Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Сэр, это Сбивала.

Вытянув шею, Керик разглядел заходящий на них багровый истребитель-бомбардировщик, сопровождаемый перехватчиком.

– Я задержу их, – сообщил Малика, а его «Грозовой коготь» уже оказался между «Яростью Аквилы» и вражескими самолетами. – Ты выполняй задание.

Сержант не стал возражать. Он отвернул вправо, наконец-то увидев собственными глазами реакторный комплекс, и приготовил лазпушки к стрельбе. Заходить на цель нужно было на бреющем полете, стреляя из всех орудий и надеясь, что план сработает. Керик начал пикирование, и к нарастающему реву двигателей в ушах добавились перегрузки, вжимающие визор шлема в лицо. В вокс-канале вновь зазвучал голос Малики, радостный и взволнованный.

– Ведомый готов! Повторяю, ведомый…

Его слова оборвались кратким вскриком в грохоте взрыва. Вокс-канал отключился.

Когда Керик впервые взял курс на реакторный комплекс, то был уверен, что остался один. Теперь это стало реальностью.

Продолжая набирать скорость, он опустил нос штурмовика, устремляясь к своей цели. Даже без сигнала датчика приближения сержант понимал, что Сбивала взял его на прицел, но первая ракета, пронесшись мимо, взорвалась об одно из окружающих зданий. «Ярость Аквилы» не пострадала, хотя от следующего залпа ей не удастся уйти с той же легкостью – пока что Сбивала вел огонь со слишком большой дистанции, но, стоит ему приблизиться…

Твердотельные заряды застучали по нижней поверхности носовой части штурмовика, и звук напомнил Керику жужжание злобных болотных ос. Зенитные установки. Теперь у Обреченного Орла оказалась стена огня впереди и неудержимый хищник на хвосте, поэтому, понимая, что никак не сможет пробиться напрямую, сержант сбросил скорость и совершил широкий разворот с набором высоты. Он собирался описать дугу над комплексом, уклоняясь от ракет «земля-воздух», и атаковать с востока на бреющем полете, ведя огонь из всех орудий.

Лишь завершив поворот, Керик, сквозь пляшущие перед глазами черные точки, увидел, как ошибся в своем замысле. Сбивала летел прямо на него, уже выпуская зажигательные ракеты. Резко свалившись на крыло, сержант увернулся от первой ракеты, просвистевшей так близко, что задрожало остекление кабины, но на подобный трюк со второй просто не хватило времени.

Она врезалась прямо в правый двигатель «Ярости Аквилы», во вспышке пламени отрывая пластальное крыло. Не слушаясь управления, штурмовик свалился в штопор, линия горизонта исчезла из виду. «Грозовой коготь» падал, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Хватая цепной меч, лежавший рядом с ним, Керик ударил кулаком по рычагу сброса фонаря.

После отстрела бронестекла мгновенно сработали ракетные двигатели катапультируемого кресла, вылетевшего в открывшийся просвет. Сержант не мог поднять голову и узнать, в каком направлении он движется, лишь предполагал, что явно не вверх. Почти тут же Керик с разгона врезался в нечто твердое, силовая броня почти не поглотила энергию столкновения. Неизвестным препятствием оказался грунт, сержант даже не заметил момента, когда отделилось пилотское кресло. Он прокатился по земле, с каждым ударом ломая кости, теряя фрагменты доспеха, все глубже погружаясь в мир шума и мучений.

«Используй боль, – внушил себе Керик, когда приземление всё-таки завершилось. – Преврати её в опорную точку сознания. Выживи, чтобы закончить задание».

Несмотря на то, что стабберные заряды уже стучали по уцелевшим пластинам брони, сержант сорвал разбитый шлем. Он ощутил, как ночной воздух холодит глубокую рану на лбу, и услышал доносящиеся справа нечеловеческие вопли, сопровождаемые ревом мотора. Зеленокожий мотоциклист несся к сержанту, а сородич, расположившийся у него за спиной, палил из тяжелого стаббера. Чувствуя, как трутся друг о друга обломки сломанных костей, сержант поднялся на ноги и тут же едва не упал вновь. Лишь ухо Лимана помогло с трудом удержать равновесие – вероятно, одна из ран оказалась тяжелой, но клетки Ларрамана в его крови должны справиться и с ней.

