Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 103 страниц)

Мэрилин решила в январе поступить в Файеттвилль-Стейт, и, похоже, здесь всё обещало быть хорошо. В марте был ещё один цикл поддержки, и к тому времени я скопил ещё один отпуск, а она пропустила неделю занятий, и мы сплавали в круиз на Гавайи, который подарили нам Большой Боб и Хэрриэт. Мы ездили в Оаху – очень милое местечко. Я позаботился о том, чтобы захватить хорошую форму, и мы съездили в Панчбоул и Перл-Харбор, чтобы увидеть Аризону, где я отдал этим местам должное. Всё оставшееся время мы просто бездельничали и трахались.

Сьюзи приехала в гости летом 1979-го. Ей исполнилось 18, и она уломала мать на недельку дать ей её машину – и приехала повидать нас. Она сказала матери, что собирается на побережье с Луизой; Луиза и правда туда поехала, но только со своей семьёй. Они с Мэрилин славно провели время. В один из дней я выбрался и отвёз их на одну из маленьких гражданских взлётно-посадочных полос, которыми была усыпана округа. Я уже записал Сьюзи – без её ведома – на тандемный скайдайвинг. В тому времени я уже пару лет как получил гражданскую квалификацию по свободному падению. Это несложно – прыгни с парашюта, и, могу гарантировать, уж где-нибудь ты приземлишься!

И теперь, вооружившись парой одноразовых камер, я познакомил Сьюзи с инструктором по прыжкам. Она была в полном восторге. Мэрилин не возражала против того, чтобы смотреть а это, но и слышать не хотела о том, чтобы подняться на самолёте и спрыгнуть с шёлковой тряпочкой. Она сделала пару фото: вот мы на земле, вот входим в самолёт. Сьюзи прошла пред-полётные тренировки, а затем села на маленький Twin Otter. Она была привязана к инструктору, и я вручил ей камеру, которую она привязала к запястью. У меня была другая, и мы пару раз щёлкнули друг друга. Затем она прыгнула, и я снова снял её; она слишком наслаждалась, чтобы отвлекаться на камеру раньше, чем доберётся до земли.

На этих выходных на базе был семейный уикенд, и я взял туда и Мэрилин, и Сьюзи. Это было довольно забавно. Сначала я заставил их одеться в походную форму (которая – даже самая маленькая – была им как палатка) и шлемы, так что они выглядели как пара зелёных грибов. Затем я посадил их в автобус и довёз до одной из огневых точек, чтобы показать, как мы стреляем из 105-го калибра. Я даже снял пару фото, на которых Мэрилин и Сьюзи заряжали снаряд в гаубицу и стреляли из неё (Сьюзи «дёрнула за верёвочку», она же строп. Затем мы снова сели в автобус и я повёз из в Сицилийскую зону высадки, где поднялся и сделал голливудский прыжок. Поскольку все парашюты нужно было переупаковывать каждые 90 дней – вне зависимости от того, использовались они или нет – эти прыжки были хорошим способов использовать парашюты, к тому же я набирался мастерства для получения следующего прыжкового звания. Затем я позволил им переодеться в штатское, и мы поехали ужинать в O Club.

Тем же летом мы с Мэрилин съездили на выходные в Аттику. Марк и Лорен женились, и нам нужно было присутствовать. С 13-ю детьми вечно кто-то или женится, или устраивает помолвку. В первый раз мы даже шутили об этом. Я не носил костюм на работе, так что одного угольно-чёрного костюма хватало, уж по крайней мере, на одну свадьбу, одни похороны, одно обручение и одни крестины в год.

Капитан Харрис получил ещё одного лейтенанта второй степени, чтобы добавить его в нашей счастливой команде двух других младших лейтенантов, Флетчера и Кузински. Моя замена в качестве лейтенанта второй степени всерьёз испытывала моё стремление пробиться в командование. Есть история, как Наполеон думал, производить одного из его офицеров в генералы или нет. Другие генералы говорили ему, как тот храбр, умён, хорош и всё такое. Наконец, Наполеон просто сказал: «Да, да, я всё это понимаю. Но скажите мне – он удачлив?». Так вот, лейтенант второй степени Луи Уэстерфилд удачлив не был.

