Текст книги "Ирния и Вирдис. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Раткевич

***

Его величество король Илген тяжело вздохнул.

– Будь моя воля, я бы этого вообще никому не рассказывал.

Королева Кериан, словно желая поддержать, положила руку на плечо супруга. Принц Ильтар молча смотрел на отца.

Что бы там ни было, а Карвен ему нравился. Надо же – сын кузнеца! Таких интересных знакомств у принца еще не было. Моложе его, а уже такой опытный. Знающий. Кузнец. Мастер. В сражении участвовал. Доблестно участвовал. Барон Наррэль зря его уважаемым бы не пожаловал!

– Что ж, Ильтар, начну я, пожалуй, с того, что не все, о чем повествует история, преподаваемая тебе наставником Дэрраном, является истиной, – проговорил король. – Кое – что в этой самой истории произошло совершенно не так, а кое – чего и вовсе не было. Вместо того, что всеми принимается за истину, было что – то совсем другое…

– Деформация истории, – кивнул Ильтар. – Наставник Дэрран говорил мне об этом. Она может носить политический, военный, религиозный и бытовой характер.

– То, о чем я тебе расскажу, – часть нашей семейной истории, – продолжил его величество. – Семейная история королей является, как тебе, должно быть, известно, всеобщим достоянием, но наставник Дэрран не сможет тебе рассказать о том, что ты сейчас от меня услышишь. Потому что не знает об этом ничего. Не знает и никогда не узнает. Только четыре человека знали все. Один из них давно мертв, это твой дядя, его величество Транерт, двое других – я и твоя мама, а последний…

– Сержант Верген? – выдохнул принц.

– Граф Лэрис, – поправил король. – Капитан третьей гвардейской роты. Так тогда звали бравого сержанта Вергена.

– Граф Лэрис? Но это же…

– Битва при Феанкарне. Та, которую в Ирнии именуют «Феанкарнским торжеством», а в Вирдисе – «Феанкарнским позором».

– Но граф Лэрис… он же… он же – военный преступник? – потерянно пробормотал принц.

– Прежде чем я расскажу тебе всю правду о графе Лэрисе, ты должен дать мне клятву, что никому… ни единым словом…

– Вообще никому? – переспросил принц.

– Скажешь своей жене, но не раньше, чем она родит тебе сына, – решил его величество. – А своему сыну – когда придет время… когда попадешь в такую же ситуацию, как я сейчас.

– То есть когда поседевший Карвен притащит поседевшему мне своего ученика? – ухмыльнулся Ильтар.

– Именно так, – подтвердил король. – Ты правильно понял. Итак, клятва.

– Клянусь, – промолвил принц, глядя в глаза отцу.

– Хорошо, – кивнул тот. – Для начала… битву при Феанкарне мы едва не проиграли. И не потому, что у нас было меньше сил, чем у вирдисцев. Просто расположены наши войска были хуже некуда.

– История обвиняет в этом капитана Лэриса, – сказал принц. – Это не так?

– Это не так, – вздохнул его величество. – Сам подумай, как по вине какого – то командира роты могла быть неправильно расположена целая армия?

– Ну, говорится, что своими неправильными действиями… – пробормотал принц. – Я уже понял, что это не так. А как было на самом деле?

– Видят Боги, я любил своего старшего брата, и он был прекрасным королем, но… какие демоны нашептали Транерту, что он еще и полководец? Генерал Кланден ничего не смог доказать моему самоуверенному брату…

– Он все сделал не так, – тихо сказал принц.

– Даже если бы наши войска располагал вирдисский командующий, как это было бы удобней ему, вряд ли вышло бы много хуже, – печально констатировал король. – Когда стало совсем плохо, когда выдвинувшаяся вперед вражеская артиллерия вдребезги разносила наши позиции, а я глядел на все это, не зная, что предпринять, именно граф Лэрис, капитан третьей гвардейской, совершил невероятное. Сотворил чудо. Со своей ротой он взял проклятую батарею. Вирдисцы разместили ее так, что это было практически невозможно, но третья гвардейская справилась. Развернув орудия, они обрушили огонь на правый фланг неприятеля. Они буквально стерли его в порошок! У графа Лариса был договор с королем Транертом, что, когда Лэрис возьмет батарею и обрушит правый фланг, его величество атакует на правом. Мой брат обещал это графу Лэрису. Но потом раздумал. Вирдис так отчаянно пытался отбить эту батарею, что твой дядя почел за лучшее отступить.