Тем временем мотоцикл приближался, и пули продолжали отскакивать от доспеха Керика. Подняв руку, чтобы прикрыть незащищенную голову, сержант начал озираться в поисках оружия на замену цепному мечу, потерянному при падении. Почти у самых его ног лежал длинный, исковерканный кусок пластали, обломок «Ярости Аквилы». Похоже, верная боевая машина послужит Керику ещё один, последний раз.

Космодесантник поднял обломок и, развернувшись всем телом, словно дубиной ударил им сидящего за рулем орка, который с ревом врезался в стрелка. Мотоцикл вылетел из-под них, а оружие водителя, выроненное зеленокожим, отлетело в сторону. Бросившийся к стреляле Керик подобрал её, и, отступив на шаг, развернулся к барахтающимся на земле оркам. Очередь разрывных зарядов из его собственного оружия превратила голову водителя в фонтан крови и осколков костей, стрелок свалился вслед за ним, сраженный попаданием в плечо.

Сержант не собирался проверять, убит ли второй орк. С востока быстро приближался истребитель-бомбардировщик Сбивалы, проскочившего мимо на первом заходе, когда «Ярость Аквилы» врезалась в землю. Теперь зеленокожий ас возвращался, готовый довершить начатое, и Керик увидел в этом свой последний шанс.

Пытаясь сориентироваться, он быстро посмотрел по сторонам и тут же расплылся в окровавленной улыбке. Башня охлаждения, совсем рядом. Сильно хромая, сержант бросился к вертикальной металлической лестнице, закрепленной болтами на её боку. Откуда-то слева вырос ещё один орк, но Керик поразил его выстрелом в шею, и ксенос свалился, истекая поганой кровью из раны. Все это время Обреченный Орел мог слышать сотрясающий шум двигателей самолёта Сбивалы и перестук его стабберов.

Осталось недолго.

Почти врезавшись в лестницу, Керик поднял левую руку, пытаясь ухватиться за перекладину. Левой руки не оказалось на месте. Только теперь сержант понял, из-за чего ему с таким трудом приходилось удерживать равновесие – конечность буквально вырвало из сустава при падении. Впрочем, рана уже закрылась, и на её месте появился свежий рубец – конечно, тело Керика справилось с повреждением, но отрастить руку обратно не мог даже космодесантник.

Сержант повернулся лицом к подлетающему самолёту, стабберный огонь уже выбивал фонтанчики земли у его ног. Теперь все зависело лишь от того, насколько яростно Сбивала жаждет убить космодесантника, как сильно стремится к славе, к новой отметине на днище фюзеляжа.

Подняв громоздкое орочье оружие, Керик выпустил несколько беспорядочных очередей в нос истребителя-бомбардировщика, надеясь, что этот последний вызов разожжет кровожадную злобу орка.

– Вот так, – пробормотал сержант, не отводя глаз от самолёта. – Лети, лети сюда, прикончи меня. «Дакка-дакка».

Над его головой пронеслась ракета, уйдя мимо башни охлаждения и взорвавшись где-то за спиной. Поднялось облако пыли, во все стороны полетели комья земли и щебень. Самолёт уже заполнил почти всё поле зрения Керика, и он впервые увидел самого Сбивалу, сгорбившегося за штурвалом и с жадной злобой смотрящего на космодесантника.

Шансов отвернуть уже не было, орочий ас слишком сильно разогнал тяжелый истребитель-бомбардировщик. Похоже, безумец даже не понимал, что натворил – он просто не хотел проигрывать, не желал упускать раненую жертву. Керик молился, чтобы столкновение оказалось достаточно разрушительным, чтобы неизбежный взрыв уничтожил энергостанцию под его ногами и запустил цепную реакцию в плазменных реакторах. Чтобы его жертва не оказалась напрасной.

Выпустив последний заряд из разваливающегося стреляла, Керик отбросил оружие. Удивительно, что оно продержалось так долго, сержанту явно повезло.

