Текст книги "За последним вздохом (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 77 страниц)

Поначалу Кольтира убеждал ее уехать отсюда: проблемы с властями ему были совсем не нужны. Она упиралась, и в итоге они решили, что будут готовы покинуть эти места при первых признаках опасности.

Однако Камнегрив не стал доносить на него королю. Он приезжал в Луноречье сам, когда войска из Штормграда загнали повстанцев в подземелья Мертвых Копей. Напрямую в предательстве не обвинял – прозвучало бы нелепо, – но ясно дал понять, что разочарован. По его мнению, Кольтира, выполнив свой долг телохранителя и отведя Лериссу в безопасное место, обязан был вернуться или хотя бы поработать гонцом.

– Тассариан рассказывал о тебе как о более достойном и смелом эльфе.

– Тассариан зае…л вертеть моей жизнью как захочет, – выплюнул Кольтира, встав посреди дверного проема и не собираясь приглашать визитера в дом. – Я не буду служить тебе.

– Тассариан спас тебя от Сильваны. Твой долг…

– Я не просил меня спасать! – прорычал Кольтира и захлопнул перед его носом дверь. Безумно хотелось убить наглеца, смеющего думать, что все понимает и вправе его поучать.

Больше Камнегрив завербовать его не пытался. Настала весна, Лерисса растила овощи в теплице, а потом и на грядках. В ту пору хозяйственные хлопоты и тренировки отнимали все ее время.

С появлением штормградских войск тут стало безопаснее. Голодных убили, арестовали или накормили, сирот пристроили в приюты. Некоторым фермерам выдали семена и скотину – в долг, разумеется, не бесплатно.

Регулярно доставлялись письма и газеты. Кольтира читал о подвигах ублюдка-кал’дорея у горы Хиджал. Радовался, что Тассариана отправили служить не туда, а потом получил от него письмо с новостями о переводе: Гнездо Сетрии, Хиджал. Тассариан писал, что встретил там много важных шишек и просто старых знакомых, но о кал’дорее не упоминал. Надеялся обмануть?

Численность местных гноллов изрядно уменьшилась после того, как Кольтира сорвал на них свое раздражение от этого письма.

С Лерисской Кольтира уживался мирно. Точнее, он считал, что мирно, а она-то постоянно сплетничала с подругами о его мерзком характере. Зато когда она, вымокнув под ледяным весенним дождем, заболела и слегла с жаром, именно он, а не подружки, поливал ее тролльские огурчики и готовил ей легкую, как для раненных, еду.

– Да тебя женить можно, – восхитилась Тина, придя навестить подругу и попробовав ужин. И подмигнула Лериссе.

Все эти ее намеки – мол, они грызутся как семейная пара, прожившая вместе лет двадцать, Лериссу забавляли. А вот Алперта злили, хотя Кольтира сильно сомневался, что к мертвяку можно всерьез кого-то приревновать.

Болела Лерисса долго. И как раз в это время в Западном краю вспыхнула эпидемия. Солдаты, вернувшиеся из Нордскола с неизлечимым и заразным кашлем, долгое время жили на удаленной заброшенной ферме, но штормградские войска всех сгоняли к Сторожевому холму, чтобы удобнее было выискивать повстанцев.

Теперь от этих солдат заражались все, кто долго голодал и вообще не мог похвастаться крепким здоровьем. Лерисса, вроде как, к их числу не относилась и потому отказывалась ехать к нормальному целителю в Элвинский лес. Да еще Торелий, раскурил свои благовония и уверил, что она поправится. Кольтира грозился превратить их обоих в вурдалаков, если она начнет харкать кровью, но, к счастью, до этого не дошло.

Выздоровев, Лерисса в кой-то веки вспомнила о благодарности. Сшила Кольтире рубаху и пустила по вороту узор синей нитью – руны, но, конечно же, без магии.

Когда возня с посадками, требующая постоянного внимания, закончилась, Лериссе вздумалось съездить к маяку на острове у западного побережья. Ходили слухи, что там можно встретить призрак старого капитана, а еще – найти клад.

– Что там смотреть? Обычный призрак. Хочешь, из тебя такого же сделаю? – фыркнул Кольтира, но согласился.

