Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 103 страниц)

В конце она просто молчала. Чарли напился досыта, и теперь дремал в коляске. Я закончил со словами:

– И всё. Теперь они должны прооперировать мою ногу и дать мне реабилитироваться, и я уйду. Я больше не буду капитаном Бакмэном, милая.

– И после всего этого они просто выкинут тебя? Как мусор? Это ужасно! Разве ты не можешь предпринять что-нибудь?!

Я был этим удивлён – ведь Мэрилин никогда не была большой фанаткой Армии и не понимала в ней много. Может, это как когда ты убираешь детский шкаф и находишь игрушку, которую забросили годы назад. Ты идёшь её выбрасывать, а они это видят и начинают ныть.

– Всё будет хорошо, Мэрилин. Теперь нам не придётся переезжать в Оклахому, верно? – сказал я, улыбаясь ей. Это мне всё ещё не нравилось, но я мог с этим жить, – Серьёзно, я же буду хромать до конца своих дней! Я больше никогда не смогу командовать.

– А это так важно для тебя? – спросила она.

Я знал, что это именно так. Пока понятия не имел, чем займусь дальше, но знал, что должен быть боссом. Я на мгновение поглядел в окно и повернулся обратно.

– Ага, именно так. Это как работать в магазине мороженного и ни разу не лизнуть его. Я сойду с ума. Не волнуйся обо мне, всё будет в порядке.

Мэрилин очень странно на меня глянула и сказала:

– Карл, нам нужно поговорить вот ещё о чём. Я нашла твоё письмо.

– А? Какое письмо?

Она полезла в сумочку и вытащила оттуда большой маниловый конверт, и моя челюсть отвисла, а глаза полезли на лоб. Вот дерьмо! Я понял, что это за письмо!

– Ты не должна была читать его, если только, ну, ты знаешь! – на конверте была надпись с указанием «Открыть в случае моей гибели».

Он лежал в моём комоде, под моими трусами и нижним бельём. Я потёр руками лицо. Большинство солдат пишут такие письма, как минимум – во время боевых вылетов. Они или заготавливают их заранее, или пишут в последнюю минуту, а затем отдают кому-то на базе перед патрулём или прыжком. Я написал всё где-то после свадьбы и дополнил спустя пару месяцев.

«Дорогая Мэрилин,

Если ты это читаешь, значит, мне всё-таки попался неисправный парашют. Мама всегда говорила, что я плохо кончу, и, полагаю, в конечном счете, она была права.

Ты была лучшим, что случалось в моей жизни. Лучше, чем я когда-либо заслуживал. Если бы я прожил сто жизней – то хотел бы, чтобы ты была в каждой из них. Я люблю тебя больше, чем ты можешь представить. Прошу, прости меня, что не был достаточно хорош для тебя.

Мне жаль, что я не был самым лучшим мужем. Ты заслуживаешь лучшего человека, чем я. Теперь, когда ты носишь моего сына (или дочь), я оставил вас – и больше всего на свете желал бы вас увидеть. Ты будешь восхитительной матерью, уж точно гораздо лучше, чем я был бы отцом. Я сожалею об этом.

Однажды ты встретишь кого-нибудь ещё; человека, который разглядит в тебе все те волшебные черты, которые увидел я. Уверен – он будет лучше, чем я. И когда придёт время двигаться дальше, знай – я хочу этого, хочу, чтобы ты была счастлива. Ты заслуживаешь лучшего мужчину.

Напоследок сообщаю, чтобы ты переслала внутренний конверт Джону Штейнеру в Тимониум, Мэриленд. Адрес уже написал. Джон был моим адвокатом долгие годы, он изложил мою волю и поможет тебе добиться её исполнения, решив все проблемы с документами. Внимательно его слушай. Он очень умный человек и хороший друг.

Как я уже и сказал, мою любовь не изложить в письме. Ты была лучшим, что случалось в моей жизни, и, что бы со мной не произошло – мои последние мысли будут о тебе.

С любовью,

Карл.»

Внутренний конверт содержал копию моего завещания и последних заявлений о брокерских счетах, а также инструкции Джону, Мисси Тэлмедж и моему бухгалтеру, чтобы помогли Мэрилин управлять её деньгами. Мэрилин открыла и этот конверт тоже. Оба конверта были покрыты пятнами и смяты, и мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что это от слёз. Теперь я чувствовал себя даже более подлым, чем раньше.

