Текст книги "С чистого листа 1 (ЛП)"

Автор книги: Ролли Лоусон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 103 страниц)

Ужин прошёл в ресторане морской кухни в Потомаке – не шикарном, но дорогом. В Потомаке в Вашингтоне всё дорогое. Ну, поэтому у меня с собой были карта American Express. Я давал торжественную клятву никогда не использовать кредитку в этой поездке. У меня одна была в прошлый раз, когда я работал на Лафлёров. Они настаивали, чтобы я получил её и использвал для расходов компании, потом получая возмещение. Какой же это обернулось катастрофой! Процентные расходы чуть не лишили нас крова над головой.

Карта American Express – другая. Ты платишь за неё полную цену каждый месяц. Конец истории. Если не платишь – теряешь карту. Никакого процентов и задолженностей. Это куда проще и, в конечном итоге, куда дешевле. Мэрилин ненавидела сумму, которая уходила на неё за год, но не задумывалась о процентных платежах, которые мы не платили.

Было приятно вновь увидеть профессора Райнбурга. Он не был телевизионной карикатурой, рассеянным чудаком в твиде, но он был среднего роста и веса, средних лет, седоватый и начинающий лысеть. Он не был из тех профессоров, которые каждые выходные приглашают своих отличников себе домой, но всё равно вы узнавали его достаточно близко. Я сразу сообщил ему, что пригласил его с женой на нашу свадьбу.

Большинство разговоров этим вечером вращалось вокруг трёх тем: завтрашняя конференция, наши с Мэрилин свадебные планы и то, что я делал в армии. Он был просто поражён тем, что со-разработчик уравнений Райнбурга-Бакмэна (это его название, не моё!) оставил математику и теперь прыгает с самолётов. Я пожал плечами и улыбнулся.

– Мне нравится чувствовать цель, совершать достижение. Мне нужно чувство того, что я делаю что-то важное в своей жизни.

Он резко поглядел на меня:

– И ты не мог получить его, обучаясь и делая исследования? Ты был там как рыба в воде. Чёрт, мы бы к тридцати сделали тебя полным профессором!

Я только засмеялся.

– Может быть, однажды, профессор, но в ближайшие четыре года я принадлежу дяде Сэму. Кто знает, что будет после?

Мы перевели разговор на предстоящую свадьбу, и Мэрилин пожаловалось, что ей никогда не успеть сделать всего к июлю. Она дала мне список задач, и всё сводилось к тому, какой неорганизованной она была. В прошлый раз всё закончилось тем, что она ждала окончания школы, чтобы заняться этими делами, и там пришлось переносить свадьбу на дату после Дня Труда.

– Где вы собираетесь проводить медовый месяц? – спросил профессор Райнбург.

Мы с Мэрилин поглядели друг на друга, и она сказала:

– Мы это ещё не обсуждали. А ты думал об этом?

– Вообще-то думал. Я хотел поговорить с тобой об этом на неделе. У тебя нет идей? – она покачала головой, так что я продолжил. – Как насчёт круиза?

– Ты имеешь в виду, по океану? – у Мэрилин загорелись глаза.

– В точку.

– Мои родители в прошлом году побывали в одном, и им очень понравилось! Они посетили Карибы, там куча островов!

Я поглядел на профессора:

– Какие-нибудь идеи? Бывали в круизе?

– Мы с Джанет плавали пару лет назад. Нам понравилось. Не опоздайте на корабль, или они уплывут без вас!

– Тогда – круиз? – спросил я Мэрилин. Она возбужденно кивнула. – Итак, круиз. Я позабочусь об этом.

– Как?

– Позвоню в агентство путешествий.

– Ох, – сказала она.

– Видишь, ещё одна вещь из списка. Не понимаю, почему это так сложно, – ответил я.

Мэрилин снова завела эту тему. Там ведь и платье, и платья подружек невесты, и смокинг, и лимузин, и помещение, и прочие вещи…

Я жестом призвал её к тишине.

