Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 103 страниц)

После ужина Джина вышла подготовиться к свиданию и её мать спросила у меня:

– Так что, Джина уже показывала тебе свои трофеи?

– Трофеи?

– Она отлично играет в боулинг.

Миссис Колосимо провела меня в коморку, где за стеклом висел небольшой стенд заполненный наградами. Там нас Джина и нашла!

Я улыбнулся:

– Кажется, меня попытались обмануть. Трофеи?

Она максимально фальшиво улыбнулась.

– Разве я тебе не говорила? Наверное, вылетело из головы. Ладно, пошли!

– Жду тебя дома к десяти, – сказал отец.

– Папа! Нет!

– Папа да! К десяти!

– Думаю сойдемся на десяти тридцати, – сказала мать. Отец фыркнул и проводил нас. Я пообещал вернуть девушку в срок.

– Они обращаются со мной как с ребенком, – пожаловалась Джина когда мы сели в мою машину.

– Они обращаются с тобой, как с дочерью, которую любят. Дай им время. Я привезу тебя в десять-тридцать. На следующей неделе в одиннадцать, а еще через неделю будем вместе до утра.

Она улыбнулась.

– До утра! Ты уверен?

– Ну, может и не настолько поздно, но суть ты уловила, – я улыбнулся и мы выехали на Йорк Роад, – Трофеи? Серьезно?

Джина обыграла меня в сухую. С чего бы ей этого не сделать? В первый раз всё было точно так же! Я лишь с улыбкой пожаловался про трофеи и то, что меня обманули. Мы сыграли три игры, а затем отправились в снэкбар. Я привез её домой на десять минут раньше и мы оставались сидеть в гостиной до одиннадцати. Когда я сказал ей "пока", меня очень нежно поцеловали, без языка, но очень нежно.

Я позвонил ей на следующий день, перед ланчем и сказал как сильно мне понравилось наше свидание. Разговаривать мы закончили только через час. Нужно ли говорить, что Хэмильтон начал ныть нашим родителям о том, как долго я использовал телефон. Понятия не имею, почему это его заботило, ведь оба родителя проходили мимо кухни и видели, как я разговариваю. Положив трубку, я съел ланч и сказал отцу.

– Наверное, нужно провести телефон в зал.

– Ты знаешь как? – спросил он.

– Конечно же!

Ведь я тридцать лет работал над телефонными сетями. Ему я об этом, конечно же, не сказал.

Хамильтон немедленно возразил, что нам нельзя это делать, и я подумал про себя: на этот раз он прав. В те дни практически вся телефонная система всей страны была лицензированной монополией Bell Telephone System. На самом деле в доме не было ваших телефонов, вы арендовали их у Ма Белл. До 80-х годов, когда они потеряли хватку, Bell Telephone заправляла всем. Если вам нужен новый телефон в спальне, то вы должны были позвонить им, и они отправили бы техника, чтобы провести кабель и установить телефон, это влетело бы в небольшое состояние.

Но сходить в магазин, купить телефон и провода было вполне легальным занятием. Их просто нельзя было подключать в цепь оборудования Белла. Это правило соблюдали в теории, но никак не на практике.

Я сказал папе, что нам нужно, и мы после обеда пошли в магазин, прикупили товаров. Это было до смешного легко – провести пятидесятифутовую катушку двухпарной проволоки к соединительному блоку в подсобном помещении, а затем установить соединительный блок в зале. Мы потратили гораздо больше времени на провод, чем на что-либо еще, прокладывая его по углам и через стену, а затем вверх и вниз по дверной раме, приклеивая его с помощью проволочных скобок, по мере продвижения. Когда мы закончили, Хэмильтон еще раз пожаловался:

– Вас поймают!

Папа не обратил на него никакого внимания. Я просто сказал:

– Ну, если поймают, то мы сразу узнаем кто нас сдал, верно?

Брат в спешке удалился в свою комнату. Я посмотрел на отца.

– То, что он продолжает жить подрывает мою веру и в любящего Бога, и в Чарльза Дарвина.

– Тише ты!

Как только мы закончили, мама вошла в комнату. Я поднял трубку и раздался звук чистый звук соединения.

– Работает? – спросила она.

Лучшего момента и не сыщешь. Как только эти слова вылетели из её языка, зазвонил телефон.