«Счастливчик Луи», как мы его звали, появился на две недели позже, чем ожидалось. Это было связано с гипсом на его правой ноге и костылями. Всё это было результатом падения 155-милиметрового снаряда на его ногу, в последнюю неделю тренировок в Форт-Силле. Ну а поскольку такой снаряд вести более 90 фунтов, он сломал его ногу. Ладно, дерьмо случается, я и сам порой делал глупости. Я познакомил его в батареей и показал его стол – свой старый стол.

Через две недели после того, как его нога зажила, Счастливчик сломал левый мизинец, закрывая дверь машины. Я должен отдать ему должное – это никак его не замедлило. В следующем месяце он вывихнул левую лодыжку во время прыжка. Шесть недель спустя вывихнул плечо. Затем сломал ребро. Затем вывихнул правую лодыжку. Счастливчик проводил в госпитале больше времени, чем в батарее!

Спустя год, летом 1980-го, военная карьера Счастливчика достигла своего впечатляющего завершения. Прыгнув, он попал в карман турбулентности вертолёта и запутался своим главным парашютом. Счастливчик попытался отцепить главный, развернуть резервный парашют и спасти свою жизнь, но скорость, с которой он приземлился, была куда выше оптимальной. В общем, он сломал все кости на левой ноге, от бедра до самых пальцев, и всё, что между ними. Это как влажная мечта хирурга-ортопеда! И Счастливчик получил отставку по ранению.

Где-то так прошёл 1979-й и большая часть 1980-го. Циклы сменялись, как и сезоны, и батарея медленно выходила из кризиса, в котором находилась на момент моего прибытия. Капитан Харрис радостно заваливал меня всё новыми и новыми обязанностями, потому что, как он сказал, «всё, что тебя не убивает – делает тебя сильнее!». Порой мы выезжали на другие базы для совместных тренировок, но всё равно оставались в Штатах и не вторгались никуда, кроме как в Оранжляндию.

Также, когда выдавалась возможность, мы с Мэрилин навещали её семью: на Рождество, летом, на различные свадьбы и т. д. Иногда я просто отправлял её одну, если её расписание позволяло уехать, а моё – нет. Порой мы также виделись с друзьями. Тесса и Таскер не могли приехать, но мы скатались к ним на долгие выходные вытащили их на пару деньков на побережье в Оушен-Сити. В 1979-м мы также съездили в Форт-Худ, повидать Харлана и Анну Ли, и в следующем году они нанесли ответный визит.

Это оказалось одним из ярчайших событий 1980-го. Харлан каким-то образом убедил своё командование, что для профессионального развития ему нужно больше узнать о Воздушных силах. Это не так уж и сложно. Я бы даже сказал, что большинство офицеров, будь то танковые войска или артиллерия, проходят через прыжковую школу. Это одна из вещей в списке того-что-нужно-сделать. В итоге это вылилось в 30-дневную командировку в Брэгг с целью больше узнать о воздушных операциях. Когда Мэрилин узнала об этом, она позвонила Анне Ли и обсудила детали. Харлан останавливался у нас, сберегая свои еду и деньги на случай непредвиденных обстоятельств, а Алла Ли приезжала к нам, когда получится. Ни мне, ни Харлану слова в обсуждении не давали, так что, как я не грозился, провести его по стрип-клубам мне не позволили.

Глава 54. Планы и изменения

Лейтенанты не командуют батареями, лейтенанты не командуют кампаниями. Это делают капитаны. Или, по крайней мере, они делают это в мирное время. Когда кругом начинают свистеть пули – всё меняется. Если ты выжил – можешь быстро получить повышение. Во время Наполеоновских войн у британского офицерского корпуса был ужасный тост: они пили «за кровавые войны и сезоны болезней», потому что битва и болезнь были двумя проверенными методами получить освободившуюся должность повыше! Во время Второй Мировой у нас были совсем юные офицеры в командовании, включая младших лейтенантов, командующих кампаниями и капитанов, командующих батальонами. Если у тебя был талант, ты не лажал и не был убит – то мог продвинуться по карьерной лестнице очень быстро. В конце концов ранг тебя догонит. Фактически, наш бригадный командир окончил Уэст-Пойнт в 1964 году, накануне большого наступления на Вьетнам, и был произведён в лейтенанты первой степени через год, в капитаны ещё через год и в майоры спустя два года службы капитаном.