На остров они попали по Льдистому Пути, но ни призрака, ни клада не обнаружили. Лерисса расстроилась. Тогда Кольтира покинул тело, как его учила Клеа, подкрался к Лериссе, жутко загоготал и схватил полупрозрачными руками за горло. Обычный призрак – в отличие от банши, – не сможет убить живого, и Кольтира это объяснял по пути к маяку раза четыре. Но она все равно заорала, помчалась к какой-то ржавой лопате и, не добежав, подвернула ногу. Ворчала на него всю дорогу – как будто это Кольтира виноват, что она такая трусиха! Хромала потом неделю и снова перемывала ему кости с подружками.

Потом они опять вместе напились. Лерисса в этот раз не ныла о несчастной судьбе, а закидывала Кольтиру вопросами. Сколько ему лет, если пересчитать на человеческий возраст – да ему-то откуда знать?! А сколько лет Королеве Банши? А что между ними было? А не смущал ли Кольтиру тот факт, что Сильвана в два раза старше него? А правда ли, что эльфы и люди иногда вступают в брак – не мешает ли им разница в возрасте и сроке жизни?

Кольтира отшучивался, язвил, и Лерисса, глядя на дно опустевшего стакана глубокомысленно заявила:

– По-моему, я все-таки постарше тебя буду. В смысле – взрослее.

А потом, спустя всего полгода после отъезда, вернулся Тассариан. Атака на Хиджал была отбита, война с элементалями закончилась, а с Ордой был заключен мир, и начальство посчитало, что он нужнее здесь. От кого он по пути узнал, что Кольтира и Лерисса участвовали в расследовании убийства, искали главаря банды, а потом оказались на холме во время восстания, Кольтира не знал. Но приехал Тассариан информированным – и злым.

– Стоило вас оставить одних, как вы вляпались в авантюру! Убийство, бандиты, политика!

– Да ладно тебе, – отмахнулась Лерисса, радостно суетясь вокруг брата.

– Зато было весело, – хмыкнул Кольтира, не вставая с табурета. Не думает же Тассариан, что по нему тут все безумно соскучились!

– Не «да ладно»! – взревел Тассариан. Остановить разнос в его исполнении под силу, наверно, только Королю-Личу. – Кольтира! Полез в опасную историю, еще и мою сестру в это втравил! Почему ты даже полгода в деревне не можешь прожить, не ввязываясь в неприятности?

– Потому что связался с тобой! Ты причина всех неприятностей, прямая или косвенная! – взъярился Кольтира.

Отпихнув Тассариана с дороги, он вышел из дому. Вывел Тумана, вскочил ему на спину и выехал из деревни. Несколько месяцев, ругаясь с Лериссой, он был вынужден отказывать себе в удовольствии выпустить пар в бешенной скачке и ночной охоте, но теперь-то ее было с кем оставить. Защитник вернулся же!

Какого упыря Тассариан смел обвинять его? Это Лериссе кровь из носу требовалось найти убийцу, помогать Дружине и чувствовать себя героиней! А Кольтира только и делал, что нянчился с ней, оберегал от ее же собственной глупости – и никакой благодарности!

Это Тассариан притащил сестру в эти опасные места, это Тассариан притащил сюда его самого. А потом еще и оставил их одних! Чем он теперь недоволен?! В Западном краю полыхала гражданская война, множество людей были убиты, а у Лериссы было личное обещание главы повстанцев не трогать ее. Ее и не тронули!

Задери упырь этого Тассариана! Как хорошо было без него и его претензий!

Кольтира вернулся на рассвете. Стряхнул с себя руку Тассариана, которую тот положил ему на плечо, пытаясь остановить. Молча прошел мимо него к сараю, устроил Тумана, а сам сел на удобное место на сложенных дровах и занялся вытачиванием новых стрел. Тассариан стоял в десятке шагов, сверлил его взглядом, а Кольтира делал вид, что того не существует. Он понимал, что ведет себя не слишком умно, и хотел уже было прекратить игру в молчанку, расспросить Тассариана о его службе. И тут вспомнил, что этот тип наверняка встречался на Хиджале со своим драгоценным кал’дореем!

