Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 98 (всего у книги 103 страниц)

Они дружно подняли головы, когда я вошел, и загалдели о том, как там Мэрилин.

– Мама проснулась и хотела, чтобы я еще раз проверил, что тут у вас. Ей придется остаться здесь еще на пару дней, но если вы приведете себя в порядок и оденетесь, может быть, я смогу вас тихо провести к ней.

Чарли уже оделся. Тесса задвинула занавеску вокруг кровати девочек, и я спросил:

– Одежду детей не видела?

– Нет. Может, спросишь у медсестры?

Я кивнул и направился к сестринскому посту. Здесь ребята были куда дружелюбнее. Одежды у них не было, но одна медсестра позвонила в неотложку, и узнала, что все лежит там. Они отправили дежурную, чтобы она забрала вещи оттуда. Все, кроме одежды Мэрилин, поскольку она вся в крови и ее уже нужно утилизировать. Мы с детьми могли уехать, когда появится доктор и выпишет нас – около полудня! Пока мы ожидаем, дети могли одеться и пойти со мной к матери, но только по очереди.

Я вернулся в палату. Тесса уже мыла девочек, а Чарли сидел на кровати, перечитывая книгу. Я сел рядом и начал читать вместе с ним.

– «Воот! Я люблю зеленые яйца и свинину! Люблю! Я их люблю, Сэм-ай-эм!» – по мне, звучит вкусно, – добавил я.

Чарли ухмыльнулся мне.

– Звучит как-то гадко!

Я засмеялся.

– Следи за языком, или когда-нибудь приготовлю их на завтрак!

– Закрыть глаза! – приказала Тесса, и я прикрыл глаза ладонями.

Чарли поступи также, и двойня визжащих девочек захихикала и побежала за занавеску на их кровати. Десять минут спустя занавеска распахнулась, и они вышли.

– Пойдем к маме! – сказала Тесса, беря каждую из них за руку.

Мы с Чарли шли во главе, а Холли и Молли по очереди то тянули Тессу вперед, то назад, это было одной из их игр с ней. Мои дети, живые, потихоньку возвращались к своему обычному поведению.

Этажом выше суковатая медсестра выглядела так, будто ей хочется вышвырнуть нас всех отсюда, но думаю, что она уже получила по шапке, потому что она только сказала:

– По одному!

Я проигнорировал ее, и поманил детей ко входу. Тесса с Таскером остались снаружи. Дети закричали:

– Мама! – и попытались рвануться к ней, но я удерживал их, как мог. Мэрилин была приподнята в кровати, и лицо ее засветилось, как рожденственская елка, когда она их увидела.

– Нельзя прыгать на маму! Ей не очень хорошо, – сказал я им.

– Нет, но если осторожно залезть, то обняться и поцеловаться я не прочь! – добавила она.

Чарли был первым, он забрался на ее кровать, обхватил ее руками и поцеловал в щеку. Мэрилин поморщилась, но поцеловала его в ответ. Я подумал, что девочек лучше поднять самому, и сделать это аккуратнее, чем Чарли. Сначала пошла Холли, а затем и Молли.

– Вы в порядке? Испугались?

Я улыбнулся, когда девочки сказали, что очень испугались, а Чарли сказал:

– Нет! Это было как тогда, когда я перевернулся на байке в Эндикотте прошлой осенью!

Я только закатил глаза, и попытался сдержать смешок. Поверишь тут маленькому мальчику, когда он говорит, что не испугался, когда знаешь, что он был в ужасе.

Я позволил им пробыть там около десяти минут, а затем выпроводил их из палаты. Затем я остался с ними в коридоре, пока заходили Таскер с Тессой. Таскер вышел первым, когда они начали обсуждать «женскую чертовщину» (как он шепнул мне). Тесса вышла десять минут спустя.

Тесса сказала:

– Ладно. Мы забираем детей в их палату и ждем, пока доктор их отпустит. Иди повидайся с женой, потом присоединяйся к нам.

Я зашел в палату и увидел Мэрилин, которая дала мне те же указания. Я поцеловал ее на прощание и спустился к детям.

