Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 103 страниц)

– Ты думаешь, это смешно? – ответила она. Как и ожидалось, Сьюзи и папа засмеялись, а мама надулась и исходила праведным гневом.

– Папа, разве ты не помнишь те старые добрые деньки, когда вы сидели кружком вокруг костра и жарили кандидатов на открытом огне?

– Не втягивай меня в это, – засмеялся он.

– Папа просто боится, что вы с мамой узнаете, что же на самом деле творится в братствах, – пояснил я Сьюзи. – Ты знала, что в своём Дельта Эпсилон он состоял ещё в Тёмные Века?

– Правда?

– Расспроси его об этом по пути домой.

– Ты правда полон мочи и уксуса, не так ли? – прокомментировал отец.

– Чарли! – запротестовала мама.

– Пошли в машину, Ширли. Пойдём куда-нибудь выпьем! – папа усадил маму в машину и помахал нам троим.

После ужина мы пошли плавать, но Сьюзи надела поверх своего обычного белья мою рубашку. Та была достаточно тяжёлой, чтобы не допускать конкурса мокрых футболок, и достаточно длинной, чтобы закрывать ягодицы.

На следующее утро Бруно, Джо и я загрузились в мою Импалу и поехали в Оружейную, где проходила наша церемония призыва. Лео и Гарри пришли со своими родителями. Мэрилин и Сьюзи дожидались моих родителей, чтобы ехать туда всем вместе. Я не планировал дополнительных гостей, но был к ним готов. Каждый студент получал четыре билета на выпускной, и у меня было ещё два запасных. В прошлый раз, когда я это делал, мне пришлось выбивать дополнительный билет для Мэрилин. Мама задрала нос, думая, что я делаю это ради семьи, но даже тогда я бы, не раздумывая, предпочёл им всем Мэрилин.

Я не был почётным выпускником, но меня это не волновало. Почётным выпускником был какой-то супер-гик с очками толщиной с бутылочное стекло, которого с его идеальным высшим баллом отправляли куда-то в лабораторию в Форт-Мид. У меня были хорошие отметки, но не идеальные. Я не возражал. Из этого парня был такой же солдат, как из Хэмильтона. Я лишь улыбнулся ему, потёр свой значок десантника и прицелился пальцами ему в лицо. Мой ранг был достаточно высок, чтобы я отправлялся в армию как офицер действующих войск, а не просто офицер резерва на активной службе. Это большая разница. Мы выслушали речь или две и поклялись защищать Конституцию от всех врагов, внешних или внутренних. Учитывая, что должно было стать с Конгрессом в ближайшие два поколения, я подумал, что начинать с этого – не лучшая идея.

Затем я увидел, что родители спускаются с трибуны, чтобы поздравить меня. Я впервые был в настоящем офицерском мундире, и теперь вместо надписи «О.К» (офицер-кандидат) у меня красовались золотые нашивки, по одной на каждое плечо, и артиллерийский значок в виде двух скрещенных ружей на воротнике. Когда отец спустился, я вытянулся в струнку и отдал ему честь. Он на секунду замешкался, а затем ответил мне тем же. Он был лейтенантом младшего класса, что для войск ВМФ было эквивалентно армейскому звания лейтенанта первого ранга, был на войне и превосходил меня по званию.

Пусть даже он никогда не говорил много о своей службе, я узнал от него уйму всего о военных и о том, чего от него ждали офицеры. Я знал, что «фишка дальше не идёт» – не просто поговорка, а то, что имеет реальный смысл, и знал, каким стандартам должен соответствовать офицер. Ему был крайней отвратителен инцидент в Пуэбло, когда северно-корейские войска захватили американский шпионский корабль во время «холодной войны». В 1968 я писал о нём доклад для школы – о том, что судно было плохо оснащено, плохо вооружено, и не хватало ни команды, ни офицеров. Но для него это не имело значения: капитан, Ллойд Бачер, обязан был пойти на таран и отправиться на дно вместе со своим кораблём!

