Текст книги "Я в любовь нашу верю...(СИ)"

Автор книги: Selia Meddocs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 81 страниц)

Серенити медленно шла следом за Минорией. Она тоже была рада видеть подруг, но она не умела столь бурно и открыто выражать свои эмоции, как принцесса Венеры. Дочь Селены взмахом руки поприветствовала принцесс и ускорила шаг. А Венера, добежав до подруг, налетела на них с объятиями, тормоша и ероша. Девушки смеялись, напрочь позабыв о нотациях Луны.

Она как раз стояла на крыльце, нахмурив брови и уперев руки в бока, прямо как бдительная дуэнья. Фрейлина всегда говорила, что принцессы не должны вести себя подобным образом, но кто ее слушал? Впрочем, она все же была довольна своей любимицей Серенити, что чинно, как и полагается наследнице престола, подошла к новоприбывшим и… радостно запрыгав на месте, подобно Минории бросилась обниматься с девушками.

Луна лишь вздохнула, решив закрыть на это глаза.

«В конце концов, они давно не виделись», – подумала девушка, спускаясь с крыльца и наблюдая за тем, как пять гладко причесанных голов заговорщически склонились друг к другу.

Из дворца, как и в прошлый раз, вышел весь королевский двор Иллюзиона, во главе к королевой Деметрой и принцем. Пятеро лордов держались чуть поодаль, сложив руки, но Джедайт и Нефрит выдавали себя, не сводя жадных взглядов с Рейаны и Литавры.

Небольшая процессия подошла ко дворцу, и Артемис с важным видом выступил вперед, вещая от лица Селены. Из его короткой, но помпезной речи выяснилось, что принцессы пробудут на Терре до окончания праздника Литы*, а затем все вместе вернутся на Луну, чтобы возобновить тренировки и приступить к своим непосредственным обязанностям. При этом белый жрец напомнил королеве Иллюзиона, что соглашение об обеспечении мер безопасности распространяется и на новоприбывших принцесс. Деметра царственно кивнула, подтверждая это, и, тепло поприветствовав девушек, произнесла:

– Надеюсь, вы примете участие в завтрашнем празднестве, юные девы. День Летнего Солнцестояния – особый праздник для нас. В этот день светлая магия Терры сильна, как никогда. К тому же, это неплохой шанс повеселиться, – тут королева подмигнула девушкам, и это немного их рассмешило. – Никакой бал не сравнится с плясками у ритуального костра… Надеюсь, вы все же убедитесь в этом воочию, – с этими словами королева и ее свита удалились, оставив принцесс и лордов наедине.

Незаметно для всех день, полный приятных впечатлений и встреч, подошел к концу. Багряный диск солнца опустился за горизонт, и на землю опустился теплый летний вечер, плавно перетекший в лиловые сумерки. То была идеальная пора для свиданий, и принцессы, истосковавшиеся по своим возлюбленным, тайком покидали свои покои, чтобы встретиться в укромном уголке сада, где никто не мог бы помешать им.

Минория осталась в комнате. Принцесса знала, что Кунсайт наверняка ждет ее где-то там, у дышащего прохладой фонтана, но она не могла заставить себя подняться с места и выйти к нему. Ее покои погрузились в сумрак, и предметы мебели в комнате казались темными, чуть расплывчатыми. Девушка сидела на постели, глядя прямо перед собой. Как же ей хотелось высказаться, рассказать одной из подруг о своей боли, но…

Вздохнув, принцесса прилегла на постель и закрыла глаза, считая удары своего сердца. Ее не покидало странное предчувствие, что завтра должно свершиться нечто особенное. Но хорошее ли, плохое ли – Минория не могла сказать точно. Оставалось только ждать. С этой мыслью, под звуки приглушенного смеха влюбленных парочек, она и заснула.

Деметра не слукавила – день Литы был и вправду грозился быть особенным. К вечернему празднеству принцессы начали готовиться еще днем. Набрав полные корзины цветов и трав, девушки принялись плести венки, устроившись на краях самого большого фонтана в королевском саду. Лилии, розы, хризантемы, плюмерии, маки и цветы апельсина переплетались с ароматными веточками полыни и бузины. Считалось, что эти две травы отгоняют темных духов, и что их наличие в венках непременно убережет от зла.

