Текст книги "За последним вздохом (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 77 страниц)

– Эльфы возвращаются в Альянс? – заинтересовался Тассариан, когда Кольтира озвучил ему новости.

Нет, Квель’Талас вступил в союз с Далараном, государством магов – отношения с ними были куда более давними. А еще Солнечный Скиталец объявил о примирении двух частей их расколовшегося народа: квел’дорай и син’дорай.

Газета была человеческая, ее выпускали малым тиражом паладины Серебряного Авангарда, и подробностей там было не много. Но в целом автор новости утверждал, что эльфы в восторге от правителя и его решений и ожидают наведения идеального порядка в стране.

Новость, что квел’дореям можно вернуться на родину, действительно была. Это признавали и эльфийские пограничники. А вот приказа пропускать через Врата Талассийского Перевала тех, у кого в глазах не горит Скверна – не было. Вот уж не думал Кольтира, что его могут не пустить домой по этой причине!

Скорее всего, уже приказ был отдан, но лист с подписями и печатью до границы еще не дошел. Пресса работала шустрее неповоротливой военной бюрократии, которая в мирное время предпочитала поменьше шевелиться и побольше следовать каждой закорючке Устава. Кольтира предлагал сделать запрос в столицу – уж подождет он пару недель. Ему вроде бы и не отказывали, но, судя по уклончивым ответам, дело будет тянуться в лучшем случае пару месяцев. Его не хотели пускать.

– Сколько рыцарей смерти побывали в Квель’Таласе после битвы у Последней Надежды? – выпалил вдруг Тассариан, к которому, вроде как, претензий не было.

– Ни одного.

– Так проблема в этом? Но вы же пустили Отрекшихся! – возмутился Кольтира.

Уорент-офицер снова вытащил свой дурацкий платок с вышитыми птицами и промакнул лицо, затягивая с ответом. Кольтире хотелось вырвать из его рук эту тряпку, отшвырнуть в сторону, а потом встряхнуть этого типа как следует. Зло поморщившись, Кольтира шагнул к нему ближе. Не собирался ничего делать, просто хотел сказать пару фраз повнушительнее, но Тассариан встрял, защищая офицера от него.

– Кольтира, все нормально. Он просто выполняет свой долг, – забубнил он. – Скоро разберутся…

Офицер, от которого два рыцаря смерти оказались на расстоянии вытянутой руки, побледнел и в ужасе заозирался. Ну еще мамочку позови и в обморок хлопнись! Кольтира стряхнул руку Тассариана своего плеча и отошел на шаг. Он определенно не хотел начинать нежизнь дома с конфликтов из-за какого-то трусливого идиота. Этого добра ему за прошлый год хватило.

Из Западного края они с Тассарианом и Луридом уехали спустя всего неделю после принятия такого решения. Лерисса пыталась их отговорить, но как-то неубедительно. Похоже, брякнутый Кольтирой наобум аргумент о замужестве оказался в определенной мере правдивым. Может, она замуж и не собиралась, но пока грозный и заботливый братец дома, туда даже просто любовника не приведешь. Или любовницу – все же с Тиной у нее была очень близкая дружба.

До Тернистой долины они втроем доехали без особых приключений, только основательно поплутали, потому как карту им продали неточную. Добрались до города троллей, и Кольтира наконец-то обзавелся нормальным луком. Без каких-либо чар, но добротным, мощным и подходящего размера. Нет, он его не купил.

В пираты рыцари смерти не подались, но в их знаменитом портовом городе – Пиратской бухте – побывали. Шумное, суетливое поселение, где легко можно заработать или потерять кучу золота. Сюда со всего Азерота стекались искатели наживы, байки о сокровищах, оружие, контрабандный товар и слухи. Именно здесь Кольтира и Тассариан узнали об атаке Орды на Терамор, город Альянса в Калимдоре. Война между крупнейшими в Азероте фракциями вспыхнула снова.

– Вовремя мы уехали, – хмыкнул тогда Тассариан. Во время войны его так легко не отпустили бы со службы. Лурид согласно клацнул зубами. Он никогда не спорил со своим создателем и либо поддакивал, либо отмалчивался.

