Текст книги "Под несчастливой звездой"

Автор книги: Анастасия Анфимова

Молодой человек снял с руки золотой витой браслет.

Тусет огорченно крякнул, но не ответить на вызов не мог.

– А я ставлю ожерелье на своего борца!

– Прекрасно! – хозяин хлопнул в ладоши. – Начинайте!

– Постойте, господа! – поднял руку Треплос.

– В чем дело? – нахмурился Зесатам.

– Я хотел бы продемонстрировать другие таланты, господин маг, – нагло заявил поэт. – Пусть позовут Айри. После боя она будет мне переводить.

Тусет передал просьбу хозяину, и тот, заинтересовавшись, сейчас же распорядился послать за служанкой.

Повинуясь команде господина, укр бросился в атаку, широко расставив руки. Поэт дал ему схватить себя за плечи, после чего резко рванулся назад, увлекая противника за собой, одновременно упираясь ногой тому в живот.

– Молодец! – азартно вскричал старший писец и хлопнул ладонью по подлокотнику.

Укр, по-звериному изогнувшись, вскочил и пошел на противника. На этот раз поэту не удалось вырваться из его объятий, и они рухнули на траву. На какой-то миг жрецу стало жалко своего ожерелья, но Треплос не врал, когда называл себя лучшим борцом Милеты. Умение и ловкость победили грубую силу. Укр оказался повержен, и гордый поэт, тяжело дыша, встал, протягивая противнику руку.

– Господин, скажи, что для меня честь бороться с таким могучим соперником.

Чернокожий что-то буркнул, гневно сверкнув глазами.

Треплос огляделся и заметил скромно стоявшую Айри.

– Я не только борец, но и поэт, – сказал он и, дождавшись, когда девочка перевела его слова, продолжил. – Вот только я еще плохо знаю ваш прекрасный язык. Поэтому мне будет помогать служанка нашего господина.

– Он хочет почитать стихи? – удивленно, и как показалось жрецу, разочарованно спросил хозяин.

– Да, господин Зесатам, если конечно ты позволишь, – ответил Тусет.

– Пусть попробует, – махнул рукой хозяин.

– Специально для улучшения аппетита, – провозгласил Треплос и стал читать, позволяя Айри переводить каждую строфу.

 
Когда-то – к сведенью людей —
я первым был среди гусей
на родине моей.
Терпеть изволь
такую боль:
на раны сыплют соль!
И тем не очень я горжусь,
что сейчас на вертеле верчусь,
вот-вот в жаркое превращусь.
Ах, я бескрылый инвалид!
Я едким уксусом облит.
Всё ноет и всё болит.!
Кто крыльев белизной блистал,
как ворон черный, черен стал.
Мой смертный час настал!
Ощипан шайкой поваров,
лежу на блюде. Я – готов.
И слышу только лязг зубов.
 

Поэт поклонился. Какое-то время все молчали. Тишину нарушило робкое хихиканье сына хозяина дома. Отец строго взглянул на него и, не удержавшись, засмеялся сам.

Улыбаясь вместе со всеми, Тусет видел, как его слуги облегченно перевели дух.

– Эй, кто-нибудь! – крикнул Зесатам. – Принесите им жареного гуся. Заслужили. Да и нам не мешает подкрепиться.

Гости вернулись за накрытые столы, а жрец положил в сумку золотой браслет.

На этот раз он не стал отказываться от предложенного гостеприимства и заночевал в доме старшего писца.

Утром его разбудили две молоденькие служанки. Тусету помогли умыться, побрили голову, принесли прекрасную косметику и большое серебряное зеркало. Приведя себя в порядок, жрец, постукивая по полу посохом, неторопливо проследовал в центральный зал, где слуги под руководством супруги старшего писаря уже накрывали на стол.

На женщине было светло-зеленое платье и новый парик, двумя длинными прядями спускавшийся на покатые плечи. Заметив гостя, она с милой улыбкой поспешила ему навстречу.

– Хорошо выспались, мудрец?

– Замечательно! Наконец-то я почувствовал себя на родине, госпожа, – улыбнулся тот. – А где ваш уважаемый супруг?

