Текст книги "Приключения Натаниэля Старбака"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 92 (всего у книги 106 страниц)

Сидящий рядом со Старбаком Тамлин неодобрительно присвистнул.

Смущенный ответом Старбак не знал, что сказать, и потому промолчал.

– Это сделал южанин, – сказал Ротвел, – но он ехал с кавалерией северян.

Теперь, когда он начал историю, его нежелание ее рассказывать испарилось. Он покопался в верхнем кармане и вытащил перевязанный бечевкой кусок брезента. Он аккуратно ее развязал и так же бережно развернул непромокаемую ткань, под которой оказался клочок бумаги. Ротвел обращался с ним, словно с реликвией, которой для него и являлась бумага. – Кучка кавалеристов-янки устроила налет на ферму, майор, – объяснил он Старбаку, – они оставили вот это. В тот день один южанин отвел мою Бекки в амбар, но ему помешали. Он сжег амбар, а на следующей неделе вернулся, сжег дом, выволок мою Бекки в сад и жестоко ее избил, – в уголках глаз Ротвела заблестели слезы. Он шмыгнул носом и протянул бумагу Старбаку. – Вот этот человек, – тихо произнес он.

Бумага являлась официальным бланком правительства Соединенных Штатов, отпечатанным в Вашингтоне, и обещала заплатить за реквизированные у хозяйств Юга войсками США припасы. Платеж должен быть произведен в конце войны и зависел от способности семьи доказать, что никто из ее членов не поднял оружие против правительства США. Короче говоря, этот документ разрешал северянам воровать всё, что приглянется, а нацарапанную карандашом подпись на бланке Старбак прочел вслух.

– Уильям Блайз, капитан армии США.

Тамлин не шевелился, ни сказал ни слова и, похоже, даже не мог вздохнуть.

Старбак бережно сложил бланк и вернул его Ротвелу.

– Я знаю про Блайза, – сказал он.

– Правда, майор? – удивился Ротвел.

– Я был в Легионе Фалконера, когда нас атаковала кавалерия. Блайз устроил нескольким нашим офицерам ловушку в таверне и пристрелил их как собак. Вместе с женщинами. Говоришь, он южанин?

– Разговаривает как наш.

Тамлин глубоко вздохнул.

– Думаю, везде найдется паршивая овца, – сказал он, его голос так дрожал, что Старбак взглянул на него с удивлением. Тамлин не показался Старбаку человеком, которого может с легкостью тронуть история чьих-то несчастий, и Нат решил, что такая реакция на рассказ Ротвела говорит в пользу капитана. Тамлин вздохнул. – Не хотел бы я оказаться на месте мистера Блайза, когда он попадет вам в руки, сержант.

– Да уж я думаю, – согласился Ротвел и прикрыл глаза. – Ферма принадлежала моему отцу, – продолжал он, – но когда это случилось, его там не было. Он собирается всё отстроить, но теперь я и не знаю, – он уставился на огонь, откуда в воздух поднимался поток искр. – Там теперь ничегошеньки не осталось, только пепел. А моей Бекки было правда худо. И дети боятся, что это снова произойдет, – он тщательно завязал бечевку и засунул пакет обратно в карман. – Тяжело всё это, – сказал он себе под нос.

– И тебя арестовали за то, что ты хотел побыть с ней? – спросил Старбак.

Ротвел кивнул.

– Мой майор не отпустил меня на побывку. Сказал, что никто не получит отпуск, пока не разобьем янки, но черт возьми, мы так отделали сволочей у Манассаса, что я решил уйти в самоволку. И ничуть об этом не сожалею, – он хлебнул чуть теплого кофе и посмотрел на Старбака.

– Вы арестуете Кейза? – спросил он.

– Он уже в штрафном батальоне, что еще я могу ему сделать?

– Можете пристрелить сукиного сына, – предположил Ротвел.

– Позволим янки этим заняться и сэкономим правительству стоимость пули.

Ротвел не обрадовался.

– Думаю, небезопасно оставлять такого человека слоняться вокруг, майор.

Старбак согласился, но не знал, что еще предпринять. Если он арестует Кейза, то придется послать его в Винчестер под эскортом, а у него не было лишних офицеров для такого отряда, как и времени заполнять бумаги для военного трибунала. Он вряд ли мог расстрелять Кейза по собственному приказу, потому что сам затеял ссору, так что лучшим вариантом ему показалось оставить всё как есть, но соблюдать осторожность.

– Я за ним пригляжу, – пообещал Тамлин.

Ротвел встал.

– Спасибо за кофе, майор.

Старбак смотрел, как он уходит, и покачал головой.

– Бедняга.

– Бедная женщина, – добавил Блайз и глубоко вздохнул. – Подозреваю, что мистер Блайз давным-давно исчез.

– Возможно, – сказал Старбак. – Но я был увлечен одной из девушек, которая погибла в той таверне, и когда война закончится, Билли, поищу мистера Блайза. Просто чтобы было чем заняться в этот мирный и тщедушный век[95]95
  "Чем в этот мирный и тщедушный век мне наслаждаться?" В. Шекспир, "Ричард III", акт I, сцена I, пер. А.Радловой.


[Закрыть]. Ну а пока что мне, черт возьми, делать с Поттером?

– Ничего, – сказал Блайз.

– Ничего? Дьявол, я произвел его в капитаны, а он отблагодарил меня, вдрызг напившись.

Блайз вытянул затекшую ногу, наклонился вперед и вытащил из костра горящую ветку, прикурив от нее пару сигар. Одну он предложил Старбаку.

– Думаю, придется сказать вам правду, майор.

– Какую еще правду?

Блайз махнул сигарой в сторону мерцающих костров.

– Те люди – это не обычный батальон, а вы не обычный майор. Они не слишком много о вас знают, но то, что знают, им нравится. Не могу сказать, что они вас любят, потому что они с вами даже не знакомы, но чертовски уверен, что вы их заинтриговали. Для начала, вы янки и не склонны действовать по правилам. Вы создаете собственные правила и деретесь в собственных сражениях. Им это нравится. Они не хотят, чтобы вы были как все.

– И какое, черт возьми, это имеет отношение к Поттеру? – прервал его Старбак.

– Дело в том, что солдаты, которые идут сражаться, – продолжал Блайз, словно Старбак ничего не говорил, – не хотят, чтобы их лидеры были обычными людьми. Солдаты должны во что-то верить, майор, а когда Господь предпочел остаться на небесах, им придется вместо него верить в своих офицеров. В вас, – он ткнул сигарой в сторону Старбака, – и если вы окажетесь таким, как все прочие офицеры, то они потеряют в вас веру.

– Тамлин, что за чушь вы несете?

– Нет, сэр, это не чушь. Я объясняю вам, что обычный офицер придерживается принятых в армии правил. Обычный офицер унизил бы Потера, и это, сэр было бы ошибкой. Черт возьми, нагоните на Поттера страха, чтобы ублюдок испугался гнева Господнего, но не разжалуйте его в лейтенанты. Людям он нравится.

– Простить его? – засомневался Старбак. – Это слабость.

– Дьявол, майор, после того, что вы сделали с Кейзом, никто не сочтет вас слабаком. И вообще, Поттер внушил гордость, добыв повозку.

– Это верно.

Хотя, скорее, это Люцифер должен был стать предметом гордости батальона: обследуя боковые улочки Винчестера, мальчишка заметил стоящий в сарае великолепный катафалк. Сарай был крепко заперт, когда прибыл Поттер и владелец поклялся ему, что в сарае ничего нет, кроме тюков с сеном, но Поттер взломал замок и обнаружил черную повозку с затемненными стеклами в окошках, бархатными занавесами и высоким черным плюмажем в серебряных держателях. Он загрузил катафалк боеприпасами, а потом за неимением лошадей причудливую повозку потянули на север солдаты.

– Он и правда заставил нас гордиться собой, – снова признал Старбак, затянувшись сигарой. По правде говоря, он не хотел наказывать Поттера, но боялся подать батальону сигнал о своей мягкотелости. – Устрою ему выволочку, – произнес он через некоторое время, – но если мерзавец это повторит, понижу его до поваренка. Может, поищете сукиного сына и пришлете его ко мне?

– Сделаю, – ответил Тамлин и скрылся в ночи.

Старбак подготовился обругать Поттера. По правде говоря, день выдался неплохим. Не то чтобы хорошим, но и не плохим. Ни один солдат не отстал на марше, Старбак встретился лицом к лицу с недругами, но не превратил их в друзей. Не исключено, что это и вовсе невозможно, но если ему это удастся, то в самом яростном горниле сражения. И чем раньше, тем лучше, подумал Старбак, а потом вспомнил кукурузное поле в Шантильи и бурлящий в кишках страх. Боже, взмолился он, не дай мне стать трусом.

Поздно ночью Старбак обошел линию пикетов, расставленных не для того, чтобы помешать вторжению врага, а против собственных дезертиров, завернулся в грязное одеяло и заснул.

Люцифер сидел неподалеку. Мальчишка устал, но не намеревался спать. Он сел снаружи и при свете угасающего костра наблюдал за самодельной палаткой, где спал Старбак, и за усеянным огоньками костров полем, где отдыхал батальон, и время от времени ласкал рукой длинное дуло револьвера Кольта, лежащего у него на коленях. Люциферу нравился Старбак, а тот не предпринял никаких мер предосторожности, значит, охранять от демонов его будет Люцифер. Потому что Люцифер знал, что они существуют, мерзкие белые демоны, только и ждущие удобного момента для мести.

Глава седьмая

 Это был, возможно, худший день в жизни Дилейни. В любую минуту он ожидал, что услышит новости о пропаже драгоценной копии Специального приказа 191 и будет по всей строгости допрошен, но к его удивлению никто, похоже, не заметил, что один экземпляр украден. Армия пребывала в блаженном и слепом неведении. Основная часть войск покинула Фредерик в то самое утро, когда Дилейни стащил приказ. Они выступили на заре, чтобы окружить попавший в ловушку гарнизон федералистов в Харперс-Ферри, а остальная часть армии Ли готовилась отправиться на следующий день. Кавалерийские патрули поскакали на восток и сообщили, что армия северян всего в дне пути от Фредерика, но не выказывает готовности к продвижению. Джордж Макклелан вел себя в точности как и раньше – робко крался вперед, боясь каждой воображаемой угрозы, а сам таковой не являлся.

– Хотя он не тот человек, который бросился бы в атаку, только не когда он знает о моем прибытии, – великодушно признался Ли за обедом. Сломанные руки генерала были заново перевязаны, теперь лишь слегка, так что он постоянно сгибал пальцы с выражением удивления и благодарности, что может частично ими пользоваться. – Из Макклелана вышел бы отличный командующий обороной, – сказал Ли, неуклюже отправляя в рот ложку с бобами.

– А есть разница? – спросил Дилейни.

– О, еще какая, – Ли смахнул с бороды остаток бобов. – Атакующий идет на больший риск. Представьте игру в шахматы, Дилейни, в которой вы бы могли не делать ни одного хода, пока оппонент развивает атаку. Вы бы каждый раз выигрывали.

– Каждый раз?

– Хороший атакующий скрывает свои ходы.

– Как вы сейчас, генерал?

Ли улыбнулся.

– Бедняга Макклелан получает донесения то оттуда, то отсюда, то откуда ни возьмись. Он так и не узнает, где мы или что делаем. Конечно, он узнает, что мы осадили Харперс-Ферри, потому что услышит пушки, но сомневаюсь, что Маклелан хоть пальцем пошевелит, чтобы помочь бедолагам. А, Чилтон! Выглядите встревоженным.

На Дилейни накатил страх, но тревога полковника Чилтона проистекала от нехватки смазки, а не из-за потери Специального приказа 191.

– Смазки? – удивился Ли, бросив попытки справиться с вилкой и ложкой связанными пальцами.

– Новости с Севера, сэр. Орудия Паррота, – Чилтон плюхнулся в походное кресло и обмахнул лицо шляпой.

– Вы меня запутали, Чилтон, – сказал Ли. – Смазка? Орудия Паррота?

– Дула двенадцатифунтовых пушек могут взорваться, сэр. Один из наших ребят на Севере знаком с инспектором на заводе и говорит, это из-за того, что резкое ускорение снаряда во время выстрела вызывает внутри него трение, а оно может воспламенить снаряд, и он взорвется прямо в дуле. На заводе нашли решение – вынуть порох из снарядов и смазать их внутреннюю поверхность, а потом снова зарядить. Стоит попробовать, как я считаю, если только мы сможем найти смазку.

– Жир? – предложил Дилейни. – Или воск?

– Можно попробовать, – недоверчиво произнес Чилтон. – Но разве воск не расплавится?

– Попробуйте жир, – сказал Ли, – но сначала поешьте. Бобы превосходны, – генерал стер пот со лба. Опять стояла удушающая жара.

Хотя Дилейни и предложил решение проблемы со взрывающимися орудиями Паррота, но до сих пор не придумал способ передать украденный приказ в армию Макклелана. Ночью, ворочаясь без сна на твердой земле, он представлял, как отчаянно скачет на восток, пока не повстречает кавалерийский патруль янки, но Дилейни знал, что не обладает необходимыми навыками верховой езды для подобного путешествия через полстраны. А кроме того, его появление возбудит любопытство у любого патруля мятежников, и это любопытство наверняка приведет к ступеням эшафота. Теперь, когда он отчаянно пытался избавиться от компрометирующего документа, ему пришла в голову последняя жалкая мысль.

– Если не возражаете, – сказал он Ли, – я бы осмотрел город, пока мы не уехали.

– Как вам будет угодно, – ответил генерал. – Чилтон выпишет вам пропуск.

– Нет опасности, что сегодня появятся янки? – с тревогой осведомился Дилейни.

– Мой дорогой Дилейни! – засмеялся Ли. – Об этом не может быть и речи, пока ими командует Макклелан. Завтра мы выступаем, но сомневаюсь, что он появится здесь и через три дня.

– В городе смотреть нечего, – мрачно заметил Чилтон, недовольный приказом выписать Дилейни пропуск.

– Один из кузенов моей матери когда-то служил здесь священником, – сказал Дилейни, выдумав причину своего любопытства, – и полагаю, он здесь похоронен.

– Кузен вашей матушки? – нахмурился Ли, пытаясь припомнить родословное древо Дилейни. – Так это был Мэттингли?

– Чарльз Мэттингли, – ответил Дилейни, у его матери и правда был кузен по имени Чарльз Мэттингли, хотя насколько знал адвокат, преподобный Чарльз был еще жив и проповедовал языческим племенам где-то в Африке. – Второй сын Томаса, – добавил он.

– Никогда не был знаком с этой ветвью вашей семьи, – сказал Ли. – Они переехали в Мэриленд, не так ли?

– В Кригерстаун, генерал. Томас многие годы был там доктором.

– И его сын скончался, да? Бедняга, он вряд ли был очень стар. Но ведь как странно думать о вас, как о родственнике священника, Дилейни.

– Чарльз принадлежал к епископальной церкви, генерал, – неодобрительно произнес Дилейни. – Так что это не считается.

Ли, и сам прихожанин этой церкви, засмеялся и открыл крышку карманных часов.

– Мне пора за работу, – провозгласил он. – Приятного вечера, Дилейни.

– Благодарю вас, сэр.

Час спустя, вооружившись пропуском, который давал ему право пройти мимо военной полиции, охраняющей лавки Фредерика, Дилейни вышел в город. В его кармане лежал экземпляр Специального приказа 191, и он был уверен, что военная полиция его остановит, обыщет и под дулом пистолета отправит в путешествие, которое закончится на ричмондской виселице, но охраняющие город солдаты просто прикасались к шляпам, когда он показывал им выписанный Чилтоном пропуск.

Город выглядел пустынным. Присутствие армии мятежников остановило всякое передвижение по боковой ветке железной дороги, и потому сельское население не могло заниматься обычной торговлей во Фредерике. Охраняемые военной полицией лавки работали, но на улицах осталось не так много людей. Над парой домов развевался флаг мятежников, но это было похоже на случайное явление, простую формальность, и Дилейни решил, что когда в город войдет армия Макклелана, он тут же расцветет звездно-полосатыми флагами. Жителей Мэриленда, похоже, не переполняла благодарность в ответ на освобождение южанами. Некоторые радовались, но лишь кучка юнцов вызвалась присоединиться к армии Ли.

Дилейни прошел мимо мебельной лавки, притулившейся между двумя церквями. Бородатый мужчина внутри выворачивал у стульев ножки и поднял глаза на проходящего мимо офицера-южанина, но не откликнулся на его приветствие. Калека, вероятно, раненный на одном из первых сражений войны, сидел на крыльце, греясь на солнце. Он проигнорировал Дилейни, и значит, по-видимому, воевал за Север. Чернокожая женщина, возможно, рабыня, шла в сторону Дилейни с кипой белья для стирки на голове, но свернула в переулок, чтобы с ним не столкнулся. Девчушка с серьезным лицом наблюдала за ним из окна, но скрылась из вида, когда адвокат ей улыбнулся. По улице гнали пару коров, наверное, на дойку, чтобы продать молоко армии мятежников, и Дилейни сердечно поприветствовал девушку-пастушку, но она лишь коротко кивнула и поспешила дальше, видимо, испугавшись, что он попытается отнять у нее коров. Удушающая жара, казалось, сгустила витающий над городом запах свежего сена и навоза, превратив его в мерзкую вонь, щекотавшую ноздри Дилейни. Он переступил через свежую коровью лепешку, и вдруг его осенило, и он был потрясен этим открытием – он ведь предал свою страну только чтобы сбежать от узколобости набожных городков вроде Фредерика. Городков с подозрительным населением, прославляющим простые добродетели и честный труд. Ричмонд был на ступень выше таких мест, но вонял табаком, а Вашингтон находился еще на одну ступень выше, но вонял амбициями, еще выше стояли Нью-Йорк и Бостон, но один вонял вульгарными деньгами, а другой – протестантскими добродетелями, и Дилейни не хотел бы поселиться ни в одном из них. Его наградой за предательство, решил он, станет должность посла: постоянный и хорошо оплачиваемый пост в Риме, Париже или Афинах, все эти города воняли пресыщением и томными ночами. Он дотронулся до кармана, в который спрятал Специальный приказ. То был его пропуск в рай.

Он нашел почтовое отделение на Мейн-стрит. Мысль воспользоваться почтой США для доставки украденного приказа развеселила Дилейни. Она была очевидной и в то же время донкихотской, эта идея отвечала его вкусу к проказам. Он сомневался, что Торн одобрит подобное, потому что жизненно важные сведения приказа уже на день устарели, а к тому времени, как достигнут армии США, устареют еще на два-три дня, но Дилейни не представлял, как еще можно отправить послание.

Контора почтальона представляла собой микроскопическое помещение на задах здания с привычным деревянным прилавком, полкой с отделениями для ожидающих отправки писем и двумя длинными столами, где сортировали почту.

– Что, опять? – простонал почтальон, завидев Дилейни.

– Опять?– озадаченно переспросил тот.

– Нынче утром заходил капитан Кейдж, – возмутился почтальон, – а вчера еще какой-то малый. Как его звали, Люси? – крикнул он одной из женщин за сортировочным столом.

– Пирс! – откликнулась она.

– Майор Пирс, – обвиняюще бросил почтальон. Он был пузатым мужчиной воинственного вида с рыжей бородой. И явно симпатизировал Северу, по меньшей мере, звездно-полосатый флаг вызывающе висел на стене конторы. – Всё там, – он махнул в сторону кипы почты в корзине на прилавке, – так что разбирайтесь сами. Но с тех пор, как проверял капитан Кейдж, ничего нового не пришло.

Дилейни взял почту из корзины и внезапно понял, что имеет в виду почтальон. Все письма были адресованы на Север и все – от военных Конфедерации. Кто-то, очевидно, военная полиция, хотел быть уверенным, что никто не попытается отправить янки какие-либо сведения, и потому вскрывал и читал письма перед тем, как поставить на конверте отметку о том, что их содержимое проверено.

– Я здесь не для того, чтобы читать письма, – сказал Дилейни, хотя и открыл одно из них. Оно было от сержанта Малоуна и адресовалось его сестре в Нью-Джерси. "Бетти родила еще одного сына, но через месяц ребенок умер. Его мать чувствует себя хорошо, насколько это возможно. Кузен Джон получил ранение при Манассасе, но несерьезное".

– Настали печальные времена, – вслух прочел Дилейни, – но мы вспоминаем тебя в молитвах, – он пожал плечами, засунул письмо обратно в конверт и бросил обратно в корзину. – Вы могли бы пожертвовать одним конвертом для армии? – спросил он почтальона.

Тот поколебался, но решил, что нет смысла чинить препятствия. Он открыл ящик и вручил Дилейни конверт. Адвокат не предпринял ни малейшей попытки скрыть свои действия Он вытащил из кармана Специальный приказ 191, засунул его в конверт и закрыл.

– Можно? – спросил он, потянувшись через стол за пером почтальона. Дилейни обмакнул его в чернила, стряхнул лишние о край чернильницы и написал печатными буквами: "Капитану Адаму Фалконеру, армия США, штаб ген. Макклелана". – Не стоит беспокоить капитана Кейджа или майора Пирса, – сказал он почтальону, а потом снова взял в руку перо и очень тщательно скопировал инициалы Кейджа. – Вот, дело сделано. Полагаю, я должен заплатить вам за марку?

Почтальон посмотрел на имя адресата, потом на подделанные инициалы и, наконец, на лицо Дилейни. И промолчал.

– Старый друг, – беззаботно заявил Дилейни, – может, это последний шанс ему написать.

Он рисковал, что почтальон не окажется сторонником Севера, но на этот риск пришлось пойти, как и рискнуть, что военная полиция не проверит корзину с почтой в третий раз.

– Вы все уходите? – спросил почтальон.

– Завтра вся армия уйдет, – подтвердил Дилейни.

– Куда?

– Через холмы, далеко отсюда, – беспечно ответил Дилейни. По его щекам струился пот. – Но я полагаю, что скоро вернутся федералисты?

– Наверняка, – подал плечами почтальон. Он взвесил письмо в руке и нарочито засунул его в ящик, а не к другим письмам из армии Конфедерации. – Оно дойдет до адресата, – пообещал он, – только не знаю, когда.

– Весьма вам обязан.

Выйдя из почтовой конторы, Дилейни прислонился к стене. Он трясся, как в лихорадке. Боже мой, подумал он, не хватает у него духа для таких дел. Он почувствовал внезапный позыв к рвоте, но смог с ним совладать. С него градом катился пот. Какой же он идиот! Не смог удержаться, чтобы не порисоваться. Он намеренно пытался произвести впечатление на человека, который, по его мнению, симпатизировал Северу, но знал, что глупо рисковал, и мысль о петле палача снова вызвала спазм в горле.

– Вам нехорошо, майор?

Дилейни поднял глаза и увидел пожилого священника с белым воротничком, который оглядывал его с сочувствием, но с осторожностью. Без сомнений, он опасался, что Дилейни пьян.

– Это всё жара, всего лишь жара, – отозвался Дилейни.

– Тепло, – согласился священник с явным облегчением, что не выпивка явилась причиной недомогания Дилейни. – Вам нужна помощь? Может, стакан воды?

– Нет, благодарю вас. Я справлюсь, – Дилейни внезапно поднял голову, когда вдалеке послышался раскат грома. Никаких туч видно не было, но звук далекой грозы трудно было с чем-то спутать. – Может, дождь прогонит жару, – сказал он священнику.

– Дождь? – нахмурился тот. – Это не гром, – сказал он, сообразив, что имел в виду Дилейни. – Это пушки, майор, пушки, – он посмотрел на запад, вдоль по Мейн-стрит, туда, где виднелись зеленые поля и очертания палаток мятежников. – Харперс-Ферри. Это наверняка в Харперс-Ферри. Да поможет Бог тем несчастным.

– Аминь, – сказал Дилейни. – Аминь.

Потому что сражение началось.

***

 Пушки откатились по собственной колее, выплюнув из стволов дым на шестьдесят футов вперед и оставив на траве, где еще мелькали огоньки от предыдущего выстрела, выжженные отметины от пыжей. Звук орудий был таким громким, что его можно было ощутить как прикосновение, будто вздрогнула сама планета. По долине засвистели снаряды, оставляя за собой небольшие дымные следы от горящих запалов, а потом разорвались над дальним холмом брызгами грязного сероватого дыма. Дымные следы в воздухе задрожали от порыва ветра, стали тонкими и прозрачными, а потом выстрелила другая батарея, и траву перед пушками снова резко пригнуло к земле, а небо прорезали новые дымные следы. Из стволов пушек донеслось шипение, когда в дула засунули влажные банники. На холме батарея янки открыла ответный огонь, но у северян было гораздо меньше пушек, а орудия мятежников установлены на удачных позициях и хорошо нацелены, так что канониры северян погибали один за одним, пока над ними свистели осколки.

Северяне оттащили пушки с холма, оставив в обороне только пехоту. Артиллерия южан поменяла мишень, и теперь снаряды разрывались в лесу, кустах и скалах на вершине гряды. Некоторые пушки стреляли обычными снарядами, разметывая кучи глины и листьев, а другие использовали картечь, которая разрывалась в воздухе, выбрасывая в сторону обороняющихся янки ружейные пули.

– Застрельщики? – к Старбаку галопом мчался подполковник Гриффин Свинерд. – Застрельщики? – снова прокричал он.

– Они там, полковник, – ответил Старбак.

Желтоногие находились на правом фланге бригады Свинерда, слева от Легиона, и Старбак позаботился о том, чтобы его рота застрельщиков вышла до того. как Мейтленд отправит вниз, в долину, застрельщиков Легиона. Старбак тщательно отобрал своих застрельщиков из тех людей, которые лучше всех держались на марше к северу от железной дороги. Основной части солдат марш дался нелегко, они всё медленней и медленней хромали на окровавленных и покрытых волдырями ногах, пока батальон мучительно ковылял по долине к северу от Чарльзтауна, достигнув места, как раз когда первая пехота Джексона свернула в ту же сторону после долгого перехода из Фредерика в обход Харперс-Ферри, к местности, что лежала к югу от осажденного федерального гарнизона.

Гарнизон пытался оборонять возвышенности рядом с этим речным городом, но пока не слишком решительно. Пушки янки быстро сдались, и теперь пришла очередь испытать пехоту. Единственная рота застрельщиков Старбака уже сражалась, в долине поднимались маленькие серые дымки от их винтовок. Ответные виднелись высоко на дальнем склоне, и Старбак мысленно поторапливал Поттера, чтобы поднажал, хотя, положа руку на сердце, должен был признать, что его застрельщики дерутся отлично. Они намного опередили застрельщиков Легиона. Звуки схваток застрельщиков доносились волнами треска, которые можно было расслышать лишь когда прекращали огонь пушки. Свинерд смотрел в бинокль, как падают на дальнем холме снаряды мятежников. Старбак мог разглядеть лишь хаотичную и раздробленную линию пехоты в синих мундирах под яркими знаменами. Шеренга не была непрерывной. Между полками виднелись проемы, солдат не было и там, где им мешали выровнять строй кусты или скалы, а время от времени эта обороняющаяся шеренга и вовсе исчезала, когда янки прятались в ямах или за валунами.

– Не вижу окопов, Нат, – сказал Свинерд.

– И на том спасибо, Господи, – отозвался Старбак.

Свинерд поморщился, но не возмутился богохульством Старбака. Вместо этого он показал левой рукой на конец шеренги янки.

– Полагаю, вы сможете занять эту позицию? – спросил он. – Скажем, от края гряды и до орудий?

– Думаю, да, – согласился Старбак. По правде говоря, он понятия не имел, как поведут себя в драке Желтоногие. Не знал он также и как сам себя поведет в первом сражении с тех пор, как его захлестнул ужас в том исхлестанном дождем бою около особняка Шантильи. Он чувствовал, что этот ужас снова над ним навис, придав странное ощущение отделенности от тела, словно его душа наблюдает за телом и удивляется, что оно столь спокойно реагирует на приказы Свинерда.

– Подождите сначала остальных, а потом выступайте, – сказал Свинерд, развернул лошадь и поскакал к подполковнику Мейтленду, который сидел верхом позади центральной роты Легиона.

Старбак пошел к центру собственных рядов, где стоял капитан Билли Тамлин со знаменосцами. Выданный правительством штата флаг размером в четыре квадратных фута выглядел жалко по сравнению с тридцатишестифутовым ярким шелковым полотнищем, развевавшимся над Легионом. Старбак передал Тамлину приказ и вышел перед батальоном.

Задачей Старбака было приободрить людей. Их окрестили неудачниками, снабдили антикварным оружием, а теперь Нату предстояло убедить их в том, что они победят.

– У них нет пушек! – прокричал он, – одни ружья.

Наверняка янки были вооружены винтовками, но не стоило сейчас говорить правду.

– Они ужасно перепуганы, – продолжал он. – Наверняка сломаются, как только вы подойдете на расстояние выстрела, но если вы начнете колебаться, то это их воодушевит. Ни один из вас не погибнет, пересекая долину. Помните об этом! У них нет пушек! Мы пересечем долину, и когда я дам приказ, вы пойдете в атаку на ублюдков! А до этого не стреляйте. Нет смысла тратить патроны, стреляя издалека. Не стреляйте, ждите приказа идти в атаку, а потом с криком бросайтесь на них! Чем быстрее они побегут, тем больше всего побросают, чем больше солдат вы убьете, тем больше ботинок получите. А теперь примкнуть штыки!

Он повернулся, чтобы поглядеть на позицию, на которую они будут продвигаться. Слева местность круто обрывалась в сторону бегущего к Потомаку ручейка. Харперс-Ферри лежал там, где в Потомак впадала река Шенандоа, у этого слияния рек возвышались три отрога, с которых просматривался город. Войска Джексона сейчас заняли все подходы к возвышенностям и штурмовали их. Оттесни янки с этих холмов, и городской гарнизон, увеличившийся за счет других войск северян, искавших укрытия от натиска Джексона, будет подавлен артиллерией мятежников. Местные жители, просочившиеся сквозь ряды янки, рассказали южанам, что в городе попали в ловушку больше двадцати тысяч янки, и даже если это было преувеличением, это значило, что город завален провиантом, оружием и припасами – всем тем, в чем нуждался Специальный батальон.

Старбак оглянулся и увидел, что теперь батальон стоит с примкнутыми штыками. Он был небольшим, но не меньше прочих, чей размер уменьшила война. Легион был больше, но всё равно Старбак полагал, что в нем осталась лишь половина людей, выступивших к Манассасу, в первое сражение войны. Капитан Траслоу вышел из рядов Легиона с винтовкой на плече, где, как и у Старбака, не было никаких лычек, соответствующих званию.

– Твои ребята? – спросил Траслоу, кивая в сторону батальона.

– Мои, – подтвердил Старбак.

– Толк есть?

– Сейчас и узнаем.

– Вот от Мейтленда толку нет, – сообщил Траслоу, сплюнув табак на землю. – И я ему не нравлюсь.

– Удивительно, с чего бы это.

Траслоу криво ухмыльнулся:

– Ему кажется, я родом не вышел. Как там Ричмонд?

– Жарко, – ответил Старбак, зная, что не такого ответа ждал Траслоу. – И я повидался с Салли, – добавил он.

– Я так и думал. И как она? – хрипло поинтересовался Траслоу.

– Живет в роскоши, зарабатывает, учится французскому и, в целом, вертит весь мир своим маленьким пальчиком.

Траслоу скривился:

– Никогда не понимал ее. Мне всегда казалось, что у меня должен был родиться сын, а не дочь.

– Не особо-то она от тебя и отличается, – заметил Старбак. – Разве что не в пример симпатичней. Она передает тебе привет.

Траслоу что-то пробурчал и покосился на левое ухо Старбака:

– По голове дали что ли?

– Высокий парень, третий справа, последняя шеренга, – ответил Старбак, кивнув в сторону первой роты капитана Деннисона, расположенной на правом фланге. – Ему казалось, что командовать батальоном должен он, а не я.

Траслоу снова ухмыльнулся:

– И ты его переубедил?

– Я прикинул, как бы ты поступил на моем месте, а потом так и сделал.

– Да ни черта подобного, он же еще жив, нет?

Старбак хохотнул:

– Жив и, видимо, ждет не дождется возможности всадить мне пулю в спину.