Текст книги "Под несчастливой звездой"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 83 страниц)

Александр вытащил из сумки нож и спрятал его в складках набедренной повязки.

На этот раз Мирагнеш не заставил себя долго ждать и быстро вернулся облаченный в белую юбку, парик, пару серебряных браслетов и с созвездием амулетов на пухлой безволосой груди. Луна давала достаточно света, поэтому ни светильника, ни факела он с собой не взял, зато за поясом торчал прямой бронзовый кинжал.

Не дожидаясь, пока привратник задвинет засов за господином, юноша пошел вперед, то и дело оглядываясь на широко шагавшего келлуанина. Показался узкий темный переулок. Алекс сконцентрировался, сделал несколько глубоких вдохов, и едва они миновали его, резко развернулся:

– Рога еще не поотшибали, свирепый речной бык?

Тот вздрогнул, открыл рот, но тут сложенные клювом пальцы Алекса ударили его в печень. Крик умер, не успев родиться. Мирагнеш задохнулся от полыхнувшей боли. Юноша подхватил мужчину под руки, выхватил у него из-за пояса кинжал и, пыхтя, уволок напряженное тело в темноту переулка.

Навалившись локтем на горло все еще не пришедшего в себя келлуанина, Александр клинком раздвинул полы юбки. Почувствовав кожей бронзовое острие, Мирагнеш вздрогнул. Алекс выплюнул камешек, попав ему точно в наморщенный лоб.

– Только пикни, сразу станешь речным волом и перестанешь радовать прекрасную Рисненет. Понял?

Мужчина яростно сверкнул глазами и попытался дернуться.

– Я не шучу, – зашипел юноша и чуть-чуть надавил, чувствуя сопротивление.

Помогло. Мирагнеш вытянулся в струнку и замер.

– Мне нет дела до твоих любовных игр и до того, как вы с Хафрафу обворовываете сепаха. Но я могу сделать так, что об этом узнает весь Абидос.

– Что тебе нужно? – тихо спросил келлуанин. – Золота?

– Услугу, – ответил Алекс. – Завтра или послезавтра тебе предложат отвезти в паломничество мумию красавицы Нефернут, наложницы Тусета, и ты согласишься.

– И из-за такой мелочи ты собирался меня кастрировать? – сделал попытку пошутить Мирагнеш.

– В саркофаге будет прятаться Небраа, – не обращая внимания на его слова, продолжал юноша. – Ты доставишь его в столицу и поможешь найти нужного человека.

– Ты что, порея объелся?! – вскричал мужчина, но тут же замер, нервно сглотнув.

– Не кричи, – предупредил Александр. – Будет больно. Твою посудину никто обыскивать не будет, а я и кое-кто еще навсегда забудем о твоих проделках. Можешь вновь ласкать лотос своей печени и обворовывать её мужа.

– Но это же святотатство! – зажегся благородным гневом Мирагнеш.

– А ворованное возить на корабле паломников не святотатство? – поинтересовался юноша и добавил сквозь зубы. – Я с тобой спорить не собираюсь. Или делай, что говорят, или завтра о тебе и Рисненет заговорит весь город. Дойдет и до сепаха.

– Но что я скажу своим людям? – уже жалобно проблеял келлуанин.

– Это твои проблемы, – не стал входить в его положение Алекс. – И ты их решишь.

– Мне хоть заплатят? – дрогнувшим от волнения голосом поинтересовался мужчина.

– Конечно! – успокоил его юноша. – Но я думаю, ты дашь несчастной подруге Нефернут маленькую скидку?

– Хорошо, я согласен, – кивнул Мирагнеш. – Теперь убери нож от этого места!

– Чуть позже, – пообещал Александр. Скосив глаза, он отыскал амулет в виде жука с прозрачными крылышками из горного хрусталя.

– Я возьму на время одну вещь. Клянусь всеми богами, она вернется к тебе, если ты сделаешь все правильно.

– Ну, что тебе еще нужно? – взмолился келлуанин.

Юноша схватил амулет.

– Только не это! – возопил извозчик мумий.

