Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 82 (всего у книги 103 страниц)

Глава 76. Выпускной Сьюзи

Суббота, 28 мая 1983 года

Дом был полностью готов ко Дню Благодарения, но в списке оставалось ещё много пунктов, которые нужно было сделать до переезда. Кухня нуждалась в доработке, как и паркетные полы, а подъездную дорожку нужно было выложить гравием – до следующей весны, пока погода не позволит нам её заасфальтировать. Мы были готовы переехать к Рождеству, но это было бы слишком беспокойно – и мы решили подождать до января.

Пышка получила к Рождеству кучу приятных подарков. После совершения инвестиции все члены Бакмэн Гроуп вошли в список тех, кто на Рождество получает подарки от Tough Pup. Нам пришла большая корзина с жевательными игрушками и собачьими закусками от Tough Pup, включая пару верёвок в новых цветах – красном, белом и синем из «Американской коллекции»! Осознание того, что моя самоотверженная служба в Армии нашего великого народа защитило наше право заводить патриотически настроенных щенков, грело моё сердце. Когда мы играли с этой верёвкой, Пышка рычала и пыталась вытянуть игрушку из моей руки. Она уж точно была «Жёстким Щенком»!

На неделе между Рождеством и Новым Годом к нам нагрянула семья Мэрилин – все мириады! Они ехали в Орландо и решили по пути заскочить к нам. Мы предложили разместить их на ночь, но у нас была только одна спальня, а у них – колонна из 5 машин и 20 с лишним человек! Я договорился о размещении в ближайшем мотеле, а ещё родителей и младших оставил у нас. Малыши расположились на одеялах, постеленных на полу в гостиной. Мы свозили их в новый дом, и они всё охали да ахали, оглядывая его. Мы пообещали заглянуть к ним на пару дней весной, после переезда, перед нашим следующим отпуском «только для родителей».

Бизнес шёл гладко. Я убедил Мисси отыскать имена возможных следующих целей для инвестиций. Я также взял её в Бельвью, на встречу совета директоров, и познакомил с Биллом Гейтсом. Трое из нас копали информацию насчёт разных компаний, чьи имена были мне знакомы, через свои контакты на Западном Побережье. Одна вещь, которую я быстро осознал – при венчурном бизнесе толщина вашей визитницы куда важнее толщины вашего кошелька.

Наша следующая технологическая сделка была с парнем по имени Джон Уокер из Сан-Франциско. Свою компанию, Autodesk, он купил в 1982 году за 10 миллионов, но это были отложенные платежи. Они определённо были бедны деньгами и богаты идеями. Билл приоткрыл нам дверь, и мы заплатили 500 тысяч, что принесло нам 10 % и акции на один миллион перед первичными продажами. Я знал, что эта компания расширится и станет лидером индустрии, так что я вручил ему свои деньги и позволил думать, что он нас надул. Эта компания станет ещё одной компанией с мультимиллиардным капиталом.

Мы заключили пару маленьких сделок в районе Балтимора, и наняли пару человек для вопросов налогообложения и финансовой безопасности. Они получали приличную зарплату, но не были партнёрами. По нашим данным, стоимость наших инвестиций уже была чуть выше, чем то, с чего мы начинали – благодаря общему росту рынка и тем конкретным сделкам с частным капиталом, которые мы совершили. Когда парочка из этих фирм совершат первичную продажу, мы сколотим целое состояние. Все начали подкидывать идеи для новых инвестиций. Джон, Джейк Старший и Мелисса знали местную деловую среду лучше, чем я (особенно Джон, имевший, как юрист, большие связи), а мы с Мелиссой смогли наладить контакт с людьми из Силиконовой Долины.

Брак Мисси рухнул сразу после Нового Года. Мы почти не говорили об этом, но у меня сложилось впечатление, что пара просто разошлась. Она никогда не говорила, что он ей изменял, и я не думаю, чтобы она изменяла ему. Джон помог ей найти приличного адвоката, и хоть тот не нашёл пятен на репутации мужа Мисси, всё же он предотвратил возможное запускание рук того в её акции компании.

