Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 103 страниц)

Глава 57.»Анабасис» Ксенофонта

Не думаю, что я был без сознания очень долго. От ощущения в правом колене хотелось вопить, но я не чувствовал никаких переломов. Нащупав химическую палочку, я сломал её и огляделся в зелёном свете. Я находился на холме, а мой парашют застрял на дереве рядом и чуть сбоку. Нажав кнопку, я отстегнул парашют, а затем выпрямил ногу. У меня вышло совсем не кричать и двигать ей, чуть маневрируя. Я всё ещё не чувствовал перелома и не видел никакой крови. Что бы не произошло – проблема была в самом коленном суставе. Я крайне медленно поднялся на ноги.

Когда я оказался в вертикальном положении, в моём колене что-то, кажется, встало на место, и я смог слегка опереться на него. Возможно, у меня получится вправить его и выйти отсюда? Я определённо смог что-то с этим сделать, но мне всё равно ещё было чертовски больно.

Я мог слышать, как остальная рота вокруг меня падала на деревья. Судя по тому, что я увидел при свете палочки – мы приземлились на холме, да ещё лесистом: две вещи, которые ты никогда не захочешь делать. Криков я не слышал, но явно был не единственным раненным. Кажется, слева кто-то ходил, и я завопил, повернувшись туда:

– Кто там? Рота Чарли, это вы?

Мгновение спустя оттуда донёсся голос:

– Кто это? – а затем треск веток. Я поднял источник света, и спустя пять минут через ветки проломился капрал, несущий свой свёрнутый парашют. Он поглядел на меня и спросил:

– Кто вы?

– Капитан Бакмэн. Как ваше имя?

– Капрал Янош, сэр. Третий взвод.

Я кивнул ему.

– Вы прошли больше меня. Как вы, капрал?

– Всё нормально, сэр. Мне просто нужно немного конфет, и я буду способен идти дальше, – конфеты десантника – повышающий выносливость тайленол!

– Нам обоим, но мне, думаю, нужно кое-что ещё, – я повернулся к своему парашюту, но при этом подвернул колено и грязно выругался.

– Капитан?

– Плохое приземление, капрал. Дайте мне руку. Бросьте парашют и помогите мне разобраться. Вы видели или слышали кого-нибудь ещё? Я не думаю, что мы где-то рядом с зоной высадки.

Капрал Янош бросил парашют и подошёл ближе. Он неопределённо ткнул пальцем куда-то влево и вниз.

– Я думаю, некоторые из парней приземлились где-то там, внизу.

– Ну, если мы покинули самолёт первыми, полагаю, в том направлении и началось падение. Помогите мне с вещами и давайте искать, как выбираться.

Капрал помог мне собрать моё дерьмо вместе, а затем и спуститься с холма. Я думал, это займёт вечность, но в итоге мы спустились вниз, к поляне, где обнаружили ещё четырёх парней. Как и мы с Яношем, они были ошарашены и не понимали, где находятся.

Присев на поваленное дерево, я расспросил, кто они, какими по счёту падали и где приземлились. Как я и подозревал, все они упали ниже того места, где приземлился я.

– Что ж, снимайте груз. Нет смысла рыскать в темноте, даже не зная, где мы находимся. Я гарантирую, что мы даже не близко от нужного места, – сказал я им.

В этот момент треск веток чуть выше по склону заставил всех обернуться в ту сторону. Если я правильно сообразил, то единственными людьми в той стороне могли быть лейтенант Фэрфакс или капитан Донован. И вот в слабо освещённый зелёным (от моей палочки и нескольких других) круг шагнул Фэрфакс, тоже несущий свой парашют.

– Добро пожаловать, лейтенант. Присоединяйтесь к вечеринке, – сказал я. – Снимайте груз.

Он озадаченно глянул и подошёл ко мне.

Кажется, он и правда не узнал меня. На базе мы мало общались.

– Я капитан Бакмэн, помните? Я прыгал сразу после вас и капитана Донована. Вы его не видели?

– Нет, сэр.

– Как далеко отсюда вы приземлились?

– Сэр?