– На дворе отдает распоряжения помощнику, – ответила хозяйка и, чуть склонив голову, спросила. – Я видела на вашей служанке странное платье. Такое носят в Нидосе?

– Нет, – после короткого замешательства ответил Тусет. – Это мой слуга перешил для неё одно из келлуанских.

Женщина вздернула аккуратно выщипанную бровь.

– Вы не будете возражать, если я рассмотрю её одежду поближе?

– Конечно, – радушно улыбнулся гость. – Но Айри сейчас на берегу.

Он замолчал и смущенно кашлянул.

– Вообще-то её зовут Анукрис, – проговорил старик.

– Она келлуанка?! – удивилась женщина. – Вы говорили она из Нидоса?

– Девочка попала туда четыре года назад, – Тусет вздохнул. – Какие-то негодяи продали ее работорговцам.

– Какой ужас! – всплеснула руками собеседница и понимающе кивнула.

– Она пришла на восходе солнца, чтобы помочь своему господину умыться. Я еще удивилась, откуда такая преданность у девицы из гнезда преступности и разврата. Теперь понятно.

Последние слова особенно пришлись жерцу по душе.

– Если вам интересно, пусть покажет свое платье.

– Я же женщина, мудрец, – улыбнулась хозяйка.

Их разговор прервал донесшийся от дверей шум. В зал, громко разговаривая, вошли старший писец и молодой человек, в котором Тусет узнал помощника жреца – чтеца из храма Сета в Абидосе.

– Мудрец! – вскричал он радостно и низко поклонился. – Хвала богам, я тебя застал!

Старый жрец заметил, что кожу юноши покрывает толстый слой пыли с разводами от подсохшего пота.

– Что случилось, Карасет? – встревожено спросил он. – Здоров ли наш уважаемый Джедефраа?

– Верховный жрец тяжко болел, – ответил молодой человек. – Но весть о том, что ты возвращаешься с Бронзовой книгой, вернула ему силы. Он прислал тебе письмо. Я две ночи не спал, торопясь его доставить.

Тусет взял изящный бамбуковый футляр, сломал восковую печать, и быстро пробежав глазами по аккуратным строчкам, с трудом удержался от горького вздоха. Он так торопился домой, мечтал увидеть брата и Нефернут… Но в полученном послании недвусмысленно приказано оставаться в Тмуите и дожидаться посланцев храма Сета, чтобы доставить реликвию в Абидос на священной ладье. Как помнил жрец, её уже лет пять не использовали, и судну требуется значительный ремонт.

Хозяин дома видимо что-то заметил.

– Плохие новости, уважаемый мудрец? – участливо поинтересовался он.

– Хорошие, – возразил Тусет. – Но мне придется еще какое-то время пробыть в вашем прекрасном городе.

– Мой дом к твоим услугам, – радушно пригласил Зесатам.

– Нет, – покачал головой. – Я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством. Наверное, придется остановиться в храме Мина.

– Мне дождаться ответа? – спросил Карасет.

– Юноша, – строго проговорил хозяин дома. – Сначала тебе нужно вымыться, поесть и отдохнуть. Я распоряжусь. А уже после уважаемый мудрец даст тебе свой ответ.

Тусет благодарно кивнул. Он оказался не готов к такому развитию событий. Посланца храма Сета увели слуги, а они с Зесатамом уселись за стол. Завтракали в доме старшего писца скромно: пшеничными пирожками с изюмом, пивом и нарезанным салатом. Хозяин, видя, что гость о чем-то задумался, не отвлекал его разговорами.

Мысли жреца беспокойно метались. Для того чтобы вернуться домой в ритуальной ладье Сета, он готов ждать сколько угодно. Но что будет с его вещами? Как-то незаметно Тусет стал считать сокровища, оставшиеся от Энохсета, своими, по крайней мере, наполовину. Такое богатство не стоит упускать из вида. С другой стороны таскать его по чужим домам тоже как-то не безопасно. Не нужно вводить хозяев в искушение. Лучше всего отправить сундуки домой. Ему казалось, что на слуг, не раз доказавших свою преданность, вполне можно положиться. К тому же им просто некуда деться в Келлуане. Своим внешним видом и незнанием обычаев Треплос и Алекс везде будут бросаться в глаза. Вот только никто из них не был у него дома. Хвала богам, приславшим сюда Карасета.