Не слыша ничего, кроме воя моторов, Обреченный Орел вытянул в сторону оставшуюся руку. Глядя в расширившиеся от ужаса глаза Сбивалы, Керик принял объятия смерти так, как всегда себе представлял.

Без колебаний.

Джеймс Сваллоу
Останки

Выпустив ещё три болтерных снаряда, брат Дорамака нырнул за каменную глыбу и почувствовал, как массивные подошвы латных ботинок увязают в тёмных базальтовых песках. Внутри шлема дыхание казалось невообразимо громким, каждый тяжёлый вздох гулким эхом отдавался в голове. По краям визора мигнули предупредительные иконки, и на дисплее высветились яркие линии очередных вражеских выстрелов. В камень, за которым укрылся Дорамака, угодила пуля, и едва уловимый звук удара донёсся до улучшенного слуха космодесантника.

Ощутив, будто по коже правой руки забегали мурашки, он рефлекторно взглянул на неё. Несмотря на то, что плоть оканчивалась у локтя, а предплечье было сделано из тусклой стали, десантник по-прежнему испытывал фантомные ощущения, словно органическая конечность никуда и не делась. Он потерял руку из-за несчастного случая на учениях: кости и мышцы превратились в кашу под гусеницами «Хищника», но какая-то часть его мозга никак не могла свыкнуться с этой утратой. Конвульсивно сжав рукоять болтера, металлический протез тихо звякнул о поверхность брони. Дорамака затаил дыхание и сконцентрировался, приняв боевую стойку с оружием. Над головой пролетело ещё несколько выстрелов, едва слышимых в разреженной атмосфере. Десантник выждал момент и перепрыгнул через укрытие, одновременно выпустив пару снарядов в сторону нападающего. Он стрелял навскидку и мог попасть в цель разве что только случайно, однако расчёт шёл на то, чтобы заставить неприятеля не высовываться. Дорамака вихрем помчался по чёрному песку к высокой дюне, откуда открывался хороший обзор, да и позиция там была менее уязвимой, чем предыдущая.

У самых его лодыжек прошли болтерные снаряды, выбив крошечные кратеры в земле, и высоко в воздух лениво взмыли чёрные комья, которые забарабанили по серебристому доспеху и запачкали его. Космодесантник рванулся вперёд и перекатился через вершину дюны. На короткий миг его охватило ликование, однако оно быстро пропало, когда ноги потеряли опору, и он полетел вниз головой. Базальтовый песок засасывал его, не давая возможности встать. Оружие выбило из пальцев, и он злобно выругался, отчаянно пытаясь удержаться на месте. Чёртова гравитация планеты была куда слабее, чем на его родном Гафисе, и, несмотря на все старания, Дорамака никак не мог к ней привыкнуть. Это обстоятельство стоило ему победы в схватке. Пока он беспомощно пытался подняться и сохранить равновесие, ему в затылок почти в упор ударил болт, и Дорамака впервые грубо упал лицом в чёрный песок.

Соперник подошёл, совсем не торопясь, что делало безрассудный бросок Дорамаки и вовсе глупым. Воспользовавшись дулом болтера, оппонент слегка подтолкнул юного космодесантника, чтобы перевернуть его на спину.

– Бедняга, – произнёс он. – Как мне тебя жаль.

Скрытое за шлемом лицо Дорамаки побагровело от злости и растерянности. Он потянулся убрать липкий слой краски с визора, которая выплеснулась из учебного боеприпаса при безвредном попадании.

– Я… потерял опору, – сбивчиво оправдался он.

– Вижу, парень. Но в следующий раз ты и голову потеряешь, если так подставишься противнику. – Человек взял десантника за руку и поставил на ноги. – Ты стал беспечным. Почти девять часов тебе удавалось скрываться от меня, но ты позволил рвению перевесить здравый расчёт. А сейчас подбери-ка своё оружие – и уходим.

– Сержант, я… – запротестовал Дорамака, отчаявшись оправдать свою ошибку.