Мисси ходила слегка хмурой, и Мэрилин с Тейлор, обсудив это, решили «вмешаться». Они зазвали к себе Андреа, Тессу и ещё несколько знакомых женщин, на девичник с Чиппендейлами. Ладно, я не знаю, может, технически это была «танцевальная группа Чиппендейл», но по факту это просто мужской стриптиз. В первый раз она пару раз устраивала такое, и я знал, что из этого выйдет. Я лишь улыбнулся, когда она сказала, что будет дома в 11 или около того. Как я и ожидал, домой она заявилась в 4 часа утра, пьяная в дупель (они сняли лимузин – я настоял на этом) и возбуждённая. Закончив развлекаться с ней, я перевернулся и заснул – а вот у неё ещё два дня (весь остаток выходных) длилось похмелье. Что делала Мисси, когда они вернули её домой, я понятия не имею, но впоследствии она выглядела счастливой.

Пышка, как оказалось, поддаётся дрессировке куда лечге, чем Мэрилин. Дрессировать собаку легко – если ты уже много раз за долгие годы делал это. Как только ты застаёшь её какающей или писающей в неположенном месте, хватай её, кричи на неё, тыкай носом – и неси к газетке. Это совершенно стандартная штука. С другой стороны, Мэрилин никогда раньше не растила щенков, и она считала, что я бессердечный и жестокий, если треплю бедное, беззащитное животное и тычу его куда-то там носом. Она считала, что я должен только кричать на них или типа того, и, клянусь, она отыскала книгу, которая была согласна с её мнением. Это не так, но кругом столько новомодной ерунды, что сложно что-то сказать. В итоге Пышка выучилась в февралю.

Многоуровневая планировка таун-хауса оказалась неожиданным плюсом. Наша комната была наверху, и я заставил Пышку спать на кухне, прямо у детских ворот. Она скулила, но сверху её не было слышно. Чарли полюбил свою новую подружку, и они гонялись друг за другом по всему дому. Однажды, когда она разнесла весь дом, мы впустили её на ночь наверх, и она большую часть времени спала в спальне с Чарли, что отлично устраивало нас с Мэрилин! В моей первой жизни у нас был пёс, который спал с нами, ровно между нашими телами! Это вызывало трудности в плане романтики.

Мы въехали в новый дом через неделю после эпизода с Чиппендейлом, и Мэрилин всё ещё штормило, что было исключительно её виной. Удивительно, но она этого не понимала, когда я ей об этом сообщал! Фактически, каждый раз, когда я смеялся над ней, она выставляла средний палец и говорила слова, какие впечатлительным юношам никогда не услышать от своих матерей!

Вечером после нашего переезда вырубился свет. Авария затронула всю округу. На следующий же день я заказал нам запасной генератор. Лишние хлопоты!

Я ненавижу переезды! Это был второй раз за год, и мы с Мэрилин поклялись, что в следующий раз переедем лишь тогда, когда нас положат в сосновые ящики. Но, пусть даже весь процесс был отстоем, местная транспортная компания помогла нам с ним справиться.

Когда мы закончили, в доме было грязно. Что я уяснил за долгие годы – так это то, что все эти прекрасные конструкции на фотографиях значительно подправлены. Настоящая стройка – это апофеоз грязи! Мы посадили газон, а кое-где забросали всё сухой травой, но должна была пройти ещё пара месяцев прежде, чем место будет выглядеть иначе, как сырая стройплощадка.

К апрелю языковые навыки Чарли развились до такой степени, что он уже мог говорить целые предложения. В смысле, «Пышка какает» – это же предложение, так?

В апреле я взял отпуск на пару недель и договорился с Тейлор о хорошей поездке. Сначала мы поехали в Аттику на семейной машине – а только туда мы смогли влезть втроём плюс Пышка в своей перевозке. Это была долгая поездка; к её концу мы мечтали пересадить Пышку на кресло, а Чарли в клетку! Мы на пару дней остались у Лафлёров – Чарли и Пышка у них дома, а мы с Мэрилин в отеле. Затем мы поехали в Аэропорт Онейды, где, стараниями Тейлор, нас уже ожидал Cessna Citation II.

Наш отпуск проходил на Каймановых островах – я уже бывал там в прошлой жизни. Citation II был не таким большим, как G-II, на котором я летал с Гавайев в Бельвью и обратно. Он был чуть больше прошлогоднего Learhet, и длиннее. Я поддразнил Мэрилин, поздравив с возвращением в Клуб Воздушных Развратников, но она отказалась, указав на открытый проход в кабину. Я засмеялся и сказал ей, что они могут надеть наушники, на что Мэрилин выпучила глаза и таращилась на меня, пока я не сдался и не расхохотался. Это не входило в список моих фетишей.

