Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 103 страниц)

Для того, чтобы всё это работало, они включают жестокую эффективность. Вся толпа топчется у дверей и ждёт, когда же их откроют. Затем ты вбегаешь и ищешь своё место. Мы, кажется, сидели за 114-м столом – впрочем, я не был уверен. Столы были на двоих, четырёх и даже больше, причём, теоретически, они могли разбивать и перемешивать пассажиров между собой. Иногда это работает лучше, иногда хуже, но у нас (в прошлый раз) никогда не было с этим проблем.

В 20.00 двери распахнулись (две пары больших пожарных дверей, позолоченных для парадности – на таких кораблях подобное любят) и мы двинулись искать наш стол. Поискав немного, мы обнаружили, что это стол на четыре персоны, но мы за ним только одни.

– Что ж, выбирай место, – сказал я Мэрилин. Она выбрала то, что смотрело лицом в центр комнаты, и я придержал ей стул, а затем сел рядом – тоже лицом в ту сторону.

– Думаешь, мы будем одни? – спросила Мэрилин.

– Без понятия. Думаю, скоро узнаем, – на борту было полдесятка мест для еды, так что никто не гарантировал, что мы будем каждый вечер видеть своих товарищей по столу. По крайней мере, так говорил мой прошлый опыт.

Но мы были не одни. Спустя минуту к столу подошла пара. Он был высоким парнем моего веса и роста с бронзовым загаром, длинными коричневыми волосами, которые были модно завиты, и совершенно идеальными зубами. Она была почти такой же высокой, как и он, по крайней мере, на каблуках, стройной и гладкой блондинкой с голубыми глазами и тёмным загаром. Они оба были ближе к 30-ти, чем в 20-ти – лет на пять старше нас с Мэрилин. Очевидно, они где-то занимались, но, скорее, в клубе здоровья – этот загар был уж чересчур ровным для настоящего.

– 114-? – спросил он.

Я встал и протянул ему руку.

– 114. Добро пожаловать.

Он крепко пожал её.

– Благодарю. Я Харрисон Блейкуэлл, а это моя жена.

– Мелисса Хокни-Блейкуэлл, – сказала она, протягивая руку для пожатия.

– Рад познакомиться. Я Карл Бакмэн, а это моя жена Мэрилин, – они оба пожали Мэрилин руку, хотя она не вставала, и уселись напротив нас – Харрисон лицом ко мне, а Мелисса к моей жене.

– Ну, мы тоже рады знакомству, – сказал Харрисон. – Мы не были уверены, с кем нам придётся сидеть. Откуда вы?

– Я из Аттики, – ответила Мэрилин.

Мелисса поглядела на мужа:

– Аттика – это где-то на севере штата, так?

– Да, думаю, так, – он глянул на меня. – Аттика – это же Нью-Йорк, верно?

Я кивнул.

– Это на полпути между Олбани и Сиракузами, на реке Мохок. Полагаю, вы с юга штата.

– О, да. У нас есть дом у Уайт-Плэнс, а работаем мы, разумеется, в городе, – по тому, как он сказал «город», я понял, что в виду имеется Манхэттен.

– Конечно, – я поглядел на Мэрилин. – Они с юга штата, из округа Вестчестер.

– И вы работаете в Нью-Йорке? Я никогда бы не смогла жить или работать в таком большом городе. – Я улыбнулся – Мэрилин действительно сходила с ума в городских условиях. Чёрт, когда она отправилась в Сент-Роуз, то была недовольна тем, что живёт в центре Олбани!

– О, я никогда не желала бы работать где-нибудь ещё, – хмыкнула Мелисса. – Разумеется, при нашей работает, если ты не в городе – то ты нигде.

– О? – я с любопытством поглядел на них. – И чем вы занимаетесь?

Тут нас прервал азиат-официант, пришедший взять заказы на напитки. Мэрилин заказала кислый виски, я джин с тоником, а наши товарищи по столу оба заказали водку с мартини.

– Хммм, так о чём мы? – спросил Харрион.

– Просто стало интересно, что же вы такое делаете, если для этого нужно находиться именно в Нью-Йорке.

– О, да, разумеется. Ну, я консультант в McKinsey and Company. Стратегическое планирование, всё такое.