Я повторил свой вопрос, и Фэрфакс прикинул, что примерно в паре сотен ярдов. Ещё пара парней пришла снизу холма, и теперь у меня было девять парней (включая меня), то есть чуть меньше половины летевших в самолёте. Также было совершенно очевидно, что здесь только парни из нашего самолёта. Никого из других птичек мы не нашли – а обычно все перемешиваются только так.

Фэрфакс тут же приказал всем разбиться на поисковые группы и идти на поиски – без какого-либо видимого плана. Я спешно отменил его приказы.

– Лейтенант, отчего мы нам не подождать до тех пор, пока немного не рассветёт? – я мог увидеть, что пара человек расслабились, когда я это сказал.

– Сэр, мы должны начать двигаться в направлении области учений, – запротестовал он.

– Лейтенант, вы знаете, где эта область находится? Я – определённо нет, и парни тоже. Нам следует остаться тут до рассвета и затем выяснить, где все и где мы, – ответил я.

– Сэр, наши приказы были очень конкретными. Нам нужно выдвигаться!

– И я отменяю эти приказы, – я снял шлем, повесил его на ветку возле себя и взъерошил рукой волосы. Моя нога болела, и мне были нужны ледяное пиво и морфин!

– Капитан, вы не можете этого сделать! – вместо того, чтобы тихо переговорить со мной, он повысил голос и разглагольствовал перед всеми.

Я поманил его ближе.

– Лейтенант Фэрфакс, – тихо сказал я. – Вы младший лейтенант, а я капитан, и я такой же строевой офицер, как и вы. И сейчас я ставлю вас в известность о том, что беру командование на себя. Вы понимаете это?

– Вы не можете сделать этого, сэр! Это мой взвод! – этот идиот даже не догадался понизить голос, и теперь все знали, что я забрал у него командование.

– Я могу и сделаю. Как только здесь появится капитан Донован – я с удовольствием передам ему бразды правления, но до тех пор здесь действуют мои приказы. Бросьте снаряжение и устраивайтесь поудобнее. Рассвет через пару часов, тогда и будем беспокоиться, – сказал я ему.

Он со злостью посмотрел на меня и двинулся к краю поляны.

Один из парней, рядовой Мартинез, поглядел на командира своего взвода, а затем перевёл взгляд на меня:

– Сэр? У вас есть идеи о том, где мы?

Я улыбнулся и пожал плечами.

– Ни малейшей, рядовой, ни малейшей. Но я бы об этом не переживал.

– Как так?

– Ну, пташка-гондурашка уронила нас где-то в Латинской Америке. Завтра утром мы все поймём откуда встаёт солнце, повернёмся налево и начнём маршировать на север. И рано или поздно мы упрёмся в Техас!

Мартинес ухмыльнулся, а большинство других хмыкнули или засмеялись. Настрой значительно повысился.

– Послушайте, парни, мы же 82-я, мать её, Воздушная Дивизия! Мы доберёмся домой, даже если придётся пройти весь путь пешком! Это ясно? – в ответ раздались громкое хрюканье и возгласы «Ура!», отразившись от деревьев, и я расслабился. – Так-то лучше! Я-то на секунду подумал, что был заброшен в Первую-Из-Худших!

Так мы в 82-й называли 101-ю Воздушную Дивизию, которая сейчас летела в бой на вертолётах. В ответ прилетела череда проклятий и свиста.

Я улыбнулся и расслабился. Спустя пару минут кто-то из ребят выкопал большую бутылку тайленола и передал её по кругу. Я проглотил полдесятка таблеток, а затем выудил фляжку и сделал большой глоток.

Как я и предсказывал, через пару часов взошло солнце. Парни достали пару РДДП (Рацион Для Длительных Патрулирований) и приготовили из них подобие завтрака. Армия уже начала выпускать ПОЭ (Пища Оперативной Эксплуатации или Пища, Отвергнутая Эфиопами, как вам больше нравится), но мы не захватили их в Гондурас. РДДП были полным отстоем, но и они лучше, чем ничего. Проблема была в том, что продукты обезвожены и заморожены, так что вам нужно было много воды, которая была в дефиците. А если мы не найдём источник питьевой воды, нужно было использовать таблетки галазона, которые делали вкус воды ужасным, но предотвращали диарею и более худшие болезни. Ты не захочешь это делать и ты не захочешь этого не делать – добро пожаловать в Армию.