Тейлор сняла для нас виллу на Большом Каймане, на северной стороне Семимильного Пляжа. Она была не такой большой и обособленной, как поместье на Элеутере, но всё ещё частной. Мэрилин уже успела позаботиться о своём загаре, расположившись у бассейна. Мне нравилось это место, но мне всегда нравились Кайманы. Они включают в себя три острова – Большой Кайман, Малый Кайман и Кайман-Брак, но почти всё население живёт на Большом Каймане (50 тысяч или около). Это чистое, современное и цивилизованное место, очень милое. Здесь множество ресторанов, есть куда пойти и на что посмотреть, и всё такое.

Я заговорил с Мэрилин о том, что она хочет в качестве места для нашего личного отпуска.

– Так ты серьёзно?!

– Конечно, почему нет?

– Я думала, ты шутишь!

– Когда дело доходит до постельных утех, я всегда серьёзен, – сказал я с таким серьёзным лицом, с каким только мог.

– Уж это точно, – фыркнула моя жена. – Так ты серьёзен на этот счёт? Мы можем купить где-нибудь местечко?

– Ага, – кивнул я, – почему нет-то? Я не хочу делать этого, пока не заработаю хотя бы 100 миллионов, но, полагаю, это будет через год, максимум – два. Кроме того, речь идёт только об одном местечке. Я не собираюсь скупать полдюжины разных островов. Итак, что ты хочешь в качестве местечка для отдыха?

– Я понятия не имею! – Мэрилин озадаченно покачала головой.

– Ну, сравни это место с прошлогодним, на Элеутере. Тот остров было поменьше, там было меньше народу, но место, где мы останавливались, было больше и имело куда больший пляж – совершенно уединённый.

– О, – Мэрилин чуть подумала и пожала плечами. – Может, что-то среднее. Ля Валенсия была просто шикарна, и очень приватна, но мне было нечего там делать. Может, что-то такое же, но на острове побольше?

Я кивнул и улыбнулся.

– Ладно, хорошее начало. В следующую поездку давай спросим об этом Тейлор. Я хочу что-то такое, куда мы сможем брать детей на семейные каникулы, но также и куда мы сможем ездить вдвоём во время взрослых отпусков.

– И насколько же взрослыми ты их планируешь?

Я улыбнулся ей. Мы только вернулись с обеда и были оба одеты в футболки и шорты. Ну, я был одет в шорты, а на Мэрилин была джинсовая юбка – и я знал, что под ней ничего нет. Я поманил её пальцем и произнёс:

– Давай поговорим об этом, – и следующие несколько часов у нас ушли на обговаривание деталей того, насколько взрослые мы планируем отпуска.

Что Пышка, что Чарли – оба росли как на дрожжах. Пышка была слегка странного вида собачонкой. Она выглядела примерно как маленький боксёр – по крайней мере, по форме, с кривыми ногами, округлой грудью, к тому же, оба родителя были короткошёрстными, но её голова и морда выглядели, пойдя в мать, как у бигля, хоть и немного морщинистого. Всю весну она прибавляла по фунту в неделю, а затем достигла около 35 фунтов. Чарли не рос так же быстро, но он, казалось, многое взял от семьи своей матери – со светлыми волосами, как у всех его дядюшек, и коренастым сложением. Он точно не выглядел как Бакмэн – по крайней мере, не как один из известных мне!

А в мае случилось то, чего я давно боялся. Сьюзи выпускалась из Дэлаверского Университета, со степенью Бакалавра по сестринскому делу и лицензией медсестры. В прошлой жизни я пропустил этот выпуск, но сейчас я не мог сослаться на то, что слишком занят. Фактически, Сьюзи хотела, чтобы я пришёл, а Мэрилин только подталкивала меня.

В прошлый раз Хэмильтон хмуро маячил там – с его собственной неспособностью закончить колледж. Я чувствовал невероятно давление со стороны родителей при каждом моём успехе – выпускной, свадьба, рождение детей и просто успешная жизнь. Спустя годы я говорил об этом со Сьюзи – и она сказала мне, что чувствовала то же самое. Я помню, как неимоверно рад был, когда она окончила колледж – просто потому, что теперь она могла разделить со мной бремя фамилии.