Эти двое обсудили, как славно провернули дело по спасению беспомощного неудачника из сетей коварной Королевы Банши? Они посмеялись над ним? А над Орбазом? Они теперь друзья, или уже братья во смерти, или…

От злости Кольтира испортил стрелу, надавив ножом слишком сильно. Пришлось обрезать, и древко получилось слишком коротким – только Лерисске для тренировок сгодится.

Первым молчание прервал Тассариан. Начал занудную речь, напоролся на ледяной взгляд Кольтиры, но не умолк. Просил не прерывать разговоры на середине, соизволил поблагодарить за присмотр за Лериссой, потом разглагольствовал о ситуации в Западном краю. Кольтира слушал его бухтение вполуха. Злость понемногу прошла, и хотя следовало обсудить и кал’дорея на Хиджале, и подозрительную осведомленность Камнегрива, желания разводить еще одну ссору не было. Успеется еще.

Лерисса проснулась и, улучив момент, когда Тассариан пошел осмотреть теплицу, позвала Кольтиру поговорить.

– Прекрати при каждом удобном случае обвинять Тассариана в том, что он тебя убил, – с напором и возмущением заявила она. – Имей же совесть! Он был не властен над собой!

– А я и не обвинял его, – опешил Кольтира.

В смысле, вслух же он этого не делал. Вроде бы, в последний раз они это обсуждали еще в Акерусе, сразу же после обретения воли. А что до его слов о причине неприятностей, так Тассариан и помимо его убийства успел отличиться. Один только шум, поднятый в Черном Клинке после Андорала, чего стоил! Не начни Тассариан панику, не вынуди он Могрейна писать Кольтире и Сильване письма с требованиями, так, глядишь, королева и не настаивала бы на проклятом зелье.

– Обвиняешь! Не всегда прямо, но ты при каждом удобном случае напоминаешь ему об этом. Ты пользуешься этим, чтобы вертеть Тассарианом или чтобы задеть его. Тассариану и так тяжело! И разве ты не видишь, как много он делает для тебя?

Кольтира скривился. Ну, как обычно! Стоит появиться Тассариану, как все летит к упырям! Лерисса, с которой они вполне мирно жили, а если и грызлись, так только в свое удовольствие, теперь встала на сторону братца и читает мораль. Какого тролля вообще?!

– Скажи Тассариану, что не держишь на него зла за убийство. Что не обижаешься и не страдаешь. Что во всем виноват Король-Лич.

– А зачем мне это делать? – фыркнул Кольтира.

– Чтобы Тассариан не мучился! – яростно прошипела Лерисса, то ли не поняв насмешки, то ли проигнорировав ее.

То есть, Тассариан разводит сопли, периодически впадает в состояние во всем виноватой тряпки, прощает любые пакости кал’дорея, нагло лезет в жизнь Кольтиры и закономерно получает по мозгам – а Кольтира теперь во всем виноват. Он-то что сделал? Он не заставлял превращать его в нежить и отправлять убивать.

Кольтира еще давно говорил Тассариану, чтобы перестал терзаться виной, этого что, мало? Он должен каждый день повторять? Доказательства предоставить? Молча терпеть любые его выходки – лишь бы тот не подумал, что на него сердятся за тот, первый его проступок? Еще и защитница у него нашлась! А не пойти ли этим двум нахалам… с Сумраком групповушку за сараем устроить!

– Мне это зачем? – насмешливо оскалился Кольтира, напомнив себе контролировать гнев. – Какое мне дело, мучится он или нет?

– Да ты сволочь! – со звонкой обидой в голосе возмутилась Лерисса, как будто до этого он ее обманывал, прикидываясь паладином.

– Ты просто хочешь, чтобы я побежал выполнять твои желания, – заметил Кольтира. – Так не пойдет, дорогуша. Хочешь получить что-то, тогда постарайся, приложи усилия.

Лерисса возмущенно засопела, но уступила:

– Чего ты хочешь?

Кольтира торжествующе ухмыльнулся. Упырица, конечно, обнаглела со своими упреками, но как же приятен момент ее капитуляции. Вот только ей нечего ему предложить. Какая жалость.

– Ну, например…. Станцуй для начала.

Лерисса посмотрела на него исподлобья, с недоверием и подступающей злостью.

– Ты свихнулся? – выдавила она.

– Ты тратишь мое время.

