Текст книги "Я в любовь нашу верю...(СИ)"

Автор книги: Selia Meddocs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 81 страниц)

И Данбурит наблюдал за этим, одобряя план Ликвид Фонды. Оставалось ждать, когда же в силки попадет особенная птичка. Что-что, а ждать глава Темного Агентства умел.

Последние пять дней жизни Минако выдались на удивление спокойными. Демоны притихли, словно осознав, что встреча с воительницей Венеры может стать для них последней, и Айно наконец-то смогла вволю выспаться. Казалось, жизнь вошла в прежнее русло, но это была лишь иллюзия. Девушка чувствовала это на уровне подсознания, но глушила шепот интуиции, чтобы не нарушать душевный покой последних дней.

Объявления об открытии модного салона Фонда пестрели на каждом углу, и Минако, всякий раз проходя мимо подобной рекламы, все чаще задумывалась о том, что ей не помешало бы заглянуть туда. Обновить гардероб, прикупить немного декоративной косметики – да мало ли что! Но все чаще Айно все же подумывала над тем, чтобы обрезать свои шикарные волосы и обзавестись другой прической. После расставания с Мамору она перестала носить бант на затылке, предпочитая заплетать косу, и теперь ей хотелось избавиться вслед за ним и от своей пышной гривы. Она больше не говорила об этом Артемису, но эта идея стала настолько навязчивой, что Минако все же решила посетить салон «Героиня», где, согласно листовке, второпях прихваченной в супермаркете, на четвертом этаже предлагались парикмахерские услуги.

На следующий день, посадив Артемиса в сумку, Айно направилась в модный салон сестре Фонда. Ликвид, заметив новую клиентку, мрачно усмехнулась.

«Попалась!» – с удовлетворением констатировала она, мысленно потирая руки. Придав лицу дежурное выражение услужливого дружелюбия, Ликвид Фонда обратилась к Минако со вступительной речью об устройстве салона.

Айно выслушала ее вполуха, разглядывая с интересом богатое убранство салона и предлагаемый ассортимент. При виде цен у нее едва глаза на лоб не полезли, но девушка все же совладала с собой, решив, что же ей нужно в первую очередь.

– Я хотела бы подстричься, – сообщила она хозяйке салона. Та закивала головой, словно китайский болванчик:

– Конечно-конечно! Солид Фонда и наши мастера к вашим услугам! Пройдите на четвертый этаж.

Минако направилась к лифту, а Ликвид тут же сняв с себя маску лицемерия, поднесла ко рту золотой перстень с гравировкой «ТА» и произнесла:

– Сейлор Ви здесь! Это ваш шанс стать красивыми, дети мои…

Опустив руку, Фонда повернулась и с победной улыбкой посмотрела в сторону кожаного диванчика, на котором, закрывшись газетой, сидел Данбурит. Словно почувствовал ее взгляд, он опустил газету и, полуулыбаясь, произнес:

– Твоя хватка впечатляет. Иного я и не ожидал.

– Победа за нами, господин, – отчиталась Ликвид, но глава Агентства остановил ее движением руки:

– О победе стоит говорить лишь в том случае, когда она свершилась. Оценивать стоит лишь итог.

– Как скажете, создатель, – склонила голову Фонда.

А у дверей салона потихоньку собиралась толпа одержимых идеей растерзать Сейлор Ви, дабы стать красивыми. Ликвид с торжеством смотрела на них, а затем открыла двери, впуская зазомбированных внутрь.

– Она наверху! – сообщила она собравшимся. – Уничтожьте девчонку!

– Чтобы стать красивыми, мы должны уничтожить Сейлор Ви… Уничтожить Сейлор Ви!.. – словно мантру повторяли одержимые жаждой красоты девушки, поднимаясь по лестнице. Их глаза ничего не выражали – они были пусты и безжизненны, словно цветные стеклянные шарики.

Ликвид и Данбурит смешались с толпой, медленно двигаясь наверх. К ним с других этажей присоединились Уотер и Паудэр. Они не спешили – Минако была наверху, в западне. И бежать ей было некуда. А что может быть лучше, чем враг, попавший в безвыходную ситуацию? Только мертвый враг.

