Текст книги "Я в любовь нашу верю...(СИ)"

Автор книги: Selia Meddocs

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 81 страниц)

– Неужели ты не усвоил простейшее из правил – не разговаривать с противником во время сражения? – процедил глава генералов, впиваясь в Мамору взглядом, полным ледяной ярости. – Я разочарован. Впрочем, нам это только на руку… – с этими словами Кунсайт материализовал ледяное копье и метнул его в Такседо Маска. Тот, не теряя времени даром, уклонился, перекатившись к противоположной стене коридора, и швырнул в лордов несколько десятков роз с шипами и остро подрезанными стеблями.

Закипел бой не на жизнь, а на смерть. Защитник Земли сражался ожесточенно, не жалея сил. Он старался вымотать соперников до прихода воительниц, и это было нелегко. Что он мог поделать, имея в распоряжении лишь розы да трость! Зойсайт и Кунсайт напирали на него, атакуя с обеих сторон: огнем, острыми каменными шипами, бумерангами и ледяными копьями. Далеко не всегда Такседо Маск мог увернуться, и вскоре его рубашка уже покрылась пятнами крови. На щеке красовалась свежая царапина; алые капли медленно стекали вниз по подбородку. Силы покидали защитника в маске, словно вытекая вместе с кровью. Он думал лишь о двух вещах: о Сейлор воинах, что до сих пор не появились на горизонте, и о работниках университета, что могли попасть под перекрестный огонь. Но, хвала небесам, никто не реагировал на странный шум в коридоре, будто его и не было.

Кунсайт материализовал очередной бумеранг и направил его точно в голову ослабевшего Чибы. Маска Такседо давно валялась на земле, утерянная в пылу борьбы, и всего на мгновение ледяной лорд встретился взглядом с пронзительной синевой глаз соперника. Лютая ненависть горячей волной всколыхнулась в его огрубевшей, темной душе; чувство настолько сильное, что, будь оно огнем – мгновенно обратило бы генерала в кучу тлеющих углей.

Что могло вызвать столь сильную ненависть и желание убить этого истекающего кровью молодого мужчину? Откуда она берет корни? Кунсайт, повинуясь пульсирующему внутри безумию, материализовал копье и швырнул его, что есть сил, в обессиленого Мамору. Оно, пробив плечо, пригвоздило Такседо Маска к стене.

Дикая боль пронзила все естество брюнета. Он был на грани сознания, когда увидел, как к нему приближаются Кунсайт и Зойсайт. Он смерил их полным презрения взглядом и прикрыл глаза, чувствуя на губах привкус запекшейся крови.

– Погеройствовал – и хватит. Чего ты стоишь без девчонок? Плюнь да разотри! – сладко пропел Зойсайт, приблизившись к едва дышащему Мамору. Скрестив руки на груди, он покосился на Кунсайта, по чьему лицу ходили желваки: – Разберетесь сами? Или лучше я?

Вместо ответа старший генерал поднял руку и материализовал в ней шар темной энергии, не сводя глаз с Такседо Маска. Тот вернул ему взгляд, но не опустил голову и не отвернулся, приготовившись встретить смерть с гордо поднятой головой.

– Остановитесь! – прогремел где-то над головами властный женский голос, волнами эхо расползаясь по коридору. Кунсайт, вознамерившийся было метнуть смертоносное оружие в грудь защитника Земли, в нерешительности замер.

– Королева? – изумленно произнес Зойсайт, лихорадочно оглядываясь и пытаясь понять, откуда же доносится голос.

– Оставьте его и возвращайтесь в Королевство!

– Но… – ледяной лорд попытался было возразить, но Берилл, казалось, была неумолима:

– Это приказ! Не смейте трогать его, иначе я вас уничтожу!

Последняя фраза и вовсе сбила лордов с толку. Сотни вопросов роились в головах высших демонов, однако, не решаясь идти против королевской воли, Кунсайт процедил:

– Есть! – и сжал кулак, гася шар. Повернувшись к Зойсайту, что стоял рядом, прижав кулаки к груди – ни дать ни взять напуганная дева – ледяной лорд кивнул, сообщая, что пора уходить. Взгляд его при этом упал на Леико, и тут же в голове генерала составилась многоходовая комбинация, позволяющая обойти приказ королевы, не замарав рук.

