Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 103 страниц)

Лью Карстанс вручил мне форму для заполнения на хранение пистолета, а затем мы поговорили о разрешении на ношение. Это был удручающий разговор.

– Карл, я симпатизирую вам, правда, но забудьте об этом. Вам никогда не дадут разрешения.

– Почему нет? Я могу предоставить все удостоверения, получить поручительства, привести документы из Армии, и вы знаете, что есть угроза. Так в чём же проблема?

– Послушайте, дело не во мне, – он пожал плечами. – Государственная Полиция и генеральный прокурор – не сторонники Второй Поправки. Давайте, заполните бумагу. 90 дней её будут рассматривать, а потом отклонят. Без задокументированных угроз для жизни – вроде пулевых отверстий в машине, причём вашей, а не жены, либо же требований для работы – например, охранником – они просто не дадут вам разрешения.

– 90 дней? Вы шутите? Через 90 дней мы можем быть мертвы! – это было безумием!

– Их это не волнует, – он снова пожал плечами. – Им лучше, чтобы вы были мертвы, чем чтобы они выдали разрешение, и это не шутка. У них даже есть правило, запрещающее охранникам и тюремным надзирателям носить оружие вне работы. Они просто не любят это. В вашем случае, с угрозами против Мэрилин, она может – повторяю, лишь может – получить разрешение на ношение оружия. У вас, как её мужа, нет и шанса.

– И что же я должен делать, пока нас ещё не убили? – саркастически спросил я.

Он понизил голос.

– Я вам этого не говорил, но… Если вы несёте оружие, а коп остановил и арестовал вас – ваших денег и адвокатов хватит, чтобы выпутаться.

– Это идиотизм! – я поехал домой.

Мне нужно было обдумать это. Если Мэрилин не нравится охранник, то ей ещё больше не понравится то, что я стану ходить по дому с оружием! Это только нагнетает обстановку! Дома я усадил её вместе с охранником на кухне и рассказал им о моём разговоре с Лью Карстансом. Охранник оценил это, описав мытарства, которые пережили он и его компания в связи с оружием. Удивительно, что всё, что сказала Мэрилин – это чтобы я держал его подальше от Чарли. Я клятвенно пообещал держать его либо запертым в ящике, либо при себе. Остальное её устраивало. Она была всерьёз напугана происходящим! Мы с охранником обменялись парой вопросов; у него была 9-миллиметровая Беретта, и мы пару минут сравнивали оружие. Затем он ушёл, предварительно обговорив расписание. В следующие дни мне нужно было уезжать в офис, и он пообещал до моего отъезда присылать кого-нибудь.

У охранника была M9 Beretta 92, 9-миллиметровая и с магазином на 15 выстрелов. Мой 45-й Кольт имел в магазине всего 7 патронов, и один дополнительный патрон. Более современные пистолеты – Беретты, Глоки, Зиг Зауэры – имели по два дополнительных магазина, стыкующихся бок о бок. Если что-то случится и я не справлюсь с этим за 8 выстрелов – наверное, я всё-таки буду в глубокой заднице. С другой стороны, если я попаду в цель – то буду уверен, что цель свалится, и свалится быстро. Девятки, по слухом, такой убойной силы не имели. Я никогда не стрелял из них, но, по крайней мере, это то, что я слышал.

Ещё пару дней ничего не происходило. Мэрилин не нравилось то, что у нас на ночном столике лежит оружие, но Чарли по-прежнему спал в детской кроватке. Я не видел смысла иметь дома оружие – и держать его под замком. Пышка была отличным сторожевым псом; она сразу же прыгнет на любого злоумышленника и попытается зализать до смерти. Я же хочел иметь что-нибудь более летальное.

Пару дней спустя, когда Мэрилин и Чарли были в магазине в Тоусоне, а телохранитель шёл за ними, её Тойота была подожжена – вместе с двумя ближайшими машинами. Это попало в местные новости. Копы стали расследовать пристальнее, но охраны 247 всё равно не было, и нам оставалось ждать, пока злоумышленник совершит ошибку.