Теперь же всё было ещё хуже. Мои огромные успехи и независимость довели моего брата до ручки, как и маму, и давление на Сьюзи стало невыносимым. У неё уже была работа, благодаря Джону Хопкинсу, и квартира, и переезжать обратно она не планировала.

В предшествующие недели перед выпускным мы несколько раз спорили.

– Это просто дурацкая идея, милая, – говорил я Мэрилин. – У меня, да и у тебя тоже, если на то пошло, нет никаких причин это делать – и есть множество веских оснований не делать. Сьюзи должна понять. Мы можем пригласить её на ужин или к нам домой.

Мэрилин поглядела на меня так, будто пыталась напугать!

– Твоя сестра очень любит тебя, и специально пригласила, чтобы ты там был. И ты пойдёшь на её выпускной. Если ты умрёшь по пути – я притащу туда твоё тело! Ты должен там быть!

– Если вы со Сьюзи пытаетесь снова свести меня с семьёй – это не сработает. Почему ты не можешь просто принять это?

– Потому что мы любим тебя и знаем, как убивает тебя это отдаление. Твой отец хочет поговорить с тобой, а ты хочешь поговорить с ним – я знаю, что ты этого хочешь! – ответила она с умоляюще-стонущими нотками.

– Это неважно! Ничего из этого неважно! Это не касается меня или моего отца, или даже моей матери! Это касается Хэмильтона, и ни один трогательный довод, который вы заготовили, не изменит того факта, что мой брат – совершенный психопат, по крайней мере, как только я приближаюсь. Это просто не сработает.

Мы поспорили ещё немного, и она упёрлась на своём. В последующие дни у нас было ещё несколько таких споров – и я не выиграл ни одного. И вот настал день выпуска. На рассвете мы завели машину, и Чарли был усажен на его место, на заднем сидении. Пышка была заперта в ванной, снабжённая водой и собачьим кормом. Чтобы добраться от нашего дома до Ньюарка, требовалось полтора часа – неважно, едешь ты по кольцевой вокруг города, переходя на I-95, или же срезаешь через север Балтимора, выходя на 95-ю сразу. В пути и Чарли, и Мэрилин спали. Я просто молился о серьёзной аварии на дороге, что задержала бы нас на 8–9 часов.

Выпускной должен был проходить на стадионе, принадлежащем колледжу; он, безусловно, был для этого достаточно велик, но я всё гадал, что они будут делать в случае дождя. Дэлавер был государственным колледжем хорошего размера, куда больше РПИ, и, должно быть, выпускаться будут разом 4000 студентов. Если каждый приведёт по 4 гостя – а я знал, что это ещё мало – то там будет толпа в 16 тысяч минимум. Весело!

И я оказался прав. Место напоминало зверинец. На стадионе собралось около 20 тысяч человек, и он был полон. К счастью, погода стояла отличная. Я был одет в лёгкий костюм, Мэрилин – в очень милое платье, и даже на Чарли был новый наряд. Мы высидели церемонию, нигде не видя Сьюзи, не слыша её имени и только ожидая возможности сбежать. Впрочем, Мэрилин была куда лучшего мнения обо всём этом, чем я. Затем мы должны были встретиться со Сьюзи у одного из пронумерованных выходов, и, как только все встали – мы направились туда.

Мы протолкались до нужных ворот, к которым сидели ближе всего, и стали ждать, когда же покажется моя сестра. Своей семьи я нигде не видел – может, они попали в аварию? Я всегда мог надеяться.