И у Тессы, и у Таскера было по детскому креслу в каждой машине, так что мы разделили близняшек, и посадили Чарли к Таскеру, и они уехали, сопровождаемые охраной. После этого я вернулся обратно наверх. Мэрилин ждала в своей кровати, и протянула ко мне руку. Я взял ее за руку, и она потянула меня к себе, чтобы обнять. Затем она отстранила меня.

– Тебе нужно ехать домой и присматривать за детьми.

– Мне нужно быть с тобой, – ответил я.

Она покачала головой.

– Я никуда не денусь. У Таскера с Тессой есть и свои дети. Они не могут следить сразу за всеми. Тебе нужно домой и вернуть их в режим.

Я знал, что она права, но все равно спорил:

– А что насчет завтра?

– Когда доберешься домой, позвони моим родителям. Может, они смогут приехать. Если же нет, то позвони кому-нибудь из списка сиделок на стене рядом с телефоном. Одна из девушек после церкви придет. Они могут посидеть с детьми, а ты можешь приехть сюда.

– Но…

Она погрозила мне пальцем.

– Никаких «но»! Я никуда не денусь ближайшие несколько дней. Тебе нужно так сделать, и ты об этом знаешь. А теперь, тебе пора домой. Ты выглядишь ужасно!

Я просто осел на стул. Я знал, что она права, но я не мог быть в двух местах одновременно. Следующие полчаса мы просто держались за руки, пока не пришла медсестра. Меня выгнали и Мэрилин велела мне ехать домой.

Я спустился в приемную и понял, что я не мог ехать домой. Минивэн Мэрилин был весь разбит и его больше не было. Второй охранник довез меня домой на своей машине.

Дома меня ждал Таскер с детьми; Тесса поехала домой сидеть с мальчиками и спасти соседа. Как только я оказался дома, Таскер также уехал, и я смог угомонить детей и вернуть в обычное русло. Затем мне нужно было сделать несколько звонков. С родителями Мэрилин было тяжело. Мне пришлось им сказать, что мы потеряли ребенка. Они пообещали приехать в воскресенье после полудня. После этого я прошелся по списку сиделок, пока не нашел кого-то, кто согласился прийти в воскресенье после церкви. Наконец после всего этого я отправился в спальню, принял душ и раскопал старую пачку тайленола с кодеином, и запил это все пивом. Если я и мог пережить этот день, то огромная доза аспирина или тайленола бы очень помогла.

Остаток дня я проболтался на автопилоте. Я почитал близняшкам, уложил детей спать и заснул в кресле с Пышкой на коленях. Мы пропустили воскресную школу и церковь на следующее утро, и я дождался, когда Джейни Марокоски приедет с мамой и останется с детьми. Я забрался в свой кадиллак и поехал обратно в больницу. Моя головная боль ослабла до мерного гудения, и я мог его заглушить тайленолом. Я просидел с Мэрилин до вечера, и пообещал вернуться утром. К тому моменту ее выпишут.

Родители Мэрилин прибыли ровно тогда же, как и я вернулся домой. Они сидели с детьми, пока я отвозил Джейни домой и расплачивался с ней. Я добрался домой как раз к ужину, где Хэрриет приготовила что-то теплое и ужасное. Ее кулинарные навыки ничуть не стали лучше. Детям было все равно, да и я просто улыбнулся и съел все. После ужина я рассказал им о происшествии.

Самое главное, что я им сказал, это то, что Чарли и девочки не пострадали, потому что были пристегнуты. На первой жизни, в 1990-м году Марк и Лорен поехали зимой отдыхать во Флориду. Посреди ночи они ехали по гололеду в Пенсильвании, не справились с управлением и перевернулись на обочине. Это было жутко похожей ситуацией. Но было два основных отличия. Во-первых, были пристегнуты только сами Марк и Лорен. Четверо детей, пытавшихся уснуть, были не пристегнуты. Когда минивэн перевернулся, их болтало по всему минивэну, как шарики в пинбольном автомате. У каждого из них были многочисленные переломы, и двоих нужно было переносить на воздухе в травмпункт. Хуже всего было то, что их старшая дочь, Никки, вылетела через стекло боковой двери, и сломала шею, врезавшись в дерево.

