Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 103 страниц)

Глава 26. День Благодарения

В воскресенье утром я провалялся в кровати допоздна, не просыпаясьь даже когда Дружище стал пить и курить травку. После обязательной рутины бритья и душа я подхватил книжки и вышел. Нужно было поесть и затем идти заниматься в кампусе. Мне практически сразу встретился Бо – когда я выходил из общаги, а он входил.

– Доброе утро, – сказал я, пытаясь по его виду понять, не было ли у него подозрений насчёт меня и его матери.

Должно быть, ничего такого, потому что он просто поздоровался в ответ.

– Будешь говорить со своей мамой – передай ей мою благодарность за вчерашний обед.

– Без проблем, – ответил он.

– Так а твоя сестра планирует поступать сюда? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Возможно, но я не полностью уверен.

Я усмехнулся.

– Знаешь, она ужасно симпатичная. Если она таки приедет, то ей потребуется друг, старший товарищ, может, второкурсник – которого она уже знает – как ментор, что поможет ей освоиться на новом месте. Я имею в виду, она вправду симпатичная.

Бо вылупился на меня

– О, чёрт! Не фиг, не фиг! Я сам за неё отвечаю!

Я засмеялся.

– Буду счастлив разделить с тобой это бремя.

– Ни в коем случае. Она будет единственной девушкой в кампусе без милого дружка.

Я расхохотался и пошёл дальше, оставив Бо в размышлениях, как уберечь свою сестру от встречи с четырьмя тысячами незнакомых парней, каждый из которых сочтёт за счастье показать ей округу.

На завтрак я взял немного фруктов и сока, а затем продолжил путь. Через пять минут я входил в подвал Амос Итон холла, известного ещё как Амос Ешь Меня, родной дом отделения математики. В подвале жила их краса и гордость, IBM-360, тогда произведение компьютерного искусства. К этому чудовищу опеделённо относились бережнее, чем к студентам, которые им пользовались. К примеру, оно жило в роскоши кондиционера, окружённое техниками в белых халатах. Из-за массивной стеклянной стены видно было как она работает. Ни один студент не мог подобраться к ней поближе.

Как раз в этом году её всерьёз улучшили. Теперь у неё был целый мегабайт памяти! Этот 1 MB стоил примерно полтора миллиона, они называли его сердцевинной памятью – совсем не потому, что сердце ЭВМ. Нет, это была память, хранящая нули и единицы на том, что напоминало стальные гайки, или сердцевинки. Один мегабйт эквивалентен восьми мегабитам, то есть они купили гигантские шкафы, наполненные восемью миллионами гаек на стеллажах, сплетённых проводами. Если надо было сделать какой-нибудь бит нулём или единицей, следовало послать импульс тока и это перебрасывало магнитное направление в кольце. Это были серьёзные передовые технологии!

(Вспомните, в 1973 даже карманные калькуляторы были до нелепости дорогими. Хотя они появились несколько лет назад, пристойный калькулятор для научных целей мог стоить 300–400 долларов. Это было больше, чем 10 % стоимости обучения, и только небедные студенты могли позволить их себе. В большинстве профессора даже не разрешали пользоваться на экзаменах – это давало бы студентам побогаче преимущества – по крайней мере до того, как цены упали через несколько лет.)

Большая часть программирования на младших курсах выполнялась на этом чудовище. Язык был диалектом FORTRANа, и программы выполнялись в пакетном режиме. Программы набивались на перфораторе, каждая строчка на отдельной перфокарте и прогонялась через устройство ввода, загонявшее программу в память до момента, когда подойдёт её очередь. Тысяча строк кода – тысяча перфокарт. Стандартная шутка – компьютерщика можно узнать по сходству с гориллой, колоды перфокарт были так тяжелы, что оттягивали руки до земли.

Как накормишь ЭВМ своими перфокартами – можешь идти. В течение дня, или даже на следующее утро, можно забрать распечатку – с надеждой, что посчиталось. Но скорее нет. На одной из перфокарт опечатка – вся программа отклонена. Ошибка исправлялась и перфокарты отправлялись на второй круг, только чтобы выяснить, что теперь опечатка нашлась на другой карте. Студент, громко проклинающий опечатки – обычное зрелище.

Ходили смутные слухи, что в подвале под этим подвалом находились компьютеры, у которых были клавиатуры и мониторы, но это все лишь слухи. Никто никогда их не видел, кроме некоторых болтливых выпускников.

