провел пальцем по их чеканной поверхности. Затем он поднял глаза на прогностикара, и Бранд догадался, каким будет вопрос, еще до того, как сержант его задал.

– Ты предупреждал его? Капитана Арруна.

– Нет. Но прогностикар Интей… да.

– И все же он решил не прислушаться.

– Человек независим по своей природе, Портей. Но мы – Адептус Астартес и куда лучше остальных знаем, когда следует подчиняться. Иногда способности и умения прогностикаров предсказывать будущее очень сложно облечь в слова. Твоего капитана всегда было сложно заставить прислушаться и запретить ему делать что-то. Пойми это, Портей, поскольку это важно.

Бранд подошел к стене камеры и выглянул в небольшой иллюминатор.

– Братьев Прогностикатума часто просят о совете. По большей части к нашему мнению прислушиваются, а наших решений придерживаются. Иногда сын Варсавии решает действовать по собственной инициативе. Подобное также происходит с определенной целью. Но в отличие от видений и предсказаний мы не можем предугадать последствия таких поступков. Я проведу немало времени, размышляя о выборе Арруна. Я, как и ты сейчас, буду задаваться вопросом: «Мог ли я изменить то, что произошло?»

Обернувшись к Портею, Бранд горько улыбнулся.

– Но давай я избавлю тебя от злости на самого себя, брат. Ответом на этот вопрос всегда будет «нет». Не терзайся тем, что ты мог поступить иначе. Лучше сосредоточься на том, как избежать повторения этого в будущем. Вот все, на что мы можем надеяться. Выбор в конечном итоге зависит только от тебя. Ты, так или иначе, будешь думать о прошлом. Но сделанный выбор определяет исход.

Воины погрузились в задумчивое молчание. Наконец Бранд похлопал по обтянутой кожей книге.

– Возьми это ради меня, брат. Изучи ее до нашего прибытия. Я хочу, чтобы ты прочел ее и обдумал написанное.

– Прогностикар… какая честь! Я не достоин подобного. Даже не принимая во внимание мое положение.

– Я более опытен в принятии подобных решений, нежели ты, Портей. – Старший космический десантник протянул руку и сжал плечо воина. – Ты многое пережил, и предстоит выдержать куда больше, чтобы доказать, что ты достоин оставаться боевым братом. Возьми ее. Постигни ее. Прочти все, что успеешь, и позже, когда ты опять станешь сержантом, а в этом я не сомневаюсь… Проповедуй ее. Запомни, брат. Самые достойные никогда не считают себя таковыми.

Для того чтобы почтить память командующего офицера, существовало множество ритуалов и процедур, и похороны Дэриса Арруна не стали исключением. Когда тело перевезли на «Грозное серебро», в апотекарион его сопровождал погребальный эскорт добровольцев. Воины сняли разбитые силовые доспехи и оставили тело капитана на попечение апотекариев.

Нарин аккуратно зашил зияющую рану в груди мертвого воина, там, где тиран Бадаба едва не вырвал ему основное сердце. В том, что прогеноидную железу капитана удалось изъять в целости и сохранности, было мало утешительного. Ее поместили в криогенное хранилище вместе с другими, которые удалось собрать из павших воинов.

Прогеноидов оказалось до смешного мало.

Четвертая рота дорого заплатила за освобождение Гильдарской системы от Красных Корсаров, и, несмотря на гипертрофированное чувство долга, воины все равно шептались о недозволенном, о том, что принятые решения были опрометчивыми. О том, что прогностикары неверно истолковали предзнаменования. Конечно, этого не говорили открыто. Серебряные Черепа были храбрыми, но далеко не глупыми.

Из роты, которая насчитывала девяносто пять воинов, уцелело около семидесяти. Для ордена это был тяжелый удар, ведь он и так стоял на грани гибели. Когда весть о сражении и его исходе достигнет Варсавии, ее, скорее всего, воспримут не очень хорошо. Они одержали горькую победу, в которой едва ли было что-то воодушевляющее.

На борту «Грозного серебра» восстановилось некое подобие спокойствия. Кое-где начались ремонтные работы, которые можно было провести в текущих условиях. Когда обстановка на поверхности стабилизировалась, братья четвертой роты вернулись к привычной рутине ежедневных тренировок и молитв. Но без капитана в воздухе витали почти осязаемые недовольство и скорбь.

Сервы ордена и команда мостика, рабочие и сервиторы вернулись к своим обязанностям, стараясь держаться подальше от Адептус Астартес. Учитывая то, что космические десантники сейчас почти не покидали отведенных им палуб, это не составило для обычных людей проблем.

Один только Бранд большую часть времени проводил на мостике. Он с неохотой принял мантию старшего офицера и старался поддерживать хорошие отношения с командой мостика. Прогностикар лично выразил благодарность Янусу. Действия офицера во время вторжения были достойны боевого брата ордена Серебряных Черепов. Подобное признание далось прогностикару нелегко, но Янус принял его с большой гордостью.

Для большинства членов команды и воинов на борту «Грозного серебра» все постепенно стало входить в привычное русло. Но для других их мир оказался разбитым вдребезги, и ему уже никогда не стать прежним.

– Мы рады видеть тебя снова, Иеремия.

– Правда? – Удивление навигатора было слегка забавным, и Коррелан подавил улыбку. С тех пор как Волькеру удалось вытащить Иеремию из его скорлупы, грязный маленький человечек стал привычным посетителем зала, который превратился в сердце «Грозного серебра». Коррелан несколько раз находил Иеремию сидящим на полу со скрещенными ногами перед баком с Волькером и что-то ему рассказывающим. Почти всегда он оставлял после себя многочисленные коробки из-под еды.

