Текст книги "За последним вздохом (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 77 страниц)

– Дела с лордом Фордрингом, да? И Дарионом Могрейном? – шепнула Лерисса. Видимо, решила, что он захочет мстить королеве или вести переговоры, чтобы больше не враждовать. Кольтира неопределенно повел плечом, позволив ей думать все, что угодно.

Он знает, куда ему идти.

Когда-то Лерисса спрашивала, есть ли у него кто-то. «Тассариан», – ответил тогда Кольтира. Тогда действительно больше никого не было. Клеа теперь ненавидела его, и наверняка посильнее, чем Гибб. Кольтира сам виноват, что в его нежизни больше нет Этаса. Тассариана вот тоже нет. Казалось бы, осталось только упокоиться. Но было еще одно незаконченное дело.

Кольтира много раз сожалел о своих поступках, но ничего не менял. Не принимал предупредительных мер. Не давал компенсаций. Не получал возмездия. Безнаказанность – вот причина продолжения его преступлений. И он знал, как разорвать этот замкнутый круг.

Можно было бы остаться у Сильваны, снова служить Отрекшимся. Но он и тогда принесет в мир слишком много зла. Он не должен был быть создан. Он должен был окончательно умереть в битве за Элун’аран или упокоиться после мести Королю-Личу. Теперь восстановит правильный порядок вещей.

Кольтира не спешивался в пути – не хотел смотреть в глаза Туману. Надо будет попросить Отрекшихся, чтобы отвели коня к Клеа, пусть позаботятся друг о друге. У берегов Тондорила зарядил дождь. Крупные капли стучали по доспеху, попадали на лицо. В такие моменты Кольтире особенно сильно хотелось пустить кому-то кровь. Монстр.

Он ехал сквозь пелену дождя по унылым дорогам Лордерона. Некрасивый, неприветливый край, но Орда и Альянс еще долго будут рвать друг другу глотки за эти земли… Может быть, Тассариан тут еще погеройствует.

Через границу, а потом и в Подгород его пропустили. Молча, без слов, без злых или любопытных взглядов. Словно он был безликим призраком. Словно Сильвана ждала его. Что ж, она победила. Пусть делает теперь с ним что хочет.

Оружие у него забрали, но к королеве позволили пройти, и даже не приставили стражу. Она приняла его не в кабинете, а в одном из залов, где обычно обсуждала дела с Синдией и другими следопытками в менее формальной обстановке.

– Я знала, что ты придешь, – усмехнулась она, торжествующе приподняв голову.

Безумно хотелось испортить ей триумф.

– Твоя месть не удалась, – нужно говорить «ваше величество». Уйдя от Отрекшихся, Кольтира потерял право, называть ее «моя королева» и обращаться неофициально. Но этикет сейчас интересовал его в последнюю очередь. – Я нашел Тассариана и отвел его в безопасное место.

– Я знаю, – легко кивнула Сильвана.

Она с самого начала так и планировала, что Кольтира встретит Тассариана и поймет, что больше не нужен ему! Как же эта женщина умела его бесить!

– И твое зелье только облегчило ему существование, избавило от груза прошлого.

– Правда? – усмехнулась Сильвана, чуть склонив голову к плечу. Тонкая прядь тусклых светлых волос упала ей на лицо, перечеркнув его, будто шрам от клинка. – Значит, я сделала доброе дело. Это пойдет на пользу моей репутации непредсказуемой особы. И все же ты здесь, мой рыцарь…

– Здесь, – прорычал Кольтира. Разговоры ему надоели. – Ну, давай, зови своих палачей, ты же хотела мести. Убивай.

Сильвана позаботится о том, чтобы его смерть не была легкой. Она заставит его заплатить хотя бы за часть преступлений.

– Не ищи смерти, глупый. Не убью, только поиздеваюсь, – фыркнула Сильвана. – Рада, что ты наконец-то понял, что вас больше ничего не связывает. Тассариан и Черный Клинок – это прошлое, которое ты должен оставить позади. А твое будущее здесь, в рядах Отрекшихся.

Будущее? У монстра вроде него не должно быть будущего!