Война разгорелась моментально, и на ней можно было бы неплохо заработать, но они решили держаться от нее подальше. Если уж даже в мирном Даларане эльфы, сотрудничавшие с Альянсом и Ордой, перегрызлись настолько, что устроили кровавую резню между собой, то у эльфа и человека точно будут проблемы, какую бы сторону они не выбрали. В то время им и тут было неплохо.

С работой проблем не возникало, и Кольтира остался бы в Пиратской Бухте подольше, если бы не поцапался с одним гоблином. Вроде как, тот понял, что был не прав, и заткнулся. Однако у этого зеленого носатого трусливого коротышки оказался очень влиятельный носатый папаша, готовый раскошелиться на отстаивание чести сыночка. Присланных убийц Кольтира покрошил на салат, но только магия позволила ему избежать взрыва гоблинских бомб.

Потом его еще несколько раз пытались убить, пострадали непричастные к делу посетители таверны. Сыночек скрывался, Кольтира решил побеседовать с папашей. И вот тут глава Пиратской бухты очень вежливо, но настойчиво попросил его убраться из города. Вряд ли его волновала безопасность жителей, здесь все время кто-то враждовал и кого-то убивали. Похоже, гоблин заплатил, и немало.

Покинув Пиратскую бухту Кольтира и Тассариан долго не могли договориться, куда поедут дальше. В Акерус, под крыло Могрейна не хотел Кольтира, примкнувший к Альянсу Даларан отпадал, а бесцельно таскаться по разным городам отказывался Тассариан – ему же нужно сестре на приданое копить.

В итоге выбрали все же Акерус: там можно было узнать, где остальные рыцари смерти находят место для заработка. Дарион не ждал от Кольтиры ни благодарности за спасение от Сильваны, ни чего-то хорошего в принципе, и они ухитрились не разругаться. Наверно, потому что сказали друг другу от силы десяток слов.

Дарион только расспросил о ментальном контроле королевы над оставшимися у нее рыцарями смерти. Там были только слабаки, которых ни во что не ставили в Плети, но Кольтира их поднатаскал, и теперь они были бы ценным приобретением. Рыцари смерти постоянно нанимались воевать в самых опасных конфликтах, и потому часто погибали окончательно. Как и Отрекшиеся, Дарион хотел бы пополнять численность своих подчиненных, вот только валь’кир у него не было. Клепать безвольных упырей можно хоть сотнями, силы хватит, но толку от них мало, а союзники из Серебряного Авангарда за такое могут и к Плети приравнять.

Словом, Дарион сейчас не отказался бы от любого пополнения. В то, что Сильвана никого не держит под чарами, он не поверил, но с расспросами отстал.

Ничего особо интересного в Акерусе не происходило. Датура уехала в Мрачный Свод, как и большинство эльфов. Тут оставались только бывший наставник Таланор – он втерся в доверие к Дариону и стал еще заносчивее и невыносимее. И леди Алистра, которую Могрейн каким-то неведомым образом убедил продолжать возню со слабаками и учить их приемам темной магии. Похоже, она была единственной в Акерусе, кто порадовался визиту Кольтиры. Они мало общались в Плети и после освобождения, но соплеменник есть соплеменник. Особенно на чужбине.

– О, ты очень вовремя, – заявила она на талассийском. – На следующей неделе у нас с Торвалем свадьба. Наши лентяи из Мрачного Свода в Акерус не потащились, будете с Таланором представлять всех эльфов вдвоем. Форма одежды парадная, ты еще успеваешь съездить в Длань Тира и заказать.

– Свадьба? – оторопел Кольтира. – С Торвалем? С человеком? С нежитью?

– Свадьба, – терпеливо подтвердила Алистра. – С Торвалем, с человеком, нежитью. А что? Можно подумать, у тебя самого личной жизни нет.

– Я вообще-то холост, – фыркнул Кольтира.

Ну надо же, рыцари смерти решили пожениться, как будто они живые, у них любовь или план обзавестись наследниками и все в таком духе. Странные они. Похоже, не одним только Отрекшимся временами хочется поиграть в настоящую жизнь.