– Не переживай, это вредно для твоей мужской силы, – покачал головой Алекс. – Я не собираюсь лишать тебя магической защиты. Помоги Небраа, и священный жук к тебе вернется. Он мне не нужен. Но если ты попробуешь меня обмануть, его найдут возле трупа одного из уважаемых людей. А он один на весь Абидос. Так ведь?

– Так, – затравленно прошептал Мирагнеш, и Александр почувствовал острый запах пота.

– Снимай, – приказал Александр, приставив метательный нож к его боку. – Отлично!

Юноша перехватил рукой с ножом кожаный ремешок амулета и отступил на шаг.

– Иди, и помни о нашем разговоре.

С этими словами он развернулся и торопливо зашагал по переулку. За его спиной келуанин с тихим стоном сполз вниз по стене.

Очень скоро Александр затерялся в извивающихся улицах, выбрал уголок потемней и стал переодеваться. Облачившись в привычный черный костюм, он выждал еще час, сидя в густой тени стены, и направился к дому Тусета. Сегодняшнюю ночь и завтрашний день он решил провести там. Программа на сегодняшнюю ночь выполнена, и юноша мог спокойно поразмыслить над тем, что делать дальше.

Дорогой ему попался патруль гвардейцев сепаха. Как и вчера, воины весело болтали, абсолютно не интересуясь тем, что происходит вокруг. Брошенная усадьба встретила его как старого знакомого. Словно прикованный к кровати инвалид, которого бросили друзья и подруги, еще вчера уверявшие в своей дружбе и любви. Пока темно юноша решил устроиться на веранде в тени разрушенной стены, глядя на яркую россыпь мерцающих на темно-синем небе звезд. Пусть засада ждет его в храме Баст, у них ума не хватит отыскать тайник. А вот ему нужно, во что бы то ни стало, туда попасть. Там спрятаны флаконы с волшебными зельями Энохсета. Хотя, вряд ли стражники просидят там долго. Рано или поздно уползут, а если нет, им же хуже. Александр отогнал от лица ночную бабочку с мягкими черными крыльями. Еще необходимо решить, что делать с Айри? Шесть лет на каменоломнях это круто, даже для здорового мужика, а тут сопливая девчонка. Конечно, есть надежда, что Небраа сумеет добраться до этого самого Птаххотепа, тот доложит о безобразиях живому богу келлуан, и владыка могучей мышцей защитит невинных и накажет преступников. В этом случае заключение Айри долго не продлится. Но, что если толстяк попадет в придворные жернова и навсегда упокоится где-нибудь в тихом омуте Лаума? Тогда Алексу точно не выбраться из этой страны. Рано или поздно поймают. Нужно срочно проработать запасной вариант спасения любимой тушки. Проще всего сесть на корабль и плыть до Нидоса. Но куда деть капитана и матросов? Перерезать! А кто будет управлять судном? Одному никак не справиться. Юноша вздохнул. А если прихватить с собой Айри? Александр хмыкнул. Девчонка местная. Вдвоем можно попробовать добраться до Дельты посуху, а там своровать подходящую лодку и в Нидос! В этой человеческой клоаке их никто не отыщет. Да и искать не будут. Теперь Айри преступница, фактически осужденная на смерть. Домик с садиком, слугами и туповатым мужем накрылся медным тазом. Если жить захочет, сбежит с ним. Правда, он уже пробовал путешествовать с девчонкой по незнакомой стране, и ничего хорошего из этого не получилось. Но тут уже у него нет выбора. Подходящие парни ему что-то не попадались? Едва подумав об этом, Алекс чуть не закашлялся и почувствовал, как начинает краснеть. «Только мальчиков тебе и не хватает, праативный! – шлепнув на щеке комара, подумал юноша со злостью. – Нужно выяснить, где находятся эти каменоломни, и как туда добраться».

Анукрис казалось, что последние полгода её жизни были прекрасным наваждением. Добрый Тусет, храбрый Алекс, большой сад, слуги, прекрасный дом с мягкой удобной постелью и чистой одеждой, все это оказалось сном. И проснувшись, она вновь оказалась в одном из Нидосских подвалов, где часто пряталась от городских стражников и бандитов. Тьма, холод и какие-то мерзкие насекомые ползают по кирпичным стенам.

