Текст книги "Приключения Натаниэля Старбака"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 106 страниц)

– Нат, – повернулся Адам к своему другу. – Будь добр, объясни, что именно происходит?

– Враг обходит нас с тыла, – произнес Нат достаточно громко, чтобы услышали ближайшие роты, – и полковнику Эвансу нужен наш полк, чтобы помочь сдержать их атаку. Здесь нет никого кроме нас и людей полковника Эванса, и больше никто не сможет их остановить, и если мы не сдвинемся с места, то проиграем сражение.

– Что за дерьмо, – вмешался Итан Ридли. – Ты просто чертов янки и работаешь на янки. Там нет никакого врага.

Адам положил руку на плечо Старбаку, чтобы сдержать его, а потом посмотрел на север, через дорогу. Там не было заметно никакого движения. Даже листва не шевелилась. Пейзаж был сонным и пустым.

– Думаю, нам лучше остаться здесь, – предложил Адам. Старшина Проктор кивнул в знак согласия, а майор Бёрд посмотрел на Старбака с призывом во взгляде.

– Я видел северян, – сказал Старбак.

– Я не сдвинусь с места, – провозгласил Ридли, и это заявление было поддержано одобрительным шепотом.

– Почему бы нам не послать к Эвансу офицера за подтверждением приказа? – разумно предложил капитан Хинтон. Он вместе с дюжиной офицеров присоединился к дискуссии.

– У тебя нет письменного приказа, Нат? – спросил Энтони Мерфи.

– Не было времени что-либо записывать, – объяснил Старбак.

Ридли язвительно рассмеялся, а Таддеус Бёрд выглядел неуверенным, словно гадал, правильное ли решение принял.

– Где сейчас Эванс? – поинтересовался Хинтон.

– Двигается от каменного моста к дороге Садли, – Старбак ощущал подступаюшее отчаяние.

– Это и есть дорога Садли? – прервал беседу рёв Траслоу.

– Да, – подтвердил Старбак. Траслоу указывал на север через неглубокую долину.

– И ты говоришь, что видел там янки?

– Да, за бродами.

Траслоу кивнул, но к разочарованию Старбака больше ничего не добавил. Небольшая группа всадников в серых мундирах скакала галопом через дорогу к дальнему холму, копыта их лошадей оставляли на земле темные следы.

Офицеры Легиона наблюдали за ними, пока всадники не скрылись в далеком лесу. Это было единственным знаком того, что на левом фланге армии что-то может произойти, но кавалеристов было так мало, что их маневр едва ли можно было счесть убедительным свидетельством.

– Это значит, что мы выдвинемся на помощь полковнику Эвансу, – Бёрд решил быть твердым, – и тот, кто не подчинится моему приказу, будет расстрелян! – Бёрд вытащил револьвер Ле Ма, поднял его своей худой правой рукой и, будто в неуверенности, что на самом деле сможет исполнить эту угрозу, протянул это выглядящее смертоносным оружие Старбаку. – Вы его застрелите, лейтенант Старбак, и это приказ. Слышите?

– Очень четко, сэр! – Старбак понял, что ситуация опасно выходит из-под контроля, но не знал, что предпринять, чтобы вернуть ее в нужное русло. Легиону отчаянно был нужен лидер, но полковник отсутствовал, и никто, похоже, не выглядел достаточно адекватно в качестве его замены.

Сам Старбак был северянином и простым младшим лейтенантом, если вообще кем-то был, а Таддеус Бёрд являлся посмешищем, деревенским школьным учителем, переодетым в яркую военную форму, и хотя лишь Старбак и Бёрд понимали, что нужно делать, ни один из них не мог навязать свою волю полку, и Старбак, держа неуклюжий револьвер, знал, что никогда не осмелиться привести его в действие.

Майор Бёрд с важным видом выступил на три шага вперед. Он выглядел смехотворно, сделав три гигантских шага, которые, как он несомненно полагал, должны были смотреться торжественно, но выглядели просто как походка клоуна, неуклюже корячащегося по арене на ходулях. Он развернулся и призвал к порядку:

– Легион, смирно! Встать!