Мэрилин раздражало иметь телохранителя, но я не мог её винить. Когда она привыкла и научилась соответствовать его требованиям – стало полегче. Ей нужно было постоянно составлять план дня и ставить в известность охранника, чтобы кто-то всё время был рядом. Если дома были и я, и Мэрилин, и Чарли – мы прорабатывали детали. Примерно через неделю нас захватила рутина. Уже две недели, с тех пор, как была уничтожена её маленькая Тойота, ничего не происходило. Всё это время рядом с ней были один-два охранника. Когда мы оба уходили – охранник оставался с Пышкой, на случай, если кто-то заявится.

У нас всё ещё не было идей, кто же это. Лью Карстанс уже исключил всех потенциальных подозреваемых – вроде моих бывших подружек. Он проверил алиби каждой из них и пришёл к выводу, кто никто из них не может быть замешан в угрозах и вандализме. То же самое – со всеми подозреваемыми со стороны Мэрилин. Что до моей семьи – тоже ничего. Папа ездил на серой Тойоте и не знал, где я живу. Хэмильтон ездил на красном Ниссане и жил с мамой в квартире в Уайт-Марш. Сьюзи жила в квартире на Чарльз-Стрит. К тому же, улики указывали на мужчину, а не на женщину.

Это очень разочаровывало. Повлияло это даже на нашу любовную жизнь: как начать дурачиться, если переживаешь, не рыскает ли кто-то вокруг дома? Всё было заперто, но всё же – кто знает?

Две недели спустя, в четверг, в ночь на 18 августа, произошёл следующий инцидент. Был поздний вечер, почти полночь. Охранники уже ушли, и дома были мы трое, плюс Пышка. Мы могли шутить насчёт этой псины, но вообще-то она была приличным охранником. У неё был невероятный слух, и как только кто-то появлялся в доме – она вскакивала, начинала лаять и скакать. Конечно же, она всё равно пыталась зализать постороннего до смерти, но пока мы знали, что кто-то есть рядом – я мог взять остальное на себя.

Так или иначе, это была почти полночь, мы с Мэрилин собирались спать, хоть между нами ничего и не было. Мэрилин слишком нервничала для романтического настроя, а я не хотел давить на неё. Как только я лёг, Пышка начала сходить с ума. Она вбежала в нашу спальню и прыгнула на кровать, облаивая окно. Затем она спрыгнула с кровати, помчалась к окну, которое выходило на дорогу, и начала облаивать уже его, а потом снова вернулась на кровать. Она не прекращала делать это, что сводило нас с Мэрилин с ума.

Мэрилин заговорила первой.

– Там снаружи что-то или кто-то.

Раньше я бы сказал, что на территорию снова забрели кролики или олени. Теперь я не был так уверен.

– Ага, – сказал я, поднимаясь. Я тут же схватил Кольт и встал, одетый в одни трусы. Схватив Пышку за ошейник, я сказал: – Прекрати.

Она снова прыгнула на кровать, где Мэрилин попыталась её успокоить. Я подошёл к окну и выглянул.

Никого не было видно. Никаких машин на дороге. Однако на лужайке что-то сверкало. Я не мог разглядеть, что это, так что я метнулся к ящику, надел свои очки, а затем вернулся к окну. Лужайка была в огне!

– Звони 911! Лужайка горит! – сказал я Мэрилин, хватая штаны, натягивая их – и вылетая вон из спальни.

Мэрилин уже хватала телефон. У дверей я взвёл Кольт. Босой и без рубашки, я выскользнул наружу, чтобы понять, что происходит.

Это был коктейль Молотова, но что-то пошло не так. Выглядело это как бутылка из-под алкоголя, лежащая на земле, посреди кучи чего-то горючего. Кто бы это ни был – они не попали в дом. Или они в него не целились? Это было уже очень серьёзно!

Я вернулся внутрь. Мэрилин, одетая в халат, нервно глянула на меня.

– Ты позвонила 911? – спросил я.

– Они сказали, что пришлют полицейских и пожарных, – кивнула она. – Что это?

– Я не уверен на сто процентов. Подождём, пока они прибудут, – я вернулся в спальню, чтобы надеть тапочки и рубашку.

Затем я попытался спрятать пистолет в штаны, но он не держался. В кино это выглядит куда проще. Я не мог заставить себя расстаться с ним, так что просто продолжал держать его в руке. Когда у дома засветились фары, я положил его на стол в гостиной.

