Текст книги "Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго..."
Автор книги: Ольга Семенова
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 85 страниц)
– Меня интересует степень риска для мисс Лысковой...
– Очень большая, мистер Саверьянов... Мы делаем все, что можем: за ее квартирой следят четыре агента, переброшенных нами из Манчестера и Глазго... Две соседние с ней комнаты занимают лучшие агенты из Ирландии, миссис Размэн и мисс Плитт... Еe повсюду сопровождает три агента слежения... Ее документы в полнейшем порядке... Ее американский сленг, – как хорошо, что русские дипломаты учат детей в наших школах! – совершенно безукоризненный...
– Мы бы могли ввести своего человека в группу, которая охра няет девушку?
Грэйв ответил без колебаний:
– Конечно... Особенно если он так же блистательно подготовлен, как мисс Олга...
– Вы давно служите в отделе по борьбе с наркотиками, мистер Грэйв?
Тот ответил не сразу; остановился, достал сигару, сунул ее в рот, но раскуривать не стал, – только молодое поколение курит на улице, шокинг...
– Я перешел в таможню через неделю после похорон моей... де вочки... Она... отравилась наркотиком...
Лондон.
В Хайд-парке было солнечно и ветрено. Дин потрепал по щеке того «вора», что вытащил у него из кармана документ:
– Спасибо, парень... Не сердись... Я не думал, что они возьмут тебя в такой оборот...
– Счет за выбитый зуб оплатишь ты, – усмехнулся парень. – Я пойду к самому дорогому стоматологу... Зачем ты меня подставил под это дело?
– Партнера надо проверять, Микки... В конце года буду рекомендовать тебя на работу.
– К этой холодноглазой скотине Грэйву?
– Он самый добрый человек из всех, кого я встречал в жизни... Он очень боится за мою партнершу... Она чертовски похожа на его дочь... Теперь так: я оплачу стоимость нового трака «Вольво», получи его сегодня и поезжай на нем в пакгауз номер 2, зарегистрируйся, оставь телефон, повертись, чтобы стать там своим, давай клиентам скидку, словом, ты мне там нужен, ясно?
Москва.
Петров сидел напротив крупного седоголового человека с депутатским значком на лацкане пиджака.
– Такова уж специфика нашей работы, товарищ Савостин, – заключил Петров, – фактор риска постоянен... Наркотиком занимается мафия, а она умеет не только стрелять, но и взрывать самолеты.
– Именно поэтому мы озабочены судьбой Ольги Лысковой.
– Я – больше.
– То есть?
– Ее отец возил моего старика – на фронте... И спас от смерти...
– Если вы ее изымите – операция разрушится?
– Да.
– Кто здесь может сесть за вас на хозяйство? Романенко? Он ведь ваш первый заместитель?
– Да... Мне его прислали в первые заместители...
– Не любите?
– Жалею.
– То есть?
– Человек прошлого... А до пенсии еще четыре года.
– Но ремесло знает?
– Ремесло? Хм... Знает, ремесло знает... В прежнем, так сказать, измерении... Романенко постоянно требует железной дисциплины, это его конек... Но ведь жизнь – не казарма, дисциплина должна стать угодной обществу, если хотите, – выгодной, окупаемой, что ли... Вот в чем я с ним расхожусь...
– Словом, так... Пишите приказ о его назначении временно исполняющим обязанности на время операции, а сами поезжайте в Лондон, коли так смело берете на себя всю ответственность.
Лондон.
Романенко подошел к будке телефона-автомата чуть пританцовывая, лицо его было открыто-радостным, никогда он не был так безмятежен и спокоен, как сейчас, получив шифровку о своем назначении «исполняющим обязанности»; оглянувшись по сторонам, снял трубку, бросил монету (долго мучался, никак не мог понять, какую надо бросать в прожорливую щель таксофона, по-английски едва понимает, даже словарик вытащил карманный, ужас, что за цены, звонок – колготки, пять минут – сорочка), набрал номер и, изменив голос на хрипоту, попросил:
– Мистер Ричард, плиз...
В трубке что-то щелкнуло, зазвучала музыка, потом ответил Ричард:
– Слушаю.
– Элизабет Кент – никакая не американка, она из Москвы... – и повесил трубку...
Лондон.