Девушка села, закутавшись в одеяло. Забытое прошлое вернулось. Боги поступили как негодные мальчишки из детства Анукрис. Угостив её чем-нибудь вкусным, они вырывали лакомство из слабых ручонок и начинали жадно жрать, наслаждаясь разочарованием и отчаянным ревом малявки.

На глаза, как тогда, стали наворачиваться слезы. Она шмыгнула носом и, услышав шум, поняла, что кто-то тихо спускается по лестнице. За решеткой дверного оконца мелькнул робкий огонек светильника. Молодая женщина вжалась в стену, обхватила колени руками и от ужаса закрыла глаза.

– Может, зайдем? – раздался знакомый голос Аататама – Я с ней так и не позабавился.

– Нет! – решительно возразил второй голос. – Тебе только начать, потом не остановишься, а у нас мало времени. Господин приказал все сделать быстро.

– Эх, жаль! – вздохнул мождей, и мужчины прошли мимо.

«Куда же они?» – с облегчением и недоумением подумала Анукрис.

Откуда-то снизу донесся скрип дверных петель и чей-то дребезжащий голос.

«Господин Тусет! – догадалась девушка. – Они хотят его убить!»

Внизу родился и тут же оборвался робкий крик. Анукрис зарыдала, зажимая рот руками.

– Что он там орал? – разобрала она голос Аататама.

– Что-то о мстителе Сета, – со смехом отозвался второй. – Старый дурак!

Не останавливаясь возле её двери, они стали подниматься по лестнице.

Узница проплакала до утра. Когда на стене появилось серое пятно от проникавших в узкую щель солнечных лучей, явился хмурый тюремщик.

Даже в полумраке Анукрис разглядела нездоровую бледность его лица и темные круги под глазами.

– Пошли, – коротко приказал он. – Пора на суд.

Она встала с лежанки, оправила юбку и зачем-то аккуратно сложила одеяло.

– Барахло свое тоже забирай, – сказал молодой человек, морщась. – Сюда ты больше не вернешься.

Посторонившись и отведя в сторону руку с горящим светильником, Гебту пропустил её вперед и, закрыв дверь на засов, легонько толкнул к лестнице.

Щуря отвыкшие от дневного света глаза, Анукрис шла между двух решеток, а узники провожали её сочувственными или непристойными криками. Но рук никто не протягивал. Хмурый тюремщик шел сзади, держа наготове палку, которую то и дело пускал в ход.

– Пусть будут благосклонны к тебе великие боги и мать Исид! – нагнал её у выхода чей-то голос.

– Мститель Сета спасет тебя, девочка.

Молодая женщина вздрогнула, а Гебту обернулся и громко рявкнул:

– Кто тут такой горластый? Вот я ему покажу мстителя кнутом!

В коридорчике стояли еще четверо арестантов с пожитками, готовых вместе с ней отправиться на суд. Двое незнакомых мождеев сидели на лежанке, лениво обсуждали чей-то проигрыш в клетки. Увидев Анукрис, они встали. Один из них пересчитал узников по головам и протянул тюремному сторожу кусок пергамента.

– Выходи, шакальи объедки! – скомандовал другой, открывая входную дверь.

Солнце еще только начинало восхождение к полуденной вершине. Пользуясь утренней прохладой, люди торопились сделать свои дела до наступления жары, и улицы оказались заполнены спешащими горожанами.

– Пошли! – махнул рукой стражник и зашагал впереди процессии. Второй шел сзади, наблюдая за заключенными. Те двигались плотной кучей, то и дело толкая друг друга. Девушка шла, крепко прижимая к груди корзинку с остатками еды и свернутым одеялом. Иногда кто-нибудь из знакомых окликал узника, и они успевали обменяться парой фраз, пока проходили мимо. Или пока мождей не пускал в дело кнут, если ему казалось, что они идут слишком медленно.

У широкого входа во двор Дома людей толпился народ: родственники подсудимых и немногочисленные свидетели. Тут же топтались крестьяне из дальних деревень, собиравшиеся после суда подать жалобы писцам. Народ проворно расступился, и процессия вступила во двор. Здесь уже был готов полотняный навес для судьи, статуи богов и богинь на крепко воткнутых в землю шестах, а в центре двора стоял раскладной алтарь с большим серебряным блюдом.

