Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

– Вот. Натрите им кожу, – сказал Коул, протягивая лейтенанту только что сорванный круглый фиолетовый фрукт. Жёлто-розовая плоть была сочной и с твёрдыми семенами. Арно не сумел удержаться от улыбки, когда офицер поморщился и поперхнулся от отвратительной вони сакрана.

– Что за мерзкий запах, – выдавил Нимрод, борясь с рвотой.

– Верно, зато жалящие мухи и москиты будут держаться подальше, – прокомментировал Соколиный Глаз Гундерсон.

– Все будут держаться подальше, – согласился Вандеркамп.

– За исключением орков, – добавил Ферзе.

– Да, только одна вещь пахнет хуже сакрана – кроме Кобурга – зелёнокожие, – невесело рассмеялся Гайст.

Тремейн начал осторожно натирать половинками фрукта голые руки. Немного сока пролилось на нательную безрукавку, но это уже не имело значения – некогда белая она превратилась в лучшем случае в грязно-коричневую.

– Лучше вонять, как орк, чем привлечь внимание ещё менее дружелюбных обитателей Зелёнки, – сказал Касарта.

– Да, – встрял Раус. – Здесь водятся такие твари, которым стоит только бросить взгляд на вас, и раз – вас убили и съели, – восхищённо продолжил он. – И я говорю не только о рыбе-ножницы или древесных скорпионах.

– И не все из них будут ждать, пока вы умрёте, – добавил Вандеркамп, пока они с трудом продирались между корней квои. – Мозговая камбала – мерзкая штука.

– Я когда-нибудь рассказывал вам, что знал парня, который её подцепил? – спросил Ферзе, угрюмый солдат неожиданно оживился. – Санитар решил, что он подхватил её, когда упал в пруд, где размножались москиты. Тварь, вероятно, пробралась через нос, а затем проела себе путь обратно через лобный мозг. Бедняга сошёл с ума и грыз свои ноги, прежде чем она наконец-то прикончила его.

– В самом деле? – удивился Малыш, ужас и болезненное восхищение легко читались на его невинном лице.

– Смерть стала милосердием, – задумчиво продолжал Ферзе.

– Печёночный глист тоже мерзкий маленький фриккер, – произнёс жующий паёк Таннгейзер.

– И муха цецу. Почти все они переносят болезнь Дозейна. Если одна из этих тварей заразит вас – а достаточно одного укуса – то кровь за три дня превратится в гной. Но не волнуйтесь – вы не проживёте столько, чтобы мучиться. Раньше слизь заполнит ваши легкие, и вы захлебнётесь.

Затравленно смотрящий по сторонам угрюмый Жрец сотворил аквилу и поцеловал реликвию на шее.

– А ещё растения, – сказал Касарта, подбрасывая нож и куря лхо. – Удушающая лиана, смертельная ловушка Вего, не говоря уже о коварном Благословении Императора.

– Да, вам стоит уважать Зелёнку, – заговорщическим шёпотом добавил Йодль, с отсутствующим выражением в тусклых глазах глотая из помятой походной фляги.

Бориско приказал остановиться и приступил к изучению взводных карт Эрца, сравнивая их с показаниями переносного ауспика. Все обрадовались возможности передохнуть и перекусить. Больше всех происходящее пришлось по душе хромавшему Мазурскому и ставшему ему опорой Кобургу.

Но не было никаких признаков крута. Пангор Юма не стал тратить время на пятиминутный отдых. Коул решил, что пернатый продолжил разведывать окрестности, высматривая зоркими глазами орков.

– Тремейн, – позвал Бориско. – Покажите мне ещё раз, где, по вашему мнению, расположена база генеторов.

– Для тебя, сержант, – лейтенант Тремейн или просто “сэр”, – ответил Нимрод, поднимаясь и направляясь к пню, который Павле использовал в качестве импровизированного штабного стола.

Арно зевнул. Он не выспался. Хорошо, что Эрц разбудил его в сухом дупле, где он лежал под перепончатым навесом и паучьими ловушками, наблюдая, как тёмно-красные в охряную полоску арахниды удирают от него в темноту. Зато факту, что ему пришлось дежурить с помешанным Жрецом, он обрадовался гораздо меньше.

Крут провёл ночь в ветвях пятнистой квои. Время от времени в течение шумной ночи Коул слышал странные ухающие крики, сопровождаемые вибрирующими трелями, необычными щелчками, свистом и воем. Он подумал, издаёт ли эти звуки крут и если да, то чем занят ксенос-следопыт. Звал своих сородичей в джунглях? Пел о былых деяниях или пересказывал предания предков?