Постепенно и с неохотой солдаты встали. Они натянули заплечные мешки и подняли с травы винтовки. Бёрд подождал, а потом выкрикнул следующий приказ:

– Легион, стройся поротно в колонны! Первая рота! Направо! Вперед!

Ни один солдат не пошевелился. Они встали, но не собирались перемещаться с этого клочка земли на склоне холма. Первая рота смотрела на капитана Хинтона в ожидании указаний, но тот был явно встревожен приказом и не сделал попытки его поддержать. Таддеус Бёрд сглотнул и поднял глаза на Старбака. Револьвер оттягивал Старбаку руку.

– Лейтенант Старбак? – голос майора Бёрда стал больше похож на визг.

– О, дядя Таддеус, не надо! – воззвал Адам.

Солдаты едва сдерживали истерический смех, вызванный смехотворным пафосом этой родственной мольбы, и хватило бы еще одного слова, чтобы этот смех прорвался, но твердый голос, такой же неожиданный и мрачный, как свист пролетающего снаряда, сменил настроение полка на мрачное предчувствие.

– Одиннадцатая рота! На плечо!

Траслоу отошел назад, к левому флангу Легиона, и теперь выкрикнул приказ. Одиннадцатая рота немедленно ему подчинилась.

– За мной! – рявкнул он.

Одиннадцатая рота покинула ряды полка и начала спускать вниз по склону. Траслоу, коротышка с потемневшим лицом, не оглядывался налево или направо, а шагал вперед своей размеренной походкой сельского жителя. Капитан Розуэлл Дженкинс, старший офицер роты, галопом поскакал вслед за ней, но его попытка переубедить Траслоу была полностью проигнорирована. Мы пришли сюда драться, по всей видимости заявил Траслоу, и Бога ради, давайте поднимем свои задницы и будем драться.

Капитан Мерфи, командующий четвертой ротой, вопросительно поглядел на Старбака. Тот кивнул, и этого простого подтверждения для Мерфи оказалось достаточно.

– Четвертая рота! – выкрикнул он, и солдаты даже не стали дожидаться приказа выступать, а сразу отправились вслед за людьми Траслоу. Оставшаяся часть Легиона тоже двинулась вперед. Старшина Проктор бросил яростный взгляд на Старбака, но тот лишь пожал плечами, а майор Бёрд, чьим приказам наконец-то подчинились, подгонял тех, кто медлил.

Ридли резко дернул лошадь, оглядываясь в поисках союзников, но Легион Фалконера выступил на запад, ведомый сержантом, а офицерам осталось только поспевать за своими солдатами. Сам же Старбак, который торопил отправку на север, развернулся к Адаму и крикнул ему:

– Где мой мундир?

Адам протиснулся сквозь строй оркестра, производящего страшную какофонию резких звуков и грохота, пытаясь догнать уходящий Легион.

– Нат! – Адам выглядел расстроенным. – Что ты натворил?

– Я тебе объяснил. Федералисты обходят нас с тыла. Ты знаешь, где мой мундир? – Старбак спешился рядом с телом Джо Спарроу. Он подобрал его винтовку и стянул с него портупею со флягой, патронташем и коробкой с капсюлями.

– Что ты делаешь? – спросил Адам.

– Вооружаюсь. Будь я проклят, если проведу остаток этого дня без оружия. Здесь люди убивают друг друга, – Старбак хотел мрачно пошутить, но легкомысленность этих слов придала им резкости.

– Но отец послал тебя домой! – запротестовал Адам.

Старбак повернул в сторону своего друга мрачное лицо.

– Ты не можешь диктовать мне, на чьей стороне стоять, Адам. Сам можешь поступать по-своему, но и мне позволь.

Адам прикусил губу и повернулся в седле.

– Нельсон! Принеси мистеру Старбаку мундир и оружие!

Слуга полковника, ожидавший у сложенных в груду ранцев, палаток и прочего багажа легионеров, принес Старбаку его саблю, пистолет и мундир. Старбак кивнул в знак признательности, натянул китель и пристегнул портупею с тяжелым пистолетом.

– Похоже, что у меня слишком много оружия, – сказал он, взглянув на собственный револьвер, винтовку Джо Спарроу и револьвер Ле Ма, полученный от майора Бёрда. От отбросил винтовку и скорчил мину в сторону уродливого Ле Ма.