– Отступить? А граф Лэрис? – почти прошептал принц, завороженно глядя на отца.

– Его величество решил, что лучше нарушить слово и погубить роту, чем губить всю армию. Граф Лэрис отчаянно сражался там, на батарее, раз за разом разнося правый фланг вирдисцев, а мой брат… готовил отступление.

– А как же… героический король Транерт? – мучительно выдохнул принц. – Транерт – победитель? Это что же? Ты хочешь сказать, что все это – ложь?

– Терпение, – проворчал король Илген. – Мы еще дойдем до Транерта – победителя. Сначала я должен рассказать тебе, что произошло на батарее. Потому что Вирдис бросил на нее все свои силы. Она ему что кость в горле оказалась. Очень удобная была высота. Кто владеет, тот и король. Так вот, на тот момент королем был граф Лэрис. Он раз за разом отбивал вражеские атаки, продолжал вести огонь по правому флангу и ждал его величество Транерта. Ждал, когда протрубят трубы и конница резерва ринется в атаку. А его величество ругался со мной и генералом Кланденом, требуя немедленно отступать. Потом генерала ранило, и я остался с королем один на один. И не сумел настоять на своем. Тем временем за третью гвардейскую взялись всерьез. Вирдис бросил туда свою гвардию. Когда граф Лэрис увидел, какие силы на них идут, приказал больше не стрелять в сторону наступающего неприятеля. Весь свой огонь они сосредоточили на правом фланге, надеясь, что хоть в последний момент… они вели огонь по правому флангу даже тогда, когда враги уже ворвались на батарею, одни отбивались – другие стреляли. Они погибли все.

– Все? – тихо переспросил принц.

– Все, кроме графа Лэриса, – ответил король. – Рядом с ним взорвалось орудие. Каким – то чудом его не разнесло на клочки, он остался жив, но потерял сознание. Когда он пришел в себя, никого из его роты уже не было в живых. Граф Лэрис был ранен столько раз, что лишь исключительное искусство моего личного лекаря спасло ему жизнь. Но это случилось потом. Сильно потом. А тогда… Вирдис занимал отвоеванную высоту, а граф Лэрис брел к нашим позициям. Каким чудом его никто не заметил, одни Боги знают. Впрочем, чудес в тот день было предостаточно. Они словно из дырявого мешка просыпались. Так что он дошел. Дошел и предстал перед моим братом и мной. Мы все еще спорили. Я считал, что это последняя возможность вырвать победу, а его величество Транерт – что это последний шанс увести войска. Я был всего лишь принц, а он – король. Мне не удавалось его переспорить. И тут явился граф Лэрис. Он уже не владел высотой и в еще меньшей степени владел собой, но, вероятно, все еще чувствовал себя королем. А за спиной у него была мертвая рота. Рота, которой пообещали, что ее поддержат. Рота, которая умерла, надеясь на помощь. Умерла зря. Он сказал моему брату то, на что не осмелился я…

 
Голос короля Илгена предательски дрогнул, и его величество замолчал.
 

– Что же он сказал? – почти шепотом осведомился принц Ильтар.

– Он назвал его трусом, недостойным памяти предков.

 
Принц потрясение прикрыл рот ладонью.
 

– Он пришел оттуда… оттуда, где кровь и смерть… где изорванные на части тела… он сам был кровью, смертью и изорванными телами… а мы стояли на холме, в безопасности… он пришел и, посмотрев в глаза своему королю, назвал его трусом. Он так это сказал… тогда я возненавидел его за это!

– Разве… он был не прав?

– Я долго ненавидел графа Лэриса, ведь он отнял у меня любимого брата, – ответил король.

– Отнял? – переспросил принц. – Разве дядюшка не погиб, возглавляя атаку?

– Именно так он и погиб. Возглавляя атаку. Атаку, в которую его послал граф Лэрис. Король… Его настолько оскорбило и разгневало то, что сказал граф Лэрис, что он, себя не помня, бросился в бой. В ту самую знаменитую атаку. Она – то и привела к победе. Правый фланг врага все еще был смят, и наш резерв, воодушевленный мужеством своего короля, разнес в клочья и его, и центр. Вот тут и впрямь все так, как в истории. Король Транерт верхом на гнедом жеребце, и все такое.