Он видел, как офицер смотрел на ксеноса, и в его взгляде было ещё больше осуждения и отвращения, чем, когда он смотрел на шкуродёров.

– О’кей, выдвигаемся, – вернул Арно из раздумий приказ Бориско.

– Да, пешком. И ты тоже, Мазурский, – проворчал Коул.

Раненый в ногу охотник хромал, и поэтому отряд двигался медленно. Они сумели добраться сюда только благодаря Кобургу, который помогал Мазурскому. Здоровяк поддерживал его правой рукой, а раненый обхватил левой его толстую шею. Лейтенант и огрин-телохранитель никакой помощи не предложили.

Арно не мог не задаться вопросом, что их ждёт в затерянном в Зелёнке комплексе генеторов. Но он не решался спросить, Тремейн уже недвусмысленно дал понять, что этот вопрос не обсуждается. Даже Бориско не стал ничего спрашивать. Или его это не волновало или совсем наоборот, но сержант держал своё мнение при себе. Поэтому Коул последовал его примеру и не стал ничего спрашивать. В конечном счёте, они всё равно узнают.

– А он неразговорчивый, так? – произнёс Гайст, указывая на громадного Курна.

Огрин повернул голову и уставился на шкуродёра, уродливые сжатые губы исторгли низкий рык.

– Он не может говорить, – ответил за телохранителя Тремейн. – С тех пор как ему отрезали язык в гангстерских боях улья, когда он был ещё салагой.

– Давай, Гайст. Вперёд, – поторопил Коул.

– Нас ждёт долгий путь, прежде чем мы проведём ещё одну ночь в Зелёнке.

– Да, вам лучше уважать Зелёнку, – продолжил Йодль, убирая флягу и сжимая мелтаган. – Как только вы прекратите уважать её, именно в этот момент она вас и прикончит.

Тремейна достали джунгли. Его достало постоянно отводить пальмовые ветви от лица. Его достал постоянный гул насекомых, которые, похоже, дружно решили использовать его в качестве донора крови. Его достали постоянные чирикающие шумы сельвы. Его достала жара и душная влажность, он чувствовал себя мокрым, словно после купания в озере. И охотники на орков его тоже достали.

Больной религиозный сумасшедший, записной остряк, насмешник, похожий на крысу разведчик, угрюмый связист. Их шутки, их ироничные подколы, их ругательства и пренебрежительные взгляды. Он с радостью бы пристрелил почти всех из них. Правда у него было чувство, что ему ещё придётся порадоваться их помощи. И всё же чем раньше это задание закончится, тем лучше.

И ещё этот наёмник-ксенос. Вот он сбивал с толку сильнее всего. Сильнее мыслей о том, что их со всех сторон могут окружать зелёнокожие, сидящие в засадах в ямах, и даже сильнее осмысления того, что ему предстоит сделать в этих тёмных изумрудных джунглях. В конце концов, почему во имя героя Гадеса взвод охотников на орков связался с ксеносом? И во что Тремейн влез против своей воли? Чем раньше это задание закончится, тем лучше.

Убийца неподвижно лежал в полом гнилом дупле. Сверху между распустившимися листьями звёздного папоротника-орляка он видел лагерь шкуродёров. Большинство солдат расположились возле квои, где вымытые из почвы корни окружающих древесных гигантов образовывали лабиринт песчаных тропинок.

Он перемещал перекрестье прицела с одной фигуры на другую. Его цель стояла рядом с сержантом охотников и его заместителем, все трое внимательно изучали карты. Если он немного двинется вперёд, то сможет сделать чистый выстрел.

Но на это не оставалось времени. Сильно мешали остальные шкуродёры. Если кто-то из них хотя бы на секунду заблокирует прямую видимость, то он может промахнуться и потеряет эффект неожиданности. Чем дольше цель будет считать его мёртвым, тем лучше.

Он надеялся закончить всё ночью, но вокруг квои постоянно дежурило несколько шкуродёров, перекрывших все подходы. Если бы у него была взрывчатка, то он, пожалуй, смог бы прикончить их всех, но он оставил её в “Валькирии”, когда транспорт пришлось так несвоевременно покинуть. Поэтому он провёл ночь, осторожно дремля на изгибе дерева и в полглаза приглядывая за древесными змеями.