– Ты все-таки решила подстричься. Зачем? – спросил Артемис, высунувшись из сумки, едва за ними закрылась дверь лифта.

– Все по той же причине – хочу изменить свою жизнь, – равнодушно пожав плечами, ответила Минако.

– Ты думаешь, это выход? – воззвал к рассудку подруги белый жрец. – Ты ведь сама кузнец своей судьбы.

– Странно, – ответила она, поджав губы, – но когда судьба отняла у меня Мамору, это утверждение не работало.

– Так это все из-за него? – догадался Артемис. – Вот уж точно глупости! Обрезать такую красоту ради измены? Чушь!

– Не из-за Мамору, а из-за меня, – раздраженно ответила девушка. – И давай прекратим это бесполезный разговор, тем более, лифт вот-вот откроется.

Звякнул звоночек, и двери лифта разъехались в сторону, являя Айно просторное, полное света помещение. Вдоль стен шли ряды со столиками и зеркалами; за некоторыми из них уже трудились парикмахеры, создавая клиенткам новые образы. Шумел фен, играла приятная музыка, и Минако немного расслабилась.

– Добро пожаловать на четвертый этаж! Я – Солид Фонда, совладелица салона. Чем могу помочь?

Еще одна Фонда появилась словно из ниоткуда, и Айно опешила, уставившись во все глаза на блондинку в полосатом костюме:

– Вы же только что называли себя Ликвид!

– О, это моя сестра! – хихикнула копия старшей Фонды, и Минако тоже растянула губы в улыбке.

– Понятно. Я хотела бы сменить прическу. Что можете посоветовать? – произнесла девушка, и Солид потянула ее к свободному креслу:

– Присаживайтесь. Я лично обслужу вас.

Айно была польщена таким вниманием к собственной персоне. Поставив сумку с Артемисом на столик рядом с собой, она села в кресло и откинулась на спинку, пока Фонда завязывала ей передник.

– Что бы вы хотели увидеть? – услужливо поинтересовалась она.

– Э-э-э… – призадумалась Минако. – Наверное, каре. Да покороче, если можно, я…

– Чтобы стать красивыми, мы должны уничтожить Сейлор Ви… Уничтожить Сейлор Ви!..

Нестройный хор голосов, раздавшийся со стороны лестницы, привлек внимание Айно и всех присутствующих. Резко развернув кресло, она потрясенно уставилась на многоликую толпу девушек, что протягивали к ней свои руки, скандируя одно и то же:

– Чтобы стать красивыми, мы должны уничтожить Сейлор Ви… Уничтожить Сейлор Ви!..

– Что? – воскликнула Минако и вскочила с кресла, но Солид, намотав золото волос на кулак, резко дернула руку, вынуждая Айно сесть. Зашипев от боли, девушка подчинилась.

– Сядь, – холодно приказала Фонда. От ее былой услужливости не осталось и следа. – И постарайся не дергаться. Тебе здесь отведена иная роль, Сейлор Ви!

Минако похолодела внутри:

– Откуда вам известно, кто я? Кто вы такие?

– Все, что тебе следует знать – это то, что все это, – она обвела рукой помещение, – устроено ради того, чтобы заманить тебя в западню.

– Ха, как бы не так! – воскликнул Артемис, выпрыгивая из сумки. Эффект неожиданности сработал на «ура!», и когда Фонда отвлеклась на кота, Минако, рванувшись в сторону, вытащила ручку и скомандовала:

– Сила Луны! Преобрази!!!

Вспышка – и вот прекрасная воительница Венеры стоит перед толпой одержимых, возглавляемых сестрами Фонда. Солид предпочла присоединиться к ним, и теперь все они стояли напротив Сейлор Ви, горя ненавистью. Артемис спрыгнул к ногам хозяйки.

– Вот, значит, как? – произнесла она, гордо вскинув голову. – Вы играете желаниями девушек стать красивыми и модными и используете их в своих целях. Я – воин любви и красоты, Сейлор Ви, и я не могу игнорировать это!

– Мило! Очень мило! – произнесла одна из Фонда. От их числа у Минако зарябило в глазах. – Но все же тебе не устоять против числа тех, кто одержим жаждой красоты. Ради этого они пойдут на все! Вперед!

