Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Посох изверг такой пронзительный крик, что меч в руке Джетека задрожал в унисон от резонанса. Голова чогорийца поникла, и голос лорда Хаоса зазвучал, словно со дна колодца.

– Этот ссохшийся Труп-на-Троне не одарит тебя столь же щедро, как Тзинч. Лишь путь Хаоса воистину приведет к славе. Ты сам это знаешь – страх на твоем лице так же отчетлив, как и сомнения в душе.

Пальцы Суберэя сильнее сомкнулись на рукояти – эти слова врывались в его разум, проникая вглубь мыслей и мечтаний.

– Ты ведь жаждешь славы, не так ли, Джетек? Жаждешь стать величайшим охотником, которого Белым Шрамам когда-либо доводилось видеть. В своем служении мертвому идолу не обязательно отрекаться от клятв верности, чтобы обладать подобной силой – силой, что предвидел сам Изменяющий Пути. Подумай об охоте, которую ты можешь начать внутри Ока Ужаса.

Диск подплыл ближе к Суберэю – тот стоял как вкопанный, будучи загипнотизированным силой парящего пред ним колдуна.

– Подумай о славе.

А затем воин взглянул с высоты на себя и своих собратьев, до последнего сражавшихся с авангардом войск Карнеля, дабы не быть поглощенными бурлящей черной бездной. Он узрел себя, столь близкого к границе забвения, узрел трех оставшихся распятых братьев – их головы поникли в борьбе за остатки жизненных сил. Заносчивость Белых Шрамов и непоколебимая вера в собственное превосходство довели их до этого. Джетек закрыл глаза и ощутил удивительное чувство ветра под крыльями, свободы и ясности цели.

Плевать на то, как сильно он желал получить предложенное – высокомерию не возобладать над здравым смыслом.

– Твой бог – чудовище, владыка лжи! Лучше сдохнуть, чем поддаться ему!

Карнель выпрямился, держа посох обеими руками. Он исполнил приказания своего повелителя, сделал предложение Белому Шраму обратиться по своей собственной воле.

Пришло время закончить великую жатву душ.

– Хочешь ты того или нет, но от твоих действий ничего не зависит – познав варп и переродившись в его великолепии, ты все равно станешь слугой Владыки Перемен.

Джетек вызывающе заревел и взял оружие наизготовку. Карнель взглядом превратил ближайший вырост в копье, готовясь пронзить чогорийца и отправить его в медленно тающий портал позади.

Заряд потрескивающей энергии осветил мрачное дно долины, сбив Карнеля на пропитанную чернотой землю. Демонический диск мгновенно встрепенулся и полетел к своему хозяину, накренившись для защиты колдуна от потока чистой мощи варпа, исторгавшейся из украшенного черепом навершия психосилового посоха Амаля.

– Суберэй… мотоцикл хана… скорей, у нас мало времени…

Крик истощал жизненную силу Амаля, а напор обстрела ослаб, пока Карнель укрывался за диском. Джетек выполнил приказ, усевшись с талваром наголо на потрепанный штурмовой мотоцикл, чьи рваные лохмотья вымпелов трепетали в буйстве энергии. Выжимая газ, он поехал навстречу Амалю, с трудом передвигавшегося на коленях по выжженой земле. Суберэй заметил, что Карнель готовит посох для контратаки, и если бы Джетек не был так быстр и умел, управляя новообретенным транспортом, то высвобожденная из посоха раздора буря разорвала бы провидца бури на клочки. Вместо этого, Джетек подхватил Амаля и втащил того, что было мочи, на заднее сидение, разогнавшись подобно пуле и оставляя вместо себя в качестве цели для лорда Хаоса лишь пустоту.

– Едь к распятиям. Страдания наших братьев питают портал – мы или спасем их, или убьем.

Джетеку не надо было повторять дважды. По всей долине Белые Шрамы пытались отъехать подальше от разлома, но вражеский авангард удерживал почти все братство в подобии арены с помощью интенсивной стрельбы и самоубийственных наездов.