На лице Лериссы стремительно меняли друг друга чувства. То злость и смущение, то какая-то почти детская обида, потом растерянность. И снова гнев. Кольтира ожидал шумного скандала – не зря же Лерисса претендовала на обращение в банши, – но она поджала губы и процедила:

– Хорошо. Но мне надо подготовиться. Пару минут.

– Костюм танцовщицы, что ли, припрятала в шкафу? Кружева, разрезы, и все в таком духе?

Он хотел съязвить на тему заработка в голодные периоды, но Лерисса его опередила.

– Вроде того. Это будет лордеронский традиционный танец. Его обычно жена танцует для мужа…

– Жениться не буду, ты не в моем вкусе, – вставил Кольтира, однако Лерисса сделала вид, что не услышала.

–… но так и быть, сделаю для тебя исключение.

Она ушла в дом и переоделась в синее платье: у нее их было всего два, и оба – праздничные. Кольтира заметил, что ее правая рука опущена, и что-то скрывает в складках юбки. Он и не сомневался, что она задумает какую-нибудь пакость, но ему было интересно, что именно она предпримет.

– Представь, что сейчас ночь или раннее утро. Это самое подходящее время.

– Хорошо, – кивнул Кольтира. В принципе, и так было утро, только не очень ранее.

– Танец называется, – начала Лерисса и, не меняясь в лице, подскочила к Кольтире и замахнулась на него длинной скалкой, – «Где ж ты шлялся, скотина»! Получи!

Кольтира увернулся от этого удара и от следующего. Лерисса действовала быстро и уверенно, но слишком предсказуемо, так же как и на тренировках. Кольтира пытался научить ее импровизировать, но она упрямо возвращалась к отработанным проверенным связкам. Насколько он понимал, у Тассариана в свое время была та же проблема, и справиться с ней смог только Фалрик. Надо бы узнать, как он этого достиг.

Лерисса держала скалку обеими руками, как меч, но вдруг вцепилась Кольтире в запястье и дернула на себя, чтобы тот не сумел уйти от удара. Он был без доспеха, и ей хватило силы на этот прием, но без толку. Вырваться не составило труда, но хоть какой-то сюрприз.

Лерисса запнулась о слишком длинную юбку и потеряла равновесие. Нелепо взмахнула руками, словно пыталась взлететь. Обычно Кольтира не мешал ей шмякаться на землю – даже наоборот, активно помогал быть ближе к природе. Но подумал, что если она порвет свое любимое платье, то потом мозги ему выест, как голодная упырица. А потому подхватил ее под локоть.

Неблагодарная женщина, вместо того, чтобы успокоиться, попыталась все-таки огреть его. Силы в атаку вложила от души. Кольтира шарахнулся в сторону, и удар пришелся на угол дома. Ручка скалки с треском сломалась и закатилась в траву. Лерисса упала – удачно, на одно колено, вовремя выставив ногу, как он ее учил. Но платье этого, разумеется, не пережило. Подол оторвался, и на поясе появилась огромная прореха, словно дыра в брюхе поганища. Только вместо кишков и ребер виднелась белая нижняя рубашка.

Кольтира, как воспитанный эльф, отвесил даме комплимент, а не стал насмехаться.

– Отлично выглядишь, Упырица. Просто законодательница мод. И танец был… хмм, впечатляющ. Но слишком короткий.

Встрепанная и раскрасневшаяся Лерисса поднялась на ноги и медленно оглядела ущерб: платье, скалка, невредимый противник.

– Ты…

Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, но не успокоилась, а лишь яростнее засверкала глазами. Судя по тому, сколько воздуха она набрала в грудь, Луноречье должно было содрогнуться от крика, посрамившего бы всех банши Короля-Лича разом. Но ее перебил Тассариан.

– Что случилось? – спросил он, вывернув из-за угла на шум. С недоумением оглядел разъяренную Лериссу и довольного Кольтиру.

– Посмотри, что твой дружок наделал! – тут же наябедничала сестрица, потрясая сломанной скалкой.

– Я по… куплю тебе новую, – пообещал Тассариан. Да, тут уже вряд ли можно починить. – Вы чего?

Он снова оглядел их обоих, задержав взгляд на встрепанных волосах и порванном платье Лериссы. Нахмурился.