Вычислительный центр был одним из немногих зданий открытых круглосуточно. Пакетная обработка выполнялясь семь дней в неделю. Ещё открытой до позднего времени была библиотека, в которую превратили готический собор кампуса. Новая современная библиотека была в процессе строительства, но далека от завершения. Как я помню, ею нельзя было воспользоваться до последнего курса. А в последние недели семестра библиотека и Студенческий Союз были открыты круглосуточно всю неделю. Я нашёл незанятый перфоратор и стал набирать код, записанный от руки на бумаге. Такие программы задавались к концу семестра, она была довольно длинной. Я мчался сквозь курс программирования, и профессор Никольс согласился позволить мне изучать курс независимо, когда я закончил с классными заданями.

Я провёл остаток дня програмируя, а затем болтался между библиотекой и Amos Eat-Me до самого вечера, пропустив вкусняшки в столовой. После что-то перехватил в "Крысе". В общаге я обнаружил, что Дружище куда-то делся, но чёрт побери, это же был выходной, он где-то развлекался, и не имело никакого значения, что он занимается тем же самым остальные шесть дней в неделю. Парень всерьёз изучал моральное разложение. Если бы это было предметом – он закончил бы курс с отличием!

Я, должно быть, успешно прошёл первый этап допуска в братство Каппа Гамма Сигма, в просторечии КЕГС – "Бочки", поскольку на следующее утро инспектор корпуса ПОЗ Рикки Холловэй, третьекурсник программы Подготовки Офицеров Запаса и один из членов братства "Бочек", опять пригласил меня на ужин, хотя я упомянул, что не смогу пить и тупить посреди учебной недели. Он только посмеялся. Рикки был одним из активных гуляк братства и его комната была почти храмом марихуаны. Примерно десять лет назад пара старшекурсников потратила почти два года на оформление комнаты в чёрном цвете с хитро сплетённым персидским орнаментом в виде слёз в неоновых цветах – зелёном, красном, жёлтом и оранжевом. Комнату оборудовали звуком и ультрафиолетовым светом. С тех пор Комната Чёрного Света переходила от поколения к поколению с тем, что жители принимали на себя обязательство по традиции заботиться о её сохранении. Когда в кампусе появлялись родители, комната становилась закрытой – чтобы у тех не появилось неправильных догадок (ну, на самом деле правильных догадок) насчёт того, что там происхдит.

Так всё и продолжалось несколько недель. У меня появилось обыкновение заходить в "Бочки" по пятницам и субботам, и иногда ненадолго вечером на неделе, и я заметил, что другие первокурсники поступали так же. Осенняя Лихорадка делала своё дело и новую группу студентов подбирали для приглашения к присяге.

Ещё одна реально, реально серьёзная задача, которую я решал, не имела со школой ничего общего. Я готовился сделать миллион. Школу я закончил с накоплениями в брокерской конторе примерно 125.000 долларов. Шестого октября должна разразиться война Судного Дня, и через несколько недель ОПЕК поднимет цены и сократит добычу. Сейчас цена нефти была 3 доллара за бочонок. В начале 1974 она подскочит до 12.

И это мне было известно. Незадолго до того, как я уехал из Тоусона сюда, я посидел с Мисси Толмадж и очертил мои планы на будущее. Она крайне скептически восприняла мои планы вложиться в нефть, поскольку считала её заурядной частью товарной биржи. Я знал лучше; это был товар, от которого зависела экономика мира. Единственный ещё более важный ресурс – вода, без неё невозможна жизнь. Я знал, что цена нефти учетверится, что продвинет меня от 125000 к полумиллиону. Этого было недостаточно. Мисси и я нашли ряд вторичных ценных бумаг и контрактов на будущие цены, которые должны были расти.

Если арабы опять начнут палить в израильтян – я стану миллионером. Если разразится мир – я разорюсь.

Мир не разразился. Судный День не был таким праздником, из-за которого отменяют занятия в школах, и к утру понедельничной переклички корпуса Подготовки Офицеров Запаса все разговоры вертелись вокруг того, что происходило в противоположном полушарии. Мы тщательно следили за этим на занятиях по военной науке. Через десять дней ОПЕК начала игры, почти удвоив цены на нефть за одну ночь. Это было только начало. У Мисси была моя инструкция не дёргаться, пока цена не достигнет 12 долларов за бочонок, на этом уровне я хотел всё продать и диверсифицировать портфель. 1974 год должен быть стать бедствием на рынке ценных бумаг. Мы должны были инвестировать в Тоёту и Ниссан, сыграть против американских автопроизводителей и купить акции Экксона и некоторых других нефтяных компаний.

