Текст книги "Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП)"

Автор книги: авторов Коллектив

Чёрный рассвет

В перегруженном космопорте Изо Примарис, столицы Вульскуса, суетились рабочие. За ними пристально наблюдали солдаты Торговой гильдии, державшие наготове свои лазганы. К стенам Изо Примарис стекались в поисках лучшей жизни голодающие люди со всего Вульскуса. Однако вскоре они понимали, что вся торговля в городе находится под железным контролем системы гильдий и картелей. Работу можно было получить, но лишь за установленную ими зарплату. Торговая гильдия использовала драконовские методы, чтобы никто из ее рабочих не попытался увеличить свой жалкий заработок, пошарив в выгруженных с прибывших кораблей ящиках.

Тяжелый грузовой сервитор отъезжал от сгруженных им стальных контейнеров, внося вклад в еще одно нарушение обычаев космопорта. Считанные минуты назад стальные коробки лежали в трюме элегантного галиота. Мрачно выглядящий черный грузовой корабль приземлился на Вульскус несколькими часами ранее, и его владелец, вольный торговец Цвейг Барсело, быстро покинул космопорт, чтобы добиться аудиенции у планетарного губернатора.

Свой груз Цвейг оставил, предупредив Хранителя порта о необходимости особого контроля за выгрузкой ящиков и их неприкосновенностью. Он ясно дал понять, что члены гильдии очень пожалеют, если им откажут в возможности поторговать товарами, которые он привез в систему Вульскуса. Большинство выгруженных сервиторами из галиота ящиков и в самом деле содержали в себе экзотическую коллекцию импортных товаров. Однако в одном из них находился совсем иной груз.

Крохотная вспышка света, легкий дымок – и из боковины металлической коробки выпал круглый фрагмент. Кусочек стали диаметром всего несколько сантиметров упал на посадочную площадку, произведя шума не больше, чем выпавшая из кармана беспечного рабочего монета. Небольшое отверстие в боковине контейнера пустовало недолго. Из него показалась тонкая бронзовая палочка, которая разложилась вдвое на крохотном штифте, зачищая края отверстия. На конце инструмента разошлась ирисовая диафрагма, открыв многогранный кристалл оптического сенсора. Держась перпендикулярно стенке ящика, стержнеподобный инструмент медленно повернулся в поисках наблюдателей вокруг.

Завершив осмотр, компактная зрительная трубка втянулась назад в дыру так же быстро, как и появилась. Вскоре на противоположной стороне стального ящика полетели искры и потянулся легкий дым. Линии раскаленного и плавящегося металла меняли облик контейнера, пока находившийся внутри груз прорезал себе дорогу через толстую сталь. Каждый разрез точно соединялся с остальными, образуя нечто вроде двери. В отличие от крошечного глазка, вырезанному с другой стороны ящика квадрату не дали упасть наземь. Фрагмент с обеих сторон схватили могучие руки, закованным в керамит пальцам не был страшен пылающий жар раскаленного металла. Кусок втащили в ящик, и он бесследно исчез в царившей внутри тени.

Практически сразу же из контейнера выбралась крепкая фигура, очертания которой скрывали изменчивые переливы накинутого камуфляжного плаща. Человек двигался с ошеломляющим изяществом и по-военному аккуратно, несмотря на скрытую под плащом тяжелую панцирную броню. В его руках была тонкая винтовка с узким стволом, лишенная приклада и магазина. Он пересек посадочную палубу, скользя в тени и держа палец на спусковом крючке.

Брат-сержант Карий замер, когда мимо штабеля ящиков, за которым он скрывался, прошла группа рабочих и надсмотрщиков Гильдии. Единственный уцелевший глаз на покрытом шрамами лице уставился на командира надзирателей, внимательно следя за ним. Именно этот человек будет отдавать приказы, если кто-то из рабочих или охранников заметит сержанта. А значит, в случае, если дойдет до схватки, надзиратель умрет первым. От винтовки Кария донеслось приглушенное шипение, с торца прицела выдвинулись длинные провода. Сержант скаутов слегка наклонил голову, чтобы они подключились к заменявшей утраченный глаз механической оптике. Когда провода вошли в голову, Карий ощутил, как в сознании начали поступать данные с прицела винтовки: постоянно обновляющаяся последовательность, отображающая возможные цели, расстояние, препятствия и предполагаемую скорость.