– Твоя сестрица услышала, что я не хочу на ней жениться, и попыталась побить меня… – начал Кольтира, но эти двое его перебили.

– Что?!

– Все было не так! То есть так, но… он хотел…

– Нет, это ты хотела, сама ко мне пристала, разрывая на себе платье. Тассариан, тебе не кажется, что ее замуж пора отдавать? – с серьезной рожей заявил Кольтира. – Совсем сдурела девка. Это от недотраха.

Лерисса отшвырнула от себя сломанную скалку и попыталась залепить ему пощечину. Кольтира с легкостью перехватил ее запястье.

– Вот видишь, – назидательно проговорил он. – А потом удивляешься, чего это я на тебе жениться не хочу. Дело не в возрасте и сроке жизни, дорогуша. Леди никогда не стала бы себя вести подобным образом.

Лицо Лериссы перекосилось, словно он ее ударил. Она вырвала руку и ушла в дом, не сказав ни слова. Тассариан, бросив на него укоризненный взгляд, ушел за сестрой.

О да! Утешь ее, дай поплакать на твоем плече, а потом поцелуй и можешь даже трахнуть! Вы же одна семья, и всегда на стороне друг друга! Зачем вам вообще еще кто-то? Уехали бы куда-нибудь, где вас никто не знает, да поженились.

Поток сердитых мыслей прервал Тассариан. Извинился за сестру, попросил не злиться на нее. Позвал прогуляться. Вместе эти двое бесили Кольтиру невероятно, но по отдельности были еще ничего. Прогулка… вышла долгой.

Тассариан пробыл дома два дня, а потом уехал на Сторожевой холм. До отпуска ему было еще далеко, но он часто появлялся в Луноречье, когда у него выдавался выходной день. Благо, на Сумраке он мог за три часа добраться до дома, срезая через луга, которые гноллы считали своими угодьями.

Лурид был при нем. Тему его возвращения Тассариан старательно обходил стороной, но Кольтира догадывался, кто мог подсуетиться и съездить за костями в Акерус. Лурид был разумен и даже способен говорить, но складывалось ощущение, что от его личности не осталось практически ничего. Ни желаний, ни целей, ни привязанностей. Он существовал только за счет энергии Тассариана, которой тот периодически напитывал его, и потому следовал за ним.

Наверно, Тассариану было бы гораздо удобнее, если бы и Кольтира был таким же. Эта мысль не раз приходила в голову в минуты злости, но всерьез он так не считал. И все же, каждый раз глядя на Лурида, Кольтира с удовольствием замечал, что сам от Тассариана не зависит.

Он снова подумывал об отъезде. В Западном краю было относительно безопасно, Братство не вылезало из своих шахт, да и все равно у Лериссы было обещание Ванессы. Справится сама, взрослая же женщина, небедная, и постоять за себя теперь сумеет. Вопрос в том, одному ехать или с Тассарианом. Тот вряд ли решится оставить сестрицу – это же его единственный шанс иметь семью. Ну, значит, пусть остается.

Кольтира же все больше тяготился жизнью в Западном краю. И дело было не только в отсутствии развлечений и возможности почувствовать себя нужным. Просто их с Лерисской отношения портились с каждым днем. Она все чаще требовала поговорить с Тассарианом, обвиняла Кольтиру в том, что он намеренно мучает ее брата. И ничего не желала слышать о том, что это не ее дело.

Похоже, что еще и сам Тассариан подливал масла в огонь. Кольтира как-то раз слышал, как тот развозил сопли при сестре. Начал все с того же – отстань от Кольтиры, мы сами разберемся. А потом вернулся к самобичеванию.

Кольтира тогда точил меч во дворе и не собирался подслушивать, но что ж ему, собирать вещи и уходить подальше, что ли? Эти двое знали, что эльфы слышат лучше. Их проблемы, раз плохо заботятся о приватности.

– Ему было очень плохо там, в Плети. Он был безучастен ко всему, бледная тень себя прежнего. Даже нормальным доспехом не озаботился. Удивительно, что он не погиб в боях в первое же время. Над ним издевались другие рыцари смерти, – рассказывал Тассариан. – А я почти ничего не делал, чтобы ему помочь, защитить.