Мисси также предложила купить акции поставщиков строительных материалов, типа компаний, которые выпускают теплоизоляцию, поскольку люди захотят утеплять свои дома, но я отказался. То, что она не знала, а я знал, что большая часть этих компаний столкнутся с массовыми коллективными исками, связанными с асбестом. Многие закроются. К сожалению, я не был уверен когда это случится, но я не хотел оказаться близко к асбесту, даже как инвестор.

Пятое ноября пришло и ушло тихо. Я стал официально и законно взрослым. Число пришлось на понедельник, после ужина я позвонил домой поприветствовать родителей и Сьюзи. Они отправили подарки на мой новый почтовый ящик. Был даже один от Хамильтона, но когда я сказал, чтоб мама его поблагодарила, ответ был невнятным. Было ясно, что это подарок не от него. Они спросили, приеду ли я на День Благодарения и я сказал что нет; дорога поездом или автобусом заняла бы 8 часов или больше, а дома я пробыл бы всего пару дней.

Единственное, чем отличился этот день – я написал заявление в Америкэн Экспресс насчёт карты. Времена тогда были другие. Мысль о том, что безработные пацаны из колледжа будут иметь кредитные карты, даже не рассматривалась, но у меня были достаточные сбережения и я был уверен, что получу такую. Кроме того, карта от Америкэн Экспресс в то время не была, строго говоря, кредитной. Баланс надо было выплачивать полностью каждый месяц – и никак иначе – и нельзя было переносить на следующий. К тому же, было совсем немного мест, где принимали Америкэн Экспресс тогда в ранние семидесятые. Почти полностью ограничивалось отелями и ресторанами. Положительной стороной было то, что где бы я ни находился, я всегда мог получить еду и крышу над головой, и для меня это было достаточно.

К началу ноября я продвинулся довольно далеко на пути к статусу миллионера благодаря нефтяному кризису. Дружище же продвинулся довольно далеко на пути к совсем другому виду кризиса, на этот раз связанного с его оценками. Несмотря на то, что он стал ходить на некоторые занятия и больше не просыпал П-тестов, Дружище одинаково провалил каждый эказмен за половину семестра. Я видел его затравленный взгляд, когда он пытался получить помощь от меня. Я пытался, но парень был безнадёжен. Он начинал стараться на денёк, но возвращался к выпивке и дури. К началу ноября его родители, похоже, узнали об его оценках, поскольку ему пришлось отвечать на длинные звонки по телефону в гостиной. Дружище был напуган, но всё равно не имел самодисциплины делать то, что требовалось, чтобы нагнать отставание. Очередной раунд П-тестов оказался не лучше, и я понимал, что ему недолго было оставаться моим соседом по комнате.

Молот ударил в День Благодарения. Я не возвращался в Балтимор, и его родители материализовались в наших дверях рано утром в среду. Они не были восхищены шалостями своего сына. Его отец безапеляционно велел ему паковать вещи; его мать оглядела меня с пренебрежением и потребовала отчитаться, по какой причине я не помог её сыну получить пятёрки, которые он заслуживал. Похоже, Дружище валил на меня весь семестр. Сказать мне было нечего, и я наблюдал за этим молча. Стало дико смешно, когда его папаша, помогая собраться, открыл шкаф и обнаружил его кальян. Дружище немедленно отбоярился, что кальян мой, на что я засмеялся. Он оставил "мой" кальян мне, но я успел заметить, что заначку он незаметно взял с собой.

Кальян был в прекрасном состоянии. Я его почистил и переложил в свой шкаф.

Учебная неделя, на которую пришёлся День Благодарения, прервалась после вторничных занятий и не возобновится до понедельника. Это поставило передо мной проблему. Столовая закроется после ужина во вторник – до вечера в воскресенье. Если бы я уже был в Братстве, я мог бы питаться там, но официально я ещё не был принят. Можно было ездить в рестораны за пределами кампуса. Я обрисовал проблему Джиму Истону и Марку Маллою. Я, конечно, не мог переехать туда, но был приглашён питаться там несколько дней. Двое или трое членов братства жили далеко, и не собирались домой до рождественских каникул. Похожие вещи происходили и летом. Всегда находились двое или трое остававшихся там и не уезжавшие домой. Мне надо будет поговорить с ними об этом.