– Я пытался убить твоего кузена, – оборвал ее агитацию Кольтира. Он выплюнул эти слова с удовольствием, зная, что они взбесят ее. – Твоего хорошего и доброго мальчика Этаса. Я почти задушил его. Разве ты не должна отомстить? Давай, ты же знаешь, как убить таких как мы по-настоящему.

Торжествующая ухмылка исчезла с лица Сильваны, словно рисунок на песке, стертый рукой. Алые глаза сузились.

– Где Этас сейчас? – холодно спросила она.

Беспокоилась. Несмотря на желание разозлить ее и спровоцировать на действия, Кольтира не стал скрывать. Сообщил, что Этас давно в Даларане.

– Зачем ты хотел его убить? – вкрадчиво прошептала она, подходя ближе.

Кольтира думал, что она сразу взъярится и примется мстить, как только услышит о нападении. Но Сильвана, похоже, решила сначала выспросить детали, чтобы точнее, по заслугам, отмерить наказание и муки перед смертью.

– Я хотел сделать его рыцарем смерти, чтобы он остался со мной, – почему-то говоря это Сильване, Кольтира не чувствовал себя идиотом. Словно в его действиях все-таки была какая-то логика, и королева способна понять ее. – Я хотел отнять жизнь твоего родственника, чтобы мне было лучше. Я подонок. Ну же, действуй.

Сильвана молчала. Глядя на ее замкнутое, не выражающее никаких мыслей и чувств лицо, Кольтира вдруг понял, что ее тоже посещали такие идеи. Да конечно же посещали, она не могла не чувствовать барьера в общении с живой родней! Если бы они умерли – ей было бы проще. Хотя бы кто-то один был с ней, а смерти остальных она могла бы дождаться и так, не зря же амулеты раздарила.

Сильвана медленно подняла руку и погладила его по щеке.

– Так нельзя, – объяснила она терпеливо и ласково, как ребенку. – Этас слишком ценит удовольствия жизни и слишком мало – силу. Он не простит.

Мимолетно обожгла изнутри зависть. «Он не простит». Она осознала это раньше, и теперь может общаться с кузеном, пусть и не слишком часто. Если бы у Кольтиры было столько мозгов, как у Сильваны!

Она все понимала. Тоже хотела, чтобы Этас был с ней, даже если это будет стоить ему жизни. Кольтира и Сильвана – два монстра, они вполне стоили друг друга. Но ей хватало ума держать свою чудовищную сущность в узде и не совершать глупостей. Если бы он мог так… И все же он почему-то был благодарен ей за это понимание и сходство желаний.

Ее ладонь снова скользнула по его щеке, утешая. Он уткнулся лбом в ее волосы, чувствуя себя безвольным ничтожеством. Наворотил дел – и к мамочке плакаться. Слабак.

Пальцы Сильваны пробежали за ухом, под подбородком, по шее. Холодные, даже ледяные. Откуда он это знал, если нежить не чувствует температуры? Кольтира хотел перехватить ее ладонь, отвергая утешение, на которое не имел права. Но понял, что не может пошевелить и пальцем.

Ладонь Сильваны так же нежно легла на его горло, длинные острые ногти вонзились в шею, прорывая кожу.

– Я не люблю, когда обижают моих родных, – проникновенно шепнула королева. – Хочешь, я тебя замурую в каменную стену, и ты будешь медленно гнить без света и возможности пошевелиться? А я буду проводить ритуалы, чтобы ты не сдох слишком быстро…

– Восхищен твоим воображением, моя королева.

Кольтира думал, что не сможет сказать, чары не позволят. Но получилось, и от движения гортани ее ногти еще глубже вонзились в его шею, в мягкие ткани. Возможно, прорывая дыхательные пути. Был бы живой – уже бы сдох.

– Я знаю, как заставить твое тело разлагаться. Ты слишком привык к привилегированному положению. Давай попробуешь быть как все Отрекшиеся? Первыми сгниют мягкие ткани…

Пальцы Сильваны проникали в плоть, мышцы, казалось, сами послушно раздвигаются перед ними. Это какая-то незнакомая магия: чары крови могли управлять чужим телом, но конкретно таких заклинаний Кольтира не знал. И не видел, чтобы Сильвана плела их. Амулет? Навыки банши, способной вселяться в других?