Второе отличие было в том, что была уже ночь, и Марк с Лорен поменялись местами. Марк был на пассажирском месте, когда Лорен выехала на лед. Не важно, какие бы предрассудки не водились у нас с Марком, я всегда уважал то, как он справился после происшествия. Было невероятно легко и разрушительно просто обвинить во всем жену, но он ничего ей не сказал.

И так я уговаривал Большого Боба и Хэрриет сообщить всем остальным, чтобы пристегивали детей, несмотря ни на что. Может быть, они могли научиться на нашей трагедии, как я научился на той. Было ли это другое место, или другое время? Я не смог определить причинно-следственную связь. Очень странно.

В воскресенье я позвонил в полицеский участок и выяснил, куда отвезли минивэн. Затем я приехал туда и забрал оттуда все, что смог. Все вещи из бардачка, например, все документы и страховой полис, вместе со всем тем, что можно было забрать, я взял с собой. Кресла я проверять не стал; я просто купил бы новые. Машина была полностью разбита. Даже моя трость, которую я оставил между сидениями, была сломана.

В понедельния после полудня врачи выписали Мэрилин, и ей нужно было отдыхать уже дома. Несмотря на то, что родители Мэрилин были у нас, я поехал за ней сам. Большой Боб абсолютно бесполезен в домашних делах, как например, сидеть с детьми, так что Хэрриет осталась дома, а он никогда никуда не ездил без нее, даже в магазин. Так что они остались дома с близняшками, и после того, как я посадил Чарли на школьный автобус, я отправился в больницу.

Мы могли уехать сразу после обеда. Мэрилин была обмотана бинтами в области живота, и вокруг этой области было много отеков. Она ходила медленно и осторожно, но смогла дойти от коляски до машины, когда я ее подогнал. Я медленно повез ее домой.

Большому Бобу пришлось держать Пышку, когда мы приехали домой. Я посадил жену в откидное кресло, и накрыл ее пледом. Пышка начинала сходить с ума, и мне пришлось дважды ее шлепнуть, чтобы успокоить. Потом я уже позволил ей забраться на кресло к Мэрилин, отчего она окончательно успокоилась. Мэрилин морщилась, пока животное топталось, вылизывая ее лицо прежде, чем улечься у ее ног. Затем я осторожно отпустил к ней дочерей. Это была бы милая маленькая сцена, если бы не факт, что она чуть не была к чертям убита моим вождением. Спустя какое-то время девочкам надоело и он ушли, но на кресло к ней забрался Чарли, вернувшись со школы.

Родители Мэрилин остались до среды, потом они уехали. Я взял неделю выходных, пока Мэрилин восстанавливалась. Также звонили и приезжали несколько друзей Мэрилин с работы и из церкви. Пару раз Тесса привозила мальчиков после школы.

Ситуация стала напряженнее в среду. Тем вечером, после того, как детей уложили спать, Мэрилин попросила помочь сменить ей бинты. До этого этим обычно занималась либо ее мать, либо Тесса. Отеки начали уже проходить, но жуткие красные шрамы на ее животе было не скрыть. Они были больше, и не так аккуратно зашиты, как ныне почти невидимый шрам от кесарева, когда она рожала девочек. Как указано в инструкции, я намазал ее антибиотической мазью, прежде чем приложить новую марлю и бинт.

Когда я поднял глаза, я увидел, что Мэрилин плакала.

– Что случилось? Я сделал больно?

Мэрилин молча отвернулась и начала плакать в подушку. Я подобрался ближе по кровати, и попытался подтянуть ее к себе, но она сопротивлялась.

– Мэрилин, что не так? – она же просто рыдала.

Я ничего не мог сделать, только пытаться держать ее, но это было, как будто она не хотела, чтобы я ее трогал. Я просто сидел там. Я не мог понять, что я сделал не так, но потом я осознал, что она на меня злится. Из-за меня случилось происшествие, из-за меня она потеряла ребенка, из-за меня она пострадала. Конечно, она на меня злилась! Я отпустил ее и откатился от нее. Ни за что она теперь не захочет, чтобы я ее трогал!