– Ты живёшь в Аттике. Тебе не нужно делать это лично. Твой отец продаёт трейлеров на миллионы долларов…

– Домов!

– …каждый год. Существует множество компаний по прокату лимузинов, в которые он может обратиться. В городе сыщется с дюжину банкетных залов. Мы с Харланом и Джо будем одеты не в смокинги, а в вечернюю форму. Единственные смокинги будут у твоего отца и Таскера. Мы расскажем им о чёрном классическом.

– Что такое «вечерняя форма»? – спросил профессор Райнбург.

Я повернулся к нему.

– Так, ничего, армейский смокинг. Очень формальный, – Мэрилин приняла решение провести маленький девичник. Старшей подружкой невесты должна была стать Тэмми, а двумя другими – моя сестра Сьюзи и невеста её брата Марка, Лорен. С моей стороны Джо Брэдли согласился стать старшим тапёром, а Харлан и Таскер – ещё двумя.

– Что до платьев – просто попроси моего отца привезти Сьюзи на весенние каникулы, и вы, девочки, пойдёте по магазинам. В Аттике должен быть один или два магазина для новобрачных.

У Мэрилин есть привычка всё усложнять. Когда Мэгги выходила замуж, мы с ней улаживали детали три месяца, включая индивидуальный ушив платья, в котором венчались и Сьюзи, и моя мать.

– Я не знаю. У тебя всё звучит так легко. Я тебе не верю!

Я громко рассмеялся и поцеловал её в руку.

– Верь мне! Когда я тебе лгал? Кстати, у меня есть один чудесный маленький мост в Бруклине…

– Видите? – она повернулась к профессору. – И с этим мне приходится мириться!

– Я не буду в этом участвовать! – со смехом ответил он. – Повеселитесь в круизе!

После ужина мы взяли такси обратно до Hilton и разделились до утра. Я сказал профессору, что встречусь с ним на завтраке в 8, и то же время назвал и капитану Саммерсу. Капитан отложил нашу пробежку по Аллее до последнего дня, что дало мне больше времени с Мэрилин вдвоём.

Наверху мы с Мэрилин сели посмотреть маленький телевизор: я в кресле, а она у меня на коленях. Просидели мы немного: закончилось тем, что мы начали дурачиться друг с другом, а затем направились в спальню, заканчивать то, что начали. После мы провалились в сон.

В утро презентации я проснулся, как обычно, в 6 утра и совершил свою обычную зарядку – пробежал пару миль вверх и вниз по Коннектикут-Авеню, затем немного потягал железо в комнате с Наутилусами. Затем мы немного подурачились с Мэрилин, а после привели себя в порядок. Я надел форму, а Мэрилин – милое платье, и мы спустились в холл ровно к восьми. Капитан Саммерс присоединился к нам в лифте, а профессора Райнбурга мы нашли ждущим нас у входа в ресторан.

Капитан тут же попытался организовать работу конференции. Я лишь закатил глаза и глянул на своего старого босса. К счастью, он знал, как справиться со слишком амбициозными подчинёнными, и просто сказал капитану (вежливо), чтобы тот замолчал, встал сзади и сделал пару снимков. Презентация пройдёт так, как мы с ним её планировали и описывали. Мы обсудили несколько последних деталей, например, как мы подготовили слайды, и понадеялись, то технический персонал всё правильно загрузит. Стоял 1978-й, и до чудес PowerPoint было ещё далеко. Говоря о слайдах, мы имели в виду настоящие фотографические слайды! Ты рисовал на бумаге под линейку различные графики или формулы, а затем отсылал их фотографировать и превращать в слайды. На каждое слайд-шоу в 1978 легко могли уйти сотни долларов!