– А я – биржевой аналитик от Merrill Lynch, – объявила Мелисса. – В основном авиалинии. А что насчёт вас? Чем вы занимаетесь?

– Ну, ещё ничем. Я только окончила педагогический, так что собираюсь устраиваться на работу учителем.

– О, школьный учитель! Это чудесно. Такая важная работа! – Мелисса сказала это с такой искренней улыбкой и таким неискренним тоном, будто это была совсем неважная работа. Школьные учителя были хороши, ведь в них нуждались государственные школы, чтобы обучать менее удачливых. Когда у них будут дети – если у них будут дети – они отправят их в частную академию, где препоручат инструктированным преподавателям.

Мэрилин её иронии не поняла, но она была простой милой девушкой, никогда раньше не встречавшей таких, как это пара. Она спросила:

– И что вы на бирже… ну, или где вы там… делаете?

– Я работаю на Уолл-Стрит, определяю, какие акции действительно стоящие, и сообщаю нашим инвесторам и клиентам. Частным клиентам, разумеется, – ответила она. – Это вам не обычные клиенты!

Мы оба посмотрели на Харрисона.

– Я советую корпорациям, ну, знаете, типа Fortune 500, стратегию развития и планирования на 5-10 лет и всё такое, – он был крайне доволен собой.

– Звучит интересно, – согласился я. Корпоративный консалтинг – если мы не сможем при помощи денег решить вашу проблему, то мы уж точно сможем растянуть её! Наблюдать за этими двумя было занимательно. Они были самыми себялюбивыми бэби-бумерами и яппи, которых только можно представить! Кое-что из этого проходило мимо Мэрилин, но не всё. Я просто сидел там, кивал и делал обнадёживающие замечания, когда они весь ужин говорили о себе. Они были Важными Людьми, продвигаясь по карьерной лестнице, они станут Ещё Более Важными Людьми, а со временем, конечно – Совсем Уж Важными Людьми. Всё это шло, как заправка к супам и салатам и практически входило в рот.

У них тоже был медовый месяц. Они совместно владели зданием возле Центрального Парка, но недавно купили новый дом в Уайт-Плэнс. Их свадьба проходила в таверне на Грин на Манхэттене. В какой-то момент Мелисса заметила, что после свадьбы записала свою фамилию через дефис. Это служило символом того, что в браке они равные партнёры и никто из них не выше другого. Я лишь прокомментировал, что тогда мне следовало сменить фамилию на Лафлёр, чтобы показать, кто действительно босс в семье. Мэрилин засмеялась и согласилась со мной.

– А что насчёт тебя, Кэл? Чем ты занимаешься? – спросили они. Была лишь середина ужина, и я ожидал, что эти двое будут рыться в себе как минимум до десерта.

– Он Карл.

– Ох, простите, нам жаль, – на самом деле – нет.

– Да ничем особенным. Я прыгаю с самолётов и убиваю людей, – ответил я.

Мелисса и Харрисон заткнулись и поглядели на меня так, будто я только что нагадил посреди стола. Мэрилин хихикнула и пихнула меня в плечо.

– Ты ужасен! – она повернулась к ним, – На самом деле он не настолько плох.

Харрисон выглядел весьма озадаченным.

– Что ты имеешь в виду?

– Я парашютист 82-й Воздушной Дивизии в Форт-Брэгг, – с улыбкой ответил я.

– Ты солдат?! – спросила Мелисса. Выражение её лица в этот момент было бесценным: будто она наступила в собачье дерьмо и не могла понять, как стереть его с туфли. «Ты солдат?» в её устах прозвучало как «Ты растлитель малолетних?».

– О да. Я командую взводом в 105-й батарее 1-го в 319-м. За ВВС! – с ухмылкой сказал я.

– О Боже! – она правда не знала, что на это сказать.

– О, так ты офицер? – перехватил инициативу Харрисон.

– Лейтенант второй степени, – кивнул я.

Ну, с офицером они, по крайней мере, могли соизволить поговорить, хоть я и был младшим офицером.

– Значит ты, должно быть, ушёл в армию после колледжа? Какой? Уэст-Пойнт?

– Не совсем. Я окончил РОТК в Ренселларе, в Трое. Там я и познакомился с Мэрилин, во время вечеринки.