Я поглядел на Мэрилин, подумав, как хорошо она выглядит. Затем я оглядел себя и Чарли. Я чувствовал себя идиотом, волнуясь о том, как буду выглядеть перед людьми, которые нас не ждут и не хотят видеть. Объективно, я, наверное, выглядел таким же аккуратным и здоровым, как и в другие моменты жизни (обоих жизней). Я оставался в форме, 185 или около того, и, уйдя со службы, я позволил своим волосам слегка отрасти. Не сильно, но чтобы показать свою натуральную кудрявость, и в начале этой недели я сбрил свои усы и бородку. Мои волосы были натурального грязно-светлого оттенка, и я ещё не начал седеть. На мне был хороший костюм – матовый, светло-угольный – и моя лучшая трость из чёрного дерева с медными набойками. Мэрилин выглядела просто великолепно. Она всё ещё ходила в спортзал по утрам, даже ворча и жалуясь на это, и потому была в куда лучшей форме и тонусе, чем в нашей прошлой жизни. Сегодня на ней было отличное синее платье с рисунком на уровне коленей, и туфли без носка со средним каблуком. Даже Чарли был одет в красивый сине-жёлтый костюмчик, а также маленькую панамку с синей курочкой – обе вещи были подарками от Сьюзи на Рождество (жёлтый и синий были цветами её колледжа, а синяя курочка была маскотом колледжа и команды).

Спустя пять минут мы услышали визг, и к нам подбежала Сьюзи – с хлопающей на ветру мантией, придерживая одной рукой академическую шапочку.

– Ты сделал это!

Она выглядела не просто мило – она выглядела прекрасно. С возрастом она действительно расцвела, и теперь была копией матери (хотя и куда больше улыбалась). Подойдя ближе, она замахала Чарли:

– Чарли! Помнишь меня? Это я, твоя тётя Сьюзи!

Лицо Чарли просветлело, очевидно, он вспомнил её.

– Тё Сю! Тё Сю! – залепетал он, пытаясь выбраться из коляски.

Мэрилин отстегнула его и вручила Сьюзи, которая со смехом взяла его.

– Не такой уж ты и большой мальчик!

– Тё Сю! Тё Сю! – мы с Мэрилин улыбнулись на это.

Не вся моя семья состояла из уродов. Чарли потянулся и начал хватать кисточку на шапочке Сьюзи – та просто привела его в восторг. В конце концов, она просто сняла шапочку и натянула на него, и он просто завопил от смеха. – Тё Сю!

– О Боже мой! – услышал я сбоку очень знакомый голос.

Я повернул лицо от своих сестры и сына к своей матери. Она стояла на дорожке, обходимая людьми, с неверящим лицом – раскрыв рот и широко распахнув глаза. Она всё ещё была высокой, худой и всё такой же холодно-прекрасной, как всегда. Следом за ней, справа, стоял мой отец, с таким же изумлённым взглядом на лице, а слева был Хэмильтон, и его выражение лица было куда менее приятным. Оно скорее походило на ненависть.

– Мам, пап, привет, – сказал я, буквально чувствуя кожей, как падает температура вокруг меня. Мэрилин приблизилась ко мне, а затем взяла у Сьюзи Чарли.

– Тебя не должно быть здесь! – прошептал Хэмильтон.

Я повернулся к нему:

– И тебе доброе утро, Хэмильтон, – я повернулся обратно к матери. – Отлично выглядишь, мама. Ты тоже, папа.

Хэмильтон уже был готов выпалить что-то ещё; его лицо было красным и не выражало ничего, кроме ярости, но мама взяла его за руку, чтобы успокоить, а отец нервно взглянул на него.

– Я не знала, что ты будешь, Карлинг, – сказала мама.

Я не ответил, так как вмешалась Сьюзи:

– Я пригласила его.

– Ты должна была хотя бы сказать мне… – поглядела на неё мать.

Ответ Сьюзи был воинственным:

– Карл – мой брат, и он всегда будет приглашён на любые семейные мероприятия, связанные со мной.

Отец видимо вздрогнул, когда она сказала это, но его взгляд не отводился от Чарли.

– Это… – прошептал он.

– Это наш сын, папа, Чарльз Роберт Бакмэн.

– Мы назвали его в честь двух наших отцов, – добавила Мэрилин, без какого-либо напоминания от меня.

Мама плотно поджала губы, но папа чуть не плакал. Он выглядел хорошо. Его волосы теперь были абсолютно белыми, и он сбросил вес, но он должен был его сбросить. Я догадывался, что в нём около 235 фунтов, что на 15 фунтов меньше, чем при нашей последней встрече, на свадьбе.

Он оторвал взгляд от своего внука и поглядел на меня. Прошло 4 года. Он поглядел на меня – и скосил глаза на трость.

– Что случилось?

– Я слишком много прыгал, – пожал я плечами. – Сейчас я в отставке, папа.

