Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 103 страниц)

– Я хочу торговые активы, как минимум для начала. Но потом, когда будет шанс, обратиться к долям. К тому же, я хотел бы заниматься торговлей опционов, как вариант. И пут и колл, возможно короткие сделки, – ответил я, – Проблемы?

Хардести все смотрел на моего отца.

– Чарли, что происходит? Это какая-то шутка?

Даже папу это уже начало немного злить.

– Билл, я тебе уже сказал. Это его деньги. У парня в кармане чек, выданный с целью брокерства, на пятнадцать тысяч долларов.

– Мистер Хардести? – он посмотрел на меня, я вытащил свернутый чек и развернул его, но так, чтобы тот не достал, – Я собираюсь стать активным торговцем. Вы будете проводить торги, которые меня заинтересуют, или нет?

– Ну, думаю да… но всё нужно будет согласовать с твоим отцом…

– Я встал. Хорошо, Пап. Это не сработает, – я впихнул чек обратно в карман и вышел в коридор. Позади раздались причитания Хардести по поводу того, о чем вообще думал отец.

Я шлялся по коридору и увидел милую Мисс Тэлмедж за своим рабочим столом. Кабинет был куда меньше, чем у Хардести. Она заканчивала телефонный разговор, когда увидела меня.

– Есть минутка? – спросил я.

Она с интересом глянула на меня и пригласила войти.

– Чем я могу помочь?

Я сел на кресло около её стола.

– В списке брокеров месяца вы на втором месте. Верно?

Она улыбнулась.

– Да, а что?

Я положил чек на её стол.

– Правда ли, что второй номер всегда старается сильнее?

Это был слоган аренды машин Avis в то время.

Она глянула на чек, а затем на меня.

– Да, определенно правда. Кто вы и что задумали?

– Прошу простить меня за то, что не представился. Меня зовут Карл Бэкмэн и я хочу открыть счет.

– Правда? Вы? Но вы слишком молоды для такого, вам так не кажется?

Я мягко улыбнулся.

– Готов поспорить, что вы это тоже не раз слышали.

Она хихикнула.

– Верно подметили. Вы серьезно?

– Абсолютно. А вы?

– И да, и нет, – сказала девушка, – Вы слишком молоды, чтобы открывать счет. До восемнадцати это невозможно, взрослый тоже должен числиться на счете.

– Всё уже устроено.

Из коридора была слышна ругань моего отца с Хардести, в процессе моих поисков. Я слегка поднял тон.

– Сюда, Пап!

Отец просунул голову в дверной проем.

– Вот ты где! А я думал, мы уходим.

Я указал на Мисс Тэлмэдж.

– Она номер два и будет стараться сильнее. Пап, это Мисс Тэлмэдж. Мисс Тэлмэдж, это мой отец – Чарльз Бэкмэн.

– Приятно познакомиться, – сказала она.

Тут же разорвался Хардести.

– Что, черт подери, ты творишь, дамочка! Нельзя просто так воровать у меня клиентов!

Я встал между ними.

– Мистер Хардести, я никогда не был вашим клиентом, так что она ничего у вас не воровала. И я не собираюсь становиться вашим клиентом. Но что самое главное – джентльмены себя так не ведут.

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать, ты, маленький… – Заметив в углу комнаты моего отца, он остановился. Билл глянул на моего нового брокера и рявкнул, – Это мы еще посмотрим!

Мисс Тэлмэдж моргнула и произнесла:

– Ну, это было весело. Вы двое абсолютно серьезно, насчет всего этого?

Я уселся и объяснил ей свои планы. Она кивала и соглашалась со всем. В один момент девушка глянула на моего отца и спросила устраивает ли всё его. Он ответил да, она вытащила какие-то бумаги и спустя пятнадцать минут у девушки был чек, а у меня – счет.

Она вывела меня с отцом к выходу, но нас перехватил джентльмен в годах и позвал всех троих в свой богато обставленный офис. Он представился управляющим и вежливо спросил что произошло. Я вызвался объяснить ситуацию. Подводя итоги, я произнес:

– Я не собираюсь иметь ничего общего с мистером Хардести. Если у меня и будут дела с вашей фирмой, то только через Мисс Тэлмэдж. Если это нарушает какие-то правила, то отдайте мне мой чек, а эти бумаги порвите в клочья. Уверен, Мерилл Линч встретит меня с распростертыми объятьями. Где они? На пару этажей выше, да?