Толпа одержимых, выкрикивая угрозы, двинулась навстречу Айно, грозя смять и уничтожить девушку в маске.

– Мы будем красивыми... – бормотали они. – Стоит лишь уничтожить Сейлор Ви!..

– Все равно я красивее вас всех! – запальчиво воскликнула Сейлор Ви и бросилась в бой со всем пылом и отчаянием. Она была одна против всех, раздавая удары направо и налево. Но число безумных не уменьшалось, скорее, наоборот – росло в арифметической прогрессии. Айно уставала, теряла силы, но продолжала сражаться до конца. Отчаяние и вера придавали ей сил. Да и Артемис не оставался в стороне, царапая противниц и отвлекая их таким образом от Минако.

Данбурит наблюдал за всем этим со стороны, холодно оценивая исход сражения. Похоже, успех был на стороне Сейлор Ви, и по какой-то безумной причине ему это… нравилось. Он был доволен, нет, рад тому, что воительница берет верх над зазомбированными клиентками салона. Но до конца было еще далеко.

– Достаточно! – взмахнула рукой Ликвид, прекращая бойню. Одержимые послушно отступили, позволяя Фонде подойти ближе. Это был ее звездный час. Остановившись напротив тяжело дышащей и вспотевшей Сейлор Ви, она насмешливо произнесла:

– И вот эту букашку не могли победить лучшие темные агенты? Они были непроходимыми идиотами…

– У них не было вот этого! – Минако взметнула вверх руку с пудреницей-полумесяцем. Солнечные блики заиграли на его инкрустированной поверхности, на мгновение ослепив демоншу. – Луч Полумесяца! В бой!!! – воскликнула Айно, но зеркальце, слабо замерцав, потемнело.

– Эй! Что такое?! – Сейлор Ви потрясла пудреницей в воздухе, а затем постучала ею по ладони. – Луч Полумесяца, говорю!

– Мина?

– Что? – девушка с надеждой обернулась к Артемису.

– Ты заряжала пудреницу в лунном свете, как я тебя просил?

– О нет! – простонала она, и стон ее смешался с безумным смехом сестер Фонда.

Минако вспомнила, как около недели назад Артемис напомнил ей, что самое время зарядить пудреницу. Но она так устала после сражения с демоном, что напрочь забыла об этом, сонно угукнув и завернувшись в одеяло. Теперь же это легкомыслие выходило ей боком.

– Дура! – хохотнула одна из демонш, и все четверо сделали шаг вперед, протягивая к Сейлор Ви крючковатые пальцы. Девушка встала в боевую стойку, с отчаянием понимая, что проиграла это сражение.

– Восхитительный Выстрел четырьмя картами!!!

Все, что произошло после этого восклицания, было за гранью понимания Минако. Разрезав воздух свистом, мелькнули четыре карты, и сестры Фонда, не издав ни звука, оказались разрезанными на кусочки. Они обратились в прах, в четыре кучки пыли на полу, и Сейлор Ви во все глаза смотрела на то, как легкий сквозняк сдувает то, что осталось от еще недавно грозных соперниц. Одержимые же, лишившись магического воздействия, рухнули на пол без сознания. По опыту предыдущих сражений Сейлор Ви знала, что очнутся они уже нормальными людьми, не понимая, как оказались в этом месте.

– Кто здесь? – спросила она, но ответом была тишина. – Артемис, ты видел кого-нибудь?

– Нет… – последовал ответ.

Вдруг, над ее головой что-то просвистело, и она, изловчившись, схватила лощеный прямоугольничек.

– Червовый туз? – удивилась она, рассмотрев находку. – Карта? Но…

– Ничего не понимаю… – пробормотал Артемис.

– Ты и в самом деле прекрасна, Сейлор Ви. Как внешне, так и в сражении. Теперь я убедился в этом воочию, – голос доносился из-за двери, и Минако, не раздумывая, бросилась туда.

Артемис, пытаясь остановить ее, в отчаянии закричал:

– Стой! Это может быть опасно!

Но Айно уже распахнула дверь, с бешено колотящимся сердцем осматривая лестничную площадку.