– Отвратительное создание, правда? – у револьвера было два дула, верхнее – нарезное, для пуль, а нижнее – гладкое, для картечи. Старбак открыл барабан и засмеялся, а потом продемонстрировал Адаму, что все девять ячеек в барабане были пусты.

Заряд картечи был на месте, но переключатель, с помощью которого владелец револьвера выбирал, какое дуло использовать, был сдвинут вверх, чтобы стрелять из пустого барабана.

– Он не заряжен, – сказал Старбак. – Дятел блефовал.

– Теперь он не блефует! – запротестовал Адам, махнув рукой в сторону отцовского Легиона, который теперь находился на полпути к подножию холма. – Посмотри, что ты натворил!

– Адам! Бога ради, я видел янки. Они идут прямо на нас, и если мы их не остановим, то война закончится.

– Разве мы не этого хотим? – спросил Адам. – Одно сражение, как ты мне обещал, а потом мы сможем начать переговоры.

– Не сейчас, Адам, – Старбаку не хватало ни времени, ни терпения, чтобы развеять сомнения своего друга. Он пристегнул портупею с саблей и кобурой поверх мундира и запрыгнул в седло, как раз когда Итан Ридли поскакал к вершине холма.

– Я собираюсь найти твоего отца, Адам, – заявил Ридли, проигнорировав Старбака.

Адам посмотрел вниз, в долину, где его соседи маршировали на север.

– Нат? Ты уверен, что видел северян?

– Я их видел, Адам. После того, как уехал от вас. Они находились позади брода Садли и шли в этом направлении. Они в меня стреляли, Адам, и гнались за мной! Я даже представить себе такого не мог.

Погоня оказалась короткой, поскольку ей помешал лес, и преследователи-северяне сдались за пять минут до того момента, когда Старбака захватили два луизианских кавалериста, отказавшиеся пересечь брод, чтобы убедиться в рассказанной Старбаком истории собственными глазами.

– Он врет, – спокойно произнес Ридли и побелел, когда Старбак обернулся в его сторону.

Старбак ничего ему не ответил, вспомнив о том, что собирался убить этого человека, но только не на глазах у Адама. Он сделает это в неразберихе сражения, когда рядом не окажется ни одного свидетеля, способного обвинить его в убийстве.

– Янки идут через брод Садли, – сказал Старбак, опять развернувшись к своему другу, – и никто кроме нас не сможет их остановить.

– Но…, – казалось, Адам никак не мог осознать чудовищность новостей Старбака – что левому флангу армии мятежников что-то угрожает и что его уверенный в себе и процветающий отец ошибался.

– Как в битве при Фермопилах, Адам, – горячо заявил Старбак, – считай это битвой при Фермопилах.

– Это еще что? – поинтересовался Итан Ридли. Он никогда не слышал ни о Фермопилах, где персы Ксеркса зашли во фланг греческой армии Леонида и одержали победу, ни о том, как три сотни спартанцев пожертвовали жизнью, чтобы остальные греки смогли уйти.

Натан Эванс не был особо похож на героя-грека, но сегодня он играл роль спартанца, а Адам, получив это сравнение нынешнего положения со случаем из классической истории, немедленно понял, что соседи и арендаторы его отца выступили, чтобы стать героями, так что он просто не мог оставить их умирать в одиночестве. Фалконер должен быть с ними, и если отсутствует отец, то будет присутствовать Адам.

– Значит, нам придется сражаться, да? – безрадостно спросил Адам.

– Ты должен отправиться к отцу! – настаивал Ридли.

– Нет. Я должен пойти с Натом, – отозвался Адам.

Ридли почуял запах победы – наследный принц встал на сторону врага короля, и Ридли заменит их обоих. Он развернул лошадь.

– Я отправляюсь за твоим отцом, – выкрикнул он, пришпорив лошадь мимо тела Джо Спарроу.

Адам посмотрел на своего друга и задрожал.

– Мне страшно.

– Мне тоже, – ответил Старбак, вспомнив оторванную ногу, перелетающую над дорогой, разбрызгивая кровь на своем пути. – Но и янки тоже страшно, Адам.