– Милый малыш, – процедил Хэмильтон. – Кто его отец?

Мэрилин и Сьюзи волчицами поглядели на него, а мама крепче сжала его предплечье. Я его игнорировал. Я уже собирался снова заговорить с папой, когда этот идиот, не способный выдержать, когда на него не обращают внимания, снова вмешался:

– Я спросил, кто его отец!

– Мы услышали тебя с первого раза, Хэмильтон, – поглядел я на братца. – Мы просто не обращали на тебя внимания. А теперь будь паинькой и дай взрослым поговорить. Спасибо.

Лицо Хэмильтона покраснело, но мама крепко держала его.

Папа глянул на Мэрилин, которая теперь крепко прижимала Чарли. Тот тоже почувствовал неладное и крепче вцепился в неё.

– Как вы называете его? – спросил он.

– Чарли, – ответила она. Повернув лицо к сыну, она сказала: – Чарли, это твой дедушка. Скажешь ему «привет»?

Чарли лишь отвернулся и попытался спрятаться.

– Чарли, – тихо сказал папа. Затем он посмотрел на Мэрилин. – Могу я подержать его?

Мэрилин посмотрела на Чарли, затем на меня. Она выглядела нервной, и я ответил сам.

– Я думаю, Чарли слегка боится. Может, позже, когда он к вам немного привыкнет.

Папе это не понравилось, но он лишь кивнул. Он повернулся ко мне и спросил:

– Когда ты ушёл со службы?

– Где-то полтора года назад. Было плохое приземление, папа, и я повредил колено.

– Это было куда большее, Карл, – вмешалась Сьюзи. Затем она повернулась к Мэрилин и спросила, – Ты принесла её?

– Да, я её точно упаковывала, – ответила моя жена.

Я поглядел на папу, а затем на них двоих, гадая, что они затеяли. Меня терзали дурные предчувствия. Мэрилин вручила сына Сьюзи, а затем зарылась в огромной сумке с подгузниками, привязанной к задней части коляски. Она достала большой пакет, завёрнутый в подарочную бумагу – и у меня внутри всё оборвалось. Она вручила предмет моему отцу.

– Это вам. С последнего прыжка Карла.

– Это ошибка, – тихо сказал я.

Мой отец пару секунд глядел на меня, но затем отвернулся и открыл обёртку. Как я и подозревал, там была копия той плашки, которую Мэрилин сделала для своей семьи – с фотографией, где мне вручают Бронзовую Звезду, и благодарностью под ней. Он поглядел на неё и поднял взгляд.

– Что это?

– Момент вручения вашему сыну Бронзовой Звезды. Карл спас тех людей…

Папа повернул лицо ко мне, и я перебил Мэрилин.

– Это засекречено, милая. Я не могу об этом рассказывать.

Я только хотел, чтобы это закончилось. Всё это было ужасной ошибкой.

– Тебе вручили Бронзовую Звезду?

Это было уже слишком. Остаток событий я видел, будто аварию в замедленной съёмке по телевизору. Чуть ли не визжа, Хэмильтон завопил:

– Тебя не должно быть здесь!!! – и затем выхватил фото из рук отца и швырнул её на землю, отчего угол рамки треснул. – УБИРАЙСЯ!!!

Мама в шоке глядела на это. Папа просто взревел и яростно врезал моему брату по лицу. Хэмильтон рухнул, и все вокруг оглянулись на нас. Папа подошёл к нему с таким видом, будто собирался его прикончить, и снова занёс руку, но мама преградила ему путь.

– Чарли, убери их отсюда, пока они не принесли новые проблемы! – потребовала она.

Я был свято уверен, что отец ударит маму. Он никогда не делал этого раньше – даже когда стал агрессивным из-за болезни Альцгеймера. Он занёс руку для удара, а затем остановился. Я заметил, что несколько мужчин рядом с нами обсуждают, не пора ли вмешаться.

– Ширли, причиной всему – он и ты! Они никогда не приносили новые проблемы! Только вы с ним! – он указал на Хэмильтона, лежащего на земле. – Спасибо вам двоим, что я потерял сына, а теперь ещё и внука! Видеть больше не хочу никого из вас!

Он развернулся на пятках и пошёл прочь.