Второй десантник в схожей броне, но с сержантскими знаками отличия жестом приказал ему замолчать.

– Никаких объяснений. Никаких извинений. От своих людей я ожидаю, что они будут сражаться на высочайшем уровне. Вот почему мы прибыли тренироваться на Серек. Сегодня ты сплоховал, но завтра ты не подведёшь меня, ясно?

Старший воин не стал дожидаться ответа и просто кивнул в сторону окружающего пустынного ландшафта.

– Здесь у тебя есть второй шанс, но на настоящем поле битвы такой роскоши не будет, – с этими словами он постучал по крылатому черепу, выгравированному на наплечнике. – Совсем скоро смерть придёт за Обречёнными Орлами, парень. Поэтому не стоит идти к ней навстречу раньше времени.

Дорамака лишь угрюмо кивнул.

– Да, сержант Тарикус.

Губы ветерана слегка скривились в улыбке, после чего он сказал:

– Присоединяйся к Колиусу – вы вдвоём можете продолжать патрулирование без меня.

Сержант проводил взглядом молодого бойца, зашагавшего навстречу другому новичку. Дорамака был слишком самоуверенным и высокомерным даже по меркам Адептус Астартес, и, как бы ни было противно это признавать, Тарикус увидел в нем некоторые черты, которые были присущи и ему в молодые годы, до того как удалось обуздать неуёмную энергию и умерить пыл. Долгом сержанта было воспитать из этого дерзкого щенка настоящего боевого брата, достойного называться космодесантником, а вместе с ним ещё горстку других младших членов капитула, совсем недавно принятых в ряды Обречённых Орлов. Тарикус никогда по-настоящему не воспринимал себя как учителя, но по прошествии десятилетий всё больше стал замечать, что у него хорошо получается исполнять эту роль: отеческим взглядом он взирал на окружавших его, умея находить в каждом какие-то полезные навыки и развивать их на благо ордену. Итак, именно по этим причинам он и оказался здесь снова, вернувшись для проведения очередных учений в бесплодных равнинах Серека, где не было ничего, кроме песка, камней и острых ветров.

Серек – начисто лишённая каких-либо красок планета, одноцветная пустыня в оттенках серого и чёрного, простирающаяся от одного края тёмного горизонта до другого. Мешанина из каменистых предгорьев и монолитных гор, бесконечных эбонитовых пустошей и унылых пейзажей, где никакая жизнь не могла зародиться – ни мельчайшие непривередливые растения, ни даже бактерии. И именно сюда, в это место, которое воплощает само понятие «бесплодная земля», Обречённые Орлы отправляют своих солдат паломничать, тренироваться и учиться.

Тарикуса радовало то, что хотя бы на оружии и броне члены его капитула имели красные полоски: абсолютная блеклость природы Серека могла довести до того, что человек начисто лишался способности различать какие-либо цвета, кроме чёрного и белого.

Ползучие пески, неспешно перемещаясь волнами, словно тихий океан, играли злую шутку со зрением, если человек вёл себя неосторожно. Попавшись на обманчивый блеск базальтовых песчинок на белом солнце Серека, новоприбывшие нередко полагали, будто под гладкой поверхностью пустынь скрывается нечто незримое. Однако сержанта опыт научил, что Серек столь же безжизнен, как и реликвии, что хранятся в священном реклюзиуме капитула.

О прежних хозяевах планеты осталось мало свидетельств – лишь гнетущие руины городов, сдавшиеся под тяжестью песков и радиации жестокого солнца. Насколько помнил Тарикус, историки Империума выяснили, что население Серека уничтожило себя в последние столетия Тёмной эры технологий; они лишились большей части атмосферы в ходе свирепой войны – масштабного ядерного конфликта, сведения о причинах которого затерялись за давностью лет. Миллиарды жителей погибли тогда, и сейчас от их цивилизации остались одни только бесконечные песчаные просторы и камни, что молчаливо созерцают мёртвый мир, – своеобразные надгробия забытых и убитых людей.