Первой прибыла полиция округа Балтимор. Затем показались пожарные машина и насос. Насос отправили обратно на станцию, а пожарные сбили оставшееся пламя ручным огнетушителем.

– Это то, о чём я думаю? – спросил я, не обращаясь к кому-то конкретному.

Полицейский поглядел на пожарного, и я сделал то же самое.

– Если вы думаете о коктейле Молотова, – кивнул пожарный, – то вы правы.

– Так почему же горит мой газон, а не дом? В смысле, не поймите меня превратно, но разве не так это работает? 3 Мэрилин стояла в дверях, всё ещё в длинном халате и тапочках, и выглядела нервно. Я повернулся к ней и сказал: – Думаю, нам нужно позвонить в охранную компанию. Это становится куда серьёзнее.

Глаза Мэрилин загорелись, и она поспешила внутрь. Я снова повернулся к пожарному и спросил:

– Так что же случилось?

– Не верьте всему, что показывают в кино, – пожал тот плечами. – Эти штуки сложнее, чем вы можете представить. Предохранитель выпадает, бутылка не разбивается, в половине случаев кидающий поджигает сам себя! Такие вещи используются, когда нет ничего лучше. Моё мнение – тот, кто это сделал, никогда прежде таким не занимался. Он не смог швырнуть бутылку с нужной силой или с нужного расстояния, и та приземлилась на газон. Стекло не разбилось, фитиль выпал, весь бензин вытек наружу, и от него загорелась лужайка.

Второй пожарный, который нёс огнетушитель, сказал:

– Мы должны спасти бутылку. Может, там есть отпечатки пальцев или типа того.

– Думаю, это отличная идея, – согласился коп.

Они достали сумку для бутылки, и офицер перенёс её в машину. Пожарные очистили всё и уехали, как раз тогда, когда показалась машина охранников. Мы ввели их к курс дела, и полиция тоже уехала.

Один из охранников начал патрулировать снаружи, а другой вошёл с нами в дом. Чарли продолжал спать, не смотря ни на что, благослови Господь его маленькое сердечко, но Мэрилин была очень нервной, буквально готовой удариться в слёзы.

– Мы должны увезти вас с Чарли отсюда. Я не знаю, кто за этим стоит, но всё становится только хуже, – сказал я ей.

Охранник, вошедший с нами, был руководителем. Он сказал:

– Я согласен. Мы не знаем, кто это делать, но тот, кто это делает – любитель. Это не значит, что он не опасен, просто так он раньше попадётся. Пока ему везёт. Вам есть куда уехать?

– Нет, – Мэрилин выглядела смущённой. – Куда нам идти?

Я тоже не знал, и просто пожал плечами.

Охранник спросил о некоторых местах – местах для отдыха, дачах, домах её семьи и моей семьи. Когда он упомянул семью Мэрилин и летние дачи, у меня что-то проснулось в памяти.

– Озеро Сакандага!

– Что там? И где это?

– Там у моих родителей есть летняя дача, это в Адирондаке.

– Вы могли бы остаться там? – спросил он.

– Э… Полагаю, да. Я могу позвонить им с утра.

– Нет, не отсюда. Позвоните им откуда-то ещё. Но и не из вашего офиса, – сказал он мне. – Мы не знаем возможностей этого типа. Не используйте телефоны.

Я вытаращился на него; мы оба с Мэрилин вытаращились. Перехваты звонков? Это какое-то безумие!

– Так и сделаем. Я знаю, откуда ты можешь позвонить завтра. Я хочу, чтобы охранник был с вами двумя, пока это не кончится. Завтра утром вы вылетаете.

– Нет, погоди! А как же ты?

– Я остаюсь здесь. Это должно закончиться, так или иначе.

– НЕТ! – закричала Мэрилин – достаточно громко, чтобы разбудить Чарли, который завозился.

Я проигнорировал его.

– Да. Нужно это закончить. Вы двое уедете, и мы где-нибудь спрячем мою машину. Я буду приманкой, – с тех пор, как Тойота Мэрилин была сожжена, она использовала мой Линкольн, пока я ездил на Мерседесе.

Моей жене это не показалось отличным планом. Она игнорировала Чарли, пока он не заснул вновь, и попыталась меня отговорить. С другой стороны, через пару минут охранник предложил пару идей, которые могли устроить нас обоих.