– Господин Зесатам, – нарушил молчание жрец. – У вас найдется папирус, краска и кисточка. Мне нужно написать несколько писем.

– Я же старший писец, – шутливо обиделся хозяин дома и уже более серьезным тоном добавил. – Поторопитесь, мудрец. Скоро отправляемся в город. Будет очень непочтительно заставлять ждать моего начальника и других уважаемых людей.

– Я успею, – заверил собеседника Тусет.

Пока хозяин дома выбирал, какую одежду и драгоценности надеть на праздник, жрец быстро написал три письма. Одно верховному жрецу Сета, второе брату Небраа, а третье любимой Нефернут.

– Нас ждут, мудрец! – громко сказал Зесатам, входя в комнату.

– У меня все готово, – отозвался тот, запечатывая последний футляр, к каждому из которых крепилась полоска ткани с именем адресата.

В сопровождении супруги хозяина, толпы слуг и домочадцев они прошли на берег реки, обсуждая детали предстоящей церемонии. А когда вышли к Лауму, Тусет замер, пораженный увиденным зрелищем. По черно – серым бортам корабля змеились цветочные гирлянды, на носу возвышался легкий навес, крытый зеленым тростником, мачту украшали пальмовые листья, матросы улыбались, многие надели на головы венки. Капитан откуда-то достал новый парик и белую юбку. Среди их радостных лиц забавно смотрелись озабоченные физиономии слуг Тусета.

Вместе со жрецом на борт поднялся старший писец с двумя слугами и удивленный такой честью гонец из Абидоса.

– Пока мы плывем до города, я хотел бы переговорить со своими людьми, – извинился Тусет, оставляя Зесатама с капитаном под навесом. Проходя мимо Карасета, он сделал знак следовать за собой.

– Вас накормили? – как и подобает доброму господину, поинтересовался жрец.

– Да, мудрец, – ответил за всех Алекс. – Но мы не совсем понимаем, что происходит.

– В Тмуите будет праздник в честь Бронзовой книги, – пояснил Тусет. – Мне придется задержаться на несколько дней. Верховный жрец хочет обставить мое возвращение в Абидос со всей торжественностью.

Он умолк, надменно поглядывая на слуг.

– Мы так рады за тебя, господин! – широко улыбнулся Треплос.

– Ага! – кивнула Айри.

Так и не дождавшись хвалебных слов от охранника, жрец продолжил:

– Вы не останетесь здесь. Я договорюсь с капитаном, и он доставит вас в Абидос. Это помощник жреца – чтеца Карасет. Он будет сопровождать вас.

Тусет указал на удивленного молодого человека.

– Я же должен спешить, мудрец, – нерешительно пробормотал он.

– Вот это письмо передашь Верховному жрецу, – старик протянул ему футляр. – Я написал Джедефраа, что задержал тебя, и прошу не наказывать за возможное опоздание.

Судя по всему, молодой человек не слишком верил в заступничество второго пророка, но возразить не посмел.

– Ты проводишь их до моего дома и передашь это брату, – Тусет отдал второе письмо.

– Да, мудрец, – кивнул помощник жреца.

– А вот это – госпоже Нефернут.

Юноша заткнул футляры за пояс.

– Может быть, положить их в сумку? – наконец-то подал голос охранник. – Чтобы они не мешали достойному Карасету?

Тусет посмотрел на гонца.

– А когда кончится праздник, и мы поплывем в Абидос, я их верну, – продолжил Алекс.

Карасет пожал плечами.

– Пусть так и будет, – решил жрец. – Оставайся с моими слугами и помоги им не затеряться в суете праздника.

Он повернулся, чтобы отправиться на свое место под навесом, но замер. Сунув руку в сумку, он вытащил браслет из золотой проволоки и протянул его Треплосу.

– Держи, он твой. Ты честно его заработал.

– Господин! – вскричал поэт, и его глаза алчно блеснули. – Благодарю тебя, господин!