– Не знаю! Давай выясним! – я подобрал трубку и сказал, – Мэрилендский приют для распутных женщин! Отдаете или забираете?

Папа рассмеялся, а мама шокировано крикнула: "Карлинг!"

На другом конце провода громко рассмеялись. Тетушка Пег произнесла:

– Карлинг, паршивец ты эдакий, мама рядом? – тетушка Пег была одной из сестер папы. Я любил её всем сердцем.

– Да, это одна из наших самых распутных! Подождите! – я передал телефон маме и папа еще раз посмеялся. Мать замахнулась по моему затылку, но я увернулся.

В колледже это считалось очень крутым – умело отвечать на звонки. "Морг. Вы режете – мы пакуем" и "Бар и Кошатня Мерфи. Алкоголь спереди – покер сзади!" Всегда были моими любимыми.

Хэмильтон выражал своё недовольство телефоном по-другому. Если он отвечал на звонок и этот звонок был для меня, то просто сбрасывал его и не вставлял трубку на крючок, пока кто-нибудь это не замечал. Брат становился все более ощутимой занозой в заднице!

Глава 15. Опыт Карла Бакмэна

Доказательство того, что Джине понравилось наше свидание, появилось в понедельник утром. Мы с Рээм и еще парочкой наших друзей стояли в коридоре, когда появилась Джина. Боже, она была хороша! Не знаю, как девушке удалось проскочить мимо материи. На ней были надеты джинсы, черные туфли с двухдюймовым каблуком и ярко-красный топ с рукавами, что застегивался спереди. Он был настолько узкий и тонкий, что можно было буквально сосчитать веснушки на девушке. Когда она проходила мимо, наш разговор просто прекратился. Джина подошла, обняла меня и поцеловала прямо в губы.

Должен признать, что улыбался как кот, которому на ужин досталась канарейка. Рэй выглядел раздосадованым.

– Так что, свидание прошло хорошо? – спросил он.

– Ну, похоже на то, но может спросишь Джину? – ответил я.

Джина покраснела и обняла меня. Я посмотрел на неё и спросил:

– На этой неделе… кино и потом что-нибудь поесть?

Рэй дрогнул, когда я занес нож.

– Бакмен, ходит петиция о наборе добровольцев для того, чтобы надрать тебе задницу… и я под нею с радостью подпишусь!

Все посмеялись над этим, включая Джину, что пообещала не дать Рэй спуска, если он меня обидит.

– Я умру счастливым человеком! – Ответил он, Джина снова покраснела.

Мы болтали, пока не раздался звонок, и Джина не отправилась на занятия. Все проводили её взглядами, её каблуки заставляли попу двигаться гипнотизирующей восьмерочкой.

– Ох, ребят… мне больно от того, что она уходит, но радостно от того как она это делает.

– Не потрудишься объяснить, как так вышло, что она выбрала тебя, а не меня? И не смей нести чушь про боулинг! – запротестовал мой друг.

Я повернулся к Рэю и сказал:

– Ну, я красивее и умнее тебя, а позже, в раздевалке, узнаешь еще и о других своих недостатках.

– Да пошел ты, Бакмен! Теперь ты на вершине списка тех, кому стоить надрать зад! – ответил Рэй под смех ребят, – Да я, наверное, могу заключить субподряд на надирание твоей задницы и брать деньги за эту привилегию!

На той неделе никто никакие задницы не драл. Я еще раз пригласил Джину на свидание, но этот раз пришелся на субботу, так как в пятницу я работал. Она предложила прийти ко мне в пиццерию, но я сказал ей нет и что это работа, мне нельзя чтобы рядом тусили друзья. Никто из тех кто там работал так не делал. Мы все были школьниками, но к должности относились серьезно. Работа была приятной, но не особо оплачиваемой. Много мне и не нужно было. В первый раз, она позволяла мне оплачивать бензин для маминой машины и свидания с девушками. Я был человеком простых вкусов. Зарплата была столь небольшой, что владелец платил нас наличкой и даже монетами, сброшенными в конверт. С неким подобием чека на развороте. Я работал там по три-четыре вечера в неделю, что создавало некоторые проблемы с тренировками по айкидо, но почти всегда пятница или суббота были свободны.