Королева сожмет пальцы – и оборвет его некроэнергетический канал. Но это слишком быстрая и легкая смерть, не зря же королева придумывала муку поинтереснее. Сильвана не ухмылялась, но он знал, что ей нравится чувствовать свою власть.

Кольтира смотрел ей в глаза, не пытаясь побороть чары, сковывающие его тело, не пытаясь оттолкнуть. Он за расправой и пришел, он заслужил, а она – в своем праве.

– Значит, хочешь, милый?

Он не знал, что ответить. Хотел получить возмездие, но она же действительно ненормальная, с безумным воображением. Кольтира не хотел представлять себе все озвученные ею угрозы.

– Этас простил тебя?

– Нет.

А если бы и простил, то что? Кольтира не верил, будто тогда она не стала бы мстить.

Сильвана холодно усмехнулась.

– Хочешь, я помогу вам помириться? Если будешь достаточно несчастным, мой маленький кузен пожалеет и простит тебя. Сам прибежит ко мне уговаривать тебя пощадить. Скажи, тебе будет очень не хватать этой руки?

Холод, сковавший тело, сосредоточился в правой руке. Сильвана не касалась ее, та сама начала выкручиваться из сустава. Больно, но не слишком, нежить так не замучить. Однако если оторвет – новую он не вырастит, а пришитая будет менее точна. Кому нужен наемник-инвалид, жалкий слабак? Этас, даже если скажет, что простил, все равно побрезгует дружить с ним.

Ненависть и отвращение к своему телу свойственны всем немертвым. Но это инструмент взаимодействия с миром, тело нужно беречь, даже если ненавидишь его. Троллья задница, Сильвана умела пугать. Пусть бы помучила как угодно, но убила. Только с нее же станется оставить его полумертвым.

– Я в детстве отрывала стрекозам крылья, – призналась Сильвана.

В алых глазах горели искры безумия. Не он один тут чудовище, которому нравится мучить других.

Она забавлялась, выдумывая все новые угрозы еще несколько минут. А потом вдруг отпустила его, сняла чары, отступила на шаг.

– Иди за мной, – велела она, без тени сомнения поворачиваясь к монстру спиной.

Он проследовал за ней по дворцовым коридорам к лабиринтам исследовательского комплекса алхимиков. Все-таки зелье? Слабовата месть за нападение на любимого родственника. Или она надеется, что он однажды все же доведет дело до конца, и она получит своего кузена, оставив руки чистыми?

– Джонатан, – властно позвала королева в одной из лабораторий. – Ты хотел рыцаря смерти? Вот этот эльф любезно согласился помочь тебе с исследованием. – Она усмехнулась. – Почти что доброволец.

Скрюченный Отрекшийся в балахоне неопределенного цвета и с покрытой пятнами кожей на лысой голове засуетился и рассыпался в благодарностях королеве. Кольтиру отвели в соседний зал, где стояла средних размеров цилиндрическая клетка: по два шага в длину и ширину, чуть выше эльфийского роста высотой. Над клеткой висел вытянутый прозрачный купол – опустившись, он закроет ее полностью. К куполу вели тонкие трубки: они тянулись, переплетаясь, к алхимическому столу и странному устройству, похожему на гоблинскую печь.

– Что это?

– Ты же хотел умереть, – пожала плечами Сильвана.

Ее усмешка была странной, словно Кольтиру ждали не смерть и вечный покой, а что-то более интересное для его мучительницы. Превратит его сейчас невесть во что…

Хотелось отказаться. Не заходить в клетку, не участвовать в странных экспериментах алхимиков. Он хотел умереть, а не вот этого… Нет, он заслужил. Сильвана, при всех ее непредсказуемости и коварстве – справедливая королева. Она отмерит ему ровно столько, сколько необходимо.

Он вошел в клетку – сам. Безучастно смотрел, как алхимик защелкивает замки и опускает купол.

– Сладких снов, – усмехнулась королева.