И ещё он не видел наёмника, этого чёртового ксеноса. Он не собирался ничего предпринимать, пока не будет точно знать, где находится и чем занят этот уродец. И поэтому он оставался на месте.

Он осторожно вытянул и напряг мышцы ног, спины и рук, чтобы предотвратить судороги. Тело всё ещё болело после весьма бесцеремонного приземления, но ему повезло, что он вообще мог двигаться.

Когда его выбросило из кормы “Валькирии”, транспорт летел низко, чуть выше полога джунглей. Широкие пальмовые листья саговников смягчили падение, как и переплетённые гибкие ветки. Он резко свалился сквозь навес, вспугнув панически закричавших ибисов. Несмотря на бронежилет рёбрам, рукам и ногам досталось, но шлем защитил голову.

Безумное падение неожиданно закончилось в нескольких метрах над землёй в спутанных вьющихся растениях и лианах.

Он провисел так несколько минут, тяжело дыша, ошеломлённый полученными ударами и проклиная себя за то, что не выстрелил раньше. Невероятно, но оружие уцелело, хеллган всё ещё болтался на ремнях безопасности. Придя в себя, он, в конце концов, прорезал ножом путь вниз, спустившись по импровизированной дороге между деревьями на конце узловатой лианы.

Теперь он мог повторно всё обдумать и продолжить задание. Сначала он определил место крушения, но обнаружил, что цель каким-то образом выжила и была уже далеко. Более того, убийца скоро понял, что за Тремейном идёт кто-то ещё.

Он замер, чувствуя, как что-то длинное, сегментированное и с невероятным количеством ножек коснулось сзади его ноги. Он задержал дыхание. Мгновение спустя всё прошло.

Сержант шкуродёров приказал своим людям уходить. Момент упущен. Но будут и другие, более благоприятные. Кроме того, охотники не стали бросать раненного и поэтому двигались медленно.

Он подождёт несколько минут и убедится, что весь взвод ушёл. Теперь его ход: он обгонит их, разведает путь впереди, найдёт подходящую снайперскую позицию и затем – только затем – нанесёт удар и ликвидирует цель.

Путешествие по джунглям Парней Бориско и трёх их новых компаньонов продолжалось. С каждой пройденной по звериной тропе сотне метров небо показывалось всё чаще – и, похоже, они шли за зверем, который эту тропу проложил – оно появлялось между безумно переплетёнными ветвями: похожие на осколки негранёных сапфиров сверкающие лоскуты лазури, испачканные стратосферными загрязнениями.

В авангарде шли разведчики – Раус, Таннгейзер и Малыш – хотя конечно настоящий следопыт находился впереди и вне их поля зрения.

За ними следовали Бориско и Коул с адъютантом Эрцем, которого сопровождали Ферзе и Гундерсон. Затем новый командир задания и его телохранитель с Вандеркампом, который не сводил с них взгляда. Далее хмурый и молчаливый Клим, продолжавший нести на спине искорёженные и обгоревшие остатки вокс-передатчика, потом Кобург и Мазурский, дико таращившийся Жрец и необычно угрюмый Гайст. Последними шли Касарта и Йодль.

В ветвях пели невидимые птицы, а далеко впереди раздавались очереди щелчков и трелей, к которым имперцы уже почти привыкли за то время, что находились в джунглях. Именно в такие моменты Коул задумывался, что с трудом можно поверить, что они участвуют в истребляющей мир войне.

Клим неожиданно резко остановился и Кобург, который продолжал поддерживать Мазурского, едва в него не врезался. Связист повернулся к сквернословящему здоровяку и приложил палец к губам.

Остальные смотрели на него.

– Вода, – произнёс он.

Взвод прошёл ещё около сотни метров, и все услышали тоже, что и Клим.

Ещё через пятьдесят метров деревья расступились, и имперцы оказались на краю залитого жарким солнечным светом ущелья, похожего на скалистый шрам посреди джунглей.

Недавний ливень поднял уровень реки, белая вода ревела, прокладывая себе путь. Не уступавший залпам “Василиска” грохот ещё больше усиливало эхо, отражавшееся от затуманенных отвесных стен расселины.

Взвод собрался у отвесного края утёса. Коул осторожно шагнул вперёд и посмотрел в мрачные тёмные глубины пропасти. В ста метрах внизу вода бурлила и вздымалась, пенилась и неслась по извилистому руслу, словно яростный зверь, который не собирался себя сдерживать. Тысячу лет он яростно прорезал эту резкую глубокую рану сквозь каменные породы джунглей. На планете не было ничего ужасающей или сильнее – ни среди армий Империума, ни среди захватнических орд Газкулла – чем моря, реки и ливни Армагеддона.