– Кто ты? Покажись! – крикнула она в пустоту, никого не обнаружив. Какой-то шорох на ступенях привлек ее внимание, и Минако, перегнувшись через перила, увидела белый силуэт. Лица человека было не разглядеть, но эхо донесло до нее последние слова незнакомца:

– Не смей трогать свои волосы, Сейлор Ви!.. Я слежу за тобой… – отсалютовав ей, он скрылся из виду, оставив девушку дрожать от нервного перевозбуждения.

Минако перевела взгляд на лощеную карту, с трудом разжав стиснутые до боли пальцы.

– Символ любви… – прошептала она пересохшими губами и провела по ним языком. – Кто же ты?.. Кто? Все равно ведь узнаю, верь мне!

Данбурит в смятении убегал прочь от здания, где размещался салон убитых им же сестер Фонда. Это было похоже на помутнение рассудка, и иначе как сумасшествием это нельзя было назвать – убить своих же агентов, когда они достигли успеха! Звезды расположились так, что Сейлор Ви оказалась без своего магического оружия – осталось лишь закрепить успех и уничтожить ее.

Но в тот момент, когда Фонда подбирались к воительнице, в нем что-то дрогнуло, и мир вокруг утонул в ослепительном сиянии. Данбурит вдруг изменился, перевоплотившись в воина Адониса, облаченного во все белое – от ботинок до маски, скрывающей лицо. И все, что он чувствовал в тот момент – это желание защитить Сейлор Ви любой ценой. Им двигала любовь, настолько древняя и несокрушимая, что он без колебаний уничтожил своих агентов, спасая жизнь девушки в маске.

В себя он пришел столь же внезапно, как и обратился. Смущенный и раздавленный случившимся, Данбурит спешил вернуться к себе в Агентство, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию и составить новый план действий. Сердце грозилось вырваться из груди не столько от быстрого бега, сколько от пережитых эмоций. Все минувшие годы он провел в эмоциональном анабиозе, не зная ничего, кроме холода, и теперь Данбурит задавал себе лишь один вопрос:

– Что со мной происходит?..

И не находил ответа.

Комментарий к 26. Новый защитник Перевод эпиграфа:

Ты единственная, кто имеет значение, и единственная для меня,

Теперь я остался один навсегда, лишь твоя любовь может спасти меня.

Я всегда хотел этого, я хочу, чтобы ты была целиком моя,

Ты можешь вернуть мне самого себя,

Лишь твоя любовь может спасти меня...

https://vk.com/selia_meddocs_group – заходим в группу за интересностями, связанными с работой над фиком.

Нарцисс, Пандора, Петит Пандора, сестры Фонда – персонажи манги Сейлор Ви.

====== 27. Красный кристалл: Гнев ======

And she won’t apologize

For the cheating and the lies

But she can’t stand being this way

You can see it in her eyes

She would kill them if they try

To send her back to her grave.

Hurts_Rolling Stone

Рассвет… Далеко не все люди могут оценить его прелесть и завораживающую красоту, предпочитая проводить лишние часы в сладких объятиях сна. Время, когда просыпается солнце, отмечено особой, умиротворяющей тишиной. Даже ветер, кажется, благоговеет перед восходом, притаившись в легких облачках у края неба. В отличие от ярких, экзотических красок заката, цвета зарождающегося дня нежны, словно стыдливый девичий румянец. Сердце невольно замирает, когда линия горизонта начинает понемногу светлеть, пока остальное небо остается темным. Постепенно эта светлая полоса алеет, словно где-то вдали пылает грандиозный пожар; но вот небо окрашивается в золотистый цвет, а над кромкой горизонта стыдливо показывается багряный диск заспанного светила. С каждой минутой солнце смелеет, теряя свои оттенки красного и облачаясь в привычные ослепительные золотые одежды. Там, где оно касается неба, розовые цвета выцветают, плавно переходя в привычный светло-голубой. Пробуждаются птицы, выводя задорные трели, словно выражая свою радость наступлению нового дня. Эта скромная прелесть наполняет душу тихой, светлой радостью, предвкушением чего-то особенного, и верой в то, что грядущий день принесет лишь счастье и удачу.

