Текст книги "Под несчастливой звездой"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 83 страниц)

Чего он там конкретно вызнал, старик говорить отказался, всем видом показывая, как ему неприятно вспоминать об этом. Юноша не приставал, продолжая внимательно слушать его длинные и с каждым разом все более понятные монологи.

На их основании Александр предположил, что между этим «великим мыслителем» и келлуанскими властями возникли, так сказать, «идейные разногласия», и ему пришлось быстро и по-тихому эмигрировать из страны вместе с группой поддержки.

Вдвоем с Энохсетом они исходили весь остров, только одну долину старик объявил запретной и даже потребовал с юноши клятву, что тот никогда туда не войдет без его разрешения.

Алекс посмотрел на заросшую травой и кустарником широкую тропу и со вздохом согласился. Успокоенный старик показал ему покрытые мелким кустарником поля, подчеркнув, что земля на острове очень плохая и не идет ни в какое сравнение с черноземами Келлуана. Юноше бросилось в глаза, что заросли неравномерны по плотности. Частью поля пользовались еще не так давно.

– Господин Энохсет, у тебя есть зерно, почему ты из него ничего…, – Александр стал мучительно подбирать слова. – Не жаришь?

Старик вздохнул.

– Мне очень тяжело готовить муку.

– Я сделаю это, – пообещал Алекс.

Они заторопились в поселок. В этот день юноша впервые заметил, что его спаситель болен. Энохсет вдруг побледнел, выронил лук и, схватившись за грудь, сел, прислонившись к дереву.

– Что с тобой? – встревожился Александр.

Но келлуанин только покачал головой, не в силах произнести ни слова. Юноша достал из сумки кожаную фляжку с водой и поднес к побелевшим губам. Примерно через час Энохсет оправился на столько, что смог самостоятельно добраться до дома.

Алекс помог ему улечься на кровать.

– Открой сундук, – велел ему старик. – Не этот. Вон тот маленький в углу.

Юноша откинул расписную крышку. Внутри лежали какие-то полотняные мешочки, глиняные кувшинчики и плошки с горловинами, плотно обвязанными пергаментом.

– Видишь там красный кувшин?

– Их тут три, – сообщил Александр.

Старик досадливо поморщился.

– Неси все.

Два кувшина отправились обратно в сундук.

– Налей в маленький бронзовый кувшин воду, поставь на огонь, – распорядился Энохсет. – Потом придешь, я скажу, что делать дальше.

Когда костер разгорелся, молодой человек поставил на камни котелок и вернулся к старику.

Тот сидел на кровати и держал в руках горшочек со снятой крышкой. В комнате резко пахло чем-то неуловимо знакомым.

– Вот, – Энохсет протянул ему посуду. – Вылей в кипяток. Как только закипит снова, снимай котел и опусти его в воду охлаждаться. Как остынет, принесешь мне.

С этого дня Александр стал ходить на охоту один. Помня свое обещание не заходить в таинственную долину, юноша взобрался на гребень гряды и внимательно осмотрел её сверху, сразу заметив просеку, проходившую через лес низкорослых деревьев и упиравшуюся в скалу с ясно различимым проемом пещеры заложенной каменной кладкой. У горы раскинулась ровная площадка с серевшими в высокой траве кучками камней. «Эх, бинокль бы! – с сожалением подумал Алекс. – Или подзорную трубу какую-нибудь». Но под руками не было ни того, ни другого. Юноша закинул на плечо козленка и стал спускаться с гряды, размышляя об увиденном. В долине есть пещера, а что в ней? Тайник? Вдруг он резко остановился и присвистнул, вспомнив, что, обойдя почти весь остров, Энохсет так и не показал ему кладбище! А оно здесь, наверняка, есть. Даже если трупы просто оставляли в лесу, должны сохраниться костяки. Вероятно, заложенная камнями пещера и служит местной гробницей.

Довольный тем, что разгадал хотя бы часть загадки, Александр вернулся в поселок. Энохсет сидел на узенькой веранде собственного дома и улыбался, глядя на него.

– Я рад, что тебе уже лучше, господин, – проговорил Алекс.

