Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Хамед на мгновение онемел, ошеломленный внезапной похвалой. Затем, неожиданно для себя вдохновившись непривычной откровенностью ангела смерти, он решил рискнуть и попытаться узнать о нем чуть больше.

– Будет исполнено, господин, но… от чьего имени передать эти слова?

И снова тот же самый звук. Раздражение? Удивление? Предостережение?

Но, прежде чем уйти и присоединиться к боевым братьям, воин Железных Рук ответил Раифу.

– Ралех. Ралех Гронд, клан Раукаан, Медуза. Назови им это имя.

– Он так и сказал?

Хамед кивнул в промежутке между глотками разбавленной стимами воды. Ему очень нравилось выражение лица Намога, нечто среднее между неверием, страхом и недовольством.

– Я в это не верю.

Раиф поставил фляжку рядом с собой. Он сидел на старом железном ящике, сгорбившись и опустив голову, чувствуя, как путаются мысли в предвкушении сна. Вокруг было полно солдат, измученные бойцы Хамеда уступали места на передовой свежим подразделениям под командой Намога.

– Он был почти… нормальным.

– Полная чушь.

– Говорю тебе, всё так и было.

Раиф смотрел, как выжившие солдаты его взвода бредут к переходным шахтам в заднем конце коридора. Броня каждого из них была покрыта коркой грязи и крови. Некоторые не могли идти сами и безвольно повисали на плечах товарищей. Скоро он последует за ними.

– Думаю, они меняются, – глубокомысленно произнес Хамед. – Их командир, Морвокс, зашел дальше остальных. Они что-то забывают.

Намог харкнул в жижу под ногами, и плевок неторопливо поплыл к сливной решетке.

– Ты, видать, ушибся здорово, джен, – покачал он головой. – Они совсем бесчувственные. Кинут нас в мясорубку и глазом не моргнут.

– Не уверен.

– Они не люди.

– Но когда-то были ими.

– Мы для них ничто. Расходники.

Посмотрев на своего заместителя, Хамед понял, что тот совершенно непоколебим в своем мнении, как, впрочем, и всегда. Уродливая физиономия Намога кривилась от отвращения, смешанного с гневом и страхом. Сложно было винить его за это, Железные Руки пугали всех, даже мутантов.

– Я не хочу верить в это, Орфен, – тихо ответил Раиф. – Они – сыновья Императора, как и мы. Мы сражаемся вместе.

– Чушь. У тебя бред начался.

– Но что их меняет? – спросил в пустоту Хамед, не обращая внимания на своего заместителя. Он вспомнил, как звучал голос Ралеха Гронда. – Почему они изменяются? Хотелось бы знать.

Нож вошел в плоть его руки и двинулся дальше, оставляя за собой тонкую окровавленную полоску.

Морвокс следил за ним, испытывая почти неудержимое желание схватить ближайшего медицинского сервитора за сморщенное горло и размазать по стене апотекариона.

Предсказуемая реакция. Он подавил жажду крови, зная, что она была вызвана активностью гормонов, введенных ему во время превращения в космодесантника и усиливающих агрессивность в ответ на получаемые ранения.

Сервиторы продолжали операцию. Безразличные к треволнениям пациента, они двигались на танковых гусеницах вокруг металлического кресла, в котором сидел пристегнутый фиксирующими зажимами Морвокс. Сыпь сенсоров покрывала их лица, сверкающие изгибами стальных пластин, а полностью аугментические руки оканчивались десятками всевозможных хирургических инструментов. Между собой сервиторы общались на примитивной форме двоичного наречия, звучавшего тихой, пощелкивающей мелодией на фоне их жуткого занятия.

Они оттянули надрезанную кожу, обнажая мускулы, и лигатуры, наложенные ниже бицепса, напряглись. Вновь опустились ножи, вошедшие в мышечную ткань.

Морвокс продолжал наблюдать. Он не отвернулся, даже когда циркулярная пила с воем вгрызлась в кость, совсем недавно выросшую в новую, улучшенную форму. Её ампутация выглядела расточительством.