– Завтра я вызову медсестру. Прости меня. Я не буду тебя трогать.

Это только сделало хуже! Она села и дала мне жесткую пощечину, и попыталась сделать это еще раз. Я только поймал ее руки и держал, чтобы она не сделала себе хуже.

– Мэрилин! Что не так? Я же сказал, что я вызову медсестру! Так тебе не придется меня терпеть! Чего ты хочешь?

– Ты не хочешь меня! Я теперь испорченный товар! Ты не хочешь меня трогать! – ревела она на меня, и пыталась освободить руки.

– Мэрилин, это бред! Конечно же я хочу тебя! Это ты сейчас от меня отстранилась! Я просто думал… ну, я думал… Я хочу сказать, это из-за меня все это случилось. Я думал, ты не хочешь, чтобы я тебя трогал!

Она продолжала реветь, и ухитрилась дать мне еще одну пощечину.

– Это не про тебя вообще! Терпеть не могу перед тобой такой показываться! Чувствую себя противной! – взвыла она.

О, Господи Иисусе! Никогда о таком не слыхал! Кто бы мог быть настолько бессердечным, чтобы так думать? Я только обхватил ее руками и держал так, укачивая, как ребенка.

– Я люблю тебя! Тебя просто немного потрепало. Я все равно люблю тебя. Тебе скоро станет лучше, – я только повторял эту мантру, пока она не успокоилась.

– Так, теперь мы можем поговорить? – добавил я. Она молча кивнула. – Ладно. Кажется, я понял. Ты больше не можешь иметь детей, и это делает тебя меньше женщиной?

Она кивнула.

– Да! Разве нет? Разве ты не хотел еще ребенка?

Я пожал плечами и улыбнулся.

– Да, но этого уже не произойдет. И это никак не влияет на то, как сильно я тебя люблю. Если ты хочешь еще ребенка, мы всегда можем усыновить, полагаю.

– Нет! – сказала она, тряся головой. – Это будет не то. Я имею ввиду, пока ты не захочешь.

Я покачал головой в ответ.

– Нет, это не то. У нас уже есть трое замечательных детей. Ты уже была достаточно женщина, чтобы родить их. Ты переживаешь, что я больше не буду считать тебя привлекательной? – Мэрилин отвернула лицо и не отвечала, так что я понял, это тоже было так. Частично это было и моей виной, поскольку из-за упражнений со мной она сбрасывала лишний вес, и в общем выглядела лучше, чем в той жизни. Я снова обнял ее. – Сейчас ты выглядишь дерьмово, потому что плачешь и расстроена. Мне плевать на шрамы или ссадины. Ты и должна сейчас паршиво выглядеть. Дай этому пару недель.

– Ты уверен?

Я с облегчением выдохнул. Она снова начала говорить, как обычно.

– Да, давай подождем пару недель. Сейчас ты ужасна. Если шрамы не заживут полностью, мы сможем найти пластического хирурга, чтобы их обработать.

– Пластического хирурга?

– Да, почему бы и нет? Может, он сможет скрыть шрамы, если какие-то останутся, – я снова подал плечами. – Серьезно, если тебе для этого, или для чего-то еще будет нужен врач, мы об этом позаботимся. Я знаю, что мы ничего не можем сделать, пока ты не восстановишься, но ты все еще моя жена и я все еще люблю тебя. Мы вытащим тебя из этого. Может быть, тебе нужен кто-то, ну, знаешь, психиатр или терапевт, или что-то такое?

На это она фыркнула.

– Как делал Хэмилтон?

– Как он не делал! Может быть, он бы изменился, если бы мама показала его доктору.

– Может, нам обоим стоит сходить, – сказала она.

Я только кивнул.

– Может быть. Давай выждем пару дней, посмотрим, как пойдет.

В конце концов терапевт нам не понадобился. За следующие несколько дней Мэрилин пошла на поправку, и она все это время поддерживала меня. Около месяца спустя она почувствовала себя настолько лучше, что она очень неловко потянулась ко мне в кровати одной ночью. Свет был потушен, и думаю, что это помогало ей чувствовать себя немного увереннее. Это не имело значения. Карл-младший месяц был без дела, и он быстро откликнулся. Мы любили друг друга дважды той ночью, один раз она была сверху, второй раз – я, и, кажется, это убедило ее в том, что я все еще интересовался ей как женщиной. Хотя я очень забежал вперед.