Каждое утро Рей просыпалась задолго до восхода солнца, чтобы управиться с делами храма по прихода первых посетителей. Несмотря на то, что рассвет был для нее привычным явлением, Хино не упускала шанса встретить новый день. Девушку в тот момент охватывала некая гордость – ей казалось, что она была единственной, кому провидение позволило проникнуть в таинство рождения нового солнца, что отныне она первый зритель в этом грандиозном театре под названием мироздание.

Тот день начался для нее вполне привычно. Рей поднялась с постели, едва только начало сереть, плеснула в лицо пару пригоршней холодной воды, чтобы прогнать сон и, надев рубаху с красной юбкой хакама, вышла из дома. Прихватив из угла метлу, девушка, зябко поежившись, вышла во двор, затянутый промозглой дымкой предрассветного тумана. Мико, отчаянно сдерживая зевок, принялась за ежедневную обязанность – выметание дорожек. Монотонная работа и размеренное шуршание метлы навевали воспоминания, что вспыхивали в голове подобно картинкам из старых фильмов, и Рей, методично выметая сор и первые опавшие листья, невольно сдалась в их плен.

Хино и ее дедушка жили в небольшом домике, что находился за остальными зданиями храма. Места там было не так уж много, но девушка не жаловалась. Она добровольно покинула комфортабельный загородный дом, где жила с отцом – видным политиком, и поселилась с дедушкой – священником-синтоистом. Несмотря на странности этого маленького, но моложавого человечка, Рей была искренне привязана к нему. Окружающие порой сомневались, кто же из этих двоих старше по уровню психологического развития – чудаковатый лысый старичок без определенного возраста или его строгая внучка. Казалось, дедушка Рей в душе так и остался подростком – игра гормонов, бесшабашность, задирание девчонок, эмоции через край… И если по отношению к четырнадцатилетнему прыщавому подростку это было еще нормальным явлением, то для дедушки, потерявшего от старости все волосы и зубы, подобное поведение казалось на редкость странным.

Поначалу Хино мучительно краснела, когда дедуля щипал посетительниц храма Хикава за мягкие места и, подмигивая, предлагал оставаться работать в должности мико. Но девушки, нервно посмеиваясь, качали головами и торопились как можно быстрей покинуть храм. Повзрослев, Рей стала прикрикивать на дедушку, чтобы он прекратил свои глупые выходки. Естественно, престарелый Казанова слушал внучку вполуха, продолжая приставать к молодым красавицам. Не обходил своим вниманием он и подруг Хино, обещая последним чуть ли не райское удовольствие от повседневных обязанностей служительниц храма. Но те лишь вежливо отмалчивались, улыбаясь, пока Рей раздраженно закатывала глаза.

Работа в храме была не из легких, ведь Хино приходилось совмещать и учебу, и обязанности мико. А уж когда раскрылась ее сущность Сейлор воина, так и вовсе дел стало невпроворот. Однако, несмотря на все это, Рей находила время и для развлечений, и для встреч с подругами. Повсюду ей сопутствовал успех, и только в личной жизни брюнетке не везло, и причиной тому был взрывной характер Хино. Импульсивная девушка не боялась говорить правду в глаза или напрямую высказывать свое отношение к тому или иному человеку. Это отпугивало потенциальных кавалеров, ведь далеко не всем нравилась горькая правда. А те, кто все же рискнул познакомиться с экзотической красотой Рей ближе, зачастую получали от ворот поворот, так как Хино была чересчур требовательна к тому, кто находился рядом с ней. Казалось, у знойной брюнетки уже давным-давно составлен список качеств, которыми должен обладать идеальный парень, и она примеряла его к каждому из кавалеров. Но, увы, таких не встречалось, и вскоре Рей махнула на это рукой. Ее разочарование было настолько велико, что количество отвергнутых воздыхателей превысило число счастливчиков. Постепенно с Хино перестали знакомиться вообще и говорили о ней не иначе, как о злюке, зазнайке и гордячке. Это ранило Рей, но она была слишком горда, чтобы показать это. И тогда девушка нашла для себя способ отвлечься – музыку.