Первые группы келлуан, приветственно махавшие кораблю пальмовыми ветками, встретились примерно за километр от города. Их становилось все больше, и скоро весь берег оказался покрыт народом. Люди заполнили все спускавшиеся к реке узкие улочки. Александру показалось, что здесь собралось тысяч десять. И на всю эту массу народа приходилось всего чуть больше полусотни стражников, жидкой цепочкой отделявших пристань от толпы горожан. Для Алекса это смотрелось как-то непривычно, после милитаризированного общества империи Тонго.

На пристани собралось десятка два важных персон в париках, белых юбках и рубахах. Они переговаривались и, потея под жарким солнцем, с завистью поглядывали на очень важных персон. Три человека стояли под полотняным навесом, который держали над их головами слуги. Еще двое обмахивали господ веерами из пышных перьев.

Гребцы осторожно подвели корабль к причалу, трое келлуан в белых набедренных повязках перебросили на судно трап, сколоченный из гладко оструганных досок, и высыпали на него охапку цветочных лепестков.

Передав посох старшему писарю местного князя, Тусет поднял над головой Книгу Сета, завернутую в кусок шелка, и шагнул на причал. Солнечные лучи огнем вспыхнули на серебряной и золотой вышивке. Толпа ахнула.

Алекс не смог удержаться от улыбки: «Ай да жрец! Вот жучара! Умеет «себя подать». Всю дорогу шелк прятал, а здесь достал. Все-таки город, надо блеснуть».

Руководящая тройка Тмуита почти синхронно двинулась ему навстречу. Слуги, державшие тент, остались на месте. Александр получил возможность лучше разглядеть местное начальство. Двое, безусловно, представляли светскую власть. Взрослые, серьезные мужчины, одному лет сорок, второму около тридцати. Белые рубашки с открытым воротом, широкие ожерелья из золота, серебра и каких-то камней, белые юбки в мелкую складку, а поверх их трапециевидный передник. На руках сверкали по два, три браслета. За поясом у одного торчала черная, украшенная серебром и золотом палка. Очевидно, что это надзиратель сепаха и старший инспектор. Вот только кто из них кто? Да ему то какая разница?

На профессиональную принадлежность третьего указывала гладко выбритая голова, посох и ожерелье из золотых пластин с бычьей головой на груди.

Тусет повернулся как манекенщица на подиуме, демонстрируя народу обретенную реликвию. Откуда-то появились большие носилки, напомнившие Александру тонганский паланкин. Четыре резных столбика под плоской крышей и стены из полупрозрачной материи, за которой можно разглядеть что-то вроде помоста с маленьким блестящим ящичком. Двенадцать носильщиков в ослепительно белых юбках и париках опустили носилки на причал. Надзиратели и инспектор подошли к паланкину, отодвинули в сторону занавеси и взялись вдвоем за маленький, шириной не более полуметра ларец, судя по блеску, сделанный из серебра.

Все это действо происходило в полной тишине, нарушаемой только жужжанием многочисленных мух да легким шумом благоговейно замершей толпы. Склонив головы, украшенные пышными париками, городские начальники вдвоем поднесли ларец к верховному жрецу храма Мина. Тот откинул крышку и, взяв из рук Тусета Бронзовую книгу, аккуратно поместил её внутрь. Толпа радостно загудела. Надзиратель сепаха и инспектор вернули шкатулку на носилки и задернули шторы. Послышались звуки свирели. Растолкав людей, на причал вышли трое мужчин – музыкантов, а за ними десяток женщин. На четверых были узкие белые платья с открытой грудью и длинным разрезом, а на остальных вообще ничего, кроме узкого пояска с бахромой в самом низу живота.

Одетые женщины запели довольно приятными голосами что-то о бессмертных богах и великом владыке, а голые принялись танцевать, громко позвякивая ручными и ножными браслетами. Какое-то время на пристани царила суматоха, но вот все встали на свои места, и шествие тронулось.

Впереди шли стражники, расталкивая зазевавшихся прохожих с пути процессии. За ними мелкими шашками шли танцовщицы, довольно синхронно делая руками волнообразные движения, наклоняясь то вперед, то назад. Далее следовали музыканты и певицы. Потом тащили носилки. Александр заметил, что на место некоторых носильщиков встали не очень большие начальники. За паланкином несли полотняный навес, в тени которого важно шествовали светские и духовные власти Тмуита и гость города Тусет.