– Ну-ка, примерь! – Минория водрузила на голову лунной принцессы только что сплетенный венок из трав и плюмерий – нежных белых цветов с золотистой серединкой. – Эти цветы чем-то напоминают мне твое платье.

Серенити бросила быстрый взгляд на свое любимое одеяние и благодарно улыбнулась, в свою очередь протягивая подруге точно такой же венок, но только цветы в нем были персикового цвета. Минория тут же достала зеркальце и вволю налюбовалась в свое отражение, после чего озвучила идею, что совсем недавно пришла ей в голову:

– А давайте этим вечером все оденемся одинаково!

– Зачем? – скептически спросила Рейана, вплетая свежий цветок мака в свой венок.

– Просто так! – не сдавалась дочь Астарты. – Мы будем выглядеть довольно мило в простых белых или светло-голубых платьях.

– Почему бы и нет? – неожиданно для всех поддержала идею подруги Литавра. – Это и впрямь будет довольно занятно. Тем более, в наших повседневных нарядах вокруг ритуального костра особо не попрыгаешь.

– Но один цвет… – попробовала было возразить Амелия, но Серенити тут же положила конец спору, сообщив, что идея Минории ей очень понравилась.

На том и порешили.

Едва вечер вступил в свои владения, как поляна, отведенная для празднества, наполнилась звуками музыки, от которой ноги так и шли в пляс. Лучшие менестели Терры были приглашены сюда, чтобы услаждать своей игрой уши отдыхающих, и музыканты старались, что есть сил, извлекая изумительные мелодии из своих инструментов – кифар, мандолин, свирелей, волынок и бубнов.

Друиды и белые маги, явившиеся на празднество, освятили поляну, положив по периметру поляны четыре волшебных кристалла. Эти полупрозрачные камни светились изнутри неясным белым светом, подпитываясь энергией земли, что в этот день достигала своего пика. Пробормотав особые заклинания и сделав таинственные пассы над кристаллами, кудесники заявили, что зло уже не сможет навредить всем, кто находился на поляне.

Уж кто-кто, а Берилл первой проверила это на своем опыте. Она была среди других придворных, отдыхающих у огромного костра, когда ей стало очень плохо. Темную королеву буквально выворачивало наизнанку, все тело ее горело огнем, а на лбу выступил холодный пот. С трудом передвигая ноги, фрейлина покинула поляну, и только за пределами освященного участка земли странный приступ отпустил ее. Берилл заскрипела зубами. Дороги назад уже не было. Хвала Металии, ее странного поведения никто не заметил, и всё, что теперь оставалось фрейлине – вернуться во дворец. Скинув с себя венок из ирисов и нарциссов, Берилл бросила его под ноги, в исступлении растоптав, после чего опрометью бросилась к себе.

Эндимион на правах наследника престола поднес смоляной факел к сухим веткам огромного ритуального костра, зажигая его. Пламя быстро перекинулось на дрова и хворост, весело потрескивая, огненные языки жадно лизали щедрое подношение, взмывая до небес. Раздались восторженные возгласы, и тут же в воздух взметнулись десятки рук с деревянными чашами, до краев наполненными хмельным медом. Подданные славили принца, желая ему долгих лет жизни и всяческих благ, и пили за его здоровье. Подстегиваемые хмелем и задорными мелодиями волынок, люди, взявшись за руки, пустились в безудержный пляс.

Эндимион, четыре лорда и Адонис сидели на бревне неподалеку от костра, наблюдая за причудливым танцем языков пламени, что выпускало трескучие искры прямо в темнеющее небо. Казалось, что эти искры достигают небосвода и зажигаются на нем яркими звездами. Мужчины, вопреки обыкновению, были одеты в простые полотняные рубахи, расстегнутые у груди, и штаны из грубого холста. Впрочем, на их талиях красовались богато украшенные пояса с золотой бахромой, что выдавало высокое положение генералов и наследника престола.