Мэрилин плакала, глядя, как я читаю письмо, что написал ей.

– Как ты можешь такое говорить? Я люблю тебя! И никогда не найду человека лучше, чем ты! Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты заявляешь такое!

Вот чёрт! Я распахнул объятия, и Мэрилин, плача, упала мне на грудь. При этом она переместилась на кровать, толкнув мою правую ногу; мне захотелось орать, но я сдержался. Лучше вообще потерять эту чёртову ногу, чем ещё больше её расстроить. Я просто гладил её спину и говорил, как люблю её и как мне жаль, что она плачет.

Наконец, она успокоилась и села, снова стукнув меня по ноге (а я снова прикусил язык). Также я нажал кнопку вызова медсестры, чтобы получить морфий! Мэрилин вытащила второй конверт и помахала им передо мной.

– Я прочла это, но я не понимаю. У тебя есть брокерский счёт стоимостью в миллионы долларов? Этого не может быть!

Я снова потёр лицо и улыбнулся жене:

– Но это так, Мэрилин. Я миллионер. Точнее, мультимиллионер. Сейчас счёт стоит что-то около 35 миллионов, может, чуть больше – я точно не уверен.

– Ты даже не знаешь! – с изумлением на лице воскликнула она.

Милая, не похоже, чтобы у меня была возможность просмотреть последний номер Wall Street Journal. Там ведь не только деньги, но и акции.

– Когда? Как? Почему ты ничего не говорил?

– Ну, я так или иначе собирался скоро рассказать. Я торгую акциями с самого детства. Я очень хорош в этом. Свой первый миллион я сделал ещё до того, как встретил тебя. Ещё когда был подростком, живущим в Мэриленде, у меня были своя квартира и машина.

– Ты должен быть что-то сказать!

– Я собирался. Но я не говорил никому, не только тебе. Можешь себе представить безумие, если бы об этом узнали в братстве? А девушки? Как бы я узнал, любят они меня – или мой кошелёк? Ты полюбила меня за меня! Я собирался рассказать тебе сразу после переезда в Форт-Силл. Я же говорил, что куплю тебе дом, верно?

– Да, – кивнула она, соглашаясь.

– Я собирался заплатить наличными, никакой ипотеки. У капитанов и близко нет таких денег, Мэрилин. Тогда я и собирался тебе рассказать.

Мэрилин просто глядела на меня, ошарашенная. Наконец, она пробормотала:

– Ого!

– Это не была ложь, милая – я просто не рассказывал тебе всего! – взмолился я.

Она пару раз шлёпнула меня письмами, выплёскивая свою злость (которой не могло быть много):

– Ты и твои грехи действия и бездействия! Из тебя вышел бы отличный отец-иезуит!

– Я никогда бы не справился с обетом безбрачия, – улыбнулся я ей.

Мэрилин покраснела, кинув взгляд на низ моего живота. Я поймал её на этом, и она покраснела ещё больше. Но оправилась и сказала:

– Говоря об этом…

– Ах да, ну, в ближайшее время ничего не будет. Там стоит катетер. Я понятия не имею, когда его вынут – надеюсь, поскорее. Ну а ты – ты уже можешь, ну, знаешь…

– Я уже выздоровела, – с улыбкой кивнула Мэрилин.

– Что насчёт таблеток? Полагаю, ты снова будешь их принимать, – спросил я.

– Да. Всё гадаю, когда я смогу начать снова.

– Ты находишься в лучшей военной больнице США во всём мире, – усмехнулся я. – Готов спорить, ты найдёшь здесь доктора, который ответит на этот вопрос. Фактически, я готов был бы поспорить на миллион долларов!

– Но у меня нет миллиона долларов! – просветлело лицо Мэрилин. – Что, если я проиграю?

– Уверен, – глянул я на неё, – мы найдём у тебя что-нибудь ценное. Что-нибудь, что я принял бы в качестве оплаты.

Мэрилин фыркнула и взяла на руки Чарли, который проснулся и начал барахтаться. Вошла ещё одна медсестра, наконец-то отреагировав на мой вызов.

– Вы звонили? – мило спросила она.

– Меня беспокоит моя нога. Я мог бы получить что-нибудь?..

Она глянула на мою диаграмму и кивнула.