Глава 94. Семейное дело

Следующие несколько недель мы все восстанавливались. Чарли носил эластичный бинт на руке пару недель, пока рентген не показал, что рука не отвалится. Он не был очень впечатлен, ибо хотел большой гипс и очень крутой шрам, чтобы хвастаться в школе, но не получил ничего из этого. Мальчишки! У Холли и Молли ничего не было, они были в порядке.

На неделе отпуска я изображал из себя медсестру и повара. К следующему понедельнику все гостеприимство подошло к концу. Как только Мэрилин стало легче передвигаться, она погнала меня на работу и с глаз долой. Я оставил ей свой кадиллак и взял свой 380-й, пообещав достать кресла для близняшек. На следующих выходных мы собирались в магазин автомобилей, чтобы взять ей другую мама-тачку.

Одной ночью я подсел к жене после того, как мы уложили детей спать. Со мной были копии наших завещаний.

– Я хочу поговорить о них, – сказал я ей.

– О чем?

– О наших завещаниях.

– О! В эти дни ощущаешь себя смертным, Карл? – подшутила она.

Я кивнул, но смешно мне тогда не стало.

– А ты нет?

Мэрилин пожала плечами.

– Может, совсем чуть-чуит. Что у тебя на уме?

– Ну, на настоящий момент мы являемся взаимными наследниками. Если я умру, то ты получишь мои деньги, и наоборот, помнишь?

– Ну, учитывая все твои деньги, лучше мне тебя прибить, чем тебе меня, – засмеялась она.

– Я это учту. Я заберу от тебя подальше все острое, – почему-то я не сильно был этим обеспокоен. Мэрилин могла заболтать меня до смерти, но это была самая опасная ее способность. – Так о чем я – мы составляли эти завещания сразу после свадьбы. Тогда я был нищим по сравнению с тем, какой я сейчас. Я имею ввиду, ты же даже не знала, сколько у меня денег, ведь так? Это просто обычные завещания.

Она кивнула.

– Да, и что? В чем проблема?

– А что, если мы оба умрем? Все останется детям, так? Я стою миллиард долларов! Ты хочешь оставить маленьких детей играться с миллиардом долларов?

Мэрилин с любопытством посмотрела на меня, но затем ее глаза раскрылись так, что я мог разглядеть там внутри маленьких бурундуков, которые бешено крутили педали, пока она обдумывала все это. Никто еще не слышал о Пэрис Хилтон, но всегда найдется какой-нибудь напыщенный ребенок с папиной кредиткой и денег у него больше, чем смысла в газетах. В то же время ни у кого бы не было столько же денег, сколько у наших детей, если мы все сложим! Самое близкое, что я смог вспомнить, это Глория Вандербилт, которая стала мультимиллионером в восемнадцатимесячном возрасте, и погрязла на годы в судебных тяжбах об опеке.

– Уау! Я хотела сказать, я никогда об этом не думала! И что нам делать?

Настал мой черед пожимать плечами.

– Я задумывался об этом, но тебе нужно это одобрить. Сейчас опекунами назначены Таскер и Тесса, и не вижу смысла это менять, так?

– Нет, это было бы отлично, – согласилась она.

– Так что, если дети останутся под присмотром, я думал, что я просто раздам деньги.

Мэрилин выпучила глаза:

– Что? Раздашь? Раздашь миллиард долларов?

Я ухмыльнулся в ответ.

– Конечно, почему бы и нет? Не то, чтобы мы могли забрать их с собой? – моя жена просто уставилась на меня, выпучив глаза и раскрыв рот. – Ладно, может, не все, но как минимум девяносто процентов. Если мы оставим им по десять или двадцать миллионов на каждого, они смогут делать в жизни все, что захотят, и это даже не десятая часть моих сбережений. Мэрилин, ты понятия не имеешь, сколько у меня денег. Я зарабатываю в день больше, чем мы тратим в год. Если мы купим полдюжины мест для отдыха и будем летать из одного места в другое, мы даже не начнем реально трогать все те деньги, которые у нас есть. Давай раздадим их, сделаем что-нибудь хорошее!