– О, так ты стипендиат, – я с улыбкой кивал, гадая, как они решат оскорбить меня в следующий раз. – А разве ты не мог получить какую-нибудь другую стипендию?

Чёрт побери, я чуть не расхохотался, но Мэрилин спасла меня. Моя жена не слишком жаловала военных, но мной она была горда, военным или нет. Она взяла меня за руку и сжала – вероятно, думая, что я могу треснуть этого мудака. Затем она сказала:

– О, нет, Карл мог получить самые разные стипендии. Он получил докторскую степень в 21.

Я скромно пожал плечами.

Они оба прекратили есть и уставились на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

– Ты доктор? – спросил он.

– Прикладной математики.

– Ну так зачем же ты, ради всего святого, после этого стал солдатом?

– Это семейная традиция – служить и защищать свою страну и её народ, – просто улыбнулся я. – Мой отец был в Лиге Плюща и служил на Флоте. Мы защищаем всех, даже яппи и прочих придурков, – Мэрилин всерьёз стиснула мою руку, но ей было нечего бояться. Я получал слишком много удовольствия от этих двоих. Я снова обратился к своему ужину. Я заказал ягнятину в травах, и она была просто восхитительна!

И Мелисса, и Харрисон вяло улыбнулись мне, а затем извинились, сказав, что им нужно на секундочку вернуться в их каюту. Я улыбнулся и встал, чтобы снова пожать им руки, а Мэрилин помахала ручкой, хотя и с выражением подлинной ненависти на лице.

Я улыбнулся своей жене и, подняв её руку к своим губам, поцеловал её.

– Какая милая парочка! Какие они вежливые и дружелюбные! – заметил я ей.

Выражение лица Мэрилин было бесценным.

– Ты смеёшься? Они, они… ужасны! Я даже не могу говорить о них без злости!

Я ухмыльнулся и надкусил свою отбивную. Мэрилин ненавидела ягнятину, поэтому дома мы никогда её не готовили, но я просто обожал её!

– Правда? Расскажи мне побольше! – поддразнил я её.

– Ты думаешь, что это забавно, верно?

– Нет, я думаю, что это чертовски смешно! Эти двое – пара самых больших самовлюблённых мудаков, которых я когда-либо видел! Подожди до завтра, пока они увидят мою парадную форму!

– Ну, я думаю, они просто ужасны. Мы можем получить другой столик?

Я пожал плечами.

– Ради тебя я узнаю. Я думал, они очень смешные.

– Хммммммм!

Я улыбнулся жене.

– Знаешь, они как ты и я.

– О чём ты говоришь? – возмущённо спросила она.

– Если бы это зависело от моей мамы, мы были бы как они. Я был бы профессионалом, женатым на профессионале, и мы бы глядели на всякий плебс свысока – прямо как они. Подумай об этом.

– Ты просто ужасен! – со смехом сказал она.

– Ну, не знаю. Ты когда-нибудь думала покрасить волосы в светлый цвет? Ну, знаешь, как у Мелиссы. Может, тогда бы ты чуть больше понравилась маме.

– Когда принесут десерт, он окажется у тебя на голове, – засмеялась она.

– Может, моя мать права, в конце-то концов, – вздохнул я.

Это заставило её ополчиться на меня, но наш десерт – чизкейк – никто не потратил впустую. Я заметил ей:

Я определённо буду бегать завтра с утра, иначе им придётся высадить меня с этой баржи!

– Даже в отпуске?

– Беги со мной.

Она кокетливо улыбнулась.

– Думаю, у меня есть более интересные идеи насчёт занятий с утра.

– Такая возможность тоже есть. Должен сказать, это весьма реальная возможность. Ты имеешь в виду что-то особенное? Я имею в виду, действительно очень особенное?

– Ты просто старый извращенец! – засмеялась Мэрилин.

– Я молодой извращенец. Это совсем иное. Вот мой отец – это уже старый извращенец. Они с мамой… – я приподнял бровь.

– Гадость! Я даже слышать об этом не желаю!

