Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 103 страниц)

После ужина Чарли снова заснул, так что мы с Мэрилин ещё разок сыграли в «спрячь-сосиску» в гостиной. Затем он спал всю ночь; мы этого не делали, но тоже не жаловались. Когда Мэрилин везла меня в госпиталь на базу для утренних процедур по восстановлению, мы оба сонно улыбались.

Так прошёл ещё месяц. Я каждый месяц делал восстановительные упражнения, вместе с тренировками для набора веса и плаванием (хорошая штука для повреждённых суставов, так как обладает пониженной нагрузкой). Когда я был дома – мы с Мэрилин компенсировали все три месяца моего отсутствия. Мои мобильность и сила повышались, и через пару недель я уже мог отбросить трость и даже немного опираться на правую ногу во время ходьбы. С этого момента я начал готовить снова. Также мы сделали запоздалые рождественские покупки, потому что я ещё не мог водить. Мы ненадолго поехали в Рейли, и, найдя магазинчик нижнего белья, я завёл её туда. Она была смущённой и нервной, но мы купили пару вещиц, которые понравились нам обоим. Я также купил ей несколько ювелирных украшений.

А затем, неожиданно, я позвонил в квартиру полковника Физерстоуна. Я всё ещё состоял в Армии, хотя и был приписан к Отряду Пациентов и Калек в больнице, и мои четыре годя обязательства закончились. Министерство Обороны всё ещё платило мне. Полковник сказал мне быть в моём учебном классе в штаб-квартире 505-го полка в пятницу утром, 22-го января, в 9.00. Мэрилин тоже должна была там быть – в красивом платье, вместе с Чарли. Мне должны были дать Бронзовую Звезду, а также подготовить все документы для моей отставки по медицинским причинам.

Я не надевал форму с тех пор, как вернулся из Гондураса. Мне пришлось выудить её и поглядеть, как она на мне теперь сидит. Она сидела, чуть свободно в поясе, но не так уж плохо. Я дал её Мэрилин, чтобы та почистила её. Может, я и уйду, но уйду красиво.

С утра в груди было странное чувство – что это в последний раз. Я даже прикрепил на грудь гондурасский жетон десантника. Мэрилин надела милую синюю юбку до колен и белую блузку, а также туфли, а на Чарли был маленький комбинезончик защитного цвета, который она достала в армейском магазинчике. Я подвёз нас. Водить я начал на этой неделе, но ещё не на большие расстояния. Полковник Физерстоун действительно ждал нас там! Это удивило меня – я то думал, что он в Вашингтоне или где-нибудь ещё, пытает очередных злодеев.

Он завел меня внутрь офиса и провёл к столу. Пока я подписывал целую гору документов, что положил передо мной штабной офицер, он играл с моим сыном в ладушки. Я был им больше не нужен, но, казалось, и избавляться от меня они тоже не спешили! Наконец, я закончил, и полковник снова встал.

– Следуйте за мной. Полковник хотел вручить вам её, но он занят в другом месте.

Мы последовали за полковником Физерстоуном в коридор, ведущий к ангару 1-го батальона, но не вошли. Вместо этого он отправил штабного внутрь, и через пару минут он распахнул дверь и сделал жест идти сначала мне, а затем Мэрилин с ребёнком. Он шёл последним.

СМИРРР-НА! – рявкнул низкий баритон сбоку ангара.

Я недоверчиво стоял там, пока целый батальон, почти тысяча солдат, построенные в ряды и колонны, отдавали мне честь. В конце ангара была маленькая сцена, украшенная флагами, и маленький подиум.

Прикосновение к плечу заставило меня очнуться. Я повернул голову и увидел, что Физерстоун улыбается мне. Он указал вперёд, на сцену, и сказал:

– Шагом марш! И попытайся придумать речь покороче.

Слава Иисусу, что я провёл последние четыре года (и ещё какое-то время до) в условиях военной дисциплины, так как мной рулила мышечная память и ничего больше. Выйдя на сцену, я огляделся по сторонам, и увидел полковника Лонгворта, командира 505-й, и подполковника Смолла, нового командира 1-га Батальона. На полу сцены была маленькая точка, помеченная крестом из изоленты. Подполковник Смолл поглядел на меня, когда я дошёл до туда, и прошептал, чтобы я остановился и повернулся к батальону лицом. Когда я сделал это, громкий голос, в котором я узнал голос майора батальона, раздался вновь:

– ПАРРРАДОМ ВСТАТЬ!