Лениво улыбнувшись, Кунсайт в один шаг покрыл расстояние, разделяющее его и Сасаки и произнес:

– Именем Металии – демон, восстань!

Синее сияние, настолько ослепительное, что резало глаза, окутало тело Леико, точно коконом. Мгновение – и воплощение первородного греха предстало перед лордами, готовое вершить темные дела во имя Короля всего земного зла.

Это была бледнолицая дама средних лет, затянутая по самый подбородок в темный креп платья. Густые, черные как смоль волосы, вьющиеся крупными локонами, ниспадали до плеч. Она могла бы показаться красивой, если бы не выражение лица, выражающее презрение всем и вся, даже тем, кто пробудил ее, Гордыню, ото сна. В руках она держала черный, как и платье, веер, вместо перьев в котором были острейшие лезвия. Кунсайт невольно подумал, что не хотел бы испробовать на себе их остроту.

– Расправься с ним, – приказал он первородному греху, взметнув полы плаща.

Гордыня бросила на лорда презрительный взгляд из-под тяжелых век:

– Разберусь, – бросила она, – и без приказов. Это же я!

– Не сомневался! – хмыкнул Зойсайт и щелкнул пальцами, исчезая. То же самое проделал и Кунсайт, и вот Такседо Маск остался один на один с этой отталкивающей женщиной.

Она, осмотрев его с головы до пят оценивающим взглядом, неоднозначно хмыкнула, после чего вплотную приблизилась к Мамору, наклонилась к нему и втянула носом воздух. Защитник неприязненно смотрел на Гордыню, едва сдерживая рвущиеся наружу стоны боли – копье все еще торчало из его плеча, и Чиба не мог вытащить его без посторонней помощи. А одна из семи первородных грехов вряд ли бросится ему на выручку.

– Слаб… Беспомощен… – протянула она с неким наслаждением, – …сплошное ничтожество. И полностью в моей власти. Твой дух сломлен – я чую это, и это мне только на руку.

– Ничего. У тебя. Не выйдет! – процедил Такседо, стараясь отодвинуться от Гордыни настолько, насколько это было возможно с пронзенным плечом, но та лишь хохотнула, обмахнувшись своим опахалом.

– Думаешь, я хочу убить тебя? Ха! Как бы не так! Марать руки не в моей привычке… Я сделаю все гораздо лучше. Ты просто ходячая реклама чрезмерной гордости и высокомерия, Мамору Чиба, и этим грех не воспользоваться! – подняв руку, в которой был зажат веер, женщина быстро взмахнула им перед лицом Такседо Маска, зацепив кожу лезвиями перьев. В тот же момент к недавнему порезу на щеке, полученному во время сражения с лордами, прибавилось еще три.

Чиба отвернулся, на секунду зажмурив глаза, и Гордыня хмыкнула, глядя на творение рук своих. Впрочем, долго созерцать быстро затянувшиеся царапины ей не пришлось, так как раздался топот бегущих ног и кто-то громко выкрикнул:

– Дух грома! В бой!!!

Мелькнула ослепительная вспышка молнии, запахло озоном, разряд статического электричества в воздухе возрос в разы, заставив волосы на голове защитника Земли встать дыбом, и демонша оказалась отброшена высоковольтным разрядом. Пролетев по инерции несколько метров, она осталась лежать без движения.

– Ты как? В порядке? – Юпитер бросилась к Такседо.

– Ну, наконец-то! – просипел Мамору. – Я чуть было не умер. Ну же, вытащи из меня эту штуку!

– Но не умер же! – оптимистично заявила внучка Громовержца, одним движением руки вытаскивая злополучное копье. Парень, застонав, сполз по стене на землю. Испарина мелкими каплями покрыла его лоб, и Такседо в изнеможении прикрыл глаза.

– Где Сейлор Мун? – слабо поинтересовался он. – Нужно… очищение. Это один из семи смертных грехов.

Услышав это, Юпитер перестала улыбаться и, подскочив к Мамору, схватила его за здоровое плечо:

– Ты уверен в этом?

– Естественно! – послышался сдавленный ответ.