Карий оставил данные без внимания, сконцентрировавшись на собственных чувствах. Винтовка могла сказать, как стрелять, но не когда это делать. Сержанту скаутов требовалось понаблюдать, чтобы понять, когда перейти от скрытности к нападению. Всего целей было десять. По его подсчетам, он мог уложить их за три секунды, однако не хотел доводить до этого. Оставалась вероятность, что один из них сможет закричать перед смертью.

Бригада рабочих свернула за угол, и Карий качнул головой вбок, обрывая связь с винтовкой и дав проводам сигнал втянуться в прицел. Он поднялся с корточек и сделал жест пальцами, адресованный в окружающий мрак. Из темноты, подчиняясь отданной сержантом безмолвной команде, появились остальные скауты. Трое образовали оборонительный периметр, высматривая других рабочих, которые могли забрести в этот квадрант космопорта. Шестеро остальных набросились на феррокритовую стену складского помещения, используя минимальную мощность мелта-секир, с помощью которых они тихо прорезали стенку грузового контейнера.

Карий наблюдал за работой своих людей. Чтобы пробиться через феррокрит, потребуется больше времени, чем через стальной ящик, но ножеподобные мелта-клинки в конечном итоге вскроют стену с той же легкостью, как и коробку. Десантники-скауты, как и требуется, окажутся в Изо Примарис.

И тогда начнется настоящая работа.

Пока пышно одетого чужеземца вводили в зал совета, Маттиас наблюдал за ним, приложив руку в перчатке к подбородку и прикрыв глаза. Губернатор Вульскуса и рассеянных по системе Бораса поселений-сателлитов держался с отстраненным презрением, смешанным с веселой терпеливостью. По его мнению, подобные эмоции подходили человеку, которому доверили управлять семью миллиардами душ и промышленностью целого мира.

Тем не менее, губернатор Маттиас не ощущал ни отстраненности, ни веселья. Чужеземец не был обычным бродячим коммерсантом, желавшим поторговать на Вульскусе, или же богатым паломником, прибывшим воздать почести хранившейся в часовне губернаторского дворца реликвии.

Цвейг, как этот человек называл себя сам, был вольным торговцем, чья хартия восходила практически ко временам Ереси. Эта хартия ставила его выше любой власти, исключая лишь Инквизицию и самих Верховных Лордов Терры. Большую часть своей взрослой жизни Маттиас был абсолютным правителем Вульскуса и внешних сателлитов. Его чрезвычайно печалил факт, что по его миру свободно расхаживает человек, которого он не может приказать казнить.

В мрачной готической атмосфере зала совета вольный торговец выглядел безвкусно. Мундир Цвейга был скроен из столь яркой ткани, что казался испускающим собственный свет, словно радиоактивная ухмылка упыря-мутанта из канализации. Жилет представлял собой аляповатое переплетение слоев алого бархата, в котором были в случайном порядке проделаны крестообразные разрезы. Свет паривших под сводчатым потолком голосфер резко отражался от рассеянных по жилету торговца синтетических бриллантов. Штаны Цвейга были сделаны из тонкого, практически прозрачного шелка, и прилегали к телу теснее, чем перчатки Маттиаса. Нелепую картину дополняли грубые ботинки из шкуры грокса, которые словно забрали у орка-пирата. Всякий раз, когда уродливые башмаки наступали на покрывавшие мраморный пол зала пышные ковры, губернатор морщился. Он буквально видел, как психореактивную ткань тошнит от врезающейся в ее волокна грубой обуви.