Батальон тут же встал в парадную стойку.

С места, где стоял, я мог видеть: батальон стоит навытяжку. Я думал, что бригада была на цикле поддержки, но не было в этом уверен. Будучи в медицинском отпуске, я не следил за циклами. Все были в камуфляже, кроме нескольких офицеров, включая Лонгворта и Смолла. Среди стоящих в первом ряду, в центральной колонне, я узнал 3-й взвод, роту Чарли, включая также одного штатского – тоже стоящего навытяжку. В других сторонах тоже было небольшое количество гражданских.

Я перевёл взгляд из «зала» на сцену, когда полковник Лонгворт вышел на подиум.

– Все мы здесь знаем, почему капитан Бакмэн чествуется сегодня. Также все мы знаем, почему мы не можем утвердить эту причину или обсуждать её. Капитан Бакмэн, прошу, сделайте шаг вперёд.

В этот момент его адъютант громко объявил:

– Внимание, зачитывается приказ!

Я сделал два шага вперёд, до ещё одной отметки, и обратился в слух (не то чтобы раньше я не слушал). Полковник Лонгворт открыл маленькую папочку и зачитал со подиума:

«За отважную и достойную службу под знаменем 505-го Полка Десантной Пехоты. Во время тренировочной операции, будучи прикреплённым к роте Чарли, 1-й Батальон, 505-й Полк Десантной Пехоты, капитан Бакмэн взял на себя командование и вёл свой отряд с мужеством и достоинством. Его действия соответствовали высочайшим традициям службы и демонстрировали его великую доблесть, доблесть 82-й Воздушной Дивизии и Армии Соеднинённых Штатов».

Затем полковник открыл маленькую коробочку для украшений и достал Бронзовую Звезду. Это была настоящая медаль, бронзовая пятиконечная звезда, висящая на красной ленте с синими и белыми вертикальными полосами. Я знал, что внутри коробочки также есть планка с кусочком ленты, сама лента – на случай, если эта износится – и миниатюрная версия медали для прикрепления на вечернюю форму. Полковник приколол медаль мне на грудь, и фотограф запечатлел этот момент. Затем от отступил и отдал мне честь, и я увидел сквозь слёзы на глазах, что и все остальные в помещении вытянулись и отдают честь.

Я салютнул в ответ. Он опустил руку и сказал:

– Капитан, можете что-то произнести, если хотите.

– Оставайтесь здесь, пожалуйста, – прошептал я, повернувшись так, чтобы он закрывал меня от взглядов, я вытащил платок и быстро вытер глаза. Затем я кивнул и прошептал: – Спасибо.

Полковник Лонгворт улыбнулся и с кивком отошёл.

Я шагнул на подиум. Поглядел на море зелёной формы, и осознал, что больше никогда не буду частью чего-то подобного.

– Я буду краток. Все мы – бойцы самой лучшей дивизии во всей Армии Соединённых Штатов. 82-ю Воздушную уважают друзья нашей нации и боятся её враги. И вы, парни, являетесь причиной и этого уважения, и этого страха. Спасибо, что позволили мне служить с вами. Это было честью и привилегией. Спасибо, – я шагнул назад с подиума, снова силясь оставить глаза сухими.

Подполковник Смолл шагнул вперёд, сжимая в руке что-то маленькое. Он взошёл на подиум и сказал:

– Капитан, я знаю, что вы – часть 319-й. Но теперь эта нашивка говорит, что вы также часть и 505-й, – он поднял нашивку с четырьмя полосами и крылатой чёрной пантерой поверх, и вручил её мне под всеобщие аплодисменты. Я взял нашивку и вытянул её вперёд, а затем пожал ему руку.

Я чуть не упустил сержанта, руководившего окончанием парада. Полковники настояли, чтобы я позировал для фото, и Мэрилин с Чарли тоже в это вовлекли. Затем я был освобождён – и сошёл со сцены. Меня тут же обступили люди, с которыми я прыгал в Никарагуа. Несколько из них тоже оказались с жёнами, хотя большинство парней были одни. Больше всего я запомнил жену сержанта Бриско (теперь – старшего сержанта Бриско), которая поцеловала меня в щёку и поблагодарила, что я вернул её мужа домой.