Амаль позади развернулся, примкнув к Суберэю спина к спине, что давало больше возможностей использовать посох против нападавшего лорда Хаоса. Выпущенный заряд попал в брюхо диска Карнеля, но когда чародей ускорился и начал снижаться, передние клинки того вытянулись в смертоносные пики, готовые проткнуть двух ездоков. Провидец криком предупредил об этом Джетека, который заломил настолько резкий поворот влево, насколько было возможно при такой скорости.

Удар лорда Хаоса прошел выше, и Амаль поднырнул под гибельными выступами на днище диска, направив энергию варпа прямо на живой металл. Гротескный демон под этим воздействием то терял форму, то снова принимал былые очертания, но Карнель уже нацелил неповрежденный клинок на свою цель.

Прямо перед собой Джетек мог различить три далеких силуэта, безжизненно повисших на крестах. Амаль, задыхаясь, отдал приказ дрожащим от боли и истощения голосом.

– Целься по центру, затем обрушься на всех троих. Ты будешь должен…

Слова провидца оборвались, захлебнувшись во влажном клокотании. Справа от Джетека, мерцающий наконечник копья задел край шлема Хагурана, разбрызгав кровь по белоснежной поверхности. Слух юного чогорийца уловил рев Амаля, поднятого в воздух и не желавшего сдаваться.

Темная и светлая энергии изгибались между двумя псайкерами на расстоянии вытянутой руки, и Джетек знал, что ничем не может помочь провидцу бури. Направляясь прямо к телам, до которых было рукой подать, воин отправил мотоцикл в занос, ослабил хватку и позволил значительной по силе инерции завершить начатое. Тот врезался в двоих космодесантников слева, забрав их с собой в разлом, над которым парил колдун.

Карнель знал, что победил в схватке. Невзирая на значительное истощение своей собственной мощи, он чувствовал, как угасает жизнь псайкера Белых Шрамов, висевшего пронзенным прямо перед ним. Провидец бури едва ли мог держать психосиловой посох – и для лорда Хаоса настал момент прикончить противника и заняться оставшимися мотоциклистами, столь яростно борющимися за свои души. Посылая силой воли диск к краю портала, Карнель приготовился спихнуть ногой Амаля на поживу темных объятий его завитков.

Но врат более не существовало. Наружный контур быстро таял, оставляя неширокий омут, бурлящий и пузырящийся в середине долины.

Посмотрев в сторону распятий, Карнель узрел лишь одного оставшегося пленника, и этого чогорийца уже освобождал от пут его собрат. Осознав, что время вышло, колдун заорал от ярости – и ощутил жар болевого шока, пронзивший его тело.

Одного-единственного мига рассеяности чародея хватило Амалю, чтобы подтянуть себя вдоль выроста диска и вонзить психосиловой посох в бедро лорда Хаоса. Остаток сил он пропустил сквозь Карнеля так, что колдун почувствовал разрыв уз с диском, даже с самим варпом. Амаль уклонился от бешеного взмаха посоха раздора, забрался на диск, и, выбиваясь из сил, направил потустороннее создание обратно в исконное измерение. Повинуясь, как своему хозяину, диск понесся вниз к разрыву в Эмпиреи, забрав разъяренного Карнеля и бездыханного Амаля с собой.

Джетек Суберэй приоткрыл глаза. Он не мог вспомнить, как ударная волна от схлопнувшегося портала подбросила его высоко в воздух, и был обескуражен, заметив большинство своих братьев, расправляющихся с остатками банды Карнеля. На дне долины остальные заботились о выживших мучениках Белых Шрамов, и жгли трупы хаоситов, окончательно избавляя их от мук. Сняв шлем, Джетек помассировал закрытые глаза и услышал хлопанье крыльев над головой.

Воин открыл глаза, чтобы увидеть огромную коричневую орлицу, невозмутимо наблюдавшую за ним с сиденья штурмового мотоцикла. Поднявшись на ноги, Джетек старался не делать резких движений, пока птица продолжала внимательней рассматривать чогорийца.

Джетек понял – это было существо, чьим зрением он воспользовался. Чувство страха ослабло, и пока энергии Хаоса слабели, связь с этим благородным созданием только крепла. Джетек не понимал причины этого, но проникся уважением к преподнесенному планетой дару.