Цвейг вызывающе шел между обрамлявших зал совета колонн из полированного обсидиана и гнезд птиц никтиро, не обращая внимания на закованных в алое вульскусских экскубиторов, которые хмуро глядели на него, пока он проходил мимо. Маттиас боролся с соблазном приказать одному из солдат прострелить напыщенному чужеземцу колено лазерным лучом, однако излучаемое вольным торговцем высокомерие заставляло усомниться в мудрости подобного поступка. Лучше всего было узнать причину бравады Цвейга. Вольный торговец не проживет долго, если верит, что хартия убережет его от неприятностей на любом посещаемом им захолустном мире. Империум велик, и вести о его кончине нескоро дойдут до кого-нибудь, облеченного властью предпринять что-либо по этому поводу.

Перед столом Маттиаса вольный торговец отвесил глубокий поклон, и синий ирокез, в который были уложены его волосы, почти коснулся ковров. Когда он разогнулся, на лице вновь играла праздная улыбочка, за темными губами блестели жемчужные зубы.

– Да пребудет с домом Маттиас благословение Императора и удача, да будут его стада плодородны, а дети одарены. Да преуспеют его начинания, а поля не оскудеют, пока не погаснут звезды, – изрек Цвейг, используя высокопарное и архаичное обращение, которое все еще использовалось в самых дальних и забытых уголках сегментума. От формального приветствия губернатор ощетинился. Он не мог понять, использует ли Цвейг древнюю формулу из-за собственного мнения, что Вульскус столь замкнутое захолустье, или же хочет тонко оскорбить Маттиаса.

– Можете обойтись без формальностей, – прервал Маттиас приветствие Цвейга, раздраженно махнув рукой. – Я знаю, кто вы, а вы знаете, кто я. И, что более важно, каждый из нас знает, с кем имеет дело, – вытянутое и похожее на маску лицо Маттиаса растянулось в тонкой улыбке. – Я занятой человек, у меня мало времени на праздные разговоры. Ваша хартия гарантирует аудиенцию у губернатора любого мира, куда приведут вас торговые дела, – он сплевывал слова, словно стекляшки. – Однако продолжительность аудиенции определяю я.

Цвейг снова поклонился, чуть менее глубоко, чем в первый раз.

– Я гарантирую, что не потрачу впустую время его светлости, – сказал он и оглядел зал совета, задержав взгляд на двух рядах экскубиторов, и пристальнее взглянув на толстолицых министров, которые сидели за столом вокруг Маттиаса. – Тем не менее, я сомневаюсь, что то, о чем я буду говорить, следует слышать посторонним ушам.

От слов Цвейга лицо Маттиаса слегка побледнело. Разумеется, перед допуском в губернаторский дворец вольного торговца просканировали на предмет наличия оружия, но всегда оставалась вероятность, что сканеры не распознают что-нибудь особо экзотическое. Ему доводилось слыхать об оружии джокаэро, достаточно миниатюрном, чтобы скрываться в искусственном пальце, и при этом столь смертоносном, что оно в мгновение ока прожигало насквозь бронепластик.

– Мое управление непогрешимо, – проговорил Маттиас, стараясь, чтобы в голосе не было ни малейшего намека на подозрительность. – У меня нет тайн от министров и народа.

Цвейг пожал плечами, словно услышав оскорбительное заявление, но не стал оспаривать требование Маттиаса о гласности.

– Вести о недавних… приобретениях… Вульскуса разошлись далеко. Вероятно, даже дальше, чем вы планировали, ваша светлость.

Среди министров прокатилось взволнованное перешептывание, но Маттиас жестом заставил чиновников умолкнуть.

– И Адептус Механикус, и Экклезиархия изучили реликвию, – сказал Маттиас Цвейгу. – Они убеждены в ее подлинности. Впрочем, их слово не требуется. Достаточно оказаться возле реликвии, чтобы ощутить окружающую ее ауру силы.

– Болт-пистолет самого Робаута Жиллимана, – произнес Цвейг, и в его напыщенной манере держаться проскользнуло благоговение. – Оружие одного из святых примархов, сына Бога-Императора!