Обвиняемые тесной группой выстроились в узкой тени крытой галереи, и один из стражников поспешил внутрь здания. Скоро он вернулся, а вслед за ним хлынули писцы, помощники и слуги, выстраиваясь двумя неровными шеренгами по сторонам двери. Высокий худой писец в белоснежной юбке и богатом парике, с дорогими золотыми браслетами на длинных руках завопил:

– Слушающий зов бога живого, Владыки реки и берегов, следящий за людьми и богатством повелителя земли и людей, молящийся за процветание дома Гебхотепа, жизнь, здоровье, сила, верховный жрец богини Мат, главный инспектор, Судья людей, носитель подставки и опахала, справедливый Раату из Абидоса!

Все, кто был во дворе, включая арестантов и охранников, рухнули на колени, уткнувшись носами в песок.

Расписанные черными и красными узорами двери распахнулись, и под сень навеса торжественно ступил сверкающий драгоценностями судья. Едва он вышел из тени, подскочили двое помощников и угодливо подхватили его под локти. Запрокинув голову к небу, Раату затянул торжественный гимн богу солнца Амош-Раа, умоляя того освятить своей благодатью его дела и мысли, наполнить мудростью и справедливостью помыслы. После чего шагнул к алтарю. Один из сопровождающих, согнувшихся в глубоком поклоне, передал судье свернутый в трубку пергамент, второй горящую лучину.

Главный инспектор прочитал молитву богине Мат, после чего зажег ритуальный папирус и, бросив его на серебряное блюдо, стал внимательно наблюдать за пляшущими язычками пламени. Дождавшись, когда все прогорит, растер пепел в пыль, бормоча заклинания.

После чего, надменно вздернув подбородок, направился под навес, где расторопные слуги уже поставили роскошное кресло с высокой резной спинкой. Усевшись поудобнее, главный инспектор хлопнул в ладоши. Люди стали торопливо подниматься с колен. Старший писец ссыпал пепел от жертвенного папируса в серебряную чашку и передал слуге. Тот добавил туда краски для письма и тщательно перемешал.

Молодой писец доложил о первом деле. Крестьянин деревни Утос Мфасаубис по прозвищу Кривое колено обвинялся в непочтительных словах о боге Себере. Стражник подвел пожилого, хромоногого мужчину с редкими клочками волос на подбородке и подбитым глазом и заставил опуститься на колени.

Писец мельком глянул на него и вновь углубился в папирус.

– Расследование показало, что сосед обвиняемого крестьянин Найбуером по прозвищу Хитрый клоп соблазнил дочь Мфасаубиса, а после того, как она родила сына, отказался взять её второй женой. Обвиняемый побил соседа, и тот, чтобы отомстить, оговорил Мфасаубиса. Что подтвердили свидетели – крестьяне деревни Утос.

Закончив чтение, обвинитель посмотрел на судью. Не глядя на распростертого на песке крестьянина, тот надменно проговорил:

– У тебя есть что сказать, Мфасаубис?

– Нет, о светоч справедливости, источник милосердия и силы, – пробормотал обвиняемый. – Господин седак сказал все правильно. Злобный Хитрый клоп обманул мою девочку, обещал взять второй женой, а сам…

– Объявляю тебя невиновным! – торжественно объявил главный инспектор, не обращая внимания на восторженные вопли крестьянина, который все порывался приложиться губами к сандалиям благородного Раату.

– Хвала тебе, о справедливый судья! – крикнул он на прощание, пока мождей не вытолкал его со двора.

– Клеветнику Найбуеру дать сорок палок, – таким же ровным и бесстрастным голосом продолжал главный инспектор. – Подготовьте письмо к старосте Утоса.

– Слушаюсь, господин, – поклонился старший писец, и тут же кто-то из помощников заскользил кисточкой по папирусу.

Потом рассматривали дело слуги писца храма Себера, которого обвинял в краже фруктов из своего сада помощник писца из Дома людей. Оба уважаемых господина едва не вцепились друг другу в парики прямо пред светлыми очами главного инспектора. Слуга получил десять палок, а оба писаря по двадцать, чтобы в следующий раз уважали суд живого бога.