С другой стороны, у мамы было печальное выражение лица. Я поцеловал её в щёку, а затем заключил Мэрилин в медвежьи объятия, поднял и закрутил в воздухе. Она была одета в красивое летнее платье до колен, милое и симпатичное. Моя форма уже нагрелась, и, как только мы вышли на улицу, я снял пиджак. Сьюзи непредумышленно подняла сегодняшнюю проблему, хмыкнул:

– Мне нравится это колечко! Давно оно у тебя?

Она подняла левую руку Мэрилин и поглядела на её обручальное кольцо.

Мамино лицо помертвело. Вчера на Мэрилин не было никаких украшений, потому что она всегда снимает их перед плаванием. Мэрилин ответила:

– С Рождества. Мы уже говорили об этом, и Карл купил мне кольцо раньше, но моим родителям мы сообщили на Рождество.

– Карлинг, и когда же ты собирался рассказать об этом своей семье? – мамин голос был холодным, точно лёд.

Я повернулся к ней, убедившись, что моё лицо спокойно:

– Ну, я полагаю, сейчас самое подходящее время.

– И когда свадьба? Это что-то срочное? – она думает, что я обрюхатил Мэрилин?

Я держал себя в руках, хотя Мэрилин выглядела напуганной, и даже мой отец был расстроен этим вопросом.

– Нет, мать, не срочное. Мэрилин остаётся ещё год в колледже, так что где-нибудь следующим летом. Мне нужно будет заранее обговорить это с командованием, прежде, чем я что-то скажу с уверенностью. В любом случае, я буду копить увольнительные.

– И ты приглашаешь свою семью?

Я лишь глянул на неё.

– Я ещё не знаю, мать. Мы ещё не решили. Знаю, что Мэрилин спрашивала меня, не хочет ли Сьюзи быть подружкой невесты. И я сразу могу сказать, что Хэмильтон не приглашён.

– Подружка невесты?! – Сьюзи восторженно взвизгнула и практически подпрыгнула от восторга. Мэрилин ухмыльнулась ей и кивнула.

Мама смотрела так, будто я только что ударил её.

– Хэмильтон твой брат!

– Хэмильтон – псих с навязчивыми идеями. Хэмильтон не приглашён, – я поглядел на Мэрилин, которая лишь кивнула. Она тоже не хотела видеть его.

– Это несправедливо, Карлинг. Ты просто неправильно его понимаешь, – запротестовала мама.

Я глубоко вздохнул.

– Я буду предельно честен в этом вопросе. У меня нет ни малейшего желания видеть своего брата снова раньше, чем один из нас будет в гробу. У Мэрилин ещё меньше желания. Мы говорили об этом, и её интересы – единственное, о чём я буду заботиться. Если Хэмильтон появится в церкви, его попросят уйти. Если он откажется, церемония будет приостановлена до тех пор, пока не прибудет полиция и не выведет его. Любой, с кем вместе он придёт, будет также выведен – включая тебя и папу. Меня не волнует, если моя сторона церкви окажется пуста, мама. Ты можешь делать то, что пожелаешь.

Мама выглядела так, будто я только что нагадил на ковёр, а отец заявил:

– Хватит, Карл. Хэмильтона там не будет. А теперь скажи, где мы сегодня будем ужинать.

Я лишь кивнул и взял секунду, чтобы успокоиться. У нас уже было клиническое заключение о том, что мой брат является параноидальным шизофреником с навязчивой фиксацией на мне. Я задавался вопросом, были ли схожие проблемы и у матери, или же она просто слышала лишь то, что хотела услышать.

– Я резервировал места в L'Auberge. Правда, всего три, но я думаю, ещё два они как-нибудь найдут. Мы уместимся в вашей машине? Тогда мою можно было бы оставить здесь и не беспокоиться о парковке в Олбани.

– Идёт, – он взял маму под локоток и направился с ней к стоянке. Сьюзи пожала плечами и поглядела в стиле «Ну а чего вы ожидали», и Мэрилин просто крепко сжала мою руку и с облегчением поглядела на меня.

Как я и ожидал, выбить ещё два места вполне реально, по крайней мере, после пары купюр, сунутых в руку метрдотелю. Ужин прошёл в прохладной атмосфере, мама всё дулась на мой последний монолог о брате. В конце концов, у него не было проблем. Это у меня были проблемы с ним. Вроде как если это Джон Диллинджер был просто неверно понят всеми этими банкирами.