Мы с Мэрилин пошли в спальню, и я вытащил чемоданы – к неудовольствию моей жены. Мы продолжали спорить, пока я открывал и наполнял их, пока ползал по шкафам и ящикам. Наконец, я сказал:

– Мэрилин, мы должны сделать это. Ты не будешь в безопасности, пока вы с Чарли не уедете. Чарли не будет в безопасности без тебя. Я должен это прекратить. Если кто-то придёт за мной – я смогу с ним справиться, но только в том случае, если не буду волноваться за тебя. Это не продлится долго. Кто бы это не делал, он становится всё безумнее. Это нарастает. Если мы спрячем Мерседес, но оставим Линкольн, может, он подумает, что это я уехал, и попытается снова прийти за тобой.

Мэрилин продолжила спорить и плакать, но я был непреклонен. Мы оба не уснули той ночью, но мы уложили её сумки, сложили вещи Чарли, а затем я поехал к Таскеру. Он спросил, что происходит, но я не сказал ему. Я просто попросил у него разрешения воспользоваться телефоном. Мой друг знал о наших проблемах, и предположил, что это связано с ними. Я позвонил Хэрриет и дал ей краткую версию нашей истории от «Ридерс Дайджест». Это лишь значило, что спустя пять минут мне придётся повторить это Большому Бобу. Ему всё это не понравилось, но он согласился. Это было всё, чего я хотел или ждал. Я повесил трубку и ушёл, сказав Таскеру, что скоро я всё ему объясню, но сейчас мне придётся хранить секрет.

К полудню всё было улажено. Ллойд Джаретт предоставил нам самолёт на своём аэродроме, и туда выехала маленькая процессия, включающая охрану, Мэрилин, Чарли, Пышку и мой Мерседес. Я всё бы отдал, чтобы быть с ними, но план сейчас был важнее всего, и я остался. Парни из безопасности должны были проинформировать людей в офисе (даже если будет расследование – у них всех окажется алиби).

Когда они ушли, в доме стало очень тихо. Наконец, уже за полдень, мне удалось подремать. Чтобы отследить передвижения Мэрилин, потребовались бы весьма серьёзные средства наблюдения, а тот, кто это делал, казался решительным и безумным, но вовсе не сложным профи.

Я оставался дома все следующие несколько дней, а Линкольн стоял перед домом. На следующий день появился Карстанс, поставленный охранной компаний в известность, и мы поговорили внутри. У него был предварительный отчёт о бутылке с газона. Это была бутылка из-под шампанского, и толстое стекло не разбилось. Частичный отпечаток на ней соответствовал тому отпечатку, который был найден на машине Мэрилин. Это всё сделал один человек – но мы по-прежнему не знали, кто он. С другой стороны, это, скорее всего, был мужчина. Отпечатки были измерены – и не походили на женские по размеру. Это сочеталось с парой свидетельств о мужчине в зелёной машине.

Спустя две недели одиночества, даже без возможности позвонить Мэрилин, я начал сходить с ума. Один из охранников каждое утро приезжал ко мне на маленьком фургончике с логотипом охранной компании – в одно и то же время – и привозил продукты. Если бы кто-то следил за нами – он бы решил, что мы приняли меры безопасности, но не слишком серьёзные. Я всё ещё не показывался снаружи. Через охрану я передал сообщение для Мэрилин, что я в порядке.

Это произошло в День Труда, в выходные, в субботу, 3-го сентября. Охранник только что ушёл, и я как раз пошёл в ванную в нашей спальне, когда вдруг что-то услышал. Что-то, напоминающее звук открытия двери, ведущей во дворик. Я застегнул штаны так тихо, как мог (хотя для меня это прозвучало грохотом грузового поезда), и на цыпочках вышел в спальню. Кольт лежал на тумбочке. Я больше ничего не слышал, и начал гадать, не послышалось ли мне. Выглянув в окно спальни, я увидел зелёный Бьюик, припаркованный на подъездной дорожке.

Вот дерьмо!

Слава Богу, я был босиком, потому что кто-нибудь мог услышать стук моей обуви по паркетному полу. Как он не услышал стук моего сердца – другой вопрос. Я снял кольт с предохранителя, но держал палец не на курке, неся пистолет сбоку. Выскользнув в коридор, я начал двигаться по направлению к большой комнате. Когда я добрался до неё – то заглянул в арку и не увидел никого. Зато задняя дверь была открыта, и я услышал кого-то со стороны кухни, ниже прачечной и тренажёрного зала.