– Ты обещал порадовать меня лепешками, – напомнил старик.

– Я бы и сам от них не отказался, – рассмеялся юноша.

– Тогда пойдем, я тебе все покажу.

Они сходили в хранилище под храмом, где в ряд стояли пять высоких корзин, наполненных сухим пшеничным зерном.

– Вот наполни миску, и пойдем, – сказал Энохсет, указав на сложенные в углу широкие глиняные чашки.

Припася сырье, Александр поспешил за спутником, который привел его под навес, где юношу ожидал мощный облом! Откуда он мог знать, что келлуане не мелют зерно жерновами, а толкут его в ступе и потом перетирают между двух камней!

«Вот где физкультура-то! – зло думал Алекс, поднимая и опуская тяжеленный пест. – Культуризм чтоб его… Прямо как женщина из племени мумба-юмба, что по телеку показывали».

Старик сидел в сторонке на низенькой скамеечке и, улыбаясь, что-то рассказывал. Когда в ступе образовалась масса, напоминавшая комбикорм, которым бабушка Марины Поярковой кормила порося, Энохсет удовлетворенно кивнул.

– Разве из этого можно что-то испечь? – засомневался Александр.

– Конечно, нет, – старик даже обиделся.

Как оказалось, упражнения с пестом составляли только половину сложного технологического процесса. Теперь дробленое зерно нужно перетереть!

Алекс выволок из-под навеса долбленую колоду с двумя отделениями. Высыпав в верхнее горсть полученной смеси, он стал водить по ней туда-сюда специальным гладким камнем.

«Со стороны смотреть, оборжешься, как будто паркет натираю… или чего похуже делаю, – зло думал он. – Эротика, блин, только вместо шеста корыто!»

Для того, чтобы получить горсть муки приемлемого качества, пришлось перетереть все еще два раза.

– Да на кой мне такое удовольствие! – выругался по-русски Александр и спросил у Энохсета. – Разве у вас нет… двух камней, между которыми можно сразу перетереть зерно в муку?

Тот долго хмурил брови.

Раздосадованный юноша нарисовал на белом дне колоды примитивную ручную мельницу, какую он видел у тонган.

– Я видел что-то похожее у либрийцев, – пожевав сухими губами, ответил старик. – Но зачем они? Наши женщины всегда так перетирали зерно и пели гимн Мину.

Келлуанин тяжело вздохнул.

«Они еще и поют!» – мысленно взвыл Алекс.

– Знаешь, господин Энохсет, – сказал он. – Я лучше буду есть мясо и кашу.

Старик еще раз тяжело вздохнул.

– Но можно сделать такую штуку, – неожиданно для самого себя предложил молодой человек, тыкая пальцем в рисунок.

– Ты сумеешь? – встрепенулся старик.

– Я знаю как, – разъяснил Александр. – Нужен инструмент, чтобы рубить камни из скалы.

За этим разговором он замесил тесто и оставил его на солнышке, чтобы немного перебродило.

Мясо со свежими лепешками показалось Алексу великолепным, но тереть зерно в колоде ему все равно не хотелось.

Энохсет отмалчивался два дня. На третий, жуя проваренное мясо, спросил:

– Ты еще хочешь сделать… те камни?

– Да, – кивнул юноша.

– Здесь нет инструментов, – он грустно посмотрел на молодого человека. – Но я знаю, где есть. Пойдем завтра.

Утром, как Александр и предполагал, они направились в запретную долину. Старик шагал молча, часто останавливался, вздыхал, вытирая глаза. Поднявшись на гребень, присел, словно собираясь с силами.

– Теперь уже все равно, – пробормотал он и попросил. – Помоги мне встать.

Путники стали спускаться по заросшей тропе.

– Мы хоронили здесь наших братьев и сестер, – первый раз открыл рот Энохсет. – Это страшное место. Памятник злобе и глупости.

Последние слова удивили Александра. Они прошли через лес и оказались перед скалой. Высокий вход в естественную пещеру перегораживала стена из квадратных блоков размером сантиметров по сорок-пятьдесят. Сбоку темнела еле различимая на фоне камня серая дверь.

– Там мертвые?