– Правда, что ли? – фыркнула в ответ Алистра. – Ну извини, я уже занята.

Кольтира фыркнул, вспоминая Торваля. Один из сильнейших рыцарей смерти, этот тип умело использовал чары крови и обладал огромной физической силой для блокирования атак противника. О его характере Кольтира не мог сказать чего-то определенного, но помнил, как этот тип однажды прицепился к нему в первые годы в Плети. Торваль был довольно молодым и мог бы претендовать на привлекательный вид, если бы не черные магические татуировки во всю рожу. Ничего такого, чтобы прямо в брак вступать.

Что за мода пошла у эльфиек связываться с людьми? То Сильвана и Алина вокруг своего ненаглядного Натаноса суетятся, то вот Алистра теперь!

– У тебя нет вкуса, дорогая, – скривился Кольтира.

Естественно, был атакован, и получилась отличная, весьма реалистичная тренировка. Таланор заявился узнать, что за шум, но, узнав о причине спора, только усмехнулся.

– Видишь, я не один так считаю. И тебе еще не поздно передумать, – сказал он невесте.

Дразнить Алистру и угрожать разобраться с наглым выскочкой женихом было практически единственным развлечением здесь. Тренироваться было не с кем: Таланора Кольтира уверенно побеждал, Могрейн отказывался с ним связываться, Торваль был постоянно занят подготовкой к свадьбе. А остальные стоящие противники все разъехались. В Азероте бушевала война, и им было чем заняться. Это Кольтира, которому ни с Ордой, ни с Альянсом связываться нельзя, не мог найти себе дела.

Свадьбу играли в часовне Багрового Пламени. Когда-то Плеть сожгла ее, и теперь каменный остов очистили от копоти и привели в порядок, а вот крышу так и не починили. Кольтира думал, что вести церемонию Торваль пригласит какого-нибудь смелого и жадного до золота жреца, но новобрачные обошлись услугами Могрейна. Бывший паладинчик что-то бубнил о святости брака, выпуская строки про благословление Света и рождение потомков, и, в целом, вышло неплохо. Не выглядело нелепым фарсом.

Изысканные закуски нежити не нужны, а вот выпивки на свадьбе было много. Достаточно, чтобы даже рыцаря смерти свалить с ног – если он воспользуется чарами Крови. Кольтира выпил не так много, но ощущение опьянения уловил. Жаль только беспечной радости не появилось. В тот же вечер Кольтира был очень, очень любезен с Таланором, причем прямо на глазах у Тассариана.

Не удивительно, что наутро именно Тассариан, прежде желавший задержаться подольше, решил уезжать. Кольтира всю дорогу насмехался над тем, как тот легко поддается на примитивнейшие уловки, но предложения вернуться не последовало.

– А я говорил, что он нарочно, – так тихо, что Кольтира еле расслышал, пробубнил Тассариану Лурид. Он редко говорил, чтобы не тратить энергию, ведь скелету, не имеющему голосовых связок, языка и губ, произносить членораздельные слова очень сложно. Собственно, Лурид был настолько тихим и спокойным, что Кольтира нередко забывал о его присутствии, несмотря на чутье и острый слух. Хороший адьютант должен оставаться незаметным, как мебель, но всегда под рукой – в этом смысле Лурид был идеален.

В пути они снова спорили, куда им податься. Кольтира, который за последние четыре года уже четырежды бросал все и начинал новую нежизнь в другой стране, хотел путешествовать. Смотреть на разные города и народы, нигде не задерживаясь подолгу. Может, если дать волю этой непонятной жажде чего-то другого, нового, то со временем она исчерпается, утолится, и можно будет найти что-то постоянное. А Тассариану хотелось стабильности уже сейчас.

И тут эта газета. Принц Солнечный Скиталец вернулся уже несколько недель назад, просто до Акеруса не доходили новости. А теперь государство нейтрально. Ордынский «предатель» и бывший солдат Альянса вполне могли приехать туда, не скрывая имен и лиц.