Воздух здесь был настолько разреженным, что ни один человек долго не протягивал без средств индивидуальной защиты органов дыхания, но космодесантник при необходимости в состоянии прожить без шлема, хотя и не без трудностей. Иногда Тарикус снимал свой шлем и вслушивался в заунывный вой ветров, упиваясь безысходностью и страшной меланхолией этого места. «Будь у меня третий глаз, как у псайкеров, – подумал сержант, – что бы я тут увидел? Мир, полный призраков?» Серек позволял Обречённым Орлам хоть краем глаза заглядывать в загробное царство и служил, например Тарикусу, отрезвляющим напоминанием о смертности. Неудивительно, что магистр капитула выбрал именно эту планету в качестве тренировочной базы: если неофитов, что прибывали сюда, местный пейзаж поражал не меньше чем Тарикуса, значит, Серек хорошо выполнял свою задачу.

Спустя какое-то время Тарикус пересёк холм, и из входа в неглубокую пещеру блеснул луч света, когда отсалютовал брат Микулус.

– Эй, сержант! – позвал он. – Что там с нашим новым рекрутом? Он побил мой рекорд?

Тарикус искоса посмотрел на него и ответил:

– Боишься, он превзойдёт тебя?

– Может, я просто на него поставил, – сердито пропыхтел от удивления Микилус.

– Можешь сколько угодно соревноваться в своём мастерстве у нас дома на Гафисе, но, пока мы здесь, я требую от тебя серьёзного отношения к делу.

Десантник лаконично кивнул в ответ, и вместе они исчезли во тьме пещеры, предварительно закрыв вход камуфлированным брезентом.

Недалеко на поверхности песка появилось небольшое углубление, будто шагнул кто-то невидимый.

Брат Дорамака бросил взгляд на Колиуса – ещё одного новичка, приписанного к учебной группе. Тогда как Дорамака имел бугристые мускулы и широкую грудь, Колиус был приземистым и плотным, пусть и низковатым для космодесантника, но зато энергичным и шустрым. Бойцы быстро и бесшумно продвигались под холодным светом звёзд, бросавшим слабые тени на землю.

– Как твои успехи? – спустя время решил спросить Колиус.

– Нам надо думать о патрулировании, брат, – на мгновение обернулся к нему Дорамака.

– Да брось ты, – нахмурился Колиус, – инструкторов здесь нет, так что говорить можно свободно. – Он оглядел ночную окрестность и продолжил: – К тому же бьюсь об заклад, что здесь нет никого живого на много миль вокруг, кроме нас.

Второй десантник осторожно кивнул. Колиус говорил верно, но ветераны вполне могли забросить в пустыню дрона-мишень, чтобы посмотреть, как они с ним справятся. Или что хуже: нарочно могли дать задание вести патрулирование в зоне с минным полем.

– Ну дык что? – не унимался Колиус. – Выкладывай.

– Тарикус обнаружил меня и попал с первого выстрела, – смущённо выпалил Дорамака, – я облажался.

– Ты слишком строг к себе, брат. Меня вот тоже настигли у кальдеры. Брат Корика устроил мне ловушку из натянутой проволоки.

Дорамака покачал головой.

– Мы считаемся лучшими, однако Тарикус и его люди без труда одолели нас. Как кто-либо из нас может надеяться принести ордену славу, если мы даже не в состоянии справиться с ними?

Колиус улыбнулся.

– Только лучших привозят на Серек, но тренировки подразумевают, что без неудач не обойтись. Как же ещё Тарикус сможет оценить наши навыки и силу? – Он потряс головой. – Наше обучение не закончилось, как только мы покинули Гнездо. Как того желает Император, мы должны стремиться к самосовершенствованию, пока несём службу…

Когда другой десантник не ответил, Колиус остановился на полуслове и повернулся. Дорамака стоял в дюжине шагов от него и всматривался в тёмные пески.

– Чего там? – спросил Колиус.

– Песок, – шёпотом произнёс Дорамака.

Немного успокоившись, Колиус ответил:

– Это от нас следы остались, здесь ведь мы проходили, вот и всё.