Война планируется стариками, а исполняется молодыми. Это одна из уродливых истин о военных.

В мирное время продвижение занимает куда больше времени. Когда война закончилась, многим из тех «быстрых капитанов» пришлось ждать 8 лет, чтобы нагнать упущенные навыки управления. Я был произведён в старшие лейтенанты за пару лет и, если честно, не ждал, что в ближайшие годы получу капитана. Я предполагал, что закончу свой четырёхлетний контракт в качестве лейтенанта первой степени и исполнительного офицера артиллерийской батареи.

Но дела пошли совсем иначе. В 1979, вскоре после того, как я стал исполнительным, капитан Харрис был отправлен в Форт-Ракер для лётной подготовки! Я понятия не имел, откуда у него желание рулить вертолётами. В глубине души я надеялся, что там он будет счастливее, чем в Брэгге. Может, ему там будет лучше. К Хэллоуину мы получили нового командующего офицера, капитана Васлоу. Мы продолжили улучшать показатели, но капитан Васлоу подал в отставку в январе 1980-го и оставил службу, чтобы найти работу в частном секторе. Его преемник, капитан Озава, делал большие обещания, но окончилось всё очень неприятным разрывом и его отставкой в апреле.

Помимо того, что батарея была в шоке от столь стремительных перемен, так ещё и я не успел проработать ни с капитаном Васлоу, ни с капитаном Озавой достаточно времени, чтобы они меня оценили. Нужно проработать с новым боссом хотя бы 60 дней, чтобы он оценил тебя и отправил оценку в штаб, но никто из них этого не сделал. Поскольку других лейтенантов оценивал я, а исполнительного мог оценить только командир – это касалось исключительно меня.

Я думаю, что в этот момент командир батальона, лейтенант-полковник Буллер, просто решил, что от добра добра не ищут. Батарея Браво уже по любым меркам была лучшей батареей в дивизии. У нас было меньше проблем с падениями и приземлениями, мы быстрее настраивались, быстрее стреляли и были более точными. У нас было больше всего продлений контракта и меньше всего проблем с гражданской полицией. Даже по венерическим заболеваниям у нас был самый низкий показатель. Это не значило, что другие две батареи всё время лажали, вовсе нет. Просто мы были лучшим батальоном в артиллерийской дивизии и лучшей батареей в батальоне. Буллер просто поставил меня и.о. капитана, без прямого командира, и дал мне в помощники ещё одного лейтенанта. Оценивал меня отныне тоже он.

Мэрилин была рада за меня, но она не понимала. Есть в этом – в линейном командовании, должностных полномочиях, в ответственности – что-то такое, чего ты не ощутишь на прочих должностях. Ближе всего было то, когда я был менеджером по продажам в Lefleur Homes и руководил своими продажами. Это было больше и лучше. Но такое не для всех. Мой отец всегда хотел исполнительную должность; моего стремления управлять он никогда не понимал. У него была присказка: «Управление было бы отличным делом, если бы не люди!».

В начале января 1981 меня вызвали в батальон. Теперь, когда я, фактически, отвечал за батарею, это не было редкостью. В офисе батальона один из сержантов постучал в дверь командира. Оттуда донеслось «Войдите!», и меня ввели внутрь. Лейтенант-полковник Буллер был не слишком заносчив, но я заметил с ним ещё одного офицера, того же звания, так что я промаршировал к столу и отдал честь, а затем вытянулся по стойке «смирно».

Полковник козырнул в ответ и сказал:

– Вольно, Док. Садитесь.

– Да, сэр, – я сел и поглядел на другого лейтенант-полковника. На нём была та же солянка сборная, что и у Буллера – ленты за Вьетнам, Бронзовая звезда, некоторые квалификации – но были также и кой-какие различия. Он был из Корпуса Связи, ноги держал прямо (то есть – не приучен к прыжкам) и на плече имел эмблему, означающую, что он служит в Военном Округе Вашингтона. Иными словами – он был из Пентагона.