Они распилили кости, и рука упала в металлические клешни сервитора. Кровь, лившаяся из обрубка, стекала в стальную емкость и испускала пар, охлаждаясь там. Сервиторы накладывали швы на рассеченное предплечье, вновь соединяя мышцы и останавливая кровь. Завизжали хирургические сверла, и предаугментические крепления охватили торчащие обломки костей. Он по-прежнему смотрел.

Впереди оставалось ещё много часов операции. Ждали имплантации несущие стержни, что должны были укрепить плоть вверх до локтя. Поддерживающим стяжкам предстояло охватить вращающую мышцу, пробив кожу предплечья. Невральные реле, нерво-разъёмы и сухожильные кожухи шли предпоследними в очереди. И лишь затем наступал черед новой руки, символа его ордена, знака верности заветам примарха и идеалам Медузы.

Он не отводил глаз до конца. Эта процедура отмечала переход от смертного к сверхчеловеку, знаменовала начало дальнейшего пути. Она должна была сделать его сильнее. Морвокс знал это, ведь железный отец Арвен Раут открыл ему истину, и сомнениям не осталось места.

И, тем не менее, понимая, что все доводы верны, Наим всё ещё не верил им. Не верил, хотя стержни уже вошли в плоть, пронзая мышцы, что спасли его на пепельных равнинах.

Однажды, подобно железному отцу, забравшему его с «Мордехая» после испытаний, Морвокс не будет помнить ни о чем, кроме эстетического императива, желания изгнать плоть, мешающую машине. Однажды Морвокс, не терзаемый более сомнениями, станет рассказывать другим об учениях Мануса, веря в них обоими сердцами, не сожалея об утрате части себя.

Но не сейчас. Пока что, он все ещё чувствовал левую руку.

Многие испытания ждали его впереди. Долгие годы Морвокс провел неофитом, познавая методы Адептус Астартес, побывав на сотне миров, совершенно разных и при этом абсолютно одинаковых.

Сначала он видел их глазами скаута, обучаясь использовать преимущества улучшенного тела, не защищенного полным силовым доспехом. Наим наслаждался тем, насколько сильными и гибкими стали улучшенные мышцы, упивался прочностью новых сухожилий. Теперь он мог бежать часами подряд, не чувствуя усталости, или целыми днями поджидать цель, не нуждаясь в пище и воде. Живой идеал, наследник полубогов.

Беспокойство росло в нем медленно. Во время схватки с зеленокожими Морвокс заметил, как проворно действует его железная конечность, как элегантно она сгибается в сокрушительный кулак, как эффективно движется в ней клинок. После этого он всегда брал оружие ближнего боя только в левую руку, доверяя её способностям больше, чем врожденным возможностям правой.

После Валанской кампании Наим, наконец, стал полноценным воином клана Раукаан. Его скаутскую броню вернули в кузни и, впервые в жизни, Морвокс был помещен в благословленную оболочку силового доспеха. Он помнил холодные касания интерфейсных узлов, подключающихся к «черному панцирю», и то, как керамитовый покров мгновенно заработал в идеальной связке с его телом.

Морвокс помнил, как шлем в первый раз опустился на его лицо, запечатывая космодесантника в коконе, надежно защищающем от окружающего мира. Он не забыл чувств, охвативших его в тот момент.

Сжимая латные перчатки в кулаки, Наим наблюдал, как движутся керамитовые пластины, скользя одна по другой в рукотворном совершенстве обводов.

– Что ты ощущаешь? – спросил знакомый голос.

Морвокс посмотрел на Раута. Всё, что он видел теперь, пересекалось строчками данных, выводимых на внутреннюю сторону линз визора.

Ответить на вопрос можно было по-разному. Он чувствовал мощь, большую, чем когда-либо. Он ощущал, что ему оказана великая, не вполне заслуженная честь, и жаждал скорее показать себя в бою. Все эти переживания нахлынули разом.

– Я чувствую… – начал он, подыскивая нужные слова.

Железный отец терпеливо ждал ответа, скрытый за собственной маской.

– Я чувствую себя… незавершенным, – закончил Морвокс, вдруг поняв самое главное. Взглянув на левую руку, он осознал всё до конца. – Незавершенным и неполноценным.