С Бронзовой звездой или нет, но я понятия не имел, как пехота делает это всё всерьёз – и не получает инфаркта. Я прокрался через большую комнату до кухни, ожидая, что вот-вот кто-то ворвётся и изрешетит меня пулями. Я продолжал двигаться, пока не подобрался ко входу на кухню. Затем, вознеся тихую молитву, я заглянул за угол.

«Хэмильтон?!»

Глава 81. Последствия

Суббота, 3 сентября, 1983

Я пялился на брата, стоящего на кухне. Во всех сценариях, которые мы продумали, семья не фигурировала. Да, их спрашивали, но всерьёз о них никто не задумывался. Единственным человеком, который знал, где мы живём и наш телефонный номер, была Сюзи, но она точно была не при делах. Однако, вот он, стоит в моей кухне с выражением острой ненависти на лице и гигантским охотничьим ножом.

– Хэмильтон?! – повторил я. – Что ты делаешь?

Он глумливо посмотрел на меня:

– Пока ещё ничего. Ты удивил меня. Где сука и этот ублюдок? Машина снаружи.

Услышав, как она назвал Мэрилин сукой, я вернулся в реальность. За всем стоял мой брат. Он был тем, кто разгромил и поджог её машину, он пытался сжечь мой дом, он пытался нас убить.

– Что ты творишь? А главное, зачем?

– Сам виноват! Из-за тебя нам пришлось переехать. Тебя не должно быть здесь! ЭТО ВСЁ ТВОЯ ВИНА!

– Хэмильтон, ты – псих!

Я стоял на расстоянии вытянутой руки от брата. Он по-прежнему держал этот огромный нож, и, кажется, он был не в себе.

Зря я назвал его психом. Хэмильтон покраснел и закричал:

– Я не псих! Никогда такого мне не говори! Не называй меня психом!

Он надвигался на меня.

Нахуй это! Я сделал шаг назад, сохраняя безопасное расстояние между нами. Я держал пистолет в опущенной руке, но ему было насрать, что я тоже вооружен. Я не хотел провоцировать его ещё сильнее. Я, пытаясь его успокоить, поднял левую руку.

– Эй, слушай, извини. Присядь, ладно? Мы можем обо всём поговорить.

Но он лишь глумился надо мной.

– Нет. Я вернусь снова, когда сука будет здесь. Поговорим позже.

Он опустил руку и отвернулся.

Я почувствовал, как что-то липкое и холодное сживаем моё сердце. Хэмильтон собирался убить Мэрилин и Чарли, а потом и меня! Я подавил приступ рвоты.

– Подожди! Хэмильтон! – позвал я его.

Он повернулся ко мне и поднял нож Боуи.

– Что?

Я поднял свой кольт и дважды выстрелил ему в грудную клетку. Вышло не так, как в кино, когда люди отлетают в другой угол комнаты. Гамильтон просто упал на пол кухни, покрытый линолеумом, и начал истекать кровью. Я, всё ещё целясь в него, подошел ближе. Но было очевидно, что он мёртв. Я выстрел ему в центр массы, прямо по инструкции, и одна или обе пули разорвались в его сердце. Похоже, пули прошли насквозь, так как огромные потоки крови вытекали из его тела.

Я почувствовал дрожь. Уровень адреналина в крови повысился. Я глубоко вздохнул и чуть не вырвал. Через минуту я положил оружие на кухонную стойку и пошел в спальню. Я схватил телефон и набрал 911.

– Чрезвычайное происшествие? Какого рода? – сказал голос на другом конце провода.

– Перестрелка. Пришлите полицию и патологоанатома.

Я сказал им имя и адрес.

Если оператор и испытывал какие-то эмоции по этому поводу, он не подал виду.

– Стреляющий ещё на месте? – спросил он.

– Я стрелял. Да, я буду здесь.

– Пожалуйста, оставайтесь на линии.

– Извините, не могу. Я должен совершить ещё несколько звонков.