Русло реки мучительно изгибалось, дикие излучины порой поворачивали прямо в противоположном направлении и выглядели сверху скользящей по тропическим лесам анакондой, как если бы вода пыталась проложить обходной путь в путешествии по сердцу экватора.

Крут сел на корточки на скалистом выступе, всматриваясь вниз, его молочно-белые глаза сфокусировались на чём-то, чего остальные не могли разглядеть среди деревьев на противоположной стороне.

Но через отвесную тридцатиметровую пропасть был путь. Когда-то давно здесь рухнуло огромное дерево – благодаря муссонным бурям или удару молнии, эрозии реки, несбалансированному весу или усилиям орков. Его верхушка упала на ближайшую сторону ущелья, а наполовину обнажённые корни, несмотря на скалу, крепко закрепились на дальней. Кора посерела и обветрилась, а по всей длине ствола торчали обрубки ветвей. Хотя его поверхность покрывали сучки и неровности, дерево-мост было добрых два метра в диаметре.

– На карте этого не было, – пожаловался Тремейн.

Эрц нахмурился:

– Мне жаль, лейтенант, но они верны лишь отчасти. Разведка здесь – не самая точная наука.

Дело было в том, что Нимрод привык к городам-ульям с их сетями изученных сервиторами улиц, жилых кварталов и магистральных дорог.

Убийца притаился за изгибом огромного отростка дерева. Завеса из лиан и листьев скрывала его, но одновременно открывала прямой обзор до цели.

Он слегка сдвинулся, убедившись, что ничто не помешает ему, когда он нажмёт на спусковой крючок. Времени имело значение – он понимал, что именно сейчас появилась лучшая возможность – охотники и их подопечные не спешили переходить по упавшему дереву, но, конечно же, цель не знала, что он идёт по её следу.

Пока только трое шкуродёров успешно перебрались на другую сторону. Крут уселся на скальном выступе над пропастью и наблюдал. И самое главное – цель была только на середине дерева.

Закрыв левый глаз, убийца поднёс прицел к правому и навёл перекрестье на фуражку лейтенанта. Удачное расстояние.

Контролируя дыхание – дыша глубоко и медленно – он замер в необходимом положении, двигались только мышцы указательного пальца правой руки, постепенно увеличивая давление на спусковой крючок.

Тремейн сделал очередной шаг, задел пяткой ботинка узловатый сучок, споткнулся и потерял равновесие. Он едва понял, что рядом быстро пронеслось что-то обжигающее.

С бешено колотящимся сердцем Нимрод упал вперёд, обхватив ствол обеими руками.

Только в этот момент он почувствовал острую боль в правой руке и понял, что его ранили.

Убийца мысленно выругался. Он промахнулся. Скорее всего, ствол хеллгана слегка погнулся во время неудачного приземления. В этом не было ничего удивительного. Он осматривал оружие, но из-за нежелания выдать себя видимо проделал это недостаточно тщательно.

Неважно, он – отличный стрелок. Он сделает поправку. Вознеся короткую молитву Императору, он выстрелил снова.

Взревев от гнева, громадный телохранитель бросился сверху на Тремейна, защищая от снайпера. Они лежали на стволе дерева, а в сотне метров под ними по ущелью нёсся грохочущий поток. Прошипел второй разряд, попав в импровизированный мост и взорвав выцветшую кору.

Охотники инстинктивно отреагировали, как и при встрече с крутом, почти одновременно наведя оружие на деревья, цеплявшиеся за край расселины. Чтобы не задумал снайпер, теперь ему придётся иметь дело с ними.

Из зелёной листвы вылетел третий разряд. С беззвучным криком Ферзе отлетел назад с простреленным горлом. Его гранатомёт хлопнул, выпустив крак-гранату, которая прочертила крутую параболу в воздухе.

Когда убийца прикончил Ферзе, крут уже двигался. Спустя несколько секунд ксенос-проводник исчез в джунглях.

– Чёртов трус, – услышал Коул крик Таннгейзера в спину наёмнику.

Те несколько шкуродёров, которые двигались по мосту, поняли, что происходит и попытались рассеяться. Граната упала прямо перед поворачивающимся Климом. Вскользь ударилась о ствол и взорвалась.