После ужина я остановился у столика метрдотеля в передней части ресторана и спросил его, можно ли поменять столы. Он с любопытством глянул на меня, и я пояснил ему, что у нас с соседями по столу небольшая разница во взглядах. Он, в свою очередь, сказал, что у него уже был запрос о том же самом. Я улыбнулся и сказал, что препоручаю это ему, я же не забуду об этом в конце недели. На корабле не принято давать чаевые при каждом приёме пищи, но в конце недели и работники ресторана, и обслуживание номеров получает от вас благодарность в конвертиках.

Затем мы спустились в театр на вечернее шоу. В первый вечер это было больше ознакомительной лекцией. Директор круиза устроил небольшое шоу и рассказал о Sun Viking, а затем ответил на обычные вопросы, вроде того, когда открывается полуночный буфет (в полночь, потому-то он и именуется полуночным!). 70-е были временем, когда волна популярности круизов захлестнула Америку. «Лодка любви» вышла всего два года назад и показала круизное судно у берегов Мексики и Калифорнии, где люди влюблялись, а у экипажа были различные романтические приключения. Это была дико популярная тема, и так продолжалось и в 80-е. Настоящие круизы имели очень мало общего с «Лодкой любви», но это не значило, что они не доставляют удовольствия. Тем не менее, директору круиза пришлось потрудиться, чтобы опровергнуть некоторые ложные стереотипы.

Некоторые из них не обсуждались. На телевидении вся команда состояла из белых американцев, с парой негров и иностранцев, введённых в действие чисто для баланса. В настоящих круизах всё было по-разному. Royal Caribbean в этом отношении были весьма типичны – офицеры, управляющий персонал и инженеры были западными европейцами (судоходная компания была норвежской, и они нанимали на корабли моряков норвежского флота в отставке). Все официанты, коридорные и уборщики были азиатами, и даже если они просто разносили орешки – это всё равно было лучше того, чем они могли бы заняться в трущобах нав Маниле или Джакарте. Наконец, весь круизный и развлекательный персонал состоял из американцев – в основном подражателей звёздам Бродвея и Голливуда. Директор круиза был, по сути, комиком.

После шоу мы ещё немного погуляли, выпили пару напитков и одной из гостиных и подождали, пока откроется полуночный буфет. На этих суднах тебе никогда не грозит остаться голодным. К твоим услугам будет завтрак, поздний завтрак, обед, послеобеденный чай, ужин, полуночный буфет и куда всего, чтобы перекусить между этими приёмами пищи. Также на борту были десятки баров и заведений, и хотя там не было акций типа «всё по одной цене», находились такие парни, которые заваливались в бар в воскресенье и не покидали его, пока в субботу мы не причаливали к берегу!

Сегодняшний вечер считался неофициальным. Вечер понедельника, уже посреди моря, был формальным, очень формальным, и следовало надевать фраки. Во вторник мы вставали в порт в Бермудах, и, пока в четверг мы оттуда не уезжали – всё было неформальным. В пятницу мы снова были в море, и последний вечер снова был формальным (хотя и не настолько, как в понедельник). В субботу мы причаливали в Нью-Йорке и ехали домой.

Нет, тем вечером я не приставал к Мэрилин на палубе: мы оба слишком устали от долгого дня. Но я дал ей попытаться удержать меня в постели на следующее утро, и Боже, как она старалась! Затем, впрочем, я всё равно встал и пробежался по кораблю на пару миль, а затем вернулся в каюту и снова запрыгнул к ней в постель. Это выглядело разумным компромиссом. После мы помылись и спустились к завтраку.

Мы сидели за столом с несколькими другими людьми. На завтрак и обед они старались минимизировать количество используемых столов, чтобы снизить нагрузку на персонал. Было только одно свободное место, а вы могли прийти когда захотите и не сидеть за назначенным столом. Мэрилин взяла ежедневное расписание курса корабля, а также местную газету, напечатанную где-то внизу. Люди, сидящие рядом, поприветствовали нас – пожилая пара из Бока-Ратона. Мэрилин любит таких, потому что она одна из самых больших сплетниц в мире. Сидеть и болтать с кем-либо она может часами.

Мы решили не идти к прилавку, а дождаться официанта. Нам было предложено коронное блюдо, яйца Бенедикт; я отказался, но Мэрилин заказала их. Когда официант ушёл, она спросила:

– А что такое яйца Бенедикт?

– Ты не знаешь? Ты же заказала их! – изумлённо спросил я.