– В этом нет никакой необходимости, мистер Бэкмэн, – ответил он. И впервые мужчина в костюме назвал так меня, а не отца. Чудное чувство.

По пути домой отец спросил:

– Не думаешь, что перестарался с Биллом Хардести?

Я улыбнулся в ответ.

– Думаю, что у тебя получится лучше. Твои деньги на смешанном счете его компании, да?

– Да.

– И иногда оказывается, что он торгует без твоего разрешения, но в итоге… сделки оказываются выигрышными, да?

– Да. И?

– Он играется с твоим счетом и вкладывается в дорогие патенты. Уверен, что он зарабатывает на этом больше, чем ты когда-либо сможешь с этим счетом.

Папа уставился на меня на секунду, но ничего не ответил.

Деньги, которые я получил от судебных процессов, должны были быть начальными деньгами. Сколько раз вы думали, "Чееерт, если бы я только знал об этой компании или той компании раньше, то я бы ее купил и был богат!" Разве вы не хотели бы купить Microsoft или Xerox или Apple или Wal-Mart, когда они были крошечными, и никто не слышал о них? Ну, я-то, очевидно теперь слышал о них.

Но это не всё. В рамках моих занятий в MBA, мне пришлось заняться финансами, и профессорговорил методы бухгалтерского учета и анализе фондового рынка конгломератного увлечения шестидесятых годов, а также то, как он вырос и упал в семидесятых. Я даже несколько лет работал в филиале ITT, поэтому я знал, что будет делать большинство конгломератов в ближайшие несколько лет. Это был последний их вздох. В течение трех лет их запасы будут законсервированы. На падении акций можно сделать столько же денег, как и на их подъеме.

Вот почему я обсуждал опционы. Они могут дать вам невероятные ставки на повышение или падение акций компании, хотя, есть вероятность потерять все, если выберете неправильный путь. Были и другие способы заработать деньги. Сценарий, который я изложил в отношении роста цен на нефть после очередной арабо-израильской войны, будет дублирован в 1973 году во время войны Йом-Киппур. Израильтяне выиграли войну, но цены на нефть выросли в четыре раза. Это произошло снова в 1979 году. На реальные деньги братья Хант попытались ограничить рынок серебра в 79 году, а цены на серебро в пять раз выросли за несколько месяцев, а затем рухнули в 1980 году. Забирайтесь волной вверх, и съезжайте по ней обратно! К тому времени, как я поступлю в колледж, у меня может быть миллион долларов. К тому времени, когда я его закончу – куда больше.

Но не этого я хотел от жизни. Я никогда не понимал одержимых деньгами людей. Хороший дом, ладно. Место для отдыха. Но три или четыре таких мест? Некоторые скупают дома в которые даже не заедут ни разу! Хотите лодку? Это не для меня (в смысле, лодка – это как водная воронка, которую вы пытаетесь заполнить деньгами) но у меня было много друзей, которым они нравились. Сколько лодок будет достаточно? И какой в них смысл, если ты сам не можешь ей управлять, а приходится нанимать целую команду и капитана? Сколько самолетов будет для меня достаточно? Что вообще такое достаточно?

Мне просто нужен был неплохой дом, и может дача. Черт, да просто возможность полететь куда я хочу! Первым классом… или просто иметь возможность снять самолет! Устроить детей в колледж, заплатить за свадьбы дочерей. И без долгов и кредитов! Самые худшие сорры в моей жизни были не о детях, а о деньгах! Скорее о недостаче денег! Всё остальное – чепуха.

Я бывал богат и бывал беден. Но одно я могу сказать наверняка – богатым быть лучше.

Глава 7. Рост

Спустя пару дней после того, как я открыл свой брокерский счет, Папа отвез меня в Додзё Мияги на Йорк Роад. Мама всё еще дулась из-за того, что мы не давали ей положить деньги на ее счет в банке. Не то, чтобы она их могла украсть, но если отдать маме двадцать тысяч, то всё, что я в итоге получу – лишь те же двадцать тысяч, на колледж. А если колледж будет стоить меньше, то она бы и остаток мне не дала, дожидаясь времени, когда мне понадобятся деньги. Например, на свадьбу. Можно забыть о процентах.

Она только-только успокоилась и вот папа повез меня к Мияги. Мать завела свою шарманку про то, что мне не нужно драться, что я попаду в передрягу и угожу в тюрьму и что домой она меня не пустит. И папу тоже.

Потом я сказал ему, что в тюрьме наверняка должно быть потише. Он лишь ухмыльнулся и потрепал мои волосы.