Купол не пропускал звук, но Кольтира прочел по губам. В трубах раздалось шипение, из некоторых потек легкий желтоватый дымок. Какая-то дрянь, почему-то напомнившая Чуму. Больше ничего не происходило минуты три. Сильвана о чем-то говорила с алхимиком, но заполнивший купол дым не позволял различать движения губ. Дым собирался в клубы, в какие-то сложные причудливые фигуры, пока не стал совсем непрозрачным. Кольтира не видел даже прутьев клетки, и с трудом мог ориентироваться в пространстве. Он шагнул вперед, чтобы коснуться решетки.

Ему показалось, что он падает куда-то вниз и в мягкую темноту, а потом перед глазами поплыли пестрые, но не слишком яркие блики. Как лучи солнца, пробивающиеся сквозь густую листву. Уши словно залило водой, как будто он решил нырнуть или укутаться с головой в толстое одеяло. Кольтира чувствовал тепло – хотя немертвый не мог его ощущать. Или пора прекращать думать о себе как о немертвом. Он ведь умер, верно?

Падение продолжалось, но теперь гораздо медленнее. Он будто бы спал, хотя сон был ему недоступен уже несколько лет. Заснуть и не проснуться – это то, чего он действительно хотел. Уснуть хотя бы на несколько часов и забыть часть своих преступлений, как забывают о вчерашних хлопотах живые. Кольтира понял, что устал. Он хотел отдохнуть, отключиться… умереть и обрести покой.

Кольтира или только дух полетел сквозь серые пейзажи. Он узнал Теневые земли, бывал тут. Но управлять полетом не получалось, он все быстрее и быстрее падал вперед и вниз. Во Тьму.

Он словно рухнул со скалы в глубокую ледяную воду. Холод проникал в каждую клетку тела – хотя это только казалось, ведь тела у него не было. Кольтира не мог чувствовать рвущих мышцы судорог, но почему-то чувствовал. Он пытался грести, выбираясь на поверхность, но у него не было рук, а вокруг не было воды. Была Тьма.

Его ведь предупреждали, и неоднократно. «Не ищи смерти…»

У него не было глаз, но он видел черное нечто вокруг и маслянистый блеск, словно у нефти, которую гоблины очищают, чтобы заправлять свои странные механизмы. Нечто пахло безумием и безнадежностью.

Боль не отступала. Каждое движение – боль, каждое мгновение – боль. Каждая клетка тела кричала от тянущей, острой, выламывающей суставы, разрывающей несуществующие мышцы, бьющей по оголенным нервам боли. Густая Тьма сдавила легкие, не давая сделать вдох – как будто у него были легкие или он нуждался в воздухе.

Рядом был кто-то жуткий. Огромный настолько, что был со всех сторон одновременно, будто Кольтира – мелкая букашка, запутавшаяся в шерсти зверя. Кто-то был неправильным, невозможным, опасным. Он не смотрел на Кольтиру или не видел кого-то настолько мелкого по сравнению с ним. Но откуда-то Кольтира точно знал, что если Он обратит на него внимание, будет еще хуже, в тысячу раз хуже этого существования в холоде и боли.

Через какое-то время Кольтира все же начал отчаянно трепыхаться, надеясь, что огромный монстр заметит и уничтожит его, но тот не видел жалкую букашку.

Тьма не была однородной, в ней что-то двигалось, словно гигантский спрут шевелил огромными, но бесплотными щупальцами из еще более глубокой Тьмы. Тот, кто царил в этой Тьме, разевал тысячи голодных пастей, и эти оскалы окружали Кольтиру со всех сторон, но оставались где-то вдали, едва различимые без света, в тусклых бликах нефтяной пленки.

Здесь не было смены дня и ночи или хоть чего-нибудь, что могло бы подсказать о ходе времени. Кольтира просто знал, что потекли дни, складываясь в недели. Какое значение имели недели, если ему придется провести здесь вечность?

Вот почему усмехалась Сильвана: глупый наивный рыцарь смерти рассчитывал обрести вечный покой, а столкнулся с Тьмой. Жестокая кара.

И все же он ее заслужил.

Он монстр. Здесь ему и место.

========== Глава 72. Память ==========

– Жалко выглядишь, неудачник, – засмеялся над головой хриплый женский голос.

Кольтира хотел огрызнуться, но из горла вырвался лишь какой-то вой или стон. Он ничего не видел, словно из него вытянули всю энергию. Да откуда бы в нем взялась энергия, когда он упырь знает сколько провел в Вечной Тьме, посреди океана боли и безнадежности.