Гражданский, стоящий с ними, оказался рядовым Смитом, теперь одетым в брюки хаки и рубашку и стоящим на костылях.

– Я же сказал, что мы все прыгнули и все вернёмся, рядовой, – сказал я ему.

Он улыбнулся и кивнул.

– Слышал, вы тоже уходите.

– Как только я выйду отсюда – я история. Как нога?

– В ней теперь три штыря и титановая пластина, а так нормально, – со смехом ответил он.

– Может быть, тебе всё-таки стоило дать мне спасти твою ногу, а?

– Спасибо, сэр, – он потянулся, чтобы пожать мне руку.

Гораздо более печальный момент настал, когда меня познакомили с пожилым человеком, лет шестидесяти, который стоял в стороне. Подполковник Смолл подвёл его ко мне и сказал:

– Капитан, я хотел бы познакомить вам с полковником Джоном Донованом. Он отец капитана Донована.

Я повернулся к отцу человека, с которым я прыгал в Никарагуа. Он был одет в гражданское, но это не имело значения: я вытянулся и отдал честь.

– Я очень сожалею о вашей потере, сэр. В Гондурасе я успел узнать Боба как хорошего человека и превосходного офицера.

– Спасибо вам, капитан, что привезли его домой для нас.

– Если бы всё было наоборот, сэр, он бы сделал то же самое, – ответил я, – Сэр, миссис Донован здесь? Я должен отдать дань уважения.

– Элеанор отвезла девочек домой, в Канзас, – покачал он головой.

– Что ж, передайте, пожалуйста, мои соболезнования, когда увидите их в следующий раз.

– Сделаю, сынок. Я просто хочу сказать спасибо, что ты привёз его домой.

– Мы все вошли, сэр, – кивнул я, – и все вышли. Боб верил в это, как и все мы.

Полковник Донован ушёл, и я повернулся к сержанту Бриско.

– А что насчёт семьи рядового Масурски?

– У него её не было. Сейчас он в Арлингтоне.

Это был чертовски ужасный конец для такой молодой жизни. А заметит ли кто-нибудь, когда настанет моя очередь уйти? Я лишь кивнул и повернулся снова к Мэрилин:

– Пошли, милая.

– Я так горжусь тобой, Карл, – ответила она.

В ответ я сжал её руку.

– Спасибо, – я мотнул головой в сторону боковой двери, откуда мы и пришли.

Полковник Физерстоун распахнул передо мной дверь.

– Так что же теперь ждёт вас в будущем, капитан?

Я секунду глядел на него, а затем поглядел на Мэрилин. Весь последний месяц я избегал этого вопроса. А затем снова повернулся к полковнику:

– Понятия не имею, полковник. Понятия не имею.

Глава 61. Переезд

Пятница, 22 января 1982 года.

Пришло время кончать ходить вокруг да около. Нам с Мэрилин нужно было решить, чем мы хотим заниматься остаток своих дней (или хотя бы в ближайшем будущем). Мы оба были не в восторге от нахождения в Файетвилле. Она хотела переехать куда-нибудь на север; я хотел убраться подальше от Армии. Эта часть моей жизни закончилась, вне зависимости от того, чем я займусь дальше; даже взнос за дом в Лоутоне ушёл – он был невозвратным.

Мы пообедали в маленькой столовой возле базы. Мэрилин зарылась в огромную сумку и выудила оттуда бутылочку, и мы по очереди кормили Чарли. Впрочем, он был славным и тихим мальчиком. Это, конечно же, ненадолго! Себе мы заказали сэндвичи, и Мэрилин потянулась через стол, чтобы взять меня за руку.

– Карл, я не уверена, что когда-нибудь пойму твоё стремление служить в Армии, но я горжусь тобой.

– Но ты и не жалеешь, что я ушёл, не так ли? – улыбнулся я жене.

Она улыбнулась в ответ и стиснула мою руку:

– Нет, но не так сильно, как ты думаешь. Если это было то, чего ты хотел – меня это устраивало. Если ты больше не можешь этим заниматься – я не буду жаловаться, но я бы не жаловалась и в противном случае.

