Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 103 страниц)

– Я могу позвонить туда после ужина и убедиться, что для тебя будут билеты.

– Если это не затруднит… – начала Мэрилин.

Анна Ли отмахнулась.

– Скоротаем время за разговорами о наших козлах-парнях и армии. Боже, мы, наверное, ещё дня два будем это делать!

– Вот теперь у нас проблемы! – сказал Харлан, поглядев на меня.

– О нет, вот дерьмо! – криво улыбнулся я в ответ. Наклонившись поближе, я заговорщицки сказал ему:

– Говоря о гражданских правах, наша ошибка не в том, что мы позволили женщинам голосовать. А в том, что мы научили их говорить!

Харлан засмеялся, пока Мэрилин и Анна Ли с визгом закидывали меня рулетиками.

После ужина я какое-то время потратил на то, чтобы показать Мэрилин, насколько буду по ней скучать. Затем, на следующее утро, я выкатился из постели, надел дневную форму (накрахмаленную и до блеска выглаженную) и упаковал свои оставшиеся вещи в рюкзак. Поцеловав Мэрилин на прощание, я вышел. Я заплатил за номер, но сказал клерку, что Мэрилин съедет позже этим утром. Харлан появился у стола одновременно со мной, так что я подождал его, а затем мы перегнали две свои машины на базу. Пришло время стать артиллеристом.

Обучение в артиллерской школе было интересным, и она действительно сочеталось с моей любовью к математике. Артиллерия убивает сотнями – всеми способами. Артиллерию зовут Королевой Битвы; примерно 60 % всех травм на воне – от больших пушек, стреляющих большими снарядами. Это также очень деморализует. Вы можете стрелять по танкам, пехоте и самолётам, но когда обстреливают вас – вы просто сидите в окопе и молитесь.

Весь процесс целиком – это цифры. Вы стреляете по целям, которые не видите, вызываете по радио людей, которых никогда не знали, и всё это делаете при помощи карт и тригонометрии. Если вы всё сделали верно – плохие парни умирают. Если вы ошиблись, забыли про математику, перепутали цифры – умирают хорошие парни. Очень, очень плохо. Даже сам процесс стрельбы – это цифры. Вы настраиваете орудие, а затем идёт замысловатый танец, балет смерти – зарядить оружие, выстрелить, очистить оружие. Раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три, всё для метронома разрушения. Вы делаете это до тех пор, пока плохие парни не умрут. А затем получаете новую цель, выставляете настройки – и снова раз, два, три.

Ракеты, которыми мы стреляли, тоже были всех видов и сортов. Некоторые были просто большими стальными трубами, набитыми взрывчаткой, которые взрывались там, куда попадали. Другие распространяли дым или создавали пожары. Было то, что называлось картечной ракетой – очень похожее на выстрел из дробовика, на случай, если плохие парни спускаются по холму и нужен очень большой дробовик (но затем нужно доставать пистолет и бежать – иначе вам хана). Были также химические бомбы (мы их не использовали, но они были), которые выпускали нервно-паралитический газ и прочие жуткие вещи. Были даже ядерные ракеты для самых больших пушек, которые стреляли ядерными бомбами! Не хотел бы я быть рядом, когда они выстрелят чем-то таким – бомба окажется рядом с целью раньше, чем та узнает о ней и сможет выбраться! Мы узнали о различных типах огня, о разных видах предохранителей и о том, как это всё работает.

Никто не зовёт нас приносить людям счастье. Мы не занимаемся разведкой, патрулями, шпионажем, не дарим подарки или еду. Если нас зовут – это значит, кто-нибудь скоро умрёт весьма неприятной смертью, скорее всего, от того, мы запустим на него издалека какую-нибудь очень большую и очень опасную штуку.