Принцесс еще не было видно, хоть праздник уже был в самом разгаре. Принц и лорды то и дело оборачивались, глядя по сторонам, высматривая своих прелестных возлюбленных, и их ожидание было вознаграждено сполна.

Принцессы вышли из-за деревьев, словно прекрасные нимфы-дриады, и двинулись к лордам, на ходу поправляя роскошные венки. Все они, как одна, были облачены в светло-голубые платья из тонкого мягкого льна. Девушки пришли босиком; их ноги тонули в мягкой траве, точно в диковинном ковре.

Мужчины застыли, глядя на приближение своих возлюбленных. Взгляд Адониса тотчас же выхватил знакомую фигуру Минории в непривычном голубом одеянии, что подчеркивало каждый соблазнительный изгиб ее юного тела. Венерианец чуть приподнялся с места, не сводя глаз со своей принцессы. Сердце его билось так сильно, что юноше казалось, что стук его слышен каждому, кто находился на поляне. Адонис сгорал от любви и желания, и все, что он хотел – смотреть на Минорию, касаться ее нежных рук и говорить, говорить, говорить…

Но, увы, она направила свои стопы не к нему, а к лорду Кунсайту. Ревность жалом уколола любящее сердце венерианца, и он поспешно отвернулся, принимая из рук служанки очередной кубок с хмельным элем. Он хотел залить свое одиночество крепкими напитками, ведь Адонис оставался один без пары в этом кругу влюбленных. Офицер отошел подальше, залпом выпивая эль и вытирая уста рукавом рубахи. Оттуда, где он стоял, открывалась прекрасная картина на происходящее на поляне.

Минория, сидя рядом с Кунсайтом, отчаянно флиртовала с мужчиной, пока тот сжимал ее ладони в своих. Эти томные взгляды из-под ресниц, лукавые улыбки, игривые смешки могли обмануть кого угодно, только не Адониса. Он подмечал, как принцесса Венеры украдкой бросает взгляды в сторону Эндимиона и Серенити, что были целиком и полностью увлечены друг другом. Вот принц и принцесса, услышав очередную заводную мелодию, присоединились к кругу танцующих. Лунная принцесса кружилась и плыла лебедем вокруг статного сына Деметры, что предугадывал каждое движение возлюбленной, каждый ее жест. Эндимиону не было никакого дела до страданий Венеры, он ведь попросту не знал о них.

Адонис мог себе представить, каково это – тайно наблюдать за тем, кто дорог сердцу, сидя с человеком, что не вызывает особого, трепетного волнения в душе. И венерианец решил действовать. Ему было невмоготу видеть свою принцессу рядом с хладнокровным Кунсайтом. Выпив для храбрости еще один кубок хмеля, офицер широким шагом подошел к Минории и пригласил ее на танец, игнорируя предупреждающий взгляд первого генерала.

Принцесса приняла предложение венерианца и, к неудовольствию Кунсайта, резво пошла в пляс. Она изгибала тонкий стан, вскидывая руки вверх и поводя плечами. Волосы Минории казались жидким золотом в свете костра. Адонис умело вел ее в этом диком, необузданном танце, то и дело касаясь рук или талии девушки.

Дочь Астарты звонко смеялась, встряхивая головой, и только резвее притоптывала, кружась на месте, точно золотой вихрь. На душе ее было легко; принцесса словно слилась со стихией, растворилась в воздухе и искрах костра. Все, что ей хотелось, чтобы этот танец продолжался вечно…

– Вы прекрасны, Минория. Вы самая прекрасная девушка из тех, кого я видел, – услышала девушка голос Адониса. – Вы… мне не безразличны…

Последние слова утонули в гуле голосов и очередной зажигательной мелодии, и Минория не услышала их, рассмеявшись и взяв Адониса за руки. Они закружились в вихре танца, и офицер, смелея с каждой минутой, осыпал принцессу комплиментами. Но она словно не слышала его; мыслями дочь Астарты была где-то далеко, за пределами этой залитой огнями поляны.