– Она ничего не успела сделать с тобой? – продолжала настаивать девушка, но Чиба медленно покачал головой. – Это серьезно, Мамору! Еще ни одна наша встреча с первородными грехами не заканчивалась удачно.

– Все в порядке. Я уверен в этом так же, как и в том, что вижу тебя, – Мамору и сам удивился, как легко ему далась эта ложь. Но он чувствовал себя настолько уверенным в своей правоте, что Юпитер, с сомнением посмотрев на Такседо, все же не смогла доказать обратное.

А Гордыня тем временем приходила в себя. Путаясь в складках своего траурного платья, она, тяжело дыша, встала и направила свой веер на девушку. Перья-лезвия, свистя в воздухе, полетели прямо в Юпитер.

– Осторожно! – произнес Такседо, но сенши и так упала ниц. Смертоносная сталь промчалась в воздухе над ее головой, не причинив Макото вреда.

– Мыльный дождь! В бой!!! – раздалось с противоположной стороны коридора – там, где ранее скрылась Ами, и вновь все заволокло мутным туманом.

Мамору усилием воли открыл глаза и уставился на Меркурий и Сейлор Мун, что стояли за спиной ослепленной Гордыни.

– Хвала небесам, – прохрипел он и, собрав все силы, попытался подняться.

– Мамору! – завопила воительница Луны, рванувшись к любимому, но Меркурий в последний момент удержала ее за руку:

– Действуй, Сейлор Мун! Надо исцелить этого демона, пока не поздно.

Усаги кивнула и, привычно материализовав Лунный Жезл, очертила в воздухе ровный круг со словами:

– Исцеляющая сила Луны! Помоги!!!

Серебристо-жемчужное сияние озарило коридор, в котором за столь короткое время произошло столько событий, и Гордыня попыталась скрыться от этого света, прикрываясь руками, но, не в силах сопротивляться целебному очищению, прокричала в смутном экстазе:

– Очищение!

Облик бледной женщины в черном тут же растаял, сменившись привычным земным обликом Сасаки, и исцеленная студентка повалилась навзничь, лишенная сил от стольких переживаний.

Меркурий тут же приблизилась к ней, проверив пульс и реакцию зрачков на свет:

– Все будет в порядке, – констатировала она, посмотрев на Усаги, но та едва ли услышала ее.

– Мамору! – наконец-то Сейлор Мун смогла броситься к любимому, лихорадочно ощупывая его лицо и тело. – Боги! Ты же весь в крови! И рубашка порвана! – Усаги задрожала, касаясь кончиками пальцев окровавленной ткани на плече, от которой остались одни лоскуты. На глаза ее навернулись слезы. Страх потерять Мамору парализовал ее, сковывая волю.

Чиба перехватил ее руки и опустил вниз, твердо глядя в глаза Цукино:

– Я в порядке. Исцеляющая сила Лунного Жезла подействовала и на меня. Видишь? Ни одной царапины.

– И правда! – встряла Мако, утвердительно кивнув. – Такседо Маск буквально кровью истекал, когда я его нашла.

Усаги порывисто обняла Мамору, прижавшись щекой к заскорузлой от крови рубашке, и разревелась от облегчения, не в силах более сдерживаться. Чиба закатил глаза и отстранил ее со словами, не лишенные здравого смысла:

– Пора уходить, Сейлор Мун. То, что сюда никто не сунул нос, пока шла битва, иначе чем чудом не назовешь. Мы и сейчас рискуем быть обнаруженными.

– Ты прав, – шмыгнула носом блондинка, поднимаясь на ноги, но не отпуская Чибу. Так они и побежали прочь, держась за руки и на ходу принимая земной облик. На щеках Усаги засыхали слезы, смешанные с кровью Мамору, и Чиба со вздохом протянул ей свой носовой платок:

– Вытрись, а то людей испугаешь, – с едва заметным раздражением в голосе произнес он.