Суббота была примерно такой же, с той разницей, что церемония проводилась Полевом доме, примерно на полпути между кампусом и Бочками. Это было довольно близко, и я решил пройтись. Стояло тёплое и солнечное весеннее утро. Я лишь натянул футболку, шорты и кроссовки, а мантию и академическую шапочку взял под мышку. Мои родители подобрали Сьюзи и Мэрилин и повезли их на место.

С момента первого выпуска у меня их было немало. Главное здесь – чтобы тебе было комфортно. Там много торопятся и много ждут своей очереди (примерно как в армии). Здесь была почти тысяча студентов – и выпускники, и переходящие на следующий курс, и все выстроились снаружи под жарким солнцем, пока наши гости сидели в проветриваемом помещении. Жаль тех бедных студентов, которые были вынуждены носить под мантиями костюмы! Их никто не видел, так почему бы не одеть то, что удобнее?

На самом деле нам пришлось испытать всё это заранее. Студенты-выпускники фактически находились в конце линии; мы шли после старшекурсников, которые всё прибывали и занимали места на полу с заднего края, продвигаясь вперёд. Нашим главным докладчиком был Жак-Ив Кусто, знаменитый французский морской биолог и исследователь, который должен был сказать все слова на камеру. В честь Кусто Архитектурная Школа, которая каждый год делала что-нибудь безумное, заставила своих студентов маршировать в масках, с трубками, ластами и белыми буквами «Ж», «А», «К» и так далее на их академических шапочках; когда они садились вместе, то образовывали его имя. Должно быть, для телевидения пришлось сделать с десяток дублей – у Кусто оказался ужаснейший акцент, и его едва можно было понять!

Нас не отправили на сцену для вручения дипломов. Вместо этого просто назывались наши имена, и мы вставали, по дисциплине за раз. Поскольку я получил три степени, то и вставал три раза, довольно необычно. Джо Брэдли вставал дважды, сначала с математическим отделом, который он прошёл, затем с отделом экономики. Я входил в число студентов с докторской степенью, у нас были отдельные мантии и пояса, а также отдельные шапочки. Затем мы должны были уйти.

Я позировал для семейного фото. Мама была смущена моей одеждой под мантией. Больше никого это не волновало – кроме отца, который был одет в костюм и выглядел так, будто тоже не прочь переодеться в футболку и шорты. Но, поскольку одной из любимых фраз моей матери было «Чарли, ты же не оденешь это, не так ли?» – можно было догадаться, кто выбирал ему гардероб.

Одним из редких юмористических аспектов в том, что папа заболел Альцгеймером, состоял в том, что посещавшая его медсестра отметила в своём отчете – мистер Бакмэн далеко не так самостоятелен, как сообщает миссис Бакмэн, поскольку она выбирала ему одежду. Когда наши дети прочти это, мы все попадали на пол от смеха.

Мы все вернулись в братство, а затем я надел костюм и отвёз семью в местечко на Вульф-Роуд. Ждать пришлось дольше, ведь нас было пять, а не трое, но мы выжили. Затем я собрал вещи Сьюзи и отправил её обратно в Лютервилль вместе с предками. Мы с Мэрилин провели последнюю ночь в Бочках, выложившись до последней капли, а затем с утра выехали.

Когда мы отъезжали от парковки, меня наконец поразило осознание того, что я действительно отправляюсь в неизвестность. До сих пор я повторял свою жизнь – в средней, старшей школе, в колледже. Теперь это закончилось. Я понятия не имел, что ждёт меня впереди!

Глава 47. Теперь ты в Армии, юнец!

«Теперь ты в армии, юнец!

Забудь скорее про гражданку –

Копай окопы спозаранку,

Не то тебе придёт конец:

Теперь ты в армии, юнец!»

В субботу мы вернулись в братство и упаковали в фургон всё, что только могли, оставив лишь одну пару одежды, которую могли унести в сумке с собой в мотель. Я решил ехать три дня, чтобы попасть в Силл во вторник днём. План был такой: в первый день доехать до Коламбуса, затем во второй до Сейнт-Луиса, и на третий день финишировать в Лоутоне. Если в первые два дня мы сможем проехать больше запланированного – что ж, тем легче будет в последний. До изобретения сотовых оставалась уйма времени, и каждые несколько часов мы останавливались, чтобы поесть и свериться с картой. Мэрилин едва ли могла бы сообразить, какой стороной держать карту, но даже она не могла заблудиться, следуя за грузовым фургоном! Я не планировать докладываться в военной школе о прибытии до понедельника, но хотел заранее осмотреться.