– Хорошо, – кивнул Раут.

Если Медуза была скудной планетой, заваленной отходами и утопающей во мраке, то Марс сверкал чудесами, наслаждался изобилием и сиял ровным красным светом из миллиона литейных цехов, уходящих за горизонт.

Путешествие заняло несколько месяцев, которые Морвокс целиком посвятил подготовке. Он повторял наизусть описания машинных ритуалов до тех пор, пока фразы не начали приходить к нему во сне, словно выжженные на оболочке дремлющего сознания. Он до последней точки выучил записи, данные ему железным отцом, в полную силу используя эйдетические способности, приобретенные разумом после трансформации. Ко дню прибытия Морвокс чувствовал себя почти готовым к будущему, что ждало на Марсе, и предвкушал его.

Пока десантный корабль спускался в тонкой атмосфере, Наим наблюдал за разворачивающейся внизу картиной. Постепенно становились различимыми отдельные фрагменты индустриального ландшафта, скрывающего каждый метр марсианской поверхности под броней черного железа. Повсюду виднелись высокие трубы, испускающие багровый дым. Строения, массивные и мрачные, теснились друг к другу, как животные, сбившиеся в стадо. Транспортные трубы вились по корпусам гигантских фабрик, словно артерии по освежеванному трупу.

Десантный корабль заходил на посадку. Мимо проносились громадные котлованы, освещенные мерцающим сиянием магмы, собирающейся в озерца на дне. Их окружали скопления гигантских очистительных заводов, мрачных, скрытых за клубящимися тучами смога. Значительные территории выглядели почти заброшенными.

К горизонту уходили равнины потускневшей стали, иссеченные траншеями и усеянные цитаделями техноколдовства. Кое-где виднелись леса, высотой не уступавшие шпилям города-улья, внутри которых неторопливо шла сборка циклопических машин войны – сверхтяжелой бронетехники, титанов, даже звездолетов.

Перед тем, как десантный корабль опустился в железные объятия стыковочной люльки, Морвокс бросил последний взгляд на марсианский ландшафт. Вблизи становилось ясно, что каждая поверхность покрыта слоем красной пыли, металл под которым почернел от времени и коррозии. Вокруг не было видно ничего живого, все выглядело демонстративно искусственным.

Морвокс решил, что это прекрасно.

Стоило его челноку пристыковаться, как двери воздушного шлюза с шипением растворились. За ними виднелся глубокий, будто пещера, зал, освещенный длинными, тускло-красными неоновыми лампами. В сухом воздухе пахло ржавчиной, а из каких-то подземных кузниц доносились удары молота.

Одинокая фигура, в некотором отношении человеческая, ждала за дверями. Темно-зеленый балахон скрывал нечто, напоминающее скелет из пластали, а под широким капюшоном виднелся лишь длинный железный хобот, испускавший хриплое дыхание.

Инфопоток шлема снабдил Морвокса дополнительными данными, из которых следовало, что перед ним магос, пополнившая ряды марсианского жречества в 421.М38, когда её имя звучало как Северина Мавола. Также он узнал, что уровень аугментированности магоса составлял 67 процентов, и что она не вступала в голосовое общение около столетия.

Кроме того, когда-то женщина писала стихи, подражая манере Эрвеля Жо, но Наим сомневался, что она осталась верна старому увлечению. Служба Богу-Машине требовала полной самоотдачи.

+Наим Морвокс,+ произнесла Мавола на двоичном наречии с явным марсианским акцентом. +Добро пожаловать на Марс. Надеюсь, ваше путешествие было эффективным +.

Весьма немногие из тех, кто не относился к Адептус Механикус, могли напрямую общаться с магосом, решившим говорить на языке своей касты. Большинству приходилось полагаться на посредников или переводящие когитаторы.

Железные Руки здесь, как и во многих других отношениях, отличались от большинства.

+Весьма эффективным, магос,+ ответил Морвокс. +Я стремлюсь начать обучение+.

Мавола жестом пригласила его следовать за ней.