Это полковник Холливелл.

– Сэр, – я протянул руку, и полковник Холливелл пожал её. Повернувшись обратно к командиру батальона, я заинтересовано поглядел на него.

– Док, какие у вас планы на будущее? Какой у вас контракт с Армией? – спросил он.

Я моргнул. Чего бы я не ждал, но точно не этого.

– Четыре года, сэр. Я пока ещё не думал об этом. Срок истекает этим летом.

– Вы планировали остаться после этого?

Я открыл рот, а затем закрыл его вновь. Спустя несколько секунд ответил:

– Я просто не думал об этом, сэр. Мне нравится служить здесь, но мне нужно будет обсудить это с Мэрилин. Я просто не думал об этом, – и я смущённо пожал плечами. Мы должны были поговорить об этораньше, но как-то руки не дошли.

Полковник Буллер поглядел на полковника Холливелла, который повернулся ко мне.

– Лейтенант, к концу срока у вас будет опыт четырёх лет в Батарее Б. Позвольте мне спросить. Есть в Воздушной батарее что-то, о чём вы не знаете, как это сделать?

Я поглядел на полковника Буллера, но затем сказал:

– Честно? Нет.

Полковник Холливелл кивнул.

– Правильный ответ. У вас будет опыт трёх лет в качестве исполнительного офицера и де факто командира батареи. Армия не собирается оставлять вас здесь, чтобы сделать майором или полковником в 319-й. Пришло время двигаться дальше.

– Полковник Холливелл прав, – добавил Буллер. – О, не поймите неправильно. Если мы в итоге будем высаживаться в Фульдском коридоре или другом чёртовом месте, я бы хотел, чтобы вы были здесь. Очевидно, вы бы могли без проблем управлять батальоном. Впрочем, как и ваши коллеги. Но поскольку этого, вероятно, не случится – какие ваши планы на будущее? Вы задумывались сделать такую карьеру?

Я молчал, чувствуя, как жгут меня их глаза. Затем я покачал головой.

– Я просто не думал об этом. Мне нравится это – я имею в виду, Армия – и, думаю, я бы справился. Но мне нужно обсудить это с Мэрилин, – полковник Холливелл с любопытством поглядел на меня. – Сэр, Мэрилин знала, когда знакомилась со мной и когда выходила замуж, что я буду служить четыре года, но на карьеру она не соглашалась. Я должен поговорить с ней об этом.

– Довольно справедливо. Вы хотели бы услышать, зачем я прибыл из Пентагона, чтобы поговорить с вами? – спросил он.

– Да, сэр, на самом деле – хотел бы. Это неуважение, сэр, но какая ещё важная птица из Пентагона прибывает сюда и желает говорить с двухзвёздочным лейтенантом артиллерии? Нас таких сотни на базе.

Полковник Буллер хмыкнул и попытался сдержать смех. Полковник Холливелл просто улыбнулся.

– Что ж. Вот несколько встречных вопросов. Как много двухзвёздочных лейтенантов имеют докторскую степень в прикладной математике? Да, я знаю, откуда взялось ваше прозвище. Как много из них за четыре года стали командовать батареей? Как много из них имели безупречную оценку с примечанием «Выдающийся офицер, рекомендуется к повышению и раннему переведению в штаб»? Ответьте мне на эти вопросы. Ответ вам известен.

Я не думал об этом. Мои самые большие проблемы порой смешивались с этим, но выглядело так, будто мне не нравится быть успешным.

– Полагаю, я никогда не думал много о своей карьере. Я лишь хочу выполнять обязанности так хорошо, как могу.

– А почему, Карл? – спросил мой командир. – Половина прочих лейтенантов не думает ни о чём, кроме своей карьеры. Так почему ты не думаешь?

Я поглядел на лейтенант-полковника Буллера.

– Сложно сказать, сэр. Это просто так… сэр, вы получаете от жизни то, что в неё вложили. Если я вложусь во что-то на сто процентов – я получу это обратно и даже больше. Я попытался сделать это здесь. Если бы не сработало… полагаю, мне бы дали об этом знать, я уверен.