– Ну, я слышала о них.

– Невероятно, – я секунду смотрел на неё. – Я слышал о Северном Полюсе, но не думаю, что хотел бы там побывать.

– Веди себя прилично!

– Яйца Бенедикт – это яйца пашот на английской булочке с голландским соусом, или что-то в этом духе, – пояснил я.

– Похоже на то, что понравилось бы тебе, – заметила она.

– Ага, если забыть про то, что я терпеть не могу яйца пашот!

Официант принёс сок – апельсиновый для Мэрилин и томатный для меня, а затем я послал его принести соус табаско. Когда он вернулся, я добавил соус в свой сок, вместе с щепотками соли и перца.

– Ты и этот твой табаско! – заметила моя жена.

Я пригубил сок; он был приятно острым.

– Это то, что заставляет твоё сердце биться с утра и расти волосы на груди.

Табаско был, наверное, самой популярной приправой среди солдат; у кого-нибудь всегда находилась бутылочка, даже в полевых тренировках.

– Тогда тебе нужно побольше! – заметила она, что вызвало смех наших соседей по столу.

– Холодно, леди, холодно! – сказал я. – Ты не жаловалась на мою грудь этим утром!

Я подмигнул остальным.

Мэрилин возмущённо взвизгнула и пнула меня, а затем вернулась к сплетням с соседями. В этом вся она. Все наши дети на протяжении долгих лет, сообщая мне что-то вроде «мы женимся» или «мы едем за границу», всегда прибавляли, что об этом не следует говорить маме – «это секрет». Ну, мне тоже в таком случае не следовало… Но я мог держать язык за зубами. Нашей типичной фразой было «мама может хранить секрет до тех пор, пока не найдёт телефон!» Затем оно трансформировалось в «…пока не вспомнит пароль от электронной почты!» Через неделю или месяц, когда дети всё-таки сообщали ей, она неизменно возмущалась, что её держали в неведении, особенно когда они дразнили её тем, что я всё уже давно знал!

Понедельник был полон совершенного безделья, и мы просто плыли через Атлантику, без клочка земли на горизонте, и единственным, что могло появиться рядом, были редкие корабли в отдалении. Было ясно, солнечно и безоблачно. Я сделал Мэрилин свадебный подарок – новые стринги с бикини, и она запротестовала, увидев, какие они маленькие, но всё же надела вместе с накидкой. Я надел свои плавки (армейские обычные) и футболку, и мы отправились в бассейн. На Sun Viking было два бассейна на одной и той же палубе, в отличие от более поздних кораблей, которые имели больше одной палубы с бассейном. Мы нашли местечко, разложили наши вещи и наскоро окунулись в бассейн, а затем намазались лосьоном для загара. К счастью, Мэрилин уже успела загореть до свадьбы, и сейчас не выглядела бледным привидением. У меня тоже был некоторый загар, но это был фермерский загар парня, который работает на солнце. Грудь и ноги белые, лицо, шея и руки тёмные. Ну, мы не играем с нашими пушками в помещении!

Весь день мы убили на плавание и загорание. Обедали мы в кафе у бассейна, и весь день потягивали пивко. К вечеру мы решили, что с нас хватил, и снова направились внутрь, чтобы вздремнуть (в конце-то концов) и приготовиться к ужину. Должен признаться, мне определённо понравилось снимать с неё этот купальник – это было так просто!

До пяти или около мы спали, а затем нам пришлось помыться и готовиться к вечеру. Предстоял не только официальный вечер в столовой «ЕКВ Пинафор» (всё на корабле было названо в честь бродвейских мюзиклов, например, вчерашний театр звался гостиной для шоу «Энни получает ваше оружие»), но и до того, в 6.00, все новобрачные, включая нас, сердечно приглашались на приём к капитану. Предстояло официальное торжество, а затем – шампанское и икра.

Мэрилин не большая модница, но порой умела нарядиться. Помню, в прошлый раз она надела туда нежно-голубое платье с лямками на плечах, которые можно было развязать и воротником, позволяющим носить его без них. Оно выглядело страшно мило и шло к моему синему фраку, который на мне смотрелся не страшно мило, а просто страшно. Помню, когда Мэгги заметила «Ого, мама, ты была такой горячей» – я подумал о том, как мы молоды на этом снимке. Ну, сейчас мы оба были молоды.