– О, правда? – засмеялся я, – Я помню письмо, которое получил в Гондурасе – и будущем убийстве!

Мэрилин тоже рассмеялась, заставив нашего сына булькнуть и поглядеть на неё:

– Ну, когда ты в следующий раз оставишь меня одну рожать, я об этом позабочусь!

Официантка принесла наши сэндвичи; я стащил у Мэрилин её маринованный огурчик и дал ей свой салат. Официантка перекинулась парой слов с Мэрилин и Чарли, а затем ушла.

– Так что мы теперь делаем? – спросила моя жена.

– Думаю, первое – это переезд. Я думал об этом, и больше, чем когда-либо, считаю, что мы должны хотя бы рассмотреть Мэриленд. Там живут Таскер и Тесса, Сьюзи, и там также находятся мои инвестиционные базы.

– Поясни-ка.

– Ну, все те имена, что были в конверте, который тебе не следовало открывать. Мой юрист, Джон Стейнер, которого я знаю с 13-ю, и мой брокер, Мисси Тэлмэдж, мистер Джейк Эйзенштейн, мой бухгалтер. Все они живут в районе Тимониума и Тоусона.

– Я всё ещё с трудом могу поверить!

– Я познакомлю тебя с ними. Даже если мы уедем в Канзас, ты должна знать их, – ответил я.

– С чего бы нам уезжать в Канзас?

Иногда Мэрилин понимает всё слишком буквально.

– Я имею в виду, где бы мы в итоге не осели – ты должна с ними встретиться.

Она кивнула.

– А о том, чем ты займёшься, уже думал?

– Нет. Может, когда мы проведём мозговой штурм, у меня появятся идеи. Мне не нравится быть под давлением. Даже при 10 %-й отдаче с моих инвестиций (что очень мало) я буду получать как минимум 3–4 миллиона в год. А возможно, и больше – вокруг куча возможностей.

Глаза Мэрилин чуть затуманились.

– Три-четыре миллиона долларов! В год?! О мой Бог! Думаю, тебе всё же не придётся просить моего отца о работе!

Я чуть не поперхнулся Колой через нос, когда она сказала это.

– Святый Боже, нет! Кроме того, твой отец думает, что я неудачник. Он думает, что я пошёл в Армию потому, что не смог получить настоящую работу!

Мэрилин сделала такое лицо, будто признавала мою точку зрения, но старалась быть примерной дочерью и защищать своего отца.

– Он не так уж плох!

– Ну, просто не говори ему слишком много про моих деньгах. Мне не нужно, чтобы он звонил нам всякий раз, как ему понадобится кредит! Мои условия будут хуже, чем в банке! Нет, я не собираюсь работать на твоего отца.

– Думаю, у тебя и так вышло бы не очень, – хихикнула она.

– Нет. Итак, вот моя идея. Почему бы нам не вернуться в Мэриленд и не снять квартиру на год? Я мог бы показать тебе кой-какие сельские райончики, и, если тебе там понравится, я построю тебе дом. Как звучит?

Она чуть выпучила глаза:

– Ты построишь дом?

– Ну, не лично. Я найду инженера или архитектора, который построит дом, – она просто недоверчиво смотрела, – Так какой бы ты хотела дом? Начинай думать об этом.

– Я даже никогда не думала о постройке дома. Что мне делать?

Я пожал плечами.

– В следующий раз, когда будешь в супермаркете, купи одну из тех книг по домашнему дизайну и пролистай её. Придумай пару идей. В любом случае, до весны этого точно не случится.

– Ого!

После обеда мы поехали домой. Я уже был способен двигаться достаточно хорошо, чтобы это не причиняло вреда, хотя больших прогулок или поездок пока избегал. Я также обнаружил, что если носить на моём колене тугую повязку, то это стабильно фиксирует его в нужном положении.

По дороге домой Чарли заснул, и Мэрилин положила его в кроватку. Она нашла меня стоящим перед зеркалом и глядящим на своё отражение – всё ещё в форме и с Бронзовой Звездой на груди. Это было странное чувство; вот я сниму это – и больше никогда не надену вновь. Мэрилин подошла ко мне сзади и обхватила руками:

– Я не думаю, что когда-либо говорила тебе, как ты красив в своей форме.