До Коламбуса мы добрались за 12 часов, и были к тому времени оба измотаны. Если бы я хотел водить грузовики, то пошёл бы в автошколу! Мы угнездились в Best Western и продрыхли всю ночь напролёт. На следующее утро мы рано встали и проехали до Спрингфилда, в нескольких часах езды после Сейнт-Луиса. Мы всё ещё устали, но, казалось, опережали график. Во вторник мы прибыли в Лоутон сразу после обеда.

Форт-Силл был одной из тех старинных армейских баз, заставших те времена, когда Оклахома была границей, и армия сражалась с индейцами. Теперь это было просторное, ровное место, принадлежащее артиллерии. Пусть даже повсюду были видны горы Вичита, но большое, широкое, плоское и открытое – оно было идеальным для всяких стреляющих штук, которые летят по длинной траектории и делают большой бум. Лоутон – коровий городок; если вы были хоть в одном таком, то понимаете. Плоский и пыльный, и всегда дует ветер. Пыль была и на нас, когда мы вышли из машин. Уже в начале дня было жарко. Мы припарковались на стоянке возле Best Western, который был для нас забронирован на всю следующую неделю.

– И ты называл Аттику глушью! – сказала, оглядевшись, Мэрилин.

Я поглядел по сторонам и пожал плечами:

– Солнышко, мотели ведь не ставят в жилых кварталах.

– Думаешь, здесь есть хоть один?

– Уверен, что есть. Должно быть, там весьма мило, – сказал я, надеясь на лучшее. Я с любопытством глядел на улочки, ожидая, что вот-вот из-за выкатится перекати-поле, а затем промчится стадо скота.

– Тогда веселись! Думаю, я собираюсь остаться в Нью-Йорке, – ответила она.

Заключив её в объятия, я рассмеялся.

– Я здесь всего на полгода. Затем я направлюсь куда-то ещё, на место регулярной службы. Может, в Абердин в Мэриленде – в красивую и сухую лабораторию. Там очень мило. Ты увидишь, – я слегка исказил истину. Если я собирался оставаться в Армии, в артиллерии, то рано или поздно я попаду сюда в качестве офицера. Практически все артиллеристы делают это в какой-то момент. Кто знает, может, если узнал это местечко получше, то оно кажется куда привлекательней! Может, здесь лучше, чем в Аттике!

Проверив вещи, мы пошли мыться. Впервые с тех пор, как мы покинули Нью-Йорк, у нас было достаточно энергии, чтобы подурачиться в душе вместе. Вытеревшись и одевшись, мы пошли обедать. В ресторане Best Western подавали – угадайте, что? – стейки. Я не был удивлён.

Остаток дня мы провели в мотеле, отдыхая и дурачась. В следующие несколько дней мы колесили по Лоутону (который казался больше Аттки) и рассматривали его. Мне показалось, что если Армия решит стрелять из пушек где-то в другом месте, то Лоутон быстро накроется медным тазом. Здесь, однако, были и приличные районы, несколько хороших ресторанов, школ и всего такого. Уверен, лучше это, чем времена, когда индейцы с луками и стрелами выражали протест против присутствия белых людей. Мы нашли ячейку для хранения и выгрузили туда всё, что я не собирался брать в казармы, а затем я разобрал вещи, которые планировал держать под рукой. Затем мы сдали пустой фургон обратно в прокатную компанию. Так или иначе, у нас было ещё несколько дней выходных, и мы в своей комнате играли в «войдёт ли до конца». Мне нужно было сохранить некоторые воспоминания, потому что в следующий рад Мэрилин я мог увидеть только через пару месяцев.