Я учился с Лэнсом в начальной школе Хэмптона. Почти все ученики оттуда переходили в среднюю школу Тоусонтауна. Но не все. Между школами все-таки есть какая-то разница и пару детей каждый год затягивал водоворот учебных заведений. Лэнс очутился в Ригдели, что к северу от нас.

Я не видел его уже пару лет. Он был единственным не белым ребенком во всей школе. Лэнс был Японо-американцем, хоть никто из не знал сколько поколений назад они приехали сюда.

Спешу напомнить, что на дворе шестидесятые, время, когда пригороды Балтимора были белыми, как мел. Если вы отправитесь туда сейчас, то увидите что пригород остался настолько же богатым, как раньше, но и настолько же смешанным, как и любые другие пригороды. В 1969-ом же… японец в Тимониуме – довольно необычное зрелище.

Мне было плевать, он клевый парень. Я всегда считал, что у него было больше проблем из-за того, что он гей, а не азиат. Тогда такие дела совсем не приветствовались, тебя могли арестовать и отправить в тюрьму. Он молчал об этом, но мой "гей-радар" верещал около него как сумасшедший. Я знаю, что большинство женщин не верит в "гей-радары", но парни понимают что к чему. Работает не на сто процентов, где-то на девяносто, но мы чувствуем кто есть кто. Я знаю только пару человек, чья ориентация смогла меня удивить. Преподаватель по управлению параллельным доступом с помощью многоверсионности и один из моих двоюродных братьев, но на его счет у меня всегда были подозрения.

Не то чтобы мне не было плевать. Я всегда умел разграничивать человека и то, чем он занимается. Мне всё, равно, хоть ослов трахай, но только если эти ослы совершеннолетние и дали тебе согласие. Я никогда не понимал речей о том, что геи развращают молодежь. Да, очень соблазнительно, терпеть регулярные избиения от деревенщин, презрение семьи, тюрьму и увольнения! Да толпы повалят, чтобы записаться в гоморяды с такими-то преимуществами! А еще я не понимал, как геи могут повлиять на молодых "не до конца определившихся в своей сексуальности людях". Если ты не определился, то ты гей. Как только я узнал, что моей пипиркой можно делать нечто большее, чем просто писать свое имя на снегу, то уже тогда я знал, что являюсь стопроцентным натуралом.

Так что… хоть Лэнс и не показывал этого, было очевидно, что он гей. Но так как у парня был черный пояс, шутить по этому поводу мне никак не хотелось.

В додзё Мияге обучали не карате, но Айкидо. Когда я услышал об этом, то решил, что звучит круто. Папа о таком не слышал, Стивен Сигал еще не стал популярен. До этого еще далеко. Я видел его в целой куче фильмов, у парня на самом деле был седьмой разряд черного пояса по айкидо. Он не резал и не бил никого, а просто бросал людей повсюду. Это выглядело в бесконечное количество раз круче, так что я записался. Стоило всё это дело недорого, но платить придется мне самому. А еще добираться туда на велосипеде после школы. Родители будут меня подвозить только если будет идти дождь или снег.

Айкидо одно из самых красивых боевых искусств в том плане, что никто не ломает доски и кирпичи. Это всё из боевых искусств делающих акцент на ударах, вроде карате или кикбоксинга. Айкидо же про захваты, как дзюдо. В идеальном матче, оппонент тебя атакует, ты уклоняешься и ловишь момент, чтобы сделать ему неприятно. Например, парень пытается ударить тебя в лицо, а ты ныряешь под его удар и перебрасываешь через плечо. А может уклоняешься в сторону и перехватываешь руку, выворачивая её и роняя парня на задницу.

Еще нужно уметь избегать того, чтобы такое происходило с тобой. Нужно иметь силу и скорость. Но ловкость, всё же, на переднем плане, физическая сила не так важна. Нужно быть в очень хорошей форме, и быть выносливым. Не бегай я по утрам и не тренируйся с кирпичами (и гантелями, после Рождества), мне было бы очень больно.

Не смотря не то, что мистер Мияги считал меня безнадежно медленным, я учился и прогрессировал.

Весенний семестр прошел так, как я и рассчитывал. Я закрыл его на твердые пятерки, что немного успокоило мать. Попрошу заметить, что я все еще не использовал весь свой потенциал, что бы она, блять, под этим не подразумевала, но учился я куда лучше, чем мои B-C+ в прошлый раз. Вдобавок к алгебре 2, я пошел на курс печати, что привлекло на меня целый поток говна ото всех на этой планете.