Вот только историкам неведомо, что слагаемыми победы были трусость и гнев. А потом… какой – то умирающий вирдисский пехотинец застрелил его величество Транерта из ружья. Так я перестал быть принцем и окончательно возненавидел графа Лэриса. Я решил казнить его. Нет, сначала мне хотелось его просто убить. Задушить голыми руками. Видят Боги, если бы он хотел жить, я бы так и сделал! Но граф Лэрис не хотел жить. Он хотел умереть. Умереть, чтобы соединиться со своими… со своей проклятой погибшей ротой. Я не собирался оказывать этому мерзавцу такой услуги. Раз он хотел умереть, значит, должен был жить. Должен был хотеть жить.

Я решил, что казню его не раньше, чем он захочет… Все оказалось не так. И мне до сих пор стыдно за себя того. Я стыжусь своих чувств, своих мыслей… это из – за меня король Эттон избежал тогда плена. Если бы я приказал продолжать преследование, вместо того чтобы предаваться горю и гневу… Но я продолжал убиваться по погибшему брату и обвинять графа Лэриса во всех смертных грехах. Не знаю, что бы я натворил, если бы не генерал Кланден. Он пришел в себя и вправил мне мозги. Если бы он очнулся раньше, я не успел бы наделать столько глупостей, но он и впрямь был серьезно ранен…

 
Король вздохнул.
 

– Что ж, мы и впрямь победили, хоть и очень дорогой ценой. И нужно было что – то со всем этим делать. Как – то объяснить, почему мы заплатили столь высокую цену. А правду… правду говорить было нельзя. Нельзя было допустить, чтобы люди узнали, как все было на самом деле. Что великий герой король Транерт, погибший в сражении за свою землю, – малодушный трус. Он уже стал на тот момент символом, знаменем… а знамя должно оставаться чистым. Любой ценой. Ложь, знаешь ли, не всегда является предательством. Иногда предательством является правда. Я думал, как же быть со всем этим, и тут у меня созрел план. Отвратительный, мерзкий, бесчестный… Я поделился им с генералом, и он пришел в ужас. А потом согласился, потому что другого выхода все равно не было. Мы могли обвинить короля Транерта… или графа Лэриса.

– Или еще кого – нибудь, – буркнул принц.

– Верно. Но граф Лэрис показался самой удобной жертвой. Кое – кто видел, как он ссорился с королем. Слухи все равно просочились бы. А так все решалось одним махом. Кроме того, его можно было обвинить в гибели его роты.

– Неужели все поверили?

– Не все. С теми, кто не поверил, побеседовала секретная служба. Они умеют быть убедительными, если надо.

– И вы просто вот так взяли и обвинили его?! – возмущенно вскричал принц.

– Не «просто вот так», – покачал головой король. – Я пришел к нему. И договорился.

– Договорился? О чем ты мог с ним договариваться?!

– О том, что мы обвиним его и приговорим к смертной казни, а он сбежит, признавая тем самым эти обвинения.

– Неужели он согласился?! С такой мерзостью?!

– Не сразу. Далеко не сразу. Мне пришлось долго упрашивать.

– Понять не могу, почему он вообще согласился?

– Потому что я был прав, – ответил король. – Или, по – твоему, я должен был объявить воинам, что они сражались и умирали за короля – труса?! Опозорить, перемазать грязью всю их отвагу и доблесть? Отнять у них самоотверженность и честь? Отнять у них победу?!

 
Комнату затопило молчание.
 

– Граф Лэрис понял это, – наконец нарушил тишину его величество. – Он сбежал и стал сержантом Вергеном.

И вновь тишина. Молчит король, заново переживая прошлое. Вновь утопая в безнадежности и несправедливости единственно возможного решения.

 
Единственного? А ты не ошибся, король?
«Ошибся, конечно. Можно было без этого обойтись. Просто… я еще не знал, как правильно. Никто не сказал мне этого. От меня потребовалось решить, и я решил… как смог».
 

– Впрочем, это не самое интересное во всей этой паршивой истории, – продолжил его величество. – Куда интереснее другое. Как я вообще уговорил графа Лэриса жить. Если ты помнишь, ему совершенно этого не хотелось.

– Мне бы тоже, наверное…

– Я попросил его… если опять случится война, встать рядом со мной. У моего левого плеча. И если ему только покажется, что я трушу или просто принимаю неверное решение… приказать мне. И я поступлю так, как он прикажет.

– Именно за этим он сюда и явился?

– Именно за этим.

– И… если он прикажет?

– Исполню все в точности и не прекословя.

– Понятно, – вздохнул принц и жалобно посмотрел на отца. – Лучше бы ты…

– Что? – спросил король Илген.