В Школе Артиллерийский Офицеров младшие офицеры – такие, как я – зубрят математику, технику, названия артиллерийских ударов, учатся стрелять из пушек и выступать сторонними наблюдателями. У нас были пушки среднего размера (такие, как 105 калибра), большие (155) и чудовищно большие пушки диаметром в восемь дюймов. Вы бы не захотели злить меня! Я мог бы испоганить весь ваш чёртов день! Мы также учили водить грузовики, что удивляло меня, пока я не обдумал это. Нам нужно тащить за собой кучу всякой херни, включая механизмы, орудия и салаг, что будут это обслуживать. Моторная секция типичной батареи больше, чем оружейный полк. Некоторые из орудий установлены на грузовики, как бронированные версии. О важности заряжать и чистить орудие, даже моторизованное, нам напомнили фразой: «Если пушка не работает, джентльмены, то всё, что у вас будет – это портативное радио весом в 53 тонны».

Куча математики, куча тригонометрии. В 1977 они постепенно уходили от использования в работе слайдов и бумажных таблиц. У нас также был калькулятор TI-59, как и в РПИ в мой сеньорский год, с особыми ROM-чипами и слайд-картами, но они не выносились за пределы классной комнаты. Спрограммированно это всё было на чём-то вроде языка ассемблера. Имея опыт работы с компьютерами и знания математики, я проводил много времени, подтягивая моих товарищей-курсантов после занятий. Тем не менее, я был определённо доволен своей предполагаемой должностью. Военный артиллерист-многоствольник. У некоторых великих полководцев – таких, как Наполеон – были обширные артиллерийские части. Другим таким великим генералом-артиллеристом был Энтони «Чёрта с два» Маколифф. Он был тем парнем, что командовал 101-м в Бастони, и он был боссом артиллерийской дивизии. Когда немцы окружили его и потребовали сдаться, он ответил им «чёрта с два» и продолжил сражаться до победы.

Большинство великих военных академий мира – таких, как Сэндхарст или Уэст-Пойнт – учат военной инженерии. Там обучают одной из двух вещей – тому, как атаковать форт, используя пушки, и тому, как защищать форт от пушечных атак.

Ещё одна вещь, выученная нами в Форт-Силл – то, что именуется «служебный устав». Другими словами, все вещи, про которые кто-то решил, что они необходимы 22-летним лейтенантам второго ранга. Так были такие важные вещи, как, например:

Не напиваться в офицерском клубе и не мочиться в горшки из-под пальм;

Не напиваться в офицерском клубе и не блевать на ботинки командира;

Не напиваться в офицерском клубе и не приставать к жене командира;

Не напиваться в офицерском клубе и не приставать к дочери-подростку командира…

И некоторые мои однокашники явно нуждались в том, чтобы им как следует объяснили и переподали эти дисциплины. И я, и Харлан были гораздо более сознательными гражданами, но некоторых парней как будто только выпустили из зоопарка.

Мы с Харланом были хорошими мальчиками, и в последующие полгода мы много учились, мало отдыхали и совершили неимоверное множество звонков нашим благоверным. Перед тем, как осенью вернуться в школу, Мэрилин приехала на короткое свидание, и Анна Ли тоже. В основном, однако, мы учились. Теория заключалась в том, что если ты был хорош на занятиях, то, ко времени, когда раздаются практические задания, хорошо в армии будет только лучшим. Большинство уже получили свои задания, но не все, и если вы проваливались в классе, то армия была бы рада вас переназначить. Парень с худшими отметками, наверное, будет охранять склад оружия в Антарктике. Мы с Харланом не получали наших заданий до начала обучения, и они не разглашались до её конца. В итоге я был первым среди всех курсантов, а Харлан оказался вторым. Харлан получил своё распределение мечты – направление в 155-ю механизированную батарею в Форт-Худ в Техасе с Первой Кавалерией, высшей бронебойной дивизией. Я понял, что, как победитель с докторской степенью по математике, я тоже получал назначение своей мечты – место в лаборатории на Авердинских полигонах в Мэриленде, обратно в мои старые излюбленные места.

Пути Армии могущественны и неисповедимы. Я направлялся в Форт-Брэгг, в 319-ю Воздушно-Полевую Артиллерию при 82-й Воздушной Дивизии. Возможно, это обучение в прыжковой школе не было моим самым умным ходом!