Оказалось, трое ребят не уехали, Джек Джонс и Билл Свейзак, два второкурсника, и Марти Адрианополис, третьекурсник. Я спросил, можно ли мне прийти. Они согласились, и я подсластил эту сделку. Если они согласятся потратить пару долларов, я нафарширую и приготовлю обед из индейки. Это было встречено с энтузиазмом, хотя им было любопытно, умею ли я готовить. Для меня это был способ улучшить свою репутацию как парня, достойного приёма в Братство. Я собрал по пятёрке с каждого из трёх и уехал по делам.

В среду я, проснувшись, пробежался по устрашающе опустевшему кампусу. Было зябко; считается, что снег к северу от Нью-Йорка выпадает перед Днём Благодарения и иногда даже раньше. Мерилин и я даже в октябрьский праздник Хэллоуин порой водили детей выпрашивать конфеты уже по снегу. Но сегодня снега ещё не было. Я почти согрелся когда вернулся с пробежки. К обеду я принял душ и побрился. Я поехал на своём Галакси в Ценоруб – торговый центр в Хусике – и зашёл к итальянцам за парой ломтиков пиццы и (теперь уже законного) пива. Потом отправился за продуктами к ужину. Пятнашка которую я собрал с братьев и пятёрка от меня не покрывали праздничного ужина. Но у меня была возможность добавить ещё. Дом был очень тих, когда я вкатился на парковку. Марти услышал, как я входил через чёрный ход в кухню и помог дотащить груз и разместить в холодильнике. Потом пригласил в гостиную и мы приняли по паре пива пока смотрели ТВ.

После мы с Марти и Джеком Джонсом поехали в дайнер в Олбани поужинать. Я помнил его из прошлой жизни, дайнер Джека, достопримечательность Олбани с начала времён. Множество вечеров после удовольствий нам хотелось пожевать и я вёл туда машину в два часа ночи, чтобы уничтожить целый творожный торт.

Мы поели и я отвёз ребят обратно в дом братства, а сам вернулся в общагу.

Утром Дня Благодарения я пропустил пробежку и ездил по округе, пока не не нашёл ресторан сети Дэнни, который был открыт для завтрака. Я налёг на бекон, яичницу и гренки, а затем поехал к братству. Пора было готовить ужин. Несмотря на то, что я купил самую малую индейку, которую только смог найти, ясно было, что готовить её придётся около четырёх часов – и ещё потребуется время на приготовления перед этим. Я прошёл в кухню.

Я оставил индейку на ночь в холодильнике, но она была заморожена и ещё не успела полностью оттаять. Я наполнил одну из раковин обжигающе горячей водой и опустил туда развёрнутую тушку. Это не выглядело приятно, но оказалось эффективным. Достал смесь для фарша и стал готовить начинку. Ужин планировался разумно традиционным пиром Благодарения, только меньших масштабов – индейка, начинка, подлива, свежие зелёные стручки, булочки, сладкая картошка и тыквенный пирог. Нет, я не собирался его печь, я купил его в Ценорубе. С остальным я мог справиться. Классно было опять поработать в кухне. Я не готовил ничего изысканного с тех пор, как расстался с Джиной.

Билл Свейзак зашёл и увидел меня вытаскивающим из тушки мешок с потрохами. Я оставил его на кухонном столе и опустил тушку обратно в воду чтоб она оттаяла окончательно.

– Ух ты, так ты всерьёз выходишь на публику с этим, точно? – воскликнул он.

– Спрашиваешь!

– Чем тебе помочь? – спросил он.

Я на секундузадумался.

– Штопор есть?

Билл уставился на меня.

– Штопор? Зачем?

– Вытаскивать пробки из бутылок. Попытайся найти.

Он пожал плечами и удалился. Должно быть, он обыскал всю округу, поскольку его не было минут десять. К этому моменту я достал индейку из воды и оставил её обтекать на бумажные полотенца. На сковороде уже плавился кусок масла и я открыл банку куриного бульона. Похоже, нигде не продаётся бульон из индейки, по крайней мере, мне ни разу не попадался. Всё это нужно было для начинки.