Сьюзи была в полном ошеломлении и плакала оттого, что её прекрасные планы рухнули. Чарли тоже заплакал, испуганный происходящим; Мэрилин пыталась его успокоить. Я оглядел руины и поцеловал Сьюзи в щёку.

– Думаю, нам пора. Позвони нам, как будешь дома, – я жестом скомандовал Мэрилин выдвигаться к парковке, и толкнул коляску. Мать и брата, остававшихся за спиной Сьюзи, а также разбитое фото я оставил без внимания.

– Что за грёбаный пиздец.

Чарли успокоился, когда мы поместили его в машину. Мне потребовалось несколько минут, чтобы выбраться с переполненной стоянки на трассу. Мэрилин сбоку от меня тихо плакала. Как только движение позволило, я потянулся и взял её за руку. Каждым своим атомом я хотел завопить «НУ Я ЖЕ ТЕБЕ ГОВОРИЛ!», но я сдержался. Спустя какое-то время Мэрилин перестала плакать, но всё ещё выглядела несчастной и отводила взгляд. Поездка до Херефорда была долгой и тихой.

Домой мы вернулись ранним вечером, и пока Мэрилин готовила что-то для Чарли, я приготовил что-то для нас с ней. Я просто сделал нам по паре бутербродов с ветчиной и сыром и открыл пару бутылок пива. Мы поели в гостиной, что я обычно терпеть не мог делать. Мы много делали так в моей первой жизни, и я извлёк из этого урок – столовую придумали не просто так!

Я полу-лежал на кресле, и Мэрилин отставила тарелку и подошла. Я поглядел на неё, а она сказала:

– Подвинься.

Я улыбнулся, и она, взобравшись мне на колени, прилегла головой мне на плечо, вздохнув, как она всегда это делала. Это не было романтикой; ей просто нужно было обняться. Пышка через пол-комнаты заметила отличную возможность и метнулась, чтобы поглядеть на оставленный бутерброд моей жены, а затем и схватить его, пока никто ничего не успел сказать. Мэрилин села прямо и завотпила:

– Ах ты маленькая… оооо, сегодня всё не так! – она откинулась на меня. Я просто потёр ей спину.

Наконец, она тихо сказала:

– Ты был прав.

– Хм-м?

– Я сказала, что ты был прав насчёт выпускного.

– Я услышал тебя с первого раза. Я просто хотел, чтобы ты сказала это ещё раз. Я ведь могу больше никогда в жизни этого не услышать! – поддразнил я её.

– Очень смешно! Ты хочешь получить по носу?

Я со смехом обнял её.

– Я просто жалею, что не записал это на кассету. Тогда я мог бы всю жизнь слушать это снова и снова!

– Ты и правда напрашиваешься!

– Это слишком легко, – я засмеялся сильнее. – А значешь, чего ещё я хочу?

Мэрилин фыркнула и пихнула меня в бок.

– Сказать «ну я же говорил»?

– Бинго! – меня снова пихнули.

Теперь уж ничего не поделаешь. Рано или поздно, Сьюзи позвонит нам и скажет, чем всё кончилось!

Сьюзи не позвонила нам позже – она заявилась к нам посреди ночи! За день до выпускного папа притащил Хэмильтона в Ньюарк, на церемонию посвящения в медсёстры (я думал, что медсёстры получают вместе с лицензией специальный значок) и привезли с собой в фургоне её вещи домой. Они загрузили его и оставили на ночь. После выпускного Хэмильтон должен был следовать за папой за рулём фургона. После всей этой катастрофы папа ушёл на парковку, оставив Хэмильтона и маму позади. Маме пришлось ехать домой со Сьюзи, а Хэмильтон следовал за ними на фургоне. Сьюзи высадила маму и убралась оттуда раньше, чем та смогла её остановить. Папа не позволил бы ни матери, ни Хэмильтону вернуться в дом!

Мы позволили Сьюзи остаться на ночь, в запасной спальне. На следующий день она уехала, и папа помог ей с переездом в квартиру. Он сказал ей, что бросил и маму, и Хэмильтона, и уже в понедельник позвонит адвокату.

Что за дерьмо! Дорогая в Ад, может, и вымощена благими намерениями, но в данном случае благие намерения были у моих сестры и жены – а в Ад из-за этого попадал я! Я не хотел выяснять, как всё это кончится, но мне это совершенно не нравилось.