И почему-то я не думал, что Мэрилин это одобрит.

Глава 48. Возвращение в Форт-Брэгг

В классе был ещё один парень, Клэренс Бодекер, тоже направляющийся в Форт-Брэгг, с назначением в 321-й Полевой Артиллерийский, и, слава Богу, у него не было машины. Я разыскал его и заключил сделку: я снимаю фургон и перевожу наши вещи, а он ведёт мою машину. У него было не так много всякого дерьма, но не было и возможности получить его там, а мне нужно было перегнать свою машину туда. В таком случае Мэрилин не пришлось бы снова вылетать и снова совершать поездку по пересечённой местности. Мы должны были явиться в понедельник, 5 декабря, так что у нас было около недели после выпуска, чтобы приехать туда.

Поездка довольно простая, но совершенно злоебучая. Из Оклахома-Сити – в Лилттл-Рок, затем в Мемфис, в Бирмингем, в Атланту, в Колумбию, и, наконец, в Файеттвилль. Большинство дорог пролегали между штатами, хотя на отрезке между Мемфисом и Бирмингемом нам пришлось заехать на трассу US-78 (которая оказалась полным отстоем – ужасная дорога!). Мы могли добраться за два дня долгой езды; вместо этого нам потребовалось пять! В первый день мы доехали до Литтл-Рока, и там Клэренс решил, что нам нужно остановиться, и напился в баре мотеля. Почти день мы проторчали в Литтл-Роке, выжидая, пока пройдёт его похмелье, а затем доехали до Атланты. Там повторился номер на тему проблем Кларенса с алкоголем, и мы снова ждали день, пока он восстановится. На пятый день мы прибыли в Файеттвилль, а затем я решил, что если когда-нибудь полечу на самолёте с Клэренсом – отцеплю его парашют!

Тогда же, в субботу, я нашёл камеру хранения для своих вещей и поместил туда большую часть, а остатки – те, что хотел сохранить для комнаты в общежитии – оставил в багажнике Импалы. Мы с Клэренсом молчали, пока везли наши вещи, избавлялись от фургона и ехали обратно в мотель. На обратном пути он принялся убеждать меня найти ему подержанную машину на обратный путь. В этот момент я вежливо оборвал его, с пламенной, но слабой надеждой в душе, что наши пути больше никогда не пересекутся.

Так как я не был впечатлительным юношей, не понимающим, как чесать свой зад, я знал о воздушных операциях гораздо больше среднего новобранца. И то, что я знал, не внушало мне доверия. Я задавался вопросом – какую же яму я для себя вырыл, заработав эти крылья?

82-я Воздушная Дивизия была, наверное, самой знаменитой и эксклюзивной в Армии Соединённых Штатов. В большинстве случаев её называли «элитной» дивизией. Когда она упоминалась на страницах газет, её никто не называл «82-й Воздушной Дивизией», а только «элитной 82-й Воздушной Дивизией». Им стоило зарегистрировать торговую марку и брать деньги за использование этой фразы. Туда даже нельзя подать заявку, не окончив прыжковую школу, и временами чувствуется, что если вы им потребуетесь, они дадут знать. Я не был уверен, зачем я здесь – с одной лишь прыжковой школой за спиной. Может, им нужно пушечное мясо с умениями артиллериста. В противном случае я был просто ещё одним очень молодым и зелёным офицером.

Конечно, было очень лестно, что мне оказали честь и приняли в это знаменитое подразделение, но я слишком много знал о воздушных операциях, чтобы чувствовать комфорт. Фактически, операции с парашютами были в лучшем случае – очень сомнительны. 82-я и 101-я хвастались тем, как они помогли во время высадки в Нормандии, приземлившись во Франции первыми и связав германскую операцию, но история захвата Нормандии показывает другой результат. Да, они связали немцев, но и сами несли ужасные потери, а немцы, которых они якобы отвлекали, на самом деле сдерживались по приказу Гитлера. На протяжении всей войны воздушные операции отличались высокими потерями и сомнительными результатами. Высадка в Нормандии, Сицилия, Голландская операция, Крит, Финляндия – все имели одинаково смешанные результаты.