К той субботе, моя новая машина была уже на руках. На ней мы и поехали смотреть кино. Джина была впечатлена. Понятия не имею, что именно мы смотрели, но я знаю, что уже видел это всё раньше. Наверняка с миллион раз. В конце-концов даже если мы бы пошли на премьеру – я всё равно видел этот фильм. Джине было плевать, и я занялся тем, что уделял ей достаточно внимания.

Домой мне её было велено привезти к одиннадцати, но в этот раз родителей в гостинной не было. Мы несколько минут целовались, прежде чем я должен был бежать. Я пообещал позвонить ей на следующий день.

Понедельник оказался весьма любопытным. Джина была чудесной девушкой, не только красивой, но еще и умной и интересной. Я в первый раз отвез её в школу, а когда школа закончилась, то спросил, хочет ли она, чтобы я отвез её домой. На этом глаза девушки загорелись. Я отнес её шмотки к себе и мы сначала немного покатались, а затем забрались в дом.

– Хочешь зайти? – спросила она.

Сказал паук мухе. Но кто был пауком, а кто мухой?*

Разумеется, я хотел зайти. Она открыла дверь и я ступил внутрь, с её книгами в руках. Девушка бросила их на кофейный столик.

– Не хочешь колы?

– Давай.

Я провел её на кухню.

– А где остальная твоя семья? – спросил я.

Она прислонилась к столу на кухне и сказала.

– А семьи-то особо и нет. Папа с Мамой на работе. Старшего брата убили во Вьетнаме пару лет назад.

– Мне жаль это слышать. Мои соболезнования.

Эта проклятая война была трагедией нашего поколения и самым тупым ходом во внешней политике до вторжения в Ирак.

Она пожала плечами.

– Спасибо тебе. Уже пять прошло, но всё равно спасибо.

Я вышел в гостиную с напитком в руке.

– Когда твои родители вернутся домой?

Джина широко улыбнулась.

– Пара часов у нас есть? Не хочешь спуститься вниз? – она схватила меня за руку не дожидаясь ответа и потянула меня, – Ну же!

Дом Колосимо необычен для нашего района тем, что в нем был подвал. В родительском доме, который считался довольно дорогим, под полом оставалось лишь небольшое пространство. В доме же Джины был не просто подвал, его обделали под зал и бар! На полу лежал ковёр, сверху навесной потолок, стены из деревянных панелей. На одном конце комнаты висел большой телевизор, напротив дивана и кресел, а на другом конце стояла деревянная лестница к основному этажу и бару.

– Ого! Миленько! – сказал я, оглянувшись. Джина подошла к диванам и присела, я последовал за ней.

– Ты что, собираешься здесь смешать пару коктейлей? – сказал я, указывая пальцем через плечо на бар.

Она довольно ухмыльнулась.

– Оно всё запечатано. Прости уж.

– Никаких проблем.

Я сел в очень удобное кресло и поставил колу на конец стола.

– У вас есть подставки?

Джина подпрыгнула и принесла мне одну такую. Я поставил на неё свой напиток и затащил девушку себе на коленки, в то же время обвивая её талию руками.

– Очень удобно, ты права. Так когда твои родители возвращаются домой? – наклонился я и прошептал ей на ухо, слегка лизнув его.

Джина задрожала в моих руках, и как будто кто-то проскулил: "Не раньше шести". Она поцеловала меня.

Обычный поцелуй в губы, но когда я немного скривил лицо и раскрыл рот, девушка охотно ответила. Мы ласкали друг друга языками около десяти минут. Джина не была опытной, но училась на удивление быстро. Спустя где-то пятнадцать минут я решил отдышаться и схватил свой напиток. Джина тоже запыхалась, и положила свою голову мне на плечо.

В этот раз всё продвигалось куда быстрее, чем раньше. Разумеется, в первый раз мне не хватало ни опыта с самоуверенностью, ни машины. Оба эти фактора могут оказаться критичны. Самоуверенность и опыт дают понять, что тебе можно делать, а что – нет, машина же дает возможность сделать это.

Голова кружилась, я поставил стакан на место и улыбнулся ей.

– Парню так ужасно просто в тебя серьезно влюбиться, – сказал я.

Она приподнялась и улыбнулась в ответ.

– Девочки в школе тоже самое говорят о тебе.

Я закатил глаза.