Если вы когда-нибудь смотрели сериал "Безумцы", то тогда вы знаете, что в те времена секретарями были женщины и только женщины. И только они пользовались машинками. Если боссу нужно было написать письмо, то он писал его от руки и передавал секретарю на перепечатывание, либо диктовал его ей лично или через диктофон. Парни не печатают – и всё тут! Поэтому Мисс Тэлмэжд так выделялась среди всех в брокерской конторе. Она не была секретарем, она была брокером, а это мужская профессия.

Забавно, но и в первый раз я научился печати. Папа послал меня в летнюю школу между восьмым и девятым классами. Я был единственным парнем в классе. Без понятия зачем ему это было нужно, возможно в качестве наказания за давно забытый проступок… но навык мне чертовски пригодился. С тех пор я печатал все мои доклады, а учитывая мой почерк… улучшение было значительным.

А может папе просто нравились секретари. Когда они с мамой встретились, она была секретаршей его босса. Так что наверняка он неровно дышал к таким делам!

Как бы там ни было, я записался в класс печати и тут же получил отказ от учителя. Я не был девочкой. Мне нужно было брать курс мастерской, что предназначен для мальчиков. На деле этот курс совмещал в себе три. Ты начинал осенью с черчения, потом зимой изделия из дерева, ну и весной металл. Так было два года, и затем, в старшей школе, нас заставляли выбирать специальность, так что кто-то брал черчение, кто-то дерево. Девочки учили секретарское дело и домашнюю экономику. Не дай Бог виды смешаются, из этого же ничего не выйдет! Прямо как смешанные браки, что тоже считались извращением в то время.

К тому времени, как я попал в старшую школу, правила начали рушиться. В последний год, когда у нас был курс мастерской, я взял полный год черчения. Кстати, с нами училось две девочки. Учитель, старый консерватор, просто не мог воспринимать их серьезно. Увидев их он окоченел и не обращал внимания весь последующий год. Оценивал работы и тесты, но и всё. Даже не разговаривал.

Черчение оказалось очень полезным. Я работал на нескольких работах, где способность читать чертежи и делать дизайн весьма пригодилось. На курсе дерева я научился делать дрянные стулья и различать какой стороной молотка нужно забивать гвозди. Металл же был катастрофой. Всё, с чем мы имели дело были либо горячим либо острым, либо и тем и тем. Проэкты, которыми мы там были заняты – бесполезны. Ну, конечно, много ребят научилось там делать заточки тюремного вида, что некоторым в дальнейшем помогло.

Когда учитель печати отказался впустить меня к себе, я отправился прямо к мистеру Баттерфилду. Он тоже отказался, с тем же аргументом. Я очень спокойно спросил о законных причинах. Услышав это слова, его уши навострились, взгляд упал на меня.

– Правила! – рявкнул он.

Я положил бумагу на стол и отметил Х в месте, где ему нужно расписаться.

– Мистер Баттерфилд, прошу, распишитесь.

Он стал ярко-красным и еще больше задрожал, затем схватил ручку и сердито нацарапал своё имя. Я быстро ушел, не желая испытывать удачу. Я направился обратно к классу печатания и вручил миссис Вакерман бумагу. Она уставилась на неё и бессловесно указала мне на пустой стол сбоку. Пишущая машинка была дряхлой и древней ручной моделью, но она работала, в основном. Некоторое время я даже успел поработать с некоторыми из компьютеров IBM во время этого курса.

Этот курс был потяжелее. Печатать на клавиатуре – ерунда по сравнению с печатной машинкой. Одна ошибка и стирай все резинкой. Только один шрифт. Никаких проверок грамматики. Никакой центровки, возвращения на абзац и все это вслепую, потому что глаза не на мониторе, но в стороне, читают то, что ты попытался написать. Такое называют печать дотрагиванием. Вероятно потому, что потом ты трогался головой.

Тем не менее, я получил достаточно приличную оценку в первой жизни, и, хотя миссис Вакерман была недовольна, она была честна. На этот раз я тоже получил достойную оценку. Еще лучше было то, что мне выпало учиться с хорошенькими девушками и не приходилось делать тюремные заточки с кучей уродливых парней. Я пообещал миссис Вакерман, что в следующем году займусь домашней экономикой, что сделало ее не на шутку злой, а девочек заставило хихикать.