Подняв руку, Джетек предложил подобие насеста могучему зверю, что склонила голову на одну сторону и обдумывала приглашение перед тем, как взлететь над землей и приземлиться на наруч. Несколько долгих секунд они пристально смотрели друг другу в глаза, затем Суберэй приторочил шлем и взобрался на мотоцикл, очевидно, выбранный для него орлицей. Он подождал, пока та усядется на плече, затем запустил двигатель и направился поучаствовать в финальной расправе над покинутыми Карнелем войсками.

Джош Рейнольдс
Мастер охоты (не переведено)

Не переведено.

Грэм Лион
Кор'сарро Хан: Мастер охоты

Воздух на вкус отвратителен, но я еду с непокрытой головой. Таков мой путь.

Много месяцев назад на Гехофт пришла чума, принесённая некогда верными космодесантниками, подчинившимися Губительным Силам. За считанные дни она разнеслась по тихому агромиру, истребляя посевы, убивая скот… и людей. Звери оставались мёртвыми. Люди – нет. Они восставали и ковыляли вместе со злобными захватчиками, превращаясь в безмозглых мертвецов и истребляя всех, кто избежал объятий заразы.

Я знаю, что этот мир уже не спасти, но я всё равно пришёл.

Я преследовал свою добычу через половину сегментума до этого мира и не покину его, пока тварь не испустит дух. Здесь закончится Великая Охота. Здесь падёт Парамикс, когда-то бывший великим магистром Санкторов Терры, а теперь ставший безумным чумным владыкой Ядовитых Когтей.

В охоте у нас есть союзники, хотя они мне и не по душе. Тёмные Ангелы прячутся под рясами и масками, редко открывая свои истинные лица. Приближаясь к ним, я замедляю Мундраккан и салютую брату.

– Какой славный скакун! – с доброй усмешкой говорю я. Если я и уважаю кого среди сынов Льва, то того, кто сидит передо мной на реликвии забытых времён, великом гравицикле Корвексе.

– Хан, – спокойно отвечает Саммаил.

Я улыбаюсь, думая, что заставит сделать то же самое угрюмого Тёмного Ангела.

– Друг мой, не чувствуешь ли себя одиноким? – спрашиваю я, невольно чувствуя зависть. Ездить на гравицикле, как сам Великий Хан во времена, когда мы ещё были легионом… – Реши, магистр Саммаил, воин ты или мужчина, не желающий замарать грязью лицо!

Нет большего удовольствия на охоте, чем чувствовать себя единым с окружающим миром. Ветер развевает мои волосы, грязь брызжет на лицо и броню… В такие моменты я чувствую себя по-настоящему живым. А когда Тёмные Ангелы чувствуют себя живыми?

– Что ты за человек, Саммаил?

Но Тёмный Ангел не любит шуток.

– Лорд Кор’сарро, у вас есть ваши цели? – спрашивает он с каменным лицом.

– Да. И сейчас самое время начать. Встретимся за пиршественным столом, если у тебя хватит духу, Тёмный Ангел!

Гроссмейстер резко кивает. Я разворачиваю Мундраккан и начинаю охоту, а позади расходятся клином мои воины.

Над полем боя клубится облако заразы. Порча слишком сильна для наших союзников из семнадцатого бриндельвельдского полка Имперской Гвардии. Даже мы, обладающие усиленными телами космодесантники, вынуждены дышать через шлемы, чтобы не заразиться. Я чувствую себя загнанным, отрезанным от первородных сил охоты, ветра и земли. Но пусть мои чувства и притуплены металлом и керамитом, я знаю, что добыча близко. Я всегда знаю. Таков мой путь.

Мои Белые Шрамы и я мчимся на мотоциклах через безумие, видя обрывки кошмара: ковыляющие нелюди вырывают глотки отважных гвардейцев, Тёмные Ангелы в зелёных доспехах осыпают болтерным огнём чудовищную, многорукую машину разрушения, стаи крошечных чумных демонов карабкаются на танк, чтобы добраться до уязвимого экипажа. Я игнорирую всё. Если бы я мог спасти их, то спас бы, но охота важнее всего. Всего.