+Вы хотите стать железным отцом,+ начала она, направляясь вместе с Наимом вглубь огромного зала. По её плавной походке невозможно было догадаться об искусственности мышц под балахоном. +При этом вам известно, что процесс обучения труден.+

+Будь всё легко, к должности не стоило бы и стремиться.+

+Вы проведете на Марсе десять лет. За это время многие ваши боевые братья погибнут, и, вернувшись, вы найдете Медузу изменившейся.+

+Я знаю.+

Магос остановилась. В огромном плавильном котле за её спиной бурлил жидкий металл. Великаны-сервиторы, некоторые размером с «Часового», аккуратно наклоняли тигель, готовясь начать заливку разложенных внизу форм.

+Мы откроем вам тайны, недоступные воинам прочих орденов Адептус Астартес. Это знак того, что механикумы почитают память Мануса, и, да будет вам известно, не требуют за обучение почти никакой платы.+

Морвокс внимательно посмотрел на магоса.

+Почти?+

Объяснений не последовало. Развернувшись на месте, Мавола вновь зашагала по залу своей плавной походкой.

+Пойдемте же к кузням,+ бросила она.

По его возвращению на Медузу, случившемуся почти через одиннадцать лет после отбытия, оказалось, что слова магоса были правдивы. Клан Раукаан почти все это время провел в сражениях, и многие хорошо знакомые Морвоксу боевые братья обрели Покой Императора. Железный отец Арвен Раут теперь возглавлял клан.

Для возмещения потерь в рядах братьев, многие кандидаты были собраны со всей планеты за прошедшие годы. Один из них, новобранец по имени Ралех Гронд, получил приказ сопровождать Морвокса к назначенному месту встречи с Раутом. Левая рука юноши, как и все его тело, ещё не имели и следа аугментики. Наим не мог понять, завидует он ему или нет.

Гронд вышел, оставив Морвокса и Раута одних в святая святых землехода «Диомед». Оба не снимали доспехи, но командир клановой роты был без шлема, и дорожки стальных вкраплений на покрывающей череп синтетической коже напоминали печатную плату.

– Обучение прошло успешно? – спросил он.

– Да, насколько я могу судить, господин. Отчеты механикус выгружены в инфосеть.

– Много новых модификаций?

Морвокс поднял правую руку, и керамит наруча скользнул назад, открывая пустоту под собой. Казалось, что все содержимое предплечья выскребли, а оставшуюся оболочку расчертили нанотронными схемами. Раут внимательно осмотрел аугментацию.

– Необычно, – заключил он. – Какой цели они хотели достичь?

Стоило Наиму опустить руку, как керамитовое покрытие со щелчком встало на место. Снаружи теперь невозможно было усмотреть ничего странного.

– Механикус мне не сказали.

– Ни слова?

– Ни одного. Предполагаю, что всё прояснится со временем.

Раут кивнул.

– Они ничего не делают без причины. Что-то ещё?

– Нет, я готов служить. Слишком много времени провел вдали от сражений и сейчас стремлюсь испытать на деле новые умения.

– Но ты ещё не железный отец, – предупредил Раут.

– Знаю. Перед тем, как покинуть Марс, я попросил магоса предсказать, когда придет этот день. Она дала мне определенный ответ.

Арвен поднял бровь. Этот человеческий знак удивления казался странным на лишенном эмоций лице.

– Магос сказала, что на мне лежит долг перед Марсом, – продолжил Морвокс. – Что механикумы не расстаются со своими секретами задаром. Придет время, когда долг будет уплачен, и тогда я заслужу право называться железным отцом. По крайней мере, в их глазах.

– Какое уверенное предсказание. И что же ты им должен?

Морвокс посмотрел на свои ладони. Теперь обе они стали металлическими внутри и снаружи, как и большая часть его конечностей, и процесс аугментации после этого должен был пойти ещё быстрее. Наим понемногу забывал жизнь на равнинах, время, когда он был всего лишь человеком из плоти и крови. Все, что оставалось – двигаться вперед, к далекому совершенству, как его и предупреждали в начале пути.

– Я не знаю, – ответил он.

В подулье время определяли только по хронам. Там не улыбалась заря, принося солнечный свет, и не опускалась темнота, отмечая наступление ночи. Существовал лишь бесконечный цикл искусственного освещения, обеспечиваемого неяркими люменами и мерцающими пикт-экранами.