Прежде Кольтира отказывался даже думать о возвращении на родину после всех совершенных там преступлений. Но нежизнь в Западном краю заставила его передумать. Он там никого не убил, даже когда на него нападали, пытаясь ограбить или прикончить. Там были люди, готовые терпеть его присутствие и даже перекидываться парой фраз, делясь сплетнями, новостями или просто размышлениями о погоде. Эльфы не так просты в общении, и с ними все будет сложнее, но ведь можно же попытаться.

Кольтира решил, что поедет в Квель’Талас, и его охватило какое-то странное чувство, которому он не сразу смог найти название. Нечто подобное он ощущал, когда после разгрома Плети получил приглашение-приказ Сильваны.

Это как зов, но не такой, какому нельзя сопротивляться, не чужая воля, а что-то хорошее и оставляющее право на выбор. Ощущение, что нужно это сделать, но не обычная интуиция следопыта, а просто желание и знание одновременно. Если бы Кольтира был уверен, что рыцари смерти способны испытывать столь светлое чувство как надежда, он назвал бы это ощущение так.

Именно эта надежда погнала его вперед, к Талассийскому перевалу. Именно она подтолкнула выдать Тассариану и Луриду как можно больше сведений об истории народа, законах эльфов и их нравах – чтобы не было никаких проблем с живыми. Вот только проблемы начались у него самого.

Сначала проволочки на границе, когда живые смотрели на него как на врага, захватчика. Словно он хотел Плетью пройти по едва оправившейся от войны земле. Кольтира стискивал зубы и старался не огрызаться. Но когда, наконец, им разрешили проехать, он начал сомневаться сам. А стоило ли приезжать сюда? А вправе ли он требовать, чтобы его пропустили? Живые боятся его, и разве не заслужили эльфы спокойной, мирной жизни, а не страха от соседства с чудовищем, убийцей?

Кольтира двигался по знакомым дорогам южного Квель’Таласа медленно, борясь с желанием свернуть в лес и пробираться скрытно, не попадаясь на глаза живым. Надежда, что он сможет приехать сюда и все будет хорошо, гасла.

Удовольствие видеть привычные пейзажи, ехать по родной земле было блеклым – призрак радости, а не само чувство. Он уже давно привык к такому. Нежить и светлые эмоции – несовместимы.

И потом, путь домой для него прежде всегда означал возвращение к семье, к родным. А кто его встретит сейчас? Пустые стены заброшенного дома? А если бы были живы родители и брат, что они сказали бы, увидев его на пороге? Прежде Кольтира был уверен, что от него бы отреклись. Но Лерисса же простила брата…

Не важно. Его прощать некому. Кольтира – последний из рода Ткачей Смерти. Прежде, слыша это выражение, он не понимал его истинного значения. А в его случае «последний» – это не только факт, но и приговор: у него не будет потомков, наследников рода. Кольтира давно об этом знал, но проезжая по родной земле, он начал ощущать это острее. И лучше понимать, чего именно лишился в день битвы за Элун’аран.

Это не его вина. Он был солдатом Квель’Таласа и мог умереть в любой другой битве. Это дед не имел права рисковать собой, когда понял, что наследников у него больше нет. Кольтира скривился. Какая, к троллям, разница, кто виноват.

И вот он вернулся, но у него не было ни семьи, ни чести, ни цели, ни права называться защитником родины. И права быть здесь у него тоже не было. Таким как он, чудовищам, прекрасно знающим, что лучше было бы упокоиться, всегда нужна какая-то причина, чтобы в принципе продолжать быть.

– Какое у нас есть право на существование? – не раз спрашивала Синдия, которую даже служба королеве не смогла примирить с собой и памятью об убийствах соплеменников.

– Право сильного, – обычно отвечал ей Кольтира. Воргены и Альянс не могли убить их, не сумели очистить Лордерон от Отрекшихся, и потому были вынуждены считаться с ними.

Но какое, к упырям, право сильного может быть здесь, посреди мирного цветущего Квель’Таласа?!

– Ты не рад, что вернулся? – Тассариан подъехал на Сумраке ближе и положил ладонь Кольтире на плечо. – Не думай о пограничниках: у них такая обязанность, никому не доверять.