Я повесил трубку, что, должно быть, было нарушением закона само по себе. Я позвонил Джону Стейнеру. Как и ожидалось, он сказал мне содействовать, но не болтать лишнего, пока он не приедет. Ничего удивительного. Я сбросил звонок моего извечного адвоката, в котором сейчас нуждался, как никогда прежде.

Я вернулся на кухню. Хэмильтон лежал на том же месте в лужи крови. Какая-то часть меня думала, что я должен был сделать это ещё несколько лет назад. Часть меня думала, что я должен был утопить его в младенчестве. И я жалел, что не сделал ни того, ни другого. Теперь моя семья была окончательно и необратимо разрушена. Назад пути не было. Я сделал то, что должен был. Он был психом. Он бы убил мою жену и сына, а потом и меня. Это бы никогда не закончилось. Даже если бы я схватил его и сдал копам, и они бы посадили его, он бы рано или поздно оказался на свободе. Если ты не сумасшедший с пеной у рта и нет никаких доказательств того, что ты представляешь угрозу, то полиция тебя надолго не задержит. Они бы не посадили его, пока бы он действительно не совершил убийство!

Я услышал сирену задолго до того, как они добрались до въезда. Оставив брата на месте, я пошел к входной двери и вышел наружу. Как только полиция прибыла, я поднял руки и завёл их за голову.

– Вы звонили с сообщением о стрельбе? – спросил коп, держа правую руку на кобуре.

– Да, сэр.

– У вас с собой оружие?

– Нет, сэр.

– Медленно повернитесь и обопритесь об дверь. Расставьте ноги широко, а руки прижмите к дверному косяку.

– Да, сэр.

Я встал в положение, которое знает каждый, кто хоть раз видел полицию в фильмах или шоу. Меня быстро, но внимательно обыскали.

Когда коп понял, что у меня при себе нет пушки, он слегка расслабился и позволил мне встать прямо.

– Проведи меня к телу. Внутри кто-то есть?

– Нет, сэр.

Он взялся за рукоятку пистолета. Я медленно пошел впереди него. Мы пришли на кухню, и он увидел ужасную сцену и пистолет на кухонной стойке.

– Расскажете, как всё произошло? Как вас зовут?

– Меня зовут Карл Бэкмен. Насчёт того, что произошло. Я уже позвонил адвокату, и он велел мне не говорить ничего без его присутствия.

При упоминании адвоката, лицо копа стало серьёзным.

– Кто жертва?

– Его звали Хэмильтон Бэкмен.

Я услышал ещё несколько приближающихся сирен. Близился проеб.

– Он был вашим родственником?

– Да, братом.

– Боже мой, – пробормотал он. Затем кивнул: – Ладно, заведите руки за спину.

Думаю, он уже придумал мне девять статей для обвинения. Я развернулся и завёл руки за спину. Вскоре я почувствовал наручники на запястьях. Я чувствовал их не впервые, но этот раз был особенным.

Я спокойно стоял и следил, как события разворачиваются. Вскоре явилась полиция Балтимора и скорая помощь. Похоже, патологоанатом не явился; наверное, его звали только после того, как скорая констатирует смерть. Медики уже через десять секунд определили, что Хэмильтона их профессиональные таланты не спасут, так что они просто ждали в гостиной, пока приедут больше копов.

Следующим явился сержант полиции Балтимора, который кое-что знал о деле, и который спорил за то, чтобы меня отдали им. Но не судьба. Видимо, я был ценным экземпляром для полицейских, и они поспешили усадить меня в свою машину. Десять минут я ждал в машине, пока сержант и полицейский спорили, и в итоге военный решил проблему так: он отогнал машину в отделение Вестминстера.

В отделении я сказал копам своё имя и был посажен в камеру временного содержания. Джон должен был вытащить меня оттуда. Но снова не судьба. До его приезда сержант и лейтенант полиции Балтимора явились с ордером на мой арест. Меня посадили в машину и отвезли в Таусон. Меня всё устраивало; В Таусоне располагался Карстанс, и я подозревал, что скоро его вплетут в это дело.

Я прождал три часа в камере Таусона, а потом меня отвели в комнату допроса. Там я встретился с Карстансом, лейтенантом полиции Балтимора, и сержантом войск Мериленда, Джоном Стейнером, и ещё одним человеком, которого я прежде не встречал. Как только я появился, сержант и лейтенант снова начали спор о том, в чьей власти я нахожусь. Тем временем меня приковали к столу.