– Получить на попечение подобную реликвию – благословение для Вульскуса, – заявил Маттиас. – Ее извлекли из земли рабочие, которые закладывали фундамент нового завода по перегонке прометия в квартале Хиззак нашего древнейшего города Изо Секундус. Все вульскусцы с гордостью помнят, что именно там во времена Великого крестового похода примарх повел своих Адептус Астартес в последний бой против барона-еретика Унфирта, положив конец длившейся поколениями тирании и выведя наш мир в свет Империума.

Цвейг кивнул, без особой радости соглашаясь с утверждением Маттиаса.

– Моим покровителям… известно о реликвии и том процветании, которое она очевидно сулит Вульскусу. Именно поэтому они… наняли меня… в качестве посредника.

Вольный торговец потянулся к жилету и остановился, когда несколько экскубиторов вскинули оружие. Губернатор кивком разрешил ему продолжить. Он аккуратно извлек из внутреннего кармана плоский адамантиевый диск. К нему с помощью восковых печатей было прикреплено внушительное собрание молитв, деклараций и дарственных, но внимание Маттиаса и министров мгновенно привлек к себе знак, вычеканенный на самом диске. Это был герб Дома Гераклиус, одной из наиболее знатных семей Навис Нобилите в сегментуме.

– Я здесь по поручению новатора Прискоса, – заявил Цвейг. – Дом Гераклиус хочет утвердить свое превосходство над прочими Великими Семьями, которым разрешено перевозить товары в этот сектор. Новатор наделил меня полномочиями вести дела с губернатором Вульскуса, чтобы получить исключительное право перевозить паломников, желающих взглянуть на вашу святую реликвию. Соглашение запретит приземляться на ваш мир всякому кораблю, у которого нет навигатора из Дома Гераклиус.

На этот раз Маттиасу не понадобилось заставлять министров замолчать. Этому уже способствовала важность слов Цвейга. Каждый в зале совета знал, что приток паломников на планету будет огромен. Другие миры строили целые города-соборы, чтобы разместить куда меньшие святыни Великого крестового похода и множество пилигримов, которые совершали межзвездные путешествия, чтобы воздать почести мелочам вроде выброшенного ботинка, принадлежавшего первому Экклезиарху, или мятого медного кувшина, которым пользовался примарх Леман Русс. Количество паломников, которые прибудут на Вульскус, чтобы узреть столь важную реликвию как подлинное оружие самого Робаута Жиллимана, будет ошеломляющим. Выдача монополии на этот поток одному дому навигаторов выходила за рамки обычной концессии. В сознании губернатора вспыхнуло слово «влиятельный человек».

– Мне будет необходимо обсудить это со всем планетарным советом Вульскуса, – проговорил Маттиас, обретя, наконец, дар речи. Ссориться с Домом Гераклиус было опасно, но удовлетворение просьбы не устроило бы прочих навигаторов. Губернатор знал, что выигрышных вариантов не было, и предпочел отдать вопрос на рассмотрение планетарного совета, который и будет расплачиваться за грядущие последствия.

Цвейг снова полез в карман и достал старинный хронометр. Он демонстративно откинул крышку, посмотрел на градуированный хрустальный экран и медленно кивнул.

– Собирайте руководителей вашего мира, губернатор. Я могу дать вам время на принятие решения. Новатор Прискос терпеливый… человек. Однако он ожидает, что я буду присутствовать при обсуждении, чтобы удостовериться, что выдача Дому Гераклиус этой концессии рассматривается всерьез.

Маттиас нахмурился, когда Цвейг одарил его вкрадчивой улыбкой. Губернатор не любил людей, которые вынуждали его изворачиваться.

– То, что служит во благо Бога-Императора, праведно и выстоит. То, что вредит созданному Его детьми Империуму – ложно и должно быть очищено огнем и мечом. С пылающим сердцем и холодной головой мы поборем то, что оскорбило волю Императора. Наша победа предрешена. Наша вера в Императора гарантирует ее.