– Дайте мне пару минут, и я принесу что-нибудь.

– Спасибо. И, эй, я могу задать пару вопросов?

– Карл! – запротестовала Мэрилин.

– Конечно, – ответила медсестра, глядя на неё.

Я проигнорировал Мэрилин:

– Как долго ещё у меня будет стоять этот катетер? – я повернулся к жене, – Дорогая, это же медсестра. Поверь, её можно спрашивать.

Сестра Грэхэм засмеялась:

– Именно так. Что до катетера, не могу точно сказать. По крайней мере, до конца операции, но завтра вы можете спросить доктора. Что-то ещё?

– Моя жена хочет вернуться на таблетки. Вы могли бы помочь ей с этим?

Мэрилин смущённо пискнула, но медсестра лишь засмеялась и спросила, какую марку использовала Мэрилин.

– Вам нужно увидеться с акушером-гинекологом. Если хотите, я могу позвонить и спросить, нет ли у него окошка для вас.

Мэрилин стукнула меня по плечу, а затем мило сказала:

– Большое вам спасибо.

Сестра Грэхэм ещё немного посмеялась, а затем ушла, чтобы найти лекарства.

Настало также время уходить и Мэрилин с Чарли. Мы проговорили весь день, и всё равно ещё не сказали так много. Мой сын проснулся и, сидя на моих коленях, поиграл с моими пальцами ещё немного, а затем я поцеловал его (и его мать) на прощание. Возможно, его мать я целовал с большим энтузиазмом. Мэрилин обещала вернуться завтра утром пораньше, чтобы мы могли ещё поговорить. Хирург тоже обещался быть утром, так что, если повезёт, она сможет присутствовать при операции.

Завтра было воскресенье. Мэрилин пришла как раз вовремя, чтобы увидеть, как я приканчиваю свои сок и тосты. Я уже ел нормальную еду – по крайней мере, насколько нормальной может быть больничная еда. Поначалу мне давали столько жидкости ещё и потому, что до попадания в госпиталь я несколько дней выживал на одном сухпайке, и если бы мне сразу дали нормальную еду – меня бы просто вырвало ей.

Мэрилин кормила Чарли, когда вошёл хирург. У него были и хорошие, и плохие новости. Хорошие состояли в том, что мне не понадобятся ни ампутация ноги, ни – в ближайшее время – протезирование колена. А плохие – в том, что у меня будет операция по восстановлению связок, и на реабилитацию уйдут месяцы. В конечном счёте мне всё-таки понадобится заменить колено, и тогда я, наверное, смогу предсказывать погоду. Он рассказал мне о моделях колен и показал фото связок, но для меня всё это было филькиной грамотой. Хуже всего было то, что они не могли оценить степень повреждений до тех пор, пока не вскроют меня.

В начале 80-х большинство снимков в больницах ограничивались старомодным рентгеном. Компьютерная томография, ПЭТ и МРТ уже были изобретены, но оборудование для них было смехотворно дорогим и крайне редким. Разумеется, у Армии его не было. Потребуется настоящая цифровая революция, чтобы снизить цены настолько, что всё это станет рядовым явлением. То же самое относилось и к хирургии. Артроскопическая хирургия до сих пор была экспериментальной. Они собирались вскрыть меня старомодным способом, с длинными разрезами и долгим временем восстановления. Операция была назначена на понедельник, и Мэрилин попросили не присутствовать. Я всё равно ещё несколько часов после буду без сознания, и она ничего не сможет сделать; они обещали позвонить ей, когда я очнусь.

Затем мы с Мэрилин ещё поговорили. У неё была очень хорошая идея:

– Может, мы сможем позвонить Сьюзи и спросить, не приедет ли она?

Я поморгал:

– Сейчас конец ноября. У неё занятия. Ты должна позвонить и спросить. Может, она сможет приехать на автобусе? Или подождёт до Рождества? Я, наверное, всё ещё буду здесь.

– Ей нужна машина, – между делом заметила Мэрилин.

Это заставило меня задуматься. Вот что мы с Мэрилин сделаем!

– Придержи эту мысль. Нам нужно избавиться от Импалы и купить для тебя и Бастера что-нибудь побольше. Как насчёт фургончика? – Chrysler изобретут свои минивэны только через пару лет.

Мэрилин чуть похлопала губами.

– Правда? У меня будет новая машина?!