Их осколки сейчас усыпали пол, и давящая тьма казалась бездонной и вечной. Солдаты считали время в отрезках, проведенных на передовой, долгих наступлениях на врага. Лишь тиканье хронов, напоминающее стук маленьких сердец во мраке, отмечало срок их пребывания в подземельях.

Четыре дня прошло по среднехелажскому времени до того, как они встретились с чудовищем. Четыре дня выматывающего, однообразного и опасного продвижения в глубины улья видели больше смертей, чем предыдущий месяц, проведенный в истощающей силы обороне.

Наступление вели Железные Руки, и передышек ждать не стоило. Они прорывались с боем через спусковые шахты, очищая их пламенем огнеметов и бросая гранаты в скопления верещавших мутантов. Затем вступали болтеры, и разрывы их зарядов превращали изъеденную заразой плоть в кровавую кашу. Космодесантники продирались сквозь заросли цепких рук, рассекая их ударами цепных мечей. Порой Железные Руки обходились без них, могучими латными перчатками выдавливая остатки полужизни из своих жертв. Порой они не вступали в ближний бой, сокрушая черепа или раскалывая коленные чашечки меткими попаданиями болтов. Вне зависимости от избранной тактики, их враги всегда умирали.

За космодесантниками следовали иостарцы, изможденные, потрепанные смертные, подчищавшие мутантов, сумевших ускользнуть от гнева полубогов. Периоды отдыха и боев сливались, чувство времени на передовой уходило в небытие, но они продолжали наступать, углубляясь в нижние уровни улья и приближаясь к эпицентру заражения.

Хамед почти всегда действовал на острие атаки, за исключением времени, отведенного на сон. Чем больше он сражался рядом с космодесантниками, чем дольше наблюдал за ними, тем сильнее ненавидел часы вынужденного отсутствия на передовой. Теперь Раиф понимал, что легенды, окружающие этих воинов, не возникали на пустом месте, и, впервые в жизни, восхваления, прочтенные в инфосети, не казались ему смехотворными. Исчез страх, терзавший Хамеда с тех пор, как он узнал, что очищением улья Горгон займутся Железные Руки. Теперь он относился к ним с осторожным восхищением.

Конечно, они выглядели зловеще, звучали ещё хуже, сражались безжалостно и беспрерывно, но ведь именно это и требовалось от космодесантников. Редко говорили и с трудом терпели слабости смертных, но Хамед не мог винить их за это. На месте Железных Рук он вел бы себя точно так же.

Раиф старался оставаться поближе к Гронду, и за время боев они обменялись несколькими фразами, необходимыми для координации действий космодесантников с иостарцами. Казалось, что Морвокс делегировал своему подчиненному ответственность за общение со смертными, и Хамеда это вполне устраивало. Громадный Ралех при всем желании не мог бы сойти за рядового обитателя улья, но в его голосе хотя бы звучали человеческие нотки.

Возможно, они были всего лишь игрой воображения. Возможно, под шлемом Гронда скрывался калейдоскоп шестерней и диодов.

Но Хамед не верил в это. Не совсем.

Завершилось очищение очередного жилмассива, и языки пламени понемногу угасали. Жилые модули разевали пасти пустых дверных проходов на Хамеда и Гронда, шагавших к дальнему концу главного переходного коридора. Их подошвы скрипели на истолченных костях.

– Мой заместитель по-прежнему вас не переваривает, – сообщил Раиф.

Гронд не ответил. Его доспех, покрытый слоем грязи, при лучшем освещении показался бы темно-коричневым.

– Он слышал… истории, – продолжил дженумарий, зная, что ходит по краю. – Рассказы о Контквале.

Сбился ли космодесантник с шага, хотя бы на кратчайший миг? Может, и нет, сложно было сказать.

– Говорит, что вы убили каждого третьего, уже после окончания боев. Это правда?

Гронд, немного пройдя вперед, остановился и медленно повернул массивную бронированную голову.

– Предположим, что да. Ты не одобряешь наших действий, человек?