На эти слова другой юноша достал ауспик и стал изучать показания на экране. Колиус увидел слабое свечение от устройства, озарившее лицевой щиток Дорамаки. Спустя несколько мгновений терпение пропало, и он снова позвал боевого брата.

– Пошли уже. Из-за плохого настроения ты себе мозги забиваешь. Мы тут совсем одни.

– Возможно, – не столь уверенно сказал другой космодесантник, но всё же убрал прибор и пошёл дальше.

Колиус наблюдал, как тот приближается, и услышал раздражённое ворчание брата, когда его правый ботинок затянуло по колено в том месте, где под ним разверзся участок песка.

– Варп побери, – сплюнул космодесантник, – есть хоть сантиметр твёрдой земли на этом богом забытом пыльном шаре? – Не успел Дорамака закончить свою гневную тираду, как провалился в песок по талию, – его охватила боль.

Колиус зашагал к нему навстречу, протягивая руку, чтобы помочь товарищу. Дорамака запрокинул голову и издал животный крик агонии:

– Моя нога!

Вдруг пески вокруг него стали расходиться и вздыматься, как волны на воде при шторме. На одну короткую секунду Колиусу показалось, будто он уловил проблеск чего-то зеркально яркого и блестящего под поверхностью песка, а затем оно исчезло. Дорамака отбросил в сторону болтер и стал тянуть за свои поножи, пытаясь вытащить ногу, как если бы угодил в ловушку. Раздался треск, приглушенный слоем песка, – отчётливый звук крошащегося керамита.

Колиус колебался в нерешительности, схватив в руки болтер. «Это какой-то очередной тест?» Он завертелся на месте, осматривая горизонт в поисках массивных фигур других Астартес в силовых доспехах.

– Брат! – заорал Дорамака, в его голосе чувствовались боль и напряжение. – Что-то… у меня в ботинке! Шипы… игла…

Слова космодесантника перетекли одно в другое, смешавшись в слабый вопль. Колиус преодолел отделявшее их расстояние, держа перед собой болтер. Кончики их латных перчаток соприкоснулись, но затем Дорамаку резко затянуло в песок. Только что он был здесь, а в следующий момент исчез под движущейся чёрной массой, дёргая руками как утопающий.

Брат Колиус застыл в изумлении, но уже скоро все мысли о спасении Дорамаки улетучились, когда текучие шипящие пески стали расползаться вокруг него. Дрожащая пыль поднималась волной. Действуя инстинктивно, он выпустил очередь из болтера, наблюдая, как разлетаются в стороны куски земли. Болты не помогали, они пронзали слой песка, но никак не останавливали его пугающее наступление. И снова на короткий миг он увидел блеск звёздного света на чем-то гладком и блестящем, пока поток приближался к нему. Не желая разделить участь Дорамаки, Колиус перепрыгнул через ползучие пески и побежал к обнажённому пласту серого камня. Немыслимо, но воронка последовала за ним по пятам.

С криком злости Колиус приземлился на каменный островок и распластался на нём. Повсюду вокруг камня чёрный песок бурлил, как кипящая вода.

Колиус прижал свободную руку к шлему и открыл канал связи, проигнорировав строгий протокол о радиомолчании во время учений.

– К оружию! Что-то в песках! Оно забрало Дорамаку!

Тарикус сделал жест, чтобы собравшиеся в пещере остальные члены отделения замолчали. При других обстоятельствах он бы подверг сомнению слова новичка, но панические нотки в его голосе угадывались безошибочно.

– Что за глупости? – возмутился Корика. – Щенок провалился в карстовую воронку?

Тарикус пропустил мимо ушей этот комментарий.

– Колиус, ты ошибаешься. Планета лишена жизни…

– Нет! – Слова новичка громко протрещали в ушных бусинах каждого собравшегося в лагере. – Я собственными глазами видел! Живое создание с серебряными лезвиями – под песком!

– Оставайся на месте, приятель, – ответил Тарикус. – Мы скоро придём за тобой.

Сержант обменялся взглядом с Корикой.

– Останься здесь с остальными обучаемыми, а я возьму Микилуса и Петиуса узнать, что к чему.

Корика нахмурился.

– Командир, это какое-то глупое недоразумение.