– Мой хан, вот он. – Это Хемру, остроглазый даже в шлеме. На дисплее вспыхивают координаты и я разворачиваю Мундраккан, ускоряю двигатели и…

Они появляются из ниоткуда, мерзкие твари из гниющей плоти и ржавого металла парят над нами. Они выглядят как огромные раздувшиеся мухи, удерживаемые в воздухе жужжащими винтами на месте крыльев. Из мясистых волдырей вырываются вымазанные в гное орудия, стреляющие в нас. Я ухожу влево, стреляя из болтеров, но от взрывающихся в плоти одного из дронов снарядов нет толку.

Я вижу, как выбивают из седла Хемру, как его мотоцикл катится и останавливается в грязи, как замирает под неестественным углом его шея. Сейчас не время его оплакивать.

– Рассредоточиться. Избегать их огня, – приказываю я, оглядываюсь и вижу, как к нам мчатся фигуры в чёрной броне, во главе с Корвексом. Они помогут нам, и вместе я и Саммаил покончим с Парамиксом. Мы не можем спасти мир, но можем отомстить за него.

Я оборачиваюсь к проклятым Императором тварям и выхватываю из ножен тулвар. Обычно чогорийской стали Лунного Клыка достаточно, когда не справляются болтеры. Я мчусь вперёд и пронзаю разбухшее брюхо одного из дронов, на землю падают сгнившие и смердящие внутренности. Я вгоняю Клык внутрь и попадаю во что-то важное, убивая мерзкую тварь. Но я не торжествую никогда, пока ещё не окончен бой. Таков мой путь.

Вокруг погибают всё новые Белые Шрамы. Марче срывают шлем, и порез на лбу разносит заразу за каждый удар сердца. Я вижу изумление и отвращение на его лице, когда яд наполняет вены, а жизнь покидает моего брата. Ещё одна душа на счёт Парамикса. Перед смертью он будет страдать.

Тёмные Ангелы должны были уже быть с нами, но их нет. Я вновь оглядываюсь, рубя парящую чумную тварь, повергая её на землю. Наши союзники исчезли. Я не знаю куда. Меня наполняет холодная ярость, но я сдерживаю её. Гнев бесполезен. Гнев заставляет делать ошибки. Я больше не вижу своё отделение и открываю вокс-связь.

– Братья, ко мне!

Ответа нет. Неестественный туман расходится, и на мгновение я вижу их – горящие обломки полудюжины мотоциклов и изувеченные тела моих братьев. Я остался один и не могу победить. Я не могу закончить охоту. С тяжёлым сердцем я разворачиваюсь и устремлюсь прочь быстрее, чем могут лететь дроны. Грязь брызжет на шлем, но я не чувствую её. Я не чувствую ничего.

Битва закончилась. Она обернулась плохо не только для нас, Белых Шрамов. Имперская Гвардия отступает по всему фронту, Тёмные Ангелы выходят из боя, и ходят слухи, что этот мир не достанется врагу из-за последней санкции – Экстерминатуса. Я знаю, что к тому времени Парамикс уже исчезнет и отправится к новому миру, чтобы разнести заразу и смерть. Моя охота не закончена. Через год или век я настигну его, и тогда он заплатит за каждого погибшего сегодня Белого Шрама.

Я подхожу к Тёмным Ангелам. Мой гнев угас, но я узнаю, почему они не помогли нам.

– Саммаил! – кричу я сидящему в седле воину. Прилетевший за ним «Громовой ястреб» уже готовится к взлёту, поднимается рампа. – Стоило ли этого то, ради чего ты нас бросил?

– Я ещё не знаю, – спокойно отвечает Тёмный Ангел.

– Я спросил, что ты за человек, – я говорю достаточно громко, чтобы меня было слышно сквозь рёв двигателей. – И я спрошу это вновь, Тёмный Ангел.

Саммаил смотрит на что-то прицепленное к седлу Корвекса. Кажется, на книгу. И я словно впервые вижу его чувства.

– И этого я тоже ещё не знаю, – отвечает Тёмный Ангел, когда поднимается рампа, и я теряю его из виду. Я задумываюсь над этим, а затем качаю головой. Возможно, однажды мне выпадет шанс вновь сразиться вместе с ним на ином мире и понять его. А пока я должен покинуть Гехофт, пока не поздно. Я вернусь на ждущий меня корабль и продолжу охоту за чумным владыкой.