Карстанс проскользнул мимо них и подошел ко мне. Он спросил:

– Это твой брат за всем стоял?

Я не успел ответить, как Джон положил мне руку на плечо.

– Мне нужно поговорить с клиентом.

Я посмотрел на него через плечо и кивнул. Незнакомец рядом с Джоном, должно быть, был ещё одним юристом.

Карстанс кивнул и дал своё разрешение. Он подошел к двери, постучал в неё, и её открыли. Сержант и лейтенант продолжали спорить, когда выходили.

Когда мы остались одни, Джон присел.

– Как дела, Карл?

– Отлично. Лучше, чем у Хэмильтона, – я обратился ко второму мужчине. – Вы кто?

Джон ответил вместо него

– Это Роберт ДеАнжелис. Он адвокат по криминальным делам в Таусоне. Пожалуй, лучший из местных.

– Мистер Бэкмен, – сказал он в качестве приветствия.

– Рад встрече. Я бы пожал вам руку, но… – я кивнул на наручники и улыбнулся ему. Затем я повернулся к Джону. – Адвокат по криминальным делам? А ты сам не справишься?

– Одно дело – отмазать тебя от школьной драки, когда тебе 13. Другое дело – отмазать тебя от убийства. Он нужен тебе, Карл.

Я снова обратился к ДеАнжелису

– Ничего личного. Добро пожаловать на наш бал. Джон рассказал вам немного о моей жизни?

У ДеАнжелиса был приятный баритон, а сам он производил впечатление надежного человека. Пожалуй, он умел ладить с присяжными, особенно с женщинами-присяжными.

– Да, но поговорим об этом позже. Для начала расскажите, они уже брали у вас показания? Отпечатки пальцев, фотографии, ещё что-то? Ваши слова записывали?

– Нет, я просто сидел в обезьяннике. Я думаю, они ещё не решили, под чью юрисдикцию я попадаю, – ответил я.

Он улыбнулся.

– Это нам на пользу. А теперь расскажите мне с начала и до конца всё, что произошло. Представьте, что я ничего не знаю о вас и о вашем деле, и никто мне о вас не рассказывал. Начните с самого начала.

Час с половиной я рассказывал им свою историю, начав с той ночи, когда Бекки позвонила копам. На средине рассказа из-за двери раздался шум, и вошел детектив Карстанс.

– Когда мы сможем поговорить? – спросил он.

ДеАнжели ответил:

– Мы дадим вам знать

И выпроводил его.

Карстанс фыркнул и улыбнулся.

– Ты только что это сделал. Кстати, ты под нашей юрисдикцией. Это может измениться, но всё-таки советую тебе быть вежливым со мной.

Он ушел, а я закончил свой рассказ.

ДеАнжелис несколько раз спросил о ноже, который был в руках у Хэмильтона.

– Вы говорите, это был не ваш нож? Это был не кухонный нож или вроде того?

– Нет, точно нет. Он выглядел, типа как охотничий нож. Он был странным. Слишком большим, чтобы для чего сгодиться. И я знаю все свои ножи. Среди них такого нет.

– Знаешь все ножи? – переспросил он.

– Ну. у меня есть ножи для масла в кухне, ножи для мяса, кухонные ножи – знаете, все эти из набора. Знаете же? – он кивнул, а я продолжил: – Есть ещё карманный ножик, перочинный нож. Они лежат в моей спальне. В кабинете у меня боевые ножи Гербера, включая мини-ножик, которым я открываю конверты с письмами. Но ни один из них не похож на тот самый.

Он расспросил меня ещё немного о ножах и о временных рамках. А Джон рассказал ему об охранной компании, которой я поручил следить за Мэрилин и Чарли.

Единственное, о чём я умолчал: Хэмильтон собирался уходить, когда я окликнул его и выстрелил. Я знал, что если скажу, будто Хэмильтон нападал на меня, убийство определят как в целях самозащиты. А то, что случилось на самом деле – чистое убийство. Последние несколько секунд должны остаться в секрете. Хэмильтон, должно быть, встретит меня в аду и устроит реванш.

Я спросил:

– Когда я смогу позвонить Мэрилин и рассказать ей о случившемся?