– А что если нет? – Апотекарий Петиус задержался, чтобы собрать своё снаряжение.

Корика прищурился, и крохотные моторчики завыли в его выступающих бионических глазах.

– Серек – не более чем безжизненный каменный шар, брат. Эти молокососы слишком остро отреагировали.

– Ты уверен? – настаивал Петиус.

– Конечно, за все столетия, что наш капитул провёл здесь, не было обнаружено никакой жизни.

– А что если кто-то или что-то просто не хотело, чтобы его нашли?

Тарикус быстро зарядил свой болтер.

– Резонно. Мы впервые находимся конкретно в данном секторе планеты, Корика. Здесь могут находиться опасности, о которых мы не знаем.

Корика пожал плечами и ничего не сказал. Впрочем, он и сам не был убеждён.

Откинув в сторону камуфлированный брезент, сержант задержался в проходе пещеры.

– Приказываю всем немедленно заменить учебные патроны на боевые. Если где-то там притаились ксеносы, мы должны быть готовы прикончить их.

Когда они ушли, Корика ещё долго смотрел им вслед, но затем наконец перезарядил свой болтер.

С уходом сержанта оставшиеся в пещере Обречённые Орлы сделались молчаливыми и погрузились в свои раздумья. Чтобы они не забывали о своих обязанностях, Корика приказал обучаемым погасить биолюмы и наплечные фонари и работать в полутьме. Они разобрали своё оружие, чтобы прочистить механизмы болтеров от скопившихся плотных наслоений песка. Имплантированные оккулобы позволяли видеть космодесантникам гораздо лучше, чем при тусклом свете любого прибора, тем не менее густой сумрак в пещере существенно снижал дальность их эффективной видимости. Корика раздражённо приказал одному из молодых бойцов встать на страже, а сам ушёл в неглубокий транс; каталепсический узел у него в мозгу успокоил его, погрузив правое церебральное полушарие в сон, пока левое оставалось на грани бодрствования.

Прошло так много времени с того дня, как десантник спал, подобно простым людям, что сейчас это казалось ему непривычным. Полностью отдаться во власть временного бессознательного состояния было попросту немыслимо для Астартес. С приходом умиротворения мысли, словно огромные льдины, всё неспешнее проплывали в сознании Корика; он ощутил неясное, расплывчатое презрение к Колиусу, смутное ментальное высмеивание того, как повёл себя юноша. Корика считал его недостойным принятия в боевые братья, но капитан Консультус имел другое мнение на этот счёт. И наверняка он разочаровался бы в своём выборе, если бы увидел, в каком свете выставил себя сейчас этот мальчишка, по глупости запаниковавший в пустой ночной пустыне.

Шагающие туда-сюда по пещере новобранцы выглядели размытыми пятнами. В полусонном состоянии чувство времени у Корики исказилось, часы казались минутами. Он смутно видел, как слабое белое свечение пробивается через натянутую у входа плащ-палатку. Суровое солнце Серека восходило, а вместе с ним расстилалась завеса радиации, которая нарушит любые радиокоммуникации, кроме связи ближнего действия. «Запроси Колиус помощи сейчас, – подумал Корика, – его сигнал потонул бы в море помех».

До него донеслись голоса новичков, а затем пронзительные крики, после чего последовали резкие однотонные хлопки, которые нельзя было ни с чем спутать. Болтерный огонь. Внезапно он стал выходить из объятий каталепсического узла, серебристые пятна и вспышки огня вокруг него замедлялись и замедлялись до тех пор, пока не превратились в новобранцев Обречённых Орлов, освещаемых выстрелами их же оружия.

– Докладывайте, – слово растянулось у него на языке, будто желе.

– В стенах! – Один из учеников выстрелил куда-то за его спиной, когда Корика поднялся на ноги. – Их не сосчитать…

Он жестом отпустил бойца и прошёл глубже в пещеру – туда, откуда доносились звуки битвы. Шагая по проходу, он раздавил под ботинком что-то металлическое, но решил не останавливаться, чтобы узнать, что именно. Корика задержался и провёл пальцем по разбитому биолюму, висящему на стене. Он сощурился, стараясь разглядеть окружающую обстановку, когда тьму озарило множество вспышек от выстрелов.