Адонис занервничал. Минория будто бы не замечала его слов, хотя он только что буквально признался ей в любви. Это немного разозлило его, и венерианец невольно подумал, что, будь на его месте Эндимион, все было бы совсем иначе. Коварная принцесса услышала бы заветные слова из его уст даже сквозь грохот падающих камней, сходящих лавиной с горных вершин.

Наконец Минория объявила, что немного утомилась, и Адонис молча отвел ее на место. Он снова взял кубок с элем и залпом выпил его, глядя на то, как Кунсайт кормит принцессу клубникой. Он брал сочные алые ягоды и подносил к ее губам. Девушка, смеясь, принимала угощение, и сама предлагала его лорду. Тот, естественно, не отказывался.

Адонису стало противно видеть эту слащавую картину, и он отвернулся, поспешив переместиться на противоположный конец поляны. Там он отчего-то вспомнил недавний разговор с Берилл, и на нетрезвую голову ее предложение уже не казалось таким подозрительным и странным. Впрочем, фрейлины поблизости не было, как и самой королевы Деметры. Зато были наставники принцесс – Луна и Артемис, что оживленно беседовали друг с другом, сидя прямо на земле. Глаза брюнетки горели живым огнем, когда она слушала блондина, и Адонис усмехнулся.

«Даже эти двое нашли друг друга», – горько подумал он, опуская глаза. В этот момент он чувствовал свое одиночество как нельзя более остро.

Тем временем Минория, немного передохнув и наевшись до отвала клубники, пыталась уговорить Кунсайта составить ей пару в танцах. Однако ледяной лорд был непреклонен. Он в отрицании мотал головой, уверяя, что столь жаркие танцы не для него.

– К тому же, – добавил он с нотками ревности в голосе, – разве вы не натанцевались вместе с венерианцем Адонисом?

Принцесса шутливо толкнула генерала в плечо:

– Вы ревнуете, мой лорд? – рассмеялась Минория, прикрыв ладошкой рот. – Совершенно зря. Кстати, где он? – она живо обвела глазами поляну, но, так и не увидев офицера, расстроенно поджала губы.

– Понятия не имею, – пожал плечами Кунсайт. – Развлекайтесь, моя богиня, – лорд чуть подтолкнул принцессу к танцующим. – И в любой момент возвращайтесь ко мне. Я буду ждать вас здесь.

– Возможно, вы составите компанию мне, Минория?

Принцесса, услышав до боли знакомый голос, развернулась к Эндимиону, что подошел к ней сзади. Сердце ее подпрыгнуло.

– А как же Серенити? – поинтересовалась девушка, мило склонив голову набок.

– У нее закружилась голова, – пояснил принц, протягивая Минории руку, и дочь Астарты без колебаний приняла ее.

Этот танец принцесса запомнит до конца жизни. Эти неземные ощущения живым пламенем разливались по венам, когда Эндимион кружил ее в танце, положив руки на талию. Жар, исходящий от них, Минория чувствовала сквозь тонкую ткань платья… Каждое мгновение, каждый жест переживались принцессой особенно остро, и даже самое быстрое танцевальное движение, казалось, длилось вечно.

Закружившись, Эндимион с Минорией, незаметно выбились из круга танцующих и оказались под разлапистой сосной. Девушка, прижав руку к боку и прислонившись спиной к шершавой коре дерева, выдохнула, смеясь:

– Ой, больше не могу… Откуда в вас столько сил, принц?

Эндимион лишь пожал плечами. Он и сам не знал, откуда в нем столько энергии. Тут взгляд его зацепился за нечто, висящее прямо над головой девушки, и принц, протянув руку, снял с ветки дерева простой зеленый венок. Некоторое время он изучал его, чуть нахмурившись, а затем посмотрел на Минорию.

– Что такое? – встревожилась принцесса.

– Не пойму, кто сюда повесил венок из папоротника и омелы, – произнес наследник престола, вешая находку обратно.

– А это плохо? – осторожно поинтересовалась Минория, проследив взглядом за движением Эндимиона.

– Скорее, наоборот, – обнадежил свою спутницу принц.

Неожиданно и для самого себя, и для девушки, он взял лицо принцессы в ладони и, наклонившись, легонько прикоснулся к ее губам, благоухающим клубникой.