Кольтира скривился. Тассариан! Деревенский сплетник! Ну давай еще историю с кишками Гниляка вспомни и расскажи ей! Или как Маргрейв с дружками пытались Кольтиру отыметь, а потом – пустить на детали поганища. Вторая голова с ушами – это же было так смешно, правда? Наверно, в Акерусе старая гвардия до сих пор вспоминает!

– Потом он смог справиться с этим, стал сильнее, но его постоянно тянуло к соплеменникам, – продолжал Тассариан. – Магию с ними изучал, даже дружил. Мы много сражались с эльфами, ему приходилось их убивать… А потом мы освободились от воли Артаса, и он стал терзаться чувством вины. Называл себя предателем. Не смог вернуться на родину из-за того, что сделал. И эти тени, которых Артас отправлял к нему, они же не просто так нашли уязвимое место. Это все из-за меня, понимаешь?

– Это все из-за Артаса, – резонно поправила Лерисса.

– Не только. Все не так просто. Никто не заставлял меня лишать Кольтиру вечного покоя и делать из него рыцаря смерти. Кольтира может и простил мне свое убийство, но это не единственное из моих преступлений против него. Моя вина безмерна, Лерисса. Я отнял его жизнь и испортил посмертие…

– Еще и в постель его затащил… – «сочувственно» вздохнула она.

– Лерисса!

– А я что? Я не виновата, что не слепая. Ты на него так смотришь… – она хмыкнула. – А потом вы вдруг срочно срываетесь на охоту. А я ведь сначала не так поняла, когда ты сказал, что женщины тебя больше не интересуют.

– Ох и стерва же ты, – с чувством фыркнул Тассариан. – Тебя-то, похоже, ни мужчины, ни женщины не привлекают. Тридцать лет, а все бобылица.

– Ах ты… Ладно, потом припомню. Ты говорил с Кольтирой обо всем этом?

– Пытался. Но он не любит это обсуждать, переводит тему или отмалчивается, уходит.

– Да, я заметила. Тему он переводит мастерски, – раздался тихий стук, наверно, Лерисса поставила на стол кружку с чаем. – Но, знаешь, он, конечно, невыносимая язва и хам, но с тобой иначе и нельзя, обнаглеешь. И не похоже, чтобы он тебя ненавидел. Он же ушел с тобой из Орды.

– Я не знаю, почему он так поступил. А насчет ненависти ко мне… Я вижу, что он винит себя за то, что делал по моему приказу. Мне от этого ничуть не легче.

– Может, ты поговоришь с ним прямо? Скажешь, что… – грохот столовой утвари помешал Кольтире расслышать окончание фразы Лериссы.

– Я не вправе, – возразил Тассариан.

Они вышли в другую комнату, и голоса стали неразборчивы. Кольтира мрачно скривился. Неудивительно, что Лерисса выедала ему мозг требованиями утешить несчастного Тассариана. Как же так, бедного рыцаря смерти простили только его отец, сестра и король! Все ведь должны твердить, что он невиновен! Что бы он ни натворил – все равно невиновен. А то расстроится!

Легко ей было требовать – прости его по-настоящему, от всей души. Ей-то Тассариан ничего дурного не сделал, даже наоборот, вон как заботился. Посмотрел бы Кольтира, как она запела, если бы Тассариан ее убил, втянул в Плеть, а потом под разными предлогами держал при себе.

Да, Тассариан раскаивался. Было бы проще, если б он этого не делал – можно было бы его ненавидеть. А так, упырь знает что между ними происходило, и во что оно однажды выльется.

Словом… Вот пусть Лерисса сама перед своим ненаглядным Тассарианом и вытанцовывает.

Даже странно, что она до сих пор не додумалась до очевидного решения проблемы: выпереть Кольтиру подальше из Луноречья и нежизни Тассариана. Тогда ему и переживать не из-за кого будет, верно? О сотнях и тысячах других, убитых им, он же не вспоминает.

Как-то раз, когда Тассариан был дома, Кольтира ощутил приближение к Луноречью сильного рыцаря смерти. Они вышли во двор, чтобы посмотреть, кого там принесло – и Кольтира глухо зарычал, увидев ненавистную кал’дорайскую рожу.