Она просто вытаращилась на меня и качала головой, не веря своим ушам.

– Это безумие! – ответила она. – Ты серьезно? Ты просто отдал бы миллиард долларов?

– Возможно, больше. Нам сейчас только по тридцать три. А что, если доживем до шестого десятка, а то и седьмого? В какой-то момент мы будем одними из самых богатых людей в мире. Как много денег нужно нашим детям? Я могу представить очень мало хорошего, что произойдет, если дети резко станут миллиардерами!

– Вот черт! – выдохнула она и встряхнула головой. – Мне нужно подумать над этим! – тут я понимающе кивнул. Это действительно сильно. – Хочешь выпить?

– Пожалуй, – я поднялся и проследовал за ней на кухню. Я был в своих обычных штанах и гавайской рубашке. Мэрилин была в пижаме под своим халатом. Она все еще поправлялась, и мы не проверяли, насколько прочны швы, так что она не пыталась меня напоить и делать со мной, чего захочет, по крайней мере, не сейчас. Она села на барный стул и выжидающе посмотрела на меня.

Я уставился на нее в ответ.

– Погоди-ка минутку! Ты зовешь меня сюда выпить, и еще и хочешь, чтобы я наливал? – воскликнул я.

– Спасибо, дорогой.

– Христос распятый! – я достал бутылку полусухого Рислинга с полки. – Вино пойдет?

– Да, спасибо.

Я закатил глаза, достал штопор и открыл бутылку. Я налил два бокала и сел на углу стола лицом к ней.

– Ты действительно знаешь, как испытывать удачу!

– А раздавать деньги своих детей не испытание твоей удачи? Они без тебя помрут с голоду! – шутливо сказал она.

– Это мои деньги, а не деньги детей, и если они не смогут выжить на двадцать миллионов, то они слишком глупы, чтобы передавать свои гены следующему поколению! – фыркнув, ответил я.

Мэрилин погрозила мне пальцем:

– Тебе бы лучше быть подобрее ко мне. А что, если я решу развестись с тобой и забрать свою половину от твоих денег?

– И насколько добрым мне нужно быть? – похотливо спросил я, пошевелив бровями.

Мэрилин покраснела.

– Мужики! – она покачала головой, – Ты знаешь, это один из самых странных разговоров в моей жизни! Мы обсуждаем раздачу миллиарда долларов! Что бы ты сделал с этими деньгами?

Я улыбнулся ей. Сам факт того, что она это спросила, заставил меня думать, что она согласится с идеей.

– Без понятия. Мы говорим о неких серьезных деньгах, например, излечение рака или малярии или чего-то такого. Абсолютно без понятия. Я имею ввиду, это просто ошеломительная цифра! И я не говорю о том, чтобы сделать школы немного лучше. С тем, сколько я могу потратить, я могу купить все школы в штате, а на остатки докупить все школьные автобусы! А что ты думаешь, что нам стоит сделать?

Мэрилин просто ошарашенно уставилась на меня. Не думаю, чтобы она хотя бы как-то осознавала мои денежные ресурсы на тот момент. Да, я ходил на работу, и у меня всегда были деньги на хорошие подарки на Рождество, у нас был домик для отдыха и красивая машина, но единственная экстравагантная вещь, которую я себе позволял – это частные полеты и заказывал лимузины в странных местах. В этом на меня сильно повлиял Уоррен Баффет. Его дети ходили в обычную школу, и ел он в местных ресторанчиках, и был обычным скучным парнем – и одним из богатейших людей не планете! (Он также любил летать на частных самолетах; он сказал, что это одна из его главных прихотей). Год назад он также сообщил о своих планах раздать почти все свои деньги. Мне показалось это весьма интересным.

Если собираетесь стать миллиардером, есть примеры для подражания куда хуже, чем Уоррен Баффет. Черт, да если вы человек, есть примеры для подражания куда хуже, чем Уоррен Баффет!

– Я не знаю. Мне нужно подумать над этим, – прокомментировала Мэрилин. – Ты можешь так? Просто взять и раздать все в своем завещании?