– Надеюсь, что так, – сказал тот и щелкнул языком, понуждая лошадь начать движение. Старбак с меньшим изяществом последовал за ним на Покахонтас, и друзья поскакали вниз по холму на север, вслед за Легионом. В чистом летнем воздухе над ними снаряд от гаубицы прочертил дымный след на небе, а потом врезался в землю и взорвался где-то в лесу.

Еще не было и девяти часов утра.

Выдвигаться колоннами поротно было не лучшей идеей майора Берда, но он решил, что это было бы самым быстрым способом заставить Легион сдвинуться с места, и поэтому отдал соответствующее распоряжение.

В этом построении роты должны были маршировать в ногу друг с другом, четыре шеренги в ширину, каждая из девятнадцати-двадцати человек, в зависимости от численности роты, и вместе десять рот образовывали широкую колонну со знаменем в центре, оркестр и доктор Дэнсон замыкали строй.

Проблема была в том, что Легион отрабатывал маневры лишь на плоском лугу Фалконера, тогда как теперь они шли через местность, пересеченную неудобными канавами, изгородями, кустарником, ямами, холмами, кустами ежевики, ручьями и непроходимыми зарослями деревьев. Они смогли довольно успешно добраться до дороги, но деревья возле каменного моста и изгороди на пастбищах расстроили ряды рот, и вполне естественно, что солдаты предпочли идти по дороге, так что колонна рот превратилась в длинную разбросанную цепочку людей, которые медленно тащились по пыльной дороге, прежде чем добрались до деревьев на вершине дальнего холма.

Но по крайней мере, солдаты взбодрились. Многие были рады передвижению, и еще больше рады убраться с открытого склона, где беспорядочно падали вражеские снаряды, перелетая через холм, и каким-то образом утро приняло ту же атмосферу спортивного соревнования, что и в дни занятий в Фалконере.

Взбираясь на холм, они бахвалились тем, что сделают с янки, которых едва ли ожидали встретить у дальнего склона.

Многие из солдат полагали, что майор Бёрд понял всё совершенно превратно, и полковник будет чертовски зол, когда вернется со встречи с генералом, но то была проблема Дятла, а не их. Никто не выказывал таких же подозрений по отношению к Траслоу, который первым начал движение и теперь невозмутимо вел Легион на север.

Старбак и Адам неслись галопом вдоль колонны, пока не нашли Таддеуса Бёрда, шагавшего вместе со знаменосцами. Старбак неосторожно свесился с седла, чтобы отдать майору Бёрду его револьвер Ле Ма.

– Ваше оружие, сэр. Вы знали, что он не заряжен?

– Конечно же, он не заряжен, – Берд взял оружие у Старбака. – Вы что, действительно думали, что я хотел пристрелить кого-нибудь? – хихикнул Бёрд и отвернулся, чтобы посмотреть на солдат, беспорядочно двигавшихся по проселочной дороге вверх по лесу. Так это и есть отборные части Вашингтона Фалконера? Императорская гвардия Фалконера? Эта мысль заставила Бёрда громко рассмеяться.

– Сэр? – Старбак решил, что Бёрд что-то сказал.

– Ничего, Старбак, пустяки. Хотя я полагаю, что нам следует передвигаться более подобающим для солдат образом.

Старбак указывал вперед, туда, где клочок неба обещал ровную местность на противоположной стороне густого леса, венчавшего гору.

– Там за холмом поля, сэр. Там вы сможете построить людей как положено.

Бёрду пришло на ум, что Старбак уже проезжал по этой дороге, когда полковник пытался избавиться от него.

– Почему вы не ушли, когда Фалконер дал вам шанс? – поинтересовался он у Старбака. – Вы действительно хотите сражаться за Юг?

– Да, хочу, – хотя едва ли сейчас было подходящее время, чтобы объяснять, насколько это решение было донкихотским, или почему вид солдат с топорами в лесу внезапно подтолкнул его к этому решению.

Он знал, это не было разумным выбором, а всего лишь восстанием против семьи, и Старбак внезапно удивился способу, каким судьба предоставляла эти шансы, и небрежностью, с который этот выбор можно сделать, даже если последующее за этим решение может в корне изменить все последующие события вплоть до самой смерти. Сколько раз, размышлял он, история вершилась такими необдуманными поступками?