– Всё, что хочешь, милая. Ну, в разумных пределах. Я не думаю, что «Роллс Ройс» делают фургоны.

– Очень смешно! А что насчёт тебя?

Я пожал плечами:

– Обменяю Импалу на Кэдди или Линкольн. Что-нибудь хорошее и больше. У нас будут и машина, и фургон.

– А что насчёт моей маленькой Тойоты?

– За неё много не выручишь. Почему бы тебе просто не отдать её Сьюзи? Она идеально подойдёт ученице колледжа. Она могла бы платить за бензин, а папа – за страховку.

– Но что скажут твои родители, если узнают, откуда взялась машина?

– Сьюзи может соврать, – я снова пожал плечами. – Это уже будут её проблемы, не мои.

– А ещё мы должны позвонить Таскеру и Тессе и пригласить их тоже. Мы не видели их с прошлого года! – сказала она.

Так оно и было. Мы поддерживали связь с Таскером и Тессой с той самой незабываемой свадьбы! Теперь они были женаты (внук смягчил сердца бабушки и дедушки) и преуспевали. Они оба выпустились, Тесса получила бакалавра, а Таскер закончил свою бизнес-школу, и в прошлом году он, в соответствии со своим планом, открыл маленький магазинчик-мастерскую мотоциклов в Тимониуме.

– Это отличная идея! Позвони им и спроси, когда они смогут быть. Мы сможем снять им комнату на ночь. Когда прибудет Сьюзи, думаю, она сможет остаться в люксе с тобой.

Она кивнула, но тут же обеспокоенно глянула:

– А у тебя есть их номера? Я оставила записную книжку дома!

– Вот затем добрый Господь и даровал нам телефонных операторов. Когда ты вернёшься в отель, позвони на внешнюю линию и спроси оператора. Вероятно, ты сможешь узнать рабочий телефон Таскера, а если ты позвонишь в Университет Делавэра, то они смогут, по крайней мере, передать Сьюзи сообщение. Всё равно никто из них не успеет приехать в эти выходные.

Во время моей последней поездки через время и пространство Сьюзи поступила в Университет Делавэра, на курсы медсестёр. Теперь у неё должен был начаться юниорский год. Спустя пару лет она будет иметь степень бакалавра по сестринскому делу и статус зарегистрированной медсестры. Находилась она в часе езды от Лютервилля.

– Может, Сьюзи сможет доехать из Довера до Вашингтона автобусом, а там ты встретишь её или вызовешь такси, – сказал я.

Мы поговорили о будущих планах – теперь, когда карьера в Армии мне больше не светила. Что бы там ни было, я собирался купить или построить для Мэрилин дом, приобрести нам новые машины и, как только выберусь из больницы – уехать в длительный и приятный отпуск. Но, помимо этого, я многого не планировал. Мы не могли сойтись на том, где хотим жить. Мэрилин хотела покинуть район Файеттвилля (слишком жарко, слишком грязно, слишком южно), я же отказывался ехать в северную часть Нью-Йорка (я 50 с лишним лет месил там снег лопатой; в гробу я видел эту идею!).

Я потратил кучу времени на знакомство со своим сыном. Чарли было всего 10 недель отроду, но у него, конечно же, уже было здоровое любопытство ко всему подряд. Он осматривал всё! Он ещё не мог сидеть сам, но его маленькая головка и маленькие глазёнки продолжали поворачиваться, чтобы осмотреть всё вокруг! К тому же, он был настоящей машиной по пищевой переработке. В один конец заливается мамино молоко, из другого выходили токсичные химические отходы. То, что производил этот ребёнок, попадало под запрет Женевской Конвенции о газовом и бактериальном оружии! О, и держите от него подальше и пальцы, и ключи от машины, не то он тут же сунет их в рот!

Понедельник был не слишком приятным. Поскольку я должен был провести большую часть дня под наркозом, они урезали мой и так скудный рацион. Мэрилин и Чарли были в отеле. Я подписал документы и выслушал все предупреждения, а затем меня попросили досчитать от 100 до 1. Я добрался лишь до 99, а затем меня будто выключили. А когда проснулся, был уже почти вечер, и Мэрилин с Чарли сидели у моей кровати. Я оставался в сознании достаточно долго, чтобы сказать им «Привет», а затем снова заснуть. Проснувшись во второй раз, стояла середина ночи, и их уже не было.