Утро принесло сильную тревогу. Я не думал, что мы находились близко к зоне высадки. Я даже не был уверен, в какой мы стране! Зона высадки и окружающая её территория были плоскогорными плато, но здесь было куда более высокогорно. Вполне могло быть, что пилот гондурасской пташки скинул нас там, куда не следовало.

Как только стало достаточно светло и мы немного перекусили, я отправил патруль из четырёх человек вниз с холма, в том направлении, где была приземлиться остальная команда. Они вернулись через час, ведя с собой ещё восьмерых, включая старшего в самолёте сержанта, сержанта первого класса Бриско, который был на несколько лет старше остальных. Вчера ночью он, как и я, организовал маленькую группу и выжидал до рассвета, прежде, чем сниматься с места. А самое главное, у них был с собой связист и радио! Я был готов их расцеловать.

– Приветствую, джентльмены! Добро пожаловать на вечеринку! – сказал я.

Новая группа уже смешалась с прежней. Сержант Бриско подошёл ко мне. Лейтенанс Фэрфакс к нам не присоединился – он сидел один и дулся. Бриско с любопытством поглядел на него, но повернулся ко мне. Очевидно, он понял, как всё обстоит, или, может, им сказал патруль, который их обнаружил.

– Капитан Бакмэн?

Я пожал ему руку.

– Добро пожаловать на вечеринку, сержант. Как ваши люди?

– В хорошей форме, сэр, – он указал вниз холма и сказал:

– Земля немного отходит. Кажется, это нестабильная территория. Кто пропал?

– Я хотел спросить вас о том же. Не показывался капитан Донован. Он прыгнул передо мной и должен был быть выше по холму. Я не знаю ваших людей достаточно хорошо, чтобы сказать, кто ещё пропал.

Бриско поглядел на группу и начал мысленно перебирать имена.

– Мы потеряли рядовых Масурски и Смита.

– Это в первую очередь, – кивнул я. – Нам нужно найти этих парней. Необходимо отправить поисковые отряды.

Я поговорил с ним и понял, каким именно образом примерно падал отряд. Двое рядовых были в первой половине прыгающих, поэтому они, возможно, были по обе стороны от нас либо на холме; капитан Донован точно был на холме.

– Сержант, мне понадобится ваша помощь, чтобы организовать поиски. Я не могу много двигаться – я повредил колено. Но без наших людей мы отсюда не уйдём. Ясно?

– Ура, сэр! – он указал на мою ногу. – Насколько всё плохо, сэр?

– Я жив, но вряд ли смогу пробежать марафон.

– ДОК! СПЕРЕДИ И В ЦЕНТРЕ! – позвал он, и откуда-то выскочил парашютист с нашивкой медика. Он был вооружён, как и все остальные. Согласно Женевской конвенции, медицинские войска должны быть безоружны и украшены красными и белыми крестами, свидетельствующими об их не-военном роде занятий. Вьетнам показал, какими отличными мишенями для снайперов могут быть эти кресты. С тех пор большинство десантных медиков были вооружены точно так же, как и их пациенты, и редко носили какие-то знаки отличия.

– Благодарю, сержант. Предоставьте мне также связиста. Возможно, мы сможем дозваться до кого-то в эфире.

– Да, сэр!

Сержант Бриско организовал работу патрулей, при которой младшие офицеры и рядовые шли в разные стороны, а затем повёл одну из этих групп на холм, туда, где должен был быть капитан Донован. Медик, по имени Джеральд и по прозвищу Док (как и все медики в армии) хотел отрезать мне штанину, но я просто встал и снял брюки. Я не знал, сколько это ещё продлится, но мне не были нужны искромсанные штаны с искромсанным коленом. Тем временем пришёл связист со своим аппаратом и попытался позвонить домой.

Через пару минут я узнал две вещи. Во-первых, моя нога не была сломана, но я определённо повредил колено. Док считал, что я порвал сухожилие или хрящ, но без рентгена нам оставалось лишь гадать. Ходить я мог – пусть с болью, но носить меня было не нужно. Он оторвал полоску от парашюта и обмотал моё колено, закрепив повязку парашютным же шнуром. Конечно, это была не лучшая повязка в моей жизни, но ковылять я мог.