Ну, пришло тебе время подумать. Полковник Холливелл пришёл сюда, чтобы поговорить с тобой об этом, так что уж подумай.

Я снова повернулся к лейтенант-полковнику Холливеллу?

– Сэр?

– В Форт-Силле есть работа, которую мы зовём «Советники», но на самом деле она зовётся «Дирекция тестирования огневой поддержки». Это не совсем лабораторная работа, но она проходит в лабораториях, где пригодилась бы ваша докторская степень. Там проводятся полевые испытания различных видов огневой поддержки, которую мы разрабатываем. Вы будете работать с разными батареями, которые приписаны к 3-му Артиллерийскому Корпусу – 105-й, 155-й, и всего восемь штук, включая пару батарей с безоткатными орудиями – тестировать новые калибры и снаряды. Для этого нам нужно кто-то с активным опытом. Поскольку в настоящий момент у нас нет капитанов с боевым опытом, мы искали лучших офицеров в дивизиях боевой готовности – такой, как 82-я. Вы находитесь вверху списка.

– Ух! Буду честен, я уже думал о том, чем займусь после увольнения. Я решил устроиться в какую-нибудь лабораторию. Пути Армии могучи и неисповедимы.

– Думаю, это ваш опыт прыжков определил вас сюда, – заметил он. – Всё это время вы работали здесь, а не там.

– Я думал, чем-то подобным занимаются в Абердине, – заметил я.

– Занимаются, но не слишком много. Большинство таких исследований проводится во всех уровнях Силла и Yuma Proving Grounds. Работая там, вы будете ездить между этими лабораториями, но нечасто. Где-то раз в месяц или около, – я кивнул, и он продолжил. – Вы знаете, Армия следит за вами уже не один год.

– Армия следит за мной? – недоверчиво спросил я. За исключением докторской степени, я был просто одним из многих артиллерийских лейтенантов в ВВС.

– О да. Помните ту статью в «Параплане», когда вы ещё были зелёным новобранцем? – это смутило меня, но я кивнул в знак того, что помню. – Капитан ООИ хотел опубликовать её расширенную версию в «Армейских временах». Он упоминал об этом?

– Да, сэр, но её так и не было. Я решил, что это не заслуживает крупной публикации или типа того. Я уже несколько лет об этом не вспоминал, – сказал я.

Полковник Буллер снова хмыкнул и закатил глаза. Полковник Холливелл продолжил:

– Он предоставил статью, но G-2 (какая-то штабная должность) зарезал её. То, о чём вы ему рассказали, насчёт использования компьютеров в Армии в будущем, разработок в области оружия и тренировок – это было настолько точным, что его запретили публиковать и тщательно рассмотрели. Вы отлично понимаете суть разработок оружия и тренировок, и мы хотим, чтобы вы были частью этого.

– Ого! Когда это случится?

– Этой осенью. Думаю, вы сможете перевестись в сентябре или октябре.

– Перед переводом вы будете повышены до капитана, – сказал полковник Буллер. – Там вы проведёте два года, а затем вас переведут дальше. Последний парень, которого мы переводили оттуда, поехал в ККВУ. Парень, который переводился до него, направился в Уэст-Пойнт в качестве инструктора. Думаю, ККВУ будет отличным место для вас.

Колледж Командования и Высшего Управления был военным ВУЗом. Это был очень престижный одногодичный курс в Форт-Ливенворте, штат Канзас, выпускники которого получали руководящие должности. Командные должности в батальонах и полках отходили офицерам, окончившим ККВУ; это было официальным требованием. Я даже мог заработать ещё одну магистерскую степень – по национальной безопасности.

– Капитаны могут идти в ККВУ, сэр? – спросил я.

Он улыбнулся и ответил:

– Старшие капитаны – безусловно. Младшие, вроде вас, тоже, но это необычно. Ещё более необычно было бы получить майора к моменту выпуска из ККВУ.