– Не понимаю о чем они, мы просто друзья.

– Они сказали, что ты именно так и скажешь! – сказала она, ухахатываясь.

– Да? Вот, что они говорят? Что-нибудь еще есть? – Я начал дразнить её в ответ, – Лучше бы слухи были хорошими!

Джина села мне на коленки, и надавила на твердый член, что был зажат в моей штанине. Это был очень приятное давление, но я тихо надеялся, что всё пройдет.

– Ну, все положительно отзываются о твоих навыках, но в детали они не углублялись. Мне сказали, что не станут это обсуждать, пока я сама не испытаю Опыт Карла Бакмена.

– Опыт Карла Бакмена? Ты шутишь? – Божечки, да я просто ходячий аттракцион для дам!

Она еще немного похихикала, и затем зажалась в неловкости, заставляя меня думать об опыте слишко уж образно.

– И у скольких девушек в школе есть опыт Карла Бакмена?

– Нет такой штуки, как опыт Карла Бакмена! – ответил я. Господи…

Джина пожала плечами.

– Ну, если я когда-нибудь его испытаю, то знаю, с кем смогу поговорить.

– Я повторяю, нет такой штуки, как опыт Карла Бакмена. Я просто дружелюбный, – повторил я.

– Да, звучит очень дружелюбно, – согласилась она.

Я фыркнул.

– И это всё, что они обо мне говорят?

– Нет, еще говорят, что ты до жути умный и сильный… и что ты даже людей убивал, но это совсем уж какой-то бред.

Внезапно она показалась мне довольно нервной, я почувствовал её напряженность и отступил.

Я любопытно глянул на неё.

– Джина, что происходит? Я знаю, что мы встречаемся всего пару недель, но ты должна была уже понять, что я не какой-то там психованный убийца. В чем дело?

Она выглядела запутанной, по уголкам глаз начали формироваться слезы. Я поднял её со своего колена и встал. Затем подошел к бару, сделал колы со льдом, тихонько поправляя своего дружка в штанине, прежде, чем вернуться.

– Джина, поговори со мной.

– Ну….

Я наполнил её стакан, как и свой, а затем снова присел. В этот разу убедившись в том, что Карл Младший не будет чувствовать себя ущемленным.

Но это было недостаточно скрытно, Джина заметила, как я поправляюсь и произнесла:

– Это!

– Что?

Она стыдливо посмотрела на меня и кивнула головой в направлении моих коленей.

– Это!

Я понял о чем она, но всё еще не мог понять куда она клонит.

– А? Джина? Я не понимаю…

Её лицо стало ярко-красным и она, запинаясь, произнесла:

– Я должна знать всё, об опыте Карла Бакмена!

Я буквально выплюнул колу, промазав мимо Джины, но попав в кресло. Она побежала и достала бумажных полотенец, пока я откашливался. Если она хотела избавиться от напряжения, то наверняка должен быть способ получше.

– Иисусе, Джина, ты до сих пор беспокоишься о этом бреде?! Божечки!

– Это не бред! – запротестовала она, – Все те девочки в школе, что говорят мне о том какой ты, и как я сама обо всем узнаю… и все такое… Карл, я не… я…

Слезы начали литься по её щекам.

Я взял салфетки в руку, и снова усадил девушку на колено. Еще нежнее. Сначала я приобнял её, шепча: "Всё хорошо, всё хорошо". Спустя пару минут она успокоилась.

Когда она перестала плакать, я помог Джине сесть прямо и повернуться ко мне.

– Хорошо, хочешь узнать об опыте Карла Бакмена? – она кивнула и я улыбнулся, – Ну… ничего такого. Просто я – это я.

– Я не понимаю.

– Ты думаешь, я просто сделал себя своей следующей целью. Я соблазню тебя, займусь любовью и пойду проворачивать то же самое с другой девушкой, не так ли? Верно?

Она застенчиво кивнула, не поднимая взгляд.

– Джина, тебе все они сказали, что я занимался с ними сексом? Все? Потому что это не так.

Глаза Джины расширились.

– Не так?

– Нет, я признаю, что с несколькими из них это точно было, даже с большинством, но не со всеми. Я сам никогда не перехожу границу того, что некомфортно и чего не хотят девушки.

– Я не понимаю, – призналась она.