Слова звенели в древней изукрашенной часовне, они раздавались из встроенных в похожий на череп шлем капеллана Валака вокс-трансляторов и повторялись из динамиков каменных херувимов и горгулий, которые склонялись вниз с громадных базальтовых колонн, поддерживавших высокий потемневший плексигласовый потолок. Через прозрачную крышу светили звезды, отбрасывая на собравшуюся в огромном храме толпу небесные тени.

Все внимавшие словам Валака были гигантами, даже самый низкорослый из них превышал ростом два метра. Каждый колосс был облачен в тяжеловесный керамитовый доспех. Громоздкая броня была покрашена тускло-зеленым и покрыта черными и коричневыми пятнами, образовывавшими камуфляжную расцветку. Мешанина пятен и полоски тканевой маскировочной сетки не распространялись лишь на правый наплечник. Толстая броня на правом плече каждого из гигантов представляла собой простой оливково-зеленый щит, перечеркнутый двумя черными скрещенными мечами. Этот символ возвещал о роке тысячи миров. Знак Адептус Астартес, герб ордена космических десантников под названием Приносящие Войну Императора.

– В этот день я напоминаю Пятой роте о ее долге, – продолжал Валак, прохаживаясь бронированной громадой перед нависавшей над алтарем часовни золотой аквилой. В отличие от других Приносящих Войну, снявших шлемы при входе в святилище, капеллан продолжал скрывать лицо под изображавшей череп керамитовой маской. Он один не покрыл броню камуфляжем, силовой доспех сохранял мрачную черную расцветку.

– Император ждет, что мы покроем Его имя славой. Все, чего мы достигли в прошлом – прах и тень. Значение имеет лишь грядущий миг. Мы не желаем подвести Его. Одержав победу, мы покажем, что горды служить Ему и знать, что Он избрал нас своими грозными слугами.

– Пятая рота готова ко всему, и ее сил будет достаточно. Не допускайте сомнения в свои мысли. У нас нет права решать, кто виновен, а кто нет. Мы – лишь меч. Император отличит своих. Он отдал приказ, и мы первые последуем Его слову. В этот час размышления и созерцания мы видим впереди победу. Нужно лишь отринуть соблазн сомнения и добыть ее. Таков долг в этот час!

В задней части часовни инквизитор Корм слушал, как капеллан Валак проповедует своим собратьям – Приносящим Войну. Будучи гостем на боевой барже космодесантников, инквизитор решил вести себя как можно более незаметно. Даже Корм ощущал в сердце струйку страха, слушая пылкие слова Валака и наблюдая, как капеллан внушает преклонившим перед ним колени бронированным гигантам холодную и жестокую решимость обрушиться на врага без милосердия и послаблений. Корм знал, что слышит, как по сводчатой часовне разносится звук смерти целого города. В его мыслях промелькнул укол сожаления при мысли о том, как много невинных людей умрут за считанные часы.

Корм быстро подавил раздражающее ощущение. За свою жизнь он совершил слишком много всего, чтобы сейчас прислушиваться к совести. Десять тысяч, даже миллион неудачливых граждан Империума были малой ценой за обнаруженное им знание. Знание, которым обладал он один, поскольку лишь инквизитор знал тайну реликвии, выкопанной из земли губернатором Маттиасом.

Спустить на Вульскус Приносящих Войну было жестоким решением проблемы, но инквизитор давным-давно усвоил, что силовое превосходство обеспечивает самый верный путь к победе.

Если Приносящие Войну и делали что-то лучше прочих, так это превосходили силой. Корм мрачно усмехнулся, слушая завершающие слова капеллана.

– А теперь встаньте, братья. И пусть враги Императора узнают, какова расплата за ересь! Да начнется буря правосудия!