Таков мой путь.

Обреченные орлы

Каван Скотт
Обреченный полет

Город внизу пылал.

Сержант Керик толкнул от себя ручку управления, и «Ярость Аквилы» перешла в пикирование, оглашая разрушенные улицы злобным ревом двигателей. По обеим сторонам «Грозового когтя» возвышались руины зданий, словно он летел в глубоком каньоне, а внизу, потревоженные ударной волной, вздымались облака пыли и мелких обломков.

Полет на сверхмалой высоте над истерзанным войной городом нес в себе немало рисков, и любая ошибка в пилотировании могла стать последней. «Ярость Аквилы» стремительно приближалась к группе высоких, выгоревших дотла строений, и Керику стоило немедленно изменить курс, если он не хотел врезаться в их почерневшие остовы. Даже полусекундное промедление могло оказаться гибельным.

Холодные серые глаза сержанта сузились за лицевой пластиной шлема. Керик, воин Обреченных Орлов, не ведал сомнений и не испытывал колебаний. Для него не существовало вторых попыток.

Впереди под «Яростью Аквилы» громыхал неповоротливый вражеский транспорт с толстыми шипастыми колесами, терзавшими и без того почти разрушенную мостовую. Керик за километр заметил густой дым, изрыгаемый мотором развалюхи, и инстинктивно скривил губы в гримасе отвращения. Сержант почти физически ощутил поганую вонь тварей, набившихся в поеденный ржавчиной кузов, словно услышал, как они издают идиотские тревожные вопли, заметив «Грозовой коготь», заходящий в атаку на грузавоз.

Сейчас орки карабкались по головам друг друга, пытаясь добраться до нелепо огромного орудия на турели, кое-как притянутой болтами к дырявой крыше транспорта. Другие потрясали примитивным огнестрельным оружием и чуть не сваливались с ускорившегося грузавоза, стараясь получше прицелиться и сбить штурмовик Керика.

– Не в этот раз.

Пули удачливых стрелков начали отскакивать от носа «Грозового когтя», но на визоре шлема сержанта уже загорелась руна, сообщившая о завершении автоматической наводки боковых лазпушек. Керик надавил большим пальцем на встроенный в ручку управления спусковой крючок, и орочий транспорт мгновенно взорвался ослепительным огненным шаром, прямо в сердце которого влетела «Ярость Аквилы». Хотя «Грозовой коготь» быстро прорвался сквозь вихрь адского пламени, немыслимый жар успел опалить серебристый низ фюзеляжа. Резко потянув ручку на себя, Керик заставил штурмовик набрать высоту, одновременно ложась на правый борт, и «Ярость Аквилы» устремилась в просвет между надвигающимися строениями. Очень узкий просвет. Если бы сержант принадлежал к любому другому ордену, то засомневался бы в возможности проскочить столь опасным путем.

Будь так, он уже догорал бы на земле.

«Грозовой коготь» пролетел сквозь просвет с сантиметровым зазором.

Никаких колебаний.

Тем не менее, Керик облегченно выдохнул, лишь поднявшись на безопасную высоту. Его маневр, опасный и даже опрометчивый, был вызван суровой необходимостью, поскольку вонючие твари, набившиеся в грузавоз, могли укрепить оборону орков на этом участке. Конечно, кто-нибудь мог возразить, что несколько убитых зеленокожих ничего не изменят, что столица Квадканы все равно уже потеряна. Возможно, некоторые даже приняли бы поступок Керика за изощренную попытку самоубийства. Но Обреченные Орлы, принимавшие, даже приветствовавшие собственную смертность, никогда умышленно не искали гибели, пусть и самой славной.

Смерть неизбежна. Имеет значение лишь то, как ты послужил Императору в предшествовавшие ей годы или даже секунды.

Керик сменил курс, взмывая в небо над городом, после чего бросил взгляд на тактический экран, запросив движением зрачка текущую сводку. Вся его эскадрилья погибла, и на схематичной карте улья сиял одинокий символ, обозначавший «Ярость Аквилы», последний штурмовик, остающийся в воздухе.