В голове Минории словно взорвались сотни звезд, рассыпаясь пылью. Все ее существо пронзила неописуемая, сладкая слабость, от которой подкашивались ноги, и принцесса невольно подумала о том, что никакими словами нельзя описать то, что она только что ощутила.

«Рейана и Литавра явно исказили свои слова», – пронеслось у нее в голове, когда Эндимион, отстранившись, сделал шаг назад.

– Древний обычай, – пояснил он, – дарить поцелуй тому, с кем окажешься под омелой.

– Надо же… – промолвила Минория, дрожа мелкой дрожью. – Какой хороший обычай…

Эндимион намеренно умолчал об одной маленькой, но существенной детали: традиция целовать ту, с кем окажешься под омелой, связана не с праздником Литы, а с Днем Зимнего Солнцестояния. Но это были уже мелочи. Принц, поддавшись очарованию момента, не устоял перед соблазном, и теперь его мучила совесть. Он изменил Серенити! Целовался с другой! Но было уже поздно. Что свершилось – то свершилось; к тому же, Эндимион не мог отрицать, что ему понравилось. Что же думала по этому поводу сама Минория, принц не знал. Лицо ее было скрыто в тени, и сын Деметры не мог прочесть все мысли принцессы по поводу произошедшего.

– Кажется, нам пора идти, – наконец, произнесла она, делая шаг вперед и, не дожидаясь ответа Эндимиона, быстрокрылой бабочкой выпорхнула из-под сени сосновых ветвей.

К тому моменту на небо выплыла полная Луна, заливая поляну призрачным светом. Минория, бросив взгляд на планету, волею судьбы ставшей ей домом, улыбнулась, не сдерживая своего счастья.

«Он поцеловал меня! Поцеловал!» – ликовала принцесса, врываясь в круг танцующих. Во всем ее теле образовалась удивительная легкость, и Минория закружилась, запрокинув голову и раскинув руки. Эйфория била ключом, а звуки музыки, казалось, гармонировали с внутренним состоянием ее души.

Быстро перебирая ногами, дочь Астарты двинулась вокруг костра, поводя плечами. Казалось, что она скользит над землей, не касаясь ногами изумрудной зелени травы. Изящно взмахивая руками и щелкая пальцами, Минория словно исполняла свой собственный танец, упиваясь восторгом. Ее лицо раскраснелось от быстрых движений; от усталости, о которой принцесса совсем недавно говорила Эндимиону, не осталось и следа.

Ее сахарные уста до сих пор помнили прикосновение губ земного принца, хотя оно было совсем легким, практически невесомым, точно крылья бабочки. Минория раз за разом прокручивала в голове эти сладостные мгновения, что заставили ее кровь бурлить от страсти, а сердце пустить в пляс. Все свои чувства принцесса выражала в танце, стараясь высмотреть в разноликой толпе возлюбленного принца. Но, увы, его нигде не было видно. Впрочем, Минорию это не особо расстроило. Пока были живы в памяти эти особые моменты, пока тело ее помнило эти воистину сказочные ощущения, пока любовь играла на струнах ее души – она была счастлива, не думая о том, что будет дальше.

Адонис выпил так много хмельных вин и эля, что ему стало казаться, что земля качается под ним, точно утлая лодчонка в шторм. Пошатнувшись и с трудом удержавшись на ногах, офицер обвел мутным взглядом поляну, намереваясь найти Минорию. Он отвлекся всего на пару мгновений, а она успела уже куда-то исчезнуть. Это не понравилось венерианцу. Он уже собрался было отправиться на ее поиски, как заметил свою принцессу Венеры. Она выскользнула из-под разлапистой сосны и тут же направилась к танцующим, легко вливаясь в их круг. На губах Минории играла счастливая улыбка; а несколько мгновений спустя из-под того же дерева появился тот, кому эта улыбка предназначалась.

Эндимион.