С точки зрения анализа затрат и результатов, операции парашютистов были крайне неэффективными! Если вся идея состоит в том, чтобы доставить пехоту на место организованно и эффективно, способной быстро развернуть боевые действия, воздушные прыжки проигрывают практически по всем статья. Когда парни прыгают с большого количества самолётов, их группы смешиваются, они приземляются где попало, у них большое количество травм, а приземляющиеся войска – это в основном лёгкая пехота без большого количества снаряжения или артиллерийской поддержки.

С другой стороны, есть те, кто утверждает, что некоторые из этих операций были спасены лишь десантниками, а те, кто провалились – провалились по другим причинам. Вот почему не я, а другие люди пусть носят звёзды и получают большие деньги. Неважно, кто побеждает – парашютистам всегда достаётся на орехи!

Задумайтесь – возможно, вместо того, чтобы вкладывать сотни миллионов долларов в разработку бортовой способности, лучше было бы вкладываться в тяжёлую броню (танк лучше Шермана был бы просто даром Божьим) и большее количество истребителей-бомбардировщиков. То же самое можно сказать и про тяжёлых бомбардировщиков дальнего действия – таких, как Летающая Крепость, имевшая большие потери и с трудом поражающая цель, размером с город. Цель с город или Крепость с город?

С другой стороны, бортовая способность является обязательной для всех войск специального назначения. Спецназ, Рейнджеры, Дельта – все тяготеют в бойцам, прошедшим через 82-ю. Также методы, выученные в прыжковых школах Брэгга и Беннинга, влияют на Морских Котиков и Морскую разведку. В качестве пехоты десант превосходен, лучшие в мире. Кроме того, 82-я была устроена так, что по крайней мере часть дивизии могла быть в воздухе в течение двух часов и в любом месте планеты в течение суток. Когда президент решает, что где-нибудь какой-нибудь старый козёл слишком велик для своих штанов, он посылает мгновенное распоряжение прямо из Президентского Дворца и посылает по эту козлиную задницу толпу злобных, тяжело вооружённых людей.

Чтобы компенсировать тот факт, что, находясь на земле, десант является просто пехотой, Армия выяснила, как также парашютировать им различную тяжёлую поддержку. Они могут скидывать артиллерию, джипы, грузовики и даже танки. Ну, танки не слишком хорошо летают – они обычно чересчур тяжелы для парашюта, так что падают камнем вниз и создают большой беспорядок там, где разбиваются. Армия даже разработала специальный танк Шеридан с бронёй из алюминия, которая плохо работала – и всё равно он был слишком тяжёл для сбрасывания с парашюта. Тогда они разработали LAPES – систему парашютно-малой высоты, где они привязывали танк снизу к грузовому самолёту, а затем летели так по дороге или взлётной полосе в паре дюймов от земли. В подходящий момент в дне самолёта открывался люк, и танк сбрасывался вниз. Всё ещё чертовски интересно, но всё же куда безопаснее, чем пытаться сбросить его с парашютом.

Тем не менее, абсолютно последняя вещь, которую хочет сделать каждый воздушник – это действительно прыгнуть с самолёта! Идеальная операция подразумевает малое количество чистых парашютистов, вроде Рейнджеров или десантной пехоты, которые падают на вражеский аэропорт и захватывают контроль раньше, чем плохие парни поймут, что происходит. Затем, минут через 15, появляются остальные – прежде, чем плохие парни смогут сразиться с нашими – и кладут всех, без каких-либо потерь или травм для себя. Они возвращаются на самолёты так же, как пришли – организованные, невредимые, готовые к бою. ВВС!