Усаги поспешно прижала платок к лицу, когда они, поднявшись по лестнице, вышли в запруженный галдящими студентами холл университета. Мамору поплотнее запахнул на себе твидовое пальто и потянул за собой Цукино, стараясь покинуть обитель знаний как можно скорее. Ами и Мако шли чуть позади; к счастью, их компания не приковала к себе ненужного внимания, и лишь оказавшись за пределами университета, Мамору смог вздохнуть спокойно. Отчего-то захотелось курить, хоть он в жизни в руках сигарет не держал. Видимо, сказались последствия пережитого потрясения.

– С тобой точно все в порядке, Мамору? – Усаги с мольбой взглянула на любимого, положив руки ему на плечи. Чиба никак не отреагировал на ее ласку, глядя куда-то поверх ее головы. – А давай поедем к тебе домой? – весело предложила она, подмигнув. – Закажем пиццу, посмотрим что-нибудь веселое по телевизору…

– Не стоит, – перебил ее Чиба. – Все, чего я хочу – это вдоволь выспаться.

Цукино как-то поникла, но затем, встряхнув головой, одарила парня задорной улыбкой:

– Да, конечно! Понимаю – пережить такое… Ну, ничего! В следующий раз обязательно все наверстаем, так ведь?

Мамору кивнул, но ничего не ответил. Даже не попрощавшись с девушками, он развернулся и зашагал прочь.

– Я завтра приду! – крикнула Усаги, взмахнув рукой, но Чиба даже не оглянулся.

Улыбка на лице Цукино угасла, и она медленно опустила руку. Ами и Мако, заметив это, переглянулись.

– Какой-то он странный, – высказалась Кино, сунув руки в карманы.

– И не говори, – поддакнула Мицуно, но Усаги перебила их:

– Ничего странного! Просто… Он устал. Да, устал! – горячо закивала девушка, словно пытаясь убедить в этом не подруг, а саму себя.

– Возможно, – пожала плечами Ами, – мы и ошибаемся. В любом случае, завтра ты сама убедишься, в порядке ли он.

Цукино вздохнула и одарила девушек улыбкой:

– Почему бы и нет? А пока… Не зайти ли нам в вон ту кафешку и отметить очередную победу чем-нибудь сладким?

Возражений, естественно, не последовало.

Мамору стоял напротив зеркала, пристально вглядываясь в свое отражение. Из одежды на нем были только брюки – футболку и пиджак он предусмотрительно отнес в бельевой ящик, чтобы застирать. Чиба не лукавил перед Усаги – все его раны и впрямь затянулись под влиянием Очищающей Силы Луны, даже шрамов не осталось. В противном случае парню предстояло надолго попасть в больницу, где ему наложили бы сотни швов и повязок. Однако, как Мамору не без удовольствия убедился, кожа его была такой же смуглой и гладкой, как и утром, без малейшего изъяна.

«И все-таки мне крупно повезло, что на меня не повлияла царапина первородного греха, – подумал Чиба, улыбаясь уголком рта своему отражению в зеркале. – Видимо, я особенный. Ну и Сила Луны сыграла свою роль. Или же Гордыня блефовала? В любом случае, я чувствую себя превосходно…»

Мог ли он предположить, как сильно ошибался?

Комментарий к 31. Синий кристалл: Гордыня *Акибаре (с яп.) – бабье лето

В этой главе очень много элементов научной фантастики. Прошу прощения у тех, кому это пришлось не по вкусу – так требовал сюжет. Но все же прошу обратить на космические изыскания особое внимание. Надеюсь, фанаты СМ нашли в них пищу для ума :)

Буду рада видеть вас в группе, посвященной фанфику: https://vk.com/selia_meddocs_group

Арты, иллюстрации и дополнительные материалы к “Я в любовь нашу верю...” – здесь.

====== 32. Падение Таскедо Маска ======

Something ugly this way comes,

From my fingers, sliding inside

All these blessings

All these words

God lives underneath your covers

Search for pleasure,

Search for pain

In this world, now I am undying.

I unfurl my flag, my nation helpless.