Адонис почувствовал, как руки его непроизвольно сжимаются в кулаки. Богатое воображение нарисовало ему фантастические картины того, чем эти двое могли заниматься под сенью сосны. А потом венерианец вспомнил, как совсем недавно Кунсайт кормил Минорию клубникой, и это окончательно лишило его остатков самообладания. Внезапно Адонису захотелось высказать все, что он думает, принцессе в лицо. Офицер был пьян, а в таком состоянии самые глупые решения кажутся дельными и стоящими внимания. Он скажет ей все, да, все! И она выслушает его!

Ни Кунсайта, и Эндимиона поблизости не было, равно как и остальных сенши. По-видимому, они ушли в лес – искать магический цветок папоротника. Или делать вид, что искать. Впрочем, Адонису было все равно, куда они делись – хоть к Аиду в подземный мир свалились. Для него в тот момент существовала только Минория.

Чуть пошатываясь, венерианец оправил рубаху и двинулся прямо к принцессе. Не особо церемонясь, он схватил ее под руку и поволок прочь из круга веселящихся людей, в сторону, где их разговор никто не мог бы подслушать. Минория была настолько поражена этим, что и не подумала сопротивляться. Тем более, она не хотела привлекать к этой ситуации ненужного внимания – мало ли, что понадобилось ее храброму воину. С любопытством принцесса смотрела в лицо Адониса, отмечая что тот выглядит как-то странно. Глаза его блестели возбужденным блеском и чуть косили, а сам юноша с трудом стоял на ногах.

«Пьян», – вынесла вердикт дочь Астарты, поморщившись, а в слух произнесла:

– Что вам угодно, Адонис?

– Ты вертихвостка, Минория, – едва ворочая языком, вымолвил офицер.

Девушка ошеломленно отпрянула. Принцесса не знала, что ее больше ошарашило: фамильярность офицера или же нанесенное ей оскорбление.

– Что? – вырвалось у нее. Минория была настолько поражена, что даже не подумала о том, что должна поставить Адониса на место. Она не ожидала таких слов от обычно покладистого, вежливого и галантного юноши; в конце концов, от человека, спасшего ей жизнь, если угодно.

– Недостойная девушка, – продолжил он, приправив все вышесказанное бранным словечком, от которого у Минории загорелись уши. – Даешь надежду одному, но в то же время готова побежать за другим, стоит тому лишь пальцем поманить. И совсем не важно, что он чужой жених, ведь так?

Кровь бросилась в лицо Минории, стоило ей услышать эти слова.

– Вы забываетесь! – гневно воскликнула принцесса, топнув ножкой. – Вы пьяны и не знаете, о чем говорите!

Адонис громко расхохотался:

– Да, во мне говорит хмель, но моя голова светла, как никогда! В любое другое время я не осмелился сказать все это тебе в лицо, но сейчас… – венерианец грубо схватил девушку за руки и дернул на себя. Принцесса вскрикнула и зашипела от боли.

– Отпустите сейчас же! Иначе закричу!

– О, кричи, сколько угодно! Тем больше людей узнают, какая ты пустая и ветреная. И что раздаешь свои ласки направо и налево. А мне, – проговорил Адонис, пристально вглядываясь в лицо побелевшей точно полотно Минории, – мне ты подаришь поцелуй? – он наклонился, чтобы самому сорвать с ее губ этот запретный цветок, но тут же дочь Астарты рванулась в сторону, используя прием освобождения от захвата, и залепила офицеру такую оглушительную пощечину, что юноша слегка протрезвел.

Минория, подобрав подол платья, в смятении убежала прочь. Она вся горела от стыда, а слова, сказанные Адонисом, стучали в ее голове подобно набату.

Вертихвостка…

Недостойная…

Пустая…

Ветреная…

Всего каких-то пару минут назад она была счастливейшей во всей Вселенной, а теперь чувствовала себя так, точно извалялась в грязи. Дочь Астарты бежала, не чуя ног под собой. Нежные ступни были изранены о суковатые сучья и мелкие острые камешки, но девушка не обращала внимания на эту боль. Слезы жгли ее глаза, проливаясь на щеки горячими потоками. Наконец, остановившись где-то в лесной чаще, она в изнеможении упала на колени у какого-то кустарника и дала волю слезам.