Хамед, гадая, не шагнул ли он за край, поднял глаза на безразличный лицевой щиток.

– Меня там не было.

– Именно. Тебя там не было. Ты здесь, и не утруждай себя мыслями об иных мирах. О них позаботится Император. О них побеспокоимся мы.

Голос Ралеха звучал весьма холодно, и Хамед тут же пожалел о заданном вопросе. Ему стало стыдно собственной глупости.

– Я прошу проще…

Гронд поднял руку, прерывая человека. Сперва Раиф решил, что окончательно надоел космодесантнику, но тут же понял – воин прислушивается к сообщениям по внутреннему каналу.

– Собирай своих людей, – приказал Гронд, вновь зашагавший к выходу из жилмассива.

Хамед перешел на бег, поспевая за Железной Рукой.

– Что произошло?

– Морвокс обнаружил цель.

Двумя уровнями ниже, во влажной жаре, слышался хрип противогазов, всасывающих липкий, бедный кислородом воздух. Дышать приходилось с усилием, фильтры быстро забивались частичками взвеси. Слизь покрывала стены целиком, сглаживая неровности металла и мерцая бледно-зеленым светом там, где на её вязкую, испещренную сочащимися язвами поверхность падали лучи нашлемных фонарей.

Вниз приходилось пробиваться с боем, мутанты, забившие своими телами узкие пространства переходных коридоров, дрались с удвоенной яростью. Уроды бросались на клинки Железных Рук, надеясь просто задавить врагов числом.

Космодесантники продолжали спокойно идти навстречу несущейся волне плоти, не прекращая стрелять. Громыхали болтеры, оставляя зияющие дыры в болезненных телах, и по коридорам неслись горловые вопли, сдавленно булькающие мокротой. Солдаты Хамеда все так же поддерживали наступление, добивая везучих одиночек, избежавших ярости болтерных зарядов.

Мутанты меньших размеров мелькали под градом выстрелов, ощерив зубы и сверкая дикой злобой в глазах. Однажды Раиф успел заметить такого, стремглав выскакивающего из темного, устланного слизью уголка. Существо бросилось на одного из солдат, но Хамед снял мутанта метким выстрелом, отбросившим его в стену напротив. С тошнотворным хлюпаньем небольшое тельце врезалось в липкий покров и медленно сползло в булькающие под ногами миазмы.

Раиф постарался не обращать внимания на косички, уцелевшие на почти облысевшем черепе, и на обрывки платьица, колыхнувшиеся напоследок в поглотившей их грязи.

Они продолжали идти, шаг за шагом прорубая дорогу в толпах мутантов, и, наконец, добрались до сердца вторжения.

Перед ними открылся обширный зал, знакомый Хамеду по чертежам. Это был древний бункер Адептус Механикус, заброшенный ещё в те времена, когда жизнь в Горгоне шла своим чередом. Он располагался в сердцевине подулья, как и многие другие забытые отзвуки далекого прошлого. Когда-то, быть может, тут сновали техножрецы, занимаясь… тем, чем они обычно занимались в своих странных производственных святилищах.

С тех пор все изменилось. Высокая крыша бункера дрожала от пульсации жил, по которым текла желчь, один цвет которой вгонял в дрожь. Пол под ногами превратился в широкое шестиугольное болото. Витые нити чего-то, напоминающего слюну, свисали с потолка, а в воздухе плавали крошечные вертящиеся споры.

Ряды мутантов бросились в атаку, шлепая по топкой грязи, бугристые, раздутые создания, плотно обтянутые кожей. Оружием им служили ржавые куски металла, кое-кто тащил трофейные лазганы. Твари завывали, словно от вожделения, смешанного с мучительной болью, и отталкивали друг друга в стремлении поскорее добраться до врага.

Но не воющая орда приковала взгляд Хамеда.

– Без паники! – призвал он по каналу связи.

Его солдаты, перестроившись, выбрали цели. Затрещали выстрелы из лазганов, которым ответили новые вопли и булькающие крики. Сраженные мутанты валились в слизь, но они были всего лишь пушечным мясом, живым щитом того, что возвышалось позади.