Однако, одноклассники меня особо не жалели. Во-первых, после битвы в автобусе все, кто надо мной издевался пытался обходить стороной. С другой стороны, хорошо, как я уже сказал, мне приходилось общаться с ужасно хорошенькими девушками в классе, что было довольно большим делом в 13 или 14 лет. На этот раз я даже близко так не волновался по поводу девушек, как в первый. Если девушки не были во мне заинтересованы, и давайте посмотрим правде в глаза, они не были, то часто рассказывали мне, какой парень им интересен, и я мог бы бросать тонкие намеки («Идиот, я тебе говорю, ей хотелось бы пойти на таныцы с собой! Иди за приглашением!») в правильном направлении. У меня была довольно тонкая власть над моими соотечественниками.

Хорошо, мне досталась своя обильная доля гормонов, но, как тринадцатилетний карлик, я не мог купить даже дрочку от проститутки, не говоря уже о приглашении девушки на танец. В первый раз я ничего не добился, пока мне не исполнилось 14 лет, в следующем году. На этот раз будет похоже так же. Иногда я отрывался в ванной дома. Ну что ж.

Мне удалось добраться до первого класса в бойскаутах. Мне нравилось это дело и я был вовлечен в юных скаутов, через бойскаутов, а затем перешел к разведчикам. Позже, когда Паркер был достаточно взрослым, я зарегистрировал его как юного скаута, и я стал их Лидером Разведчиком. Он фактически добрался до Орла, а у меня было почти каждое звание в книге, заканчивая помощником Скаутмастера.

В то время, однако, я только заботился о кемпинге. Мне было плевать на звания или знаки отличия, хотя я достаточно учился, чтобы претендовать на них. Я никогда не зашел выше первого класса, да и у разведчиков просто нет рангов. У них титулы за работу, а элитой они считают себя в любом случае.

Гамильтон не мог вписаться и бросил через год. Он ненавидел травлю, через которою проходят все первогодки. Последней каплей для Хэма стало то, когда его заставили делать «мочки уха», требующие, чтобы нижняя половина его ушей была окрашена ртутью. Я действительно наслаждался этим, а затем выкинул его из скаутов, когда был старше. В последующие годы Скаутинг стал политически корректным, и травля не считалась воспитательной и прогрессивной. Я помню один лагерь, где меня и моего приятеляи на пару часов отправили с одного лагеря в другой в поисках того, сами не знаем чего.

Я не помню, чтобы я голодал. Никто никогда не умирал от поисков дымоотводов (уводит дым с костров подальше от ваших глаз), подвесок (штука, чтобы удержать палатку, если полюс ломается), тентов-носилок (очевидно, чтобы растянуть палатку) или ста футов береговой линии. Точно так же, отправляя в лес группу из 10 и 11-летних мальчиков с палкой и мешком, чтобы поймать снайперов (они на самом деле существуют, но не в лесу), является прекрасным средством сжечь их лишнюю энергию. Снайперская охота была давней традицией в бойскаутах шестидесятых и семидесятых.

Мне нравилось это. Как член бойскаутов и отдельно церковной молодежной группы (когда Пастор Джо взялся за кемпинг), я мог рассчитывать на походы каждый месяц, дождь или солнце, независимо от сезона. Мне нравилось и я был в этом хорош. У меня было все снаряжение, и когда я перешел к разведчикам, все стало даже лучше. Каждый Скаутский Посты специализируются на чем-то. Многие специализируются на полицейских, ЕМТ* или вспомогательных средствах пожарных, но тот, к которому я присоединился, специализировался на каноэ и кемпинге. К тому времени, когда я поступил в колледж, я был экспертом и мог уверенно бороться с реками класса V. У меня даже был водонепроницаемый рюкзак для дайверов превсходящий норму UDTсо второй мировой войны, который помогал мне в сухом состоянии. Это был классный Скаутский Пост.

Важнейшие изменения, произошедшие летом 1969 года, были связаны с крупной перестройкой дома. Нана, мать моей матери, переезжала к нам. Это было сомнительное событие в первой жизни и, думаю, будет точно таким же в этой.

Поп-поп, отец мамы, умер, когда мне было двенадцать лет, почти два года назад. Он и Нана жили в Балтиморе, в районе Хайлендтаун, где и родилась мама. Они были теми еще персонажами. Он был, по крайней мере, на десять лет старше Наны, из Лондона, а в начале века убежал из дома и ушел в море на китобойном корабле. До конца своей жизни он зарабатывал на жизнь морем. Однажды зимой он заснул на Огненной Земле в южной оконечности Южной Америки. Во время Второй мировой войны он был гражданским глубоководным дайвером для военно-морского флота, перемещая мины вокруг портов. После войны у него была своя собственная глубоководная спасательная служба. Я помню его дайверский костюм и шлем в подвале дома. Он держал двустворчатого голубя на заднем дворе для голубиных гонок.