Фабричный рабочий осел безжизненной грудой, когда вибронож пробил ему шею и рассек сонную артерию. Карий опустил перепачканный сажей труп на покрывавшие пол плиты облезлого линолеума. Сержант скаутов прижался закованным в броню телом к грязной стене и поднес носок ботинка к дощатой двери, которую рабочий отпер всего несколько секунд тому назад. Карий медленно толкнул дверь и, словно тень, скользнул в проем, заперев его за собой.

Сержант Карий скрывался в пыльной арке, обозначавшей давно заброшенный мусоропровод, выжидая, пока фабрики Изо Примарис извергнут наружу своих обитателей. Он наблюдал, как полумертвые от усталости рабочие тащатся по вестибюлю и шаркают по коридору. Он пропустил всех, оставаясь на посту до тех пор, пока не увидел нужного человека. Жертва Кария была всего лишь очередной безымянной шестеренкой в экономике Империума, незначительным и жалким человеком. Единственное, что его выделяло – комната, которую он называл домом. Эта мелочь и стала причиной, по которой в его шею вошли сзади пятнадцать сантиметров вибрирующей стали.

Переступив порог, Карий остановился, его слух привыкал к звукам сомнительного жилища, в которое он вторгся. Он слышал, как в трубах грохочет загрязненная минералами вода, мог отследить гнезда канализационных крыс в гипсовых стенах и выделить скрипучий гул воздуха в вентиляции. Сержант скаутов оставил эти звуки без внимания. Его внимание привлек слабый шум шагов.

Жилище представляло собой жалкую хибару с медленно разваливающейся на части ветхой мебелью фабричной штамповки. На облезлый пол в тщетной попытке придать этому месту некоторую основательность был положен потертый ковер. К одной стене была прислонена узкая кровать, а в углу стоял исцарапанный платяной шкаф. Стол, стулья, разваливающийся диван, кривобокая полка с жалкой коллекцией хрустальных фигурок – вот и все, что было в помещении. Ну и еще широкое окно, выходившее на бульвар.

Карий двинулся на звук шагов. К основной команте примыкали две малых – туалет и кухня. Звук доносился с кухни.

Сержант скаутов крался вдоль стены, пока не оказался у края арки, ведущей в кухню. По его усиленному обонянию ударил острый запах варящихся овощей, а также пота и женских духов. Карий воткнул покрытый броней большой палец в стену и без усилия выдрал комок рассыпчатого серого гипса. Не отворачиваясь от проема, он кинул его во входную дверь. От удара раздался звук, словно дверь захлопнулась, а куски гипса, разлетевшись в стороны, простучали по полу будто шаги.

– Андреас! – раздался женский голос. – Обед…

Выйдя из кухни навстречу мужу, жена рабочего успела лишь моргнуть, когда из-за угла вывернулась бронированная громада Кария, заполнившая собой проем. Вибронож вонзился ей в горло, подавляя любой крик, который она могла бы издать.

Карий отпустил кнопку активации виброножа, останавливая вибрирующее движение клинка, и убрал оружие в ножны. Отойдя от тела, он смахнул мебель с дороги и проследовал к окну. Сержант выглянул через глазурованное стекло, наблюдая за бульваром снаружи. Когда он осматривал здание с улицы, то так и ожидал, что из этой комнаты получится выгодная позиция.

Позади открылась дверь, но Карий не отвел взгляда от окна. Он знал, что в комнату входят его люди.

– Докладывайте, – распорядился Карий.

– Мелта-заряды установлены на электростанции, – сообщил один из скаутов. В его голосе не было эмоций, лишь точная оценка проделанной работы.

– Мелта-заряды размещены на оборонительных турелях девять и семь. – произнес другой скаут.