Я должен был явиться на службу к девяти, так что в 8.30 я выехал, ориентируясь на дорожные указатели. Как артиллерист, я был назначен в Дивизионную Артиллерию, команду бригадного уровня, включающую в себя 1-й Батальон, 319-ю Воздушно-Полевую Артиллерию – «1-й и 319-й», как их называли – и ещё два батальона с другими номерами. Я уже был в Брэгге дважды, во время тренировок КПОЗ, нас не подпускали к настоящей армии, так что я слегка потерялся и чуть не забрёл в другое здание. Брэгг был огромен – со штаб-квартирой 82-го, XVIII-м Авиационным Корпусом, 1-й Командой Поддержки Корпуса и многими другими элементами штаб-квартир для других размещённых повсюду войск. Я нашёл нужное место и, припарковавшись на гостевой стоянке, вошёл внутрь.

Раньше, когда я только получил распределение в 319-ю, я получил большой пакет от моих будущих хозяев. В основном там были письма с приветствием меня в 82-й и 319-й, но также было одно письмо, которое точно стоило прочесть. Добравшись до Распределительной Компании Дивизионной Артиллерии, я должен был разыскать своего «спонсора». Это было похоже на визит в большую компанию – ты точно так же подходишь к стойке и спрашиваешь, хотя в этом случае большинство посетителей вымотано и носит военные сапоги. Распределительная Компания сделала звонок моему спонсору – первому лейтенанту уже в 319-й. Он прибыл и поприветствовал меня:

– Добро пожаловать, меня зовут Стинсон. Я помогу вам разобраться и пройти туда, куда вам нужно.

– Да, сэр. Спасибо, сэр.

Он улыбнулся и кивнул:

– Ты можешь ограничить использование слова «сэр» до одного раза в час. Моё имя Джек. Добро пожаловать в Распределительную Компанию. Ты пробудешь здесь пару дней, пока они внесут тебя в систему, – он вручил мне пилотку со значком ВВС и лейтенантскими нашивками, – Выкинь эту кепку водителя автобуса. Мы здесь в ВВС носим на голове вот такую пиздошапку, – пилотка, она же лётная шапка, всегда и всеми называлась пиздошапкой, в основном потому, что она так и выглядела с определённого ракурса. Я водрузил её на голову, и он улыбнулся:

– ВВС!

– До самого конца! – закончил я фразу и засмеялся.

Затем он отвёл меня в штабному работнику вместе с о-очень подробным регистрационным списком. Я правда оказался в рабстве у них на всю ближайшую неделю! Предстояло много бумажной работы: мне нужно было получить назначение в общежитие, медицинскую проверку (здоров), проверку состояния зубов (одно дупло) и юридическую проверку (официально свободен). Также я посетил офис MP, получил там лекцию-напутствие вместе с несколькими другими лейтенантами и выучил много нового о Файеттвилле, истории района и ВВС. Удивительно, но я ни разу не увидел Клэренса Бодекера; либо он был в другой Распределительной Компании, либо лечил очередное похмелье.

Думаю, худшим были прививки. 88-я была готова к мгновенной высадке в любой точке мира. По этой причине они прививали вас от всех болезней, известных человечеству! Это включала в себя холеру, брюшной тиф, жёлтую лихорадку, лихорадку денге, бубонную чуму – и не только! Говоря откровенно, я думаю, что идея тут в том, что, если это не заставит вас заболеть, то вы можете стать парашютистом. На следующий день я был больным, как собака, но всё равно вынужден был идти на свою напутственную процедуру. А для полного веселья мне сообщили, что это требуется повторять раз в квартал. Я был совершенно уверен, что Харлан в своём Форт-Худ занимается вещами получше! Ну а мне придётся повторять это.

Через неделю, когда я закончил дела с Распределительной Кампанией и пришло время присоединиться в 319-й, меня поймал Стинсон. Сначала мы отправились доложиться в Дивизионную Артиллерию, и там всё обработали, затем оттуда мы пошли в 319-ю, и там процесс повторился. Затем мы нашли капитана, и тот, оглядев нас, повернулся ко мне.

– Доложились, лейтенант? – доброжелательно спросил он.

– Да, сэр.

– Что ж, следуйте за мной. Вам надлежит почтить своим визитом полковника, – он вышел из-за стойки и мы последовали за ним вниз по коридору к закрытой двери. Он постучал, и когда оттуда донеслось приглушённые «Войдите», повернул ручку.