– Да, – кивнул Энохсет. – Вон там должны быть инструменты.

Алекс посмотрел в указанном направлении. Там чернели остатки какой-то хижины. Раскидав сгнившие жерди и камышовую труху, юноша отыскал большой деревянный ящик, внутри которого вповалку лежали бронзовые клинья, долота, пилы, топоры с узкими лезвиями и еще какие-то непонятные штуковины, чем-то напоминавшие коловороты. Александр долго перебирал покрытые каменной пылью инструменты, но не нашел ни одного молотка.

– Ну и чем мне колотить? – разочарованно проговорил он по-русски и тут услышал шаркающие шаги.

– Эти подойдут? – поинтересовался старик.

Молодой человек объяснил свое затруднение, вновь сильно удивив келлуанина. Кряхтя, тот присел и достал из ящика прямоугольный камень.

– Вот.

Юноша пожал плечами, про себя решив превратить их в более привычный инструмент.

Первым делом, Александр взяв пилу с топором, отправился в лесок и, приноровившись, спилил тоненькое деревце. Обрубил ветви, разрубил жердь напополам, огляделся и, сложив их на два рядом лежащих камня, соорудил примитивную лавочку.

– Садись, господин Энохсет, земля холодная.

Старик поднялся, тяжело опираясь на посох.

– Ты собираешься делать свою штуку здесь? – спросил он, усаживаясь в тени высокого, редкого кустарника.

– Да, – кивнул юноша, привязывая ударные камни к палкам обрывками веревки, найденной в том же сундуке. – Здесь много материала, если случайно испорчу, далеко ходить не надо.

Келлуанин неодобрительно покачал головой, но возражать не стал. В последние дни он сильно сдал, видимо болезнь продолжала прогрессировать.

Приготовив молотки, Алекс отправился осматривать валявшиеся то тут, то там камни, отмечая наиболее подходящие. К сожалению, большинство из них имели кубическую форму. Но после долгих поисков, Александру удалось отыскать пяток блоков, отбракованных строителями, но вполне подходящими для его целей. Он снес их к скамейке Энохсета и присел отдохнуть.

– Ты когда-нибудь работал с камнем? – улыбнувшись, спросил тот.

– Никогда, – покачал головой юноша, перебирая клинья, долота и какие-то непонятные стамески и резаки. – Но я справлюсь.

Энохсет засмеялся грустным старческим смехом.

– Я тоже когда-то был молодым, и казалось, что нет для меня ничего невозможного.

Александр пожал плечами, приладился и хрястнул молотком по долоту. Для начала камню следовало придать форму круга, хотя точность здесь и не обязательна. Осколки камня брызнули во все стороны, и солидный кусок откололся.

– Процесс пошел, – вспомнил Алекс еще одно выражение Федора Дрейка.

– Все, кто там сейчас лежит, были очень самоуверенны, – проговорил старик, подбородком указав на пещеру. – И глупы. Все, кроме одного.

Он опять замолчал. Александр отколол еще один угол.

– Сейчас я думаю, он специально подбирал нас, самовлюбленных молодых людей, тяготившихся любой опекой.

Алекс зашипел от боли и сунул в рот побитый палец.

– Ты говоришь о манрахе? – проговорил он, сплевывая кровь.

– Да, – кивнул Энохсет. – Но тогда его еще так не называли. Нам льстило, что сам верховный жрец Сета ведет себя с нами как с равными. Принимает у себя дома, пьет вино и пиво, рассказывает смешные истории. Он казался таким не похожим на других взрослых, важных и занятых людей.

Он замолчал, а юноша вернулся к работе.

– А потом он открыл нам страшную тайну, – тихо проговорил старик в перерывах между ударами Александра.

Юноша опустил руки и посмотрел на него.

– Оказывается, богов нет, – старик пристально посмотрел на него. – Понимаешь, их нет! Ни сокологолового Горна, ни владыки Полей Блаженных Осирса. Нет даже Убиса, стража порога.

– А кто есть? – заинтересовался Алекс, впервые в этом мире столкнувшись с проявлением атеизма.