Во-вторых, связист не смог дозвониться до дома. Его аппарат работал, но никто не ответил. Это меня не удивило. Радио AN/PRC-77 'Prick 77' действовало на очень недалёкие расстояния, буквально впритык. Мы бы могли достичь большего, если бы у нас была воздушная антенна, на самолёте, к примеру, но сейчас мы были явно за пределами зоны покрытия, и, как я полагал – очень далеко. У него также была антенна AT-984, но даже с ней, увеличив диапазон вдвое, он не смог никого вызвать. Затем он подключил катушку от телефонного провода WD-1 – и всё равно сигнала не было.

Дальше стало хуже. Сержант Бриско вернулся со своей маленькой группкой относительно быстро, неся тело на импровизированных носилках. Тело было накрыто порванным парашютом, и никто не выглядел радостно. Я поглядел на парней, затем на сержанта.

– Вот дерьмо!

Он с жалким видом кивнул мне.

– Да, сэр, – подковыляв, я откинул край парашюта – и обнаружил безжизненное лицо Боба Донована, – Мы нашли его зацепившимся за скалу. Кажется, он неудачно приземлился и сломал шею, – он снова накрыл капитана.

Примерно через полчаса пришли и остальные. Рядовой Масурски врезался в сломанное дерево, и то выпотрошило его, словно рыбу. Он тоже был мёртв. Рядовой Смит был если не совсем здоров, то хотя бы жив. У него были множественные сложные переломы обоих голеней и левой малоберцовой кости, и, когда его привели, он едва сдерживался, чтобы не закричать. Док взглянул на него – и, прежде, чем вести дальнейший осмотр, накачал его морфием.

Ну, мы были здесь, все 20. Двое мертвы, один нетранспортабелен, и ещё полдесятка с растяжениями и ушибами, офицер угрюм, связи нет, воды и еды не хватает и ни единой идеи о том, где мы находимся. Я на секунду прикрыл глаза. Может, я проснусь и обнаружу, что это дурной сон после бурной ночки в офицерском клубе Форта Брэгг?!

Открыв глаза, я обнаружил, что на меня глядит толпа десантников. Время вернуться к работе.

– Лейтенант, я хочу, чтобы вы взглянули на капитана и Масурски. Бриско, нам нужно провести кой-какую рекогносцировку.

Я выудил карты, которые были нам выданы для стрельбы из орудий, и быстро пришёл к выводу, что это, видимо, недостаточно маленький масштаб. Я нашёл карту побольше, показывающую весь Гондурас и соседние страны. В настоящий момент мы стояли на южной горе большого холма (или маленькой горы) с неглубокой долиной перед нами. Через долину пролегала маленькая дорожка, слева направо.

Я также продолжал следить за Фэрфаксом. Было совершенно очевидно, что он понятия не имеет, что делать. Я гадал, как он вообще попал в 505-ю и получил свои хорошие оценки в Уэст-Пойнт! Что ж, даже в Гудзон Хай есть свои идиоты. Я был уверен, что, если сейчас спросить его – лейтенант Фэрфакс тут же приведёт дословные определения из учебника о «развёртывании своих активов до максимального эффекта» и «использовании личного состава для выполнения миссии», но он никак не мог понять, как приказывать что-либо своим людям. Всё, что он знал – это как приказать своему сержанту приказать им что-либо. Бриск взглянул на Яноша и молча приказал капралу взять пару людей и найти мешки для тел.

На моменте, когда нужно было снимать жетоны погибших и вставлять их им между зубов, Фэрфакс дрогнул; справедливости ради – Янош тоже. Я сомневаюсь, что кому-нибудь из них приходилось делать это всерьёз. Я приковылял и опустился на колени возле Боба Донована, а сержант Бриско встал рядом с рядовым Масурски. Он взял его жетон и со словами:

– Вот так, сэр, – зажал его между зубов покойника.

Я полагал, что это было излишней мерой. У меня было по одному из их жетонов в кармане, и почти у всех были дополнительные. Как и почти все в группе, кроме, разве что, Фэрфакса, у меня были два жетона на шее, третий вшитый в правый ботинок и четвёртый в левом заднем кармане. Что бы со мной не случилось – они опознают меня даже по кускам. Но я знал, что так положено сделать.