До 9 часов мы пили кофе, а затем началась конференция. Симпозиум, в котором мы участвовали, проходил в одним из самых больших конференц-залов, и теперь, видя количество собравшихся, я понимал, что это справедливое решение. Мы сидели сзади. Мы с профессором держали свои экземпляры презентации, а также расписание других докладчиков и выступлений, и наслаждались; Мэрилин скорее нет, чем да – для неё это было невероятно скучно, но она была там, чтобы увидеть моё выступление. Капитан Саммерс довольно быстро потерял нить, но его в любом случае больше волновало удачно заснять меня.

Где-то в 11 или за пару минут до того пришло время мне представлять нашу статью. Я встал, прошёл вперёд зала и поднялся на трибуну. Сзади я услышал щелчок – это капитан Саммерс снял меня. По его указанию я был в парадном мундире. Я заметил, что кое-кто из присутствующих в аудитории глядит на меня с любопытством, но после того, как я представился и вывел на экран первый слайд, они сконцентрировались на презентации.

В начале презентации было просто представлено несколько базовых понятий из теории информации и расчётов энтропии и потери информации. Затем я вошёл в некоторые основы сетевых топологий и эффектов, которые окажет энтропия на конкретные топологии. После этого я представил формулы и алгоритмы, разработанные профессором и мной для подсчёта и дальнейшей минимизации эффекта энтропии в топологии.

В целом, как мне казалось, презентация была воспринята хорошо. Было задано несколько вопросов, в основном об эффектах второго и третьего порядка, так что я вернул слайды в моменту, где перечислялись самые распространённые из них, и мы немного обсудили их, включая способы, которыми они отменяли друг друга, что я счёл изящным математическим решением. Единственной странностью было то, что в конце вопросов маленький круглый человечек в первом ряду спросил:

– И сколько же денег налогоплательщиков было пущено на эти исследования?

Что ж, это было внезапно! Я поглядел в конец зала, на профессора Райнбурга, но он выглядел таким же озадаченным, как и я. Он лишь пожал плечами и поднял руки в знак замешательства. Всё было лишь на мне.

– Простите? Я не понимаю.

– Это предельно простой вопрос. Сколько военные инвестировали в это исследование и с какой целью?

Я снова поглядел на профессора, который теперь выглядел действительно смущённым, но он только показал головой.

– Насколько мне известно – нисколько. А почему вы спрашиваете?

Ладно, вторая часть была тупейшей ошибкой с моей стороны. Никогда не обращайтесь к придуркам с прямым вопросом. Я должен был лучше это помнить.

– Это явная ложь! Иначе затем ещё военные представляли бы эту тему? – теперь он встал и указал на меня пальцем.

– Военные? Вы имеете в виду меня? Это не имеет никакого отношения к Армии. Это тезисы моей докторской, – я понимал это, но всё равно каждый мой ответ лишь рыл глубже мне яму. Я должен был просто закончить всё это. Если бы я поглядел в конец зала, то увидел бы, как капитан Саммерс машет мне, чтобы я прекращал.

– Ты хотите сказать, что Армия платит вам за исследования из денег налогоплательщиков? Это возмутительно!

– Нет, сэр. Я поступил в колледж по стипендии РОТК. Всё это было сделано до того, как я дал присягу. Прошу прощения, сэр, я не понимаю, в чём здесь проблема. Эта работа была сделана, когда я ещё был гражданским.

– Тогда почему вы здесь в униформе?

– Сэр, вы здесь в парадном костюме. Я военный. Это – мой парадный костюм.

– И что же вы делаете в Армии? Разрабатываете компьютеры, чтобы убивать людей? – по залу пронеслась череда изумлённых вздохов.

Я был слишком разозлён, чтобы думать ясно.

– Нет, сэр, моя задача – умереть самому. Я работаю для того, чтобы ваши дети и внуки не выросли, уча русский!

– ДОСТАТОЧНО, ЛЕЙТЕНАНТ! – рявкнул капитан Саммерс с заднего ряда.