Серенити, случайно увидев конец напряженного разговора Минории и Адониса, на мгновение потеряла дар речи. Что такого мог сказать венерианец, чтобы вызвать такую реакцию у ее подруги? Обычно принцесса Венеры пропускала мимо ушей колкости и придирки, как это обычно бывало с Рейаной, или же переводила все в шутку, не воспринимая обидные слова всерьез. Но здесь, по-видимому, все было куда серьезнее, иначе Минория не помчалась бы прямо в лес.

Лунная принцесса приняла решение немедленно следовать за ней. Серенити не думала о том, какие опасности таит ночной лес, она думала лишь о Минории, попавшей в затруднительное положение. Стараясь не попасться никому на глаза, девушка направилась в чащу, осторожно ступая по колючей хвое. Нежные, не привыкшие к ходьбе босиком ноги тут же почувствовали боль, и принцесса прикусила губу. Как же сильно она жалела в тот момент об оставленных в покоях расшитых серебром туфельках! Но отступать было уже поздно. Оставалось лишь идти вперед, и как можно быстрее, пока Минория не убежала слишком далеко.

Поднявшись на цыпочки, Серенити легко побежала по настилу из опавшей хвои и мелких сучьев, пристально вглядываясь в темноту и срывающимся голосом окликая подругу. Серебристый лунный свет, пропивающийся сквозь переплетение ветвей над головой принцессы, служил ей помощником.

Наконец, девушка услышала сдавленные всхлипы, перемежающиеся с судорожными рыданиями. В нерешительности Серенити остановилась, прижав руку к груди.

– Минория? – нерешительно позвала дочь Серены, ощущая, как отчаянно колотится под ладонью ее сердце.

Ответа не последовало. Тогда, осторожно ступая, лунная принцесса пошла на звук плача. Тревога проникла в ее душу, и Серенити остро ощутила душевную боль подруги, точно свою собственную.

Минория плакала за кустом шиповника, закрыв лицо ладонями и сжавшись в комочек. Расстроенная, она не сразу заметила, что ее одиночество нарушено.

– Минория! – лунная принцесса бросилась к подруге, обняв ее за плечи. – Что случилось?

Шмыгнув носом, дочь Астарты захлопала ресницами, смаргивая слезы:

– Ничего, – попыталась придать своему голосу беспечность девушка, но хриплый голос все равно выдавал ее с головой. – Так, пустяки.

– Из-за пустяков не плачут, – возразила Серенити, заставляя Минорию посмотреть на нее. В лунном свете слезы, застывшие в глазах принцессы Венеры, казались осколками горного хрусталя. – Расскажи мне, что стряслось.

Лунная принцесса успокаивающе поглаживала подругу по опущенным плечам, и этот знак поддержки заставил девушку разреветься пуще прежнего. Серенити же молча прижала Минорию к себе, позволяя той выплакаться. И все-таки это было странно – видеть слезы дочери Астарты. Принцесса Венеры была словно соткана из солнечных лучей, радости и какого-то по-детски наивного счастья, и этот ее плач в изрядной степени расстроил Серенити.

Наконец, выплакавшись, Минория, чуть запинаясь и всхлипывая, поделилась с лунной принцессой своими переживаниями, сознательно умолчав о том, что произошло на празднестве между ней и Эндимионом. Из-за упущения этой детали картина происходящего выходила неполной, но Серенити не искала истину в деталях. Чуть нахмурившись, она слушала исповедь подруги, сочувственно сжимая ее руку. Лунная принцесса была недовольна Адонисом; более того, она была глубоко поражена его недостойным поведением. И Серенити тут же приняла решение рассказать обо всем Эндимиону – как-никак, принц мог оказывать на венерианца существенное влияние.

– Знаешь, что самое ужасное? – вдруг произнесла принцесса Венеры, посмотрев прямо в глаза Серенити. Ее зрачки были расширены, словно у безумной. – Адонис ведь прав!

Лунная принцесса пришла в ужас от такого самобичевания:

– Ты что?! Даже не думай об этом!

– Нет, ты не понимаешь, – покачала головой Минория и отвернулась. – И, надеюсь, никогда не поймешь. Я знаю, о чем говорю, и оттого мне так плохо.