– Я его не приглашал, честно, – оправдывался Тассариан. Скорее всего, не врал, потому что кал’дорей, увидев их, заорал на всю деревню:

– Тассариан! А я решил к тебе зайти, раз уж в твоих краях!

Естественно, Лериссе нужно было выбежать, поинтересоваться гостем, пригласить его в дом, предложить чаю. Кольтира прислонился к стене и сверлил кал’дорея взглядом, не участвуя в разговоре. Он понимал, что если сейчас нападет на героя Альянса в двух шагах от поста дружинников, то потом у него будут проблемы с законом. Но как же хотелось услышать, как с хрустом ломается его череп от хорошего пинка!

Тассариан неохотно поддерживал беседу и все время бросал встревоженные взгляды на Кольтиру. Кал’дорей, заметив это, ухмыльнулся и сосредоточился на том, чтобы очаровать Лериссу. Сначала комплименты, потом – похвальба своими подвигами. Когда дошел до зачистки Мертвых Копей, после которой он как раз и решил навестить Тассариана, Лерисса погрустнела. Новость о гибели Ванессы ее сильно расстроила. Взорвать недостроенный корабль, покончить с собой, лишь бы не попасть в руки власть имущих, – вот до чего довело девочку наплевательство и жестокость короля и его клики.

Лерисса не раз говорила, что не держит на Ванессу зла за нападение и желает ей одуматься, сбежать из Западного края, пока не поздно. Ну, вот теперь поздно.

– Бедная девочка, – вздохнула Лерисса. – Ей было всего шестнадцать, а она столько зла успела повидать…

– И сотворить. Она была преступницей.

– Она заслуживала снисхождения! – возмутилась Лерисса. – Благодаря помощи Ванессы многие люди не умерли с голоду и обрели надежду!

– Приказ был: живой или мертвой, – равнодушно пожал плечами кал’дорей.

Лерисса сощурилась. Но прежде, чем она высказала этому уроду все, что о нем думает, Тассариан поспешил вывести его во двор. Он уже не раз ссорился с сестрой из-за действий королевской армии в Западном краю: жестокости к подозреваемым, лишь символической помощи голодным, казнями тех, кто просто пытался выжить. В последнее время, наглядевшись на службе на все это собственными глазами, стал с ней соглашаться.

До этого Тассариан был склонен идеализировать армию Альянса: то ли из-за рассказов отца, то ли из-за собственной слишком короткой службы, где все сражения были с Плетью, захватчиками-Отрекшимися, элементалями и прочими агрессорами, явными злодеями.

Теперь же война с соплеменниками, голодными, обманутыми, брошенными, с теми, кто защищал Азерот от Плети, встала Тассариану поперек горла. Он нередко приходил домой после операций мрачным, молчаливым, не отвечал на вопросы сестры, зато охотно соглашался на спарринги. Но сражался иначе, чем обычно: так, словно его целью было не победить или потренироваться, а забыться.

Если Лерисса спрашивала его, не в курсе ли он судьбы того или иного местного знакомого, и числа пропавших, Тассариан теперь менялся в лице. Так, словно она спрашивала «Не ты ли убил старика Барлоу и его жену?» или что-то в таком духе.

А когда Кольтира рассказал ему, как Камнегрив пытался пожертвовать его сестрой для поимки Ванессы – почему-то и маршал, и Лерисса умолчали о том случае, – Тассариан и вовсе разочаровался в штормградской армии. И в ее командовании – включая короля.

Свои мысли он держал при себе, продолжал служить. А что еще делать солдату, да и сестру нужно содержать. Но такие разговоры не поддерживал.

– Не нравлюсь я твоему семейству, Тассариан, – хмыкнул кал’дорей во дворе. – Не буду вам мешать. У меня дела в Драконьем Погосте, Бронзовая стая просила о помощи. Напишу как-нибудь.

Итак, Лериссе не понравился пронырливый ублюдок кал’дорей. За это Кольтира даже на какое-то время простил ей суету вокруг деликатных чувств Тассариана. Но ссоры продолжались. Как-то раз, обидевшись на его особенно едкие насмешки, Лерисса не пришла ночевать домой. Тассариан порывался ее искать, но Кольтира чувствовал, что она недалеко – на посту стражей. У Тины, наверное.