Black, black heart…

Muse (David Usher) _Black, Black Heart

Идеальных людей не существует точно так же, как не существует абсолютного добра или абсолютного зла. В любом, даже в самом светлом и положительном во всех отношениях человеке есть некая червоточина, изъян, что может порождать темные мысли и желания. Другой вопрос – сможет ли человек обуздать их, отгородиться от своей темной стороны натуры. Зародыши семи первородных грехов сидят не только в сердцах носителей кристаллов, но и в каждом смертном; но один присутствует практически в каждом, живущем в этом мире, и имя ему гордыня. У нее множество названий и смысловых оттенков; один из них – гордость. Она как соль: жизненно необходима в умеренных количествах и опасна в избытке. Да, от чувства собственного достоинства до высокомерия всего один шаг, и только сам человек решает, стоит ли преступать его.

Мамору сделал этот шаг уже давно. Первородная Гордыня своим вмешательством лишь подтолкнула парня к краю пропасти, и только небо знало, когда он сорвется с обрыва и полетит навстречу мраку и таящейся в ней неизвестности. Берилл с нетерпением ожидала этого момента, ибо только так могли сбыться ее давние чаяния и темные мечты.

Королева любовно поглаживала кончиками ногтей хрустальный шар, наблюдая за спящим Мамору. Сон его был беспокойным, тень тревоги пролегла на волевом красивом лице, словно он чувствовал, что за ним наблюдают. Чиба застонал и вцепился пальцами в одеяло, бессознательно сминая его; однако прошло всего мгновение, и черты Мамору расслабились. Впрочем, темная печать гордыни продолжала лежать на нем, и даже безмятежность сна не смогла ее разрушить.

Берилл провела по верхней губе кончиком языка и откинулась на спинку трона. Она была взбудоражена, словно ребенок ожидающий подарка на Рождество, и на то имелись веские причины. Не далее чем вчера она наблюдала через шар за действиями генералов, отправленных на поимку радужного кристалла. Все шло гладко ровно до тех пор, пока не появилась одна из воинов в матросках, а вместе с ней и тот, кто всколыхнул в королеве воспоминания из прошлой жизни. Берилл словно прошибло электрическим разрядом, окатив дрожью сладких мурашек от корней волос до пят. В молодом мужчине, отчаянно сражавшемся с Кунсайтом и Зойсайтом, она узнала возрожденного принца Эндимиона – того самого, ради которого ее первая ипостась продала душу Металии. Некоторое время королева наблюдала за сражением во все глаза, с трепетом ожидая исхода заведомо неравной схватки; но вот Кунсайт пригвоздил брюнета к стене ледяным копьем, и Берилл не выдержала. Она не могла допустить гибели этого человека, оттого и отдала лордам приказ отступить как раз в тот момент, когда они держали в руках жизнь Такседо Маска. Королева была готова закрыть глаза на то, что генералы упустили кристалл – лишь бы Эндимион остался жив.

Она продолжила наблюдать за ним, и от пристального взгляда Берилл не укрылось ничего из того, что произошло после того, как Кунсайт и Зойсайт покинули место битвы: ни возрождение Гордыни, ни способ, коим она поразила защитника Земли… Даже очищение первородного греха не выпало из поля зрения Темной Королевы. Однако не это интересовало женщину. Она без устали следила за каждым шагом Мамору, и решение во что бы то ни стало заполучить Эндимиона в свои руки крепло в Берилл все сильнее.

«Он должен быть моим. Любой ценой, – думала она. – Пораженный гордыней, он станет легкой добычей, и тогда я смогу сделать его своим королем – достойным и беспощадным правителем Темного Королевства. И тогда…»

Эта мысль настолько воодушевила Берилл, что королева вскочила с места и принялась расхаживать по залу взад-вперед, заламывая в волнении руки. Да, Эндимион должен быть с ней, но… как? Он ведь не появится здесь добровольно! Или?..

Внезапно она остановилась, так как пришедшая в голову идея показалась Берилл единственно верным решением в сложившейся ситуации. Поразмышляв еще некоторое время, королева резко развернулась – так, что длинные красные волосы облаком взметнулись за спиной, и вернулась на привычное место.

– Зойсайт! Кунсайт! – требовательно произнесла она в темноту пещер, зная, что генералы тотчас явятся перед ее взором.

И они явились – вместе с порывом ветра, что словно вестник удачи ворвался в подземелье. Берилл знала, что никакого ветра здесь быть не может, кроме сквозняков, гуляющих в коридорах и завывающих в щелях на разные лады. Это всего лишь последствия быстрого перемещения лордов, что стояли перед ней, преклонив колени.