На этот раз, уж не знаю, почему, Мэрилин надела чёрное вечернее платье без рукавов и почти без спины, с тонкими перекрещивающимися лямками на плечах и по спине и парой длинных вырезов до бедра. Когда она вышла из ванной, одетая в этот наряд, мои глаза вылезли из орбит, во рту пересохло, и я спросил:

– Не хочешь послать этот ужин к чёрту? У меня теперь появились другие планы!

Она широко улыбнулась.

– Ни за что в жизни! – хихикнула она. – К тому же, пока ты вылезешь из своего наряда – я уже буду старой и седой!

Это, скорее всего, было правдой. Моя форма вернулась из сушки, когда мы были в бассейне. Вечерняя форма Армии – как и все фраки – была невероятно сложна. У вас были специальные завышенные штаны с подтяжками. Камербанд (чем бы он не являлся). Маленький фрак типа жакета. Аксельбантовгалунов – больше, чем у швейцара на Парк-Авеню. Вам нужно носить настоящие медали, а не только маленькие ленточки. Даже фуражка у каждого офицера другая! И, чтобы окончательно всех запутать, манжеты и лацканы на вашем пиджаке должны были быть в цветах вашего рода войск – в моём случае, у артиллерии, красного (пехота носила синий, танковые дивизии жёлтый и так далее). Наконец, если вы были совершенно богатым и глупым, и желали выглядеть как настоящая клумба, то к вашим услугам была ещё возможность надеть плащ, также в цветах вашего рода войск, чтобы вы были одеты словно кавалерист времён наполеоновских войн! Плюсом было то, что я хорошо в этом смотрелся, но лишь потому, что я был в приличной форме, а не тощий скелет, как в прошлый раз.

Но, по крайней мере, мне не пришлось надевать прыжковые сапоги.

– Я был бы готов попробовать! – сказал я ей.

– Держи себя в руках! А теперь бери ключ и пошли, – засмеялась она.

Когда мы вышли из каюты, я пробежался рукой по её заду.

– Кажется, ты не одела трусики, – прошептал я ей. Она сбросила мою руку и сказала, чтобы я вёл себя прилично, но также и покраснела, из чего я сделал вывод, что не ошибся. Вечер обещал быть чудесным!

Пары молодожёнов сбивались в группы и стягивались в холле на корме судна, перед дверями одной из гостиных. Примерно две трети мужчин были во фраках, остальные в тёмных костюмах, а дамы дали волю фантазии, выбрав различные модные платья. Я заметил, что лишь один одет в форму, что меня удивило, потому что я знал, что большинство военных и моряков женятся в форме. Впрочем, это было не обязательно, и вполне можно было надеть штатский фрак – по крайней мере, вне базы или военных мероприятий. Три из четырёх военных на моей свадьбе сочли, что это хорошая идея.

Пока мы стояли в очереди на аудиенцию с капитаном, Мэрилин начала говорить с парой прямо перед нами. Они почему-то казались мне знакомыми, и мы быстро сообразили, что сегодня днём в бассейне они сидели за несколько шезлонгов от нас. Джон и Мэри Смиты были на пару лет старше нас, он одет в классический чёрный фрак, а она – в тёмно-серое вечернее платье. Мэрилин представила нас. Мэри улыбнулась мне и сказала:

– Очень круто! Это военная форма?

Джон и Мэри были куда милее, чем Харрисон и Мелисса в тот вечер. Они ничего не знали об Армии, и, пока мы медленно продвигались вперёд, я объяснял им про разные виды униформы.

– Я уже заметил твои жетоны раньше, – прокомментировал Джон, – Но думал, что ты уже отслужил.

Я кивнул.

– Я так долго носил их, что забыл, что они у меня есть.

– Для чего они нужны? – спросила Мэри. – Что-то вроде идентификации?

– Именно.

– На случай, если с тобой что-то случится, верно? – спросил Джон.

– Именно.

Мэрилин, возможно, впервые задумалась об их значении. Её единственные замечания о них за эти годы касались того, что они щекочут её, когда мы дурачимся. Затем Мэри спросила:

– Так почему их два?