Чуть позади шли слуги с тремя пустыми носилками, корзинками и кувшинами. Замыкали официальную часть шествия стражники, постукивая древками копий о свои белые щиты. Вслед им тут же устремились простые горожане.

Капитан оставил на судне двух человек, а сам с остальными матросами отправился за процессией.

– А что нам делать? – растерянно спросила Айри, глядя на Александра.

Тот огляделся. Помощник жреца Карасет куда то подевался.

– Остаетесь здесь, – решил Алекс. – Я пойду, погляжу, что тут делается.

– Мне тоже хочется посмотреть, – возразил Треплос, как бы невзначай потирая тонкий золотой браслет.

– Пожалуйста, – радушно предложил Александр. – Ты сколько слов по келлуански выучил?

– Тогда я с тобой пойду, – предложил поэт.

– А с сундуками девчонка останется?

Не дожидаясь, что еще выскажет рифмоплет, Алекс прыгнул на причал, помахал спутникам ручкой и пошел осматривать город.

Свернув с центральной улицы, по которой ушла процессия, он шагнул в узкий переулок. Ничего выдающегося. Узкие улочки, вьющиеся между высоких глинобитных заборов, за которыми высятся странные дома с плоскими крышами. Заметив открытую дверь, он заглянул в узкий пыльный дворик. Тощая, сгорбленная старуха в грязной набедренной повязке сидела на ступеньках лестницы, ведущей на крышу дома и, глядя вдаль слепыми бельмами глаз, что-то перебирала в широкой глиняной миске.

«Ишь ты, бабку одну оставили, – хмыкнул про себя юноша. – Все убежали книжку встречать».

– Кто здесь!? – вскричала келлуанка. Александр поспешно отстранился и вернулся на центральную улицу, где уже висела пыль от множества ног.

Шагов через сто он услышал за спиной приближающийся топот. Прижавшись к стене, Алекс оглянулся. За ним торопливо шли молодые мужчина и женщина. Оба в простых париках из овечьей шерсти. Он в помятой белой юбке, она в застиранном платье на тонких бретелях и с корзинкой в руке.

– Из-за тебя мы пропустили самое интересное! – выговаривала женщина.

– Я-то тут причем?! – возмутился тот. – Кто целый час искал краску для губ?

– А кто её спрятал на самое дно сундука!

– Да я к сундуку месяц не подходил! – возмутился мужчина и тут его взгляд упал на стоявшего у стены Александра.

– Смотри, чужеземец! Интересно, кто он?

За время плаванья Александр привык к полуголым женщинам. Большинству из них лучше было бы не раздеваться. С его точки зрения это зрелище являлось скорее отталкивающим, чем эротически привлекательным. Но догонявшая Алекса горожанка явно принадлежала к редким исключениям.

Повинуясь внутреннему импульсу, он отошел от стены и, поклонившись, представился.

– Меня зовут Алекс. Я слуга мудреца Тусета, второго пророка храма Сета в Абидосе.

Пара остановились, удивленно глядя на него.

– Того самого, кто привез из-за моря священную книгу? – поинтересовалась женщина.

– Да.

– Я Мирапут, помощник младшего писца надзирателя, а это моя жена Ияшем, – сказал мужчина. – Мы торопимся на праздник в храм Мина.

– Я иду туда, – как можно дружелюбнее улыбнулся Александр. – Но не знаю дороги.

– Если хочешь, мы тебя проводим? – предложил Мирапут.

– Я буду очень рад.

Они пошли втроем.

– А ты был с мудрейшим Тусетом, когда он отыскал Бронзовую книгу? – через несколько шагов спросил помощник младшего писца.

– Да, – ответил Александр.

– Расскажи? – предложил Мирапут.

– Не могу, – постарался увильнуть Алекс, опасаясь, что его версия событий может сильно отличаться от официально принятой.

– Почему? – вступила в разговор Ияшем.

– Там, откуда я родом, хорошие слуги не говорят о своих господах.

– Откуда же ты и почему так хорошо знаешь наш язык? – спросила женщина.

– Из королевства Тонго, что в Ольвии – ответил юноша. – А разговаривать по келлуански меня научил мудрец Тусет.