Мост закачался, вынудив охотников попытаться сохранить равновесие или в случае неудачи обхватить грубую кору дерева с такой силой, словно от этого зависели их жизни. Впрочем, так оно и было. Но для неудачливого связиста дело приняло совсем другой оборот. Осколки изрешетили ему ноги, и он упал в скрытый в тенях поток внизу. Он пролетел сто метров до неистовой реки. Его крики оборвались, когда он оказался в воде, а затем исчез.

С грохочущим рёвом заговорил автоган. Обычно хладнокровный Мазурский стоял на стволе, широко расставив ноги, стрелял в подлесок на противоположной стороне ущелья, и кричал словно сумасшедший. Из-за раны в ноге он ещё сильнее почувствовал себя уязвимым, ударился в панику и полностью утратил самоконтроль. Несколько шкуродёров присоединились к его бесполезной попытке изрешетить деревья.

Какофонию автогана перекрыл резкий свистящий треск мощного лазерного разряда и неожиданно замолчавший Мазурский соскользнул с моста. Автоган стрелял ещё целых пять секунд, пока не опустел магазин. Тело охотника повисло под стволом, зацепившись разгрузочным поясом за ветку и безжизненно раскачиваясь над зияющей пропастью.

Среди зарослей сикоры неожиданно началась суматоха, ветви и листья яростно задрожали. Шкуродёры услышали, как что-то упало и последовавший глухой удар.

Кто-то выскочил из подлеска и бросился к дереву через ущелье. Тот факт, что это оказался человек в рваном чёрно-сером камуфляже и бронежилете – не защищавшем покрытые синяками и царапинами руки и ноги – а не орк удивил имперцев, и этого хватило, чтобы они дрогнули и подпустили врага ближе, чем должны были. Человек сжимал поцарапанный хеллган. Приближаясь к лежавшему над пропастью импровизированному мосту, он прижал приклад к плечу и прицелился на бегу.

У него за спиной с дерева спрыгнул крут, приземлившись на корточки, за спиной ксеноса висела винтовка с лезвиями. Когти были в крови. Агент инквизиции спугнул убийцу.

Проигнорировав охотников на орков, миновав Гайста и Жреца снайпер – в форме имперского штурмовика – вбежал на продолжавший раскачиваться мост, очевидно выбрав целью Тремейна.

Пангор Юма прыгнул как дикий кошачий хищник, мышцы его жилистого тела распрямились подобно тугой пружине. Эффектно пролетая над головами Кобурга, Гундерсона и Вандеркампа он издал визжащий боевой клич.

В этот момент поднялся на ноги Курн, кровь била из его полуприжжённой раны от лазерного луча. Неразборчиво и яростно взревев, неуклюжий телохранитель устремился навстречу убийце. Ствол прогибался и дрожал под его мощной поступью, пока он сокращал расстояние между собой и штурмовиком.

Юма приземлился за спиной быстрого врага, его цепким когтям не хватило считанных сантиметров. Но пока убийца уворачивался от крута, огрин широко развёл руки, собираясь схватить предателя и прижать к стволу.

Хеллган выстрелил. Затылок Курна вылетел в брызгах крови, костей и мозгов, но убийца опять опоздал. По инерции телохранитель продолжал двигаться вперёд, он сделал ещё три спотыкающихся шага, а затем неуклюжий труп огрина врезался в штурмовика.

Крут снова атаковал, но столкнувшийся с уже мёртвым Курном снайпер потерял равновесие и поскользнулся на мокром после дождя мхе. Сжав друг друга в объятиях, убийца и рядовой КГА, оба мёртвые – или всё равно, что мёртвые – камнем полетели в зияющую пропасть. Они падали три секунды, прежде чем их поглотила река.

Ксенос-следопыт замер, сжимая оторванный кусок чёрной униформы и всматриваясь через край импровизированного моста.

На охотников взвода опустилось ошеломлённое спокойствие. Считая телохранителя Тремейна, они потеряли троих, снайпер упал в бурный поток вместе с огрином. Смерть пришла неожиданно и яростно, и собрала дикий урожай, хотя она оказалась и не из Зелёнки, которая, в конечном счёте, была всего лишь ещё одним театром военных действий на Армагеддоне. Но лейтенант остался жив, сидя в шоке посередине моста, как остались живы и остальные. Покушение провалилось, и как всегда прагматичный сержант собирался закончить задание.

– Срежьте его, – нахмурившись, приказал Бориско, указывая на безвольно висевший труп Мазурского. – Нам ещё есть, чем заняться.