Сколько важнейших решений принималось на основе только лишь гордости, похоти или банальной лени? Воспитание и вера учили Старбака: каждому уготовано божественное предназначение, и судьба человека предопределена свыше. И всё же этим утром Нат приставил к этому учению ствол ружья и одним выстрелом отправил на небеса. И Старбаку показалось, что мир стал чуточку лучше и чище.

– Ну, раз вы с нами, – произнес Таддеус Бёрд откуда-то со стороны левого стремени, – может быть, проскачете вперед и остановите солдат на открытой местности, как и обещали? Мне бы не хотелось, чтобы наши люди мчались в бой, словно толпа грешников на покаяние, – он махнул Старбаку, указывая направление револьвером Ле Ма.

Когда Старбак добрался до головы колонны, выяснилось, что сержант Траслоу уже приказал свои солдатам сойти с дороги. Одиннадцатая рота легкой пехоты успела дойти до гребня холма – того самого, на котором полковник выгнал Старбака из рядов Легиона и где деревья уступали место пастбищу на длинном склоне.

Траслоу строил своих людей в две шеренги около зигзагообразной изгороди, не позволявшей рогатому скоту разбежаться по лесам. Старший офицер одиннадцатой роты куда-то испарился, но Траслоу он и не был нужен. Траслоу нужны были мишени.

– Проверьте, чтобы оружие было заряжено! – рычал он на солдат.

– Сержант, смотрите! – кто-то на правом фланге указывал в сторону открытой местности, по которой передвигалась орда появившихся из леса странно одетых солдат.

На них были мешковатые ярко-красные рубашки, широкие черные-белые штаны, заправленные в белые гетры, и красные головные уборы с длинными голубыми кисточками. Это был полк модников, известных как зуавы, и подражавший знаменитой легкой пехоте Франции [20]20
  Зуавами изначально назывались полки французской легкой пехоты, служившие во французской Северной Африке с 1831 по 1962 гг. Позже название использовалось для обозначения подразделений других армий, таких как добровольческие полки во время Гражданской войны в Америке или бразильские добровольцы во время Парагвайской войны. Особенностью полков зуавов была их униформа.


[Закрыть].

– Пусть идут, – ответил Траслоу. – Эти клоуны из наших, – он уже заметил флаг Конфедерации среди рядов разодетых солдат.

– Смотреть вперед! – приказал он.

Легионеры продолжали появляться на дороге, собираясь на правом фланге роты Траслоу. Офицеры Легиона тем временем беспомощно жались у деревьев, не совсем понимая, что происходит и кто командует внезапным построением.

Майор Бёрд надрывал глотку, приказывая офицерам возглавить свои роты, а затем посмотрел направо, туда, где отряды конфедератов продолжали появляться из-за деревьев, заполняя пустоту между рядами Легиона и разодетыми зуавами.

Новоприбывшие были одеты в серые мундиры, и их приход ознаменовал поспешное формирование оборонительной линии на северном краю леса. Широкая длинная полоса открытой местности уходила от зигзагообразной изгороди мимо фермы и стогов сена – туда, где далекие леса прятали брод Садли. Широкое ровное пастбище, казалось, было создано специально для винтовок обороняющихся – готовое стрельбище, залитое беспощадным солнцем.

Полковник Эванс на своей серой лошади, одолженной у мертвеца, галопом приблизился к тому месту, где формировал строй Легион Фалконера.

– Отлично сработано, Бостон, отлично! – поприветствовал он Старбака, добавив к этому поздравительный жест, резко повернув лошадь в сторону северянина и с силой похлопав того по спине. – Отлично сработано! Полковник Фалконер здесь?

– Нет, сэр.

– Кто командует?

– Майор Бёрд. Он у знамен, сэр.

– Бёрд! – Эванс развернул лошадь, из-под ее копыт разлетелась земля и трава. – Нам лишь нужно удерживать ублюдков здесь. Придется им всыпать по полной.

Его нервная лошадь остановилась, дрожа и мотая головой, пока Эванс вглядывался в северном направлении, в длинный открытый склон холма.

