Текст книги "За последним вздохом (СИ)"

Автор книги: Pumbriya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 77 страниц)

Будь нападавшие обычными людьми или даже троллями, так бы и вышло. Но немертвые, особенно их толстяки, были сильны настолько, что обычно беспроигрышная тактика встать в узком проходе и из-за щита молотить превосходящего числом, но вынужденного подходить малыми группами врага, не помогала. Эльфов теснили, отшвыривали в сторону, разрубали вместе с доспехом. Стрелы, даже зачарованные, помогали мало. Летунов и живых магов-некромантов можно было уничтожить, но толстякам и рыцарям смерти стрелы не причиняли практически никакого вреда, а прочая нежить была слишком многочисленной. Бойцы не устояли, и мертвецы пробралась в соседние кварталы.

Трупная вонь, прежде сдерживаемая Бандинориэлем, заполняла город. Отовсюду доносились крики, кто-то громогласно призывал гражданских не паниковать, а двигаться на север. Кольтира выпустил очередную стрелу и потянулся за следующей. Противников было слишком много. Город придется сдавать – но до этого еще долго.

Элун’аран не станет эльфам ловушкой. На севере столицы имелись выходы к морю, корабли вывезут многих – да до Квель’Данаса и вплавь можно добраться, если только не совсем слабак или дитя. Кто-то улетит на дракондорах – опять же на Квель’Данас или вдоль берега рискнет прорваться через полные нежити Квель’Талас и Лордерон в безопасные южные земли.

Кольтира слышал усиленный магией приказ кого-то из командиров сдерживать Плеть как можно дольше, повторил его для своих подчиненных и на всякий случай пояснил:

– Мы должны максимально задержать врага, чтобы население успело эвакуироваться из города.

Для следопытов была куда более привычной другая тактика. Ударь, отступи, зайди в спину врагу, снова ударь. А сейчас есть время отступить, и есть куда отступать, да только нельзя. Чем дольше армия будет сдерживать Плеть, чем отчаяннее следопыты будут драться за каждый дом и за каждый квартал, тем больше эльфов успеет спастись. Всех гражданских вряд ли успеют вывезти. Война проиграна, и даже если маги сумеют защитить Квель’Данас и Солнечный Колодец, жертв будет слишком много.

– За Квель’Талас! – кричали следопыты и маги, убивая мертвецов, которых от этого не становилось меньше.

– За Квель’Талас! – кричал Кольтира. Они не сражаются за интересы своей страны. Они мстят за уничтоженный Квель’Талас.

Наибольшее число защитников замедляло продвижение Плети на центральном проспекте. Нежить, ведомая Артасом, упорно рвалась на север, к Солнечному Колодцу. В боковые улицы лезли меньше, но и там старались как можно скорее вывернуть к северу. В столице легко заблудиться, однако при таком количестве пушечного мяса даже лабиринт можно телами полностью заполнить, а Элун’аран имел не настолько сложную планировку. Следопыты пытались заманить мертвяков на запад и восток, чтобы они как можно дольше не могли добраться до пытающихся спастись гражданских, но нежить не поддавалась на провокации и игнорировала потоки стрел из-за угла. В любом случае, уводить далеко на восток тоже опасно: там дальше шла полная садов, частных особнячков и парков жилая зона, свободная от лабиринтов стен и арок. Сдерживать нежить там не получится, мертвяки свободно доберутся почти до самого дворца и проходов к причалу.

Толпу нежити отделяли от Кольтиры и его подчиненных полтора квартала и одна стена с длинным узким проходом, изгибавшимся зигзагом. Проход защищали бойцы из Королевской Стражи – не просто закованные в тяжелую броню и имеющие щиты воины, а применяющие еще и магию.

Следопыты стреляли и с крыш, и из окон домов, и с деревьев, но наилучшим местом для атаки были внутренние стены столицы. Стрелять приходилось или навесом, или заходить со стороны, чтобы не задеть своих. Чаще второе – и расстояние было невелико, и техника у птенчиков была далека даже до приемлемой.

Кольтира перестроил своих подчиненных так, чтобы им было удобнее помогать защищающим проход стражам. Тем же занимался и сам, а еще вместе с магом периодически поглядывал в небо: летунов у Плети осталось немного, но расслабляться не следовало.

Нежить, прущая в их сторону, брала числом, а не силой. Явились всего несколько толстяков, но их Кольтира, его подчиненный рекрут Мекиэл – охотник, – и маг ослепляли стрелами и заклинаниями, как только видели, и стражам было уже проще разделываться с ними. Один толстяк, потеряв зрение, впал в бешенство и покромсал своих больше, чем Кольтира уничтожил стрелами. Банши и чародеев Плети, наиболее опасных для лучников, среди нападавших в их части столицы не было – они в большинстве своем рвались на север, насколько Кольтира мог видеть со стены.

Со Стены следопыты переместились на параллельную ей внутреннюю городскую стену. Достаточно широкую, чтобы стоять на ней и спокойно стрелять, не боясь падения, а вот перестраиваться теперь будет не очень удобно. Придется спрыгивать на мостовую с противоположной стороны, перебегать до следующей стены и взбираться на нее по узким ступеням, в то время как враг спокойно пройдет в арку. Сменить позицию – дело пары мгновений для тренированного следопыта: можно же еще и крыши домов использовать и деревья. Были бы еще они у Кольтиры, эти тренированные следопыты. Но у него птенчики. Они, конечно, тренировались, но результаты были пока неудовлетворительные.

Стражей было достаточно, и они могли стоять так долго. Но Кольтира понимал, что если их слишком быстро и внезапно сомнут, то лучникам придется туго. Некоторые из его бойцов сменить позицию не успеют. Но и отвести их сейчас, заранее, нельзя: стены в столице хоть и не слишком высокие, но за два квартала скроют нападавших полностью, кроме, разве что, толстяков можно будет увидеть. И если лучники оставят стражей без поддержки, тогда те точно проиграют, и нежить пройдет дальше, а там ее задерживать будет некому. Кольтиру эта ситуация бесила. С опытными следопытами проблем бы не было, они бы и с ближайшей стены постреляли, так эффективность выше, а эти точно все полягут в сегодняшнем бою, не продержатся до окончания эвакуации.

– Резерв маны на исходе, – пожаловался маг.

– Передохни. Стрелять умеешь? – спросил Кольтира и, когда тот покачал головой, велел ему подавать следопытам стрелы.

Вот только стрел, в отличие от мертвяков, было все равно не бессчетное количество. Знать бы точно, сколько еще нужно продержаться…

Толпа нежити, наступающая на стражей, раздалась в стороны, пропуская пешего рыцаря смерти. Из прорезей в шлеме горели ледяные глаза. Кольтира попытался попасть стрелой прямо в прорезь, но та лишь стукнула по забралу. Маг выругался из-за его спины и, судя по характерному треску пламени, начал плести что-то огненное. Рыцарь поднял меч и понесся вперед, быстро оказавшись близко к стражам – там, где лучникам и магу мешала его атаковать разделяющая кварталы стена. Сейчас будет прорыв.

Плохо дело. Кольтира также видел, что дальше от них, на центральном проспекте, маги и волшебные стражи-големы обрушили прямо на мертвяков статую Дат’Ремара Основателя, удачно расположив ее поперек улицы, и еще завалили все это обломками стен. Нежить там продолжала лезть, взбираясь по камням, но медленно, и сейчас основная часть пойдет в обход – значит, возможно, как раз через их квартал.

Он дал команду перестроиться на следующую стену, и птенчики, его и те, что были рядом с ними на стене, начали неловко спускаться вниз.

– Прыгайте, идиоты! – рявкнул Кольтира. – Быстрее.

От перекрытого стражами прохода раздавались боевые выкрики и вопли боли. Жаль, что в городе Кольтира не мог так же хорошо ощущать происходящее вокруг, как в лесу. Сколько еще стражи смогут сдерживать там мертвяков с рыцарем смерти во главе?

Птенчики не успевали добежать до стены и забраться на нее. А если и успеют – кто-то должен задержать Плеть, чтобы от смены позиции был какой-то толк. Неприятное это дело: решать, кому еще пожить, а кому умереть. Собственно, самое главное – это как раз не ставить вопрос именно так. Все равно они все умрут сегодня. Есть задача, и назначать исполнителей нужно исходя из максимальной эффективности или, если нет времени, просто по звеньям. Кольтира будет среди тех, кто станет сдерживать нежить внизу, не потому что он старший по званию, отвечает за птенчиков или хочет погеройствовать. Просто у него больше возможностей не умереть в первые же мгновения схватки и дольше потянуть время.

Кольтира поручил сержанту другого отделения командовать его птенцами, а сам, взял собой троих: обоих рядовых, которые имели хоть какие-то шансы против воинов Плети, и Мстительницу, которую все равно не удержишь. Они вчетвером встали перед аркой, чтобы нежить нападала не более чем по двое-трое. Убрали луки, вытащили мечи. Хорошая арка, узкая, толстяк не пролезет, хотя, возможно, просто снесет стену.

– Рекрут Эредит, вперед меня не лезешь, – уточнил Кольтира специально для Мстительницы. Он ей уже не раз объяснял, что чем дольше она проживет, тем больше нежити успеет убить. Вроде бы, до нее дошло, но напоминание не помешает.

– Так точно, – хищно оскалилась она. Однозначно дурить собралась.

– Только посмей сдохнуть, пока не убьешь хотя бы пятерых. В Круговерти найду и вы… – договорить Кольтира не успел.

Из прохода в противоположной стене выскочили два стража, вслед за ними понеслись мертвяки, а затем вышел, распространяя вокруг себя волны холода, рыцарь смерти в заляпанном кровью доспехе. Во время стычки в проходе кто-то сбил с его головы шлем, и теперь узнать Тассариана не составило труда.

Стражи, увидев своих, ринулись к ним. Такие бойцы более эффективны, когда их много, но арка была достаточно узкой, чтобы и эта помощь оказалась весомой. Простых мертвяков они смогут задержать надолго. А как отвлечь от них рыцаря смерти, Кольтира знал. Он уже достаточно злил Тассариана своими нападениями, тот не устоит против предложения поединка.

Тассариан медленно оглядел улицу и направился вперед. Из-за его спины выходили из прохода мертвяки, но вперед командира не лезли. Нежить вообще старалась поскорее убраться с пути рыцаря смерти, обходила его стороной, и, казалось, даже избегала взгляда, словно боялась. В них полетели первые стрелы – кто-то из следопытов уже успел перебраться на следующую стену. Кольтира снял со спины лук и колчан, бросил их у стены и, подвинув плечом край щита стража, вышел вперед.

Он не раз бывал в опасных ситуациях и смотрел в глаза смерти, но никогда еще шансы не были настолько низкими. Прикрывать отступление или перестроение – да, приходилось, но там нужно было продержаться четко определенное время. И разница в численности не была такой катастрофичной. И в силах конкретных бойцов. Даже с троллем можно справиться в одиночку при достаточном везении и умении. А против рыцаря смерти нужно не меньше троих, но и тогда Кольтира со Странниками справились не без труда. Сейчас, вдвоем или втроем, со стражами можно было бы рискнуть, но тогда это уже не будет походить на поединок – и у нежити не будет причин не вмешиваться. И оставшиеся без защиты птенчики вдвоем не задержат поток мертвецов ни на минуту. Надо идти одному, и о шансах на выживание говорить не приходится.

Казалось, штурм длится уже несколько часов, но солнце еще не садилось. Светило ярко, ласково, будто гладило Кольтиру по неприкрытой шлемом щеке. До безумия хотелось жить. Не в смысле – выжить в этом бою, избежать сейчас смерти. А просто – быть. Дышать, ходить, радоваться Солнцу. Пить вино или трофейное тролльское пойло, которое непривычного эльфа валит с ног с половины стакана. Вместе с приятелями и сослуживцами есть обжигающе горячее мясо с вертела, отмечая успешное выполнение сложного задания. Может быть, влюбиться когда-нибудь по уши, по-настоящему, чтобы было все как полагается: и сердце замирало, и все мысли о новой встрече, и если, не доведи Солнце, она разлюбит, так сразу во все тяжкие.

Не выйдет.

Кольтира попытается забрать Тассариана с собой в Круговерть или умрет от его меча один – все лучше, чем оказаться разорванным на части или быть сожранным заживо.

– Ну, тухлятина, нападай, – зло оскалился он. – Сейчас узнаешь, чего стоит жизнь эльфа.

Пафоснее надо, Кольтира, и злораднее. Последний раз в жизни выделываешься.

Он хотел напомнить об их прошлой встрече, но Тассариан сам узнал его по голосу или в лицо.

– Кольтира, – гулко произнес он. Надо же, запомнил.

Кольтира медленно шагнул в его сторону и поднял меч, отводя острие вправо. Он часто так делал, когда противник не мог знать, что имеет дело с левшой, от которого более опасны удары с другой стороны.

Вдруг подступила лихая, дурная, бесшабашная удаль, придающая смелости, но провоцирующая ошибки, которую следопытов учат обуздывать на задании. Повеселимся напоследок, Тассариан? Кольтира привычным усилием воли сконцентрировался. Нет, не повеселимся. Его задача – максимально затянуть поединок. Пусть спасутся гражданские, пусть выживет кто-то из следопытов. Пусть Солнце согревает как можно больше эльфов. Пусть они живут, радуются, влюбляются – и за него тоже.

– Твоя судьба ждет тебя, – объявил Тассариан, бросаясь в атаку.

К троллям такую судьбу. Кольтира еще посмотрит, какого цвета гниющие мозги рыцаря смерти.

Он ушел от атаки влево, но Тассариан, похоже, этого и ожидал, сразу же рубанул здоровенным черным клинком в его сторону. А потом снова и снова. Кольтира не позволял ему бить мечом по мечу с размаху, гасил удар, принимая его вскользь, под небольшим углом и плоскостью меча, избегая останавливать меч жестко и лезвием. Помнил, что у рыцаря смерти прочнее металл клинка, и не собирался оставаться в бою безоружным.

Тассариан не давал ему перевести дух, но и не сказать, что сильно торопился его убить. На бесстрастном лице не было ни ненависти, ни злорадства, только спокойная сосредоточенность того, кто добросовестно, без лени и лишних разговоров, делает свою работу.

Огромный тяжелый меч с широким лезвием даже при ударе плашмя мог представлять угрозу. Но у Кольтиры было преимущество в скорости за счет свойственной живым эльфам ловкости и более легкого доспеха. Его единственный шанс нанести хоть какой-то ущерб Тассариану – достать до головы, все остальное под броней. Ее вряд ли пробьет меч, на нем чары, но не слишком мощные. Нанести удар в голову, двигая клинок параллельно земле не выйдет: край наплечника Тассариана поднимался высоко, почти до уровня глаз, ограничивая подвижность руки, но защищая шею и пол головы.

Кольтира отскочил подальше, а потом замахнулся, делая вид, что атакует сверху вниз в прыжке. Так удар получается сильнее, но положение атакующего очень уязвимо, тело открыто. Любой противник не устоял бы перед искушением ударить. Тассариан на уловку повелся, ударил слева, но Кольтира изменил траекторию движения своего тела толчком магии, и меч рыцаря смерти просвистел перед его животом, не причинив никакого вреда. Защититься мечом Тассариан уже не успевал, но отступил на шаг назад и поднял левую руку, заслоняя от удара голову. Металл на латной перчатке, ниже массивного щитка с черепом, явно был тонкий, и Кольтира уже даже понадеялся, что сумеет отрубить кисть или хотя бы просто ранить, но – нет. По гладкому металлу, закрывающему запястье, пошла паутина трещин, меч Кольтиры издал странный звук, то ли звон, то ли, наоборот, гудение, по пальцам и до локтя ударило отдачей, но и меч, и рука рыцаря смерти остались целыми.

Кольтира сразу же отскочил назад и влево, уходя от клинка Тассариана. Рыцарь смерти орудовал двуручным мечом, управляя им одной рукой, и терял при этом только в точности удара, а не в скорости и силе. Краем глаза Кольтира видел, что лучники расстреливали пришедшую с Тассарианом нежить, а мертвяки старались обходить рыцаря смерти и его противника стороной, не вмешиваясь. Кольтире показалось, что он видел и Артаса, решившего поглазеть на их поединок, но даже речи не могло идти о том, чтобы отвлечься от сражения и оглянуться, уточнить.

Сражаться со столь сильным противником на открытом пространстве было тяжело. Хорошо бы подманить Тассариана к дереву, из-за широкого ствола которого удобно делать обманные выпады, а потом и вовсе сверху атаковать. Когда мечи снова скрестились, Кольтира отскочил на шаг в сторону выбранного дерева. Нужно еще несколько шагов, и их можно преодолеть, делая вид будто Тассариан теснит его.

Тот двигался удивительно быстро для того, кто таскает на себе огромный доспех, но в скорости эльф все равно его превосходил. Вокруг были деревья, дома, крыши. Он еще успеет избежать продолжения поединка, успеет скрыться – да нельзя.

Тассариан отвел меч вправо, замахиваясь для атаки так сильно, что Кольтира решил снова попробовать его достать. Бил почти без замаха, некогда, а просто сделал выпад вперед, вкладывая в силу удара всю ненависть к Плети.

Фальторе бы еще жить и жить. И отец бы жил, если бы не Плеть. И тысячи других эльфов не погибли бы. Нежить отвратительна Солнцу и лесу, и их человеческому Свету, и всему живому в Азероте. Сдохните уже навсегда!

Не вышло. Тассариан шарахнулся назад, опять слишком резво для воина в тяжелой и громоздкой броне. Теперь отступать и защищаться пришлось уже Кольтире. На длину ладони перед гардой его клинок не имел заточки, это была самая прочная его часть, Кольтира рискнул блокировать контратаку Тассариана ею.

Удар был такой сильный, что Кольтира чуть не выронил меч из рук. Рыцарь смерти выглядел крепче него, но не настолько же! Клинок Тассариана скользнул ниже, упираясь в гарду кольтириного меча, сделанную в форме крыльев феникса, раскрытых под острым углом к клинку – на руку меч противника не соскользнет, но и высвободить свой мгновенно сейчас не получится.

Тассариан давил на перекрещенные мечи, стараясь заставить эльфа выронить или опустить свой клинок концом в землю. Кольтира, упираясь ногами в мостовую, пытался увести оба клинка в сторону, чтобы можно было отскочить. Булыжник мостовой выскочил со своего места из-под его сапога, нога поехала, но тут же уперлась в следующий. И в этот момент Тассариан сильнее навалился на свой меч. Да сколько же весу в этом громиле?!

На черном клинке ярко вспыхнули синие символы. Кольтира чувствовал, что у него начинает мелко дрожать локоть от немыслимого напряжения, а рукоять клинка стала на ощупь похожей на кусок льда – не настоящего льда, а магически созданного, который может быть еще холоднее. Пальцы одеревенели, и не было никакой возможности их размять, отогреть. Он был уверен, что не удержит меч, но давление вдруг исчезло. Тассариан замахнулся снова, на этот раз – коротко, и Кольтира, потративший мгновение на восстановление равновесия, успевал только снова блокировать удар, а не уйти от него.

Этот удар, казалось, был слабее предыдущего, но как ни пытался Кольтира сжимать пальцы крепче и гасить удар, меч вылетел у него из рук. Еще до того как клинок звякнул о камни мостовой, Кольтира стал уклоняться влево, но Тассариан вдруг пнул его в колено ногой, закованной в полностью металлический сапог.

Наколенник из легкой, но прочной стали треснул, а вместе с ним треснула и кость. Кольтира сначала рухнул на колени, и только потом почувствовал боль, прострелившую до самой шеи. Мышцы и кожа были разорваны то ли костью, то ли шипом здоровенным сапога – Кольтира чувствовал, как струится кровь, а боль была гораздо сильнее, чем при обычном переломе. Холод вокруг рыцаря смерти в этот момент показался ему скорее благом.

К троллям страдания, надо действовать. До меча не дотянуться. Кольтира бессильно опустил руки. За сапогом у него был припрятан нож, но достать его незаметно будет сложно. Метать снизу вверх неудобно, да и не для метания он предназначен, но хоть какая-та надежда забрать противника с собой в Круговерть. Пальцы Кольтиры еще не нащупали рукоятку, а Тассариан уже прижал широкий раздвоенный конец своего клинка к его горлу. Припомнил, гад. Кольтиру бесило находиться в такой позе перед ним, но вскочить и убежать с такой ногой он не сможет. Он проиграл.

Теперь, когда защищаться уже не было смысла, он увидел, что Артас действительно наблюдал за их схваткой. Что ж, похоже, Кольтира задержал на какое-то время не только рыцаря смерти, но и самого лидера Плети. Тассариан нанес ему поражение, но Кольтира сумел выиграть несколько минут, позволил еще какому-то числу гражданских пересесть на корабли, а следопытам – расстрелять десяток-другой мертвяков. Именно так будут сражаться бойцы талассийской армии за Элун’аран.

Спасутся многие эльфы. Война проиграна, Квель’Талас разрушен, но эльфийский народ будет жить и процветать, и очень скоро уничтожит всю эту противную Солнцу мерзость.

– Давай, – с презрением выплюнул Кольтира, глядя в ледяные глаза своего врага. – Стань бессмысленной пешкой и навсегда прокляни свою душу.

Именно так он и хотел умереть – сказав противнику напоследок гадость, да такую, чтоб потом не раз вспоминал и костерил последними словами. Тассариан, услышав его, оскалился. Но вместо того, чтобы отрубить ему уже голову или перерезать горло, оставляя помучиться еще несколько мгновений и осознать поражение детальнее, рыцарь смерти замер в нерешительности. Как тогда, у Ан’овина. Засомневался, несмотря на собственные же слова, что пощады больше не будет. Похоже, вид побежденного и униженного противника так действовал на него, напоминая о чем-то или вызывая какой-то отклик в подгнившей душе.

Кольтира, невзирая на острую боль, распространяющуюся от колена по всей левой стороне тела и грозившую поглотить все мысли, ощутил гнев. Ему не нужна жалость этого мертвяка! Поздно уже вспоминать, что был когда-то хорошим. Артас не позволит ему проявить милосердие, а Кольтире в этой бойне не выжить со сломанным коленом.

Что-то дрогнуло на лице Тассариана. Он отвел клинок назад – совсем немного, как раз для короткого замаха. И начал медленно произносить какие-то слова на незнакомом, не всеобщем, языке. Голос у него был изменившийся, еще более жуткий. Кольтира не понимал слов заклятья, но чувствовал, что они ужасны, и в них сокрыт холод самой Смерти.

Он же не может…

Да три тролля засадите ему под елкой! Он может! Он – рыцарь смерти, Плеть. Само зло, мерзость и вероломство.

Кольтира сочувствовал погибшим эльфам, которых Плеть заставила служить себе, но старался не думать о том, что его самого может ждать такая же судьба. А если бы и думал – что бы сделал-то?

Холод усилился, мышцы одеревенели. Из последних сил Кольтира приподнял голову и скривил презрительно рот. Ты за это ответишь, Тассариан, непременно ответишь. За Ан’овин, за Элун’аран, за Фальтору, за самого Кольтиру и за Квель’Талас. Ты делаешь очень большую ошибку. Ты зря оставляешь врагу шанс отомстить. Не жди больше честных поединков, следопыту привычнее бить в спину.

“Anu belore dela’na” – мысленно произнес Кольтира. Именно с этими словами на устах полагается умирать уважающему себя эльфу, но сказать это вслух уже не было сил. Холод будто пропитал его тело изнутри, и когда меч Тассариана ударил в грудь, ломая доспех и ребра, пробивая легкое и сердце, было уже почти не больно.

Кровь застывала прямо в теле, будто Кольтира промерзал, превращаясь в ледяную статую заживо. Он даже в какой-то миг понадеялся, что это все же такое изощренное убийство, а не обращение в нежить. Магия Льда высокой концентрации, еще один удар – и побежденный враг разбивается на тысячи кусочков. Но какого тролля он не умер до сих пор, с пробитым легким и под такой магией? Он же не может дышать. Или может? Сколько времени прошло, с тех пор как клинок пронзил его тело? Ледяное пламя глаз Тассариана заполнило все вокруг, Кольтира видел только этот холодный мерцающий голубой свет и ничего больше, что могло бы ему подсказать, что именно происходит.

А потом в его тело хлынула совсем другая магия, заполняя рану в груди и распространяясь дальше. Не надо быть обученным чародеем, чтобы узнать эту мерзость. По затвердевшим, замерзшим кровеносным сосудам медленно потекла Тьма, будто разъедающая тело изнутри. Она что-то делала с ним, меняла, преобразовывала его. Кольтира никогда не испытывал столь сильной боли и столь всепоглощающего отвращения. И ужаса. Он бы вытащил, вырвал руками эту дрянь из своей разрезанной груди, но не мог пошевелиться. Он закричал, но застывшее горло не пропустило ни звука.

Хватит! Прекрати это, урод! Просто убей и иди дальше!

Невыносимая пытка продолжалась. Измененный голос Тассариана, произносящий незнакомые слова, гремел в ушах. Гулко, страшно, безнадежно. Потом голос начал стихать, или это Кольтира от все нарастающей боли начал терять сознание – давно пора. И в этот момент перед его глазами как наяву возникло видение-воспоминание.

Вот он, мелкий еще, со всех ног несется к матери, чтобы рассказать, как сумел забраться на огромный тополь, на котором все ветки росли так высоко, что приходилось карабкаться, цепляясь пальцами за кору и обхватывая ствол ногами. Этот тополь давно привлек внимание Кольтиры своей неприступностью, и сейчас победа была опьяняющей.

– Ты умница, – рассмеялась мама, когда он повел свой восторженный рассказ уже по третьему разу, не забывая показывать, как именно лез и уточнять, что нисколечко не боялся. – Ты будешь славным воином Плети.

Кольтира вырвал свой разум из этого воспоминания. Что за бред?! В то время никакой Плети не существовало! Мама должна была сказать, что он станет славным воином Квель’Таласа. “Квель’Таласа” – именно так. Как смеет Тассариан осквернять своей мерзкой магией то, что было дорого Кольтире?!

Боль, мучившая его в реальности, стихла, и Кольтира снова увидел воспоминание – забытое и извращенное. Какие-то эльфы разговаривали с его родителями, веселились, смеялись и в их речи звучало имя Артаса, который стал их лидером и поведет к победе.

Нет, нет! Этого не могло быть! Кольтира про себя повторил слова присяги, которые выучил еще в детстве, задолго до того, как ему пришло время ее приносить. “Я, Кольтира Ткач Смерти, присягаю на верность Квель’Таласу, его королю Солнечному Скитальцу и квел’дорайскому народу. Перед лицом Солнца и моих братьев по оружию…”

Однажды он без спроса взял отцовский лук, изумрудно-золотую Лозу. Не просто посмотреть и потрогать. Он ухитрился согнуть его и надеть тетиву. Взял несколько стрел – своих, самодельных, и пошел тренироваться. И выходя из дома, нос к носу столкнулся с отцом. Прятать за спину Лозу, которая была длиннее его самого, было бессмысленно. Сейчас как влетит…

– Я ничего не сломал! Я осторожно! Видишь? – Кольтира ринулся сразу в атаку, демонстрируя отцу неповрежденный лук.

Отец, в целом довольно снисходительный, но строгий и не терпящий непослушания в некоторых, принципиальных для него вопросах, почему-то не рассердился.

– Да ты уже большой у меня совсем, – произнес он странным, немного грустным тоном, но улыбнулся во весь рот. – И как силы-то хватило? Вечером пойдем потренируемся, попробуешь из него пострелять. Совсем большой… Скоро станешь служить Плети и будешь сражаться во славу принца Артаса.

Не было такого! Не было! Не могло быть. Отец бы никогда…

“…клянусь храбро, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни, защищать народ и интересы Квель’Таласа, всемерно способствуя его славе и процветанию”, – вот так правильно!