– Нечто, у чего нет человеческого имени, всемогущее и безграничное, – монотонно заговорил Энохсет, полуприкрыв глаза. – Вездесущее и вечное. А все боги лишь кривое отражение его в слабых глазах людей.

Он опять грустно хмыкнул, и вытер глаза.

– Самое смешное, что мы ему поверили!

– Это бывает, – пробормотал Александр, вновь беря в руки молоток.

– Как мог обмануть тот, кто впервые за три сотни лет смог прочитать Книгу Сета!

– А что это такое? – спросил Алекс, ударяя по долоту.

– Священная реликвия храма бога мудрости, – тихо ответил старик. – Я покажу, и ты поймешь, что человек не мог сотворить такое.

– Ого! – удивился юноша и предупредил. – Я видел много удивительного. И все это было делом рук человеческих.

– Нет, нет, – решительно покачал головой Энохсет.

– Посмотрим, – пожал плечами Александр и нанес еще несколько ударов.

Келлуанин замолчал, погрузившись в свои мысли. Юноша трудился, от усердия высунув кончик языка. Каменные крошки разлетались во все стороны.

К полудню из-под его резца вышло нечто, напоминавшее то ли попавшую под пресс гайку, то ли творение пьяного художника-авангардиста. Алекс выпрямился, окинув свое произведение гордым взглядом.

– Поедим, господин Энохсет? – предложил он, чувствуя недовольное урчание в животе. Это напомнил о себе обиженный невниманием голодный желудок.

Старик, прищурившись, посмотрел на солнце и молча кивнул.

Александр раскрыл корзинку и выложил на тряпочку вареное мясо, чуть подвялившийся виноград, яблоки и кусок лепешки.

Энохсет лениво жевал ягоды, глядя куда-то внутрь себя.

– Он даже приносил Книгу Сета домой, – проговорил старик. – Мы грязными от мяса и вина пальцами лапали святыню, к которой могли прикасаться только Верховные жрецы! Ты понимаешь?

Юноша кивнул, внимательно слушая собеседника.

– Узнай кто-нибудь о таком святотатстве, мы закончили бы свою жизнь на рудниках. Но чувство опасности только будоражило нас, заставляя быстрее течь кровь в жилах.

Александр взял кожаную флягу и протянул старику.

Энохсет сделал глоток, вытер губы.

– Вот тогда мы и стали называть его манрахом. Он учил нас, что человек может и при жизни слиться с Вездесущим, для этого надо только освободить свой разум, скованный условностями и правилами.

Он вновь замолчал. Заинтересовавшийся рассказом Алекс не выдержал:

– Для этого нужно что-нибудь съесть, выпить или покурить…

Брови старика поползли вверх.

– Да, он давал нам волшебное зелье. Но как ты догадался?

Вместо ответа юноша присосался к фляжке. «Ну не кололись же», – подумал он, втыкая пробку в горловину.

Келлуанин опустил глаза.

– Манрах называл это «слиянием с вечностью».

Он зябко поежился.

– До сих пор не понимаю, как мы могли творить такое. Первый раз он купил пленную девочку у солдат, возвращавшихся из похода в Банарскую пустыню. Потом ему стали привозить рабов из Нидоса капитаны кораблей, перевозивших хлеб.

– И никто не поинтересовался, зачем они вашему… учителю? – спросил парень.

– Этим негодяям безразлично, за что получать золото, – келлуанин смотрел куда-то вглубь себя. – О боги, что мы делали…

– Может, не стоит об этом говорить? – предложил Александр, глядя на посеревшее лицо Энохсета. – Это все случилось так давно.

– Но я в этом участвовал! – губы старика скривились. – Тогда это казалось чем-то великим. Мы поднимались над обычными людьми, приближались к Вездесущему.

– Я не понимаю, – пробормотал юноша, уже много повидавший он с тревогой глядел на помертвевшее лицо собеседника.

– Манрах учил, что познание мира позволяет сохранить свое «я» после смерти и слияния с Вездесущим.

– Интересно, – только и смог пробормотать Алекс. – А сам-то он много знал?

– Он величайший мудрец! – без колебания ответил Энохсет. – Манрах никогда ничего не боялся, воровал яйца из гнезд крокодилов, в одиночку охотился на львов. Говорят, в молодости он даже побывал в лабиринтах Тепета!