– Вы вперёд, – сказал он мне с улыбкой.

Мы промаршировали внутрь, и я увидел лейтенант-полковника, сидящего за столом. Маленькая табличка на столе гласила: «Лейтенант-полковник Маршлайт». Мы со Стинсоном встали перед ним и отдали честь, после чего я сказал:

– ЛЕЙТЕНАНТ ВТОРОГО РАНГА БАКМЭН, КАРЛИНГ П., ГОТОВ К СЛУЖБЕ, СЭР!

Полковник на какую-то секунду улыбнулся капитану, а затем поглядел на меня. Он картинно смахнул пот со лба и сказал:

– Как и вы, лейтенант.

Затем он указал на несколько стульев и сказал:

– Присаживайтесь, джентльмены.

– Я, капитан и Стинсон взяли каждый по стулу и поднесли их к столу, а затем сели. Первым заговорил капитан:

– Лейтенант Бакмэн прошёл регистрацию, сэр.

Полковник Маршлайт хмыкнул и сказал:

– Добро пожаловать в 1-ю из 319-й. Только окончили Силл, лейтенант?

– Да, сэр, две недели назад, сэр.

– Вы его спонсор, Стинсон?

– Да, сэр, – ответил тот. Это был единственный раз, когда его о чём-то спросили на этом собрании.

Маршлайт снова кивнул. Он поглядел на капитана, которого, судя по нашивке на форме, звали Хадсон.

– Каковы планы на лейтенанта Бакмэна?

– Батарея Браво, сэр, – ответил Хадсон.

Маршлайт хмыкнул и прищурился.

– Ну, там нужны такие парни, я уверен. Батарея Б – вотчина капитана Харриса. Каков был ваш ранг в Силле?

– Первый в своём классе, сэр.

Полковник поглядел на Хадсона, который зашуршал какими-то бумагами и кивнул.

– Что ж, тогда тебя ждёт успех. Капитан Хадсон устроит тебя и проведёт на место. Просто усвой свои обязанности и выполняй их хорошо, и у нас никогда не будет проблем.

– Да, сэр.

– Очень хорошо. Теперь, я знаю, они скажут тебе, что после регистрации ты должен в какой-то момент зайти ко мне в гости и вообще быть более социальным. Считай, это сделано.

– Да, сэр. За ВВС!

Он снова кивнул Хадсону, который встал и жестом указал мне сделать то же самое. Стинсон тоже вскочил. Мы поставили свои стулья на прежние места, и, прежде, чем отпустить меня, полковник пожал мне руку.

Когда мы вышли в коридор, капитан Хадсон сказал:

– Ладно, с этим покончено. Я S-1, кстати. Дальше я собираюсь познакомить вас с вашим новым боссом.

– Да, сэр.

– Пошли.

Мы покинули здание и прошли к другому – за два здания от первого. Я последовал за Хадсоном внутрь и в офис. Он сразу же сказал:

– Кто последний?

И никто не встал.

– Капитан Харрис свободен? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретному.

– Дайте проверить, сэр… – сказал один из штабных. Подойдя к двери, он постучал, а затем, не дожидаясь ответа, открыл её. Что-то спросив, он отступил:

– Заходите, капитан.

– Благодарю, – он указал мне следовать за ним, и я повторил приветствие и отдачу чести уже перед капитаном Харрисом. Тот точно так же поприветствовал меня в батарее. После прошлой недели я с нетерпением ждал, когда же наконец окажусь в своей батарее. До сих пор я просто шелестел бумажками.

Но если я думал, что немедленно приступлю к службе в Батарее Б, то был жестоко разочарован. Они вернули меня в школу! Мне нужно было немедленно пройти обучение в Школе Прыжкового Мастерства, о которой я раньше даже не слышал. Эта школа должна была научить меня всему, что должен знать эксперт по прыжкам с самолёта. Я думал, что обычная прыжковая школа уже сделала это, но что я мог знать; я был обычным тупицей-новобранцем. Похоже, все офицеры и унтеры (по крайней мере, лейтенанты точно) должны были получить звание мастера по прыжкам, чтобы квалифицироваться. Капитан Харрис отправил меня к лейтенанту Бримли, который, в свою очередь, отослал меня к штабному офицеру батальона. К концу недели я сделал пять прыжков, и это было достаточной квалификацией для двух недель Школы Прыжкового Мастерства.