– Если они появятся, – добавил он тихо. Левой рукой он нервно похлопывал бедро. Немец-ординарец с «бочоночком» виски остановился за спиной полковника, как и дюжина штабных офицеров и верховой знаменосец с пальмой на флаге Южной Каролины.

– У меня две пушки на марше, – сообщил Эванс Бёрду, – но пехоты больше нет, так что нам придется делать всю работу, пока до Борегара дойдет, что случилось. Эти воришки в ярких тряпках, – он мотнул головой в сторону стоящих вдалеке зуавов, – это Луизианские тигры Уита. Знаю, что выглядят они как шлюхи на пикнике, но Уит говорит, что в драке они редкостные сукины дети. Те, что поближе – это ребята Слоуна из Южной Каролины, и я знаю, они будут драться. Я обещал им мясо янки на ужин. А что ваши мерзавцы?

– Рвутся в бой, сэр, – майор Бёрд был разгорячен и часто дышал после быстрого марша, он снял шляпу и запустил руку в свои длинные редеющие волосы. За его спиной испытывающие жажду солдаты Легиона осушали свои фляжки.

– Зададим пороху этим говнюкам, да, – сказал Эванс, вновь бросив взгляд на север, хотя на пустынной местности не было никакого движения, даже ветерок не шелестел в далеких деревьях, где под густым пологом листвы исчезала дорога, ведущая к броду.

У церкви Садли на холме слева от дороги стояла небольшая группа мужчин, женщин и детей, и Эванс подумал, что они, должно быть, прихожане, которые явились в церковь и обнаружили, что церковную службу отменила война. Позади Эванса в жарком неподвижном воздухе тихо громыхала приглушенная расстоянием канонада северян.

Эванс оставил у каменного моста лишь четыре недоукомплектованных роты, слишком маленькие силы, чтобы сдержать решительную атаку янки по основной дороге, и внезапно он почувствовал чудовищный приступ страха, что был обманут, и эта пресловутая атака с фланга была уловкой, ловушкой, приманкой, чтобы он оголил каменный мост и проклятые янки могли закончить войну одним маневром.

И где, черт возьми, Борегар? Или люди генерала Джонстона, которые. по слухам, должны были прибыть из долины Шенандоа? Христа подняли на крест, и началась агония, подумал Эванс. Многие годы службы он сражался с команчами, но ему никогда не приходилось принимать решения под влиянием момента, вроде того, что он только что принял, решение, которое оставило северный фланг армии конфедератов опасно оголенным.

Посмеется ли над ним история, как над идиотом, чья глупость вложила легкую победу прямо в руки северянам?

– Бостон! – Эванс развернулся в седле, чтобы посмотреть на Старбака.

– Да, сэр.

– Ты же не соврал мне, правда? – Эванс вспомнил о сообщении сигнальщиков и попытался убедить себя, что он поступил правильно, но Боже ты мой, что он наделал? Далеко за его спиной, невидимые за деревьями и дорогой, на пустынной местности, которую он оставил практически не защищенной, гремели и разрывались снаряды. – Ты мне наврал, парень? – рявкнул он Старбаку. – Наврал?

Но Старбак не ответил. Он даже не смотрел на полковника с безумными глазами. Он вглядывался в длинный бледный склон, где из-за дальних деревьев наконец появились северяне.

Шеренга за шеренгой шли солдаты. Сверкали на солнце кокарды и пряжки на ремнях, приклады винтовок, ножны сабель и надраенные стволы орудий, создавая ореол над армией праведников, явившейся, чтобы воссоздать Господом данную страну.

Потому что пружина в мышеловке северян сработала. Четыре полные бригады пехоты, поддержанные лучшей в Северной Америке артиллерийской батареей, сделали крюк, чтобы вторгнуться в тыл мятежникам, где лишь кучка южан под командованием непрерывно лакающего виски сквернослова являлась единственным препятствием для победы.

Теперь всё, что было нужно, это одна массированная атака, и мятежники-рабовладельцы превратятся просто в одну строчку в летописи, как позабытое всеми событие, легкое летнее сумасшествие, которое закончилось и растворилось, как дым при внезапном порыве ветра.

– Да благословит тебя Бог, Бостон, – сказал Эванс, потому что Старбак всё-таки не солгал, им предстояло сражение.