Чудовище было огромно, оно заполняло своим раздутым телом дальний конец зала, возвышаясь чуть ли не до потолка. Сквозь прозрачную кожу виднелись опухоли, пульсирующие в заполненных гноем полостях. По виду тварь напоминала отвратительного опарыша, извращенного и разросшегося в настоящую гору дрожащей, поблескивающей плоти.

Бесформенное раздутое лицо, покрытое язвами, опиралось на склизкие холмы жира. Оно казалось неуловимо человеческим, хотя и с кошмарно искаженными чертами лица. Одинокий покрасневший глаз, беспрерывно слезясь, таращился из белого мяса. Рот, распахиваясь куда шире, чем должен был, открывал концентрические круги зубов и толстый, стегавший по воздуху язык.

Множество отростков торчали из разбухшего туловища, часть щупалец кончалась жадными присосками, остальные затвердевали в острые клешни. Все они тянулись к Железным Рукам, надеясь захватить опаснейших врагов.

Крики чудовища напоминали вопли, издаваемые его меньшими сородичами, но звучали ещё неприятнее, на высоких, почти неслышимых тонах, в жуткой пародии на женский голос.

И ещё тварь воняла. Смрад казался удушающим даже через фильтры шлема, и, Хамед пытался командовать, постоянно смаргивая слезы из глаз. Он заметил, что Гронд атакует чудовище, окруженный боевыми братьями. Железные Руки, без малейшей заминки, не прекращая вести огонь из болтеров, приближались к новому врагу. В раздутых боках твари возникали дыры, прозрачная кожа лопалась от попаданий, и из ран хлестала густая, дымящаяся желтая жижа. Окатывая черную броню космодесантников, она, словно кислота, растворяла слой грязи, засохшей на керамите за последние дни.

– Вперед, за ними! – проревел Хамед, чувствуя, как колотится сердце.

Он был напуган, мышцы словно онемели и не хотели повиноваться. Паника шевелилась в кишках, и Раиф изо всех сил старался справиться с ней. От чудовища исходили болезненные волны, столь мощные, что им почти удалось захлестнуть дженумария.

Командир сжал зубы, зная, что его люди чувствуют то же самое. Эта схватка воплощала то, что хотели показать им Железные Руки. Ужас может быть побежден.

– За Императора! – прокричал Хамед, перекладывая лазган и выпуская очередной потрескивающий луч. Тот попал в лицо подбегающему мутанту, вырвав щеку и обнажив гнилые сухожилия на костях. – Сражайтесь, щенки! Сражайтесь!

Железные Руки вступили в ближний бой, обнажив мечи, и клинки, подсвеченные блеском разрушающего поля, засияли во тьме. Впервые из движений космодесантников исчезло единообразие, каждый из них теперь вел свой бой, уклоняясь от взмахов щупалец и прорубаясь сквозь слои отвисшей плоти. Воины хранили молчание, двигаясь со спокойной уверенностью и с ювелирной точностью взмахивая клинками.

Чудовище оказалось первым противником, действительно способным бросить им вызов. Хлеща отростками и щелкая клешнями, оно атаковало в ответ, и один из космодесантников, пропустив мощный тычок, оказался сбитым с ног. Прокатившись по слизи, воин оказался посреди окруживших его мутантов, принявшихся резать и рубить черную броню.

Гигант мощным рывком вскочил на ноги, разбросав прогнившие тела, болтер прогремел в его руках, описывая четкую дугу, и ошметки мутированной плоти взлетели в воздух. Мгновение спустя космодесантник вновь вступил в бой с чудовищем, столь же безмолвный, столь же неумолимый. За прошедшие секунды ещё двоим Железным Рукам пришлось уйти в оборону пред лицом яростного отпора, данного им раздутым воплощением кошмаров.

Хамед с осторожностью приближался к сражающимся великанам, продолжая размеренно вести огонь из лазгана. Весь его взвод теперь находился в бункере, стены блистали, отражая пламя их выстрелов, и, кажется, впервые за всю совместную кампанию иостарцы действительно помогали космодесантникам. Орда меньших мутантов быстро редела, не в силах помочь громадной твари.