– Никогда мне этого не рассказывал.

 
«Лучше бы я никогда ничего этого не делал!» – мелькнуло у короля.
 

– Если бы тебе не предстояло однажды занять мое место, я бы и не стал, – вздохнул он. – Думаешь, легко признаваться в слабости, глупости и подлости? Если б я смог настоять на своем и заставить брата отдать приказ… Если б я догадался сам наорать на него… может, ничего этого и вовсе бы не было. И граф Лэрис был бы сейчас генералом Лэрисом, а не сержантом Вергеном. А если б я получше соображал, может, мне и не пришлось бы просить графа Лэриса о том, о чем я его попросил. Но я просто не сумел придумать ничего другого. А может, в глубине души все еще ненавидел графа Лариса, считая, что это он виноват в смерти моего брата.

– Не так легко… узнавать подобные вещи, – промолвил принц.

– Я не ради себя все это делал… и не ради брата… – устало сказал король.

– Так можно оправдать что угодно.

– Можно. Так оно обычно и делается. Я поступил, как все. Просто потому, что не нашел другого способа.

– Мама… ты считаешь, что отец прав? – негромко спросил принц.

– Знаешь, – откликнулась королева Кериан, все это время молчавшая, – бывают такие ситуации, когда лучше что – то сделать плохо, чем не сделать ничего. Думаю, это была одна из них. Не будь твой отец королем, ему не пришлось бы поступаться совестью. А так… от короля всегда требуется решение. Даже если он не знает, как поступить. Даже если он не видит верного пути. И никого не интересует, во что это ему обойдется.

– А во что это обойдется остальным? – хмуро спросил принц.

– Правильно, – кивнул король Илген. – Остальным это обходится, как правило, еще дороже. Но кто – то все равно должен решать.

– Но все равно… это…

– Есть ошибки, которые делаешь в двадцать и осуждаешь в сорок, – тихо сказала королева. – Но только потому, что когда – то сделал их в двадцать, а потом всю свою жизнь нес за них ответственность. Да, ты возмущен, хотя тебе не только не сорок, но даже и не двадцать. Но это потому, что твой отец не забыл ни своих ошибок, ни то, что это было ошибками. И тебя воспитал уже с учетом этого. И ты уже сейчас понимаешь то, чего твой отец не понимал тогда, будучи куда старше. Так что скажи спасибо и отцу, и сержанту Вергену. Тебе тоже есть за что его благодарить. Без него ни твой отец не стал бы таким, какой он есть, ни ты.

– Я должен подумать обо всем этом… – тяжко вздохнул принц.

– Сказка получилась совсем не веселая, – развел руками его величество.

– Ты предупреждал. – Королева с участием посмотрела на мужа.

– Теперь я понимаю… почему ты должен, – промолвил Ильтар. – Но сержант Верген… за все это время ни разу… я ведь даже ничего не слышал о нем! Ох, я совсем запутался… понятно, почему этого нет в истории! Такого никакая история не выдержит!

– Сержант Верген благородный человек, – сказал король. – Нет, не то. Сержант Верген – святой. А ты… В отличие от меня ты пока не связан клятвой. И на тебе нет вины. Но все же… я надеюсь, что и ты станешь прислушиваться к сержанту Вергену и его ученику Карвену.

– А что, если… – Принц запнулся, но все же продолжил: – А что, если сержант Верген потребует чего – то плохого? Опасного для государства, подлого… или просто неправильного? Ты и тогда согласишься?

– Сержант Верген никогда не сделает этого, – твердо ответил король.

– Я понимаю. Да. Ну а все – таки… Если…

– Тогда я просто – напросто убью оборотня, прокравшегося в его шкуру, – спокойно ответил король. – Хвала Богам и твоей маме, у меня теперь есть хороший пистолет. В самый раз на оборотня. Надеюсь, что и сержант ответит мне той же любезностью. Оборотней и чудовищ ни в коем случае нельзя допускать к управлению государством. Ты понял меня, Ильтар?

– Понял, – вздохнул принц.

***

Лунный свет бередил душу. Ветер монотонно шелестел листьями, и что – то шептала река. Маршал Эрдан не мог уснуть. Тягостная неопределенность мучила его. Хуже смутного сна, зубной боли и плохих стихов… Чудилось ему, что делает он что – то неправильное. Вот только никак не удавалось понять, что именно.