– Да, думаю, что так. Думаю, мы можем создать благотворительный фонд, и потом, когда я умру, большая часть средств пойдет туда. И потом попечитель, возможно, что даже ты сама, будет решать, что делать с этими деньгами. Некоторые такие фонды существуют годами, и выделяют миллионы каждый год. Фонд Говарда Хьюза стоит миллиарды, а он умер в семидесятых. Они каждый год жертвуют миллионы на медицинские исследования.

– Ага. Я просто не знаю, что сказать.

– Ну, как минимум ты подумаешь об этом? – спросил я. – Не думаю, что по закону я могу это сделать без твоего соглашения. В любом случае, не стану пробовать, – я снова наполнил бокалы. – Нам в любом случае надо что-то делать. Как все обстоит сейчас, если мы сейчас не позаботимся об имущественном планировании, то, когда мы умрем, государство вмешается, как бандиты. Налоги на наследство все равно это все перебьют.

– Ну, дай мне время. Это все просто нереально! – ответила Мэрилин.

Мы допили вино, и разговорились о фондах, которым можно передать деньги. Я предложил дом для матерей-одиночек, пока я буду отцом. От этого она подавилась вином, пока я хохотал над ней. Она хотела жертвовать в фонд для безработных продавцов трейлеров, от чего я тоже чуть не поперхнулся вином. Мы уходили спать, смеясь над всем этим.

Парой недель спустя я пригласил ее в офис обсудить это с Джоном и Джейком-старшим. Они доканывали меня на эту тему годами, а теперь им нужно было заняться серьезным имущественным планированием. Мисси тоже вложилась, и воспользовалась своим бездонным списком контактов, чтобы найти агента по недвижимости в Нью-Йорке, чтобы присоединиться.

Так создавался фонд Бакмэна. Мы вложили пару миллионов сейчас, деньги, которые я так и так отдавал на пожертвования, и разобрались с идеей. Мэрилин стала попечителем, но не имела никакой власти, пока я был жив. Она была рада позволить мне управлять всем этим, потому что сама не могла ухватить всех этих нулей. А их было очень много!

В середине марта я посадил Мэрилин в самолет и отправил ее в Майами, взял пару недель отпуска, чтобы побыть папочкой. Я заказлал ей лимузин в аэропорт, который отвез ее в клинику по пластической хирургии. Нам посоветовал эту клинику доктор из болницы Джона Хопкинса. Кажется, все лучшие пластические хирурги в Голливуде или Майами там. У Мэрилин не было очень серьезных шрамов на животе, но она стала от этого очень застенчивой, и там пообещали, что они могут значительно его уменьшить. Я сказал ей попросить скидку на увеличение до пятого размера и подтяжку лица, но она отказалась.

Мэрилин вернулась с маленьким красным следом на животе, который должен был затянуться и быть практически невидимым. Она была в экстазе от проделанной работы, и рассказал мне о самых удивительных штуках, которые они творят с пересадкой волос. Нет, я не был лысым, еще нет; ну да, я немного облысел на затылке. Я ответил вопросом, сделала ли она грудь, и потом сам лично проверил это. Это были все еще ее приспособления, но после пары недель без них я не жаловался.

В июне мы полетели в Ютику, оставили детей и Пышку на родителей Мэрилин, и затем на неделю отправились в Хугомонт, после чего поплыли на гидросамолете с вещами в Пуэрто-Рико, и проплыли по южным Карибам. Мы не были в круизе с нашего медового месяца, и мы с Мэрилин заслужили отдых подольше. Мы не стали брать огромных яхт за двадцать тысяч в неделю, а только один сравнительно большой однопалубный лайнер. В Хугомонте мы позаботились о полном загаре Мэрилин, но на корабле я уговорил ее надеть парочку очень маленьких закрытых купальников около бассейна. Результаты работы клиники были настолько хороши, что она уже не чувствовала себя неловко.