Кольтира поморщился и не ответил. Тассариан, уехавший от сестры и от службы соплеменникам, был, по его мнению, идиотом. Что с таким разговаривать?

Дорога оборвалась, упираясь в полосу черной, гниющей земли.Широкую, дальнего края не видно. Здесь некротическая энергия ощущалась везде, словно это земли Плети. Именно тут почти десять лет назад прошла армия Плети, отравляющая лес, уничтожающая все живое. Кольтира знал, что эту полосу эльфы называли «Тропа Мертвых» или «Шрам». Рубец, оставшийся на прекрасном лике солнечного Квель’Таласа. Кольтира повернул Тумана, чтобы ехать тем же самым путем, каким шел с войсками Артаса из разрушенной столицы. Мертвым солдатам – мертвая дорога.

На заставах их останавливали, но надолго не задерживали. Похоже, были уже предупреждены. В столице стражи долго грозились уничтожить их при малейшем поводе, но пропустили. Кольтира шел по улицам, и перед глазами вставали сцены битвы за Элун’аран. Вон там он стоял на стене со своими птенчиками. Здесь перестраивались. Тут был поединок с Тассарианом. А вот здесь он напал на соплеменников, потому что таков был приказ. Первого противника убил Тассариан, двое сбежали. В этом проходе была иллюзия стены, и Кольтира провел сквозь нее врагов. А дальше, через три здания, он отнял жизнь эльфа. В первый, но далеко не последний раз.

– Мы к твоему дому идем? – уточнил Тассариан, узнавший эти улицы. Кольтира только тогда и вспомнил о нем, а то бы так дошел до самого Квель’Данаса.

– Да, – отозвался Кольтира, поворачивая на запад.

Дом отца уцелел при нашествии Плети, но требовал ремонта. Вряд ли у рыцаря смерти получится нанять живых рабочих… вурдалака, что ли, призвать? Тассариан уверил, что они с Луридом сами приведут все в порядок. Ну, в его умениях Кольтира не сомневался – видел в Луноречье.

Воспоминания о семье не мучили его. Дом, запущенный и опустевший, слишком мало походил на тот, где они жили с отцом и братом. Да и не так долго это здание в столице было их домом.

Первые дни Кольтира старался поменьше выходить за пределы двора, чтобы местные успели привыкнуть к появлению монстров. Из соседей не осталось никого – если кто-то и выжил, селиться тут стало опасно из-за банд презренных.

Презренные…

Кольтира слышал о них еще в Плети, но впервые увидел только сейчас. Сгорбленные, бледные, болезненно тощие, они походили на упырей, но оставались живыми. Ненадолго – как утверждали столичные стражи. Презренные занимали пустующие дома в западной части столицы, если ухитрялись взломать охранные чары. А еще группами набрасывались на каждого встречного, вытягивая из него ману. Тех, кто не сопротивлялся, иногда оставляли в живых, но, в целом, встреча с ними не предвещала ничего хорошего.

Когда они впервые накинулись на Кольтиру, тот пытался с ними поговорить, убедить отстать или просто припугнуть. Сдерживал их чарами, обрывал заклинания вытягивания маны, но на презренных не действовали разговоры. Увидев, что никого не убивают, они потеряли остатки инстинкта самосохранения.

Досуха опустошив резерв его маны, презренные попытались убить рыцаря смерти – наверно, жаждали заполучить амулеты. Кольтира, старательно контролируя силу удара, врезал нескольким, оглушая их, и только тогда остальные разбежались. Он притащил побитых противников на пост стражи. Готовился оправдываться, что они напали первыми, но на этот раз претензий ему не высказали. Забрали презренных и спокойно объяснили, что таких проще убивать на месте. Эта болезнь не лечится, а заключение в темнице, без доступа к мане, только усугубляет их мучения.

Ошарашенный, Кольтира вернулся домой. Он не знал, что Солнечный Колодец не может исцелить эту жажду магии. В Молоте Агмара Этас упоминал, что потребность в вытягивании маны стала меньше – разве не должна она была к этому времени пройти полностью? И Младшая уверяла, что Скверна нужна син’дореям потому, что позволяет быстрее восстановить резерв, только и всего.