– Это далеко?

– Очень.

Пока Александр подробно рассказывал о своей несуществующей родине, людей вокруг становилось все больше. Многие шли рядом, прислушиваясь к его словам. То и дело раздавались приглушенные возгласы:

– Чужеземец… Из далекой страны… Слуга мудреца Тусета…

Минут через двадцать они подошли к двум каменным башням, в обе стороны от которых тянулась высокая кирпичная ограда, из-за которой доносился глухой шум множества голосов. По сторонам ворот, расположенных между этими башнями, стояли восемь высоких флагштоков с блестящими наконечниками и длинными, черно-красными флагами. «Похоже, все местные храмы устроены одинаково», – подумал Алекс, вступая на обширный, заполненный людьми двор. В центре располагался длинный прямоугольный водоем с каменными берегами. А в дальнем конце мрачно возвышалось большое здание из темно-серого камня, что-то напоминавшее ему своими угловатыми очертаниями, плоской крышей и высокими контрфорсами, в промежутках между которыми из стены выступали статуи человека с бычьей головой.

«По девять Минотавров с каждой стороны, – прикинул Александр. – Это что Лабиринт?»

– Чтобы войти в храм, надо совершить омовение, – сказал Мирапут.

«Вот блин! – юноша даже рот открыл от удивления. – Это же вылитый Чернобыльский «саркофаг»! Совсем как в игре S.T.A.L.K.E.R.».

– Чего застыл? – кто-то невежливо ткнул его в спину.

– Простите, – извинился юноша, уступая дорогу пожилой паре, торопливо семенящей к водоему. Глядя на то, сколько людей плещется в воде, Алексу расхотелось там мыться.

– Ты пойдешь в храм? – спросил помощник младшего писца.

– Попозже, – отмахнулся Александр. – Хочу посмотреть на него снаружи.

– Как хочешь.

Алекс бродил по заполненному народом двору, сопровождаемый небольшой группой ребятишек. Если взрослые келлуане ограничивались любопытными взглядами и тихими комментариями за спиной, то дети, не стесняясь, громко обсуждали цвет его кожи, одежду и оружие. Надеясь, что это им рано или поздно надоест, Александр осмотрел храм, любуясь мрачной строгостью форм, напоминавшей готику, и искусной работой скульпторов, смешавших звериные и человеческие черты в своих Минотаврах, сделав их поразительно одинаковыми, как близнецы.

Александр заметил, что многие из богомольцев, входя в храм с корзинами, кувшинами или живыми гусями, возвращались обратно без своей поклажи. Решив оторваться от трех самых настырных мальчишек, все еще шагавших вслед за ним, юноша пошел вдоль ограды, кое-где покрытой сетками трещин и свежими заплатами из глины. Как Алекс и рассчитывал, детям не захотелось уходить далеко от веселой ярмарки, и они отстали. А парень оказался на заднем дворе храма, где царила приподнятая суета. Слуги выносили из храма горы лепешек, корзины фиников и инжира, живых гусей и уток, с перевязанными лапками и клювами. «Жрецам тоже пить, есть надо, – философски подумал Александр. – Все, как везде».

Прямо на земле сидел писец, разложив на коленях лист папируса, и громко командовал, куда отнести то или иное подношение. После чего оно исчезало в одном из низких приземистых строений.

Понимая, что его присутствие здесь не желательно, юноша вернулся во двор, где было гораздо веселее.

Тут ходили торговцы с плетеными корзинками, предлагая все: от пирожков и воды, до одежды и амулетов. Стоявший у повозки толстяк предлагал огурцы и тыквы. Деньгами, в обычном понимании, здесь не пользовались. Люди менялись друг с другом продуктами своего труда, иногда используя в качестве оплаты кусочки меди или серебра. Здесь же неподалеку выступали акробатки. Четыре женщины в узких набедренных повязках под заунывную мелодию флейты делали мостики, крутили сальто, ходили на руках. А маленький мальчик с корзинкой ходил вокруг, собирая плату со зрителей.