– Ага, – вздохнул я – и проделал то же с Донованом. Несколько парней перекрестились. Фэрфакс отбежал к краю поляны и вывалил там свой завтрак. Ну, меня тоже слегка затошнило. Я подозревал, что он никогда раньше не видел мёртвого тела, даже на гражданке. Тем не менее, остальной части его выступления было достаточно, чтобы вышвырнуть его из армии! Я был уверен, что Донован, будь он жив, выставил бы ему такие оценки, что всю оставшуюся карьеру он служил бы в охранником сортира. Во Вьетнаме бы его пристрелили свои же, просто чтобы он их не раздражал!

Я снова поглядел на свою расширенную карту местности. Если предположить, что пилот C-47 просто заблудился и высадил нас тогда, когда решил, что мы летим уже достаточно долго – то мы могли быть практически в любой части Центральной Америки. Если он летел на север или восток, то мы были всё ещё в Гондурасе, но если он летел на юг или запад, мы были в дерьме! На юге была Никарагуа, находившаяся в руках сандинистов, коммунистов и лютых анти-американцев. На западе лежал Сальвадор, объятый многопартийной гражданской войной, большинство партий в которой тоже не слишком-то любили гринго. К тому же, большинство активных путей наркоторговли этих двух стран пролегали в горах, и наркоторговцы были вооружены не хуже нашего. Это было похоже на начало дурного романа Тома Клэнси! Ещё хуже было то, что я был единственным, кто знал, кто такой Том Клэнси – он ведь ещё даже не начал писать! Мы были обязаны выяснить, где мы.

– Сержант, кто из парней лучше всех говорит по-испански? Не просто на уровне mas cervezas, por favor и так далее, а бегло говорит и читает? – спросил я.

Бриско удивлённо поглядел на меня, почесал макушку, но пара людей вышла из строя. Под жирной камуфляжной краской проглядывала смуглая кожа и латинские черты. Одного из парней я узнал по утренним посиделкам.

– Рядовой Мартинез, верно? Вы говорите по-испански?

– Si, mi capitan! – сказал он, а затем произнёс что-то ещё – слишком быстро для меня.

– И вы тоже? – поглядел я на второго. – Что он сказал?

Второй рядовой сказал что-то Мартинезу, оба громко рассмеялись, а затем он ответил:

– Рядовой Гильермо, сэр. Это было что-то об отправке офицеров, не умеющих говорить по-испански, к южной границе.

Я фыркнул и посмеялся про себя.

– Не могу с этим спорить. Ещё кто-нибудь? – подошли ещё двое парней, ещё один испанец – рядовой Гонзалес, и капрал Янош. Поглядев на Яноша, я спросил:

– Вы говорите по-испански? С такой-то фамилией, как Янош?

– Мой отец был из Польши, – рассмеялся он, – Но переехал в Техас и женился мексиканской девушке из Хуареса.

– Техасский поляк? Ну, теперь я слышал обо всём. А вы, парни? Откуда вы? – спросил я остальных троих.

Мартинез и Гильермо были мексиканскими американцами из Аризоны и Калифорнии соответственно. Гонзалес же был нью-йоркским выходцем из Пуэрто-Рико.

– Ладно, моя жизнь в руках трёх латиносов и польского техасца! Моя мать говорила мне, что я плохо кончу! – это принесло мне пару смешков и несколько улыбок. – Серьёзно, все наши жизни отныне в ваших руках. Больше всего на свете, чёрт побери, нам нужно узнать, где мы. Существует очень, очень неслабый шанс того, что мы больше не в Гондурасе. И если это так, то нас окружают плохие парни – либо коммуняки, которые ненавидят американцев, либо наркоторговцы, которые ненавидят всех. Картина ясна?

Внезапно вся группа стала серьёзной и молчаливой. Я продолжил:

– Вы четверо, парни, будете нашей разведкой. Я хочу, чтобы двое из вас пошли по дороге на восток, а двое на запад, и выяснили, где мы. Однако я не хочу, чтобы вас заметили. Когда мы не поймём, где находимся, мы не можем рисковать.