Презренные нападали часто, практически каждый день. И однажды Кольтира, врезав одному слишком сильно, проломил ему череп. Смерть наступила мгновенно, и давнее обещание не убивать соплеменников было нарушено. Посреди эльфийской столицы, в десяти минутах ходьбы от поста стражей. Кольтира не испытывал злости и жажды крови, он не хотел их убивать, все вышло случайно – но разве это оправдание? В Квель’Таласе презренных не считали за эльфов, и вообще они были преступниками, убивавшими случайных прохожих – он напомнил себе об этом, но на душе все равно было мерзко.

Презренные не оставили своих попыток убить его, и трупы появлялись снова. А когда Кольтира видел, как этих «не-эльфов» убивает Тассариан, злость на бывшего командира переполняла его.Оставалось только надеяться, что со временем презренные прекратят свои самоубийственные нападения. Но пока они ошивались рядом – Кольтира постоянно чувствовал присутствие живых на соседних, якобы заброшенных, участках.

Через неделю после приезда он начал возню с документами и наследством. С домом отца проблем не возникло: других наследников не было. Имущество деда досталось его, дедовой, кузине. Кольтира не был с ней знаком и судиться не собирался. Даже подписал какую-то бумагу, чтобы в случае его окончательной смерти эта дама смогла получить титул. То, что у него появилась наследница, пусть даже он о ней не знал ничего, кроме имени, казалось очень правильным.

Встретился с теткой Клеа. Та с каким-то болезненным любопытством выспрашивала подробности нежизни племянницы в Подгороде, но на закономерный вопрос, разве та не сообщает все это в письмах, женщина невнятно пробормотала, что они потеряли связь после Третьей войны.

– Понятно, – хмыкнул Кольтира, и больше к ей не заходил.

Несколько раз он пытался наладить контакты со своими старыми знакомыми, но многие переехали неизвестно куда или и вовсе погибли. Некоторые – от его собственной руки. Накиэль, Станлод. Оставшиеся боялись его. Никто не указал ему на дверь, просто он чувствовал их страх и уходил сам. Сначала думал, что со временем к нему привыкнут, но ничего не менялось.

В его присутствии эльфы не хватались за оружие и не звали стражу, но появилось стойкое ощущение, что это предел возможного расположения. Из их памяти не изгладились ужасы войны с самой Смертью. Держаться подальше от монстра вроде Кольтиры – это правильно и разумно с их стороны.

Видя такое отношение, он говорил себе, что нужно не озлобиться и не начать ненавидеть эльфов так же, как они – его. Они имели право на страх, злость, недоверие и настороженность. И отвращение. Они не виноваты, проблема была не в них, а в нем самом. В том, что он сделал, в том, кем он был.

Рыцарь смерти – воплощение воли Короля-Лича, меч в его руке. Каждый, в чьих глазах горело ледяное пламя, совершил тысячи преступлений во славу своего Повелителя. Это Отрекшиеся могли умереть от Чумы и проболтаться до восстания Сильваны где-нибудь на окраинах Лордерона. Или тихо лежать в могиле, пока их не поднимет валь’кира. Вид разлагающихся тел вызывал отвращение, но сами по себе Отрекшиеся не были виновны по умолчанию, априорно. В отличие от него, рыцаря смерти.

Чем дальше, тем чаще ему казалось, что было ошибкой приезжать сюда.

Одного из старых друзей Кольтира случайно встретил на улице. Увидел его мельком, со спины, но все равно узнал того, с кем провел не одну ночь.

– Раниэн! – окликнул Кольтира, прежде чем успел вспомнить, что ничем хорошим встречи с бывшими соседями и сослуживцами не заканчивались.

Тот обернулся. Нахмурился, не узнав голос и не сразу найдя взглядом знакомое лицо среди прохожих. А потом застыл, словно попал под чары Ледяной Глыбы.

– Anar’alah, Раниэн, – уже тише произнес Кольтира. Подошел ближе, но остановился в четырех шагах, чтобы не пугать.