Ричард отложил фотографии Ольги и, почесав грудь (был без галстука, воротник расстегнут), задумчиво сказал Гансу:
– Убирать ее нет смысла... Наоборот... Мы будем ссужать ее такой информацией – именно информацией, а не дезой, – которая долж на успокоить легавых... Пусть они считают, что все дело у них под контролем... Мы не позволим им узнать, как, кому и где мы передадим груз... Пусть он полежат в пакгаузе, посмотрим, как и кто наблюдает за грузом, и потихоньку будем заканчивать операцию...
– Змею, вползшую в дом, убивают, Ричард.
– Знаешь, кто дико много зарабатывает?
– Как кто? Роу.
– В общем-то верно... Но только потому, что мы на него работаем... А вот сами по себе дико много зарабатывают укротители змей, Ганси...
Ричард поднялся во весь свой громадный рост, жестом пригласил Ганса следовать за собой, остановился возле портрета, – какой-то генерал, писан во весь рост, – нажал на одну из планок в огромной золоченой раме и просвистел незамысловатый мотив, резко оборвав на последнем такте.
Портрет, оказавшийся дверью, туго отворился, и Ричард ввел Ганса в свое царство: гигантский, во всю стену монитор, компьютер новейшей конструкции (такие стоят на базах слежения за космическими кораблями), специальная радиоаппаратура прослушивания и записи.
– Садись, – Ричард кивнул на кресло, – сейчас я тебе кое-что покажу.
Закурив, он начал колдовать с компьютером; экран монитора сделался ослепительно-ярким, чуть зеленоватым – в красно-синей рамочке.
А затем он вывел на монитор графическую схему, которую меланхолично комментировал:
– Это мы, да? Так сказать, «Роу»... А это?
– Пакгауз номер 2, где лежит товар, – ответил Ганс.
– Умница. Ты не Ганс, ты Гегель, Фихте, Кант, ты философ, мой друг, ты Кришна, прозорливец и целитель... Обратил внимание, что за груз платила другая фирма, не мы?
– Не ерничай, мы еще пока не в кроватке...
Ричард нажал на клавишу, и на мониторе возник огромный вос– клицательный знак.
– Это для тебя, – пояснил Ричард. – Чтобы ты понял, отчего так хорошо зарабатывают укротители змей... Вопрос: где тот человек, который заберет у нас товар? Ты не знаешь. Никто не знает. Это – первое. Как мы дадим ему знать, где находится товар? Ты не зна ешь, никто не знает. Кроме меня, конечно, потому что я спланировал операцию. Вопрос номер три: допустим, что фирма, уплатившая Морфлоту по чеку за доставку, – посредник, ширма... Куда же на самом деле будет отправлен товар? Ты знаешь? Нет. Долго ли он там будет храниться? Да и будет ли направлен туда вообще? Ты знаешь? Нет.
– Убедил, – Ганс вздохнул, – я буду поить змею сливками.
– Ни в коем случае, – рыхло-добродушное лицо Ричарда внезапно закаменело, сделавшись жестоким, безглазым. – Когда придет время, – а оно вполне может прийти, – змейка окажется в залоге, и мы запросим за нее то, что потребуют обстоятельства. И русский медведь нажмет на здешних джентльменов, и джентльмены – во имя налаживания мостов – согласятся с любыми нашими условиями...
А теперь мы посчитаем голоса... Меня очень интересует, кто к нам звонил... Я ж коллекционер, Ганси... Я обожаю голоса, особенно мужские, я люблю их, я близок к оргазму, когда вслушиваюсь в их тембр, чувствую улыбку или горестный вздох... Начнем с посольства русских, – Ричард достал из картотеки насколько компьютерных дисков, – а потом пройдемся по всем русским организациям на этом Острове... И мы получим фамилию человека, отдавшего нам мисс Кент, которую, как выяснилось, зовут Ольга...
...Понятие «напряженность» ассоциируется с совершенно неожиданными звуками, цветами, воспоминаниями, картинами, отрывками из Библии (особенно Апокалипсиса); но если абстрагировать это понятие от индивидуумов и вывести какое-то общее, единое для всех ощущение, то им, скорее всего, окажется натяжной звук струны, готовой вот-вот оборваться.
Это может быть гигантский трос, составленный из тысяч металлических нитей, на котором зависла тяжелая водородная бомба и нити звонко лопаются – одна за другой...