Я улыбнулся.

– Не все девушки хотят парня, который "пока смерть не разлучит нас". Кто-то хочет парня, с которым можно сходить на танцы, кто-то парня, с которым можно видеться раз в неделю. Мы друзья, можем немного больше, чем друзья, но ничего серьезного. Понимаешь?

– Наверное…

Я понял, что совсем не понимает.

– Вот тебе пример. Ты знаешь Тэмми Брэкстон, верно? Мы с Тэмми, бывало, дружили. Очень сильно дружили, но никакой романтики. Сейчас она встречается с Рэнди Бронсоном и у них всё куда серьезнее, чем было у нас. Они правда влюблены.

– Значит ты не хочешь, чтобы у нас было все серьезно?

– Да я ведь совсем не это сказал. Я говорю, что это зависит лишь от тебя, не от меня. Если ты просто захочешь дружить, то я пойму, буду расстроен, но пойму. Если же ты чувствуешь то, что чувствую я сейчас… то я готов.

– Ты о чем?

– Я ухмыльнулся и снова приобнял её. Как я и сказал раньше, в тебя очень легко влюбиться. Я почти это сделал, так что попытайся не разбить моё сердце, если тебе нужен лишь друг.

Джина обняла мою шею руками и крепко стиснула меня. Я почувствовал влагу на её щеках, когда девушка разревелась снова. Мы расцепили объятья и спустя минуту я спросил у неё в чем дело.

– Ох, Божечки… кажется… я тоже тебя люблю.

– Смотрите, как удобно. Перестань плакать. Влюбленные девушки должны быть счастливы, а не грустны, – ответил я.

– Я счастлива, дурачок!

Я пожал плечами.

– Хорошо, я дурачок. Добавим это в Опыт Карла Бакмена.

Внезапно она снова разнервничалась.

– Капл, я… не совсем готова к опыту Карла Бакмена. В смысле, я… я не…

Я закатил глаза.

– Зато вот к этому опыту Карла Бакмэна будь готова – завтра я прибью любую девушку, что так назовет это. Я не аттракцион в Диснейлэнде!

Джина хихикнула.

– Серьезно, ничего не будет, пока тебя всё не устроит. Я не собирался набрасываться на тебя, как только мы спустимся сюда этим вечером.

Она покраснела. Джина была невинна, но не то чтобы совсем. Кто-то ведь научил её целоваться.

Мои руки обернули её талию еще раз.

– Вот тебе настоящий опыт Карла Бакмена. Я забочусь, делюсь с тобой, слушаю и говорю, защищаю и дружу. Все остальное лишь прекрасное дополнение. Почему бы не начать с этого, а дополнения оставить на потом?

Она охотно кивнула.

– Да!

– А теперь тебе хочется узнать, с чего начинается опыт? Самое начало?

Большие карие глаза смотрели на меня с желанием. Я встал, не отпуская её, а затем опустил руки к попке девушки. Джина застонала, когда я это сделал.

Я наклонился и прошептал.

– Сначала, я стяну с тебя джинсы… – я потер её попу, она заскулила… – а затем как следует отшлепаю!

Обе моих руки шлепнули по её ягодицам и Джина яростно заорала. Я обнял её руками так, чтобы она не могла меня ударить.

– И так будет в следующий раз, если ты об этом со мной заговоришь!

– Ублюдок! – пожаловалась она, потирая задницу.

– Теперь иди наверх и смой слезы, чтобы отец не застрелил меня при одном только взгляде на тебя.

Я отправил её вверх и убрался в подвале. Я заносил стаканы на кухню, прямо когда она вышла из ванной. Спустя пару мгновений пришли её родители и нашли нас беседующими на кухне.

Я отказался от ужина и уехал. Я уже опаздывал на ужин к своей семье и был наказан тем, что мне не подали десерт. Когда мама спросила где я был, то лишь улыбнулся и сказал, что наказание того стоило. Родители фыркнули. А Хэмильтон начал ныть о том, как это меня за такое не четвертовали.

Глава 16. Будь осторожнее с желаниями

Следующий этап нашей с братом отчужденности произошел еще через пару недель. Понедельник, двадцать второе число, неделя благодарения, я спросил у родителей могу ли привести Джину на ужин в день благодарения. Со мной это в первый раз. Шилли Тэлбот приходила ко мне пару раз, когда мы еще встречались, но тогда мы работали над научной выставкой и к тому же никто из нас не мог водить. Так что родители вечно были рядом. Джина была единственной, кого я просил прийти.