Тот молчал. На неподвижном лице ярче засверкали горящие Скверной глаза. Раниэн медленно осматривал его с головы до ног, и Кольтире ничего не оставалось, как ответить ему тем же.

Раниэн почти не изменился. Тонких, едва заметных морщинок в уголках глаз прежде, вроде бы, не было. Холодный зеленый оттенок пламени Скверны был ему к лицу, хоть и делал его старше на вид. Ну и знаки различия другие – он теперь капитан. Очень неплохо, в неполные шесть сотен-то!

Кольтира понятия не имел, что сказать: почему-то, ничего, кроме нелепого «а я вот домой вернулся» не приходило в голову. Молчание затягивалось. Раниэн не выглядел напуганным, и если бы хотел, то уже…

– Мне рассказывали о тебе, – медленно произнес Раниэн, сощурившись. – О том, как ты убил Станлода и его звено. И при этом был вполне в своем уме. Что пообещал тебе Король-Лич за службу?

Кольтира отвел взгляд. Ответить ему было нечего. Трое из звена Станлода действительно погибли из-за него. Они даже успели попытаться переубедить его, и при этом он что-то отвечал им – уже не помнил, что именно. Как доказать, что он был не властен над своими поступками?

– Я пошел сражаться против Король-Лича сразу же, как только обрел свою волю, – выдавил Кольтира свое единственное оправдание.

Раниэн тихо вздохнул.

– В любом случае… – он на мгновение запнулся и продолжил увереннее.

Долго говорил о том, что для его карьеры не желательны контакты с сомнительными личностями, что прошлое должно оставаться в прошлом. Велел не искать с ним встреч, а если столкнуться случайно, сделать вид, будто незнакомы. Пригрозил последствиями. Раниэну теперь покровительствовал генерал Светлое Крыло, и вышвырнуть Кольтиру из столицы или даже из страны он мог в два счета.

В голосе Раниэна не было ни злости, ни презрения, ни отвращения. Он просто не хотел больше знать дохлого предателя.

Кольтира развернулся и ушел, не дослушав окончания речи. На что он надеялся, возвращаясь сюда? Даже Раниэн, с которым их связывали долгие отношения, не мог простить ему нападения на Квель’Талас и эльфов. И он был прав. Мертвецы должны лежать в могилах, а не мешать живым строить свое будущее.

Вернувшись домой, Кольтира выпустил пар, хорошенько поцапавшись с Тассарианом. Тот ушел в беседку на восточной стороне заросшего высоченными сорняками сада и там пил со скелетом какое-то пойло. Пить со скелетом – что за идиотский способ перевести вино! Потом вся беседка была в лужах, но это теперь законная территория Лурида и убежище Тассариана, поэтому Кольтира не возмущался вслух.

Когда у скелета заканчивался запас магии, вложенной в него Тассарианом, он раньше падал кучкой костей там, где стоял, но Кольтира ему запретил это делать в его доме. Поэтому сейчас тот, заранее ощущая предстоящее упокоение, сам шел в беседку и аккуратно ложился на скамью. И в виде еле различимого глазом призрака ожидал там Тассариана. Так беседка и стала вроде как луридовой.

В тот же день поздно вечером, когда Тассариан успел напиться с Луридом, победить Кольтиру в спарринге и раскатать губу на приятную ночь, раздался скрип калитки. Приближение живого Кольтира ощутил еще раньше, но тут часто разгуливали то стражи, то презренные – мало ли кто мимо шел. Гостей Кольтира не ждал, но поспешил столкнуть с себя Тассариана и пойти встречать – пока позднего визитера не встретил и не перепугал любопытный Сумрак.

К дому приблизился высокий эльф в темно-зеленом плаще с капюшоном. Походка у него была странной, нетвердой, словно он был избит или пьян.

– Я так любил тебя, гад, а ты взял и сдох! – прорычал он. Раниэн. Очень злой и очень пьяный Раниэн.

Кольтира указал подбородком на дверь дома, приглашая войти. Для карьеры капитана ведь не нужно, чтобы его тут увидели.

– Зачем ты появляешься тут, когда я уже смирился?!