Там он пытался убраться подальше от непонятного Ужаса, но не знал направления: во Тьме не было ориентиров. Это жуткое нечто было везде. Бесконечное или настолько огромное, что потребовались бы века, чтобы оказаться на расстоянии от него. Но когда впереди вечность, надо заняться чем-то. Движение вперед – точнее, пытки двигаться, неясно насколько успешные, помогали не сойти с ума.

Он же не свихнулся, да? Насмешница Олрун – реальна? Он же видел во Тьме вспышку призрачного света…

– Хватит валяться у меня в ногах, я и сама знаю, что великолепна.

Олрун влила в него немного магии, и Кольтира смог отскрести себя с пола, сесть и прислониться спиной к стене. Волосы упали на лицо, мешая нормально видеть, но убирать их не было сил. Давно он не был таким слабым и беспомощным, но, упырь его задери, как же здорово чувствовать что-то, кроме муки!

– Стрекоза… – пробормотал он. Не получалось подобрать слов, чтобы передать, как рад встрече. Пусть язвит сколько угодно. Она вытащила его из этого ужасного места, и потому уже была лучшей женщиной в Азероте.

– Знаю, знаю. Я бесподобна, а ты снова у меня в должниках. Как расплачиваться-то будешь?

– Можно подумать, ты по своей инициативе меня подняла, – фыркнул Кольтира, заставляя себя собраться с мыслями, пока слабость в теле не обернулась туманящим разум голодом.

Он оглядел себя: на коже не заметно следов разложения, доспех покрыт инеем и мелкими ледяными осколками. Похоже, Сильвана приказала заморозить его труп во льду. Значит, с самого начала планировала убить только на время?

– Для разнообразия можно и подумать! – обиделась Олрун, подняв ветер короткими резкими взмахами крыльев. – Сестра сказала, что я могу тебя воскресить, если мне захочется, а вовсе не приказывала! А…

– Спасибо, – перебил ее Кольтира. – Я твой должник, Олрун.

Он поднял голову, чтобы посмотреть ей в лицо – хотя бы на ту его часть, что не скрыта шлемом. Олрун действительно выпятила нижнюю губу – ему не показалось, что она обиделась.

– То-то же, – проворчала валь’кира.

Она хотела сказать что-то еще, наверняка очередную колкость, но тут в помещение вошел Отрекшийся в балахоне. Кольтира только тогда и заметил, что они находились в какой-то странной комнате с огромными шкафами во всю стену. Большие, не менее шага в ширину, ящики были задвинуты все, кроме одного. Там его труп хранился все это время? Это все еще лаборатории алхимиков? А сколько прошло, кстати?

Отрекшийся стал задавать идиотские вопросы о самочувствии Кольтиры, словно тот в лазарете, у целителя. Олрун заскучала и улетела по своим делам. Кольтира выяснил у алхимика, что прошло три месяца, а потом послал его к поганищам с этим исследованием. Отрекшийся пытался спорить, пришлось на него рявкнуть и отнять часть силы – сложно было удержаться и не осушить его некротическую энергию полностью.

Ослабевший, алхимик уковылял прочь, грозясь пожаловаться Темной Госпоже.

Сильване…

«Не ищи смерти», – сказала она, перед тем как исполнить его просьбу и убить. Что ж, сложно представить более доходчивое объяснение. Теперь он совершенно точно передумал умирать. Когда он погиб от клинка Верета в Акерусе, воля Короля-Лича удержала его душу в мире живых. Сейчас такой подстраховки не было.

Кольтира хмыкнул. Теперь у него было точное доказательство, что Сильвана не пыталась управлять его волей – но свобода имела и свои минусы. Любая участь будет легче, чем снова оказаться в Вечной Тьме.

А ведь Сильвана была там, верно? Что-то такое она говорила и не раз – не прямо, обмолвками, но по сути-то. Она знала, что ждет немертвых после смерти.

Знала, на что обрекает новых Отрекшихся, поднятых валь’кирами. Знала – и все равно приказывала воскрешать их, лишать вечного покоя, проклинать на постоянный риск снова погибнуть и оказаться в аду.