– Тогда, думаю, ты ослепла, – рассмеялся я, – Никто никогда не использовал моё имя и слово «красив» в одном предложении.

– Это правда, – проворковала она мне на ухо. – Иначе почему, когда мы поженились и я увидела, как ты стоишь в своей вечерней форме, моя киска стала настолько влажной, что я боялась, как бы на платье не осталось пятна? – она положила руку мне ниже пояса и начала тереть мой пах. – Я всегда становлюсь такой жаркой, когда вижу, какой ты красивый!

У меня во рту стало сухо, а в штанах – туго! Она продолжала шептать мне и сказала:

– Эта медаль значит, что ты официально герой, так что, думаю, тебе нужно воздать достойные героя почести, как думаешь?

Я лишь кивнул и выдавил хриплое:

– Ага!

Она лизнула мне ухо, а затем опустилась на колени. Я повернулся к ней лицом, а Мэрилин стянула с меня штаны и опустила трусы до колен. Затем она открыла рот – и вот я уже был внутри, пока она использовала руки, чтобы гладить и массировать мой ствол.

– О, Господи, не останавливайся! – умолял я.

Но она и не думала останавливаться! Мэрилин продолжала сосать и наглаживать меня, пока я не разрядился ей прямо в рот. Она выдоила меня досуха, а затем улыбнулась.

– Думаю, это хорошее начало, не так ли?

– Начало? – спросил я, откидываясь к шкафу спиной и перенося вес с больного колена.

– Ну, я считаю, почести для героев должны быть и впрямь геройскими! Почему бы тебе не снять свою форму, пока я не переоденусь во что-нибудь более удобное и не покажу тебе, что я имею в виду?

– Ээ, ага, ладно!

«Это уж точно, милая! Всё, что пожелаешь!»

Я закончил раздеваться и надел шорты и гавайскую рубашку в стиле коммандо. И заглянул в ванную как раз в тот момент, когда Мэрилин принимала душ.

– Хочешь выпить чегоо-нибудь? – спросил я.

– Джин-тоник подойдёт?

– Отлично.

Оставив трость в спальне, я похромал на кухню, где находился наш неофициальный «винный погребок». Отрезал ломтик лайма и достал тоник, а затем приготовил пару крепких напитков. Я осторожно понёс их обратно в спальню по коридору.

– И куда тебе его поставить?

– Сюда, на край раковины, – ответила она.

Я шагнул в ванную, но она всё ещё была в душе.

– А ну кыш! Иди в гостиную. Я скоро буду, – сказала она.

Я направился в гостиную и откинулся в мягком кресле от La-Z-Boy. Потягивая свой джин-тоник, я ждал, когда же покажется моя жена.

«Господи, – просил я, – пусть Чарли спит долго-долго!»

Я уже закончил напиток, когда Мэрилин вошла.

Ожидание стоило того. Мэрилин вошла в преступно короткой джинсовой юбке со множеством пуговиц (в основном расстёгнутых), и топике, который был едва больше бикини. Также на ней были очень милые туфли на высоком каблуке. Она неспешно подошла и поставила свой пустой стакан.

– Повторим? – наклонившись, она взяла и мой стакан и блеснула его краешком.

Она медленно направилась к кухне, усиленно виляя бёдрами. Я вскарабкался на ноги и последовал за ней, чтобы поглядеть. Она улыбнулась и сказала:

– Не волнуйся, я всё сделаю, – так что я привалился к двери и дал ей сделать всё самой.

Это было произведение искусства! В какой-то момент она провела кубиком льда по горлу и груди.

– Тут так жарко! а пожаловалась она, а затем она уронила кубик на пол.

Чтобы поднять его, она повернулась ко мне задом, расставила ноги и низко наклонилась. Должно быть, в ванной она успела побриться! Когда она закончила с напитками, она сказала мне идти обратно и присесть, пока принесёт их.

Как только я сел в кресло, Мэрилин забралась ко мне на колени и свесила ноги на бок, полностью обнажая свою свежевыбритую киску. Она секунду потягивала свой напиток, но затем обхватила меня руками и начала лизать и покусывать мою шею.

– Сегодня ты делаешь меня такой жаркой, – прошептала она, – Это заставляет меня желать… Желать плохого, желать запретного. Тебе нравится, как выглядит моя киска? Я побрила её для тебя.