Поморгав, откинулся на спинку и уставился на обоих мужчин. Двухгодичное назначение в отдел разработки и исследований, а затем я получу майора в 28! Кроме того, вероятно, и то, и то доставит мне удовольствие. Если бы я думал только о карьере, то не размышлял бы ни секунды. Я смог бы выйти в отставку ещё через пару лет полным полковником!

– Ну, я определённо этого не ожидал, – сказал я через пару секунд. – Мне нужно обсудить это с женой, сэр. Если бы решал я один – я бы, вероятно, уже согласился, но, как я уже сказал вам, Мэрилин соглашалась на 4 года, а не на длительную карьеру.

– Когда я смогу получить ответ?

– Завтра в то же время, сэр.

Он вручил мне визитку с вашингтонским номером.

– Оповестите полковника, после чего также позвоните мне.

– Да, сэр, – я встал; было очевидно, что меня отпускают. – Ещё одно, сэр. Вне зависимости от того, что скажет Мэрилин, спасибо за то, что рассмотрели мою кандидатуру. Это честь для меня. Если я скажу «да», то не подведу вас.

Я пожал ему руку, а затем отдал честь и вышел.

В тот день я никак не мог собраться с мыслями. Мой мозг просто завис от возможностей. Мне нужно было уйти из офиса, и я отправился домой пораньше. Когда я вернулся, квартира была пуста. Было 16.30, так что у меня был час до того, как Мэрилин вернётся. Сегодня у неё были поздние занятия, а утром практика – что-то вроде обучения быть учителем.

Я переоделся в старые штаны хаки и гавайскую рубашку, а затем пошёл на кухню. Мэрилин оставила на столе коробку замороженных свиных отбивных, и теперь они растаяли. Если б я оставил их ей, у нас бы было что-то экзотическое вроде отбивных в панировке с консервированным горошком. Я мог сделать кое-что получше.

Начав выбирать ингредиенты, я улыбнулся, вспомнив, как Мэрилин впервые попыталась приготовить отбивные. Это было где-то через месяц после свадьбы, и Мэрилин решила приготовить для меня ужин и подать его на стол, как только я вернусь домой. Подъезжая к дому, я заметил пожарную машину и фургон скорой помощи, припаркованные перед домом, сверкающие огни, толпящихся снаружи людей и чёрный дым, валящий из окна моей квартиры! Мэрилин стояла на улице, очень смущённая. Я выскочил из машины и подбежал к ней, заключив в объятия.

– Что случилось? – спросил я.

В этот момент из квартиры выбежал один из пожарных, неся почерневшую кастрюлю, и, подойдя к санитарам, громко спросил, желают ли они запротоколировать, что жертва скончалась на месте, или же отвезут её в больницу для заключения эксперта. Все пожарные засмеялись, а соседи начали расходиться по домам; я лишь зарыл лицо в ладони и стал слушать плач и сбивчивые объяснения моей жены. Она поставила отбивные в духовку, а затем заснула и проснулась только от голосящего детектора дыма.

Закончилось всё тем, что я вручил скорой и пожарным свою визитку, а затем сказал, что, когда они в следующий раз будут собирать пожертвования – я обязан быть в списке телефонов. Затем я повёл Мэрилин внутрь, и, проветрив помещение, мы заказали пиццу.

Это было даже лучше, чем тот раз, когда Мэрилин подожгла химическую лабораторию в Общественном Колледже Мохок Уолли при помощи горелки Бунсена. Способности Мэрилин на кухне или в лаборатории невероятны, неестественны и крайне опасны в сочетании с горючими или токсичными веществами.

Как-то раз она использовала сливки для приготовления яичницы (они ведь тоже белые!), в другой раз она нагрела чили и полила ими спагетти (красный соус и есть красный соус!), ещё раз она решила, что если паста выходит из воды в виде гигантского комка – то так и надо, и так далее. Этот список бесконечен! Единственное, что она действительно умела готовить – это мичиганский соус, сорт мясного соуса, очень популярный в Нью-Йорке и подходящий к хот-догам и гамбургерам; очень, очень вкусный. Также она отлична пекла пирожные и хлеб. Во всех прочих случаях, полагаясь на её кухню, вы сами несли ответственность за свои жизнь и здоровье.