Будучи школьницей, Рей разрывалась между желанием стать актрисой, певицей, моделью, композитором и Бог знает, кем еще. В итоге выбрала музыкальную стезю, ни разу не пожалев об этом. Ощущение, когда под пальцами рождается музыка, ложась нотами на чистые листы тетради, было непередаваемым. Перед Хино словно опускалась ширма, и девушка невольно становилась первооткрывательницей каждого звука, каждой нотки. Это было чудо. Рей могла творить ночи напролет, забывая о сне, но результат всегда превосходил все ее ожидания. Каждая песня была ее детищем, ее плотью и кровью; и Хино, подобно матери, выпускала свои творения в большой свет, на суд окружающих.

«А отец думал, что у меня ничего не выйдет!» – невольно подумала Рей и, покрепче перехватив древко метлы, приложила в два раза больше усилий на выполнение работы, вымещая свою злость и обиду на родителя, что никогда ее не понимал.

В детстве всем девочкам кажется, что лучшего отца, чем ее собственный, не найти. Поначалу и в глазах малышки Рей он был самым умным, самым красивым и чуть ли не всемогущим. Показать фокус с исчезновением пальца, приготовить клубничное парфе или почитать сказку на ночь – много ли надо дочери, чтобы отец выглядел в ее глазах героем? Однако эти моменты были единичными в жизни маленькой девочки, так как мистер Хино являлся видным политическим деятелем и мог подолгу задерживаться на работе. Он возвращался домой слишком поздно, когда Рей уже спала, а уходил рано, когда она еще спала. Бывало, мистер Хино днями не появлялся дома. Ходили слухи, что у него появилась другая, но мужчина оправдывался, что все это издержки жизни политика. Он предпочел карьеру семье и не скрывал этого.

Его жена, маленькая круглолицая женщина, изнывала от беспокойства за мужа. Рей помнила, как мать заламывала руки, подходя к окну в надежде, что у ворот она увидит темный силуэт вернувшегося супруга; как ее миндалевидные глаза цвета спелой сливы с тоской и тревогой смотрели вдаль… Как Риса Хино дрожащим голосом отвечала на вопросы дочери об отце, успокаивая маленькую непоседу…

Пальцы Рей непроизвольно, до боли, сжали метлу, а на глаза навернулись слезы. Она вспомнила еще один момент своей жизни, что в памяти Хино был неотрывно связан с предательством отца – смерть матери. У Рисы было слабое сердце, и постоянные переживания вымотали ее окончательно. Однажды миссис Хино просто прилегла отдохнуть в обеденный час и не проснулась… Шестилетняя Рей до вечера ждала пробуждения матери, но так и не дождалась. А когда прикоснулась к ней, пытаясь разбудить, то обнаружила, что ее рука холодна, как лед. Рей осталась одна в огромном доме с умершей матерью, не зная, что делать, кого просить о помощи, кому позвонить, на худой конец… От страха и осознания, что матери больше нет, девочка разрыдалась, уткнувшись в плечо Рисы. Он плакала так до тех пор, пока не заснула рядом, обессиленная, с опухшим от слез лицом.

Проснувшись поутру с отчаянной надеждой, что все произошедшее вчера не более чем сон, маленькая Хино вновь прикоснулась к матери, безуспешно пытаясь разбудить ее. Но восковое лицо покойницы и ее посиневшие губы говорили об обратном. Тонкий лучик надежды угас в сердце Рей, но она больше не плакала. Дрожа от пережитого стресса, девочка с большим трудом открыла дверь и, в чем была, помчалась к дедушке. Она понимала, что должна была додуматься до этого раньше, благо храм Хикава располагался неподалеку, всего в одном квартале от дома Рей, но неверие в произошедшее поддерживало ее до последнего.

Остальное она помнила смутно: как кинулась к дедушке, дергая его за одежду и умоляя помочь; как тянула его за собой бессвязно бормоча что-то о маме, что та не просыпается, о холодных руках и белом, как снег, лице… Известие о смерти дочери подкосило священника, он словно стал старше на несколько лет от гнета горя, свалившегося на его, но дедушка не мог показать этого Рей, что так отчаянно нуждалась в поддержке. Это еще сильнее укрепило узы между ними.