 
Он знал, что сможет победить. Знал со всей несомненностью.
Если бы тогда, в той роковой битве, ему выпала судьба не отступление возглавить, не остатки безнадежно разбитой армии, а ее же, только полноценную… Если бы именно он с самого начала руководил сражением… Или хотя бы гвардией. Гвардией, бесцельно брошенной на отбитие батареи, которая уже потеряла к тому моменту свое значение… Если бы у него была по крайней мере та рота, что полегла на проклятой батарее, сцепившись с ирнийскими гвардейцами! Ему бы хватило той роты, чтобы вырвать победу. Или хотя бы остановить разгром.
Что ж, теперь у него куда больше роты. А того замечательного парня, что захватил и удержал батарею, повернул пушки и разнес в клочья правый фланг, где уже строились для атаки вирдисские воины… того капитана ирнийцы, говорят, собственноручно казнили.
Недоумки. Они сами подписали свой приговор. И амнистии для них не будет. Потому что маршал Эрдан есть, а капитана Лэриса нет. Некому его удержать, некому! Нет у них еще одного графа Лэриса. Нет и не будет. Не так часто рождаются подобные.
Ничего, будут знать, как таким головы рубить. Видят Богини, ради одного этого стоило бы их одолеть!
И все же… что во всем происходящем неправильно? Что именно идет не так? Что – то невероятно важное ускользало от его жадного, цепкого разума, он не мог понять – что это было. И лишь тоскливо блестела река, унося в дальние дали падающий в нее лунный свет. Зябко и знобко, словно ты проснулся внезапно, а сон никуда не исчез. Что – то неуловимое, мучительное переселилось из сна в явь, чтобы исподтишка незримыми губами целовать сердце.
Маршал Эрдан не сомневался, что где – то допустил ошибку. Но… в чем же она? Он молча смотрел на реку, словно бегущая вода могла подсказать ему ответ. Помочь понять…
А времени, чтобы понять, было мало. На исходе было время, безжалостный песок вытекал из часов. Холодно было маршалу Эрдану, и не от ветра. От того, что не мог он понять, чего ему не хватает в картине мира. От этого уже завтра будут зависеть жизни и смерти столь многих… Маршал Эрдан не мог об этом не думать. Не мог не смотреть на лунный свет, уносимый вдаль равнодушной рекой. Где – то здесь, во всем этом, крылся ответ, но маршал Эрдан не мог этого ответа понять.
Маршал Эрдан не мог уснуть. Ветер монотонно шелестел листьями и что – то шептала река. Лунный свет бередил душу…
 

***

 
Маршал Эрдан удивленно посмотрел на своего лучшего разведчика.
 

– Я не просил приводить пленного, – заметил он.

– Нет уж, господин маршал, – буркнул разведчик. – Пусть этот гад сам все расскажет. А то вы мне еще не поверите.

– Не поверю? – потрясенно откликнулся маршал. – Тебе?! Я тебя чем – то обидел, Альтирис?

– Ничем, господин маршал… – откликнулся разведчик. – Но то, что я от него узнал… такое вам лучше услышать своими ушами, чем с чужих слов.

Маршал Эрдан посмотрел на своего разведчика долгим изумленным взглядом, потом кивнул.

– Что ж, пусть будет так…

 
Повернулся и вышел из палатки.
 

– Может, вы хоть теперь прозреете, – с горечью пробормотал разведчик в маршальскую спину.