Это может быть н а т я ж е н и е единственной скрипичной струны в руках Паганини, – где же предел выносливости тонюсенькой металлической нити?! Струна не может более терпеть ярости гения, обрушивающего на нее удары, требующего смычка в невероятно сильных руках неистового Николо...
...Скрипичная струна... Постоянный, тонкий звук, изводящий душу томительным ожиданием – вот-вот прервется, это, наверное, и есть типическое выражение понятия «напряженность». Оно слышно в тот момент, когда в бинокль ночного зрения кто-то смотрит, как сладко спит Ольга; также ищуще в б и р а я, наблюдает за т о в а р о м, лежащим в пакгаузе номер 2, не спускают глаз со здания, где расположена фирма «Роу», следуют за Дином, идущим по ночной улице, и Ричардом, лежащим на тахте в тяжелой задумчивости...
...Струна лопнула днем, когда Романенко, миновав паспортный контроль, неторопливо пошел к тем воротам, откуда начиналась посадка на рейс «Лондон—Москва».
К нему приблизился невзрачный мужчина, любезно улыбнулся, протянув упаковку, – небольшой магнитофон, стоит гроши, никак нельзя считать взяткой, сувенир.
– Мистер Грэйв и его подопечные забыли передать вам этот су венир, мистер Романенко! Послушайте, там кассета с хорошей музы кой, ваш самолет задерживается, если будет скучно, развлечетесь... А потом вспомним об этой незадаче в Москве... Меня зовут Роуз, легкое имя...
Романенко толком и не понял, что этот самый Роуз сказал ему; потом подумал – а вдруг бомба? Зайдя в магазин «Фри шопа», открыл коробку, вытащил диктофон, повертел его в руках, включил с опаской и сразу услышал свой измененный голос из автоматной будки: «Мистер Ричард, плииз»...
Он выронил диктофон из рук; тот разбился; продавщицы выскочили из-за прилавков; Романенко достал (руки тряслись, как у алкоголика) нитроглицерин, бросил под язык таблетку и только после этого, опустившись на корточки, быстро достал кассету, сунул ее в карман, махнул рукой на разбитый диктофон, мол, не беда, выбросьте, и кинулся к туалету...
Ольга разложила перед Дином фотографии мужчин и женщин.
– Это Билл, – она ткнула пальцем в рыжего клерка, – на обороте я записала все его телефоны...
– Из его книжки?
– Да.
– Но ты не в карман к нему лазала?
– Нет. Он ее часто оставлял на столе.
– Зря ты рисковала... Там могут следить за каждым человеком в любой комнате...
– Я думаю, за мной следят с первой минуты... Ты этого хотел, по-моему?
Дин ответил не сразу; потер лоб, остались пятна:
– Да... Я этого хотел... И я выиграл, Ольга... Я нащупал нить...
– Какую?
– Я не отвечу тебе. Я очень скрытный человек, понимаешь? Я не могу тебе этого сказать, потому что не хочу обременять тебя лишним знанием... Мафия умеет пытать так, что говорят камни...
– Ты – крепче камня?
– Да.
– Ладно... Это Илза Грофман... На обороте все телефоны...
– Спасибо... К ней у меня особый интерес... А почему нет телефона напротив имени Вилли? Хм... Дальше.
– Это Нэлжи Гринфилд...
– О ней я все знаю. Дальше?
– Ганс...
Лондон. Банк.
Билл Нимз вышел из банка, дождался, пока старенький джентльмен сел в «роллс-ройс», окруженный двумя телохранителями, достал телефон из «бардачка», набрал номер и попросил:
– Соедините меня с мистером Грэйвом.
Грэйв снял трубку, кивнул кому-то, сделав странный – не в его темпераменте стремительный – жест рукой и ответил:
– Слушаю.
– Честер, это я.
– Билл?
– Да...
– Черт, я ждал другого звонка.
Билл Нимз рассмеялся:
– Мой звонок вас обрадует: семь штук взяты из сейфа...
– Вы смотрите за тем, куда они уходят?
– Зачем пугать птичку? Главное, мы знаем, где они появятся завтра. Такую сумму не берут просто так... Но район, куда он по ехал, мы блокировали... Мы его вычислим, Честер, вычислим, не пугая...
Лондон.