Мождеи только успевали менять измочаленные прутья. Постепенно очередь дошла до Анукрис. Учитывая важность её дела, докладывал сам старший писец.

– Приведите обвиняемую! – напомнил он стражникам об их обязанностях. Замешкавшийся мождей схватил девушку за руку и торопливо подтащил к креслу судьи. Анукрис упала на колени, чувствуя, как жгучие лучи солнца палят согнутую спину и пекут затылок под отросшими волосами.

Старший писец громким голосом зачитал список преступлений. Её обвиняли в служении колдуну Тусету и пособничестве убийцам его слуг. Судья даже не стал спрашивать у Анукрис, есть ли что ей сказать, а сразу перешел к объявлению приговора.

– Преступления твои столь отвратительны и ужасны, что я приговариваю тебя к шести годам каторги на Уразских каменоломнях.

Девушка помертвела от страха. Как же это? Ведь Карахафр обещал, что пошлют на очистку каналов в Даманкур! Проклятый седак воспользовался её безвыходным положением! Узнал, что хотел, а теперь отправляет умирать на каторгу! Пусть черви сожрут его мумию, а душа никогда не попадет в царство Осирса и будет вечно скитаться во тьме! Об Уразских каменоломнях давно ходит дурная слава, туда ссылали убийц, грабителей, осквернителей гробниц, злостных хулителей имени живого бога и других страшных преступников.

Услышав о столь суровом наказании, люди в толпе и даже кое-кто из приближенных тихо охнули, а Раату, как ни в чем не бывало, продолжал:

– По приказу твоего бывшего хозяина-колдуна слуги-чужаки совершили кровавое убийство. Они принесли в жертву демонам пустыни добрых келлуан!

– Но я никого не убивала, господин! – не в силах молча терпеть такую несправедливость и очередной обман закричала Анукрис. – Все знают, что я в тот день не выходила из дома! В чем же моя вина, справедливый судья!

– Ты встречалась с одним из убийц, падшая женщина! – камнепадом загремел голос главного инспектора. – Вместо того чтобы выдать мерзавца правосудию, как подобает благочестивой келлуанке!

– Как я могла его выдать, если даже не разговаривала с ним? – девушка рискнула поднять глаза. – Треплоса убили до того, как он со мной встретился. За что меня убиваете, справедливый?

– Еще одно слово, несчастная, и ты получишь на прощание сорок палок! – взгляд разъяренного Раату хлестал не хуже бича.

Но Анукрис не опустила головы.

– Да лучше прикажи запороть меня до смерти или сразу отдать крокодилам! Так будет милосерднее, чем отправлять меня на медленную смерть!

Она хотела еще что-то крикнуть, но подскочивший мождей ударил её палкой по голове.

– Помощник писца рэп Джедефайх, сегодня же отведешь её в Билд! – приказал судья людей. – Там передашь инспектору, пусть выделит людей для сопровождения её в каменоломни.

– Слушаюсь, господин, – с легким вздохом отозвался молодой человек в застиранной юбке.

Стражник легко поднял Анукрис и как куклу потащил к галерее, где бросил в спасительную тень.

– Сиди, моча шакала! Теперь из-за тебя придется тащиться до Билда!

Разъяренный главный инспектор покинул кресло. Суд закончился, слуги быстро разобрали навес, унесли статуи богов и складной алтарь.

Сквозь мешанину мелькавших огненных колес девушка наблюдала, как двор постепенно заполнялся народом. Люди опасливо обходили её стороной, стараясь не встречаться с ней глазами. Водопад холодной воды прояснил чувства Анукрис, вернув ей способность соображать. Напротив её стояли хмурый помощник писца и мождей с высокой корзиной у ног.

– Вставай! – скомандовал хмурый рэп. – Если не хочешь, чтобы тебя волокли как дохлую собаку.

Стражник, помахивая пустым кожаным ведром, обнажил в злой улыбке крупные, белые зубы. Анукрис попыталась подняться, но ноги задрожали, колени подломились, и девушка рухнула в пыль. Мождей схватил её за шею и легко вздернул вверх стройное тело. Пока она беспомощно таращила глаза и пыталась что-то сказать, стражник обвязал вокруг шеи толстую, колючую веревку. Отступив на шаг, он посмотрел на довольно усмехнувшегося Джедефайха.