Они все кивнули, а затем Янош спросил:

– А если мы всё ещё в Гондурасе?

– Тогда другое дело. Если мы всё ещё в Гондурасе – найдите телефон и вызовите нам подмогу! И на этом всё! Однако вы не должны этого делать, если не уверены в том, что это Гондурас, на все сто! Ну, знаете, вроде таблички с надписью «Приветствуем вас в Гондурасе»! Как-то так, понятно?

– Понятно!

– Я хочу, чтобы вы выдвинулись не дальше, чем на пять километров, а затем вернулись. Я буду ждать вас как раз к послеобеденному чаю, к 16.00, ясно? – когда они ответили согласием, я сказал Бриско:

– Сержант, разведите парней по их дорогам.

– Да, сэр! – он взял наших новоиспечённых разведчиков и отвёл их в сторону. Они проверили снаряжение, взяли своё оружие, а затем Бриско повёл их к дороге под холмом.

Я же тем временем сказал связисту Томпсону снова попробовать с радио, но на том конце опять никого не было. Я приказал ему выключить аппарат, чтобы сохранить заряд батареи.

– Капитан, – спросил он, – Что, если мы не в Гондурасе? – несколько других парней при этом прислушались.

– Ответ я сказал вам этим утром, – с улыбкой сказал я. – Мы направимся на север. Думаю, если мы не в Гондурасе, то либо в Никарагуа, либо в Сальвадоре. В любом случае – Гондурас на севере. Давайте-ка уясним вот что, друзья. Мы все прыгали – мы все и улетим домой. Это ясно? – в ответ кое-кто улыбнулся, а кое-кто закричал «Ура» или типа того.

– Не забывайте, – заметил также я, – Какой бы неэффективной не была Армия, они не пропустят потерю целого взвода, так? Рано или поздно кто-нибудь непременно заметит, что нас нет в зоне высадки! Они станут искать нас, так же как мы будем искать их.

Когда парни сообразили, что они не брошены, последовали возбуждённые кивки и вопросы. Люди с базы шли на помощь. Томпсон спросил:

– Что произошло, как вы думаете, сэр?

– Понятия не имею. Наверное, пилот заблудился, решил выбросить нас и попытаться найти обратный путь. Если он не рухнул в море или не вернулся назад – думаю, он уже дома, отвечает на кучу нелицеприятных вопросов.

– Задать жару этому уёбку! – кажется, это произнесли сразу несколько голосов. И я был согласен!

– А что, если он упал и разбился? Они не решат, что мы все погибли при крушении? – услышал я.

– Кто это спросил? – сказал я, оглядываясь. Юный рядовой, явно нервничающий, когда на него обратили внимание, поднял руку и назвал своё имя – Уилсон. Я кивнул ему в знак благодарности.

– Такие вещи происходят только в кино. Ну, знаете, крушение самолёта, гигантский огненный шар, всё исчезает в один миг. Когда такое происходит в реальности, самолёт разваливается на кучу частей, которые разлетаются по всей округе. Даже если самолёт разбился, спасатели не найдут наших тел, поэтому кто-нибудь да поймёт, что мы прыгнули до падения. Сейчас мы все выясним, где мы, а затем направимся домой, – я покачал головой и улыбнулся им. – Мы Восемьдесят Вторая Воздушная Дивизия. Мы пережили Вторую Мировую Войну. И это мы тоже переживём.

Вернувшись, сержант Бриско организовал людей на день, а затем сел возле меня.

– Простите, сэр, не сочтите за неуважение, но вы – тот, кого называют Док, верно?

– Только капитаны и выше, сержант, – улыбнулся я.

– Да, сэр. Как я сказал, это не неуважение. Я просто хотел убедиться, что вы – тот самый, – я кивнул. – Вы правда доктор, сэр?

– Математики, сержант, хотя кажется, будто это было очень давно.

– Сэр, какого чёрта парень вроде вас делает в Армии?

– Вы когда-нибудь встречали сержанта-вербовщика, который говорил бы правду? – рассмеялся я. Бриско тоже посмеялся, а затем прошёл проверить своих людей.