Так что сегодня я разрезал каждую отбивную надвое, проделав в них длинные глубокие карманы. Затем я нарезал лук и сельдерей, смешал их с хлебными крошками и набил карманы этой начинкой. Достав смешанный соус, я улучшил его бульоном и нарезанными грибами и поставил на плиту. Затем я достал немного брокколи и яиц, чтобы приготовить голландский соус. Наконец, я взял рулетики из сырого теста и уложил их на противень.

Мэрилин пришла домой, когда я начинал готовить брокколи.

– Ты рано, – заметила она, добавив к замечанию приветственный поцелуй.

– А может, я волновался, не попала ли ты в беду, – с улыбкой сказал я.

– Из нас двоих в беду могу попасть не я! Что на ужин?

– Фаршированные свиные отбивные с грибным соусом, брокколи с голландским соусом и горячие бисквиты с маслом, – гордо объявил я. – А если ты будешь мне особенно мила – добавлю немного шардоне.

– Что бы это ещё значило – особенно мила? – спросила она. Я лишь поиграл бровями, и Мэрилин засмеялась. – Нет, нет, нет! Это только ради продолжения рода!

– Ты хочешь сказать мне, что твои родители делали это только 13 раз?

– Именно!

– Ну, это многое объясняет. Может, если ты они чуть больше практиковались, но и результат был бы получше, – заметил я.

Мэрилин ущипнула меня, а затем сказала, что собирается пойти переодеться.

Включив духовку, чтобы разогревалась, я вернулся к нарезанию брокколи. Сроки – основа кулинарии. Правильные ингредиенты – тоже. Мэрилин не могла уловить эту концепцию. Она просто делала всё по книгам «Готовим правильно». Вы когда-нибудь читали в этих книгах о заменах? Если у вас нет масло, используйте маргарин; получится не хуже. Если у вас нет сливок, используйте молоко, получится не хуже. Но если применять такой приём полдюжины раз за готовку – получится картон!

Мэрилин не сразу вернулась на кухню, так что я решил, что она принимает быстрый душ. К счастью, она вернулась раньше, чем ужин был готов, но не настолько, чтобы захотеть мне помочь.

Я поставил отбивные в духовку, а овощи положил в пароварку, чтобы они пропарились. К тому времени, как моя жена вернулась, всё было под контролем. Она, видимо, решила, что немного практики всё же не помешает, потому что переоделась в очень короткую джинсовую юбку и такую же блузку без рукавов – связанную, но не застёгнутую. Она была босой, и выглядела очень юной и маленькой.

– Мне нравится твой наряд, – улыбнулся я ей.

Мэрилин усмехнулась в ответ:

– Я полагала, что так и будет.

Я с улыбкой кивнул.

– Мне нравится, как ты завязала рубашку.

– Мужчины! Это всё, о чём ты думаешь!

Подойдя ближе, я посадил её на кухонный стол. Просунув руки под её блузку, я погладил её грудь.

– Меня кормили не грудью, а из бутылочки. И теперь я навёрстываю упущенное!

Мэрилин на секунду счастливо застонала, а затем оттолкнула меня.

– Упущенное! – она одёрнула рубашку, но улыбнулась мне.

Я вернулся к готовке.

– Один бизнесмен выбирал секретаршу, и у него было три варианта. Первая женщина была фантастической машинисткой; она могла напечатать сотню слов в минуту! Вторая была невероятно организованна, в её руках документы и файлы просто плясали. Третья была бесценной телефонисткой и могла говорить со всеми и обо всём. Так кого же он выбрал? – спросил я.

– Ну и кого?

– Ту, у которой сиськи были больше!

Мэрилин завизжала и запустила в меня мокрым полотенцем:

– Ты ужасный человек. Мне никогда не следовало выходить за тебя замуж! – затем она рассмеялась и добавила, – Сегодня я разговаривала с твоей сестрой. Готова спорить, она согласится со мной.

– Вероятно, – кивнул я. – И какие новости из Лютервилля?