Сражение вышло быстрым и жестоким, исход же его оказался болезненно предсказуемым. Сержант вспомнил, как один за другим пропадали с экрана сигналы боевых братьев, отмечая их гибель.

Звуки боя и последовавшего поражения вновь и вновь отдавались в ушах Керика, сопровождаемые, как в пикт-трансляции, набором горьких картин, воспоминаний, которые забудутся очень не скоро.

Сержант помнил, как выругался Малика, впервые увидев, что сотворили с Квадканой ксеносы. «Грозовые когти» тогда вошли в атмосферу убитого мира, начиная спуск к поверхности, и в вокс-канале Обреченных Орлов не умолкал голос капитана Релина, перечислявшего чудовищные бесчинства орков.

«Пять миллиардов убиты. Линии обороны сметены. Храмы осквернены. Мы не потерпим этого. Сержант?»

Керик внимательно слушал инструктаж, хотя до столицы мира-улья оставалось всего двести километров, и эскадрилья уже завершала перестроение.

– Мы отобьем Квадкану-прим, – заявил он, и Релин тут же ответил.

– Или сделаем город совершенно непригодным для жизни. Хоть это и не мир-кузница, но уровень производства здесь поражает воображение, оружейные мануфакториумы одной лишь Квадканы-прим способны поддерживать будущие налеты орков многие годы, даже десятилетия. Пока остаются даже минимальные шансы на победу, мы должны сражаться.

«Мы будем сражаться», машинально подумал Керик, и прилив гордости охватил его, когда Седьмая эскадрилья, выполняя полученную команду, приняла атакующее построение и разделилась.

– Стоит ждать подкреплений? – спросил Малика, как только отвернуло звено капитана Релина. Ему ответил Тир, технодесантник.

– Не в ближайшие три дня.

– Значит, всё зависит от нас.

– А разве не всегда так бывает? – огрызнулся по вокс-каналу Керик. Им следовало сосредоточиться перед боем, а не переливать из пустого в порожнее.

Когда зов о помощи властей Квадканы достиг ордена, то космодесантников удивило не вторжение зеленокожих на столь важный мир, а то, что ксеносы так долго медлили с этим. Так или иначе, ауспики уже издавали тревожные сигналы, сообщая о вылетевших на перехват орочьих истребителях.

Начавшего отдавать приказы Керика прервал вдруг затрещавший в вокс-канале голос капитана.

– Противник атакует, никогда не видел столько… Запрашиваю немедленную под…

Слова Релина оборвал грохот взрыва и раздирающий уши визг помех. С этого момента сержант Керик стал командиром эскадрильи, и на его плечи легла ответственность за успех операции и жизни боевых братьев.

Он не сумел уберечь их.

«Грозовой коготь» продолжал кружить над тлеющими развалинами городских окраин, а в небе Квадканы-прим по-прежнему сновали стаи вражеских истребителей. Рискнув лечь на обратный курс, Керик оказался бы сбит в считанные секунды. Мрачная улыбка появилась при этой мысли на пересохших губах сержанта.

Мы – Обреченные Орлы. Мы уже мертвы.

Набирая скорость, «Ярость Аквилы» рванулась к центру города-улья.

Трассирующие снаряды пронеслись над крыльями «Грозового когтя». Керик ожидал, что орки займутся им намного раньше, хотя, конечно, летчики зеленокожих не могли одновременно контролировать воздушное пространство над всем городом, тем более, когда на их господство покушался всего один штурмовик. Но все же, сержант хорошо знал об опасностях недооценки проклятых ксеносов, компенсировавших недостаток ума непревзойденным упорством. Орки не отступали до тех пор, пока не убивали намеченную жертву или не погибали сами. Иногда им удавалось и то, и другое одновременно.

Бросив взгляд на экран заднего вида, Керик обнаружил, что его преследователь набирает скорость. «Ярость Аквилы» закладывала виражи среди выгоревших башен улья, проносясь мимо грандиозных колонн и высоких шпилей, и сержант не мог позволить себе осмысление происходящего. Керик просто действовал, полагаясь на инстинкты, до сих пор оберегавшие его от попадания в длинный список имен на стенах Зала Павших. Постоянно меняй высоту, оставайся непредсказуемым, и пусть враг теряется в догадках.