Картина боя проступала, как отдельные пикт-снимки с серыми и чёрными тонами. Корика увидел, как один из молодых учеников царапает себе лицо, пока что-то похожее на отрубленную стальную руку душит его за горло, а рядом с его плотью ярко пылает единственный зелёный глаз. Другому новичку, похоже, отрывали руку, и одновременно с тем в его ногу вгрызалось множество металлических тварей, разбрасывая во все стороны яркие снопы искр там, где острые мандибулы врезались в керамит. Во мраке пол пещеры кишел чем-то: зелёные точки густым ковром ползли и карабкались друг на друга. Корика обнаружил, что изменил своё мнение насчёт зова о помощи Колиуса, когда высвободил ярость своего болтера в живой поток членистоногих тварей. Некоторые из них с лязгом разлетелись при попадании снарядов, но большинство ускользнуло от выстрелов, развернулось и устремилось к нему. Безрукий юнец замертво рухнул у стены пещеры, и когда Корика стал отступать, то увидел, как жуки по кусочкам снимают броню с падшего брата и уносят с собой, зажав в передних лапках.

– Уходим! – прокричал он по главному каналу связи. – Все к выходу!

В следующий миг в стенах появились бреши, и сотни машин, словно гной из нарыва, хлынули на Корика со всех сторон, вылезая из трещин в чёрном камне. Острые жвала с фрактальными лезвиями вонзились в плечо Обречённого Орла, и внезапно его рука и болтер оказались на полу. Брызжущая из раны розовая жидкость стала заливать всё вокруг. Корика даже не заметил, как всё это произошло, пока не вспыхнули его нервные окончания и он дико не закричал от чудовищной боли. Ларрамановы клетки в его крови интенсивно заработали, перекрывая перекусанные артерии и насыщая кровоток эндорфинами, чтобы унять агонию. Корика врезал кулаком по жуку, что прыгнул ему на грудь, и слепо побежал к выходу из пещеры. В это время позади него машины бережно сняли силовую броню с отсечённой конечности, а затем выбросили бесполезную плоть.

Корика прорвался сквозь изорванную, хлопающую на ветру плащ-палатку и упал на колени. Вокруг него стояли три новичка. Всего трое из девяти.

Твари находились в считанных секундах от него; они появлялись из стен, из песков, и, если Корика сейчас же не уничтожит их, им всем четверым непременно настанет конец.

– Гранаты! – проревел он, срывая четыре крак-заряда с пояса. Не обращая внимания на боль, он синхронизировал детонаторы и затем бросил всю связку оставшейся рукой. Остальные космодесантники последовали его примеру и швырнули ещё дюжину смертельных шаров, закинув их прямо в пасть пещеры. Корика увидел яркий блеск сотен зелёных глаз там внутри, но через миг гранаты одновременно взорвались, и вход в пещеру оказался засыпан грудой камней.

Когда на восходе солнца они обнаружили Колиуса, тот сидел на вершине каменного островка, словно хищная птица, и не сделал ни одного движения к ним навстречу, пока они пробирались по чёрному песку, даже не предполагая, что ходят по тому месту, где что-то утащило Дорамаку.

– Брат, – издалека помахал ему сержант Тарикус. – Докладывай.

Прежде чем ответить, новобранец долго молчал, а затем показал на землю под ногами Тарикуса.

– Они забрали его. Исчез в одно мгновение. Будто провалился куда-то.

– На Сереке полно участков с осевшей почвой… – отозвался Петиус, изучая взглядом юношу.

– Провал с зубами, – продолжил Колиус, словно и не слышал слова апотекария. – Но у провалов не бывает зубов.

– Итак, ты подобрал себе подходящее безопасное место? – спокойным голосом сказал Тарикус, забравшись на каменистое образование. – О… оно тебя тут не достанет, да?

Колиус затряс головой.

– Они вернутся. Но на данный момент они взяли, что хотели. Они уже всё тут растащили.