Чтобы быть действующим парашютистом, вам нужно совершать по меньшей мере по прыжку в месяц. Но что меня чертовски удивило, так что это то, как они это делали – с вертолёта! В первый раз, когда это случилось, меня доставили в зону высадки, вручили парашют и загрузили в Chinook. CH-47 – это тяжёлый подъёмный вертолёт, достаточно мощный, чтобы нести на троссах гаубицу, и достаточно большой, чтобы вместить несколько десятков полностью вооружённых десантников. Это был мой первый прыжок с вертолёта, и я спросил, почему так. Мне сказали, что так бывает довольно часто. Во-первых, когда Воздушный Флот сбрасывает парашютистов Армии, Армия должна платить Флоту за эту привилегию, а счета – это кошмар. Если Армия сама сбрасывает парней, всё намного проще. Кроме того, вертолёт движется куда медленнее и может выбирать хорошие зоны, над которыми зависает, и это куда безопаснее для десантников. С технический точки зрения это похоже на прыжок с Herky-Bird – они открывают задний люк, и вы совершаете небольшую прогулку, последний шаг которой ну очень велик.

Школа Прыжкового Мастерства также учит, как отправлять в полёт других людей. Вы учитесь отдавать прыжковые команды и совершать быстрый прыжок. Главное – визуально осмотреть парашюты за минуту и убедиться, что они могут безопасно прыгать, не поубивая себя и других в процессе. Большинство этих дисциплин я прошёл по меньшей мере не с первого раза, и был отправлен обратно в батарею на третью неделю января.

В следующий понедельник утром я вернулся в батарею Б. Тот же самый штабной, что проводил нас с Хадсоном в кабинет капитана Харриса, поприветствовал меня и сказал сесть. Капитан Харрис был на совещании и обещал освободиться с минуты на минуты. Он указал на стойку с кофе-машиной и спросил:

– Кофе, сэр?

Проклятием современных военных был кофе. Армия работала на нём больше, чем на топливе! Если мы когда-нибудь решим вторгнуться в Колумбию, то не из-за наркотиков, а потому, что Хуан Вальдес решит наебать нас с кофе! К сожалению, я терпеть его не мог! Чай хорош, но на военной базе он редкость. Повсюду лишь кофе!

– Нет, сэр, спасибо. (не Специалистом же его называть. Какое обращение к штабным?)

Я уселся на пустой пластиковый стул, взял старый номер Параплана – местного новостного листка – и принялся читать.

Примерно 40 минут спустя дверь кабинета открылась, и вышли первый лейтенант, второй лейтенант и пара сержантов. Никто из них не выглядел радостным. Излишне говорить, что я тут же вскочил на ноги. Капитан Харрис выглянул из кабинета и увидел меня, а затем глянул на клерка, специалиста по фамилии Джонс, если верить буквам на нашивке.

– Лейтенант вернулся к нам, сэр, – сказал тот.

– Да? Что ж, как раз вовремя. Заходите.

Он завопил:

– Лейтенант Бримли, вернитесь сюда!

Первый лейтенант, которого я видел выходящим от капитана, вышел из своего кабинета и последовал за мной в кабинет командира батареи.

Изначально артиллерийские полки состояли из трёх артиллерийских батальонов и одного штабного, пока в 50-х Армия практически полностью не отказалась от полковой структуры. Теперь у нас была артиллерийская бригада, состоящая из батальонов трёх разных полков, и один из которых не существовал. Кроме того, каждый из трёх батальонов был фактически приписан в бригаде парашютной пехоты. Почему они меняют эти вещи каждые несколько лет – вне моего понимания.