Я открыл бутылку вина, и Мэрилин рассказала мне. После фиаско со свадебным подарком моя мать порвала с нами все связи. Общалась с нами только Сьюзи, и тогда когда была дома одна или в колледже. Она даже сообщила нам в этом странном общении, что мама сняла мои фотографии со «Стены героев» и с других мест в доме. Это напомнило мне древнеегипетский обычай, когда имя попавшего в опалу человека изымалось отовсюду, хотя имя, высеченное на камне, убрать куда сложнее! С другой стороны, с диагнозом Хэмильтона – параноидальная шизофрения – это имело смысл. Напоминания обо мне распаляли его, и, убрав их, его можно было держать под контролем. Я не был уверен, к какой версии склоняться.

Мы ещё немного поговорили про обучение Сьюзи в сестринской школе. Наконец, запищали таймеры, и я подал на стол свиные отбивные, рулетики и брокколи. Понадобилось ещё несколько минут, чтобы размешать голландский соус, а затем мы сели за стол.

– Меня сегодня вызывали в батальон. Предложили отличную работу.

Мэрилин озадаченно поглядела на меня:

– Работу? Но ты и так работаешь на Армию!

– Мне предложили новое назначение, – кивнул я. – Вот о чём я хотел с тобой поговорить. Ты думала про это лето? Мой контракт заключался на 4 года, и он истекает этим летом.

– И ты хочешь заключить новый контракт? – спросила она.

Я снова кивнул.

– Это будет полностью другая должность, другие задачи, всё другое. Я оставлю дивизию, – я рассказал ей о предложенном мне распределении в Форт-Силл и последующем обучении в ККВУ.

– И ты хочешь согласиться? – спросила она.

– Да, но не соглашусь, если ты этого не захочешь. Я сказал обоим полковникам, что ты знала о том, что я пробуду в Армии 4 года, но не подписывалась на длительную карьеру, и мне нужно поговорить с тобой.

– Не вмешивай меня в это! – угрожающе сказала она.

– Я не вмешиваю, но мне важно твоё мнение. Что ты думаешь?

– Я не знаю. Где находится этот Форт-Симс…

– Силл, – поправил я её.

– Силл. Это там ты обучался в артиллерийской школе, верно?

– Верно, – Мэрилин кивнула, не переставая жевать, и я продолжил. – Там довольно тихо. Без базы это местечко, наверное, быстро опустело бы. Лоутон больше, чем Аттика, но, как мне показалось. Куда тише.

– А затем? Ты сказал, мы переедем в Канзас?

– Форт-Ливенворт. Это прямо за чертой Канзас-Сити. Если у меня всё хорошо пойдёт в Силле, и я буду знать, что способен буду взломать компьютер даже спросонья, я буду направлен в Колледж Командования и Высшего Управления в Ливенворте, а затем получу звание майора.

– Форт-Ливенворт? Это разве не та тюрьма?

– Да, но я буду не в той части форта. Армия имеет там свой ВУЗ. Я там никогда не было, но там, скорее всего, очень мило.

– Где мы будем жить?

Я улыбнулся и отложил приборы.

– Обещаю. Останусь я в Армии или уйду в отставку, но после отъезда отсюда мы купим дом. Это тебя устроит?

У Мэрилин засияли глаза. Она нетерпеливо кивнула:

– Мы сможем позволить себе дом?

Если б Мэрилин только знала! Как раз в это время мне улыбнулась удача. В начале 1979 года на моём брокерском счету было около 3,5 миллионов $. Весной я вложил их в серебро, где-то по 7$ за унцию. Летом и осенью братья Хант в Техасе пытались монополизировать рынок серебра. Цена поднялась до 50$ за унцию. Ханты обанкротились, и оказались осуждены за рыночные манипуляции. Я был немного более умным и намного менее жадным. Я купил тут и продал там, и теперь имел около 34 миллионов $.

– Мы сможем позволить его себе, – заверил я её.

– У тебя всё ещё будут эти циклы? – осторожно спросила она.

– Никаких циклов. Рабочий день с девяти до пяти, с понедельника по пятницу. Мне, наверное, придётся порой уезжать, но нечасто.

Мэрилин испустила вздох облегчения. Цикл всегда нервировал жён.

– Ну, если ты этого хочешь, я согласна. Мы можем позволить себе продлить это ещё на несколько лет, верно?