– Это еще что такое?

– Священная гора, в недрах которой уже тысячи лет хоронят владык Келлуана! – с горящими глазами проговорил старик. – Там спрятаны величайшие сокровища и тайны! Никто не знает, на сколько тянутся проложенные в её недрах тоннели!

Энохсет замолчал, вытер губы и знаком попросил воды. Юноша протянул флягу.

– А самое главное, манрах учил, что никакие молитвы и ритуалы не нужны. Нет необходимости в гробницах, мумиях и циирах! Тело лишь временный сосуд для души, и после смерти о нем можно просто забыть! Понимаешь?

Он волнения старик привстал.

– Нет ни духа, ни посмертного суда, ни царства Осирса!

Вдруг его губы скривила жесткая усмешка, и он тяжело опустился на лавку.

– Я все чаще забываю, что ты не келлуанин. И не можешь меня понять.

Какое-то время они помолчали. Александр сложил остатки еды в корзину и вернулся к работе.

Энохсет уселся на свое место и, опираясь на посох, наблюдал за ним. Дело шло ни шатко, ни валко. Юноша не торопился, стуча по камню бронзовым долотом и отсекая все лишнее.

– Мы даже название себе придумали, глупцы. «Особенный человек, поднявшийся над морем людей», – улыбнулся старик, покачав головой.

– Длинно, – покачал головой Алекс. – «Геданамархуракунас».

– Просто, гедане, – вздохнул собеседник. – Самонадеянные глупцы. Когда нам долго не привозили рабов, мы воровали людей в дальних селениях.

– И никто ничего не узнал? – спросил юноша.

– Кто мог заподозрить сыновей почтенных родителей, друзей Верховного жреца храма Сета? – вскинул брови старик. – Но такое не могло продолжаться долго, и манрах это знал. Рано или поздно нас бы раскрыли. Чтобы не отвечать за свои и наши злодеяния, он ввязался в заговор против государя, жизнь, здоровье, сила, надеясь, что новый Келл-номарх забудет все преступления.

– Как вы оказались здесь? – Алекс уселся, скрестив ноги, и стал внимательно слушать непрошенную исповедь.

– О! – Энохсет гордо вскинул голову. – Наш манрах оказался умнейший человек. Через знакомых капитанов-работорговцев он связался с халибскими пиратами, которые часто заходят в Нидос, пополнить запасы и продать награбленное. Когда в Абидос припыли из столицы спасавшиеся от преследований участники заговора, мы погрузили все сокровища храма на корабли и отправились в дельту. Многие из нас не хотели покидать берега Великий реки, но страх оказаться на рудниках или даже в пасти крокодила убеждал сильнее всяких разговоров.

– Причем тут крокодилы, господин? – нахмурился Александр.

– Преступников, покушавшихся на жизнь государя, казнят, – пояснил старик. – В разных местах по-разному. В Абидосе отдают священным крокодилам.

– Сурово, – пробормотал по-русски Алекс.

– Месяц мы жили на острове в Дельте, – продолжал Энохсет. – Когда пришли корабли, кое-кто опять стал отказываться. Тогда их просто связали и побросали в трюм. Столичные заговорщики думали, что мы направляемся на острова Близнецы. Но уже в море наши корабли отстали от их каравана. Потом пришла буря. Словно все боги Келлуана ополчились на своих неразумных детей…

Он поднял к небу выцветшие от старости глаза.

– Много чего произошло, пока мы не приплыли сюда.

Он опять засмеялся странным пугающим смехом.

– Манрах говорил пиратам, что хочет поселиться на самом дальнем клочке земли, где отдаст им все сокровища. Глупцы! Он обманул и их! В плаванье учитель давал нам зелье, помогавшее скрасить тяготы пути. А когда мы пристали к этому острову на стоянку, то вместо него получили противоядие. А халибы яд! Он отравил их! Из полусотни свирепых северных варваров уцелели тринадцать, потерявших разум и волю существ.

– Опасный человек был ваш наставник, – пробормотал пораженный Александр.