Тот рыжеволосый клерк, что встретил Ольгу в первый день, кивнул на корреспонденцию:
– Слушай, Лиз, большой босс просил развезти всю эту макулатуру срочно, до обеда.
– Есть, сэр, – смешливо козырнула Ольга. Посмотрев адреса, однако, недоуменно поглядела на клерка. – Но ведь это разные концы города! На метро я прочухаюсь до вечера.
– Возьми велосипед. У нас их пять штук. Обратись к сторожу, подмигни, выдаст новенький.
Спускаясь в лифте, Ольга еще раз просмотрела адреса: на один обратила внимание: «Гавань, пакгауз номер 2, отдел вывоза грузов»; другие были в центре: банки, фирмы, офисы; одно личное, Джиму Асту, Ист Сайд, у черта на рогах; район Джека Лондона, туда пилить два часа. Пилить надо, возможно – это след к тем, кто ждет товар?
...В пакгаузе номер 2 письмо, привезенное Ольгой, вскрыли, прочитали, бросили на стол секретарше, та спросила, будет ли леди ждать ответа или приедет завтра; «леди» ответила, что предпочитает отделаться за один раз, чтобы не гонять два конца; женщина кивнула, скрылась в маленьком закутке, отделенном стеклянной дверью; мужчина, прочитав текст, кивнул: «через пять минут я подготовлю ответ»; снял трубку, набрал номер. На его звонок ответил Дин.
– То, что вас интересовало, пришло.
– Ответьте им завтра, пожалуйста... Сошлитесь на что-нибудь объективно проверяемое клиентом и ответьте завтра.
– Но я уже обещал ответить через пять минут.
– Черт возьми, скажите, что не готовы расчеты!
– Но расчеты как раз готовы. Они справлялись по телефону.
– Потребуйте у курьера поставить печать на ваших документах!
– Это – могу.
– Куда они предписали отвезти товар?
– Склад «Билмор», окраина Челси.
– Номер дома?
– Двa.
– Когда намерены вывезти?
– Просят предоставить трак нашей компании... Заключат договор непосредственно с владельцем траков...
Ганс крутил руль яростно, проскакивал на красный свет, пока, наконец, не убедился, что слежки за ним быть не может; Ричард поднялся с сиденья и, улыбнувшись, спросил:
– Знаешь, кто дико много зарабатывает?
Ганс пожал плечами:
– Конечно, знаю... Укротители змей.
– Нет, малыш... Еще больше зашибают профессиональные гонщики... Эрго: ты не умрешь от голода...
– Что такое «эрго»?
– Неужели у тебя плохо с латынью, Ганси? Ты просто забыл: эрго – значит вывод... Гони в нотариальную контору «Шварцман энд Липкинд». Три блока отсюда. Высади меня и уезжай. Проверь, как себя ведет змея, что передает слежение, и возвращайся... Чуть притормози у парадного – я выйду... Скажем, через сорок пять минут... Если меня нет – делай круг, возвращайся через час, мотор не выключай, я вскочу, понял?
– Мистер Шварцман, мой адвокат был у вас, не правда ли?
– Вы мистер Ли Джеймс Роу?
– Да, сэр, – ответил Ричард, протягивая нотариусу паспорт. – Текст готов?
– Конечно, – ответил нотариус и, водрузив на нос очки, зачитал: «Я, Ли Джеймс Роу, находясь в здравом уме и ясной памяти, удостоверяю настоящим получить груз индийского кофе (хранится в пакгаузе “2”, маркировка 716/55) тому человеку, который предъявит этот документ, а имя его Ганс Адрос, подданный Швейцарии, паспорт 76291, выдан муниципалитетом Берна, действителен до 1998 года...» Никаких правок? Добавлений?
– Нет, мистер Шварцман, документ составлен так, как я того хотел.
– Мистер Роу, вы понимаете, конечно, что мистер Ганс Адрос должен был бы находиться здесь?
– По-моему, адвокат урегулировал с вами этот вопрос соответствующим образом...
– Совершенно верно... Я работаю только с надежной клиентурой...
– Сколько я вам обязан?
– Двенадцать тысяч фунтов, сэр. Ваш адвокат должен был предупредить: я намерен получить гонорар наличными.
Ричард достал из кармана две упакованные пачки, протянул нотариусу; тот пересчитал деньги, как истинный картежник, бросил их в стол, поднялся, протянул акт, скрепленный сургучной печатью нотариуса, и обменялся молчаливым рукопожатием.
Ричард легко вскочил в чуть притормозивший «роллс-ройс», передал Гансу нотариальный акт и коротко бросил:
– К Роу.
Сняв трубку телефона, вмонтированного в щиток автомобиля, набрал номера офиса:
– Попросите курьера через час приехать к мистеру Роу. У него для нас срочная корреспонденция.
В том старинном, чопорном кабинете мистера Роу было еще более сумрачно, чем в тот день, когда Ричард и Ганс, вернувшись из Бомбея, навестили шефа.
Роу хмуро оглядел пришедших, молча кивнул, протянул Ричарду нотариальный акт:
– Груз получите вы. Лично. Мой адвокат оформил доверенность на ваше имя. – Да, сэр, – ответил Ричард. – Аванс, пожалуйста. Легавые сидят у нас на загривке, мы хотим получить аванс.
– Получите после передачи груза, и получите много денег. Я буду на месте.
– Сэр, возможны непредвиденные траты... Повторяю, легавые идут по пятам.
– Это ваши заботы, – раздраженно ответил Роу, но все-таки пошел к сейфу, вмонтированному в стену.
Вставив ключ, он тяжело повернул его, потянулся рукой к чему-то, что было встроено в стену, но, не прикоснувшись к этому контрольному месту, не оборачиваясь, попросил:
– Будьте любезны, оставьте меня одного на несколько минут...
– Да, сэр, – ответил Ричард и, легко достав из кармана диковинный пистолет, совершенно без шума выстрелил в Роу; тот обвалился как срубленный; Ричард быстро подбежал к нему, достал из шеи Роу крохотную иголочку, спрятал ее в маленькую металлическую коробку, протянул Гансу; вытащив из громадных карманов своих необъятных брюк какой-то прибор, пополз им по стене; запищало; достал из другого кармана мембрану, наложил ее на это место, только после этого медленно повернул ключ сейфа: он был набит пачками банкнот.
Ганс переложил деньги в «дипломат», и они, заперев сейф и сняв мембрану, неторопливо вышли из кабинета...
...Ольга легко спрыгнула с велосипеда возле особняка Роу, споро набросила на колесо и руль специальное кольцо-замок, позвонила; дверь открыл старый дворецкий, одетый как премьер-министр Ллойд Джордж.
– Что вам угодно, мисс?
– Мистер Роу просил меня срочно доставить пакет... Он сказал, что это конфиденциально и что я должна лично передать ему в руки.
– Вы мисс Кент?
– Да.
– Входите, мисс Кент. Мне звонили из офиса. Поднимитесь на второй этаж, единственная дверь...
Ольга взбежала по широкой лестнице, постучала в дверь, никто не ответил, постучала еще раз, пожала плечами, нажала на массивную ручку – голова оскалившегося льва, – вошла в кабинет и сразу же увидела распростершееся тело мужчины возле стены.
...На кухне доктора Сауна Ольга рыдала, плечи ее тряслись, слезы катились по веснушчатым детским щекам: Дин гладил ее по голове, шептал что-то тихое, на русском, ласково и утешающе:
– Олечка, ну прощу тебя, соберись, милая... Соберись... Через восемь часов все будет кончено... Пожалуйста, соберись и послушай меня...
– Ты говоришь по-русски, как эта жирная сволочь... – всхлипывая, бормотала Ольга, – все вы закрытые, себе на уме, тоже мне, партнеры...
– Я говорю по-русски оттого, что очень любил одну девушку... Ее звали Надя... Потапчук Надя... Она здесь практиковалась в универ ситете... А потом ее вызвали в Киев – заболела мама... Это была ложь, ее мама была здорова... Ее больше сюда не пустили, а мы должны были венчаться, понимаешь? И меня не впустили в Киев... И Надя умерла... Так мне сообщила ее мама... А я выучил ее язык, чтобы ей было приятно говорить со мною на ее родном... Хотя ее родной – украинский, я и на мове могу... Вот... Поэтому я закрытый, Ольга...
Поэтому я себе на уме... Людей заставляют быть такими, рождаются они доверчивыми... Я раньше работал в университете, математик, мы там и познакомились с Надей... Мой друг был в Киеве, я попросил его узнать правду, я не верил, что Надя умерла, просто ей могли зап ретить писать мне... Но она действительно умерла... Она стала ко лоться... От горя, не из-за баловства... И я пришел к Грэйву... Он ведь раньше был в морской разведке, но у него были свои причины, чтобы бороться с белой смертью, понимаешь?
Ольга вытерла слезы, кивнула:
– Раньше не мог сказать?
– Говорят, когда верят... Ты дверную ручку вытерла платком?
Ольга всхлипнула:
– Нет...
Дин хмуро усмехнулся:
– Старик видел, как ты уходила?
– Я на цыпочках... Он не видел...
К особняку Роу подъехал автомобиль, шофер в форме позвонил в дверь, открыл мажордом, как всегда, учтиво, с молчаливым полупоклоном...
– Сэр, я привез цветы вашему хозяину, корзина роз, помогите мне, пожалуйста, это от мистера Ричарда...
Мажордом пошел за шофером, тот распахнул заднюю дверцу, первое, что мажордом увидел, была огромная корзина с розами, и только потом он обратил внимание на человека, которой втащил его в салон, прижав к лицу вату с хлороформом; шофер быстро вернулся к особняку, прикрыл дверь, вернулся в машину и, дав «по газам», стащил с себя форменную фуражку с париком и маской, – за рулем сидел Дин.
– Когда старик придет в себя, – сказал он спутнику, – извинись перед ним, успокой и скажи, что завтра утром он вернется домой...
Взяв «воки-токи», коротко бросил:
– Открыто!
Человек вошел в особняк Роу, быстро поднялся на второй этаж, затворил за собой дверь и начал фотографировать место происшествия; затем, крадучись, снял отпечатки пальцев со всех предметов, открыв перчатки, вскрыл стол, сгреб в чемоданчик все документы, после этого внимательно осмотрел тело Роу: ран нет; инфаркт? Медленно, дюйм за дюймом, он осмотрел тело, потом впился глазами в маленький след от укола на шее; сделал еще одно фото, достал из чемоданчика стеклянное зеркальце, приложил его к месту укола, спрятал зеркальце в специальную коробочку, снял пробы с кресел «на запах» и только после этого устроился на деревянной качалке.
Лондон.
Тот высокий джентльмен, который провожал Грэйва в Москву, поднялся ему навстречу, провел в угол своего громадного кабинета, усадил к столику, где было накрыто кофе и печенье, и сказал:
– Я так благодарен вам, Честер, что вы смогли вырваться ко мне... Я знаю вашу ситуацию и ценю ваше внимание ко мне... Я бы хотел рассказать вам о том, что «Роу» и «Фуд индастри» – суть одна и та же фирма... Наша служба смогла провести кое-какие исследования в банках... Чек за тoвар пришел от «Фуд индастри», не от «Роу»...
– Мы это знаем, сэр...
– Вам известно, что «Фуд» хранит в сейфе двенадцать миллионов фунтов и на счету – семь, не проводя никаких операций?
– Да, сэр, нам это известно...
– Вы смогли установить все контакты мистера Ричарда?
– Русские передали мне все его связи в Москве.
– Это делает им честь, но меня интересует Лондон... Мистер Ричард смог оторваться от нашей службы два раза...
– От нашей – один, сэр.
– Где же он был?
– В сауне. Потом принимал массаж.
– Вы имеете фотографии всех тех, кто был тогда в сауне?
– Да, сэр.
– Не сочтите за труд познакомить моих коллег с этими материалами...
– Конечно, сэр.
– У ваших людей нет никаких соображений по поводу возможных контактов Ричарда в сауне?
– Там бывают люди разведки, Скотленд-Ярда, министерства иностранных дел, всего сто семьдесят клиентов.
– Наши техники смогли перехватить одну фразу, которая может вас заинтересовать... Судя по всему, это был голос Ричарда... Он сказал: «Ганс будет лишним, я попрощаюсь с ним»... Не считаете возможным войти в контакт с Гансом?
– Нет, сэр... Ричард его любовник, гомосексуальные отношения носят особый характер, они так привязаны друг к другу... Ганс не поверит...
– Если что-нибудь получите – звоните мне домой... Наши службы за кордоном повторяют, что кто-то здесь, дома, из боссов страхует переброску наркотиков, Честер... Только поэтому я посмел вас потревожить... Мои люди сказали, что у вас есть интересный материал по русскому боссу Романенко?
– Кассета? Да. Она у меня.
– Я был бы вам очень благодарен, окажись она у меня, агент такого уровня в Москве интересует моих молодых коллег...
– Конечно, сэр... Я пришлю вам копию.
– Я бы хотел иметь подлинник у себя в сейфе, Честер... Будучи уверенным в том, что копий не осталось...
– Да, сэр. Но лишь в том случае, если вы пригласите своего доверенного патологоанатома и мы вместе поедем по крайне срочному делу... Речь идет о том, чтобы пресса сработала так, как это нужно нам, то есть нашим врагам, Ричарду...
– О чем вы, Честер?
– Сэр, мы опаздываем... Я изложу подробности в дороге...
– Это инфаркт, – сказал патологоанатом, подняв глаза на Грэйва и его высокого спутника.
– Нет, – скрипуче возразил тот человек, что вошел в дом Роу по приказу Дина. – Это индийский яд «дастумаре». Возьмете на содержание в сердце... Моментально-парализующее действие.
...После долгой паузы высокий джентльмен, не отрывая немигающих глаз от Грэйва, задумчиво сказал:
– Нет, господа... Никакого яда... Мистер Роу умер от инфаркта миокарда...
– Я не знаю, как вас там, – раздраженно откликнулся человек Дина, – но должен повторить: Роу умер от яда... Царапинка на шее...
– Меня зовут мистер «Н», сэр, – учтиво ответил высокий спутник Грэйва. – Я представляю службу разведки Еe Величества. И если я сейчас говорю, что мистер Роу скончался от инфаркта, то, значит, это угодно интересам Британского содружества наций. Не так ли, Честер? – не поворачивая головы к Грэйву, осведомился мистер «Н».
– Да, сэр, – кивнул Грэйв. – В интересах операции мы обязаны пойти на ложь.
– Вы поняли? – спросил «Н», резко нагнувшись над человеком Дина, по-прежнему сидевшим в качалке. – Или нет?
– Понял, – буркнул тот. – Хотя терпеть не могу вашу службу.
– Любой интеллигент ответил бы как вы, – учтиво улыбнулся «Н». – Грэйв, продумайте версию открытой двери особняка... Пусть соседи звонят в полицию... Первыми приедут мои люди... Они увезут тело... Репортерам, прокуратуре, криминальной полиции и агентству по борьбе с наркотиками всучите, – неожиданно грубо закончил «Н», – версию смерти от застарелой болезни сердца... И намекните, что покойник, возможно, был связан с кем-то из восточного блока, поэтому его тело забрали мы...
Экран телевизора взорвался ревом полицейских сирен; репортеры неслись к дому Роу; прокурор, как и Билл Нимз, были прямо-таки облеплены фото– и тележурналистами...
Дин записывал передачу на свою кассету; посмотрел ее несколько раз, потом рывком встал и выбежал из комнаты...
...В зоопарке было пустынно; Дин подолгу стоял возле клеток, наблюдая зверей, их затаенную жизнь; опустился на корточки перед тигром, когда тот подошел к изгороди:
– Скучно тебе здесь, бедненький?
Тигр зевнул, как домашняя кошка.
– Если я протяну тебе руку, чтобы погладить, – откусишь? – спросил Дин.
Тигр снова зевнул и пару раз шаркнул хвостом. Дин медленно протянул руку сквозь решетку и погладил его по голове. Тот подвинулся еще ближе, но хвост замер, ощущалось, как он напрягся...
– Если ты мне сейчас отхватишь руку, – сказал Дин, отнимая пальцы от головы зверя, – это будет очень нечестно с твоей сторо ны... Я же поверил тебе... И ты мне доверь, ладно?
Он убрал руку, и в тот же миг тигр взмахнул на решетку в ярости: так бывает всегда, когда божья тварь лишается ласки...
...Дин поднялся и пошел к зданию администрации.
...Джентльмен в зеленом халате раскладывал перед Дином карабины и патроны, где вместо пуль были вмонтированы маленькие иголочки.
– Лев, например, засыпает через двадцать минут после выстрела, – пояснял джентльмен, – тигр – через пятнадцать...
– Нет, мне нужны патроны моментально-парализующего действия, – сказал Дин.
– Звери очень тяжело переносят это... Бывает глубокий психологический шок...
– Моим зверям, – Дин усмехнулся, – нужен именно такой шок, сэр.
– Хорошо, только, пожалуйста, оформите акт аренды соответствующим письмом вашего ведомства и денежным залогом.
– Наш человек будет у вас через три часа, сэр.
– Сколько параигл вам потребуется?
– «Параигл»? – Дин не понял.
– Это – сокращение: «игла парализующего действия».
– Мне нужен карабин с обоймой на двенадцать штук...
– Увы... максимальная – семь.
– Тогда две обоймы...
Лондон.
Вразвалочку, как праздношатающийся, Петров обошел склад «Вилмор», досидел на скамеечке, сладко затянувшись своим неизменным «Мальборо», потом неторопливо поднялся и направился к станции метро.
– Мистер Грэйв, забор склада «Вилмор», – тягуче, словно бы через себя, – говорил Петров, – фанерный, его может пробить легковая машина, не то что трак... Не допускаете мысли, что «Вилмор» – перевалочная база? или даже с к в о з н а я?
– Полагаете, что трак может пробить забор и уйти в другое место?
– Не исключаю такой возможности.
– Операции такого рода предполагают тишину, мистер Петров... К сожалению, у нас слишком богатый опыт, у вас наркотическая чума только начинается... демократия предполагает четкую работу полиции, а она чутко реагирует на шумы такого рода. Наш коллега Билл Нимз из полиции имеет свой план...
– И все же, если вы не будете возражать, я бы хотел иметь страховочную машину с другой стороны склада...
– Не боитесь демаскировки?
– Боюсь. Но еще больше опасаюсь провала мероприятия...
– Странно, – улыбнулся Грэйв, – мы такие дела называем «операцией», вы – «мероприятием»...
– Сущность одна, – усмехнулся Петров.
– Хорошо. Я выделю вам машину с моими агентами...
Лондон.
Инспектор Билл Нимз склонился над схемой склада «Вилмор»; мистер Грэйв сидел напротив него, попыхивая сигарой.
– Где будут ваши люди? – спросил Билл.
Грэйв взял указку и ткнул в три здания.
– На чердаках? – спросил Билл.
– Да.
– Я подстрахую вас снайперами в подвалах...
– Спасибо, Билл... Что вы такой бледный?
– Замучился с этим самым Роу – нет отбоя от прессы... А с л у ж б а молчит... Чертовы стукачи... Что еще я могу сделать для успеха операции?
– Снайперы – это отлично... А не смогли бы ввести кого-либо из своих в сам склад «Вилмор»?
– Боюсь, что поздно, – ответил Билл Нимз. – И потом новый человек накануне такого рода операции – миллионы фунтов и наркотик, – не слишком ли рискованно? Спугнем мерзавцев...
– Элемент риска есть, вы правы.
– Запасного варианта у Ричарда нет?
Грэйв пожал плечами:
– Лично мне такого рода возможность неизвестна. – Ну что ж, сверим часы, Честер, и пожелаем друг другу удачи...
Скрипичная струна... Натяжение звука – пронзительно, чревато тугим, звенящим разрывом...
...В бинокле ночного зрения видна Ольга, которая делает вид, что спит...
...Контейнеры с «кофе» в пакгаузе...
...Механик, который проверяет крепежку новенького трака, – последняя модель грузовой «вольво»...
Вторая программа ТВ уже второй раз показывала особняк Роу, вынос тела, лицо прокурора, агентов полиции, Билла Нимза, отгонявшего репортеров, – «инфаркт, я же говорю, инфаркт! Ничего жареного...» – «А почему тело увезла служба?!» – «Черт их знает, – усмехнулся Билл, – возможна связь с людьми из Восточной Европы». – «Что за страна?» – «Ребята, я сказал все, что мог!»
...А Петров, Грэйв и Дин сидели у ТВ в гостиной конспиративной квартиры доктора.
– А вот теперь я настаиваю, чтобы Ольгу сейчас же вывести из мероприятия, – сказал Петров, отхлебнув холодного кофе. – После того что случилось с Роу, – инфаркт, не инфаркт, не важно – ее нельзя держать на мушке. Отправив к Роу, ее засветили, подводя под обвинение в убийстве, – если допустить, что у Роу случился инфаркт «особого рода».