В понедельник утром я должен был явиться в Армию. Я не был уверен в том, как проходит эта процедура, но, основываясь на моём (ограниченном) опыте общения с системой, полагал, что меня ждёт большое количество «поспеши-и-ожидай». Явиться нужно было к девяти, так что в восемь я поцеловал Мэрилин на прощание и отправился на базу. До моего возвращения она должна была быть возле бассейна, а как только я разберусь с расписанием – мы отправим её в ближайший аэропорт (скорее всего, во вторник) и она полетит обратно в Олбани.

При входе меня отправили в Штабной Батальон, а оттуда определили в Артиллерийскую Школу. Там я должен был пройти проверку. Было странно просто ездить по такой базе, как эта. К тому времени, как Паркер пошёл на службу – после 9/11 – всё было уже, чем задница комара. Никто не мог попась ни на одну базу без тщательной проверки и осмотра. Большинство баз проверили бы даже под вашей машиной и в багажнике. Припарковавшись на довольно неплохой стоянке, я пробрался внутрь и обнаружил, что я лишь один из множества свежеиспечённых летёх, ищущих свой новый дом. Но я также заметил кой-кого ещё – моего старого приятеля Харлана Бакминстера! Я понятия не имел, что он тоже пошёл в артиллерию! Пришло время немного повеселиться!

Я проскользнул в комнату и встал сразу позади него, пока он говорил с другим новобранцем. Другой парень заметил меня и скользнул по мне глазами, но я приложил палец к губам. Улыбнувшись, я тихо пробормотал:

– Боже, к каким же чертям катится армия, если они позволяют цветным стать офицерами?

Меня услышали всего несколько человек, и на их лице отразился испуг. Разумеется, Харлан услышал меня совершенно ясно, и тут же обернулся. Я просто стоял там, ухмыляясь ему. Он тоже ухмыльнулся и ответил:

– Чёрт, я и не думал, что вы, снежки, узнали, как навалить кучу в шесть футов высотой!

Харлан заключил меня в медвежьи объятия, а я треснул его по спине, и затем он сказал:

– Проклятье, я рад тебя видеть! Я не знал, что ты собираешься в артиллерию!

– А я не знал о тебе! Тоже рад видеть тебя! Когда ты прибыл?

– Всего пару дней назад, остановился в Best Western, – ответил он. – А ты?

– То же самое! Как мы сумели разминуться? Мы с моей невестой приехали сюда сразу после выпускного. Как только я уйду отсюда, мне придётся искать способ отправить её домой, – сказал я ему.

– Хреново! По крайней мере, Анна Ли сама ведёт свою машину и сможет добраться до дома самостоятельно.

– Анна Ли? – спросил я.

– Моя невеста. Эй, после сегодняшнего мы можем собраться вместе и поужинать – все четверо! – сказал он.

– Было бы недурно. А что собой представляет процедура регистрации? Мой полковник рассказать мне немного, – спросил я.

Харлан пожал плечами.

– Наверное, обычная рутина. Нас проверят, покажут наши комнаты на базе, сводят поприветствовать школьного коменданта, может быть, проведут быструю физическую тренировку. Сомневаюсь, что что-нибудь из этого не случится до завтра.

Я кивнул. Это имело смысл.

– Думаешь, у нас получится снова заселиться в одну комнату?

– Хочешь попробовать?

– Давай спросим. В конце концов, чем мы рискуем? Самое худшее – нам скажут «нет».

Харлан снова пожал плечами.

– Конечно, почему нет. Может, нам удастся выйти и найти немного артиллеристов Оранжевой армии, чтобы захватить и привести в штаб.

Я расхохотался.

– Нам нужно рассказать это Мэрилин и Анне Ли. Думаю, они не поверят, если только мы оба не подтвердим рассказ.

Харлан тоже начал смеяться.

– Так почему ты выбрал артиллерию?

– Выбор был такой – научиться нести смерть и разрушения безбожным ордам, защищая нашу справедливую нацию, либо застрять в моторном полку. Я выбрал первое. Думаю, убивать людей для меня будет легче, чем водить. А ты?

– То же самое.

– Ты уже научился водить стандарт?

Харлан лишь рассмеялся. А затем всё началось, и нам пришлось захлопнуть варежки и сконцентрироваться.