«Знают, негодники, что я недовольна», – промелькнуло в голове королевы, и она, сдвинув брови, гордо выпрямилась на троне, взглядом прожигая Кунсайта и Зойсайта. Последний, казалось, напрочь растерял былую самоуверенность и теперь с растерянностью и страхом переводил взгляд с Берилл на наставника, опасаясь, как бы вчерашняя неудача не отправила его вслед за Нефритом. Кунсайт же, в противовес ему, был по-прежнему хладнокровен и невозмутим, словно заранее знал, о чем королева будет вести речь.

– Встаньте! – холодно произнесла женщина, и генералы поднялись, по-прежнему не сводя глаз с Берилл.

– Вы хотели видеть нас, о королева? – спокойным, учтивым тоном поинтересовался ледяной лорд.

– Хотела. Полагаю, вы знаете, с какой целью, – сузив глаза, Берилл взглянула на Зойсайта и тот, казалось, съежился под ее взглядом, трепеща от страха. Улыбнувшись про себя – нужный эффект был достигнут – королева продолжила: – Вы упустили очередной кристалл, позволив обвести себя вокруг пальца. И кому – слабейшей из воинов в матросках! Немыслимо! Вы, первые генералы Темного Королевства, покрыли себя таким позором, что пощадить вас в данных обстоятельствах – значить уронить королевское достоинство!

С этими словами королева встала и материализовала в руке шар темной энергии, многозначительно взглянув на нерадивых лордов. Она не без удовольствия наблюдала, как в холодных глазах Кунсайта на мгновение мелькнул страх и как Зойсайт разве что не скулил от страха, мечтая укрыться где-нибудь подальше от ее гнева.

– Я знаю, что вы сейчас начнете оправдываться – мол, это была досадная случайность, этого больше не повторится… Но уже четыре, – четыре! – кристалла извлечено, и только один из них принадлежит нам. И что теперь прикажете делать?

Юноша упал на колени, воздев руки к королеве:

– Умоляю вас: пощадите! Мы… Мы…

– Встань, Зойсайт! Имей смелость сохранить достоинство перед лицом смерти, – повысив голос, произнесла Берилл, не скрывая легкого отвращения к развернувшейся картине.

Младший из генералов поднялся и, по-прежнему дрожа, встал поближе к Кунсайту, словно желая найти у того поддержку.

– Однако, – продолжила королева, сжимая кулак и тем самым гася шар, – я дам вам шанс вернуть утраченные позиции. Нужно лишь выполнить одно мое поручение.

– Все, что угодно! – горячо воскликнул Зойсайт, видя, как тает призрак неминуемой смерти.

Кунсайт вопросительно взглянул на Берилл, и та продолжила:

– Доставьте сюда Такседо Маска – живого и невредимого.

– Что? – невольно вырвалось из уст ледяного лорда и юноша невольно покосился на своего наставника. – Этого фокусника? Сюда? Но… королева!..

– И ты еще смеешь оспаривать мои приказы? – взвилась она, топнув ногой. – Или предпочитаешь смерть?

Кунсайт склонил голову:

– Нет, моя госпожа, однако ваши мотивы довольно туманны. Зачем вам нужен этот… это ничтожество? – буквально выплюнул старший генерал.

– Вопросы здесь задаю я! – вновь повысила голос Берилл. – Ну, так что? Выбор у вас не велик.

– Мы согласны, – вдруг ответил Зойсайт, подобострастно склонившись перед королевой, и Кунсайт одарил его недовольным взглядом, поджав губы. Он был не в восторге от полученного приказа, но делать было нечего.

Когда Берилл обратила свой взгляд на него, ледяной лорд кивнул и ответил:

– Мы сей же час отправляемся разрабатывать план.

– Вот это совсем другой разговор, – довольно произнесла женщина и махнула рукой, показывая, генералы могут быть свободны.

Они исчезли так же, как и появились, а Берилл вновь осталась наедине с молчаливым Металией и хрустальным шаром, что по-прежнему показывал ей спящего Мамору. Женщина словно наяву представила, как ее руки касаются этих смоляных кудрей, перебирают их… Видение было настолько реальным, что королева даже ощутила едва заметное покалывание на кончиках пальцев.