 
И двинулся следом.
Своего любимого маршала он бы прикрыл от всего на свете. От любой беды, напасти, смерти защитил… Вот только разведчик не смеет защищать своего маршала от правды. Даже такой страшной, как эта.
Разведчик шел за маршалом Эрданом, привычно ступая след в след, ему было нестерпимо больно и горько. Он загодя переживал все то, что сейчас предстоит пережить маршалу. Он проклинал тот час и ту минуту, когда ему повезло выследить на ирнийской земле невесть откуда взявшийся отряд наемников, явно таившийся от чужого глаза и чего – то выжидавший. Что ж, сейчас маршал допросит командира этих мерзавцев и узнает все. Пленник хочет жить и молчать не станет. Подонок невероятно разговорчив, особенно если слегка пощекотать его ножом. Это чужой крови он не боится, тогда как свою собственную ценит на вес золота. Маршал узнает все. И чего они ждали. И к чему готовились. И зачем. А после этого… не может же быть, чтобы маршал не понял? Или… может? Неужто он настолько ослеплен, что даже если носом его ткнуть – не поверит?
Сам того не замечая, разведчик крутил в руках метательный нож. Ему очень хотелось всадить его кое в кого. Вот только очень уж высоко этот кто – то сидит. Простому разведчику нипочем не дотянуться.
Ему было так горько, что он едва не проглядел опасность. На миг позже маршала Эрдана заметил. Вот только маршал замер, пораженный, а разведчик… чего – то такого он и ждал, наверное, потому как даже не удивился, а просто, не задумываясь о последствиях, метнул нож, внезапно обретший смысл.
Нож вонзился в плечо мага, зачем – то присланного маршалу Эрдану его величеством Эттоном перед самым началом этой операции. Навязанного королем мага. Мага, склонившегося над пленником.
Маг коротко взвыл и повернул перекошенное от боли лицо. Справа и слева от него валялись усыпленные часовые. Маг взмахнул здоровой рукой, но разведчик уже швырнул в него горсть «коричневой пыли», уничтожающей любую магию в радиусе нескольких шагов примерно на полчаса.
«Полчаса должно хватить, чтобы выслушать пленника! – с яростным торжеством подумал разведчик, перехватывая руку мага с зажатым в ней коротким жезлом. – А потом еще горсть „коричневой пыли“, и пусть немного поговорит сам господин маг!»
 

– Альтирис! Что это, черт побери, такое?! – хриплым шепотом поинтересовался обескураженный маршал Эрдан.

– Мне кажется, «перо феникса», – ответил разведчик, выдергивая из руки мага жезл, стирающий и возвращающий память. – Впрочем, господин маг скорей всего просто хотел почесать за ухом у нашего пленного.

– Будь ты проклят! – выплюнул маг, и разведчик от души двинул ему в челюсть.

 
Лишившийся чувств маг растянулся на земле.
 

– Ты же понимаешь, что я имел в виду не жезл, – оскалился маршал.

– Я – да, понимаю! – ответно оскалился разведчик. – А вот вы нет. А только все равно придется! Раньше или позже. И лучше раньше.

– В самом деле лучше? – вздохнул маршал Эрдан. – Ладно. Приступим.

И он склонился над пленным. Командир отряда наемников не собирался ничего скрывать. Как и большинство душегубов, он очень боялся боли.

– Какой – то бред, – выслушав его, сказал маршал Эрдан. – Выжечь все у нас за спиной… уничтожить… В чью голову пришел этот отвратительный кошмар? Нужно срочно сообщить его величеству. Налицо злой умысел, если не хуже!

– Допросите сперва мага, господин маршал, – предложил разведчик.

Маг знал больше, чем какой – то там наемник. Маг знал достаточно, чтобы маршал Эрдан понял все.

– Вот оно как… – бесцветным голосом промолвил он. А потом вынул нож, все еще торчащий в плече мага, и одним движением перерезал ему горло.

– С его величеством я поговорю сам. Без посредников, – негромко сказал он. – У меня есть время до утра, чтобы подумать… и принять решение.

Маршал Эрдан молча сидел у своей палатки, глядя на лунный свет. Слезы дрожали на его длинных ресницах, дрожали, скатываясь по щекам. В молчаливом изумлении, с безмерным уважением смотрели на него проснувшиеся гвардейцы.

Когда темноту сменили легкие серебристые сумерки, маршал Эрдан встал и подозвал своего лучшего разведчика.

– Альтирис! Хоть из – под земли добудь мне мага, способного переместить одного всадника.

– На какое расстояние?

– До ирнийской столицы. Добудь мне мага, который способен переправить одного всадника отсюда до дворца его величества Илгена!

– Слушаюсь! – выдохнул разведчик, обрадованный тем, как выглядит его командир.

«Это и в самом деле страшно, когда тебя предает тот, кого ты когда – то спас, в кого верил. Еще страшнее понять, что тогда, много лет назад, ты спас чудовище. Однако не знать об этом, не понимать этого – еще страшнее. Так ведь и самому в чудовище превратиться недолго».

Маршал справился. Пережил потерю. Альтирис не знал, кого оплакивал его командир. Тех, кого убил на дуэли за вольные речи о его величестве, или самого короля, такого, каким он представлялся Эрдану еще недавно. До этой ночи. В любом случае скорбь маршала закончилась. Он был готов действовать. Это было так замечательно, что Альтирис ему не то что мага, хоть самого ирнийского короля добыл бы!

 
На рассвете вирдисская гвардия пересекла пограничную реку Орну.
Война началась.