Мистер Хино не явился даже на похороны жены. Ему сообщили об этом как раз в тот момент, когда политик садился в частный самолет, направляясь в США на очередную политическую встречу. Но даже столь скорбное известие не заставило мужчину изменить свои планы, и когда Рей не увидела отца на похоронах, то возненавидела его настолько сильно, насколько было способно детское сердце. Его поступок она называла не иначе, чем предательством. И там же, на могиле матери, она поклялась сама себе, что никогда не будет плакать, ведь нет в мире ничего страшнее, чем смерть самого близкого человека. За эти пару дней Хино словно стала старше и мудрее, и яркие цвета беззаботного детства померкли.

В тот же день Рей перебралась к дедушке в храм Хикава. А когда отец девочки вернулся и обнаружил пустой дом, то сразу же отправился в дом свекра. Он долго спорил с отцом покойной жены, убеждая отдать ему дочь, но дедушка Рей упорно стоял на своем, не обращая внимания на угрозы мистера Хино подать в суд. В конце концов, устало махнув рукой, священник позвал девочку, что все это время сидела в другой комнате.

– Выбор за тобой, Рей, – сказал он. – Хочешь – оставайся здесь, хочешь – возвращайся домой, к отцу.

– Здесь мой дом, – не по-детски твердо ответила девочка, бросив гневный взгляд на мистера Хино. – Я никуда с ним не поеду!

Топнув ножкой, Рей гордо удалилась. Отец ее нахмурился, и на его скулах заходили желваки.

– Пусть будет так, – процедил он. – Но не думайте, что я просто так оставлю дочь.

Дедушка Рей ничего не ответил на это, и мистер Хино, развернувшись на каблуках, покинул новое прибежище маленькой Хино.

Время шло, а обида на отца не утихала. Утверждение о целебном свойстве времени не работало по отношению к Рей. Возможно, дело было в том, что мистер Хино появлялся в ее жизни с завидной частотой, подогревая ненависть в душе девушки своим ложным интересом к ее настоящему и будущему.

– Хочешь стать композитором? Глупость какая! Надо выбирать профессию, которая принесет тебе ощутимый доход и стабильность. А музыка – это несерьезно. Только неудачники занимаются подобной чепухой. А моя дочь – не неудачница!

– Тебе все еще не надоела жизнь в храме с этим полоумным стариком? Такая жизнь не для тебя, Рей. У тебя должно быть все самое лучшее. Ты же моя дочь!

– Ты так похожа на меня! И с каждым днем все больше, как бы ты ни отрицала. Мы семья…

Все, что когда-либо говорил отец, вызывало у Хино раздражение, разъедающее душу подобно соляной кислоте. Она ненавидела его за все: за смерть матери, за притворное участие, за каждое мнение или совет, что заставляли ее сомневаться; за каждое слово, сказанное ей… За один его вид. Но больше всего она ненавидела себя, так как, глядя в зеркало, она неизменно видела в себе его черты. От матери Рей унаследовала лишь глаза, в то время как все остальное было отцовским вкладом. И тут уже девушку грызли сомнения, а его ли она ненавидит или саму себя? И упорно, словно стараясь что-то доказать, шла против желаний мистера Хино, лишь бы уязвить его сильнее. Но едва ли она могла ранить самолюбие отца, этого каменного, бессердечного, расчетливого…

– Сукиного сына! – вслух выругалась брюнетка, и ей немного полегчало.

Встряхнув головой, Рей постаралась избавиться от докучающих мыслей, от которых в ее душе уродливым пятном начинало расползаться раздражение и, оперевшись на метлу, устремила свой взор на восток, где уже алым диском из-за горизонта поднималось солнце. Едва пурпурная капелька, постепенно светлеющая, поднялась над краем земли, Хино, вздохнув и перетянув потуже пояс на талии, двинулась дальше, к тории*. По опыту девушка знала, что там, на входе, грязнее всего.