После круиза мы полетели обратно в Ютику, и попали в другой вид семейных проблем. Тем летом ее родители купили новый дом в одной из более симпатичных частей Ютики, недалеко от Парквэй, и снесли старый домик, и поставили новый модульный офис на его месте. Мы поехали посмотреть (я уже видел его в прошлой жизни, но все это было в новинку для Мэрилин). Ей было немного грустно от того, что ее старый дом был разрушен. Я же подумал, что это похоже на огненную ловушку и рассадник для крыс, и желал, чтобы у меня были фотографии! Хэрриет отвела нас в сторонку и сказала, что Большой Боб хотел бы увидеть меня в своем офисе. Я бросил взгляд на Мэрилин, пожал плечами, и побрел туда.

Мне стоило оставаться на Багамах! В офисе Большого Боба был второй человек, высокий, лысый и нездорово худой, кого я тоже помнил из прошлого. Это был Марк Фалвелл, бухгалтер Большого Боба, и его присутствие могло означать только одно.

Большой Боб хотел занять у меня денег.

Большой Боб был чудесным парнем. Он был превосходным отцом, щедрым жертвующим в церковные фонды, и о нем хорошо отзывались в Ютике. Он был отличным бизнесменом семейного уровня, продающим качественный продукт, честно относясь к покупателю, всегда отдающим долги, и обслуживая свои продукты намного лучше, чем средние по индустрии.

И он был абсолютной катастрофой в управлении большим коммерческим предприятием.

Я знал его десятилетиями, и безмерно его уважал. Не считая каких-то стычек и проверок в начале, когда мы только познакомились, Лефлеры приняли меня, и были для меня куда большей семьей, чем моя собственная. Но все же у Большого Боба были свои тараканы, и все они ыли связаны с Домами Лефлеров.

Большой Боб управлял своей компанией с несколькими приоритетами. В самую первую очередь он выжимал оттуда деньги, как в последний раз. Если бы это была корова – он бы ее так выдоил, что она на ногах стоять бы не смогла, не то, что пастись. Во-вторых, в семейном кругу шутили, что ему нужно расширять компанию, чтобы устроить туда всех своих детей. Он относился к Домам Лефлеров как к гигантской конторе по трудоустройству для нанятия своих же детей. В-третьих, он прилагал все усилия для того, чтобы снизить свою налоговую нагрузку, что в целом хорошо, пока бизнес-решения не вредят развитию и деятельности компании.

Последним приоритетом было управлять компанией в сторону расширения и увеличения прибыли. Этот приоритетом был практически в самом низу списка важнейших целей. Это был настолько низкий приоритет, что по факту его компания едва приносила прибыль. Марку Фалвеллу была поручена незавидная задача по решению всех этих задач. Хотя ему стоит отдать должное. Если Марку и нужно было плясать вокруг бухгалтерских норм, он плясал как Фред Астер.

Приоритет по выкачиванию денег исполнялся всеми возможными способами. До того, как я познакомился с Большим Бобом и узнал больше о его компании, я слышал о всех этих хитростях, конечно же, легальных, но никогда не видел, чтобы одно предприятие использовало их все. Например, на протяжении несколько лет, когда на территории стоял дом, вся электрическая проводка офиса была присоединена к домашнему электрощитку. Таким образом компания оплачивала семейный счет за электричество. Так же он поступал со счетами за телефон, проведя линию связи в дом через офис. Все машины, на которых они ездили, были служебными. Летний домик на озере Сакандага считался филиалом компании, так что вся оплата за него шла через компанию. Каждый раз, когда Большой Боб и Хэрриет выезжали на ужин, что происходило по три или четыре раза в неделю, все счета шли через компанию.

Самая удивительная техника, которая вместе с выкачиванием денег еще и снижала налоги, включала в себя и приоритет о трудоустройстве детей. Поскольку все его дети ходили в приходскую школу, за которую ему нужно было платить из своего кармана, у него было два простых варианта. Если шестеро детей учились в приходской школе, и если оплата в год требовала три тысячи триста долларов, то ему нужно было платить по двадцать тысяч. Вариант первый – платить себе достаточную зарплату, чтобы после вычета налогов у него оставались эти двадцать тысяч. Вариант третий – нанять всех шестерых детей на свободный график за ту сумму, которая бы покрывала их обучение! Налоговой ставки на это не было.