Внезапно из динамиков кабины раздался потусторонний вой статики, нарушивший концентрацию сержанта всего лишь на долю секунды, но даже это могло погубить «Ярость Аквилы». Керик бросил штурмовик в разворот со скольжением, в последний момент уходя от столкновения с разбитой антенной ретранслятора.

– Даккалёт! Даккалёт! Даккалёт! – зарычал в вокс-канале хриплый голос, сопровождаемый сотрясающим грохотом автопушек. Не отрывая глаз от передней полусферы, Керик протянул руку к приборной панели, по опыту зная, где расположены руны настройки. На визоре шлема возникли символы, подтвердившие догадку сержанта о том, что зеленокожий каким-то образом взломал вокс-систему «Грозового когтя», сумев влезть на имперские частоты. Пытаясь оборвать безумные вопли орка, Керик нажал руну отключения вокса, но рёв продолжал нестись из динамиков. Перезагружать систему целиком значило отвлечься от маневрирования и погибнуть, но имелся ещё один способ заткнуть врага.

– Даккалёт! Даккалёт! Дакка…

Искры осыпали кулак сержанта, врезавшийся в приборную панель, и адский рёв зеленокожего исчез, сменившись визгом «белого шума». Керик продолжал крушить вокс-систему до тех пор, пока динамики не умолкли окончательно.

– Так-то лучше, – прорычал сержант, тут же уводя «Ярость Аквилы» от очередного залпа. Атаки орочьего пилота не могли похвастаться меткостью или изощренностью, его излюбленная тактика состояла в том, чтобы палить из всех стволов примерно в сторону «Грозового когтя».

Именно это и делало ксеноса столь опасным противником, ведь все могло закончиться одним случайным попаданием.

Переключившись на репульсоры, Керик раскрыл воздушные тормоза, бросая «Ярость Аквилы» в управляемый плоский штопор. Старый трюк, одним из первых изученный им у летного инструктора на Гатисе, он позволял немедленно перейти в позицию для атаки и заставить противника обороняться, маневрировать, паниковать.

Орк же просто продолжил нестись на «Ярость Аквилы», ведя непрерывный огонь, и на мгновение сержант решил, что допустил смертельную ошибку.

– Собрался таранить, – вслух произнес Керик, разгадав самоубийственный маневр зеленокожего. Обреченный Орел открыл огонь из штурмовых пушек, но орочий пилот по-прежнему не отворачивал.

Лишь в самый последний момент ксенос резко перевел свою машину в подъем по спирали, и сержант, инстинктивно бросаясь в погоню, рванул ручку управления на себя. «Грозовой коготь», дрожа от неудержимой мощи двух реактивных ускорителей, устремился в свинцовое небо вслед за орком, ищущим спасения в высоких грозовых облаках.

– Так от меня не скрыться, чужак.

Одновременно с тем, как Обреченный Орел сел на хвост орка, почти вертикально набирая высоту, в кабине завыли сирены, предупреждая о риске сваливания. Вопрос был лишь в том, что не выдержит первым, двигатели или сам сержант? Несмотря на все усилия уха Лимана, воздействие перегрузок казалось почти невыносимым. Смертный пилот уже потерял бы сознание, но и постчеловеческая физиология Керика держалась из последних сил. Зрение становилось туннельным, а то немногое, что ещё видел Обреченный Орел, его страдающий от кислородного голодания мозг воспринимал в серых тонах. Сержант терял сознание, вой репульсоров в ушах стихал, словно отдаляясь или становясь воспоминанием. Время растягивалось до бесконечности, секунды превращались в минуты, минуты оборачивались часами, и Керик уже с трудом ощущал сжатую в кулаке ручку управления.

– Сдавайся! – крикнул он, не узнавая собственный голос, ставший почти неразборчивым. – Почему ты не отрубаешься? Почему ты не…

Металлический град простучал по фонарю кабины «Грозового когтя», заставив Керика встряхнуться и понять, что орочий самолёт несется на него сверху, обстреливая твердотельными зарядами.

– Невозможно.