Они пришли с раннего утра во вторник, и мы вместе встретились с хирургом. Хороших новостей было больше, чем я мог надеяться. Несмотря на обширные повреждения связок и суставов, они решили справиться за одну семичасовую сессию, а не две-три сессии поменьше. Так сказать, меньше времени в мастерской, больше на шоссе. Плохая новость состояла в том, что урон был действительно значительных. Понадобится пара недель, прежде чем я смогу попытаться пройтись, а полное выздоровление выглядело сомнительным. Моя карьера была сломана.

Ещё две таких недели могли свести меня с ума, но мы всё ещё могли строить планы на будущее. Мэрилин решила перевести Чарли на искусственное питание и одним утром встретилась с гинекологом, побеседовав по поводу возвращения на таблетки. Хотя все её медицинские записи оставались в Форт-Брэгге, Мэрилин имела право ходить и к местным докторам. Когда мы сможем выбраться отсюда – мы должны быть в состоянии победить возбуждение, одолевающее нас обоих. Мы начали планировать побег.

На выходных у нас были гости. Сьюзи села в автобус до Балтимора, а затем Таскер, Тесса и маленький Баки подобрали её, и они все вместе приехали в Сильвер Спрингс, чтобы повидать нас. Мы с Мэрилин шутили, что Таскер и его семейство приедут на байке, а Баки будет сидеть в коляске, но они приехали на своём стареньком Форде.

В субботу у меня должны были вынимать катетер. Сьюзи была там, когда пришла медсестра:

– Круто! Могу я посмотреть?

Я пробормотал что-то бессвязное:

– Сьюзи! Нет!

– Карл, не беспокойся так. Я же начинающая медсестра. Я уже видела пенисы раньше, – ответила она.

– Меня не волнует, сколько пенисов ты перевидела! Мой ты не увидишь!

– С тобой вообще не весело.

Я погрозил ей пальцем:

– Почему бы тебе не пойти домой и не рассказать папе обо всех пенисах, что ты видела? Готов поспорить, это будет весёлый разговор!

Она тут же зарделась.

Таскер и Тесса выглядели немного измотанными, но всё равно счастливыми. Тесса работала на полставки в байкерском баре, а также писала книги для мотомастерской и заботилась о Баки. Таскер работал в мастерской целыми днями, кроме воскресенья. С другой стороны, кажется, они нашли золотую жилу, и их бизнес рос. У них уже было двое работников. И они искали третьего. У Баки были материнские сложение и черты лица, но отцовские рыжие волосы, и он был славным малым. Сейчас ему было три, и он интересовался всем подряд.

Сьюзи также принесла печальные новости. Дейзи отправилась в большую собачью игровую площадку на Небесах. Она ушла во сне, за пару недель до возвращения Сьюзи в школу.

– Мне жаль, Сьюзи. Она была хорошей собакой.

Сьюзи выглядела очень грустной, но не плакала. Я знал, что она плакала, когда это случилось.

– Сколько ей было? – сказала Тесса.

Сьюзи с любопытством поглядела на меня:

– Не знаю. А сколько?

Я чуть призадумался. Когда я вернулся в 1968 год, она была юной, но не совсем щенков.

– Я не вполне уверен, но, думаю, она родилась в 65-м или 66-м. Это, помню, было лето. Значит, ей было 14 или 15. Сколько это на собачьи годы? Как минимум за сотню!

– Долго же она с вами тусовалась! – заметил Таскер.

– О да! – улыбнулся я ему. – Она была отличной собакой!

Мы со Сьюзи рассказали несколько связанных с ней случаев. Наконец, я сунул Чарли палец, и он ухватился за него.

– Как только мы обустроимся, нужно будет завести щенка для этого парня, чтобы они гонялись друг за другом.

– Щенка! – Мэрилин широко распахнула глаза. В её семье не было принято заводить питомцев. У них не было ни собак, ни кошек, ни даже рыбок в аквариуме.

– Мальчишкам нужны собаки! – ухмыльнулся я.

– А у меня с сестрой были кошки, – рассмеялась Тесса.

Я засмеялся ещё сильнее.

– Это будет ещё лучше. Моя мама смертельно боится котов! Это будет идеальная защита от её визитов!