Билл вернулся со штопором разбитого вида.

– Я нашёл его за барной стойкой.

– Надеюсь, он чистый, – прокомментировал я. – Впрочем, алкоголь всё равно уничтожт микробы. – я показал на простую коробку на дальнем столе. – Если хочешь помочь, распечатай коробку и открой бутылку вина.

– Сейчас?

– Почему нет? Ты сегодня за виночерпия.

Билл рассмеялся и открыл коробку сбоку. Он слегка ахнул, когда увидел, что внутри, затем вытащил бутылку и утвердил её на столе. Марти зашёл как раз в этот момент чтобы посмотреть, что происходит.

– Притащи стаканы, – сказал ему Билл.

Марти пожал плечами и ушёл, чтобы вернуться с тремя стаканами для воды. Ну ладно, значит мы будем пробовать вино не совсем по тем правилам, которые считаются нормальными.

– Что вы тут творите? – спросил он.

– Ну, вообще-то полагается подавать к птице белое вино, но это – первая неделя Beaujolais Nouveau, и я думаю, что это достойная замена. К тому же, оно довольно недорогое, – объяснил я.

– Бужоле – какое? – спросил он.

– Отдай стаканы виночерпию, – ответил я. Билл засмеялся и занялся откупориванием бутылки. Тем временем я начал вмешивать размягчённое масло и бульон в смесь для начинки. – каждый год в третий четверг ноября в продажу выходит Beaujolais Nouveau текущего года. Это вполне недорогое вино из Франции.

– И ты купил целую коробку? – спросил Марти недоверчиво.

– Ну, оно не настолько дорого, и ты удивишься, как быстро оно пойдёт. К тому же, нас четверо, и нормальная пропорция для вечеринок это по бутылке на гостя.

– Да, но здесь их двенадцать, – Билл справился с пробкой и налил понемногу в каждый стакан.

Я попробовал вино. Обычное Beaujolais Nouveau. У Мерилин и у меня была привычка покупать по коробке каждый год. Если вино оказывалось удачным, мы покупали вторую. Вино этого года имело оттенок терпкости, но во всех других отношениях с ним можно было согласиться.

– Хороший год. Не лучший год, но хороший, – возвестил я.

Марти и Билл потянули из своих стаканов. Никто из них не имел значительного винного опыта, но они всё же и не заливали его внутрь себя.

– И что, нам придётся выпить по три бутылки на каждого?

Я засмеялся и глотнул ещё чуток.

– Не обязательно. Слушайте, ребята, если вы скинетесь ещё по пятёрке, я оставлю у вас – что останется. Или могу увезти их с собой в общагу. Ничего. Я люблю вино и постепенно выпью сам. – Я размешал начинку в миске и соединил с бульоном и маслом.

Я велел Марти держать индейку вертикально пока наполнял её начинкой. Биллу, похоже, понравилось вино и он стал расспрашивать

– А как вышло, что ты столько знаешь про вино?

– Да я уже несколько лет пью вино. Собственно, предпочитаю вино всем крепким или пиву. Дело в том, что вино – великолепный способ настроить твою девшку на нужный лад, пока действуешь утонченно и круто.

Билл не поверил.

– Пьёшь вино несколько лет? Не хочешь пояснить?

Я глянул на обоих и пожал плечами.

– Хорошо, только не растрепите всему братству, – они оба кивнули. Я закончил наполнять гузку индейки и аккуратно уложил её на кухонный стол. схватил несколько стяжек и закрыл её, – Вы сами-то откуда?

– А? Западный Вавилон, – ответил Марти.

Я повернулся к Биллу. Он пожал плечами и ответил

– Сакраменто. А что?

– Мой дом там, где я сам. Сегодня – это Трой. Последние два года это был Тоусон, Мэриленд. Перед тем Лутервилль, Мэриленд. Два года назад я выехал из дома моих родителей и стал жить отдельно.

– Не понимаю. Родители выкинули тебя из дому? – спросил Марти.

– Скорее совсем наоборот. Обстановка дома стала всерьёз дрянной, на самом деле ужасной, и я сказал, что либо перееду, и мне понадобится другая квартира, или вообще уеду куда-нибудь и никогда не вернусь. Мы пришли к соглашению и я переехал, едва исполнилось шестнадцать. У меня была своя хата большую часть старшей школы.