Сержант потянул ручку на себя и чуть в сторону, отправив штурмовик в снижение с креном на левый борт. Линия горизонта вновь оказалась в поле зрение Керика, и тут же мимо пронесся вражеский перехватчик, на какие-то сантиметры разминувшись с хвостовыми рулями «Ярости Аквилы».

На осознание миновавшей опасности не было времени. Даже не глядя на авиагоризонт, Керик чувствовал, как сильно кренится «Грозовой коготь», подчиняясь движениям его руки.

– Где же ты? – сержант пытался отыскать врага в безбрежном небе. Наконец, на три часа он заметил блик – луч тусклого солнечного света отразился от козырька кабины.

– Попался.

Каким-то почти сверхъестественным образом орочий пилот уже совершил разворот и вновь направлялся к «Ярости Аквилы». Казалось невероятным, что столь безобразная груда металла способна хотя бы подняться в воздух, не говоря уже об исполнении фигур высшего пилотажа. Закопченный фюзеляж летательного аппарата, утыканный крупнокалиберными пушками, в самых неожиданных местах защищали разнородные бронепластины, прикрепленные болтами. В целом создавалось впечатление, что боевая машина вот-вот разлетится на части.

Хватит трюков, Керик не собирался проигрывать в летном мастерстве какому-то бешеному орку.

Выводя двигатели на полную мощность, сержант сблизился с противником, и перед его глазами на лобовом стекле возникло спроецированное перекрестие прицела, сообщая о наведении штурмовых пушек. Пальцы в латной перчатке сжали спусковые крючки, и очереди болтов, протянувшись к врагу, вонзились в борт уродливой машины. Судя по яркой вспышке и потянувшимся вслед за ней клубам густого черного дыма, один из зарядов удачно попал прямо в бомбу, подвешенную под выкрашенным в кроваво-красный цвет крылом. Орочий пилот немедленно отвернул вправо, пытаясь сбросить «Грозовой коготь» с хвоста, но Керик не собирался отпускать его просто так, и вновь зашел для атаки, готовясь насладиться победой. Все, что оставалось – ещё один точный…

Голова сержанта дернулась вперед, по усиленному бронестеклу фонаря заплясали искры, и тут же ожил ауспик «Ярости Аквилы», запоздавший всего на пару секунд. Ещё один орочий самолёт зашел сверху, ураганный огонь из его стабберов изрешетил комплекс датчиков «Грозового когтя».

– Двое, – прорычал Керик, сообразив, наконец, в чем дело. – Вас с самого начала было двое.

Второй орк наверняка выжидал удачный момент для атаки и все же застал Обреченного Орла врасплох, пока сержант гнался за удирающим в облака сородичем зеленокожего. Тот, кто сейчас обстрелял «Ярость Аквилы», был тем же самым безумным пилотом, с которым Керик схватился в самом начале боя.

– Очень, очень смышлёные твари, – на губах сержанта появилась мрачная улыбка. – Но всё же недостаточно.

Резко отработав рулями направления влево, Керик одновременно отклонил ручку управления вправо, ложась на крыло и ускользая от пикирующего сверху противника. Истребитель-бомбардировщик пронесся так близко, что сержант мог сосчитать все заклепки на закопченном фюзеляже.

Рассчитывая, что вражеский пилот потратит немало времени на новый набор высоты, Керик принялся озираться в поисках подбитого им самолёта. Тот выходил из боя, углубляясь в воздушное пространство над городом.

– Убегаешь, значит.

Ускорившись, «Ярость Аквилы» рванулась вперед. Рискованное решение, ведь лучшая возможность сбить противника предоставляется, когда тот сам сел кому-то на хвост. Керику стоило поторопиться, пока второй зеленокожий снова не вступил в бой.

Поняв, что прицельный когитатор потратит на наведение слишком много времени, сержант переключился на лазпушки и открыл огонь. Штурмовик тряхнуло, два лазурных луча энергии устремились к цели и вонзились в хвостовой стабилизатор, начисто отсекая его от фюзеляжа. Подбитый самолёт немедленно клюнул носом и свалился в крутое пике. Желая собственными глазами понаблюдать за падением противника, Керик наклонил «Грозовой коготь» и вытянул шею.