– Прости.

А что тут еще можно было сказать?

Раниэн скинул с головы капюшон и продолжил обвинять, все сильнее повышая голос. Говорил, что у него семья, служба, ответственная должность и налаженная жизнь, и Кольтира не имеет никакого права вот так сваливаться на голову и портить все. Кричал, что Кольтира – мерзавец, и при жизни мучил его неопределенностью, непонятными отношениями, забывал писать, редко искал встреч. Что после Последней Надежды и обретения воли он и не подумал подать о себе весть, потому что кто такой ему Раниэн, забытый и ни к троллям не нужный бывший любовник. Мог бы и сдохнуть в Третью войну, и Кольтира бы даже не вспомнил, что в его жизни когда-то был такой эльф.

Конечно же, Раниэн был прав по всем пунктам. Кольтира часто вспоминал о своей семье, об убитых им эльфах, а вот о нем – в лучшем случае раз в год.

В этот момент как нельзя более не вовремя в дверях возник Тассариан. Кольтира махнул ему рукой, чтобы свалил и не мешал, но Раниэн успел его заметить. И прокомментировать. То, что ему нашли замену, и это оказался человек, Раниэна уязвило.

Кольтира не знал, что на это сказать, и молчание распаляло Раниэна сильнее, но поток обвинений вдруг резко иссяк. Снова повисла пауза. Кольтира ждал решения Раниэна: повторит требование не приближаться к нему или все-таки решится возобновить старую дружбу.

«Что я теперь-то могу сделать? Прошлого не изменить! Что ты молчишь? Мне что, начать тебя упрашивать?!» – хотел прорычать Кольтира, но сдерживался. И старательно убеждал себя, что ему, в сущности, все равно.

Раниэн покачнулся. Похоже, выпил он немало – для храбрости, или так, помянуть его решил? Кольтира не стал подхватывать его – живые обычно очень бурно реагируют, если их смеет трогать мертвяк. Это Лерисска терпела, не возмущалась, но сама, конечно же, ни разу не коснулась его. Собственно, единственным, кто прикасался к нему добровольно, был Агмар – когда съездил ему ничем не прикрытым кулаком по роже, подозревая в предательстве у Ангратара.

Раниэн и сам не стал хвататься за Кольтиру, предпочел упереться ладонью в дверной косяк.

– Мне пора, – сказал он и пошел к выходу, так и не озвучив, что решил.

– До дому-то дойдешь? – мрачно буркнул Кольтира ему в спину. Если Раниэн жил там же, где до войны, то путь неблизкий. Да еще и презренные… Нет, одного его отпускать не следовало. – Я провожу.

Раниэн пожал плечами, но возражать не стал. Накинул на голову капюшон и, не оглядываясь, направился на улицу. Половину дороги молчал, а потом ему стало хуже, и Кольтире пришлось ухватить его за плечо и тащить, не позволяя упасть. Раниэн что-то бубнил себе под нос, Кольтира не понимал и половины, но общий смысл уловил – все то же, что ему уже высказали дома.

Жена Раниэна не спала, ждала возвращения мужа. Вытаращилась на Кольтиру, захлопала длиннющими золотыми ресницами и выдавила из себя лишь удивленное «а!» и растерянное «ыыы…». Ну да, ее мужа, капитана талассийской армии, блестящего карьериста, доверенного офицера генералов Терона и Светлое Крыло, посреди ночи привел домой пьяным его бывший любовник, рыцарь смерти. Что, такое впервые в безмятежной семейной жизни? Ну, значит кому-то предстоит веселое утро. Интересно знает ли эта, с ресницами, национальный лордеронский танец?

Тассариан хотел знать, что это за эльф к ним приходил, и честный, но краткий ответ «мы вместе служили, были друзьями и любовниками», его почему-то не устроил. Да каким же нужно быть болваном, чтобы ревновать дохляка к живому красавцу-эльфу! Кольтира разозлился, высказал пару предположений о природе трепетных отношений Тассариана и его сестры. Тот врезал ему по роже – Кольтира едва успел увернуться, и удар пришелся на скулу, не сломав переносицу.