– Ну, изначально был один. Традиция идёт с Гражданской Войны. В некоторых битвах люди знали, что жертв будет столько, что писали свои имена на листке бумаги и прикалывали его себе на спину перед атакой. В «Холодной гавани» и Петерсбурге* было просто ужасно.

П. Ред. Petersburg, город находится в США, точно не знаем как перевести.

– Ты имеешь в виду… – начал Джон.

– Я имею в виду, – я понизил голос, – Что ты мог бы пройти от одного конца поля до другого, не коснувшись земли.

Мэрилин выглядела чуть зелёной. Мэри сказала:

– Фу!

Я лишь пожал плечами. Эй, они сами спросили.

– Так почему их два? – продолжила она.

– Там ещё больше «фу», – она с любопытством кивнула. – Ладно, как пожелаешь. Если кто-нибудь отдаст Богу душу на поле битвы, я возьму один из жетонов и верну его на базу. Но, поскольку я и сам могу оставить на поле своё тело, то второй жетон я суну ему между зубов, намертво, на этот случай.

Теперь уже Мэри позеленела, а Мэрилин сказала «фу».

– Вы сами спросили.

– Полагаю, это не слишком хорошо будет смотреться в гробу, – заметил Джон.

– Если ты погибнешь в бою, гроб всё равно будет закрытым, – улыбнулся я.

– Вы двое можете сменить тему? – спросила Мэрилин.

Я лишь улыбнулся и пожал плечами; Джон ухмыльнулся в ответ. Мы начали обсуждать его работу страховым агентам, что повергало меня в скуку и уныние, но единственными, кому интересна тема страхования, являются другие страховые агенты.

Наконец, мы дошли до конца очереди. Ваши имена были сообщены официально одетым дамам из персонала, и затем, когда вы подходили к стоящему капитану, они объявляли их. Вы пожимали ему руку, возможно, обменивались парой фраз, а затем шли в гостиную, к шампанскому и икре. И вот тут у меня скакнули нервы. Капитан был одет в белую форму!

– И что? А то, что я тоже был в форме! И мой ранг был чертовски ниже, чем его. В иной ситуации это не имело бы значения, и, будь я одет в гражданскую, не был бы обязан отдавать честь или вытягиваться по струнке. Мы пожали бы друг другу руки и разошлись. Но я был в форме.

Я двигался автоматически. Джон и Мэри были представлены как «Мистер и миссис Джон и Мэри Смит». Я автоматически сообщил своё звание леди, которая должна была меня представить.

Джон и Мэри прошли вперёд, и мы шагнули к капитану. Что теперь?

– Лейтенант Карл Бакмэн и миссис Мэрилин Бакмэн!

Это было автоматически. Я вытянулся, отдал честь и сказал:

– Сэр!

Мэрилин потрясённо посмотрела на меня, но капитан улыбнулся и сразу сказал:

– Свободно, лейтенант, – это флотская версия «вольно».

– Благодарю вас, сэр. Я не был уверен, что говорится в уставе насчёт формы.

Он пожал мне руку.

– В уставе говорится, что вы гость в моём доме. Лейтенант Бакмэн, миссис Бакмэн – добро пожаловать на борт.

– Большое спасибо, сэр, – Мэрилин тоже поблагодарила его, когда он пожал ей руку. Здесь, чтобы закончить дело, я снова отдал честь, и он салютнул в ответ. Затем мы прошли в гостиную.

Я чувствовал, что несколько человек глядят на меня, и один из них моя жена.

– Ты всем подряд отдаешь честь? – спросила она.

– Скажу лишь, что мне, как лейтенанту, гораздо чаще приходится отдавать честь другим, чем им – мне.

– Ого, я этого не ожидал, – заметил Джон Смит, присоединившийся к нам. Официант обнёс нам шампанским, и каждый взял по бокалу. – Ты должен отдавать честь капитану?

– Я как раз спрашивала его об этом, – проворчала Мэрилин.

– Я действительно не уверен, но думаю, да, по крайней мере, когда я в форме. Эй, он полный капитан Флота, командир корабля. В Армии он бы был полным, чёрт его дери, полковником. Весь мой батальон под командованием всего одного лейтенант-полковника. Вы не встретите в руководстве полного полковника ниже полкового или бригадного уровня, – ответил я.