Люди клали лепешки, горсть фиников, огурцы, лук порей или пучок салата. Судя по тому, с каким энтузиазмом выступали артистки, выручку сегодня следовало считать богатой. Александр бросил в корзинку кусочек меди и направился в противоположный конец двора. Здесь на хлипких столах стояли кувшины с пивом, которое разливали всем желающим за умеренную плату. Избавившись еще от одного кусочка меди, Алекс получил деревянную кружку полную пенного напитка.

Потягивая пиво, он еще раз окинул взглядом двор. Люди торговали, смеялись, разговаривали друг с другом, заходили в храм через низкую широкую дверь, возле которой стоял молодой жрец, строго следивший за тем, чтобы посетители не забывали пройти омовение.

Уже скучая, парень посмотрел на борьбу двух голых здоровяков, катавших друг друга по пыли, послушал сказителя, что-то бормотавшего о богах, аккомпанируя себе на причудливо изогнутой арфе, купил медный стаканчик, вмещавший, по уверению продавца, ровно дебен, флягу из толстой пропитанной кожи и решил возвращаться на судно.

Айри очень обиделась, когда Алекс отказался взять её в жены, и стала более благосклонно относиться к ухаживаниям Треплоса. И ни разу не пожалела об этом. Поэт читал ей стихи, рассказывал такие забавные истории, что девочка чуть животик не надорвала от смеха. Юноша попросил Айри обучить его келлуанскому языку, и та с удовольствием согласилось. Вдвоем они перевели с либрийского пару его стихов. Жаль только, что произношение Треплоса еще не позволяло читать их на публике, хотя он и делал большие успехи. С поэтом ей было гораздо интереснее, чем с Алексом, который вел себя как полудохлая рыба. То спал, то сидел и тупо смотрел на реку, неохотно отвечая на вопросы.

Когда вслед за поэтом в усадьбу позвали Айри, охранник забеспокоился и посоветовал её «глядеть в оба» и быть настороже. Та только фыркнула, услыхав подобную глупость. Как только Нидос скрылся за горизонтом, девочка сразу почувствовала себя в полной безопасности.

И в доме важного келлуанского начальника не произошло ничего плохого. Треплос поборол какого-то укра и теперь собирался поразить зрителей своим поэтическим талантом.

Айри добросовестно перевела стихотворение. Слушатели смеялись, а хозяин даже подарил им жареного гуся. Поговорив между собой, они решили не таскать еду в руках и, укрывшись в кустах, быстро все съели. Здесь Треплос полез с поцелуями, но девочка чувствовала, что еще не простила его, и ударила по рукам.

– Все еще обижаешься на меня? – грустно спросил поэт, когда они шли по тропинке к реке.

– Да, – ответила Айри и промурлыкала. – Немножко.

Юноша довольно засмеялся, обнял ее за узкие плечи, но среди кустов уже мелькали костры лагеря, и слышались довольные голоса матросов.

Девочка поморщилась. Кое-кто из этих мужчин уже приставал к ней с непристойными предложениями. Айри ответила, используя все богатство нидосского воровского лексикона. Непривычные к таким грубым отказам матросы сыпали ругательствами и угрозами. Но руки никто не распускал, опасаясь жреца и Треплоса. Алекс на фоне милетца казался слишком щуплым. Все считали, что его меч лишь непонятная блажь хозяина-мудреца.

Поэт красочно описал охраннику все подробности своего боя с чернокожим гигантом. Тот выслушал с привычным сонным выражением лица и хмыкнул.

– Жир гусиный с мо… с лиц вытрите, – буркнул он. – И ложитесь спать. Сегодня ночью будем дежурить. Не нравится мне тут.

Когда пришла очередь караулить Айри, она убедилась, что все матросы крепко спят. Из-за близости к жилью сегодня даже не стали разводить костер. Решив, что воровать здесь некому, девочка легла на сундук и задремала.

Пробуждение оказалось очень неприятным. Алекс вылил на нее ведро воды. Айри с визгом вскочила и стала оглядываться, очумело хлопая глазами. Матросы ржали. Даже Треплос смеялся, запрокидывая голову и скаля красивые белые зубы.

Прежде чем девочка успела высказать охраннику все, что она о нем думает, тот строго проговорил:

– Отправляйся в усадьбу и помоги мудрецу умыться.