Это всё и заняло остаток дня. Поддерживать моральный дух. Заботиться о рядовом Смите и готовить его к передвижению. Делать носилки для Смита и мёртвых тел в мешках. Собрать всю имеющуюся еду, найти внизу немного воды и очистить её галазоном. Ждать, пока вернётся разведка. Мы почистили оружие, выставили часовых, чтобы к нам никто не подкрался, и установили распорядок сна. Мы даже провели инвентаризацию боеприпасов, так как Армию действительно волновал вопрос количества патронов (у нас были 5.56-е патроны от НАТО для М-16 и пара осколочных гранат у офицеров, а также кой-какое лёгкое демонстрационное снаряжение). Всем этим дерьмом должен был заниматься Фэрфакс, сраный сачок!

Первая команда, Мартинез и Гильермо, вернулись через пару часов. Они шли на восток, но через пару часов упёрлись в лесозаготовочные рельсы. Они повернули обратно, и мы вместе подождали Яноша и Гонзалеса. Их дорога должна была куда-то привести. Они не вернулись вовремя, на что Фэрфакс ляпнул очередную глупость насчёт наказания. Я лишь сказал ему, что мы дадим парням ещё немного времени. Возможно, они арендовали автобус.

Они вернулись чуть после шести, пешком и без автобуса. Оба они ухмылялись, как маленькие мальчики, провернувшие шалость. Янош достал путеводитель по северу Никарагуа.

Мы спёрли это из машины в маленькой деревушке у поворота ниже. Мы прямо… тут, – сказал он, ткнув пальцев в карту.

Мы с Яношем, Гонзалесом и Бриско склонились над картой, а затем я вытащил свою большую карту. Мы полностью вышли за её пределами, находясь как минимум за сто километров оттуда, где должны были находиться. Неудивительно, что наше радио молчало! Я оглядел нашу маленькую группу.

– Расскажите мне об этом городке. Что вы видели?

– Он называется Санта Мария де лос Милагрос, «Чудеса святой Марии», и он не больше, чем заросший травой посёлок. Пара машин, несколько грузовичков, кажется, магазин в центре, – заметил Янош. – Фермы вдоль дороги в основном пусты.

– Вы не заходили внутрь, не так ли? – поглядел я на них.

– Нет! – ответил рядовой Гонзалес. – Нас бы точно заметили. Мы просто шли вниз по дороге, пока не наткнулись на какие-то признаки жизни, а затем спустились вниз и понаблюдали за городком.

– Мы также видели войска, сэр, войска Никарагуа, колоннами, – сказал Яшок.

Это привлекло всеобщее внимание. Встал лёгкий гул, и я жестом призвал всех к тишине.

– Число и расположение, – потребовал я.

– Две колонны, в каждой полдесятка грузовиков, полных десантников. Они были похожи на полуторки, но какие-то забавные, будто заграничные версии.

– Наверное, это ГАЗ. Они русские – либо из России, либо с Кубы, – ответил я.

Двое парней поглядели друг на друга.

– Думаю, вы правы, сэр, – продолжил Янош, – Как бы то ни было, шесть грузовиков и джип, кажется, там был офицер. Мы видели одну колонну и затем ещё одну час спустя. Та остановилась, и все вышли поссать на обочине. Мне не удалось подсчитать их, но было похоже, на одну роту, чисто пехоту. У них было много АК и мало другого оружия.

Отлично! У меня было две пехотные роты сандинистов неподалёку, и как минимум батальон где-то поблизости.

Я снова поглядел на путеводитель. Наша дорога даже не была отмечена, хотя Санта Мария де лос Милагрос был лишь маленькой точкой на большой дороге. Эта дорога шла на север. Если сегодня вечером мы обогнём городок, то можно будет направиться к северной границе Гондураса. Я изложил свой план остальным. И Янош, и Гонзалес согласились, что это возможно. Две колонны также направились на север – возможно, чтобы укрепить границу на случай вторжения янки.

Которое мы, в принципе, и совершили.

Тут лейтенант Фэрфакс внёс свой вклад. Это была довольно паршивая идея, но, по крайней мере, он думал.

– А что, если мы украдём несколько грузовиков и используем их, чтобы доехать до границы? Мы могли бы добраться дотуда за пару часов.