– Ты самая лучшая, – уверила подругу Серенити, ни разу не покривив душой. – Я люблю тебя, как сестру. И что бы ты ни совершила, я не отрекусь от тебя. Знай об этом. Никогда в жизни…

Принцесса Венеры растрогалась, услышав эти слова, и вновь ощутила, как в душе поднимается мутная, горячая волна немого укора. Ох, Серенити-Серенити… Чистая душа. Самый близкий человек. Как же гнусно хранить от тебя секреты!..

Наконец, Минория успокоилась. Однако на совести все еще лежал тяжкий груз – принцесса никак не могла найти в себе силы рассказать Серенити о том, что чувствует к ее жениху. Это была тайна за семью печатями, сладчайшее табу, и Венера все же понимала, что не стоит сваливать на чувствительную подругу еще и это. Проще позволить всему идти своим чередом.

«В конце концов, – горько рассудила дочь Астарты, двигаясь с Серенити к выходу из леса, – этот поцелуй ничего не меняет. Всего лишь дань традициям. Всего лишь обычай…»

На празднество принцессы не вернулись. Сопровождаемые королевской охраной, они вернулись во дворец и разбрелись по покоям. Впрочем, лунная принцесса, как и в детстве, пришла к Минории, словно чувствуя, что той все еще нужна поддержка. Пока принцесса Венеры засыпала, Серенити, глядя широко распахнутыми глазами во тьму, размышляла над тем, что же она завтра расскажет своему принцу.

На следующее утро Серенити пришла к жениху и поведала ему все без утайки. Ее тревога и обостренное чувство справедливости дали свои плоды. Речь ее была быстрой и горячей, словно от того, насколько подробно и ясно она расскажет Эндимиону о произошедшем, зависела дальнейшая судьба подруги.

– Минория ничего не должна знать, Эндимион, – произнесла напоследок Серенити, нервно сжимая в ладонях серебристо-белую ткань платья. – Я пошла против ее воли, рассказав тебе эту неприятную историю. Но выходка Адониса не должна остаться безнаказанной. Просто пойми меня правильно.

– Она и впрямь была вся в слезах? – глухо уточнил наследник Иллюзиона.

– Да.

Принц стоял к Серенити спиной, задумчиво потирая подбородок, и смотрел в окно на открывающийся перед ним пейзаж. На зеленой лужайке перед дворцом, среди разбитых клумб, стлались седые клочья тумана, не успевшие растаять под солнечными лучами. Звонко пели птицы; под окном, расправив хвосты, важно прохаживались два павлина.

Однако Эндимион словно не замечал красот раннего утра. Все его мысли были поглощены историей, поведанной его невестой. Она касалась Минории, и Серенити просила у возлюбленного помощи в этом запутанном для нее деле. Подобно лунной принцессе, принц был возмущен поведением Адониса на празднестве; более того, он принял сложившуюся ситуацию близко к сердцу. Хоть дочь Астарты и не просила заступничества, Эндимион с большой охотой предоставит его. И не только ради просьбы Серенити. Просто так, справедливости ради.

– Хорошо, я займусь этим вопросом, – ответил наконец принц, и девушка облегченно вздохнула, приближаясь к нему. Эндимион без лишних вопросов заключил ее в свои объятия, трепетно прижимая к себе хрупкую принцессу.

Перед его мысленным взором отчего-то встало заплаканное лицо Минории. Принц никогда не видел принцессу Венеры плачущей, и эта картина пришлась ему не по нраву. И Эндимион твердо решил разобраться с Адонисом как можно скорее и наказать его по всей строгости. Ведь он попрал честь офицера, ни больше ни меньше.

Когда Серенити ушла, Эндимион тут же послал за Адонисом. Венерианец прибыл довольно быстро – одетый с иголочки и причесанный смоченным в воде гребнем – ни дать ни взять образец для подражания. Только покрасневшие глаза и чуть припухшее лицо красноречиво свидетельствовали о том, что прошлая ночка была бурной. О да, земной принц знал, насколько!

Спокойно, стараясь не срываться на повышение голоса, но в то же время строго, Эндимион начал: