Текст книги "Ирния и Вирдис. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Раткевич

***

В камине горят яблоневые дрова, искусно расставленные свечи источают тонкий и пряный аромат, не столько освещая роскошно драпированную комнату, сколько создавая уютный полумрак, на затейливо украшенном столике накрыт легкий изысканный ужин на двоих, после которого одним едва заметным движением шелкового шнурка раздвигаются занавеси алькова, и двое, сжигаемые страстью, следуют на любовное ложе, принимающее их в свои объятия…

 
Все так и есть.
Вот только красавица не ожидает героя во всеоружии своей красоты, чтобы одним ударом смять и ошеломить его, повергнув к своим ногам.
Где же она? Неужто все еще прихорашивается перед зеркалом? Или, внезапно передумав, меняет свой откровенно призывный наряд на что – либо еще более соблазнительное?
Как бы не опоздать ей, герой ведь вот – вот явится.
Но нет, нет… что – то не так во всем этом великолепии соблазна, во всей этой утонченной провинциальной роскоши, что – то не так… странная тоскливая нота висит в воздухе, что – то… ах, как же это произошло?!
Альковная занавесь непристойно раздернута!
Как же так? Еще ведь не время! Ведь вот сейчас, прямо сейчас вот войдет приглашенный герой, спаситель города… и что он подумает? Что его сразу приглашают на ложе, словно он не в гостях, а в борделе? Что пригласившая его госпожа вовсе не та, за кого себя выдает, а обыкновенная продажная куртизанка? Что перед уходом его попросят расплатиться? А что, если он вообще заходить откажется? Увидит такое нарушение приличий – и откажется. Что, если, сохрани Богини, он просто – напросто сбежит? Да еще потом и скажет что – нибудь такое о ней? Двух – трех слов ведь будет вполне достаточно, чтобы навсегда погубить ее в глазах соперниц. Остальное они сами додумают. И всем – всем тут же расскажут! Это сейчас они ей бешено завидуют, надо же, какого она себе добыла красавчика да героя, но если только что – нибудь пойдет не так… хоть из города беги!
Во имя Богинь, задерните же кто – нибудь занавесь! Ведь вот сейчас, сейчас… рука героя уже взялась за дверную ручку…
Но некому задернуть занавесь, некому… горничная давно отослана, а сама красавица, растрепанная и несчастная, молча сидит на краю роскошного ложа с маленьким стеклянным пузырьком в руке.
Этот пузырек – причина ее стыда и горя. И совсем уж откровенной насмешкой смотрится на ней сейчас ее соблазнительный наряд, просто потому, что он не подходит ни к испуганному лицу, ни к несчастным глазам. Глазам, в которых вина мешается со стыдом. Ей стыдно. Ей очень стыдно. Так, как никогда еще не было.
«Вот к чему приводит желание непременно перещеголять соперницу», – думает она, глядя на ненавистную бутылочку и мечтая, чтобы та сквозь землю провалилась, чтобы ее не было никогда.
Спрятать? Выкинуть?
Легко!
Но разве это что – то поменяет? Разве это отменит тот факт, что она ее вообще взяла! А руки, что так услужливо ее протянули, а голос, участливый голос друга, от души желающего, чтобы она одержала победу над соперницами, утерла нос этим высокомерным клячам, которым в борделе самое место!
Друга? Постойте, друга!
Да разве другом называют того, кто…
Изящный красавец, маг, всеобщий любимец, друг самого бургомистра, он буквально очаровал всех местных дам и мог проводить свои вечера и ночи с кем угодно. На него даже замужние заглядывались, А мужья скрипели зубами и… делали вид, что ничего не замечают. Маг ведь. Да еще и друг бургомистра. Стражей командует так, словно она его собственная. С таким не поспоришь.
И, разумеется, молодой вдовушке льстило внимание такого важного господина. Его дружеское, и не только дружеское, участие. А когда он посулил ей помочь заполучить героя… да еще при этом утереть нос всем тем, кто над ней посмеивается… могла ли она подумать, что все закончится так?..
Уходя, он улыбнулся и протянул ей небольшой изящный флакончик.
 

– Легкая настойка «чертова корня», и он ваш, сударыня. Прочие же останутся с носом, обещаю.

Она жадно схватила флакончик, а он подмигнул ей и тотчас вышел. И только тогда она поняла, на что сейчас согласилась, что именно держит в руках, что схватила со столь страстной решимостью. Это ведь не просто победа над соперницами, не просто красавец – мужчина – украшение ложа, это… это отрава, яд… недаром ведь ее зовут «чертовым корнем».

Человек, принявший слишком большую порцию, умирает. Если он достаточно силен или же порция невелика, он навсегда становится рабом той, что его напоила. Навсегда. Навеки. Никогда он не посмотрит ни на одну другую женщину, а если и посмотрит… Все равно у него ничего с ней не выйдет. Ни с кем не выйдет. А когда он надоест опоившей и она прогонит его прочь… долго они не живут, такие.

Айнир без сил опустилась на ложе, приготовленное для страстной любви с красавчиком героем. Какая уж тут любовь, когда она чуть было не решилась на такое? Ей было стыдно и страшно. Любовь не может питаться стыдом и страхом, для нее это отрава почище «чертова корня».

Господин Лури протянул ей флакон и ушел. Впервые она усомнилась, что он ей добрый друг и советчик. Будь он настоящим другом, разве он поступил бы подобным образом? Подтолкнуть ее к такой подлости!

 
А она согласилась! Согласилась!
А кроме того… неужели она настолько уродлива… неужто до такой степени отвратительна любому мужчине, что ей нужно прибегать к подобному средству? Господин Лури несколько раз ужинал у нее и всегда с восторгом отзывался о ее красоте.
Лгал? Издевался? Другим небось говорил, что из жалости?
Видимо, так, ведь, предложив ей эту проклятую склянку, он ясно дал понять, что именно так и считает. Где уж ей самой очаровать героя! Вот разве что колдовство поможет! И ведь сам чары наложить побрезговал. Ну да, как же, прознать могут! У какой – то деревенской ведьмы купил эту гадость, пользуйся, дурочка, а мы все потом посмеемся!
Нет, он прав, конечно, какая из нее красавица? И все же… прибегать к такому? Влюбить в себя кого – то насильно? Да еще и «чертовым корнем»? Светлые Богини, как же это все мерзко!
В расстроенных чувствах она даже и не заметила, что маг вовсе никуда не ушел, а занял кресло в соседней комнате, отделив себя от хозяйки дома всего лишь закрытой дверью. Что ж, прислугу ради такого случая, как свидание с героем, госпожа Айнир отпустила, и заметить мага было совершенно некому. А она сама… ничего она сейчас не замечала, потрясенная тем, что все же схватила проклятый флакончик, куда больше, чем тем, что человек, смевший называться ее другом и даже побывавший ее любовником, ей подобное предложил. Впрочем, кто знает, быть может, маг и применил что – то из своего искусства, ведь она не заметила и то, что он дождался ее кавалера и даже поговорил с ним. Наверное, какая – то магия все – таки была, раз госпожа Айнир продолжала смотреть на флакончик и ничего вокруг себя не слышала.
Но в одном маг крупно просчитался. Всучив парню свой магический перстень, он еще раз порадовался, как хитро придумал с этим приворотным зельем: «Когда оно сработает, парню станет не до моего перстня!» Он уходил, потирая руки. Вот только радовался зря. Едва не плачущая от стыда красавица твердо решила никому никакого приворотного зелья не давать. Потому что стыдно, гадко, подло, мерзко… потому что так нельзя, господа!
Дверная ручка повернулась.
Дверь отворилась.
Время вышло, и наш герой появился на пороге.
Появился и замер, уставившись в мерцающий камин. Перевел взгляд на свечи. На изящно накрытый столик. На прочее убранство комнаты.
Почти все эти роскошные вещи были предназначены для предвкушения радостного слияния двух тел. Такое Карвен видел не впервые. Впрочем, те случайные подружки, с которыми ему случалось столковаться – а было их не так много, – привечали его на сеновале, в избе, в стоге сена, а вот попадать в спальни богатых городских дам ему еще не доводилось. Тут были совсем другие знаки. Но они были и с несомненностью подтверждали то, начем его сюда пригласили. Богатая дама ничем не отличалась от обычной девушки. Она тоже хотела любви. От него. Это было странно, но это было так. Быть может, она еще передумает, когда он ей все о себе расскажет. Быть может. Вот только… где же она сама?
Он шагнул внутрь и растерянно огляделся. Огляделся и тотчас заметил распахнутый альков, непристойный, как задранная юбка. А в алькове, на приготовленном для любви ложе, сидела прекрасная дама. Сама на себя не похожая. И это соблазнительное платье ей совершенно не шло. Она была растрепанная, усталая и несчастная. Да еще и с какой – то дурацкой склянкой в руке. Она совершенно не походила на важную госпожу. Больше всего она была похожа на самую обыкновенную девушку. Из тех, что его на сеновал водили. Вот только этой сейчас так плохо, что ни о каком сеновале и речи быть не может.
Карвен бросился к ней не раздумывая. Так же, как совсем недавно ринулся защищать трактир от околдованных разбойников. Решительно и без промедления.
 

– Ты, – выдохнул он, от волнения забывая о вежливости, – тебе плохо, да? Может, лекаря позвать? Ты скажи только, куда бежать – то, а то ведь я не знаю, где тут у вас целитель проживает.

 
Она вздрогнула. Рука ее судорожно сжала склянку.
 

– Это лекарство, да? – взволнованно продолжал Карвен. – Ты погоди, я стакан найду, помогу выпить. К нему еще воду небось нужно?

 
На губах госпожи Айнир застыла горькая улыбка.
 

– Это не лекарство, – тихо сказала она. – Это другое…

Она вдруг мучительно покраснела, а потом закрыла лицо руками, уронив склянку на пол. Впрочем, та не разбилась, пол устилал такой толстый и пушистый ковер, что на него можно было без опаски уронить и что – нибудь более хрупкое.

– Тогда я, наверное, и впрямь лучше доктора позову… – растерянно пробормотал Карвен, которого реакция красавицы просто ошарашила.

– Да при чем здесь доктор! – воскликнула она и вдруг расплакалась.

Утешать плачущих Карвену уже случалось. Обнять, похлопать по плечу, погладить по спине, сказать что – нибудь ободрительное… Вовремя сообразив, что молотобойцам знатных дам лучше по плечам не хлопать, а то последним и впрямь может понадобиться доктор, он ограничился поглаживанием. А потом красавица потянулась к нему, поглаживание переросло в нечто большее… и юные тела договорились меж собой самым наилучшим образом.

Карвен и представить себе не мог, до какой степени знатная дама окажется похожа на самую обычную женщину. При всем при том, разумеется, что ни одна женщина на другую не похожа и похожа быть не может, так уж порешили пресветлые эльфийские Богини, и так оно останется во веки веков.

 
Очень долго Карвен вообще ни о чем не мог думать, а когда смог…
«Так неужто если король в бане разденется, то и его от прочих смертных не отличишь?» – пришла ему в голову крамольная мысль. Впрочем, в этот миг красавица вновь обняла его, и мысль исчезла, словно ее и не было. «Светлые Богини, благодарю вас за эту радость!» – думал Карвен в состоянии полнейшего восторга.
А потом она опять расплакалась.
 

– Ты вот меня обнимаешь… целуешь… а я… я знаешь чего хотела с тобой сделать?! – воскликнула она.

– Сделать со мной? – удивился Карвен. И легко, на одной руке, поднял девушку над собой: – Да что со мной можно сделать?

– Ты спросил, что в том флаконе было? Так я тебе отвечу! Там был «чертов корень». Знаешь, небось, что это?

Карвен от неожиданности опустил девушку себе на грудь и с изумлением уставился прямо ей в глаза.

– Айнир, зачем? – потрясение спросил он.

– А то не знаешь!

– Ты… ты боялась, что я откажу тебе?! – внезапно дошло до него. – Я?! Тебе?! Откажу?!

– Боялась, – кивнула она. – Я и сейчас… боюсь. Что ты… только из жалости… что на самом – то деле…

– Да ты с ума сошла! – выдохнул он. – Как тебе подобная глупость в голову – то пришла?! Это я боялся, что ты меня пригласила, чтоб посмеяться, но ты… ты… Ты хоть знаешь, что я – сын кузнеца, внук кузнеца и правнук кузнеца? Что я не только не господин, но даже и не уважаемый?

 
Она вздрогнула. Приподнялась на его груди. И замерла, глядя на него.
 

– Что ж, так мне и надо за то, что я хотела сделать!

– Но ведь не сделала, – возразил он. – Вместо этого ты подарила мне самую прекрасную ночь, какая у меня только была.

– Надо мне самой было эту дрянь выпить, когда ты предлагал. Было бы достойное наказание! – Она словно бы не слышала его.

– Вот еще, не хватало! – фыркнул он. – Откуда ты только эту гадость взяла?

– Господин Лури сказал, что у тебя большое будущее… а потом дал мне эту склянку… и я ее взяла. Так боялась, что ты мне откажешь, а другие меня потом засмеют… я же не знала, что ты простолюдин! Ты ведь никому не сказал!

– А у меня кто – то спрашивал? Я, если хочешь знать, бежать собирался, да только уважаемый Верген меня не пустил. Сказал, что нельзя от дамы бегать! Что тебя засмеют, если я не приду на свидание! Я собирался все честно сказать, когда сюда шел, а когда пришел – ты плачешь, тебе плохо, оно у меня и вовсе из головы вылетело! И я ж тебя просто утешить хотел, успокоить, ничего больше… я же не знал, что так выйдет!

– Ты мне эти… как их… «наставления о кузнечном ремесле» когда рассказывал… я еще подумала, что ты небось из ученых каких… ну, сначала изучал всякое, а потом решил героем сделаться – так ведь бывает, ты ж еще молод, чтоб над одними только книжками корпеть… я и подумать не могла, что ты просто – напросто о своем ремесле рассказываешь… – растерянно проговорила она.

– Прости, – вздохнул он.

Она молча смотрела на него, потом провела ладонью по его груди. Медленно и ласково. И вновь положила голову ему на грудь.

– Значит, Богини хотели этого, – прошептала она. – И ведь господин Лури сказал, что у тебя большое будущее. А он маг. Зря не скажет. Вот только… зачем он хотел, чтобы я дала тебе эту гадость? Неужели ты взлетишь так высоко, что я могла бы подняться выше своего нынешнего положения, когда б за тебя уцепилась? Но разве можно взлететь, будучи опоенным этой дрянью?

– Не знаю, – покачал головой он. – Ничего высокого в себе отродясь не замечал. Разве что рост. Но я благодарен Богиням… и тебе, любимая. Просто благодарен, и все.

– Ты хороший… и сильный… – Она потерлась щекой о его плечо. – Такого сильного мужчины у меня в жизни не было. А ты не говори им, что из кузнецов, ладно? Пусть они считают, что я отхватила себе настоящего героя. Пусть и дальше завидуют.

– Ладно, – шепнул он. – Кто они все такие, чтоб я им о себе рассказывал? Особенно если ты не хочешь.

Объятия вновь стали чем – то большим, и очень скоро красавица убедилась, что между знатными господами и кузнецами тоже нет особой разницы, а если и есть, то она скорее в пользу последних.

Не прошло и десяти вздохов, как она с восторгом шептала своему кавалеру все ласковые слова, которые только могла придумать, и ей не было никакой разницы, кем он был, где родился и как звали его родителей. Просто потому, что это был он…

Наступившее утро взмахнуло волшебной палочкой, превращая вчерашний ужин в завтрак.

– А знаешь, – отрываясь от еды, внезапно сказал Карвен, – судьба недаром руками мага дала тебе эту склянку с зельем. Приворот сработал. Самый лучший приворот – это тот, который не применяют.

– Это как? – растерянно откликнулась она.

– А вот так! – подмигнул он. – Ты его у себя в шкафчике запри и никогда не применяй. И тогда он будет работать. Честное слово!

– Честное – честное?

– Слово кузнеца! Ты разве не знаешь, что все кузнецы немножко колдуны? Можешь мне поверить, так все и будет. Если тебе кто – то понравится, ты понравишься ему. Обязательно. Но только, чур, никому не говорить! А то не сработает.

 
Он и сам не знал, почему это так, а только так оно все и было.
Объятия, соединившие их на прощание, были самыми прекрасными на свете, и ничего не было прекраснее поцелуя перед расставанием.
 

***

Карвен шел и думал, что госпожа Айнир не просто хорошенькая, она – хорошая. Вот ведь не захотела сделать с ним чего – то совсем уж невозвратимого.

«А маг сделал! – мелькнула внезапная мысль. – Надел свой неснимаемый перстень. Разве хорошие люди так поступают?! Снять – нельзя… рассказать – нельзя… причем человеку хорошему… точно хорошему!»

«Постойте! – опомнился он. – Да ведь и приворот маг принес! И с Айнир меня познакомил. А ее со мной!»

– Так – так – так… – пробормотал Карвен. – Значит, охотник на магов – преступников? Очень интересно. Охотники, слышно, на одном месте не сидят. Им охотиться надо, верно? А этот, как ни крути, – здешний. Все о нем знают, бургомистров друг, всеобщий любимец, то да се… даже стражей здешней командует. Охотник? Вот еще! Видали мы таких охотников! И ведь кому про перстень – то говорить запретил – единственному человеку, кто мне может хоть какой – то совет дать! Единственному, кому я могу доверять, кроме госпожи Айнир, конечно.

 
А можешь ли ты ему доверять в самом – то деле? Хорошо ли ты его знаешь? Думаешь, он просто так тебя опекает? Безо всякой задней мысли? Как же! Против вражеского мага он тебя с собой брал? Брал! И, если что, прикрылся бы твоей шкурой не задумываясь!
Карвен даже рассмеялся, до того легко ему сделалось. Потому что на самом деле он сомневался. Вот до этой самой минуты и сомневался. Вдруг все же этот маг и в самом деле никакой не враг, а самый настоящий охотник на магов – преступников? Вдруг Карвен просто чего – то не понимает? Ведь даже с этим приворотным зельем – мало ли, вдруг так было надо?
А вот услышав чужой голос в голове… Такой чужой и имеете с тем такой знакомый… это ведь уже было, когда они за тем магом гнались! Он и про приворотное зелье отчего – то вспомнил. Отец как – то рассказывал, что иногда те, кого этим самым «чертовым корнем» как ядом травили, по какой – то причине не умирали. То ли здоровьем покрепче прочих оказывались, то ли им эта дрянь изначально повредить не могла. То есть они болели, конечно, а потом, когда выздоравливали… из таких получались самые могучие колдуны. Могучие и злобные, потому что сила «чертова корня» могла творить лишь злые дела.
«Так вот для чего я вам понадобился, господин маг! Перстень на палец, „чертов корень“ вовнутрь, и я весь ваш?! А вот обойдетесь!»
Он решительным шагом направился на постоялый двор и вдруг замер, сообразив.
«Он же меня видит! Он меня видит и слышит через свой проклятый перстень! Нельзя мне никому ни о чем рассказывать! Особенно товарищу! Самому надо справляться, не то и сам погибну, и других погублю!»
Разумная мысль. Молчи и слушайся. Тогда и сам выживешь, и других не подведешь. А от «чертова корня» зря отказался. Так было бы проще. Тебе проще, мне – то без разницы. Впрочем, ничего страшного. Успеется еще. Теперь дальше. Перстня тебе не снять, да и не нужно тебе этого. Припомни – ка, мой предыдущий помощник погиб, когда остался без него. То же случится и с тобой, можешь не сомневаться. Лучше просто выполняй мои приказания. Первым делом тебе надо отделаться от твоего приятеля. Можешь не убивать его, раз он тебе так дорог, это и впрямь лишнее. Просто вежливо расстанься с ним. Скажи, что у тебя поменялись планы. Что ты безумно влюблен и собираешься остаться подле предмета своей любви. Он уедет. Ты останешься. Ты мне нужен здесь. Тебе ведь понравилась эта красотка? Без меня ты бы в жизни ее не заполучил. Можешь быть мне за это благодарен, разрешаю. Разве так уж плохо остаться здесь, в ее объятиях? Хочешь – женись на ней. Я все устрою. А уж какая потрясающая у нее горничная… станешь ее хозяином – сможешь попробовать. Очень рекомендую. Да, никаких разбойников тебе околдовывать не придется. Это пройденный этап. Сейчас меня интересуют гораздо более тонкие вещи. Думаю, тебе стоит согласиться. Собственно говоря, у тебя просто нет выбора.
 