– Мы его боялись, – согласился старик. – Но все, что он делал, как казалось, шло только на пользу нам.

– Здесь долго не случалось ничего интересного, – продолжил Энохсет после недолгого молчания. – Корабли разобрали, построили дома, посадили сад, раскорчевали поле, засеяли пшеницей. Мы привезли с собой телят, коз, гусей и уток, семена и саженцы. Рождались дети, создавались семьи. Манрах почти не принимал участия в жизни поселка, всё пытаясь отыскать в Книге рецепт «зелья Сета», продлевавшего жизнь до двухсот или трехсот лет. Мы взрослели, кровавые забавы молодости уже не казались такими привлекательными.

Старик вытер уголки глаз.

– Двадцать два года пролетело как один счастливый день. А потом наш учитель заболел. Да так, что все его искусство не приносило облегчения. Незадолго до смерти он собрал нас, своих гедан, и повелел соорудить гробницу. Без саркофагов и росписей, просто, чтобы его тело не гнило под открытым небом. Как мы могли отказать?!

Юноша молча распрямил ноги и поморщился. Не глядя на него, Энохсет продолжал.

– Как только стройку закончили, не в силах переносить страдания Хотепсет принял яд.

– Постой! – прервал его Алекс. – Кто это?

– Манрах. Это его настоящее имя, – пояснил старик и вновь погрузился в воспоминания. – В тот день все в поселке плакали, рыдали так, как будто умер самый близкий нам человек. А через три дня после похорон пришла болезнь. Слегли самые слабые: дети, старики. Мы стали искать лекарства в доме нашего наставника, но вместо этого нашли письмо.

Келлуанин замолчал, по смуглым, морщинистым щекам текли слезы, растворяя краску на веках.

– Он написал, что отравил воду в пруду, и мы все умрем.

Александр отшатнулся от неожиданности. Он ждал чего угодно, но не мог и представить себе такого ужаса.

– Несправедливо, когда великие умирают, а ничтожества продолжают жить. Манрах собирался ждать нас в лоне Вездесущего.

– Ну, ни… себе, – пробормотал по-русски Алекс. – Да Стивен Кинг тут просто отдыхает, нервно куря в сторонке!

– Что ты сказал? – встрепенулся старик.

– Я испугался, – честно ответил юноша.

– А какой ужас объял нас! – вскричал Энохсет, приподнимаясь. – Мы кричали, плакали, рвали на себе волосы… Не помню, кто первый вспомнил о наших богах. Из последних сил мы устроили в большой комнате бывшего дома манраха храм Сета, принесли ему благодатные жертвы…

Старик звучно высморкался.

– Бог мудрости не оставил нас. Лекарство нашлось среди множества зелий, оставшихся после Хотепсета, – тихо проговорил он. – Но выжили только девятнадцать человек

– Десять и еще девять? – Александр решил, что не правильно понял собеседника.

– Да, – кивнул Энохсет. – Из них восемь умерли за год, потом еще четверо. Нас осталось семь убитых горем мужчин. Мы еще какое-то время сажали пшеницу и ухаживали за садом, постепенно умирая от старости.

– Почему вы не покинули остров? – резко спросил юноша.

Келлуанин помолчал. Возле головы юноши с мерзким жужжанием стала кружиться муха, норовя сесть на потное лицо. Алекс резко махнул рукой, и мерзкое насекомое превратилось в мокрый комок.

– Куда нам плыть? – произнес дрогнувшим голосом Энохсет. – Мы нигде никому не нужны, а все, кто нам дорог, остались здесь навсегда.

Юноша опустил голову.

– Вот теперь ты знаешь все, что здесь случилось, – тем же тоном продолжил келлуанин.

– Пойдем отсюда, господин Энохсет, – Александр встал на ноги.

– Боишься мертвых? – усмехнулся тот.

– Нет. Ни один из них мне еще ничего плохого не сделал, – возразил Алекс. – Но здесь… Неприятно.

– Ты прав, – старик встал, отряхнул юбку.

Обвязывая веревкой заготовку под жернов, юноша вдруг подумал: «Теперь надо будет хорошенько подумать, прежде чем узнавать тайны островов и людей».