– Что там своих служанок нет? – огрызнулась та.

– Он сказал, что ты можешь не приходить? – поинтересовался Алекс, отдавая матросу ведро.

– Нет, – буркнула Айри.

– Тогда надевай сухое платье и иди, – не терпящим возражения тоном скомандовал охранник.

Девочка потащилась в усадьбу, мысленно обзывая Алекса самыми последними словами. Как она и думала, там обошлись без неё. Служанки господина Зесатами помогли Тусету одеться и привести себя в порядок. Девочка собралась возвращаться к кораблю, когда из дома вышла супруга старшего писаря. Заметив Айри, она сделала ей знак приблизиться.

– Вы меня, госпожа? – недоуменно уточнила девочка.

– Подойди сюда, – громко позвала женщина.

– Что вам нужно, госпожа? – с поклоном спросила служанка.

– Я хочу посмотреть на твое платье, – еще больше удивила её хозяйка усадьбы. – Мне еще не приходилось видеть ничего подобного.

Айри польщено улыбнулась. Женщина внимательно окинула взглядом ее фигуру, велела поднять подол и долго не могла понять, как держится на бедрах её нижнее белье.

– Кто из слуг мудреца Тусета сшил все это? – поинтересовалась она.

– Охранник Алекс, госпожа, – ответила девочка. – Но он только перешил одно из наших платьев, которое оказалось для меня слишком длинным.

– У него хорошо получилось, – похвалила работу парня женщина. – Он еще что-нибудь для тебя шил?

– Нет, – покачала головой Айри. – Только рубаху себе и коротенькие штанишки. Он в них спит.

Собеседница улыбнулась.

– Я хочу, чтобы ты показала платье моим служанкам. Пусть сошьют мне такое, чтобы ходить дома.

Она взяла её за руку и отвела под навес, где стояли два ткацких станка. Три женщины, заметив госпожу, прервали работу. Хозяйка коротко объяснила, что от них требуется, и ушла. Служанки попросили Айри раздеться и долго разглядывали её платье, щупали швы и разбирались с оборками. Между делом девочка рассказала им о нидосской моде, нарисовала прутиком на присыпанной пылью площадке силуэт хитона.

Либрийскую моду келлуанки решительно отвергли, а вот творение Алекса их сильно заинтересовало. На такое платье уйдет меньше материи, чем на традиционное, а нижнее белье сделает его вполне пристойным.

Их увлекательную беседу прервал слуга, сообщивший, что мудрец собирается на реку. Девочке пришлось срочно одеваться и бежать.

Пока она торчала в усадьбе, матросы украсили корабль зелеными ветками и цветами. Поднявшись на борт, Тусет рассказал слугам, что должен остаться, и дальше они поплывут в сопровождении молодого человека, представленного им как Карасет помощник жреца – чтеца из храма Сета в Абидосе. Когда молодой человек посмотрел на Айри, его глаза масляно блеснули, и девочке это сразу не понравилось.

Они припыли в Тмуит, где их хозяина встречал весь город! Книгу положили на специальные носилки и отнесли в храм, где будет большой праздник. Айри так хотелось на него поглядеть. Но Алекс оставил её и Треплоса на корабле, а сам отправился развлекаться. Скотина такая!

Поэт с ней согласился. Ему тоже надоело торчать на судне. Девочка сидела, положив локти на борт и подперев голову руками. Она смотрела на пустынную пристань и перебирала в памяти ругательства позаковыристей.

Неожиданно из переулка показался Алекс.

– Можете сходить в город, если хотите, – сказал он, сдерживая зевоту.

Поэт со служанкой не заставили повторять предложение дважды.

На празднике Айри очень понравилось. Веселые, смеющиеся люди покупали, продавали и просто гуляли. Они с Треплосом полюбовались на изящные украшения из серебра, которые торговец носил прямо на груди. Несмотря на то, что на неё все пялились и показывали пальцем, Айри умудрилась стащить из корзины торговца маленький стеклянный флакончик с ароматным маслом. Его сменяли на две большие кружки пива, лепешки с изюмом и даже получили кусочек меди на сдачу. «Гулять, так гулять!» – бесшабашно махнула рукой девочка и решительно направились к торговцу финиками.