Тассариан, сволочь, прекрати это! Ты же сам не хочешь служить злу, так зачем, зачем? Не заставишь!

Тьма, выкручивая мышцы, расползалась от груди вниз, омерзительной и болезненной густой жижей, но вскоре боль стихала, и приходило долгожданное облегчение муки. Все закончится, когда Тьма заполнит его всего?

СКЛОНИСЬ ПРЕД ВОЛЕЙ КОРОЛЯ МЕРТВЫХ! – раздался в голове еще один, совершенно незнакомый голос. До рычания низкий, он звучал глухо, будто из-под земли или сквозь толстую стену.

Иди любись с троллями, тварь, кем бы ты ни был!

“Клянусь честью следопыта, находясь на военной службе, достойно переносить связанные с ней трудности.”

Фальтора, смешной глазастый мальчишка с ободранными коленками, – ему тогда, наверно, полвека всего было. Он наслушался сказок про магов, которым служат элементали, чудовища и доблестные герои, и однажды спросил вернувшегося со службы в отпуск брата, какому магу – злому или доброму – тот служит. Кольтира улыбнулся.

– Не магу. Я служу Плети и принцу Артасу, а он рыцарь смерти.

Тьма, пропитав нижнюю часть его тела, теперь поднималась вверх, по позвоночнику, по горлу и подбородку. Кольтира хотел ее выкашлять, выхаркать вместе с заледеневшей кровью из себя, но не мог пошевелиться или вдохнуть.

Сколько можно?! Быстрее уже, заканчивай! Хватит…

ПЛЕТЬ НЕ ЗНАЕТ ПОЩАДЫ!

Этот голос был такой громкий, что Кольтира едва мог слышать собственные мысли.

“Клянусь не обращать оружие против квел’дорайского народа, его законного правителя и исполнителей его воли…”

Нет, ни Плеть, ни Тассариан, ни его проклятое колдовство не смогут заставить его верить, будто его семья хотела бы, чтобы он служил Артасу и его омерзительной нежити!

УНИЧТОЖЬТЕ ИХ!

Кольтира отомстит Тассариану и Плети за эту клевету и это оскорбление. Ненависть, рожденная в его душе, была такой горячей и ослепительной, что, казалось, сможет справиться со Льдом и Тьмой, захватившими его тело. Он убьет всех этих тварей, уничтожит их всех!

УБЕЙ ИХ ВСЕХ! – вторил его желанию таинственный голос.

“…и до последнего вздоха быть преданным своей родине”.

Перед глазами Кольтиры снова замелькали видения. Вот он получает известие о том, что его мать пропала без вести во время лесного пожара. Он сжимает кулаки и клянется отомстить оркам и их огнедышащим тварям.

СМЕРТЬ ВСЕМУ ЖИВОМУ!

Вот его служба: он выслеживает врага, убивает троллей. Вот стычка с лордеронцами, где Кольтира впервые отнимает жизнь в ближнем бою и видит, как хлещет фонтаном кровь из отрубленной по локоть руки врага. Это жутко, но это – победа.

Вот первые награды, отец и мама гордятся им, вот сама генерал Сильвана Ветрокрылая жмет ему руку. Новые задания, его стрелы находят цель, враг падает, кричит, хрипит. Льется кровь. Кольтира и его напарник сражаются против высокого мускулистого тролля, он силен, но на стороне эльфов отточенное в многолетних тренировках мастерство. Кольтира снова и снова взмахивает мечом. Прекрасно чувство своего превосходства, близкой победы, силы. Смертоносные умения и храбрость следопытов не оставляют шансов врагу. Тролль кричит и падает, последний удар – и он мертв, мертв, мертв!

УБЕЙ, РАЗОРВИ, УНИЧТОЖЬ!

Голос заполнял всю голову, казалось, она вот-вот взорвется, но вдруг стихли все звуки вообще. Непроглядная тьма заволокла все вокруг Кольтиры. Не было ни запахов, ни ощущения собственного тела, ни времени – ничего.

– Вставай, – приказал Тассариан, и после его голоса появились другие звуки. Шорохи, крики, звон оружия.