– Скоро… Совсем скоро… – пробормотала Берилл, прикрывая глаза. – Иначе и быть не может!

Мамору казалось, что он спит и видит сон – настолько сильным было чувство дежавю. Оно появилось, когда он переступил порог дома Цукино, и с тех пор не утихало, создавая некую ирреальность происходящего. Чиба словно вернулся во времени – в тот самый день, когда он знакомился с родителями Минако; правда, на этот раз с ним рядом была Усаги, а напротив сидела миловидная женщина с присобранными на затылке волосами, типичная домохозяйка – Икуко, и ее муж – немного нервный, растерянный, но дружелюбно настроенный Кенджи, редактор журнала. У Усаги, насколько Чиба помнил, был еще младший брат Шинго и, судя по тому, с каким раздражением девушка косилась в сторону двери, шалопай-подросток негласно присутствовал на встрече.

Все сидели на подушках за низеньким чайным столиком, на котором по поводу столь знаменательного события был расставлен лучший фарфоровый сервиз из арсенала Икуко. В чашках медленно остывал зеленый чай с цветами японской сливы, щекоча ноздри присутствующих дивным ароматом; тут же стояла вазочка с песочным печеньем, и Усаги то и дело отправляла посыпанные сахаром кубики в рот, не обращая внимания на упреждающие взгляды матери.

– Итак, молодой человек, чем вы занимаетесь? – бодро спросил Кенджи после церемонии обмена приветствиями и стандартными вопросами, и его очки сверкнули в лучах послеполуденного солнца.

– Я студент, – ответил Мамору, сложив руки на коленях и уставившись на пар, поднимающийся над чашкой. – Магистрант кафедры физики университета Адзабу.

– Вот как, – отозвалась Икуко, делая глоток из своей чашки. – Довольно занятно. Ваши родители, должно быть, гордятся вами.

В воздухе повисло напряженное молчание. Усаги, не донеся до рта печенье, испуганно воззрилась на Мамору, чье лицо тотчас стало каменным. Чета Цукино переглянулась. Они поняли, что сказали что-то лишнее.

– Я был бы предельно благодарен, – медленно произнес Чиба, – если бы вы в дальнейшем не касались этой темы.

– Он сирота, – тихо заметила девушка и, положив печенье обратно в вазочку, сочувственно коснулась его холодной, как лед, руки.

Кенджи смущенно потупился, а Икуко пару раз открыла и закрыла рот, точно выброшенная на берег рыба. В ее голове металась мысль: «Боги, как же неловко вышло!..»

– Прошу прощения, мы не знали, – произнесла она, наконец, и толкнула мужа в бок. Тот закивал, точно китайский болванчик, полностью солидарный со словами своей второй половины.

Однако Мамору не удостоил их и взглядом, пропустив извинения мимо ушей. Это не понравилось миссис Цукино, более того – покоробило ее. Мысленно женщина сделала пометку при ближайшем случае сообщить об этом наблюдении дочери.

Усаги, заметив, как накаляется атмосфера, попыталась вернуть разговор в прежнее русло:

– А вчера Мамору выступал в университете с докладом, правда? Расскажи, пожалуйста, – обратилась она к нему, чуть сильнее сжав руку парня. – Нам будет очень интересно послушать.

Чиба вздернул бровь, немного удивленный таким поворотом событий, но все же начал рассказывать семье Цукино о выступлении и о своих успехах на научном поприще в общем. Диалог таким образом вошел в прежнее русло, однако неприятный осадок все равно остался. Усаги всеми силами пыталась избавиться от него, вставляя забавные комментарии в повествование парня и заливисто хохоча, однако какая-то тень все равно витала между семьей Цукино и безэмоциональным Мамору.

Наконец, время визита подошло к концу, и Чиба засобирался домой. Усаги тотчас же вызвалась отправиться с ним, и мать не стала ее удерживать. Судя по выражению лица Мамору, ему было круглым счетом безразлично – встретит ли он вечер в одиночестве или нет, и это явно не добавило очков в его пользу в глазах Икуко.