Остаток утра, как и полагал Харлан, прошёл довольно бойко. Сегодня был день регистрации. Нас вызывали вперёд к столику со штабным офицером, проверили наши назначения и удостоверения личности, распределили по комнатам – двое на одну комнату и дали список того, что можно или нельзя делать на базе. Бакмэн шёл перед Бакминстером, так что я попросил сделать Харлана моим соседом по комнате. Офицер сверился с бумагами, перемешал пару документов, и я получил соседа. Затем мы торчали на месте, пока нас не послали в большую учебную аудиторию, где нас усадили и познакомили во всеми преподавателями и сотрудниками. Впереди стояла кафедра, и полковник поприветствовал нас и сообщил о различных правилах и уставах. Затем нас ждала куча бумажной возни, проверка безопасности и отправка в офицерский клуб на ланч. Капитан, сопровождавший нас, выдал инструкции по работе клуба, а также посвятил в некоторые детали о питании и проживании. После ланча нас послали разбирать совершенно невозможную тонну учебников, стрелковых таблиц и прочих предметов первой необходимости, чтобы распределить их по общежитию. Мы с Харланом обменялись номерами от комнат в Best Western, чтобы позвонить друг другу и договориться насчёт ужина.

К середине дня я смог вернуться в Best Western, где мы с Мэрилин загрузили большинство моих вещей в Импалу. Попасть в ней на базу казалось довольно просто, так что мы поехали и выложили вещи в мою комнату. Войдя в общежитие, мы встретили Харлана с его невестой, которые тоже привезли его вещи, и представились друг другу. Анна Ли была намного светлее чёрного, как смоль, Харлана, но у неё был тот же самый южный акцент. Она была стройной, высокой и вообще классно выглядела. Мы помогли друг другу с вещами, а затем ещё помогли нашим товарищам по учебному классу. Неудивительно, что не я один оказался со слишком большой поклажей, поэтому я провёл маленькую группу к ячейкам для хранения и позволил Харлану воспользоваться моей, а остальные парни сняли одну и поделили её между собой.

Ужин в Best Western был в 19.00. Я надел штатское, а не форму, и был рад увидеть, что Харлан тоже переоделся. Моим первым вопросом к Анне Ли было:

– Так как ты познакомилась с этим негодяем?

Анна Ли и Харлан рассмеялись.

– Мы встретились в школе, – сказала она. – Я заворачиваю за угол, а он как врезался в меня!

– Она была одета в шорты – О Боже – и… – перебил Харлан.

– Следи за языком! – взвизгнула Анна Ли, и мы с Мэрилин рассмеялись. – Нет необходимости рассказывать это каждому!

Я поглядел на ножки Анны Ли, нашёл их весьма неплохими и, кивнул Харлану, показывая ему большой палец.

– Даже не объясняй.

За это мне прилетело с двух сторон – от Анны Ли и от Мэрилин. Я лишь повернулся к последней:

– Лучше бы тебе вести себя примерно, или я расскажу о том, как встретились мы!

Как и ожидалось, Мэрилин покраснела и сказала:

– Не смей! – что лишь усилило любопытство остальных.

Я лишь улыбнулся ей и сказал:

– Ты можешь рассказать им романтическую версию, или мою – более правдивую.

– Ты злой человек, – ответила Мэрилин. Она выдала романтическую версию, после чего остальные попросили меня пояснить. Романтическая версия была про дуэль. Харлан спросил меня о настоящей версии, и я рассказал ему, как она подцепила бармена на вечеринке, за что получил от своей невесты пару визгов. Я только пожал плечами и сказал, что я офицер и джентльмен.

– Может, ты и офицер, но не джентльмен! – возразила Мэрилин.

– Ну, тут у нас 50 на 50. – я поглядел на друга. – И когда у вас большой день?

– 11-го марта, – объявила Анна Ли. – Я заканчиваю школу в декабре, после этого мы и поженимся.

– Рад за вас.

– В часовне Оле Мисс в Оксфорде, – продолжил Харлан. – Ты должен прийти. Я приглашаю тебя. Вас обоих. Приходите.

Анна Ли согласно кивнула.

Я поглядел на Мэрилин, а та пожала плечами.