– Почему у меня нет выбора? – хриплым от потрясения голосом выдохнул Карвен, оглядываясь по сторонам. Ну и забрел он, пока все это выслушивал! Какие – то задворки! Так и кажется, что из какой – нибудь мрачной подворотни сейчас разбойник вылезет. Даром что день только начался, здешние подворотни даже днем страшновато выглядят.

Он не ожидал, что маг немедля ответит. Захочет – ответит. Не захочет – промолчит. Его воля.

 
Маг ответил.
Почему у тебя нет выбора? Да вот поэтому!
И слепящая боль рухнула на Карвена. Скомкала, смяла, скрутила, швырнула наземь…
 

– Боже… как больно… – выдохнул корчащийся Карвен.

 
Это не боль,  – откликнулся незримый палач. – Это урок послушания. Видишь, на что способен мой маленький подарок? Терпи и слушайся.
 

– Сволочь ты! Гад! Падла последняя!

 
Я не падла. Я твой добрый наставник.
 

– Добрый наставник?! Да я такому наставнику руки – ноги переломаю, если найду!

 
Ты не станешь ничего мне ломать, ты научишься быть послушным.
Одному Богу известно, откуда у Карвена нашлись силы, но он встал. Он не ощущал больше на пальце незримого перстня, тот болью растекся по всему телу и смотрел откуда – то из глубин его собственной сути, словно огромный ужасный глаз. Да он и был глазом, этот жуткий сгусток колдовства, вот только не глазом самого мага, а чего – то куда большего и стократ худшего, стоявшего за господином Лури, словно немая тусклая тень.
Это было так понятно и так страшно, что боль отступила. Она больше не имела никакого значения.
 

– Отец! – с отчаяньем выдохнул седьмой сын кузнеца, не столько призывая на помощь, сколько норовя хоть за что – то в этом мире ухватиться. Потому что собственных сил не хватало, а он чувствовал – стоит ему согласиться хоть с чем – то, чего требует маг, и… проще самому повеситься. Потому что тогда эта призрачная тусклая тень окончательно воплотится, чтобы встать и за его спиной тоже. Можно сколько угодно поминать всуе дьявола и чертей, но не доведи Бог, они и впрямь откликнутся. Лучше тогда и вовсе не жить.

 
Но помощь пришла.
 

– Могильная земля любой глаз закроет! – проговорил в самое его ухо голос умершего отца.

Ахнув от неожиданности, Карвен замер. А потом принялся действовать. Голос отца не унес боли, но придал сил. И надежды.

Дрожащими руками вытащив из – за пазухи платок с могильной землей, Карвен аккуратно развязал его и сыпанул щепотку на незримый перстень.

Омерзительный визг едва не лишил его сознания, но он устоял. А перстень свалился с пальца, словно насосавшийся крови клещ.

 
Вот так. Есть и на тебя управа!
Карвен завязал платок и спрятал его обратно, а перстень… перстень тоже пришлось взять с собой. Мало ли какой бедолага его случайно найдет и по дури наденет? И что же тогда получается, Карвен виноват во всем будет? Это он какого – то случайного бедолагу под такую же участь подведет? Так нет же!
Карвен сидел прямо на мостовой, точнее на том, что ее заменяло в этой части города, и тяжело дышал, приходя в себя. Мерзкий глаз еще стоял перед его внутренним взором, но уже не имел над ним власти. Боли тоже не было. Хотя по сравнению с ужасом, который ему пришлось испытать, боль была ничего не значащей мелочью. А теперь ужас унес ее с собой.
«Так вот с какими силами вы знаетесь, господин маг!»
Карвен медленно, глубоко вздохнул, и видение наконец погасло.
Что ж, заодно он определился в отношении этого мага. Больше не имело никакого значения, хорошим или плохим человеком тот был, равно как и то, что своими руками он вроде бы не совершал никаких мерзостей и преступлений, а уж Карвена так и вовсе облагодетельствовал, назвав господином и познакомив с самой потрясающей женщиной на земле. Все это было неважно. Человеку, пытавшемуся продавать Запретным чужие души, не было места среди живых.
Карвен еще раз глубоко вздохнул и медленно поднялся на ноги.
Самое время на постоялый двор возвращаться. И лучше поторопиться. Мало ли чего маг еще удумает. Он же теперь знает, что мы знаем… значит, мы должны ударить первыми!