– Сегодня, но позже. Она всё равно не зайдёт в дом. Сейчас ваш дом – это место преступления, – сказал Джон.

– Да, – вздохнул я. – И всё же ей полегчает, когда она узнает, что всё кончено. Ну что, поговорим с копами?

Джон посмотрел на ДеАнжелиса, и тот кивнул. Джон поднялся и постучал в дверь. Ему открыли, и он что-то сказал. Дверь закрылась, и мы ещё минут десять ждали Карстанса. Он явился с толстой папкой подмышкой.

Джон сразу сказал:

– Давайте для начала снимем наручники с моего клиента. Вы уже знаете его. Он не станет драться, и он не опасен.

Карстанс пожал плечами:

– Пожалуй, не станет. Слышал, Карл, даже не пытайся. Иначе мои парни тебя пристрелят.

Он отстегнул мои наручники.

Я размял и потёр запястья.

– Спасибо, Лью, – сказал я ему.

– Теперь ты расскажешь, что произошло? – спросил он.

Я глянул на ДеАнжелиса, который кивнул мне, и всё рассказал Карстансу. Он уже знал о коктейле Молотова, и о том, что я из соображений безопасности отправил семью подальше. Он также знал, что у меня был Кольт. Уже был отчёт, в котором подтверждалось, что пули были пущены в грудь. Это значило, что я не преследовал Хэмильтона. И не стрелял ему в спину. ДеАнжелис несколько раз указал на то, что каждый найденный нож должен быть осмотрен, а его хозяин – установлен. Должно быть установлено, что это был не мой нож. Если мы докажем, что Хэмильтон пришел с ним, то дело будет закрыто. Чистая самозащита.

– Когда нашего клиента отпустят? – спросил ДеАнжелис.

Карстанс глянул на него.

– Хороший вопрос, господин адвокат. Я даже не уверен, что его отпустят.

– Детектив, я вас умоляю, мы все понимаем, что это дело даже до суда не дойдёт, не говоря уже о тюремном сроке. Почему бы вам не сэкономить деньги штата и не начинать процесс, который точно проиграете?

– Не я это решаю.

Я поднял руку и наклонился, чтобы шепотом сказать моим адвокатам.

– Это поможет, если мы докажем, что Хэмильтон был сумасшедшим? Я имею в виду, реальным психом.

– У вас есть доказательства? – спросил ДеАнжелис.

– У меня есть копия заключения психиатра о том, что у него была параноидальная шизофремния. И копия заявления в полицию о том, что когда он был подростком, то пытался угнать мою машину, – я повернулся к Джону. – Помнишь? Из-за этого я тогда переехал.

Он посмотрел на ДеАнжелиса и кивнул.

ДеАнжелис сел ровно, мы с Джоном тоже. ДеАнжелис сказал.

– Детектив, что-то изменится, если мы предоставим вам доказательства того, что убитый был психически больным человеком и угрожал нашему клиенту до этого?

Карстанс аж подскочил.

– Правда? Почему вы раньше этого не сказали?

– Ну, до сегодняшнего дня Хэмильтон не давал о себе знать. Мы не думали, что он в этом замешан. Я даже не знал, что он нас нашел! Кроме того, вы спрашивали меня о стольких людей, что я не понимал, кто именно был важен. Мэрилин и я знали, что он псих с самого детства!

Он ничего не сказал, лишь молча вышел из комнаты. Через пол часа он вернулся.

– Ладно, вы свободны. Но только пока! Я должен знать, где вы будете, как с вами связаться. И вы не можете возвращаться домой. Это всё ещё место преступления, и там ведутся работы.

Джон уладил это.

– Можем ли мы послать кого-то за личными вещами? Я могу попросить кого-нибудь из службы охраны.

Карстанс согласился. Джон сказал, что поселит меня в номере в центре Хиятта, под его именем. Я буду оставаться там до тех пор, пока не понадоблюсь им. И до тех пор, пока не закончится расследование, и копы не покинут мой дом. Я пообещал предоставить и копам, и адвокатам отчеты о психических болезнях Хэмильтона. И меня отпустили. ДеАнжелис удивлялся, что до сих пор не набежали репортёры, от чего я съёжился. Джон посадил меня в машину, и мы отправились назад в Балтимор.