Пока парень одевался, миссис Цукино отвела дочь в сторону и негромко произнесла, стараясь выразить свое беспокойство:

– Усаги, прошу тебя, будь с ним осторожна.

Девушка, с трепетом ожидавшая всего чего угодно, кроме этих слов, опешила и удивленно воззрилась на мать:

– Что? Почему?

– Он какой-то… странный, – подбирая слова, мягко ответила Икуко. Шинго, пробегавший мимо, бросил как бы невзначай:

– Да чего уж там, мама, скажи как есть: «Он – заносчивая задница». И дело с концом!

– Шинго! – гневно воскликнули Усаги и миссис Цукино, а девушка даже ногой топнула и пригрозила брату кулаком, как в детстве. Тот лишь расхохотался и скрылся в своей комнате, громко хлопнув дверью.

– И все-таки, – Икуко вернулась к теме разговора, мягко положив руки на плечи дочери, – прислушайся к моим словам. Мне показалось, что он был не до конца откровенен с нами и вел себя как-то странно. Даже к чаю не притронулся, точно брезговал.

– Вот именно: тебе все показалось, – замотала головой блондинка, повторяя свои слова как мантру, – он всего лишь устал. Да, устал!

– Тебе виднее, может, и так, – пожала плечами миссис Цукино. – Но все-таки…

– Да, мам, я поняла, – отмахнулась Усаги. Икуко невольно зацепила струнку в душе дочери, ведь девушка и впрямь беспокоилась за Мамору. А слова матери только подогрели эту тревогу.

– Надень, – скомандовала миссис Цукино, протягивая дочери красный шарф крупной вязки, когда та была уже готова к выходу.

Усаги не стала сопротивляться, хотя обычно она долго вела с матерью споры по этому поводу и, обмотав шарф вокруг шеи, вышла в коридор, где ее уже ждал Чиба.

Всю дорогу домой они практически не разговаривали. Точнее сказать, Цукино болтала без умолку, а Мамору либо давал односложные ответы, либо ограничивался сухими кивками, сосредоточив все свое внимание на дороге. Наконец, Усаги замолчала, отвернувшись к окну. Ей было тревожно и немного обидно – она ведь так старалась привести парня в прежнее расположение духа, а он не оценил ее стараний. Впрочем, Цукино верила, что еще не все потеряно. Главное – добраться до дома Мамору, а там уже она точно приведет его в прежнее расположение духа.

– Уф, как же тут тепло! – воскликнула Усаги, едва переступив порог квартиры. Чиба усмехнулся, но ничего не ответил; однако девушка увидела в этом некий знак: раз улыбается, значит еще не все потеряно. Ей всегда казалось, что она может проникать в души людей, понимать их внутренний мир и успокаивать мятежные сердца. Однако Мамору всегда был для нее словно закрытой книгой, загадкой, вопросом без ответа… Иными словами, она знала далеко не все о том, кому подарила свое сердце.

Оставив верхнюю одежду в коридоре, Усаги и Мамору прошли в гостиную, где парень тут же уселся на диван и развернул газету, углубившись в чтение. Он словно не замечал, что находится дома не один. Цукино немного опешила, однако решила воспользоваться этим в своих целях. Она помчалась в ванную и слегка подправила макияж, в частности подвела губы полупрозрачным блеском. Затем, причесав хвостики и перекинув их за спину, решительно направилась к дивану.

– Мамо-о-ру! – протянула она, отнимая у возлюбленного газету.

– Что ты делаешь? Я же читаю! – раздраженно произнес Чиба. Однако Усаги уже отшвырнула газету в сторону и взобралась к парню на колени. Обняв Мамору за шею, она посмотрела ему прямо в глаза:

– Что с тобой, любимый? Ты какой-то не такой в последнее время. Тебя словно что-то тревожит. Не хочешь рассказать?

– Со мной все в порядке, – со вздохом ответил Чиба, точно устав повторять одно и то же. – Я просто устал, вот и все.

Цукино широко улыбнулась:

– Тогда я точно знаю, что поможет тебе расслабиться – романтический ужин! Ну, как идея?

Мамору упрямо поджал губы и решительно снял руки девушки со своей шеи, после чего и вовсе ссадил блондинку на диван и поднялся, нависая над растерянной Усаги: