Текст книги "Приключения Натаниэля Старбака"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 106 страниц)

– Вперед! – закричал он. В лесу трещала пальба сражения, в которую врывались вопли мятежников. Сложно было сказать, кто начал атаку, но, очевидно, какие-то войска мятежников пересекли железнодорожное полотно, чтобы преградить путь янки по лесу, куда теперь вел Легион Старбак. Он шел быстро, понимая, что выстроенная шеренга в дубраве всё равно рассеется, но зная также, что нельзя пренебрегать шансом обнаружить открытый фланг янки.

Солдаты за его спиной тяжело дышали, пробираясь по подлеску и на бегу ломая сухие упавшие ветки. Старбак вел Легион налево, по диагонали от линии обороны мятежников. Он заметил просачивающийся через листву впереди дым, а потом мелькание синих мундиров – через лес бежала группа северян. Он бросился в сторону врагов, но синие мундиры исчезли за деревьями. Где-то выпалила винтовка, и Старбак услышал, как пуля рвет листву над головой, но не увидел дыма из винтовки и не мог сказать, кто стрелял – свой или чужой. Он замедлил бег, чтобы перевести дыхание.

Легион давно уже потерял порядок построения, в лесу роты рассеялись и теперь огибали деревья, как свора взявших след охотничьих собак. Слева от Старбака раздался залп, но ни одна пуля не полетела в его сторону. Через кусты мимо двух рот промчалась лошадь без седока, вся в пене и вытаращенными глазами. Вдруг показалось, что врага в лесу нет. Старбак слышал выкрикиваемые приказы и время от времени – ружейную стрельбу, но никого не видел и испугался, что завел Легион не туда, но потом внезапно обернулся налево, предупрежденный звуком выстрела.

И там неожиданно появился враг. Кучка янки стреляла, опустившись на колено, но не в легионеров, а в других южан, слева от Легиона. Значит, Старбак действительно внезапно наткнулся на открытый левый фланг северян.

– Легион, стоять! Цельсь! – он дал своим людям совсем мало времени. Они остановились и подняли оружие.

– Пли!

Небольшой отряд янки был жестоко сметен. В пару десятков человек выпустили больше сотни пуль, и только один оказался способен встать после залпа, и этот окровавленный человек шатался.

– Перезаряжай! – приказал Старбак. – Хочу услышать ваш боевой клич!

Легион заулюлюкал. Старбак вспомнил, что не приказал солдатам примкнуть штыки, но уже было слишком поздно это исправлять. Легион спустили с цепи, и ничто не могло остановить эту нестройную атаку вопящих людей через лес, на открытый фланг врага. Лес впереди наполнился бегущими янки. Слева прибывало всё больше мятежников, и Старбак велел своему полку свернуть направо.

– Сюда! Сюда! – из его легких вырывалось тяжелое дыхание. Где-то снова и снова кто-то вскрикивал, этот жалобный и жутковатый звук внезапно замер, прерванный выстрелом из винтовки.

Старбак перепрыгнул через мертвеца, споткнулся об упавшее дерево, протиснулся через кусты лавра и очутился на открытом пространстве, заполненном бегущими людьми.

– Стой! – крикнул он. – Остановитесь здесь! Заряжай!

Легион выстроился в неровную шеренгу на краю леса и выстрелил по толпе отступающих янки. Солдаты слишком запыхались и были слишком возбуждены, чтобы стрелять как следует, но их залп заставил янки поторопиться с паническим бегством. Слева от Легиона появился еще один полк мятежников и бросился преследовать врага по лугу, но когда восьмая рота ринулась вслед, капитан Траслоу вернул ее на место, как раз за секунду до того, как с противоположного края луга начала действовать батарея северян. Первая пушка выпустила заряд картечи по оказавшимся уязвимыми преследователям. Вторая пушка выстрелила, целясь по солдатам Старбака. Снаряд просвистел над их головами и взорвался в лесу как раз в тот момент, когда по пастбищу прокатился залп северян.

– Назад! – крикнул бежавший рядом с Легионом полковник Свинерд. – Назад к железной дороге, ребята. Молодцы!

– Лейтенант Хоуз? – позвал Старбак. – Направьте отряд, чтобы собрать оружие и боеприпасы!

– У нас есть несколько пленных, сэр, – откликнулся Хоуз.

Старбак не знал о пленных, которые представляли собой печальную группку из дюжины человек под охраной капрала, которую нужно было сопроводить в штаб бригады. Люди Хоуза нашли пару десятков годных винтовок и несколько сотен патронов и отнесли их обратно через лес.

– Хорошее начало, – сказал Старбаку полковник Свинерд, когда Легион вновь оказался в канаве железнодорожного полотна.

– Легкая пожива, – снисходительно заметил Старбак. Он не мог припомнить ни единой пули, которая бы прошла рядом. Он понимал, что Легиону лучше не ввязываться в сражение, но был рад, что полку выпала такая быстрая и простая победа. Как и сказал Свинерд, начало выдалось хорошим.

– Но ваш Медли-гдетотам и с места не сдвинулся, – Люцифер подождал ухода Свинерда, прежде чем заговорить со Старбаком. – Я за ним наблюдал. Он завел своих людей в лес и там остановился. Вы шли вперед, а он остался сзади.

Старбак хмыкнул, не желая поощрять бесцеремонность Люцифера.

– Сколько тебе лет? – спросил он беглого раба.

Люцифер удивленно моргнул при неожиданном вопросе.

– Семнадцать, – ответил он после некоторой паузы. – А что?

Старбак подозревал, что Люцифер накинул себе по меньшей мере год.

– Ты слишком молод, чтобы умереть, вот что, так что вернись обратно к обозу.

– Не собираюсь я умирать. Я заговорённый, – объявил Люцифер.

– Заговорённый? – переспросил Старбак. – Как это?

Он вспомнил о хрусте птичьих костей.

– Просто заговорённый, – ответил Люцифер. – например, меня ни разу не ловили, когда я воровал. Пока не поймали ваши солдаты, а вы тут как тут! – ухмыльнулся он. – Понятно? Заговорённый.

– Но ты был вором, – сказал Старбак, не то чтобы неодобрительно, а просто чтобы закрепить первый клочок сведений, который выдал Люцифер о своем прошлом.

– Думаете, иначе я бы носил те штаны с длинными карманами? Их дал мне Мик.

– Мик?

– Мистер Мик Уайт, – объяснил Люцифер. Он владеет на станции Манассас большой таверной, и я работал на него.

– Был его рабом?

– Был его вором, – ответил Люцифер. – Но он хотел, чтобы я и другими вещами занимался. Говорил, потому что я молодой и симпатичный, – он иронично рассмеялся, но Старбак уловил в этих словах тревогу.

– Какого рода вещами? – спросил Старбак.

– Вам нужно объяснять? Вы что, не знаете про аппетит?

– Аппетит?

Но прежде чем Люцифер смог ответить, раздался громкий хруст сломанных веток в лесу по ту сторону убийственного открытого пространства. Легион замер с пальцами на спусковых крючках, но больше никаких звуков не последовало. Справа снова началась стрельба, но то далекое сражение вел кто-то другой. Старбак поискал глазами слугу, но Люцифер испарился вместе со своим прошлым. Перед Старбаком стоял молчаливый лес. Где-то за этой тишиной собирались восемьдесят тысяч янки, но здесь и сейчас было затишье.

Старбак решил не ставить застрельщиков в лесу. Открытое пространство между канавой и краем леса было слишком широким, так что к тому времени, когда застрельщики вернулись бы к Легиону, бегущие янки оказались бы уже на полпути через луг. Каролинцы находились справа от Легиона, но лицом к более узкой полоске открытого пространства, и предусмотрительно выставили линию застрельщиков среди деревьев, и именно эти люди предупредили Старбака о второй за день атаке янки, гораздо лучше организованной, чем первое нескладное продвижение.

Стычка застрельщиков долго не продлилась. Янки надвигались слишком мощно, и лес был не тем местом, где кучка рассеянных солдат могла противостоять натиску целой орды. Каждый из застрельщиков Хадсона выстрелил по одному разу, а потом они побежали спасать свои шкуры, но и этого нестройного залпа оказалось достаточно, чтобы предупредить Легион о приближающейся атаке.

Старбак находился в канаве вместе с третьей ротой, которой теперь командовал легко выходящий из себя и возбужденный Уильям Паттерсон, бывший каменщик и бездонный источник шуток о могильных камнях. Паттерсон хотел казаться джентльменом и отметил неожиданное повышение, нацепив красный кушак, шляпу с пером и саблю. На время этого сражения он отложил шляпу и саблю, но кушак по-прежнему выдавал его офицерское звание.

– Готовьсь, ребята, готовьсь! – приказал он, и солдаты облизали сухие губы и с тревогой уставились на лес. – Они идут, ребята, идут! – прокричал Паттерсон, но зелень леса еще была пуста, лишь солнечные зайчики мелькали на деревьях, а дым так и не наполнил душный воздух.

А потом внезапно показались северяне. Совершенно бесшумно они оказались в поле зрения. Сияли яркие флаги и штыки. Секунду, всего одно мгновение, перед глазами Старбака предстало редкое зрелище – целая армия шла в атаку прямо на него, и он приказал открыть огонь.

– Пли! – эхом откликнулся Паттерсон, и его рота исчезла в облаке порохового дыма.

– Пли! – прокричал Мокси своей роте по соседству. Солдаты Паттерсона заталкивали пули в винтовки шомполами и тянулись за сложенными в лежавших у бруствера шляпах капсюлями.

– Пли! – приказал капитан Пайн четвертой роте.

– Пли! – раздался голос лейтенанта Хоуза из пятой.

Янки шли в атаку по косой, появившись из-за деревьев с юга, а потом и с севера.

И внезапно на Старбака накатился звук атаки, словно гигантская волна обрушилась на берег. Это был звук мощной пехотной атаки: выкрикиваемый боевой клич, вопли и проклятья, грохот барабанов и звуки горнов позади них, хлопки вырывающихся из стволов винтовок его собственных солдат пуль, шлепки вонзающихся в плоть пуль, крики и вздохи первых раненых, стук шомполов по металлу винтовок, свист пуль минье с полым концом, топот тысяч тяжелых башмаков, выкрики приказов и ругательства солдат, когда им не удавалось разорвать патрон.

Это было бесконечное крещендо звуков, грохот беспощадных звуковых волн, которые заглушали все чувства, как их уже затуманил дым. Теперь можно было лишь сражаться – добавить к дыму свинца и отогнать прочь громыхающего и выкрикивающего ругательства врага. А враг мог лишь двигаться вперед, шеренга за шеренгой шли солдаты в синих мундирах под полосатыми знаменами.

– Пли! – крикнул янки.

– Пли! – ответил ему голос Траслоу с левого фланга Легиона.

– Высоко стреляют, – торжествующе заявил рядовой Мэттьюз в нескольких шагах от Старбака, а потом его отбросило попавшей в голову пулей, которая снесла ему полчерепа, забрызгав соседей кровью и мозгами. Лейтенант Паттерсон стоял как вкопанный, пока тело Мэттьюза сползало к его ногам. Тело дернулось, и из раздробленного черепа хлынула кровь.

– Пли! – крикнул Старбак. Он увидел, как молодой парень нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало, а парнишка все равно начал заталкивать еще один заряд в дуло, где, возможно, уже скопилось несколько. Старбак подобрал липкую от крови винтовку Мэттьюза и подбежал к тому солдату.

– Сначала стреляй, черт возьми, а потом заряжай! – рявкнул он, протягивая испуганному парнишке новое оружие. Старбак забрал у него винтовку и выбросил ее из канавы.

Он выпалил из собственной винтовки в серую пелену дыма, а потом побежал вдоль канавы мимо роты Мокси, туда, где Медликотт оборонял уязвимый правый фланг. Мельник был уже достаточно испуган, стреляя из револьвера в созданную обеими сторонами дымовую завесу, превратившуюся в единое вонючее и мерзкое желтое облако. Похоже, атака янки остановилась, хотя они и не были побеждены. Северяне закрепились на открытой местности и пытались подавить мятежников залповым огнем.

– Мы еще здесь, Старбак, мы еще здесь! – заговорил с ним полковник Хадсон, появившийся на своем левом фланге с подобной же целью. – Сегодня республиканская партия мистера Линкольна несколько шумновата, не правда ли? – сказал полковник, махнув в сторону янки ореховым хлыстом, который явно был его любимым оружием. Пуля пролетела мимо длинных волос Хадсона. – Вот же гнусный выстрел, – пожаловался полковник. – Чудовищная стрельба! Им стоит получше попрактиковаться.

А потом из-за дыма раздался еще один громкий боевой клич, вторая волна чудовищных звуков накатывалась на оборону мятежников.

– Боже ты мой! – произнес Хадсон. – Полагаю, идет вторая партия. Держитесь, ребята! Держитесь! – он отправился обратно вдоль своих рядов.

– Иисусе! Иисусе! – майор Медликотт засовывал капсюли в револьвер. – Иисусе! – он поднял оружие, заряженное лишь наполовину, и вслепую выстрелил в дымовую пелену. За ней стрельба янки ослабла, пока первая волна атакующих уступала место второй. Мятежники стреляли во мрак, видя свои мишени только как темные тени на фоне светящегося облака дыма, а потом из этого туманного облака материализовалась вопящая толпа с примкнутыми штыками.

– Назад! – крикнул Медликотт, и его солдаты начали вылезать из неглубокой канавы.

– Стоять и драться, чёрт возьми! – рявкнул Старбак, но паника заразительна, и рота промчалась мимо него. Секунду Старбак стоял в широкой канаве один, а потом увидел открытые рты атакующих янки в десяти шагах впереди и побежал спасать свою шкуру. Он ждал, что в любое мгновение ему в спину вонзится пуля, пока взбирался по западному склону канавы, последовав за ротой Медликотта в заросли кустов и молодой поросли.

Янки учуяли победу. Они возбужденно кричали, спрыгивая в канаву и взбираясь на противоположный склон. Их знамена рванули вперед. Между Легионом и каролинцами Хадсона открылся проём, и в него ринулась пехота северян, обнаружив неохраняемую отвальную яму. Как волна освобожденной прорывом плотины воды, они хлынули в эту ложбину, но наткнулись на завал. На секунду они отпрянули, потому что спутанные ветки помешали стремительному продвижению, а потом растеклись по бокам преграды, поднявшись к краям ямы.

– Пли! – полковник Свинерд привел с холма арканзасский батальон Хаксалла, чтобы противостоять атаке янки, когда они попытались выбраться из отвальной ямы. Винтовки обрушили в яму огонь. Мятежники не могли промахнуться, потому что янки набились туда, как сельди в бочке. – Пли! – приказал майор Хаксалл, хлестнул второй залп, и показалось, что вся масса янки задрожала, как раненое животное.

– Постройте своих людей и деритесь! – гневно рявкнул Свинерд Старбаку. – Деритесь, чёрт возьми!

– Чёрт! – Старбак находился в замешательстве. Атакующие в яме были уничтожены, но всё новые янки перебирались через канаву и атаковали через кустарник, где им оказывала сопротивление кучка упрямых южан. Старбак вслепую пробирался по лесу в поисках солдат, любых солдат, но натыкался только на хаос, а потом заметил Питера Ваггонера, огромного сержанта и любителя библии из четвертой роты. Боже ты мой, подумал Старбак, но если четвертая рота отброшена от железнодорожного полотна, то, должно быть, и весь Легион покинул позиции.

– Ваггонер!

– Сэр?

– Где твоя рота?

– Здесь, сэр! Здесь! И там, испуганно скорчившись за спиной огромного сержанта, находилась большая часть четвертой роты. Капитан Пайн пытался выстроить солдат в шеренгу и орал, чтобы встали и сражались.

– Примкнуть штыки, – приказал Старбак, – за мной! Ура! Бога ради, не молчите!

Леденящее кровь улюлюканье мятежников прорезало воздух, когда рота последовала за Старбаком в сторону железнодорожного полотна. Чёрт возьми, их не разобьют! Перед Старбаком появились янки, и он выстрелил из револьвера одному из них прямо в лицо, которое, казалось, исчезло в красной пелене, а от отдачи у Старбака дернулось плечо. Он чуть не поскользнулся в луже крови и снова выстрелил в гущу синих мундиров впереди.

– В атаку! – заорал он. – В атаку!

И солдаты Ваггонера пошли за ним, вопя как выпущенные на волю демоны, а потерявшие порядок янки отпрянули. К отчаянной атаке через кустарник присоединились и другие группы рассеянных по лесу легионеров, так что теперь Старбак вел в эту безумную, безнадежную и злобную контратаку почти треть полка. Северяне были в шаге от победы, но внезапно смешались от неожиданного сопротивления.

Янки отступили.

Старбак вновь нырнул на железнодорожное полотно. На противоположном склоне северянин поскользнулся, оглянулся и вскинул винтовку. Старбак выстрелил в него, услышал крик, а потом перепрыгнул через падающее тело и, споткнувшись, распластался на вершине насыпи. Над его головой грохнул выстрел, а потом мимо хлынула волна солдат полка, и огромная рука подняла его на ноги.

– Давайте, сэр! – это был сержант Питер Ваггонер. Где-то выпалила пушка, добавив к гулу сражения новый звук. За спиной Старбака, на краю отвальной ямы, по-прежнему звучали залпы, превращая лощину в склеп. Янки отступали, оглушенные яростью контратаки мятежников. Старбак пробежал мимо груды тел, убитых в винтовочной дуэли, которая предшествовала второй атаке янки. Он понял, что уже не командует солдатами, и теперь они дерутся, управляемые инстинктом, без четких приказов, и рванул вперед, чтобы попытаться обогнать их и каким-то образом снова вернуть под контроль.

Янки вытащили к краю леса маленькую пушку. Орудие едва достигало четырех футов и имело короткий и широкий ствол. Им удалось выстрелить один раз, и теперь команда из четырех человек отчаянно пыталась оттащить орудие обратно в лес, чтобы спасти его от вопящей, обезумевшей от сражения серой волны. В спешке одно из колес пушки застряло в дереве, и отступление батареи остановилось.

– Пушка! – крикнул Старбак.

Если он сможет направить людей к орудию, то это даст шанс восстановить контроль над Легионом.

– К пушке! – повторил он и сам побежал в сторону орудия.

Что-то больно стукнуло его в левое бедро, заставив развернуться и чуть не сбив с ног. Он сделал неуверенный шаг, ожидая, что боль вот-вот обожжет тело. Глубоко вздохнул, приготовившись закричать, но вместо этого чуть не всхлипнул, почувствовав, как по ноге потекла влага, а потом понял, что вражеская пуля просто пробила фляжку. Это была не кровь, а вода. Бедро болело, но ранен он не был, и вместо крика от боли он издал дерзкий вопль облегчения. Воздух вокруг наполнился воплями мятежников. Один из канониров янки, понимая, что застрявшее орудие потеряно, склонился к нему, чтобы потянуть за запальный шнур, и Старбак, с ужасом осознав, что пушка заряжена и град картечи вот-вот обрушится на его солдат, сделал последний выстрел из револьвера. Он увидел яркую вспышку на стволе пушки, когда пуля отрикошетила от бронзы, и потом эта последняя пуля свалила вражеского канонира наземь.

– Легион! – заорал Старбак. – Ко мне!

Теперь он был уже среди деревьев, в нескольких ярдах от пушки. Янки бежали по переломанному и затянутому дымом лесу с искромсанными пулями деревьями.

– Легион! Легион! Легион! – кричал Старбак. Он добрался до пушки и положил властную руку на поцарапанный пулями ствол. – Легион! Встать в шеренгу! Встать в шеренгу! Пли! Легион! Легион! – он орал, как безумный, словно мог навязать свою волю возбужденным солдатам лишь силой мысли и голоса. – Становись! – отчаянно выкрикнул он.

И солдаты наконец его услышали и подчинились. Роты перемешались, офицеры отсутствовали, сержанты и капралы были мертвы, но обезумевшие атакующие каким-то образом смогли выстроиться в неровную шеренгу для стрельбы и выпустили в лес залп. За ним последовал аналогичный залп со стороны врага. Отступающие в лес янки развернулись и выстроились в собственную шеренгу. Один из солдат Старбака закричал, получив ранение в ногу, а другой поковылял обратно на залитую солнцем дымную поляну с сочащейся из-под пальцев, которые он прижимал к животу, кровью. Пуля вонзилась в один из захваченных ящиков с боеприпасами для пушки. Кто-то снова и снова призывал Господа.

Господь всемогущий, подумал Старбак, им удалось выжить. Он почувствовал тошноту и стыд. Руки Старбака дрожали, когда он заряжал револьвер. Он потерпел неудачу, чувствуя, что Легион распался, как проломленная плотина, и ничего не мог с этим поделать. В его глазах стояли слезы, слезы стыда из-за того, что он провалил дело. Он вдавил капсюль в ячейку револьвера и выстрелил в темную завесу дыма за деревьями.

– Сэр! – рядом с ним появился капитан Пайн из четвертой роты с почерневшими от пороха губами и красными от дыма глазами. – Мы должны забрать пушку, сэр? – указал он на захваченное орудие.

– Да! – ответил Старбак, заставив себя успокоиться, чтобы поразмыслить. – Продолжайте стрельбу! – крикнул он в сторону неровного строя Легиона, а потом более тщательно осмотрел пушку. Неподалеку лежала мертвая лошадь, лишь одна, а передка не было, лишь деревянные ящики с боеприпасами, и Старбак вспомнил, как Свинерд рассказывал ему о горных гаубицах старой армии США, и понял, что эта двенадцатифунтовая пушка и есть одна из тех старых пушек для использования на неровном рельефе, которые перевозят на спине вьючной лошади. Эта захваченная гаубица была легким орудием, но всё равно понадобилось бы полдюжины человек, чтобы вытащить ее из леса и установить на железнодорожном полотне, и Старбак знал, что отсутствие даже полудюжины солдат ослабит его ряды, позволив янки ринуться обратно. Может, подумал он, нужно просто испортить пушку и бросить ее, а потом заметил позади своей хрупкой линии обороны массу синих мундиров, и его охватила паника.

Он уже готов был приказать развернуться и отбить атаку нового врага, но потом понял, что эти синие мундиры принадлежали пленным. То были янки, выжившие в кошмаре отвальной ямы, которые теперь выбирались из нее на открытое пространство.

– Возьмите этих янки, – велел Старбак Пайну, – и пусть они оттащат пушку назад. И осторожней, она заряжена!

– Использовать пленных, сэр? – спросил Пайн, явно шокированный этой идеей.

– Выполнять! – Старбак снова оглянулся на восток, и увидел, что его солдаты упорно стреляют и перезаряжают, стреляют и перезаряжают. Большая часть укрылась за деревьями, как и янки, и это означало патовую ситуацию, но вскоре Легиону придется отойти в свою канаву железнодорожного полотна, и Старбак намерен был отступить в правильном порядке. Он не потеряет контроль, как раньше.

Лейтенант Пайн пререкался с пленным офицером-янки. Старбак нагнулся к лафету пушки и подобрал кусок веревки толщиной в дюйм с привязанными к ее концам продолговатыми крючками. Он бросил веревку Пайну.

– Пристрели ублюдка, если не хочет делать, что велено! – рявкнул он.

Пайн наконец-то организовал угрюмую рабочую партию из дюжины пленных, которым выдали веревку. Сам Пайн вдел один из крюков в люнет – кольцо на лафете – и велел своей неохотно приступившей к работе команде тянуть. Лафет крутанулся, и пушка высвободилась из дерева, так что ее короткий ствол с почерневшим дулом развернулся в сторону бывших владельцев.

– Стой! – крикнул Старбак.

Пораженные пленные бросили веревку.

– Дорогу! Дорогу! – заревел Старбак тем солдатам, которые стреляли во врага перед пушкой. – Дорогу!

Два солдата огляделись, заметили перед собой пушку и быстро отбежали в сторону. Старбак, убедившись, что на поле нет легионеров, склонился над колесом и схватился за запальный шнур. Он подождал немного, пока не увидел, что несколько северян выступили из-за деревьев и прицеливаются, и дернул.

Пушка грохнула, как удар молота судьбы. Дым выплеснулся на тридцать ярдов, а само орудие от отдачи выкатилось из леса, чуть не наехав на тащивших его синемундирников. Снаряд картечи разорвался прямо у дула, и пули рассеялись, как гигантский заряд дроби. От взрыва у Старбака зазвенело в ушах.

– Увозите ее! Быстро! – крикнул Старбак перепуганным пленным янки. – Не будут работать – выпорите их, – велел Старбак Пайну. – Мы, рабовладельцы, умеем пороть!

Запуганные пленные начали тянуть с такой силой, словно от этого зависела их жизнь, и дымящаяся пушка покатилась по неровной поверхности так быстро, что подпрыгнула на два фута в воздухе, наткнувшись на распростертое тело. Дым от выстрела рассеялся, обнажив кусок изодранного картечью леса.

– Продолжать стрельбу! – крикнул Старбак солдатам, а потом, когда команда Пайна оттащила пушку обратно по самой неглубокой части канавы и потянула вверх, в редкий лесок, Старбак побежал к правому флангу, чтобы определить, где кончается шеренга.

Он нашел лейтенанта Паттерсона.

– Где Медликотт? – Старбак попытался перекричать ружейную пальбу.

– Я его не видел, сэр.

– Пусть ваши люди перезарядят, идите обратно к железной дороге и приготовьтесь стрелять, когда вернутся остальные! – Старбаку приходилось орать на фоне грохота выстрелов.

Паттерсон кивнул. С вытаращенными глазами и безумным видом он снова и снова палил из револьвера по янки. Даже когда курок начал впустую щелкать по разорвавшимся капсюлям, Паттерсон продолжал взводить и стрелять, взводить и стрелять. Старбак ладонью опустил его оружие и велел лейтенанту повторить полученные приказы.

– Выполнять! – скомандовал Старбак и побежал на север, чтобы найти лейтенанта Хоуза, сержанта Тиндейла и капитана Лейтона. Он велел им отвести людей обратно к железнодорожному полотну.

– Последний залп, чтобы отвлечь янки, – приказал он, – и бегите как демоны, ясно?

Теперь Старбак начал понимать рваную диспозицию Легиона. Медликотт и Мокси пропали, четыре центральных роты находились либо в лесу, либо вернулись обратно с лейтенантом Паттерсоном, а Траслоу и Дейвис, по всей видимости, и не покидали железной дороги.

– Пли! – выкрикнул капитан Лейтон, и в лесу засверкали яркие вспышки выстрелов.

– Назад! – скомандовал Старбак. – Назад!

Они побежали обратно к железной дороге, перескакивая сначала через груду тел в синих мундирах, а потом через собственных погибших. Северяне слишком поздно поняли, что мятежники ушли, и прошло довольно много времени, прежде чем первые застрельщики появились у кромки леса.

– Ну что, Джонни, достаточно? – выкрикнул один из них.

– Возвращайся, Билли, пока мы не послали тебя домой в деревянном ящике! – откликнулся южанин.

– О Господи, – произнес другой, тяжело дыша от предпринятой только что пробежки, – опусти меня обратно.

Старбак побежал вдоль железнодорожного полотна, пока не наткнулся на роту капитана Дейвиса, которая, как он подозревал, не покидала позицию. Траслоу позаботился об этом, забаррикадировав железнодорожное полотно бревном, так чтобы катастрофа на южном фланге не имела ни единого шанса распространиться на его роту. Мертвые янки лежали перед всей шеренгой рот Траслоу и Дейвиса, но ни одного ближе пятидесяти ярдов от бруствера.

– Ну и как у вас там? – спокойно поинтересовался Траслоу.

– Не очень хорошо, – признался Старбак.

– Легион по-прежнему на месте, – заявил Траслоу таким мрачным тоном, что Старбак не сразу сообразил, что это, возможно, была похвала.

– Одному Богу известно, сможем ли мы отразить еще одну атаку, – сказал он.

– Бога это вообще не касается, – ответил Траслоу, – но если эти сволочи опять полезут, то мы просто снова их выгоним. Молодцы! – эта похвала была обращена не к Старбаку, а к сержанту Бейли, который принес к железной дороге запасные боеприпасы. Двое других разводили костер, чтобы у роты Траслоу была горячая вода для удаления порохового нагара из винтовок.

Старбак пошел обратно вдоль линии обороны. Янки засели у кромки леса, откуда поливали железнодорожное полотно прямым и непрерывным огнем. Солдаты Старбака пригибали головы, иногда высовываясь, чтобы выстрелить, а иногда лишь поднимая винтовку над импровизированным бруствером и спуская курок вслепую.

– Не тратить патроны зря! – рявкнул Старбак на одного из тех, кто стрелял, не прицеливаясь. – Собираешься стрелять – целься, а не собираешься – пригнись.

На железнодорожном полотне распростерлись тела. Некоторые из них – солдаты Легиона, лежавшие на спине с открытыми ртами и скрюченными руками. Некоторых Старбак опознал с горечью, некоторых – без тени сожаления, а некоторых – с чувством удовлетворения. Пара мертвых мятежников оказалась ему незнакома. Ему следовало бы их знать, но не было времени выучить имена и лица всех новобранцев. Мертвых янки в основном скинули на бруствер, чтобы защитить жизнь южан, а раненые солдаты Легиона с белыми лицами лежали, едва дыша, у заднего склона канавы.

Старбак сдержал порыв пригнуться, когда канава стала мельче. Предполагается, что офицер должен показывать своим солдатам пример бесстрашия, и Старбак сохранил ровную поступь, даже несмотря на то, что его разум вопил, а пульс бешено скакал от ужаса. Вокруг него в те несколько секунд, что он оказался на виду у янки, в воздухе защелкали пули, потом ему удалось спрыгнуть в отвальную яму, заполненную застывшими в нелепых позах врагами. Здесь стоял густой запах крови, а над страшными ранами уже кружили первые мухи. Именно отвальная яма спасла Легион, подумал Старбак. Впадина оттянула внимание янки от шеренги мятежников, потому что обещала безопасный и скрытный проход в их тыл. Но попав в нее, северяне оказались в ловушке, сначала из-за завала, а потом под огнем батальона Хаксалла, который Свинерд привел с холма.

– Нас мало осталось, сэр, – поприветствовал Старбака Паттерсон.

– Мало?

Паттерсон пожал плечами:

– Половина первой и второй роты пропала.

– Медликотт? Мокси? – Старбаку не было необходимости спрашивать. Оба отсутствовали, и никто не знал, где они могут быть. Коффмэн спасся, скорчившись за низким бруствером у железнодорожного полотна с винтовкой, которую забрал у погибшего, и горная гаубица капитана Пайна тоже уцелела. Ее установили на краю отвальной ямы, где она вызывала на себя пули янки.

Паттерсон заметил, что Старбак бросил взгляд на пушку.

– Забыли принести боеприпасы, сэр.

Старбак выругался. В этот день всё шло наперекосяк, абсолютно всё, разве что, как заметил Траслроу, Легион по-прежнему на месте. И это значило, что сражение не проиграно. И к счастью, за исключением злополучной гаубицы, янки не развернули против Легиона артиллерию. Лес был слишком густым, чтобы позволить канонирам обеих сторон установить орудия, хотя как только в голову Старбаку пришла эта мысль, разорвалось несколько снарядов. Это были снаряды мятежников, и взрывы прозвучали в лесу над янки, которые в изумлении от этих выстрелов шрапнелью вышли из леса. Артиллерийская стрельба, похоже, шла далеко на юге, но резко прекратилась, когда по рядам Джексона прокатилась волна радостных воплей. Старбак, прислушиваясь к звукам сражения, решил, что слышит атаку янки, вроде той, которую только что едва пережил Легион. Канониры укоротили дистанцию, накрыв атакующих продольным огнем, и ближайшие к Легиону северяне отошли обратно к краю леса, чтобы снова начать изнурительный обстрел.

Люди Хаксалла вернулись на холм, откуда теперь снайперы простреливали местность с другой стороны железной дороги, а каролинцы Хадсона тоже вернулись на прежнюю позицию. Высокий полковник Хадсон заметил Старбака и зашагал к нему.

– Горячее местечко, Старбак! – он имел в виду отвальную яму у железной дороги.