Таскер и Тесса отвезли Сьюзи обратно в Балтимор и посадили на автобус до Ньюарка. Это был хороший визит, и, когда они ушли, я сказал своей жене:

– Думаю, мы должны вернуться домой.

Мэрилин недоверчиво уставилась на меня:

– Домой? В твой дом? К твоей семье?

Нет, нет, не в этом смысле. Я не настолько чокнутый! Нет, я имею в виду – в Мэриленд. Ты хочешь жить за городом, а я не хочу убирать снег. В Мэриленде по-прежнему полно ферм. И не все они в пригороде. Северный округ Балтимор всё ещё очень сельский. Я уверен, мы сможем там обосноваться.

– Я не знаю… – медленно сказала она.

– Послушай, как только я смогу освободиться, мы поедем туда и посмотрим. Я покажу тебе! Я знаю, там полно фермерских угодий, которые проходят недалеко от Кокейсвилла и Херефорда.

Мэрилин пожала плечами:

– Говоря об этом, как мы собираемся это сделать? Ты ещё не можешь ездить, а Тойота ужасно маленькая!

– Понятия не имею, – чем больше я об этом думал, тем яснее понимал, что всё ещё могу надеяться лишь на милость Армии. Уолтер Рид не собирались меня отпускать. Фактически, как только они закончат делать со мной всё, что должны – они тут же отправят мою жалкую задницу обратно в Файеттвилль.

Я лишь кивнул.

– Я могу лишь гарантировать тебе, что, если ты спросишь консьержа в Хилтон, то получишь какую-то помощь. Также он подскажет тебе, где торговый центр. Не покупай слишком много, но мне кое-что понадобится. Возьми мне комплект для бритья, дезодорант и бельё. Что-нибудь такое, из чего не будет вылазить моя задница. Кстати, у меня 12-й размер обуви.

Мэрилин может быть пассивно-агрессивной в таких вещах, но в итоге она согласилась прикупить это для меня. Она совершенно ненавидит водить; возможно, потому, что она ужасный водитель. Мне это неважно. Когда я впервые учился водить – в первый раз – то ездил по пятиполосной трассе Балтимор-Бельтвей со скоростью 70 миль в час!

Мэрилин купила для меня вещи, хотя всё равно перепутала размер обуви. Но я всё ещё торчал в Уолтер Рид. К концу второй недели с меня сняли бинты и сильно уменьшили их количество на колене. Я был переведён в реабилитационную секцию, где меня поднимали на ноги. А на следующей неделе учился использовать костыли, познавал такой изысканный вид пытки, как попытка двигать коленом, и заново постигал науку ходить. Я поверить не мог, каким слабым стал. В свободное от реабилитации время, проводил спортзале, делая жим лёжа. За время похода по Никарагуа и заключения в тюрьме я потерял больше двадцати фунтов – и пока даже близко не вернулся в форму. Моя одежда свободно висела на мне.

Рождество встретил в больнице; подарков было мало, так как я был далеко от дома и никто из нас не имел возможности ходить по магазинам. Мэрилин походила и купила кое-что для меня и Чарли, и мы пообещали друг другу устроить праздник, когда я выйду отсюда. Прошло почти 4 недели после операции прежде, чем я, наконец, выписался. Я отослал Мэрилин с Чарли домой, назад в нашу квартиру. Я не мог с комфортом ездить на Тойоте – по крайней мере, пока. Кроме того, доставить меня домой было работой Армии. На следующий день меня погрузили в птичку Herk, приписанную к больнице, а затем машина скорой помощи отвезла меня в больницу Брэгга. Меня снова осмотрели, а затем я остался на ночь, чтобы получить новые занятия по реабилитации. Когда меня выпустили – на следующий день – Мэрилин приехала за мной на моей Импале, усадив Чарли на заднее сидение.

Когда мы ехали с базы в квартиру, я сказал:

– Знаешь, я собираюсь покончить с этим, но уверен, что не покончу с созданием дома для тебя. Понятия не имею, чем займусь дальше, но, что бы там ни было, не хочу слишком много путешествовать.

– А ты уже думал об этом? В смысле, о том, чем займёшься дальше? – спросила она.

Чарли начал барахтаться, и я повернулся, чтобы покорчить ему смешные рожицы и попытаться отвлечь его.

– Ни единой чёртовой идеи!

– Думаю, нам нужно обсудить это, – сказала Мэрилин.