– Отлично. Полагаю, это зависит от того, где мы будем. Если нам удастся, мы приедем к вам. Вы, кстати, тоже приглашаетесь на нашу свадьбу, но она будет следующим летом, и мы ещё не назначили дату. Хочешь быть одним из моих шаферов? – спросил я. – Первым будет мой хороший друг, колледжский сосед по комнате, а ты мой лучший друг из армии. Почему нет?

– Отличная мысль! – засмеялся он. – На свадьбе будут ещё братья?

Я лишь ухмыльнулся.

– Ох, чувак. Свадьба будет белее, чем встреча Ку-Клукс-Клана!

Харлан громко расхохотался, а Анна Ли захихикала. Мэрилин, как и ожидалось, была от моего заявления в шоке.

– Я поверить не могу, что ты сказал такое! Ты просто… просто…

Я только покачал головой.

– Я много кто, детка, но не один из них.

Харлан и его девушка с непониманием поглядели на меня. Я повернулся к ним:

– Мэрилин убеждена, что раз я белый мужчина, родившийся южнее он линии Мейсон-Диксон, то я прирождённый и безнадёжный расист, и что только у янки нет предрассудков.

– Боже правый! – Харлан аж застонал от смеха. – Какие ещё янки?

– Нью-Йоркские янки!

– Они худшие! – захохотал он, а затем с улыбкой повернулся к Мэрилин. – Ты же знаешь, что в Нью-Йорке рабство оставалось легальным до 1820-х годов, а?

Мэрилин выглядела так, будто ей дали пощёчину тухлой треской.

– Нет, это неправда!

Все остальные улыбнулись и кивнули.

– До 1827, по-моему. И они, кстати, были не последним из штатов янки. Последним был Коннектикут, и где-то ещё лет через 20 или вроде того, – сказал я. Мэрилин поглядела на меня, и я добавил:

– Они учат это в школах.

Харлан поглядел на меня, ухмыляясь во все зубы.

– Так как много рабов было у твоей семьи, Карл?

– Ни одного, насколько я знаю, – ответил я. – У нас в любом случае был не тот тип земельного участка.

Пришло его время удивляться.

– Чёрт, чувак. Я же просто шутил. Ты имеешь в виду – твоя семья могла быть рабовладельцами?

Я пожал плечами.

– Ну, мы прибыли сюда в 1750-х, и Мэриленд был рабовладельческим штатом, так что, я полагаю, это было возможно, но земля, которой мы владели, не подходила для фермерских хозяйств такого типа. Я никогда не слышал ни о какой семейной ветви, которая владела бы рабами, но, думаю, теоретически это возможно. Хэмптон-Хаус – неподалёку от места, где я вырос – и был рабовладельческой плантацией, но хозяйство, которое мы вели, с рабами не сочеталось.

– Я не вполне понимаю тебя, – Анна Ли поглядела на меня с любопытством. Что до Мэрилин – она просто не могла поверить, что весь этот разговор происходит в реальности.

– На самом деле, только две культуры хорошо сочетаются с рабами – хлопок и табак, оба достаточно ценные и весьма трудоёмкие. Большинство рабов в Хэмптон-Хаусе работали в амбаре или господском доме. Там никто и никогда не выращивал хлопок или табак, это совершенно точно, – Харлан всё ещё выглядел смущённым – должно быть, оттого, что у него не было фермерского гена. – Я вообще не слышал, чтобы кто-нибудь выращивал хлопок в Мэриленде. Может, ты и мог бы это сделать, но большие урожаи всегда были у сладкой кукурузы и табака. Табака всё ещё выращивалось много, но в основном на юге штата, на плоском и влажном побережье. Моя семья поселилась в северной и западной частях штата. Там всё покрыто холмами. Неплохо для коров и кукурузы, но паршиво для табака, – сказал я ему.

– Век живи – век учись, – прокомментировал Харлан. – Но хлопок и табак не единственные вещи. На Миссиссипи также выращивались рис и сахар, и везде использовались рабы.

Я поднял бровь.

– Ладно, рис я могу понять, но сахар? Они выращивали сахар там, в низине?

– Немного, но – ага, – кивнул он. – Теперь всё выращивается за границей, или на Гавайях, или ещё в каком-то чёртовом месте. Хотя мы поднимаем культуру сахарной свеклы.