Несколько парней и правда загорелись идеей, но я заметил, что более опытные десантники, такие, как Бриско и Янош, были более задумчивы. Я просто отрицательно покачал головой.

– Нам нужно сделать это так, чтобы о нас никто не узнал. В идеале – вернуться домой так, чтобы войска Никарагуа так и не узнали, что вооружённые американские десантники вторглись на миролюбивые земли Никарагуа. Начнём воровать машины и грузовики – и копы с Армией поймают нас куда раньше, чем мы достигнем границы. Нам нужно прошмыгнуть отсюда.

– Мы могли бы схватить их всех, связать и обрезать им провода.

– С полутора десятками парней? И никто не уйдёт? Вы слишком много смотрите телевизор, лейтенант. Я не хотел бы рисковать всей ротой. К тому же мы пытаемся сделать это так, чтобы о нас не узнали. Без жертв и без похищений.

Фэрфакс просто надулся. В какой-то момент у меня было искушение запихнуть его в мешок для тела, как Донована и Масурски.

Он также принялся оспаривать мой приказ, когда я сказал парням бросить парашюты и закрепляющее их снаряжение на краю поляны. Он хотел нести всё это, как будто мы были на упражнении в зоне высадки. Фэрфакс не понимал, что вокруг были боевые условия, или, как минимум, настолько близкие к боевым, насколько это возможно без перестрелки. Я поставил точку в споре, бросил свой шлем на кучу парашютов и надевая армейскую шляпу. Также я проверил предохранитель на пистолете и повесил на плечо оружие капитана Донована. Прочие заметили это и, став очень серьёзными, тоже проверили своё оружие.

До вечера мы полностью собрались. В 21.00 мы вышли. Впереди шли разведчики. В центре маршировали шестеро парней, несущих трое носилок. Там же были и Док Джеральд, и я. Я нашёл большую палку и использовал её как трость, и, оказавшись на дороге, пытался развить такую скорость, какую только могу. Фэрфакс тянулся чуть позади за нами. Бриско замыкал строй, следя за отстающими, а остальные парни шли сбоку и сменяли тех, которые несли носилки.

Маршировали мы в тот вечер отстойненько. Городок длился всего пару километров, может, в милю или полумилю, вниз по холму оттуда, где мы приземлились. И если б мы могли просто идти – мы бы прошли через него минут за 10, сэкономив кучу времени. Но вместо этого мы полночи крались по бокам холмов и через траву, таща за собой носилки, а временами и меня, просто чтобы пройти пару километров. Затем у нас опять не вышло нагнать упущенное – нам постоянно приходилось сходить с дороги, когда по ней кто-то ехал, а один раз мимо даже прогремела колонна местной армии. Тем не менее, к рассвету мы удалились от городка километров на 10, и я решил, что мы с ним разделались. Мы встали на привал в паре сотен метров от дороги, в маленьком овражике под холмом. Стояло утро четверга, 12 ноября.

Я вновь подозвал Томпсона с его радио.

– Давай-ка позвоним домой, может, кто-нибудь ответит, – сказал я ему. Мы всё ещё были слишком далеко от дома, чтобы пробиться к кому-нибудь на земле, но, может, они подняли поисковой самолёт?

Томпсон установил Prick 77 на бревне и сделал с ним то, что он обычно с ним делал.

– Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Ну же, давайте. Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Пожалуйста, ответьте, – он попробовал это ещё несколько раз и сказал мне, – Ничего, сэр. Я попробую другую частоту.

Я просто кивнул ему. Со всей своей математикой я действительно не знал, как работает радио. Было бы глупо рассказывать ему, как делать его работу. Он пощёлкал циферблатом и снова повторил:

– Виски Зулу вызывает Виски Хоум. Ответьте, ответьте! – после нескольких попыток он сказал, – Простите, сэр.

Весь день мы проторчали там, а ночью снова двинулись в путь. В течение дня я выставлял пару наблюдателей следить за дорогой, за машинами на ней и за армией сандинистов. В ту ночь мы прошли немного больше, но всё ещё не смогли добраться до места, где ловила бы связь, хотя Томпсон покопался и сказал, что причина не в радио. По моим прикидкам, к следующему утру – пятнице, 13-го – мы прошли ещё 15 километров и всего преодолели где-то половину пути до границы.