– Но он гражданский, – сказал Джон.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Во-первых, он может быть офицером запаса Норвежского Флота. Раньше он там служил – я уверен в этом. Во-вторых, по крайней мере, в Америке, Академия Торгового Флота совмещена с военными училищами, как Уэст-Пойнт в Аннаполисе. Как я и сказал – я не уверен. Мне никогда не говорили об этом на занятиях.

– Так ты что, должен всё время салютовать ему? – спросила Мэри.

– Думаю, что так, – я покачал головой. – Я обязан отдавать честь и вставать по стойке «смирно», когда я в форме, а я в ней. На следующий торжественный вечер я надену штатское.

– И ты обязан скакать вокруг него так, будто он полковник в твоей Армии? – спросила Мэрилин.

Я ухмыльнулся ей. Даже с её каблуками я был выше на пару дюймов.

– Только если я не хочу, чтобы моё следующее распределение было в снегах Аляски! – Мэрилин понадобится время, чтобы освоиться в Армии, – Носить это платье посреди снегов было бы ужасно.

Извинившись перед Джоном и Мэри, мы немного побродили по гостиной. Здесь мы не были раньше, а вид открывался чудесный, особенно с кормы, когда солнце впереди медленно уходило за горизонт. Я познакомил Мэрилин с икрой, и она тут же сказала, что ей не нравится.

– Ну, это лишь значит, что мне больше достанется! – ответил я, подхватывая одну из маленький тартинок с её тарелки.

– Тебе, наверное, и улитки нравятся.

– Эскарго? Ещё как!

– Фу!

– Ням-ням! – я облизнул свои губы.

Сегодня вечером мы сидели уже за другим столом, с двумя другими парами. Мы узнали это из листка, просунутого утром под дверью, пока мы завтракали. Я провёл Мэрилин мимо старого стола и улыбнулся Харрисону и Мелиссе, а они тут же отвернулись. Мэрилин с улыбкой подтолкнула меня в спину:

– Я всё видела! – я дал ей самую невинную свою улыбку, но она сказала, – Ты плохой!

Мы мило посмеялись над этим.

Сегодня нашими товарищами по столу были такие же молодые, как и мы, Пуласкисы, пара новобрачных студентов-выпускников из Огайо, и пара Мартинов, за 35, сантехник и школьная учительница, отмечающие свой второй медовый месяц в честь десятилетия брака. Очень милые люди. Сегодня компания подобралась куда лучше. Я ничего не говорил, но Мэрилин всё рассказала о нашем вчерашнем вечере с Блейкуэллами. Я лишь пожимал плечами и качал головой, слушая её. Мэрилин как она мать – может сохранить обиду навсегда! Или, как я ей сказал, «ни одна лошадь не будет достаточно мёртвой для того, чтобы она не могла пнуть её ещё разок». Самым забавным моментом вечера было, когда Дженис Мартин заметила:

– Завтра 4-е июля. Интересно, будет что-то особенное по этому поводу на Бермудах?

Я оглядел соседей по столу и с удовлетворением отметил, что я не единственный, что смотрит на неё с удивлением.

– Если что и будет, – ответил я, – так разве что ритуал сожжения американцев на костре.

– Что? Почему? – она правда выглядела удивлённой. Святая простота.

– Ну, Бермуды – британская колония или как-то так. А 4-го мы празднуем день, когда сказали, чтобы британцы шли домой и никогда не возвращались. Завтра я точно не одену свою форму!

– Я никогда не думала об этом! – Дженис округлила и глаза, и рот.

Её муж рассмеялся и заметил:

– Боже, некоторые люди совершенно не понимают шуток! – затем он чуть поддразнил свою жену, – Может, тебе стоит завтра проверить это в гостевом бюро?

Я засмеялся вместе, со всеми:

– Слышал, в Галифаксе было ещё хуже. Там оказались все те тори, которых выпнули из США. Я слышал, они были всерьёз недовольны!

После ужина был вечер бродвейских шоу в театре, а затем мы вернулись в зал на корме, где встречали капитана. Теперь он снова использовался в качестве гостиной, и какая-то старая группа играла песни вроде Rat Pack, а мы немного потанцевали. Мы пробыли там допоздна.