– Цельтесь в…это! – рявкнул Раиф, пробираясь к цели по липкой грязи, заливающейся за голенища сапог.

Пучки лазерных лучей сошлись на чудовище, прожигая шкуру и вонзаясь в трясущийся эпидермис. Тварь взвыла от новой боли. Сами по себе лучи лазганов вряд ли сильно навредили бы ей, но, сочетаясь с яростными ударами мечей и разрывами болтов Железных Рук, они определенно наносили урон.

Отступившие или сбитые с ног космодесантники вырвались из плена щупалец. Один из них – кажется, Морвокс – нанес удар в складки шейной плоти, глубоко рассекая их потрескивающим силовым клинком. Другой отсек смертоносную клешню с оконечности щупальца одним жестоким ударом меча.

Медленно и целеустремленно, они убивали чудовище. Оно выпускало крючья из щупалец, хватая врагов за шеи, руки и ноги, но космодесантники отрывали их от себя. Едкая, жгучая желчь лилась из пасти твари, расплескиваясь по неприступной броне и стекая наземь склизкими водопадами. Тяжелый болтер продолжал свой громогласный, размеренный рев, в который врезалось стаккато болт-пистолетных выстрелов.

Остатки толпы меньших мутантов на глазах теряли сплоченность. Они уже не атаковали солдат, а просто бездумно бродили по бункеру.

– Выбрать цели! – кричал Хамед. – Стрелять в голову! Не прекращать огня по чудищу! Не давать ему…

И тут, в одно мгновение, все закончилось. Гора плоти словно свернулась в комок вокруг своей дрожащей сердцевины. Вопль достиг новых высот отчаяния, пронзенного нотками ненависти. Тварь задрожала в агонии, тряся щупальцами и истекая кровью из безвольно повисших челюстей. Сотни ран на её теле сочились непрерывным потоком студенистых опухолей. Болты продолжали терзать её. Мечи все так же вонзались в плоть, треща разрядами разрушающих полей.

Лицо чудовища побелело, единственный глаз безумно таращился на врагов, едва не выпрыгивая из глазницы. На бледной шкуре выступила багровая сетка жил, натянутых и дрожащих в последние мгновения перед гибелью.

Ещё секунду тварь корчилась в агонии.

Одну лишь секунду.

А потом взорвалась.

Чудовище разлетелось на куски, сотрясая бункер до основания. Волны мягкой плоти прокатились по залу, словно приливная волна, прежде чем осесть на склизких стенах. Скользкие осколки хрящей, размером с кулак, осыпали солдат. Обрывки кожи взмыли под потолок, словно сорванные ветром паруса, оставляя за собой струи крови и гноя. Полусформированные органы, взлетев в воздух, распадались на ломти дрожащих тканей.

Ураган плоти сбил Хамеда с ног, так же, как и большинство его людей. Раиф грузно рухнул на спину, сверху его накрыл град из ошметков твари, а снизу, через щели в броне, потекла горячая жижа.

От омерзения дженумарий тут же вскочил на ноги, стряхивая слизистую гадость, и протер визор от грязных дорожек, оставленных чем-то красным.

Перед собой он увидел воронку из студенистой плоти, усеянной липкими шариками нервных окончаний и лимфоузлов. Подергиваясь, она извергала потоки какой-то жидкости, вливавшейся в болотную слякоть на полу.

Посреди останков твари стояли пятеро Железных Рук, с брони которых стекала густая грязь. Их оружие молчало. Впервые за все эти дни, не было слышно воя мутантов. Тишину нарушали только отзвуки взрыва и бульканье кровавого прилива у стен бункера.

Хамед смотрел на космодесантников, ощущая слабость в переутомленном теле.

– Трон… – прошептал он, с трудом веря своим глазам. – Трон Земли…

Осмотревшись, он увидел, что выжившие иостарцы тоже с трудом держались на ногах. Все они были измождены, некоторые солдаты просто рухнули на пол и бессильно лежали в поганой воде. Но, несмотря на это, несмотря ни на что, почти все остальные его люди излучали гордость, большую, чем в любой момент прошлых шести месяцев. Они понимали, что совершили.