Карий кивнул. Эти двое скаутов были посланы на ближайшие к текущей позиции объекты. Остальным потребуется больше времени, чтобы достичь цели и пробраться обратно. Сержант глянул на прикрепленный к обратной стороне перчатки хронометр. До атаки несколько часов. Его отделение продолжало опережать график. На момент завершения все защитные турели Изо Примарис будут выведены из строя, и город окажется неспособен вести огонь по нападающим с воздуха, пока не поднимет в воздух свою авиацию. Карий покачал головой, подумав о том, много ли толку окажется от древних истребителей СПО против «Громового ястреба». Защитные турели были единственным, что могло угрожать космодесантникам при спуске с двигавшейся по орбите боевой баржи, смертоносного «Торговца смертью».

Другие мелта-бомбы разрушат центральный коммуникационный узел города и выведут из строя энергосистему. Изо Примарис погрузится в анархию и отчаяние еще до того, как в город спустятся первые Приносящие Войну.

Местные силы планетарной обороны вызывали у Приносящих Войну мало опасений. Без связи с центральным командованием им придется действовать разрозненно и по частям, а к такому бою они не подготовлены. В Изо Примарис была лишь одна сила, которая могла оказаться достаточно гибко адаптирующейся, чтобы среагировать на предшествующие штурму Приносящих Войну разрушения.

Карий сделал движение рукой, указывая двум скаутам занять квартиры по бокам от удерживаемого им помещения. Те выскользнули в вестибюль так же бесшумно, как вошли. Карий снял с плеча иглометную винтовку. Задняя часть прицела раскрылась, и в его искусственный глаз скользнули провода.

Через призму прицела винтовки Карий изучал массивное, похожее на крепость сооружение из пластали и феррокрита, которое поднималось над нищим районом, словно железный замок. На каждом боку внушительного строения была вычеканена в бронзе громадная имперская аквила. Это было закрытое судебное помещение городского контингента Адептус Арбитрес.

Суровые исполнители Лекс Империалис, Имперского Закона, которому подчинялся каждый мир Империума, Арбитрес были достаточно натренированы, вооружены и обучены, чтобы при случае оказаться затруднительным препятствием. Карий и его скауты должны были позаботиться, чтобы подобного случая арбитрам не представилось. Завершив диверсионную миссию, скауты рассеются по периметру судебного помещения. Снайперский огонь прижмет арбитров в крепости. Через какое-то время они найдут способ избежать смертоносного обстрела Кария и его людей. Но к тому моменту Приносящие Войну уже закончат свое задание в Изо Примарис.

Карий наблюдал, как облаченные в броню арбитры прохаживаются по стене, отделявшей судебное помещение от окружавших трущоб. Палец без напряжения лежал на спусковом крючке винтовки, оружие слабо двигалось, поддерживая контакт с выбранной целью.

Когда раздастся сигнал, Карий и скауты будут готовы.

Не было ничего удивительного в том, что планетарный совет Вульскуса собрался во дворце губернатора. Маттиас был из числа правителей, склонных давать подданным иллюзию представительности, однако не был столь глуп, чтобы позволять совету и в самом деле вести дела без его контроля. Впрочем, представители различных торговых гильдий и промышленных синдикатов все равно бывали временами чрезвычайно упрямы. Иногда Маттиасу приходилось вызывать своих экскубиторов, чтобы навести в зале совета порядок.

Дискуссия о предложении, которое Цвейг доставил на Вульскус, становилась как раз одной из таких спорных ситуаций. В изобилии назначенные члены гильдий орали на жирных прометиевых баронов, полумеханические техножрецы огрызались на фанатичную риторику одетых в рясы экклезиархов. Даже горстка жилистых бродяг, представлявших профсоюзы, ощутила необходимость показать зубы и потребовать несколько уступок в качестве компенсации немытой толпе рабочих, которую они предположительно защищали. Как только один из промышленников или гильдийцев бросал им подачку, профсоюзные деятели затыкались. Заставить умолкнуть остальных было тяжелее.

Шел спор, мудро ли будет пренебречь другими Великими Семьями, удовлетворив просьбу Дома Гераклиус. Некоторые считали, что паломники должны иметь возможность добраться до Вульскуса любым способом, другие же заявляли, что будет меньше неразберихи и больше порядка, если поток будет контролировать одна семья навигаторов. Члены гильдий и промышленники, которые уже успели заключить с Домом Гераклиус эксклюзивные контракты на перевозку товаров через варп, препирались с партнерами других навигаторов, которых волновало, чтобы текущая ситуация не повредила их собственным соглашениям о поставках.