– Да уж! Никогда бы не подумал. Думаю, я тоже узнал что-то новое. Имеет смысл – обе культуры весьма трудоёмкие, а сахар довольно ценный. Так или иначе, как я и сказал, не думаю, что моя семья когда-либо имела рабов, но я не могу честно сказать, что причина тому в нашем моральном превосходстве. Больше потому, что это просто не имело смысла, – я развёл руками.

– Иногда я не могу поверить в то, что ты делаешь, – воскликнула Мэрилин. – Как ты можешь вот так, так, запросто говорить об этом?

Я пожал плечами.

– Я никогда не говорил, что одобряю это. Это просто исторический факт, милая. Как и то, что у меня есть предки среди северян и среди южан времён Гражданской Войны. Это не значит, что все южане в то время владели рабами. Готов поспорить, что даже большинство не владело, – я поднял руки в беспомощном жесте, – Было то, что было. Это нашему поколению предстоит сделать всё правильно.

– Всё уже стало лучше, – кивнула Анна Ли. – Десять лет назад мы, скорее всего, не смогли бы сидеть с вами в одном ресторане. Уж точно не дома, в Миссиссипи!

– Подожди и посмотри, – сказал я своей невесте. – Во времена моего отца это было нормой. Наше поколение уже знает, как лучше. Наши дети и внуки попросту не поймут, вокруг чего же вся шумиха! – я ухмыльнулся всем. – К тому времени у них уже будет другая причина, чтобы ненавидеть людей!

Несколько стонов, закаченные глаза. Никто со мной не согласился.

– Твоя семья рада видеть тебя в армии? – спросил я.

Харлан пожал плечами.

– Они не против. Они счастливы, что я пошёл в колледж, даже если из-за этого мне нужно идти в армию. Я первый Бакминстер, который пошёл в колледж, не говоря о том, чтобы выпуститься из него. Идея о том, что я буду офицером, для них как волшебная сказка.

– Фермеры? – это звучало в точности как история моего отца.

Он снова пожал плечами.

– Раньше так и было, но теперь возле Бакминстера есть новая мельница, и отец работает там.

– Город назван в твою честь?

Харлан усмехнулся на это.

– Не совсем так. Бакминстер – это столица округа Бакминстер.

Я уставился на него.

– Так округ назван в твою честь?

– Округ назвал в честь полковника Руфуса Дж. Бакминстера, который был самым богатым человеком в этой части Миссиссипи 150 лет тому назад. Одна из причин богатства полковника – большое количество рабов в его владении.

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, о чём говорит Харлан, и он рассмеялся, видя шок на моём лице.

– Не говори мне…

– Угадал, снежок! Полковник, говорят, любил тёмное мясо на День Благодарения!

– Вот так срань! – я секунду помедлил. Я слышал о таких вещах – что рабы брали фамилии своих господ иили родителей. – Тебе когда-нибудь бывает смешно от мысли, что ты назван в честь того парня?

– Его нет уже очень, очень давно. С этим уже ничего не поделать. Дай нам ещё сотню лет, и мы будем единственными владельцами фамилии!

– Дерьмо!

Мы закрыли тему, которая заставляла Мэрилин нервничать, и переключились на свадебные планы. Это определённо было куда безопаснее, хоть и невероятно скучнее для нас с Харланом.

Именно Анна Ли решила мою самую большую проблему. Харлан спросил Мэрилин:

– Как ты попадёшь домой? Вы оба приехали, но Карл сказал, что ты вела его машину.

– Я ещё не знаю. Нужно найти аэропорт. Здесь же есть один? – спросила она.

Я ровно посмотрел на неё.

– Наверное, ближайший – в Оклахома-Сити. Думаю, мне придётся отвезти тебя туда завтра после занятий, но я не знаю, когда. Возможно, тебе придётся там заночевать и взять такси до аэропорта.

– В Лоутоне есть один, с обслуживанием в Далласе, – ответил Харлан. – Должно быть, неплохой. По крайней мере, так мне сказали в школе.

– Почему бы мне не отвезти тебя туда завтра? – подскочила Анна Ли. – Я всё равно уезжаю. Просто поеду домой оттуда.

Я поглядел на Мэрилин и кивнул ей.