– Она выглядит так аппетитно! – сказал я ей.

– Ну, придержи эту мысль на потом. Может, когда Чарли окончательно пойдёт спать. А сейчас я припасла кое-что другое. Хочешь знать, что ещё я сделала в ванной?

– Ээ, ага, конечно.

– Я трогала себя, ну, знаешь, там, внизу. Я пыталась позаботиться о себе сама, но это не сработало. Это только сделала меня ещё более горячей и влажной! Вот, убедись сам! – она сунула мою руку себе между ног.

И она была права – Мэрилин была горячей и влажной! Я пальчиком довёл её до быстрого оргазма, и она вздрагивала, обняв меня руками. Когда я закончил, Мэрилин слезла с моих коленей и быстро расстегнула мои штаны. Я поманил её, и она снова забралась на меня, расставив бёдра, и опустилась на меня сверху. Я снял её топик, оголив сиськи, и мы трахались там в кресле, пока я не залил в неё новую порцию.

– Я не знаю, что на тебя нашло, но мне это точно нравится! – засмеялся я.

Я тяжело дышал и был таким потным, что нуждался в душе.

– Ну, – хихикнула Мэрилин, – если ты всё время будешь дома, мне нужно убедиться, что ты постоянно занят делом!

– Теперь мне придётся устроиться на работу, чтобы не быть затраханным до смерти, – ответил я, – Хотя – к чёрту!

– Я так тебя люблю!

Именно этот момент выбрал Чарли, чтобы завопить, напоминая о своём присутствии. Мы оба рассмеялись, а затем, разъединившись, поднялись на ноги.

– Он твой, – сказала она, – мне нужно в ванную.

– Он может подождать. Мне и самому нужно принять душ.

В ближайшие пять минуть Чарли был вынужден выживать сам по себе. Мэрилин помылась у раковины, а я быстро принял душ. К счастью, я заметил, что она оставила на себе свой наряд из топика, юбки и туфель. Кажется, чуть позже мне ещё перепадёт.

Утром в понедельник настало время осознать всё по-настоящему. Я отослал Мэрилин с Чарли на долгую прогулку, а сам уселся за телефон. Кроме того, мне нужно было отдохнуть! Мэрилин пыталась меня раздеть, и у неё получалось! Но годы брали своё. Я больше не был подростком и не мог делать это три-четыре раза подряд. Два раза я ещё был хорош, а затем мне нужна была передышка перед новым заходом. С другой стороны, некоторые вещи – например, техника – с возрастом только улучшались, и Мэрилин не жаловалась!

Мой первый звонок был старому другу, советнику Explorer Post и адвокату, Джону Стейнеру. Я откопал телефонную книгу и позвонил ему вскоре после девяти. Я не надеялся, что он действительно будет свободен, но я мог оставить сообщение у секретарше, чтобы он перезвонил мне. И я был действительно удивлён, когда она сказала, что он выслушает меня прямо сейчас. Мгновение спустя я услышал его низкий голос:

– Джон Стейнен.

– Джон, это Карл Бакмэн, как ты?

– Карл! Рад тебя слышать. Как твои дела?

– Сносно. Я удивлён, что смог дозвониться тебе в понедельник утром. Дела пошли хуже?

В ответ раздался отрывистый смех, похожий на лай.

– Забавно, что ты сказал это. Я должен был встретиться с клиентом, чтобы пересмотреть его завещание, но на выходных он умер!

– Ну, по крайней мере, ты получишь гонорар раньше, – пошутил я в ответ.

– Очень смешно! И что же заставило тебя позвонить мне этим чудесным утром? – спросил он.

– Ну, несколько причин. Первая и основная – я возвращаюсь домой. В пятницу я ушёл в отставку из Армии.

– Чего?! Помнится, ты грезил о карьере! Что случилось?

– В двух словах, – вздохнул я, – я переборщил с одним прыжком и врезался ногой во что-то твёрдое. Весь последний месяц или около я провёл в Уолтер Рид, и теперь списан по причине ранения.

– Уолтер Рид? В Вашингтоне? Ты должен был позвонить мне! Я бы выбрался и пришел. И Аллен тоже! Он приезжал в прошлом месяце, – Аллен был его сыном, и, по моим последним воспоминаниям – президентом Post.

– Ты прав, должен был. Что поделывает Аллен? Где он в итоге осел – вроде бы, в Сан-Франциско?

Джон засмеялся.

– Кажется, ему там нравится, – усмехнулся он. – Говорит, что он там единственный одинокий парень нормальной ориентации, и спрос очень высок!

– Звучит похоже на него. Он получил диплом по экономике, так что спрос и предложение – то, чему его учили, – засмеялся я.

Аллен был довольно правильным парнем, но, как и все мы, думал членом.

– Так значит, ты ушёл из Армии? И что теперь? – спросил Джон, возвращаясь к теме.

– Ну, ни я, ни Мэрилин не хотим жить в Файеттвилле, так что я убедил её дать Мэриленду шанс. Я подумываю ненадолго снять квартиру, пооглядеться и найти милый кусок собственности. Я обещал ей построить дом, и нам бы хотелось где-то осесть.

– Построить или купить?

– Думаю, я мог бы и купить, но она хочет что-то сельское, а мне не улыбается купить старую фермерскую развалюху. Вероятно, я всё же построю его, – сказал я.

– Ну, если бы ты вернулся сюда, было бы здорово. Чем я могу помочь? – спросил Джон.

– Ну, во-первых, мне нужна милая квартирка. Тимониум или Кокейсвиль, где-то там, две или три спальни, нижний этаж. Хорошее место, не какая-нибудь свалка, ну, ты понял. Может, даже таунхуас. Я совершенно не разбираюсь ни в доступности, ни в ценах. Ты можешь найти мне агента по недвижимости или брокера? Мотаться в поисках домов и участков – это по их части, может, они смогут помочь мне с квартирой.

– Ну, я погляжу, что можно сделать. Я не делал ничего подобного уже пару лет.

– Что ж, свяжись с Мисси и Джейком, сообщи им тоже, что я возвращаюсь. Может, у них будут какие-нибудь идеи. Также скажи им, что в ближайшее время я собираюсь немного потратиться. Я хочу купить пару новых машин, а также дом или участок. Пусть они узнают о ценах и налогах.

– Звучит разумно. Все втроём мы скорее что-нибудь придумаем. Когда ты планируешь переехать?

– На следующей неделе или около того. Сегодня я собираюсь позвонить в компанию по перевозкам, спросить о ценах и временных рамках; не думаю, что это будет на этой неделе, но если ты получишь ответы раньше – мы можем уехать и сразу, – ответил я.

– Карл, когда я был на службе – Армии пришлось заплатить за перевозку моих вещей обратно, – заметил он.

– Ага, но это на их усмотрение и только на мой формальный адрес, то есть – в мой дом в Трое.

– Понятно. Что ж, самое худшее, что может случиться – это если ты на пару дней останешься в отеле, осматривая квартиры, а затем въедешь. Тебе всё равно придётся походить, когда ты будешь выбирать участок.

Я пообещал сделать это, а также познакомить его с Мэрилин и Чарли. Он согласился – с условием устроить славный обед и познакомить мою семью со своей. Я также позвонил и Мисси, и Джейку, и сообщил им, что в ближайшее время собираюсь выписать несколько крупных чеком (на новые машины, если не на что-то ещё) и им следует передать мне некоторые средства (Мисси) и рассказать о налоговых обложениях (Джейку). Конечно же, я также назвал им и дату обеда. Наконец, я повесил трубку и отправился искать телефонную книгу, чтобы позвонить компаниям по перевозкам.

Мэрилин и Чарли пришли домой, и я коротко рассказал о своих результатах, а затем позвонил в компанию по перевозкам. Я попал в местный филиал Allied и записался на приём на этой неделе. Затем я сделал нам небольшой перекус; Чарли получил бутылочку, а затем заснул, мы же с Мэрилин и сами слегка передохнули. После я натянул штаны, оставив её храпеть в спальне, и вышел в гостиную, чтобы поразмыслить.

Шестидесятые и семидесятые были одним из самых неспокойных периодов в американской истории, что стало ещё очевиднее оттого, что он следовал сразу за одним из тишайших и спокойнейших периодов. С 1946 по 1960 наша нация была весьма миролюбивой. Мы, безусловно, были самой сильной страной в мире, и к нам никто не лез. О, конечно, была Корейская Война, но в сравнении со Второй Мировой она была совершенно мизерной и не привлекала внимания общественности. Это была даже не война, а просто «политическая акция», будто мы арестовывали корейцев и китайцев.

Внутри страны экономика процветала. Как единственный великий народ на планете, который не восстанавливался от военных потерь, Америка могла предоставить работу каждому, кто этого хотел. Все шло тихо и счастливо – или так, по крайней мере, казалось в то время. В течение 15-летнего периода страной правили два президента, Трумэн и Эйзенхауэр, которые были тихими, непритязательными и достаточно популярными.

Следующие два поколения были совершенно другими. Поколение моих родителей выросло избалованными бэби-бумерами, бунтовавшими против всего, за что стояли их родители. Внезапно мы снова оказались на войне, большой войне, непопулярной войне, что позволило большому количеству богатых белых детишек избежать службы. Был взрыв популярности стимулирующих веществ – как хороших, так и не очень. Пилюли позволили женщинам контролировать собственные тела и массово получать работу, но при этом полностью изменили социальный ландшафт. Рекреационные наркотики, такие, как марихуана, кокаин, героин и ЛСД, вырвались на сцену и в густонаселённые общины. Городское насилие возросло на новые высоты. Все меньшинства – чёрные, женщины, даже геи – начали вылезать и требовать своих прав.

Казалось, у нас была война со всем подряд. Мы получили «Войну с наркотиками», «Войну с бедностью», «Войну с инфляцией», «Войну с раком» – мы сражались с чем угодно и кем угодно. Беспорядки в городе стали обыденностью, ведь так постоянно кто-то с чем-то боролся. Мы получили новые гражданские права, свободу для женщин, анти-военное насилие – и никто не был счастлив ни от чего. За 20 лет сменилось пять президентов. Один был убит, ещё два ушли раньше срока, и последних двух бесцеремонно отстранили от должности.

И вот теперь мы входили в 80-е. К почти всеобщему удивлению, народ чуть подуспокоился. Тому было множество причин, но одна, о которой никто не говорил, просто состояла в том, что моё поколение – бэби-бумеры – попросту устало бороться во всем и всеми! Теперь у нас уже были мужья и жёны, дети, работа. У кого будет время на протесты, когда им нужно успеть в супермаркет за продуктами?

В политическом плане мы видели то же самое. У нас было два-с-половиной президента (Буш– старший обычно считался клоном Рейгана), и оба были оценены выше среднего, хотя Рейгана любили, а Клинтона ненавидели. С точки зрения экономики Америка ликовала. Цифровая революция ударила повсюду, а мировым центром всего электронного были старые добрые Штаты! В ближайшие 20 лет инвесторы дали Америке прибыл в 20 %. Это был почти что золотой век.

В ретроспективе это всё напоминало американские горки. После Второй Мировой нация ехала приятно, но плавно. 60-е и 70-е были больше похожи на ухабистый подъём с большим количеством провалов и пугалок. Затем мы попали в 80-е и 90-е, где добрались до самой вершины горки, подняли руки в воздух и завизжали «УИИИИИИ!» Но, конечно же, все знают, что происходит дальше – вас ждёт тошнотворное падение в бездну!

К добру или к худу, но Рейган оказался в числе трёх самых влиятельных президентов столетия. Тедди Рузвельт сделал страну великой державой и сломал хребты гигантским трестам и монополиям. Поколение спустя его кузен Франклин провёл нас через Великую Депрессию и Мировую Войну. Он также нагрузил нас концепцией Большого Правительства – социального обеспечения, программ работы и правительственного регулирования. Всё, что следовало сделать – это добавить её к тому, что Франклин Рузвельт уже создал для борьбы с Депрессией. Рейган пришёл в свой кабинет с обещанием ограничить правительство. Нам нужно было резко сократить число чиновников. Правительство не было решением, правительство было проблемой! Пускай даже приручить зверя ему удалось лишь частично, он породил два поколения глубоких мыслителей, чьи убеждения всё росли, и в итоге это привело к Движению чаепития[17]17
  https://goo.gl/niDfZP


[Закрыть] и кончине центрального федерального правительства.