Все это время Маттиас наблюдал, как планетарный совет спорит до хрипоты, и задумывался, не обойтись ли без них и не принять ли решение самостоятельно. А если это решение кого-то расстроит, всегда можно послать для перевоспитания силы СПО.

Он бросил взгляд поверх ярусов совета на разукрашенную галерею для посетителей. Чтобы сделать ее максимально пышной и впечатляющей, с расходами не считались. Высоких гостей окружали яркие голоизображения подходящих сцен из истории и культуры Вульскуса, а стены позади них покрывали роскошные гобелены, демонстрирующие чудеса вульскусской промышленности и богатые ресурсы планеты и ее спутников. Если у прибывшего посланника не вызывали интереса ожесточенные дебаты планетарного совета, то экзотических изваяний чудес Вульскуса, как правило, хватало для его развлечения.

Однако Цвейг даже не взглянул на окружавшие его по всей галерее дорогие произведения искусства. Он упорно продолжал смотреть на бушующие под ним споры, невзирая на всю утомительность этого занятия. Маттиас был уверен, что вольный торговец скучает от происходящего. Тот все продолжал поглядывать на старинный хронометр.

Губернатор усмехнулся при виде испытываемого Цвейгом неудобства. В конце концов, он сам об этом просил и изводил Маттиаса вопросами, когда соберется совет и все ли все лидеры Вульскуса соберутся, чтобы выслушать его доводы в пользу новатора Прискоса. Цвейг особо настаивал на том, чтобы при изложении предложения навигатора присутствовали все те, кто контролирует Вульскус.

Что ж, желание вольного торговца было удовлетворено. Он представил свое предложение планетарному совету. И теперь мог лишь сидеть и ждать их ответа несколько недель.

Маттиас снова усмехнулся, увидев, как Цвейг опять возится с хронометром. Губернатор задумался, не захочет ли вольный торговец продать эту вещицу. Маттиасу еще не доводилось видеть таких хронометров. Он был уверен, что тот станет занимательным дополнением к его личной коллекции чужеземных драгоценностей и безделушек.

Веселью губернатора пришел конец, когда хронометр Цвейга полыхнул яркой вспышкой. Сперва Маттиас решил, что от постоянной возни с устройством внутри взорвалось какое-то реле. Он уже почти что приказал помощникам проверить, не ранен ли вольный торговец, но слова так и не сорвались с губ. На галерее рядом с Цвейгом появлялись размытые очертания каких-то фигур, которые, впрочем, выглядели куда реальнее, чем игры голопиктов вокруг. С каждой секундой они становились все отчетливее и плотнее. Это были громадные чудовищные фигуры, вдвое выше человека и невероятно широкие. Несмотря на гуманоидные очертания, они более напоминали машины, чем людей – огромные громоздкие твари из закаленной пластали и адамантия.

Маттиас ошеломленно смотрел, как странные явления начали двигаться, расходясь по галерее. Гиганты были окрашены в тусклый оливково-серый цвет и испещрены черными и бурыми кляксами, нарушавшими целостность очертаний. Если бы не сбивавшая с толку мешанина цветов, губернатор понял бы, чем они вскоре станут. Но только когда один из гигантов повел рукой, поднимая над перилами галереи устрашающую роторную автопушку, Маттиас увидел прикрепленный к бронированному плечу древний каменный крест. В этот момент он узнал в окружавших Цвейга закованных в броню колоссах космических десантников.

Хронометр, которым поигрывал Цвейг, на самом деле был маячком. Космодесантники зафиксировали его местоположение и телепортировались в зал совета. И не было сомнений, зачем они это сделали. По какой-то причине вольный торговец привел к лидерам Вульскуса смерть.