Однако возле ворот ее ждал сюрприз – там, на земле, спал некий человек бомжеватого вида. Рядом с ним лежали потрепанный полупустой рюкзак и заляпанный термос. От неожиданности Рей остановилась, но потом решительно подошла, чтобы разглядеть раннего посетителя. Это был молодой мужчина, чье лицо не позволяли увидеть длинные, сальные волосы. Подбородок был неряшливо выбрит – об этом красноречиво свидетельствовали длинные торчащие волоски, выбивающиеся из темной щетины. Синие джинсы с грубой парусиновой курткой были покрыты странными жирными пятнами – то ли от каких-то технических жидкостей или масел вроде бензина, то ли оттого, что о них вытирали пальцы после еды.

Рей поморщилась, а затем, перехватив поудобнее метлу, замахнулась на спящего и ударила его по плечу:

– А ну-ка, подъем! Здесь не ночлежка! – гневно воскликнула она и подкрепила свои слова еще одним ощутимым толчком древком под ребра незнакомца.

От неожиданности мужчина едва не скатился со ступеней, но, к счастью, успел удержаться, уцепившись за ворота.

– Эй! – хриплым спросонья голосом воскликнул он, потирая глаза. – Полегче!

– Повторюсь: здесь не приют для бомжей, – строго произнесла Хино, вскинув голову.

– Я не… – начал было молодой мужчина, но тут же забыл обо всем, едва увидел стоящую над ним мико. В лучах восходящего солнца она напоминала богиню, и даже метла в ее руках казалась ему драгоценным скипетром. – О-о-о… – протянул он, не отрывая взгляда от лица красавицы.

– Вставай уже, – насмешливо бросила Рей, вновь принимаясь подметать дорожку, – нечего протирать двор своими джинсами. Тем более, они и так не особо чисты…

– Я хочу служить у вас в храме! – выпалил молодой человек, поднимаясь на ноги.

– Что?! – выпалила Хино, не сдержав презрительного смешка. – Нет, нет и еще раз нет, – отрезала она, принявшись усиленно выметать сор с дорожки.

– Но… почему? – недоумевал тот, разводя руками. – Я все смогу делать, правда! Я быстро учусь!

Вздохнув, Рей привычным жестом откинула волосы назад и, снисходительно посмотрев на лохматое недоразумение, спросила:

– Как тебя зовут, парень?

– Юичиро Кумада, – воспрял духом молодой человек. – А вас как?

– Так вот, Юичиро, – проигнорировав встречный вопрос, продолжила мико, – в этом храме ты служить не будешь.

– Это не тебе решать, внучка, – раздался за спиной Хино старческий дребезжащий голос. Рей послушно отошла в сторону, позволяя дедушке самому разбираться с навязчивым бродягой.

– Кто ты, непутевая молодость? – поинтересовался священник, и Юичиро ответил.

Глядя на этих двоих, Рей едва сдерживала смех. Дедушка был где-то по пояс новоявленному кандидату в ученики, а сам Кумада настолько благоговел перед маленьким человечком, что, казалось, готов был на колени перед синтоистом упасть, лишь бы попасть в храм. Это было настолько комично, что Хино все же хихикнула в кулачок. Это и поставило точку в решении священника.

– Хорошо, я возьму тебя в ученики, но ты должен доказать, что достоин этого призвания, – заявил дедушка Рей, сложив руки на груди, тем самым придавая своим словам солидности.

– Все, что угодно! – воскликнул Юичиро, бросив взгляд на Рей.

– Тогда, за мной!

Махнув рукой, дедушка Рей удалился, а Кумада, подхватив рюкзак с термосом, нелепо подпрыгивая и оглядываясь на красавицу мико, двинулся следом.

Девушка же, не спеша доделав работу, отправилась в хараидзё*, где располагался сакральный алтарь со священным огнем. Это было любимое место Рей – там она при помощи медитации могла расслабиться, сбросив с хрупких плеч бремя мелких забот, или же заглянуть в будущее, тем самым успокоив мятежную душу, терзаемую от смутных, неясных и мрачных предчувствий.

Как раз такое предчувствие и пробудило мико незадолго до рассвета. Оно багровой дымкой ворвалось в ее подсознание, нарушив безмятежность сна глухой тревогой, от которой Рей, беспокойно заворочавшись, застонала. Эта дымка мучила ее, пропитывая каждую клеточку тела гнетущим ощущением страха.