Я просто кивнул.

Скоро мы прибыли к дому, и я прекратил попытки занять своего сына, предоставив его профессионалу. Мэрилин помогла мне выйти из машины, и я при помощи костылей более-менее доковылял до квартиры. Мэрилин открыла дверь – я оставил свои ключи дома перед отлётом. К счастью, наша квартира была на первом этаже, потому что с лестницами у меня всё ещё были натянутые отношения.

Тот факт, что Армия вышвырнула меня, врезал мне по роже сразу же, как только я вошёл. На обеденном столе стояли несколько коробок с моими вещами, присланные из батареи. Должно быть, Могучий Мышонок и правда хотел выкинуть меня вон! Балансируя на левой ноге, я подошёл и заглянул в них. В одной коробке были фотографии с моей «Я люблю себя» стены, фотографии времён службы и одна четырёхлетней давности, с Грейс Хоппер. Фотографии с моего стола, с Мэрилин, были упакованы отдельно – с прочими вещами с моего стола. В самой большой коробке были все виды формы и снаряжения из моего офиса. К моему удивлению, там была коробка с моими вещами, привезённая из Гондураса, где было то, что я уже не надеялся увидеть, включая мой Кольт. Должно быть, они отследили его по серийному номеру. Там же была записка от полковника Физерстоуна, свёрнутая и засунутая в ствол, что мой 1911А1, похоже, «был утерян в боевой обстановке». Это принесло мне улыбку.

Я прошёлся по квартире, глядя на всё как в первый раз. Всё было таким же, но другим. Какие-то небольшие детали, которые казались странными: новые занавески в душе, переставленный тостер на кухне, плед на диване вместо одеяла. Я нашёл Мэрилин во второй спальне, где она сидела в кресле-качалке и кормила Чарли из бутылочки. Я стоял в дверях и просто глядел на них, улыбаясь. Она заметила меня и спросила:

– Что?

– Ничего, – улыбнулся я.

– Скажи мне, что.

– Я просто рад быть дома. Видеть вас двоих, всё такое, – Мэрилин улыбнулась и закатила глаза. Я снова вернулся в коридор, – Я собираюсь в душ.

– Тебе нужна помощь?

Она имела в виду помощь в перемещении и раздевании, а не ту помощь, которая была бы мне приятно.

– Я буду в порядке, – сказал я ей.

Я добрался до главной спальни. В нашей квартире была только одна ванная, но одна дверь туда вела из коридора, а вторая – из нашей спальни. Прислонив костыли к комоду, я присел на кровать. Мне понадобилось 10 минут, чтобы раздеться, и большую часть этого времени я снимал штаны. На колене больше не было бинтов, но оно было твёрдым и не сгибалось, а ещё не переносило большой вес. Голым, я встал на ноги и запрыгал в ванную, опираясь о стены.

Когда я вышел из душа, то обнаружил свою жену в ванной со мной, бормочущей что-то. На её рубашке было большое пятно.

– У твоего сына была огромная отрыжка.

– Мой сын? Дай угадаю, в другое время он твой сын.

Она щипнула меня и сняла с себя рубашку. Пока Мэрилин раздевалась и принимала душ, я вытерся. Глядя на неё, я вспомнил кой о чём ещё, чего мы ждали месяцами! Я крепко понадеялся, что Чарли поймёт – этой ночью ему лучше спать без перерывов!

Допрыгав обратно в спальню, я открыл ящик, чтобы найти какие-нибудь трусы, и при этом свалил костыли на пол. К счастью, Чарли не проснулся, но Мэрилин открыла дверь ванной и нервно спросила:

– Ты в порядке?

– Я в порядке. Это костыли упали на пол.

– Ладно.

Мне понадобилась ещё пара минут, чтобы поднять их – пиная одной ногой в сторону кровати, а затем сидя на ней и протягивая руки вниз, чтобы поставить прямо. Это была нереальная боль в яйцах! Надеюсь, реабилитация восстановит меня хотя бы до такой степени, чтобы я смог использовать просто трость. Мэрилин вышла из ванной, чистая и одетая в свой халат, и нашла меня всё ещё сидящим на кровати, голым и пытающимся снова прислонить костыли к комоду.

Она подошла и взяла их у меня.

– Дай-ка мне, – и прислонила их к комоду, у стены.

Я с отвращением покачал головой.