Нана была скрипучим старым топором, рожденным в начале этого века. Ее родители были немцами и приехали сюда во время массовой иммиграции конца 19-го и начала 20-го веков. Они, должно быть, нашли способ заняться этим в лодке, потому что она родилась около 8 с половиной месяцев после их прибытия. Во время сухого закона она делала пиво в ванне.

Во всяком случае, Поп-поп теперь бороздил другие моря, а Нана все еще была в Хайлендтаун. В прошлом году во время беспорядков в Балтиморе после того, как Мартин Лютер Кинг был убит, папа заставил меня одеться. Он и я должны были пойти в город, чтобы "спасти" Нану. Это не нужно было делать, но у меня была очень нервная мама. Она должна теперь жить с нами. Если когда-либо я задавался вопросом, любил ли мой отец мою мать, это было окончательное доказательство того, что он любил; старая карга могла быть чертовски невыносимой! Каждую неделю она покупала National Enquirer, худшую из таблоидов, и верила в каждое слово там, потому что «это газета!». Из-за этого нам не нужно было тратить все эти деньги, отправляя людей на Луну, потому что инопланетяне фактически высаживались где-то в Нью-Мексико. Кроме того, все эти ракетные пуски прерывали мыльные оперы, которыми она украшаала свою жизнь.

Она действительно ненавидела лунные запуски. Нам не только не нужно было тратить деньги на космос, мы должны держать здесь деньги, где это могло бы помочь всем бедным людям. Их можно использовать для увеличения социального обеспечения! Папа пошатнулся, когда услышал это. Она жила под его крышей и ела его пищу, не платила ни один красный цент, и он был бы проклят, если бы его налоги пошли на то, чтобы поднять ее платежи по социальному обеспечению, когда она сама не потратила ни копейки!

С другой стороны, она была легкой добычей для нас, детей, и всегда сбрасывала нам троим по баксу или двум. То, что действительно стоило ей денег, случалось два раза в неделю, по вторникам и четвергам, – она играла Бинго в VFW в Перри-Холле. По вторникам мама ходила с ней и сидела там, но по четвергам это делал я. В течение как минимум двух лет, независимо от того, какой сезон, даже во время школьных занятий, все заканчивалось тем, что я играл в Бинго в четверг вечером. Должно быть, она была самым неудачным игроком на Бинго на планете, потому что я не помню, чтобы она когда-либо выигрывала, ни разу.

Дом, в котором мы жили, был как и любой другой дом в производстве. Такие дома были похожи на высококлассный Левиттаун, построенный в середине пятидесятых. Были дома с ориентированные влово или вправо, в линию или в форме тройника, а также в кирпич или вагонетку. Всего восемь стилей, и они, должно быть, построили таких около пяти тысяч! Мили и мили таких домов! Я мог бы пойти в дом друга в радиусе пяти миль и знать где у них все лежит!

В доме не было места для Наны. Во-первых, строители построили большой склад в конце дома. Затем, после того, как это было закончено, мы с Папой и Хамильтоном вытащили все из гаража и перенесли в сарай. Когда гараж был пуст, подрядчик вырвал дверь гаража и превратил гараж в гигантскую спальню для Хэма и меня. Это был идеальный конец сделки. Наша спальня, фактически, стала самой большой комнатой в доме. А наша старая спальня будет комнатой Наны.

Моя первая мысль заключалась в том, что Сьюзи вытащила короткую соломинку, но она не возражала. Ее спальня была самой маленькой в доме, вроде обитой ванны. Тем не менее, она отлично ладила с бабушкой, и Нана купила красивый вишневый спальный комплект для своей новой спальни, понимая, что, когда она скончается, все достанется Сьюзи. Сестра заботилась о Нане с того дня, когда та переехала, а это была адская задача для восьмилетнего ребенка. Но она ни разу не пожаловалась, и когда Сьюзи стала медсестрой, каждый, включая саму Сьюзи, признавал, что она стала медсестрой именно из-за постоянного ухода за Наной.

Летом я должен был получить первые уроки как практического, так и теоретического строительства. Если бы мне кто сказал, что следующие тридцать лет я проведу в строительной компании, то я бы решил, что он чокнутый. Я собирался стать ученым!

Забавно, куда тебя может увести жизнь.