– Как круто! – выдохнул Билли.

– Как ни смотри, это не было круто, – ответил я, – Но это было вызвано необходимостью.

– Какой необходимостью? – спросил Марти.

– Сейчас расскажу, дайте только закончить с этим.

Я нафаршировал шейку индейки без чьей-либо помощи и обнаружил на себе следы фарша. Я стряхнул их и включил духовку.

– Где протвень?

Мы нашли его на полке и я быстро сполоснул его, потом уложил туда индейку, опрыскал маслом, покрыл оловянной фольгой и воткнул термометр для готовки мяса. Теперь, когда индейка улеглась в духовке, можно было ответить на их вопросы. Я сполоснул руки, глотнул вина и освежил наши стаканы.

– Окей, вернёмся к переезду. Проблема – мой младший братец, типа сумасшедшего. Я не мог больше там находиться.

– Ну и что? Мой младший братец тоже глупыш, – прокомментировал Марти.

– Нет, ты не понял. Я имею в виду мой братец – псих, – я покрутил пальцем у виска, – Как оказалось, мой братец – буйный псих. Для меня опасно находиться рядом с ним. Я думаю, у него параноидальная шизофрения, и его мания обращена на меня. Кончилось тем, что я стал спать в другой комнате при запертой двери, и всё же не чувствовал себя в безопасности.

– Ты меня разыгрываешь! – сказал Билл.

– Жаль, что нет.

– Ты имеешь в виду, что он на самом деле сумасшедший? А что родители? Собираются что-то делать по этому поводу?

Теперь была моя очередь пожимать плечами.

– Это бОльшая часть проблемы. Похоже, папа понимает, что с ним что-то не то, но он не пойдёт против матери – а она думает, что солнце восходит и заходит исключительно по указаниям моего братца. Она вообще не видит никакой проблемы. Меня это достало по горло и я умотал оттуда.

Марти с любопытством посмотрел на меня.

– Мы к этой теме сейчас вернёмся, но каким образом это относится к вину?

Я усмехнулся.

– Ну, мне было шестнадцать и у меня была холостяцкая хата. Мой приятель старше меня уже имел право покупать выпивку. Классно было наливать вино симпатичной молодой леди, когда я угощал её ужином.

Им потребовалась секунда, пока это улеглось в головах, но я увидел понимание в их глазах. В этот раз комменты типа Ты меня надуваешь? были бы, пожалуй, приятнее. Джек Джонс выбрал именно этот момент для того, чтоб возникнуть в кухне, и услышав, что я жил сам по себе последние два года, просто сказал

– Вот же сукин сын!

Пока это всё происходило, мы покончили с первой бутылкой и виночерпий открыл вторую. Я стал готовить гарниры. Сладкая картошка была вытряхнута из консервной банки в соусник, бутылка подливы пошла в другой, был вытащен протвень чтобы печь булочки, я притащил мешок зелёных стручков, кухонную доску и стал обрезать их кончики. Тем временем, ребята бомбардировали меня вопросами о выходках моего психованного братца, и я описал многие из них, объясняя, почему мне пришлось переехать.

В конце концов мы исчерпали эту тему и Джек сказал

– Теперь ясно, как ты научился готовить. Жил отдельно два года.

– Бинго! – согласился я. – Но, однако, мне и самому нравится готовить. Я приходил в дом подружки и готовил большой обед примерно раз в месяц для неё и семьи. Но всё же к лету мы расстались и сейчас у меня первая за несколько месяцев возможность что-то приготовить, которой я очень рад!

– Как она воспринимала, что у тебя своя хата? – спросил Марти.

– Ей очень нравилось. Я хочу сказать, сильно, ужасно нравилось!

– А её родителям? – полюбопытствовал Джек.

– Некоторым образом, мы так и не дали им полной картины. Джина отправлялась "ко мне". Но мы не были слишком детальны в описании того, куда именно ко мне, – прокомментировал я.

– Значит, ты им врал.

С задумчивым взглядом я пояснил.

– Я думаю, это был больше грех недосказания, чем обмана.

Они захохотали, и мы перешли к теме школьных подружек и кто кому чего и как. Когда подготовка гарниров была закончена, мы взяли ещё пару бутылок вина и направились в годтиную продолжать разговоры. Джек сказал:

– Мы должны задать Карлу Тест Чистоты!

– Что это за Тест Чистоты? – спросил я.