Да она же не лучше Артаса! А Отрекшиеся, кто хоть раз умирал в нежизни, они ведь тоже в курсе? Тогда почему молчат? «Не ищи смерти…» – и не более того. Они не могут пойти против королевы, верно? Она прикажет убить и не воскресит, оставит наедине с Ужасом из Тьмы. Кто осмелится бросить вызов единственному спасению, надежде? Те, кто уже умирал, будучи свободным от Плети, вынуждены быть сообщниками королевы.

А он сам? Тоже станет сообщником, молчаливым свидетелем подлых преступлений? Он-то не так сильно зависит от нее, его могут поднять рыцари смерти, пусть и с потерей силы. И что, рассказать всему Азероту о ее коварстве?

Ему не поверят.

А если и поверят, кому нужно проливать кровь солдат ради каких-то мертвяков?

А если против Сильваны и соберут армию, так доблестные защитники Азерота тех же Отрекшихся и истребят, без шанса на воскрешение. Отправят во Тьму.

Кольтира несколько раз постучался затылком о стену. Что за кашу ты заварила, госпожа генерал?!

Они в ловушке. Королева продолжит поднимать новых мертвецов, чтобы защитить себя и уже существующих немертвых, а они все будут ее поддерживать. Только Сильвана стоит между Отрекшимися и вечными муками. Только она и ее валь’киры. Ее власть прочнее, чем у Артаса, никакой Свет и священная земля не спасут!

Сильвана бесилась, когда кто-то воспринимал Отрекшихся как пушечное мясо, которое не жалко: ну упокоятся, наконец-то, отмучаются. Она всегда старалась воскресить всех своих бойцов, даже малополезных. Отряды собирателей трупов обязательно входили в состав войск немертвых – это ее закон. Сильвана велела возвращать подданных даже бесплотными призраками, если нет тел, а потом что-то придумают: алхимики же пытаются создать всяких големов.

Можно даже убедить себя, что она действительно пытается защитить свой народ. Но теперь Кольтира был уверен, что это не забота. Это страх за свою шкуру, страх снова оказаться во Тьме. Ей выгодно поднимать как можно больше Отрекшихся. Обычный расчет. Она их всех просто использует, чтобы защищаться от врагов, которые могут отправить ее во Тьму.

Она даже своими родными не гнушается пользоваться! Амулеты им раздарила, которые сберегут тела для воскрешения. Наверняка не сказала, что умереть и обрести покой можно только один раз.

И Этас носит ее амулет!

Кольтира вскочил на ноги и глухо зарычал. Он должен предупредить Этаса! Рассказать, что Сильвана планирует сделать с ним! Дело даже не в том, что у Этаса не будет иного выбора, кроме как служить ей – а это почти что рабство. Но ведь валь’киры тоже не всесильны! А если он погибнет так, что тело не найдут? А если Сильвана лишится валь’кир? Этас окажется в том жутком месте навечно!

Кольтира, возможно, в глубине души злился на Этаса за нежелание простить или хотя бы дать еще один шанс объясниться. Но он был абсолютно уверен, что Этас не заслуживал такой судьбы. Мысль, что именно Кольтира собирался убить его – не просто убить и превратить в нежить, но и обречь на риск заключения во Тьме, – была невыносима. Упырь с ним, с прощением. Главное – предостеречь.

Кольтира рванулся к выходу, еще точно не зная, что будет делать, с чего начнет. Но, покинув алхимическое крыло, остановился в нерешительности.

Надо все объяснить – но Этас же не поверит! Только не монстру, чуть было не убившему его! Несостоявшийся убийца или добренькая кузина – понятно, кого тот станет слушать! Да Сильвана монстр куда отвратительнее!

Кольтира взвыл в бессильной ярости. Он обязан предостеречь своего друга, но сам загнал себя в такую ситуацию, что его не станут слушать. И если с Этасом что-то случится, если он погибнет и Сильвана поднимет его – это будет и кольтирина вина тоже!

Нужно помириться. Как угодно, любой ценой. Пусть Этас поверит ему и вернет кузине амулет, пусть расскажет всем родным, что не хочет нежизни! Пусть генерал Аллерия, глава семьи, пообещает, что не позволит поднять кузена Отрекшимся.