– Молодец, – похвалил тот мождея и направился к выходу. Стражник повесил на плечо девушки свою корзину и потянул за собой. Все еще не пришедшая в себя Анукрис опять грохнулась в пыль, туда же покатились круглые булки и большая дыня. Услышав крик, помощник писца обернулся и досадливо поморщился.

– Ах ты, гиена криворукая! – заорал стражник, спасая хлеб от ног посетителей.

Страшно рыча и бешено вращая глазами, он потянул веревку вверх, поднимая с земли тело девушки.

– Думаешь, я шучу?! Думаешь, мне весело, сколопендра сушеная?!

Задыхаясь, Анукрис хрипела и пускала слюни.

Мождей вновь повесил ей ремень корзины и страшно прошипел сквозь зубы:

– Только попробуй еще раз упасть!

– Да, пошел ты, мужелюб! – выплюнула девушка и тут же получила хлесткий удар по губам.

Рот наполнился слюной и кровью.

– Эй, Зесгорн, ты долго копаться будешь? – недовольно проговорил Джедефайх. – Пошли, а то Осирнеба дома не застанем. Придется пешком тащиться до Билда.

Мождей сорвал с исцарапанного плеча Анукрис свою корзину, и злобно сверкнув глазищами, поспешил за начальником.

Они недолго проплутали по запутанным улочкам и вышли к храму Себера. Всю дорогу стражник то и дело дергал веревку. Девушка падала, Зесгорн громко ругался и с удовольствием отвешивал ей болезненные оплеухи. Та старалась не оставаться в долгу и награждала мучителя обидными прозвищами. В конец рассвирепев, он вырвал из рук Анукрис её корзину и забросил к кому-то во двор.

Помощник писца привел их к высоким воротам без калитки. На его требовательный стук одна створка открылась, и на улицу выглянула немолодая женщина в дешевом парике и стеклянных бусах.

– Господин Джедефайх! – поклонилась она, улыбаясь и демонстрируя отсутствие передних зубов. Потом её взгляд упал на грязную, окровавленную Анукрис, и улыбка медленно сползла с некрасивого лица.

– Осирнеб дома? – сурово поинтересовался помощник писца, надвигаясь на женщину.

– Заползай, паучиха, – рыкнул стражник, дергая за веревку.

Девушка едва не упала, больно ударилась локтем о край створки и влетела в маленький дворик. Остро пахнуло навозом. Помощник писца уже деловито прошел к единственной яблоне, росшей в углу, и вольготно расположился на широкой скамейке, упирая руки в колени. Мождей встал рядом, а Анукрис расположилась прямо на пыльной земле, прислонившись к шершавому стволу дерева. Из низкой двери сарая торопливо вышел приземистый, хрупкий мужчина, вытирая на ходу руки грязной тряпкой.

– Господин Джедефайх! – хозяин улыбался так, словно встретил близкого родственника.

– И к тебе милость богов, Осирнеб! – величаво кивнул париком помощник писца. – Осел твой не заболел?

– Хвала Гебу, здоров и упитан, – откликнулся хозяин дома. – Он тебе нужен, господин?

– Да, надо съездить в Билд, – ответил рэп.

– Око Амош-Раа уже пылает во всю силу, господин, – сказал Осирнеб. – В такое время опасно отправляться в путь. Подожди, пока ослабнет его ярость.

– Мы торопимся, – вздохнул Джедефайх.

– Он прав, господин, – вступил в разговор мождей. – Вон, какая жара.

– Переждите у меня, – радушно предложил хозяин дома. – Я скажу жене, она уточку зажарит. Она быстро. Есть сушеные финики, виноград и свежее пиво.

– Уговорил, – рассмеялся помощник писаря. – Давай пиво!

– Ах, господин! – вскричал Осирнеб. – Для тебя все, что хочешь! Ты же спас меня от каменоломен.

– Не хвали меня, – польщено отозвался рэп. – Я лишь выполнял свой долг перед живым богом.

– Жизнь, здоровье, сила, – хором проговорили все трое.