Хэмильтон тут же сказал нет, так как это было против правил. Никто не обращал на него внимания, родители сказали, что никаких проблем. Мама поинтересовалась спросил ли я уже у Джины.

– Нет, сначала хотел прояснить всё с вами, прежде, чем спрашивать у неё, – сказал я.

Мать такой ответ удовлетворил и все мы дружно продолжили игнорировать Хэмильтона.

Оглядываясь назад, я понял, что это было ошибкой. Следующим вечером, за ужином, Мама спросила придет ли Джины на благодарение. Я покачал головой:

– Нет, Джина с родителями едут на Лонг-Айленд, чтобы провести время с семьей. Уезжают в среду после школы.

– Жаль, может тогда пригласишь её на воскресный ужин?

– Да, очень жаль, – злобно прошипел Хэмильтон. – Ты не сможешь использовать это, верно?

Все повернулись к нему, наблюдая за тем, как он лезет в карман, достает ленту презервативов обернутых в фольгу и бросает их на стол.

– Я нашел их внизу!

Мать вздохнула, но больше ничего. В какой-то момент на мои глаза напала красная пелена, правда мне удалось схватиться за край стола и держаться за него, пока не побелели пальцы. К тому времени, как я немного успокоился, то заметил, что за мной пристально следит отец и пытается разобраться убью ли я брата или нет. А мне очень этого хотелось.

Я не знаю как ему это удалось. Я не до конца закрыл шкафчик? Или он научился взламывать замки? Я так и не выяснил. Все взгляды в комнате обратились к нам и резинкам на столе. Даже Хэм начал понимать, что сделал какую-то глупость.

– Ты что, совсем с ума сошел? Бросать пачку презервативов на обеденный стол на лазах, матери, бабушки и младшей сестры? О чем ты, Бога ради, думаешь?! – тихо спросил я.

Упоминание бабушки и сестры вывело Маму из состояния шока.

– Сьюзи, помоги бабушке подняться в комнату и оставайся с ней там.

Нана к тому моменту была уже совсем плохая и я не уверен, что понимала что к чему.

– Но Мама!..

– Сьюзи, иди и уведи бабушку! Не заставляй меня повторять это! – затем она повернулась к Хэму: – Иди в свою комнату, мистер.

Прежде, чем он встал, я сказал:

– Нет, Хэмильтон, иди в гостиную и оставайся там. Не спускайся.

Никто не понял к чему это я, так что мама просто сказала:

– Иди в свою комнату.

И снова я вмешался:

– Иди в гостиную и оставайся там, – я посмотрел на свою мать. – Очевидно, что он залез в мои вещи. Если он туда сейчас спустится, то непонятно, что еще он может украсть или испортить прежде, чем я смогу дотянуться.

Хэмильтон тут же запротестовал, заявив, что я просто так оставил коробку презервативов у нас в комнате. Мама глянула на отца.

– Хэмильтон, иди в нашу с матерью спальню и сиди там. И если ты хотя бы подумаешь что-нибудь тронуть, то не сможешь сесть с неделю, я тебе обещаю. Пошел.

Он снова попытался протестовать. Если бы отец мог дотянуться до него через меня, то бы ударил Хэма прямо на месте. Брат пошел вверх.

Как только он ушел, Мама холодно посмотрела на меня и сказала:

– Как ты смеешь так поступать?!

Я удивленно уставился на неё:

– Извини?

– Как ты смеешь приносить… эти…. штуки… в мой дом!

Я просто поверить не мог!

Хэмильтон влазит в мои вещи, вываливает презервативы за ужином… а виноват – я!

– Ты издеваешься, да? – спросил я.

Мама замахнулась, но так как сидел я далеко, то легко увернулся. Она попыталась еще раз, приподнявшись со стула и я поймал её за запястье.

– Мать, мы уже проходили это. Ты меня никогда больше не ударишь.

Я глянул на отца, что сидел рядом.

– Ширли, успокойся, – он холодным взглядом посмотрел на меня. – Не смей трогать свою мать, или будешь иметь дело со мной.