– Иисусе, лучше бы мне скорей поправиться. Я в жизни не чувствовал себя таким беспомощным! – это было даже хуже, чем когда мне стукнуло 60 и я начал использовать трость при ходьбе.

Мэрилин присела возле меня на кровать.

– Всё будет в порядке. Сейчас ты уже двигаешься в десять раз лучше, чем неделю назад. Ты едва мог стоять на костылях. Через пару-тройку недель полностью от них избавишься. К тому времени, как Чарли начнёт ходить, мы оба сможем за ним гоняться!

– Было бы неплохо, – засмеялся я. – Это я должен поддерживать его, а не наоборот.

Мэрилин улыбнулась и поглядела на меня. Я всё ещё сидел нагишом на краю кровати, с шортами в одной руке. Она взяла из у меня и положила в ящик.

– После еды он спит, и спит очень крепко.

БАЦ! И Карл-младший внезапно подскочил! Полагаю, избиение в подвале, когда несколько ударов прилетело и в пах, не полностью вывело его из строя. Поглядев на неё, я спросил:

– И как долго он будет спать?

Мэрилин скинула свой халат. Чёрт, как же классно она выглядела! Кажется, её сиськи выросли, что я тоже одобрил.

– Достаточно долго!

Откинувшись на кровати, я приподнялся на подушках, а ещё одну подложил под своё правое колено. Мэрилин забралась ко мне слева. Я поцеловал её, долго и взасос, и немедленно услышал стон и ощутил её язычок. Это напомнило мне, как мы делали это в первый раз. Она оторвала губы, а затем очень осторожно забралась на меня, оседлав мой торс. Мгновение спустя я был внутри.

Это было… потрясающе! Прошли месяцы с тех пор, как мы делали это в последний раз, и я чувствовал себя так, будто мы снова на свидании. Мэрилин ахнула и легла на мою грудь, трясясь от оргазма и сжимая свою маленькую тугую киску. Я кончил очень быстро.

– Это было слишком долго, – посетовал я.

– От этого только лучше! – прошептала она в ответ.

Мэрилин начала извиваться вокруг меня, и я быстро затвердел вновь. На этот раз она поднялась, пока прыгала на мне, и я поиграл с её сиськами, пока та теребила свой клитор. Мы оба продержались дольше, и Мэрилин испытала второй оргазм перед тем, как я снова разрядился в неё.

Мы переводили дыхание, и она снова скользнула с меня сбоку, когда Чарли начал трепыхаться. Мы с Мэрилин поглядели друг на друга и рассмеялись.

Ну, лучше так, чем 5 минут назад.

– Как скоро он заснёт в следующий раз?

– Слишком нескоро! – хихикнула Мэрилин.

Она поцеловала меня, а затем вернулась в ванную, чтобы снова помыться. Чарли начал плакать, но я ничем не мог ему помочь. Я сел прямо и влез в свои шорты, а затем попрыгал вокруг в поисках какой-нибудь одежды. Мэрилин вышла из ванной и надела сарафан, а затем ушла, чтобы позаботиться о Чарли.

Я последовал за ней в коридор. Стоя в дверях, я наблюдал, как она меняет подгузник.

– Держись, Бастер! Это продлится ещё 17 лет и 8 месяцев, прежде, чем твоя задница станет твоей!

– Карл! – запротестовала Мэрилин, – Не говори так! – но тут Чарли выдал фонтанчик раньше, чем она успела застегнуть подгузник, – Ну вот, опять…

– Ха! Просто подожди, когда он начнёт ходить! Ты увидишь! В первый год мы будем упорно обучать его ходить и говорить, а в остальные 17 твердить, чтобы он сел и заткнулся!

Мэрилин закончила менять подгузник и вручила его мне:

– Твоя очередь, папа! Я собираюсь пойти снова помыться, а затем делать ужин.

Я проиграл с сыном несколько минут, пока Мэрилин не вернулась, одетая в другое платье (без мочи) и не забрала его обратно. А потом поковылял с костылями на кухню и сел за стол, Чарли был усажен на свой стульчик передо мной. Я продолжал занимать его, пока Мэрилин готовила ужин. Ещё одна причина поспешить с выздоровлением. Единственный способ, которым Мэрилин умела готовить – это использование микроволновки. Так я не верну вес, а ещё больше потеряю!