Рэп Джедефайх и мождей Зесгорн уселись на расстеленной в тени циновке, попивая пиво и заедая изюмом. Пока жарилась обещанная утка, супруга хозяина, спросив разрешения, принесла Анукрис миску чистой воды и старые черствые булки.

Отдохнув и подкрепившись, помощник писца потребовал предоставить ему транспорт. Осирнеб вывел из хлева высокого светло-серого, почти белого осла. Мождей тут же взгромоздил на него свою корзину, а Джедефайх уселся сам, свесив по бокам короткие ноги.

Стражник передал начальнику веревку с привязанной пленницей, а сам взял осла под уздцы. Хозяева дома провожали их глубокими поклонами и пожеланиями скорого возвращения.

– Что ты им сделал господин? – поинтересовался Зесгорн, когда они шли по пустынной улице.

– Осирнеба обвинили в краже зерна из житниц сепаха, его господин, верховный жрец Себера, не стал защищать своего слугу, он попросил правды у Дома людей, – проговорил рэп. – Главный инспектор поручил дело мне. Ну, я разобрался и выяснил, что помощник смотрителя склада испортил зерно, а чтобы не отвечать, обвинил Осирнеба.

– Ты храбр, господин, – одобрительно заметил стражник. – Не испугался ссориться с большим человеком.

– Пхе! – фыркнул Джедефайх. – Жалкий помощник смотрителя! Пыль под ногами моего господина.

– Но за него мог вступиться смотритель, – философски проговорил мождей. – А за того сам сепах.

Так болтая, они двигались по городу, понемногу остывавшему от полуденного зноя. Сытая и немного отдохнувшая Анукрис шла за ослом. Тот шагал неторопливо, без рывков, время от времени помахивая длинной кисточкой хвоста. На узких улочках редкие прохожие прижимались к стенам, освобождая проход представителям власти, а когда замечали избитую девушку, то долго провожали её тревожными взглядами. Анукрис пыталась развязать крепко затянутый узел, но только сломала себе ногти. К тому же, помощник писаря время от времени оборачивался, проверяя, не сбежала ли арестантка.

Когда стены домов расступились, и перед ними предстала петлявшая между полей и куп деревьев дорога, рэп приказал ей идти рядом с ослом.

– До темноты можем не успеть, господин, – озабоченно проговорил мождей, с тревогой поглядывая на опускавшееся солнце.

– Заночуем где-нибудь в Панках, – беспечно махнул пьяненький Джедефайх. – Или в Озерках, а завтра дойдем до Билда. Спешить некуда.

– Кому как, – недовольно буркнул стражник

Вдруг из-за ближайших кустов им навстречу вышли трое мужчин, в одном из которых Анукрис с ужасом узнала мождея Аататама.

– Кто вы такие, и что вам нужно? – грозно вскричал Зесгорн, но, узнав коллегу, немного расслабился.

– Я хочу переговорить с вами, господин рэп, – вежливо сказал Аататам.

– Мы вообще-то торопимся, – трезвея, пробормотал помощник писца.

– О, я не займу много вашего драгоценного времени, – заверил стражник.

Он приблизился и что-то шепнул на ухо Джедефайху. Тот резво соскочил с осла и позволил отвести себя в сторону. Девушка поймала на себе взгляд одного из спутников Аататама. Среднего роста, пухлый мужчина со слегка обрюзгшим лицом, в коротком парике и чистой белой юбке беззастенчиво разглядывал её, кривя в презрительной улыбке чувственные губы. Второй, широкоплечий, с могучими мускулами и неприлично волосатой грудью, похожий сложением на укра, тоже смотрел, но скорее равнодушно, словно на неодушевленный предмет.

– Нет! – вдруг вскричал помощник писаря. – Да как такое можно предлагать?

Здоровяк напрягся, а конвоир Анукрис положил ладонь на рукоять кнута, Аататам сделал успокаивающий жест и вновь что-то горячо стал доказывать рэпу, то и дело поглядывая на девушку. Вдруг стражник что-то достал из-за пояса и показал Джедефайху.

«Они говорят обо мне!» – догадалась девушка, с ужасом понимая, что этот разговор может закончиться для неё смертным приговором.