– Это будет последним днем, когда я здесь живу, если так поступлю – ответил я.

Я отпустил руку Мамы, и она снова придвинулась, чтобы ударить меня, но папа тут же рявкнул:

– Я сказал успокоиться! Оба!

Я просто сидел на своем стуле и смотрел на него.

– Просто хочу понять, как так выходит, что он вламывается в мой ящик, бросает их на стол… а виноват я! Объясните, прошу!

– Прекрати, мистер. Это единственное в чем я за тебя заступился, – ответил он.

– Извините, еще раз? – спросил я недоумевая, – Объясните, что я сделал не так!

– Эти штуки! – закричала мама, указывая на резинки, – Убери их с моего стола! Как ты смеешь!

Я протянулся и сложил их в карман на штанах.

– Эти штуки? Эти? Ты прекрасно знаешь что это такое. Профилактические презервативы для контроля рождаемости, и вы с папой используете их уже не один год. Здесь нет никакой тайны.

Мама охнула, а папа закатил глаза.

– Что?! – крикнула она, плюясь.

– Прекрати, Мать. Я не один раз выносил мусор и замечал в нем эти обертки. И ради Бога, прекрати обращаться со мной, как с ребенком. Я прекрасно знал, зачем они нужны еще тогда, и прекрасно знаю, зачем они нужны сейчас.

– Это всё та девчонка Джина, верно? С ней ты занимаешься сексом! А ты хотел привести её в мой дом! Как ты смеешь!

Всё это ни к чему не вело:

– Мать, я даже в кровати с Джиной не лежал. Насколько мне известно она девственница. Я использовал "эти штуки", по предназначению, довольно давно. И нет, я не скажу тебе с кем.

Это выбило её из колеи, и она повернулась к отцу:

– Ты и дальше так будешь сидеть?

– Или что? Что мне сделать, Ширли? – спросил он.

– Ну сделай что-нибудь, он твой сын! Заставь его вести себя как подобает!

Я зарылся лицом в ладони. Мама хотела, чтобы мне снова было четыре, папа хотел, чтобы всё это прекратилось, и не смотря ни на что, виноват во всём я.

Мне надоел этот бред и я встал. Они прекратили, уставившись на меня.

– Куда это ты собрался? – просил отец.

– Вниз. С меня хватит.

– Ни хера подобного!

– Хера подобного! – ответил я, – Я просто не понимаю. Хэмильтон вламывается в мои вещи и делает всё, что хочет, а кричат на меня, за то, что я веду себя ответственно, когда остаюсь с девушкой. Хорошо, что он меня не застрелил, а то я влип бы в такие неприятности из-за того, что испачкал его пули кровью! Если найдете еще причину поорать на меня, то я у себя – проверяю вещи.

Я оставил их кричать друг на друга в столовой.

Затем услышал, как они кричали на Хэмильтона. К тому моменту я выяснил, что он забрался только в шкафчик для обуви. Похоже, он увидел резинки и подумал, что ему выпал джекпот. Даже не удосужился проверять всё остальное.

Вскоре брат вернулся, плача и держа себя за задницу.

Папа указал на меня пальцем и мы вышли в зал:

– Держи такие вещи под замком в будущем, – сказал он.

– Эй, я думал, что так и делал.

– Теперь проверяй дважды. И забудь о том, чтобы приглашать Джину, пока твоя мать не успокоилась.

Он дал мне сказать пару слов, я лишь кивнул.

– Хорошо, но он выходит из-под контроля. Ему нужна помощь, профессиональная помощь. И ты знаешь, о чем я.

– Никогда, – ответил папа.

Я снова кивнул:

– Тогда знай. С меня хватит. Еще раз он что-нибудь провернет, что угодно, и поминай как звали. Я упакую свои вещи и уйду. Сколько еще мне так жить и сколько осталось до того, как я проснусь от того, что он стоит надо мной с ножом или битой ночью.

– Я слышать об этом не хочу.

– Последний раз, пап, последний раз!

В тот день я спал в зале. В нашей комнате, бывшем гараже, до сих пор стоял оригинальный замок. Он был внешним, таким, что можно закрыть изнутри дома. Я закрыл брата в комнате. Я просто опасался его.