Дальше я действовал автоматически. Я отдал честь и ответил:

– ДА, СЭР! ПОНЯЛ, СЭР! ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, СЭР!

– ВОЛЬНО, ЛЕЙТЕНАНТ!

Дерьмо! Я схватил свои вещи и пошёл вниз по проходу, мимо Мэрилин и профессора Райнбурга, следуя в дверь за капитаном. Вокруг нас было очень шумно, и, когда я вышел, по аудитории прошёл шёпоток. Капитан завёл меня за угол и начал чехвостить. Ладно, мне следовало просто заткнуться. Я знал это. Тем не менее, этот мудак (кем бы он ни был) меня вывел из себя. Я молча стоял по стойке «смирно», пока капитан Саммерс меня обрабатывал. Думаю, если бы это решал он, то в ближайшем столетии я бы не получил старшего лейтенант.

Я всё ещё стоял по стойке смирно, глядя прямо ему в глаза, но есть трюк с использованием периферийного зрения, и мои глаза расширились, когда я увидел, что случилось дальше. За правым плечом капитана я увидел профессора Райнбурга и Мэрилин, идущих с маленькой женщиной в белой форме ВМФ. Как только я увидел орлов на её плечах, то тут же прервал капитана громким (таким громким, как только мог) рявканьем:

– СМИРР-НА!

Капитан, такой же изумлённый, как и я, замер на полуслове и, повернувшись, чтобы посмотреть, что там, отдал честь и вытянулся. Капитан ВМФ – а это серьёзно выше капитана Армии – мягко сказала:

– Оставьте.

Мы оба с капитаном Саммерсом уронили руки.

– Вы дали там очень интересный ответ, лейтенант, – заметила она.

– Мои извинения, мэм. Я не должен был.

– Ох, не волнуйтесь об этом. Вольно – вы оба.

Как только я принял свободную позу, у меня снова появился шанс поближе рассмотреть капитана, и мои глаза снова распахнулись. Капитаном флота оказалась Грейс Хоппер, «Удивительная Грейс», одна из основательниц информатики и программирования, и, чёрт возьми, единственная женщина, в честь которой назвали корабль! Эсминец класса Arleigh Burke был назвать уже после её смерти. А прямо сейчас она была всего лишь капитаном; в 80-х её должны были повысить до контр-адмирала и стала самым долгослужащим офицером флота в истории.

Я уставился на неё, открыв рот. Она заметила это и сказала:

– О чём задумался, сынок?

– Вы – Грейс Хоппер!

– Капитан Грейс Хоппер, если вы не против, – сухо ответила она, поглядывая на профессора, который хмыкнул.

– Да, мэм, прошу прощения, мэм.

– Как я уже говорила, вы сделали весьма милую презентацию. Не волнуйтесь насчёт того дуралея, Карнсворда. Он до сих пор думает, что Джо Сталина всерьёз неправильно поняли, и что коммунизм – это волна будущего.

– Боже мой! – пробормотал я, глянув на своего капитана.

Она пожала мне руку и сказала:

– Я лишь хочу сказать, что это была отличная работа, особенно в конце. Мне понравилось!

Она повернулась к профессору Райнбургу и сказала:

– Джон, была рада снова тебя увидеть. Ты отлично его выучил!

И она развернулась, чтобы уйти.

Я должен был сделать это.

– Простите, мэм, могу я попросить вас об одолжении?

– Эээ, что?

– Могу я сфотографироваться с вами? Пожалуйста! – Господи, фото с Грейс Хоппер! Я был готов умолять на коленях! – Капитан? Вы можете снять нас? Я заплачу за плёнку!

Я возвышался над женщиной, которой, должно быть, было уже под 70, но она улыбнулась и встала рядом со мной, и капитан сделал два фото, одно с нами двумя и ещё одно, где с нами был профессор Райнбург. Мэрилин решила не лезть в кадр.

После этого, забыв свой гнев, капитан Саммерс спросил:

– Кто была этот капитан? Она же старше Бога, Христа ради!

Я попытался объяснить, но в итоге ответил так:

– Капитан, она одна из тех, кто изобрёл компьютеры. Представьте, если бы мы жили сто лет назад, и вам выпал бы шанс сфотографироваться с Томасом Эдисоном. Разве вы бы этого не сделали?

– Она? Вы меня разыгрываете!

– Капитан, однажды в честь неё назовут корабль. Не сочтите неуважением, но врядли в честь вас или меня когда-нибудь назовут полки.

– Корабль в честь женщины? – засмеялся он. – Серьёзно!

– Почему нет? Они же переименовали подлодку Полярис в честь Эдисона, а он даже не служил ни на флоте, ни в армии!

Капитан Саммерс только посмеялся и отказался от приглашения на обед (что меня вполне устраивало). Я достаточно хорошо знал Мэрилин, чтобы понять – она не захочет есть с ним после того, как он ругал меня. Остальные – Мэрилин, профессор Райнбург и я – направились в ресторан на обед. В какой-то момент Мэрилин, ещё кипящая, спросила:

– Кто был этот… этот… этот козёл?

Я улыбнулся про себя: если бы не профессор, она бы сказала «мудак».

– Арнольд Карнсворд, – с улыбкой сказал он. – Преподаёт прикладную математику в Гарварде или Йеле – короче, в одном из Плющей. Пару лет назад получил медаль Филдса.

Мэрилин выглядела озадаченной, так что я пояснил:

– Это как Нобелевская премия для математиков, только её дают раз в 4 года.

Профессор Райнбург кивнул в знак согласия.

– Он не так уж плох. Подозреваю, что если бы ты не носил форму, он бы поздравил тебя с успешной презентацией. Но, уверен, Американское Математическое Общество ещё получит хулиганское письмо о вторжении Армии в девственный храм Науки. Забудь о нём, он «левый» псих.

Это лишь немного смягчило Мэрилин, но поговорка «не пинать дохлого коня» не была ей знакомка.

– И всё равно он козёл! И как вышло, что капитан тебя отчитывал? Ты был прав!

Я улыбнулся.

– Неважно, насколько я был прав. Я совершил ошибку, и капитан знал это. Проклятье, я тоже это знал.

– Что ты имеешь в виду под ошибкой?

– Когда я ношу эту форму, то представляю Армию а 82-ю Воздушно-Десантную Дивизию. Мы отвечаем перед гражданскими, даже перед гражданскими козлами. Я вышел из себя.

– Вовсе нет! – сказала она, защищая меня.

Я пожал плечами. Не думаю, что мы когда-нибудь придём к согласию в некоторых вопросах.

– Если мы один из моих парней ввязался в разборку с гражданским, я бы отругал его, а стандарты для офицеров ещё выше. Я облажался. Полагаю, когда я уйду из Армии, ты будешь женой самого старого в мире лейтенанта второго ранга.

– Не думаю, что всё так серьёзно, – заметил профессор. – Всё образуется.

– Нет, если капитан Саммерс напишет рапорт о неподчинении, что вполне возможно. И ещё он может просто сообщить моему капитану, что паршиво скажется на моём ОЭО, – она озадаченно глянула, и я объяснил:

– Отчёт об эффективности офицера, что-то вроде моего ежегодного рейтинга, так сказать.

– Ну, он всё ещё козёл.

Я повернулся и поцеловал её в щёку:

– В следующий раз, когда буду спорить, я дам тебе сказать это.

Иногда быть солдатом или матросов значило порой испытывать странную дихтомию между идеалами и реальностью. Мы боремся и иногда умираемради поддержания прав и свобод нашей страны, но иногда, чтобы сделать это, нам приходится юридически отказываться от этих прав. Если забыть про Вьетнам, то большинство гражданского населения относится к нам с огромным уровнем уважения, но смешивая его в определённым уровнем презрения, а также заставляли нас поддерживать до смешного высокие стандарты поведения. Нас любят во время войны – а в остальное время хотят ни видеть, ни думать о нас. Как говорится, мы ловим пули, чтобы этого не делали гражданские. Вероятно, так было всегда.

После обеда я решил подняться в номер и переодеться в гражданское. На сегодня мне хватило и армии, и математики. Возможно, пришло самое время переодеться в штатское и посетить Аллею. Я также хотел бы увидеть Стену, также известную как Мемориал Вьетнамской Войны, но сейчас её даже не задумывались. Когда я увидел его в первый раз, то не смог сдержать слёз.

Опустившись в кресло, я уставился в окно. Мэрилин спросила, о чём я задумался. Я повернулся к ней, сидящей на диване и обеспокоенно глядящей на меня, и улыбнулся:

– Просто чувствую себя подавленным после этого утра.

– Карлинг, забудь об этом. Никому нет дела.

– Не знаю, солнышко. Я просто чувствую себя таким подавленным. Может, ты подумаешь, что могло бы меня подбодрить? – я попытался вести себя невинно.

– Подбодрить тебя? – внезапно её глаза расширились. – Подбодрить тебя! Ты имеешь в виду что-то конкретное?

– Я не знаю, Мэрилин, но я весьма подавлен. Мне просто необходимо побольше веселья, – я откинулся в кресле и расставил ноги широко.

Она хмыкнула.

– Так это зовётся в наши дни? – я лишь поманил её пальцем поближе. – И что, если мне тоже нужно взбодриться?

– Я бы вернул любезность.

Она встала и показала мне язык:

– Может, другой раз.

Я рассмеялся.

– Одна новобрачная пара хотела условиться о сигналах, говорящих, что они хотят секса. Она сказала, что если он захочет секса, то пусть коснётся её левой груди, а если не захочет – то правой. Затем она спросила, а какие сигналы будут у него. Он ответил, что, если она захочет секса – то пусть потянет его за член. А если не захочет, спросила она. Тогда, ответил он, пускай потянет за член ещё сотню раз!

– Ты такой мерзкий! – сказала она, пытаясь удержаться от смеха.

Тут я вскочил с кресла и гонялся за ней по комнате, пока не загнал в спальню. Это привело к неизбежному, и через час мы, излечившись от всех депрессий, провалились в заслуженную дремоту. Проснувшись, я решил, что посещение туристических объектов подождёт ещё денёк. Я же предпочёл прижаться к Мэрилин, и до конца дня мы сорвали ещё один запретный плод.

– Ну, моя депрессия полностью испарилась, – сказал я. – А твоя?

– Сейчас всё отлично, но позже может понадобиться новое лечение, – поддразнила она.

– Посмотрим, что я смогу сделать ночью. Учитывая, в следующий раз я увижу тебя очень нескоро, я практически буду делать это впрок.

– Как ты думаешь, когда это будет? Когда ты сможешь посетить меня до свадьбы?

– Не уверен. Дай мне найти расписание, – я слез с кровати и зарылся в саквояже. Найдя расписание, я вернулся в спальню и покачал головой.

– В следующем месяца свадьба у Харлана, а затем я, наверное, думаю смогу получить трёхдневный отпуск. А потом, думаю, ничего.

– О Господи! Мы никогда этого не сделаем! – сказала она, снова впадая в панику.

– Мэрилин, ты сделаешь это, потому что должна это сделать! – сказал я с улыбкой. – Как однажды сказал доктор Джонсон, «Когда человек знает, что утром его повесят, у него необычайно повышаются концентрация и мыслительные способности».

– Ха-ха! Вот чем ты считаешь брак? Повешением? – нахмурилась она.

– Я думаю, тебе нужно новое лекарство от депрессии!

Мэрилин взвизгнула и кинула в меня подушкой. Я повалил её и щекотал, пока она не закричала, а затем снова вылечил её от депрессии. Слава Богу, что я ещё так молод!

Консьерж, резервировавший места в ресторане, пришёл в восемь. Я достал хороший чёрный костюм и выглядел совершенно невоенным. Мэрилин надела синее платье, которое я купил ей в Вегасе пару лет назад, а к нему подходящие чулки и туфли на высоком каблуке. Я не был уверен, есть ли на ней нижнее бельё, и попытался это выяснить, но Мэрилин заставила меня вести себя пристойно. Однако вредная улыбка на её лице наталкивала на мысль, что радость открытия ещё ожидает меня попозже.

«Мортон» оказался очень милым и очень дорогим. Мы оба взяли составное блюдо, состоящее из филе-миньона и хвоста омара с очень милой бутылочкой Pouilly Fusse. Пока мы были там, я оглядывался по сторонам в поисках кого-нибудь известного и улыбнулся, узнав конгрессмена Клэренса Лонга из Мэриленда. Он был представителем района, в котором жила моя семья, и я вырос, зная его племянника. Я упомянул об этом Мэрилин.

– Серьёзно? Это твой конгрессмен? И ты вырос вместе с его племянником? Ого! Какой он?

– Такой же большой плут, как и его дядя, – ухмыльнулся я.

– Чего?!

– Он был настоящим хулиганом. Вечно попадал в неприятности, а дядя раз за разом его вытаскивал.

– Это неправда! – запротестовала она.

Я улыбнулся, пожал плечами.

– Дядя Клэренс знает, как улаживать такие вещи. Мой отец говорит, что он настолько кривой душой, что когда он умрёт – гроб можно будет ввинтить в землю.

– Звучит так, будто ты это одобряешь, – улыбнулась она.

– Мэриленд, может быть, маленький штат, но такой же грязный, как и штаты побольше. Во взяточничестве и коррупции мы никому не уступаем! – это заставило её засмеяться, и остаток ужина я рассказывал о том, как у нас два губернатора подряд – Спиро Агнью и теперь Марвин Мандел – попали за решётку за взятки.

Позже я узнал, что было под этим платьем. У Мэрилин не было нижнего белья, и на ней были не колготки, а чулки. Это… вдохновляло!

На следующий день наши маленькие каникулы заканчивались. Капитан встретил меня в вестибюле в 6 утра, и мы поехали на такси в Мемориалу Линкольна, где он и снял, как я бегаю. Затем мы вернулись обратно в Hilton, привели себя в порядок и съехали после завтрака. Мэрилин улетала сразу после нас, так что я вызвал ей такси до аэропорта, а затем мы с капитаном направились в Эндрюс, для обратного полёта.

На следующее утро я уже докладывался в офисе батареи. Капитан Харрис тут же приказал мне зайти в его кабинет и закрыть за собой дверь, так что я решил, что пришла его очередь дрючить меня за мой спор с козлом-математиком. Но я ошибся. Он ничего не сказал мне об этом, а просто спросил меня, как всё прошло и повеселился ли я. Затем напомнил, что я снова в армии, так что пора брать ноги в руки и окунаться в работу, pronto! Возможно, капитан Саммерс ещё не успел доложить обо мне.

Однако в ближайшие дни мне не прилетало ни от капитана Харриса, ни от полковника, так что я решил, что капитан Саммерс решил просто не рушить мою карьеру. Возможно, слова такого высокого чина, как капитан Хоппер о том, что это не проблема, заставили его передумать. Так или иначе, я сам не собирался никому об этом говорить.

Спустя месяц после поездки фото меня, ведущего презентацию, появилось на обложке «Параплана» с парой строк; внутри было ещё фото меня бегущего и несколько абзацев. В «Армейском времени» ничего не появлялось. Как ни странно, это не разбило моё сердце. Мне хватало и шуточек Джонси после «Параплана», и становиться ещё более знаменитым было совершенно ни к чему.