Кольтира побрел дальше, пытаясь придумать, как извиниться. Если написать Этасу письмо, тот не будет бояться и сможет спокойно реагировать на любые слова. Но станет ли он читать хоть что-то от убийцы и монстра?

Во дворцовом коридоре Кольтира чуть не столкнулся с Сильваной. Королева шла в сопровождении одной стражницы смерти и выглядела довольной нежизнью.

– О, выглядишь куда бодрее, – усмехнулась она. – Что тебе снилось?

Она омерзительна! Она чудовище! Кольтира был в ужасе от мысли, скольких немертвых убил он сам: и будучи воином Плети, и в недавней андоральской стычке. А скольких упырей призвал из могил, а потом «упокоил» – а на самом деле обрек на муку. И сколько живых погибли от его руки, чтобы стать новыми Отрекшимися. Кольтира старался гнать от себя мысли об этом. Он не знал, что их всех будет ждать Тьма! Сильвана знала.

– Увы, моя королева, не ты, – прорычал Кольтира. Хотелось наорать на нее или убить, или уйти и никогда больше не видеть.

– Ну еще бы я, – ничуть не расстроилась Сильвана. – Я твоя благодетельница, балую тебя незаслуженно. Я бы тебе только в светлых грезах являлась, будь ты на них способен.

– Я уже понял, какая ты благодетельница! Вот такой судьбы ты желаешь своим родным?!

Стражница смерти вытаращила на него желтые глазенки. Собиралась что-то сказать, тряхнула секирой, но утихла, повинуясь взмаху руки королевы. Публичной сцены Сильвана не желала. Зашла в ближайший зал, велела всем выйти, и только тогда снова повернулась к Кольтире.

– Они признали тебя, не отвернулись, а ты… – он запнулся, подбирая подходящее слово. Почему-то ни «мерзко», ни «подло» или «вероломно» не казались ему достаточно действенными. Ну и что с того, что подло? Она и не пыталась выдать себя за паладинку.

– Мои семейные дела тебя не касаются, – фыркнула королева, даже не особо разозлившись. – Ты мне не муж, чтобы иметь право голоса.

– Касаются! Этас мой друг.

Сильвана откинула голову и изобразила смех. Издевательский, злой, самоуверенный.

– Не прикидывайся добреньким, Кольтира. Ты сам недавно для собственной выгоды хотел убить этого друга.

Кольтира глухо зарычал. Безумно хотелось кого-нибудь прикончить, но под рукой была только стенка. Саронит выдержал удар, а по серому камню пошла паутина трещин.

– Зачем, б…ь?! Зачем ты так с ним? Он же твой кузен!

Кольтира обернулся к Сильване, не надеясь переубедить ее – чтение проповедей никогда не было его сильной стороной. Но хотя бы понять.

– Этас и мои сестры ничем не рискуют, – сердито выпалила Сильвана. Она прищурилась, недовольная вмешательством в свои дела. Кольтира думал, что она прикажет проваливать или арестует, но Сильвана начала речь типичного политика: – Магия крови позволит мне находить их тела и души, и валь’киры всегда вытащат их из Тьмы. Мы ищем в Нордсколе способ создания новых валь’кир, и уже есть некоторый прогресс. Многие Отрекшиеся привозят тела своих родных для воскрешения. Ты тоже можешь. Пока хотя бы призраков…

По его перекошенной роже Сильвана сама поняла, что это предложение излишне.

– Я клянусь, никогда не оставлю ни одного из Отрекшихся Тьме! – воскликнула она, сверкая алыми глазами. – Те, кто служит мне, защищены от нее! Мы спасемся все вместе!

Фанатичка или хорошо притворяется – Кольтира не мог сказать точно. Может, Сильвана действительно верит, что она их спасительница. Все-таки делала новых Отрекшихся по минимуму: не поднимала все кладбища для захвата мира, а только для упрочнения своего королевства. Хотя начни она превращать в нежить всех подряд – народы Азерота живо это пресекут.

– А если я расскажу всем, что ты делаешь? – мрачно огрызнулся Кольтира, даже не потрудившись придать словам тон угрозы.

– Не прикидывайся глупее, чем есть, – отмахнулась королева.