Также и каждый батальон состоял из трёх батарей, штабной батареи и батареи поддержки. Каждая воздушная артиллерийская батарея состоит из огневого элемента – шести орудий различного использования и калибра – и элемента поддержки всего остального. В нашем случае, в батарее Б, у нас было на использовании шесть гаубиц М102 калибром в 105 мм в качестве огневого элемента. Элемент поддержки, состоящий из человеческих ресурсов, был крупнее огневого. У нас был центр управления огнём (кто стреляет чем, когда и по кому), а также запас моторов и боеприпасов.

С точки зрения оборудования – батарея Б в основном управлялась старыми механизмами. Фактически, многие из них служили ещё во Вьетнаме. Кроме того, согласно реестру, у нас было 125 военных для стрельбы, вождения, пополнения боеприпасов и отдачи приказов. Личного состава у нас хватало за глаза.

Опять же, согласно реестру, у нас была правильная структура командования. Артиллерийская дивизия управлялась полным полковником, а лейтенант-полковник был его заместителем. Его штабные офицеры были майорами, хотя один всё же был младшим полковником. Это продолжалось и дальше, и батальоном командовал полковник с заместителем-майором и капитанами в штабе.

Есть много причин – хороших и плохих – тому, что штабных и позиционных офицеров куда больше, чем линейных. Нравится вам это или нет, а так и есть. Вот как они подразделяются:

S-1: Персонал и администрация – эквивалент кадрового отдела в корпорации. Законченные бюрократы.

S-1: Умники – эти парни ответственны за то, чтобы знать, что делают плохие парни, что думают плохие парни о том, что делают хорошие парни, что делают хорошие парни для того, чтобы скрыть то, что они делают, от плохих парней, что делают плохие парни для того, чтобы скрыть то, что они делают, от хороших парней – ну вот, у вас уже заболела голова. Их девиз – «спорим на вашу жизнь»!

S-3: Операции и тренировка – если вы вынуждены стать штабными офицерами, идите на эту работу! Эти парни отдают реальные приказы солдатам, когда командование принимает решение в штабе. Хороший поворот, поскольку такой офицер имеет все шансы стать командиром на передовой. Во время боевых операций эта должность часто принадлежит командиру подразделения или его заместителю. Офицеры-карьеристы хотят на эту должность. Помните цитату из Оруэлла, что все свиньи равны, но некоторые ровнее? Так вот: S-3 ровнее, чем прочие!

S-4: Логистика и снабжение – очень скучно, крайне критично. Всё, что вам когда-либо понадобится, поступает из отдела снабжения. Почти каждая крупная военная катастрофа в истории человечества была вызвана военачальником, который игнорировал проблему снабжения. Как говорит популярная поговорка, любители изучают тактику, а профессионалы – логистику.

Наконец, согласно этому же реестру, в лёгкой артиллерийской батарее – такой, как батарея Б – должно быть пять офицеров: командир, исполнительный офицер, огневой офицер и два лидера взводов. На практике капитан был командиром, первый лейтенант – исполнительным, а остальные должности делили три вторых лейтенанта (в батареях не было штабных офицеров). Например, шесть гаубиц могли быть разделены на три двуствольных взвода, каждый из которых управлялся лейтенантом второго ранга, пока исполнительный управляет другими вещами. Также возможен вариант, что два из трёх вторых лейтенантов управляют трёхствольными взводами, а третий – моторами, и так далее.

То, что было у нас, не вполне соответствовало реестру. У нас был капитан Харрис в качестве командира, первый лейтенант Бримли как исполнительный и второй лейтенант Голдштейн.

О, ах да. И я.

Самое удивительное в этом разделении труда было то, что мне было поручено контролировать все шесть гаубиц, пока Голдштейн был отправлен управлять моторами, а Бримли – центром управления огнём. Спустя несколько дней стало ясно, почему так делается: лейтенант второго ранга Голдштейн был безнадёжно некомпетентен! Несмотря на частое (и довольно громкое) консультирование от первого лейтенанта Бримли и капитана Харриса, можно было рассчитывать, что второй лейтенант Голдштейн завалит всё, что ему поручено. Но, по крайней мере, в моторном отделе он не мог стрелять из грузовиков по хорошим парням!