Я не понимал, насколько же всё было хуже с Хэмильтоном в этот раз, чем в предыдущий. Он всегда был проблемным и ненавидел меня, но в этот раз всё было куда хуже. Я помню, как думал, что это всё потому, что он младше, и ему приходилось повторять всё за мной, те же учителя, тот же автобус. Все хотели видеть в нем второго меня. Думал, что это его злило, но спустя какое-то время, понял, что это была одна из самых нарциссических мыслей, что ко мне приходила.

Похоже, что чем успешнее я становился, тем больше он меня ненавидел.

Чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что прав. Единственное что отличалось – был я сам. Мама, папа и Сьюзи оставались такими же, но моё поведение изменилось. В первый раз я постоянно с ним дрался, но не представлял угрозы для его самооценки. Теперь я не бил его, не важно насколько сильно он меня провоцировал. Хуже всего было то, что я учился успешнее, чем он в школе. В первый раз Хэм мог хвастаться тем, что он умнее, хоть у меня и была более активная социальная жизнь. Теперь же к нему относились строже(меня больше не били), и у меня появились привилегии(машина например) задолго до него.

Другие тоже начали это замечать. В мой первый раз, Хэмильтон участвовал в научной выставке, когда я перешел в старшую школу. Он не выиграл, как и я. В этом же году Хэм громко отказался даже участвовать. Еще он огрызался любому учителю, кто сравнивал нас, чем зарабатывал отстранения и задержания, чего раньше не случалось.

Я спал в зале еще несколько ночей и спокойно пережил Благодарение. Слишком много глаз следили за ним, чтобы тот смог что-то предпринять. Но всё-таким братец смог выставить себя задницей на празднике. Нане было плохо и она осталась в своей комнате. Что оставило за столом моих родителей, Тётю Пэг, Дядю Джека, Тётю Нэн и Дядю Фреда, а еще дедушку. Будучи старшим из внуков, меня повысили до стола для взрослых. Хэм тут же взорвался и начал требовать, чтобы ему тоже разрешили там сидеть. В итоге его отправили в свою комнату без ужина.

Всё полетело к чертям в пятницу. У всех был выходной. Мама с Папой взяли отгул, а в школе были каникулы. Мать с тётей пошли по магазинам, а затем вернулись домой. Всё было довольно тихо до ужина. В пятницу от еды уже оставались лишь остатки, но пир всегда готовили таким большим, что хватало еще не на один раз, что позволяло мне набрать себе побольше устричной пасты. Я не жаловался.

Около шести зазвенел звонок. Я сидел в гостиной с мамой. Она подошла к двери и увидела за ней копа штата Мэриленд.

– Здравствуйте, – сказала она, недоумевая, что полицейский забыл у нашей двери.

– Здесь живет Карлинг Бакмен? – спросил он.

Мама глянула на меня с видом "Что ты в этот раз натворил?", но ничего не сказала. В конце концов, я весь день провел с папой. Я вышел вперед.

– Карл Бакмен это я, проходите.

Полицейский зашел внутрь.

– Мистер Бакмен, вы владелец желтого Ford Galaxie припаркованного вон там? – он указал на машину.

Это была моя машина, припаркованная за маминой. Папа ставил свою за углом.

– Хм, да, это моя машина. А что не так, офицер? – всегда будь вежлив с огромными мужиками со стволами, таков мой девиз!

– Мистер Бакмен, несколько минут назад я патрулировал район и заметил, как кто-то пытается что-то сделать с вашей машиной. Я направил фонарик и злоумышленник сбежал, но кое-что обронил. Мне кажется кто-то пытался испортить вашу машину.

Он схватил воронку и пластиковый стаканчик для замеров. Стаканчик был почти пуст, но я, намочив палец, дотянулся до кристаллов на дне, а затем до своего языка. Сахар!

– Кто-то пытался насыпать сахар мне в бензобак! – заявил я.

– Вы знаете кто это мог бы быть?

Я словно отключился.

К этому времени пришел отец и мама вкратце обрисовала ему проблему. Затем я еще раз взглянул на воронку и стаканчик и обернулся.

– Где Хэмильтон?

– Что? – спросил отец. Мама просто выглядела шокированной.

– Кто такой Хэмильтон? – спросил полицейский.

Я решил какое-то время не обращать на него внимание и указал родителям на предметы, что тот мне дал.