Они уставились друг на друга: недовольные, злые, разочарованные, ни на медяшку не доверяющие.

Сильвана первой отвела взгляд. Кликнула стражницу, велела отвести Кольтиру в темницу: как обычно, остыть и подумать о своих манерах. Решетка закрылась за его спиной: стальная, не саронитовая, и даже, вроде бы, без чар. Недосмотр, намек, насмешка?

А на следующий день стражник принес ему кубок. Молча водрузил на примитивно сколоченный стол и ушел, снова оставляя наедине со своими мыслями.

Кольтира поднял, повертел мерзкую вещицу в пальцах. Темный металл, черепа, кости, искаженные ужасом и болью лица на гравировке, острые шипы. Из такого нужно пить яд. Впрочем, прозрачно-зеленое зелье, заполнявшее кубок, тоже несло смерть тому, кто посмеет испить его. Просто не физическую.

Кольтира качнул кубок, и густое зелье медленно колыхнулось, на миг скрыв искусно выкованное на внутренней поверхности кубка лицо, застывшее в бесконечном немом крике. Вот такая смерть, которая окончит прежнюю нежизнь, но позволит начать новую – о да, она знала, что ему предложить. И главное – когда это сделать.

Зелье забвения. Плод трехлетней работы ее алхимиков.

Он торчал здесь, в Подгороде, потому что она этого захотела – и все же он пришел сюда сам. Решетку не трудно сломать, а охранники не остановят его, если он пожелает покинуть ее город. Ей это не нужно. Она знала, что ему некуда идти. Не к кому. Никто его не ждет. Могли бы ждать, но он сам все испортил.

И потому так манило холодное содержимое кубка.

Никто не требовал, чтобы он выпил это зелье. Она могла бы заставить его. Воспользоваться своей силой – антимагический купол блокирует ее способности банши, но Кольтира не сможет удерживать его вечно.

Можно выплеснуть зелье на пол, чтобы не соблазняло доступностью простого и легкого выхода. Но тогда ее слуги на следующий день так же молча принесут новую порцию. Он поставил кубок на стол, и по зеленому кругу поверхности зелья пошли круги.

Перестанет ли монстр быть монстром, если стереть ему память? Не принесет ли он в тысячу раз больше зла в этот мир, если станет послушным орудием королевы нежити?

Терпение Сильваны может истощиться уже завтра, и тогда она потребует принять решение со всеми последствиями выбора. А может длиться бесконечно – ей некуда торопиться. И она знает, что все равно все в итоге будет так, как она решила. Что ж, умение так или иначе добиваться своей цели – это одно из качеств, всегда восхищавшее его в ней.

Он взял кубок, в тысячный раз повернул его в руке и поставил на место. Выпить? Вылить? Потребовать встречи с Сильваной и разозлить ее, чтобы придумала другую месть? Сказать, что отказывается это пить? Она говорила, что в умении трахать мозг другим ему нет равных. Однако сейчас Кольтира был готов признать, что до ее мастерства ему далеко.

Несколько глотков – и начнется совершенно другая нежизнь. Он уже не раз начинал все с начала и порядком запутался в прошлых правилах, целях и желаниях. И наделал ошибок. А теперь может избавиться от груза прошлого. Кольтира уже видел это зелье в действии и, пожалуй, не отказался бы от такого же результата для себя. Он станет другим. Почти что чистый лист – рисуй, что хочешь. Не совсем, конечно. Покладистый характер она ему не нарисует, да и не так уж и много она собиралась изменить в нем.

Она обещала, что избавит его от сомнений, сожалений и страхов, ненужных привязанностей – всего того, что тянет назад. Вот оно, доказательство того, что она держит слово – покоится в кубке и притягивает взгляд из любого угла темницы. Сильвана говорила, что даст ему смысл и цель. Она может, она уже сделала это однажды. Отделит добро от зла, сделает мир простым и понятным.

Королева позволит Кольтире чувствовать себя нужным. Только она – кому он еще сдался-то? Да и ей не так уж он и нужен – однако же вот, возится с ним, не прогоняет. Как бродячую собаку подобрала и забавляется, проверяя свои силы: одомашнит, сделает ручным, или придется на цепи держать? Не придется. Никуда он от нее не денется.