– Так и есть. Если наше оборудование не вышло из строя, скоро нам понадобятся твои услуги. «Грозное серебро» вновь пойдет по волнам эмпиреев. На этот раз работать вместе с тобой будет для нас крайне захватывающе. Разве мы не правы, брат-технодесантник Коррелан?

Коррелан согласно кивнул. Ремонтные работы продвигались по плану. Оставшись без магистра флота, Давикс и Синопа после возвращения с границ системы составили временный список патрулирования Гильдарского Разлома. По обоюдному согласию «Грозное серебро» в него включать не стали.

– Это больше, чем просто патрульный корабль, – заметил Давикс. – На самом деле это уже даже не просто ударный крейсер. «Грозное серебро» – нечто уникальное. Свидетельство славы Дэриса Арруна. Поэтому я не допущу, чтобы он попусту стерег этот всеми забытый сектор.

Но не все считали так же. Кое-кто полагал, что эксперимент Арруна над «Грозным серебром» был равносилен грандиозному богохульству и ереси. Конечно, сервиторов подключали к нейронной сети корабля, но соединить полностью функционирующий, не подвергнутый лоботомии разум с чем-то настолько ценным, как ударный крейсер, казалось неприемлемым, и за это следовало наказать самым строгим образом.

В конечном итоге, хотя никто не осмелился произнести этого вслух, было найдено простое решение. То, о чем не знали другие ордены, не могло стать причиной для тревоги. Хотя подобное устраивало не всех, но, по крайней мере, сейчас существование Волькера должно держаться в строжайшей тайне.

Серебряные Черепа даже не подозревали, что Гурон Черное Сердце узнал о том, что они пытались так тщательно скрыть.

Отбросив мысли о вынужденной секретности, Коррелан сосредоточился на работе. Позади него Иеремия радостно болтал с Волькером, казалось, его совершенно не заботило, отвечал ему Возрожденный или нет. Пару раз Волькер издавал одобрительный звук или задавал уместные вопросы. Этого было более чем достаточно, чтобы навигатор оставался довольным. Все это время тон Волькера был отстраненным и хирургически точным. Среди тех, кто с ним общался, ходило мнение, что последняя частичка человечности Волькера Страуба слилась с «Грозным серебром» и от нее более ничего не осталось. Янус, как и Коррелан, смог на одно ужасающее мгновение увидеть человеческую душу Волькера. Тот краткий миг проявления человечности исчез навеки.

Но все то незначительное время, которое Волькер проводил с Иеремией, было по-своему мучительным. Казалось, что маленький навигатор становился для Волькера последним островком человечности, которого тот больше нигде не мог отыскать.

После жертвы, на которую пошел юноша, Коррелан понимал, что уже не сможет ни в чем ему отказать.

Освещение в комнате было слабее, чем в камере, где его до сих пор держали, и глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть. Когда он сделал шаг вперед, на его ногах и запястьях до смешного громко зазвенели оковы. Цепь, которая проходила через кандалы и крепилась к кольцу на шее, сильно стесняла его движения.

– Зачем ты показываешь мне это? – спросил он фигуру позади. – Я ведь сказал, что не стану служить ни тебе, ни твоему падшему повелителю.

– Я показываю тебе это потому, что ты должен понять, брат. – В мягких словах чувствовалась серьезность, но они не вызвали ничего, кроме хмурого взгляда закованного в цепи воина.

– Никогда не называй меня так. Я не такой, как ты. И никогда не стану таким. Я – апотекарий Риар из четвертой роты Серебряных Черепов. Я не предатель.

– Пусть так, – ответил Повелитель Трупов, выскользнув из теней за Риаром, и прошел в полумраке своей самой секретной лаборатории. – Но ты апотекарий, а это главное. Оглянись. Скажи, что ты видишь.

Риар неохотно проковылял пару шагов и склонился над ближайшим сосудом. По всей комнате тихо булькали и слабо гудели от направляемой в них энергии баки с жидкостями. Тусклый фиолетовый свет, освещающий комнату, отбрасывал странные тени и придавал им потусторонние, ужасные формы. Сосуд, на который смотрел Риар, был небольшим, внутри него в молочно-белом содержимом плавало что-то тревожно знакомое.

– Ты знаешь, что это, Риар? – Повелитель Трупов затаил дыхание, словно все эти вещи неимоверно захватывали его. У Риара заныло в животе.

– Да, – неохотно признал он. – Это бископея. То, что у нас называют Воинской Энергией. – Он оглянулся. В многочисленных баках хранились и другие имплантаты. Изъятые или выращенные, этого он сказать не мог.

– Этот орган я изъял из воина Кровавых Ангелов, который погиб многие десятилетия назад. Из Опустошителя, если память меня не подводит. Этот – из Белого Консула. А вот этот… – Гарреон указал на еще один бак. Очевидно, ему доставляло удовольствие разглядывать свои богатства. – Это вторичное сердце я изъял менее двух лет назад у одного из твоих боевых братьев. Штурмового десантника Серебряных Черепов.

Заметив ярость на лице Риара, Повелитель Трупов улыбнулся, прежде чем вонзить нож еще глубже ему в душу.

– У меня есть запасы прогеноидов любого ордена, который ты только сможешь назвать. И вскоре мы уже не будем зависеть от притока тех, кто понял ложь Трупа-Императора.

– Ты о чем?

– Наша численность иногда резко возрастает, когда разочаровавшиеся поворачиваются к свету истины моего повелителя. Но нам необходимо создавать собственных воинов.