– Он измеряет насколько ты чист, – ответил Марти с ехидным смешком.

– О, это необходимое условие! – согласился Билл. Джека отправили наверх за копией списка вопросов и за Библией.

Тест Чистоты состоял из сотни вопросов, связанных с сексом, начиная с невинных ("Встречался ли ты когда-нибудь с девушкой?") до извращённых ("приходилось ли тебе трахать животное со скотного двора?") Результат определялся по количеству "Нет". Счёт 100 означал, что испытуемый родился на Марсе и только что приземлися сюда. Результат ноль означал что испытуемый обычно проводил ночи, трахая овец. Даже скорей баранов!

Джек спустился с пачкой листов, раздал их всем, и положил Библию передо мной. Мне было велено взять Библию в руки и поклясться под страхом вечного проклятия и мучений говорить правду. Затем я прошёл тест. Он занял минут пять, может даже меньше. Мой счёт был 29, что всех впечатлило. Джек не знал, стоит ли мне доверять, поскольку мой результат был баллов на 15 лучше, чем его, но выяснилось, что его подружка только-только успела увидеть его вишенки в этом сентябре, над чем и поржали остальные двое.

Результаты укладывались в следующие категории. Первый водораздел был около 80 – выше этого числа находились девственники, которые даже не имели своей девушки. Следующая градация была выше 60, и означала таких девственников, кто встречался с девушками и возможно испытывал ласки рукой или минет, но так и не сумел уложить девушку в постель. Те, кто сумел, девственниками уже не считались, и счёт падал в сороковник. После этого, с ростом сексуального опыта и числа партнёрш, счёт продолжал падать. Вполне обычный гетеросексуальный старшекурсник стабилизировал баллы в районе 20. Если у кого счёт ещё ниже – тогда и домашние животные и знакомые парни имели все основания его опасаться.

Мы сидели вокруг стола и обменивались небылицами ещё примерно час, и я вернулся в кухню посмотреть, как идёт процесс. Марти уснул на дивание, а Джек ущёл наверх в свою комнату. Билл припёрся в кухню чтобы посмотреть, что я делаю.

– Ты мог бы стать у нас Стюардом Кухни, – сказал он.

– Что такое Стюард Кухни? – спросил я.

– Ну, я вообще-то забегаю вперёд, но допустим ты приглашён в наше братство и вступил, тогда ты можешь предложить себя в должностные лица, – сказал он.

– Типа кого? Канцлера? – спросил я.

Сто лет назад, когда братство Каппа Гамма Сигма было основано шайкой пьяных разгильдяев в Амхерсте, они опредлили ряд должностей и титулов для управления. Что в других братствах называлось Президент, они называли Канцлер. Вице-Президента называли Министр, Казначей был Сокровищником, Секретарь – Писцом, и пятого парня, чьей обязанностью было исключить ничью при голосовании два на два, называли Ректором. Эти пять братьев избирались братством каждый год, были Правящим Советом и их имена с должностями были на их фотографиях в Торжественном Зале.

– Нет, Стюард управляет кухонными делами. Здесь полно всякой работы.

– Типа чего?

Билл пожал плечами.

– Да ты и сам догадываешься. Председатель Комитета по Общению организует пьянки. Председатель Загонщиков занимается привлечением вас, новых братьев. Стюард заведует Кухней. Управляющий Домом следит за отоплением и так далее. Много всякой ерунды, которую надо делать.

– Это и первокурсники могут делать?

Он покачал головой.

– Нет, нужно уже тут жить. Но выборы на следующий учебный год – поздней весной.

– Мне сперва нужно вступить, правильно? – отметил я с улыбкой.

– Конечно.

Ужин прошёл с нарастающим успехом. Я собрал сок из индейки, накапавший в протвень, отделил его от жира, чтоб смешать остаток с подливой. Ещё взбил простой белый соус для зелёных фасолевых стручков. Я держал индейку в духовке, пока она не прожарилась полностью, но всё ещё оставалась сочной, а на последние полчаса убрал фольгу, чтобы она подрумянилась. Потом, пока остальные парни накрывали на стол, я вытащил начинку и разрезал индейку. К моменту, когда мы закончили, я был вполне уверен, что уже впечатал себя в это братство. Было уже поздно, когда мы расстались. Мы выпили две трети вина, я оставил им три бутылки и поехал в общагу с последней.