– Да уймись ты. Может быть у нее хоть какая-то личная жизнь без твоей опеки? – фыркнул Кольтира. Он заметил недовольство на лице Тассариана, поэтому продолжил развивать тему. – Пока ты тут, она точно не выйдет замуж. Многие ли захотят породниться с рыцарем смерти и иметь под боком такого родственничка? Каждый раз после семейной ссоры дрожать за свою жизнь…

Тассариан в ту ночь с ним не согласился. Но через несколько дней сам заговорил на эту тему. Кольтира в тот момент вслух планировал, как уедет из этой дыры в Тернистую долину охотиться на тигров и, может, даже подастся в пираты. Разговоры об отъезде Тассариана бесили. Кольтира выяснил это случайно, и теперь радовался новому развлечению, выводя его из себя.

Оказывается, если не злиться самому на все эти «ввяжешься в неприятности», «вечно ты по уши в проблемах», а соглашаться и даже придумывать эти самые проблемы, то Тассариан бесится еще сильнее. Сверкает глазами, бухтит, рычит, стискивает кулаки, пытается навязать свою волю. Потом хочет решить вопрос силой, но Кольтира к этому готов и, в отличие от своего противника, в такие моменты отлично контролирует гнев и полностью сосредоточен. Шансы уделать Тассариана поднимаются до одного к двум, если как следует разозлить его. Просто преступление не пользоваться.

Однако в тот раз Тассариан вдруг заявил:

– Я подумал над тем, что ты сказал тогда… Я рад снова обрести семью, но не должен стоять на пути Лериссы к счастью. Не дождусь племянников, если будут тут жить. Уволюсь из армии и поеду с тобой.

========== Глава 65. Квель’Талас ==========

Уорент-офицер Лесной Пожар вынул из кармана платок и торопливо стер капли пота со лба, висков и носа. Этот эльф категорически не соответствовал своему имени: вместо напора, стремительности и мощи огня он демонстрировал лишь слабость, неуверенность и трусость. Ему никто не угрожал. Кольтира сдал оружие, не обещал кого-нибудь убить и даже не делал намеков. И все равно этот тип потел, заикался и нервно сглатывал слюну. Позорил честь следопытского мундира. Позорил весь народ высших эльфов.

Прежде Кольтира относился к таким с равнодушным презрением, частенько не отказывал себе в удовольствии поиздеваться. Но сейчас это ничтожество просто бесило.

А все из-за Тассариана. Когда они решили ехать в Квель’Талас, Тассариан начал забрасывать Кольтиру вопросами о его родине и народе, и тот, вопреки обыкновению, не отшучивался и не огрызался, а рассказывал. Каждый эльф знает историю своей страны и гордится ею, но Кольтира прежде не осознавал, насколько сильно в нем это чувство. Он говорил об основании Элун’арана и создании Солнечного Колодца, о войнах против троллей, о подвигах Дат’ремара и Анастериана, о военной хитрости Валиэллара Ветрокрылого и генерала Сангвинара. И, конечно же, не раз упоминал об умениях и храбрости простых талассийских солдат и офицеров.

И вот, первый квел’дорей, точнее син’дорей, с которым им доводится тут разговаривать – это трусливое потеющее нечто. Тассариан, конечно, видел эльфов и раньше – во время войны и в Плети. И в Квель’Таласе уже бывал – с куда менее мирными намерениями. Но все же Кольтира не мог перестать злиться. Как будто этот уорент-офицер станет самым важным, первым впечатлением Тассариана о стране эльфов.

Да какое ему дело вообще до впечатлений и мнения Тассариана?!

– У вас нет оснований мешать нам проехать, – произнес Кольтира, стараясь не рычать.

Еще несколько недель назад он сюда бы не сунулся – ему не нужны проблемы с человеком на территории Орды и из-за собственного «предательства» Отрекшихся, союзников Квель’Таласа. Но планы резко изменились, когда в Лордероне ему в руки попала газета с новостями о возвращении принца Каэль’Таса Солнечного Скитальца и о выходе эльфийского государства из состава Орды. Наследник трона, оказывается, был жив – и Кольтира ощутил гордость за свою страну, где снова правит потомок королевского рода. А на отношения эльфов с Ордой ему было по большому счету наплевать.