Текст книги "Под несчастливой звездой"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 83 страниц)

Князь с семьей и приближенными ожидал их в большом зале для приемов. Здесь второго пророка уже не посадили за хозяйский стол. Но после легкого ужина именно он стал объектом пристального внимания сановного хозяина.

Для Тусета поставили низенькое кресло с подлокотниками, и жрец, в который раз, повторил рассказ о своем чудесном путешествии. Они с Джедефраа уже обсудили, что можно рассказывать власть имущим, а что нужно оставить только для жрецов Сета.

Себернеп слушал с огромным интересом и задал множество вопросов. Князя интересовало: сколько разбойников напало на корабль Нарона, какой длины были их лодки, и сколько погибло моряков? В отличие от других высокопоставленных слушателей, хозяин Крокодильего сепа подробно расспросил про капитана Инона из Ромса и его послании о гибели счастливой Уртании. Тусету пришлось дословно вспомнить написанное умиравшим мореплавателем.

Слуги давно зажгли большие бронзовые светильники, кое-кто из свиты сепаха откровенно зевал. Джедефраа дремал, откинувшись на спинку кресла, а князь продолжал задавать вопросы. Сколько человек оставалось на острове, когда они приплыли? Как умер и где похоронен последний из людей жреца – отступника? Тусету казалось, что ему уже никогда не удовлетворить любопытство Себернепа. Язык старика начал заплетаться, в горле пересохло, несмотря на то, что служанка не забывала наполнять его бокал чудесным свежим пивом.

– Я вижу, что ты очень устал, мудрец, – сказал сепах, поднимаясь. – Слуги проводят тебя в комнату. Отдыхай, завтра большой праздник, понадобится много сил.

Обрадованный жрец с трудом встал со своего низенького кресла, поклонился и отправился за пожилым молчаливым слугой в хрустящей, накрахмаленной юбке. Когда он выходил из комнаты, князь что-то говорил Джедефраа. Верховный жрец проснулся и слушал его очень внимательно.

Они долго шли по запутанным коридорам с горящими по стенам светильниками. Под конец Тусет совсем запутался. Вдруг слуга остановился у малозаметной двери, и с поклоном распахнув ее, отошел в сторону.

В просторной комнате жреца ожидали две служанки со всем необходимым для вечернего омовения. Тусет с наслаждением смыл пот и грязь. Девушки предложили остаться на ночь, но уставший старик без сожаления отослал юных прелестниц.

Из широкого окна доносилось пение птиц и кваканье лягушек. Легкие занавеси из невесомой материи колыхались от мягкого ночного ветерка, доносившего запах яблок, зеленой травы и сырости пруда. Курительницы ароматным дымом отгоняли докучливых насекомых. Яркие звезды и узкий серп луны создавали в комнате приятный полумрак. Жрец поправил подушку, натянул одеяло и медленно погрузился в спокойный, глубокий сон.

Проснулся он от ощущения чьего-то присутствия. Тусет привстал, опираясь на локти. В ночной тишине, нарушаемой только звуками сада, ему чудилось чье-то тяжелое дыхание.

– Кто здесь? – на всякий случай спросил жрец, от души надеясь не услышать ответа.

Раздался легкий шорох, и от стены отделилась тонкая фигура. Человек вышел из тени на лунный свет. Жрец сглотнул. Перед ним предстал хрупкий мужчина в белой юбке, простом парике и с маской на лице.

– Кто ты? – спросил Тусет.

– Это не важно, – сипло ответил неизвестный. – Главное другое. У тебя есть документ, который тебе не нужен. Верни его и все будет хорошо.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь? – ответил мгновенно покрывшийся потом Тусет.

– О папирусе, что передал тебе один глупый молодой человек, – таким же противным мертвым голосом пояснил мужчина.

– Но, – жрец попробовал успокоиться. – У меня его украли.

Из-под маски раздался хриплый натужный смех.

– Ты врешь. Верни его, пока еще не слишком поздно.

«Почему он говорит об одном папирусе, когда Минхотеп передал мне ещё и пергамент? – вдруг подумал старик и почувствовал себя значительно увереннее. – Им ничего не известно! Они действуют наугад!»

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – твердо проговорил он.

– Мне жаль, – проговорила маска. – Придется освежить твою память.

– Что ты сказал?! – Тусет сел на кровати и нашарил посох.

– Я приду еще один раз, – неизвестный отступил в тень. – И он будет последним.

Вновь послышался шорох, тихий лязг. Качнулись шторы от сквозняка, и все стихло. Мокрый, как мышь, жрец остался сидеть на кровати, крепко сжимая свое единственное оружие.

А он то надеялся, что все уже кончено. Интересно, неизвестный в маске оказался в его комнате с ведома сепаха? Или это кто-то из приближенных князя пытался его напугать? Тусет скрипнул зубами. Если так, то они добились совершенно противоположного эффекта. Жрец разозлился. Всю жизнь он старался ни во что не вмешиваться, не конфликтовать с начальниками и даже с подчиненными. «Наверное, поэтому меня так презирала Эрасшем? – вдруг с тоской и стыдом подумал Тусет. – Теперь все, хватит! Отдам я им папирус или нет, меня все равно убьют, как нежелательного свидетеля».

Жрец посмотрел в окно, где ярко горели на угольно-черном небе равнодушные звезды, и еле слышно прошептал:

– Они не оставляют мне выбора.

Глава IV. У каждого свои расчеты

– Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Чего время терять?

Из к/ф «Обыкновенное чудо»

«Ну… прямо как у Сайо», – с непонятной тревогой думал Алекс.

Прошло совсем немного времени с той поры, когда девочка с такими глазами разбила его сердце. Лишь через миг пришло понимание, что стоявшая у ворот женщина не имеет никакого отношения к принцессе Ёсионо.

На незнакомке красовался короткий парик, украшенный тонкой диадемой с мелкими серебряными цветочками, и наброшенная на голые плечи прозрачная накидка. Проведенная под глазами темно-зеленая линия уходила к вискам, а веки покрывала черная краска.

«Вот такой макияж Сайо никогда бы не сделала», – внезапно подумал Александр.

Девушка отступила на шаг, тревожно оглядываясь, и юноша смог хорошенько разглядеть затянутую в узкое платье фигурку.

«Совсем не похожа! – облегченно подумал он. – Нисколько, вот только глаза…»

– Это дом второго пророка храма Сета? – спросила незнакомка, хлопнув длиннющими ресницами.

– Угу, – пробормотал юноша, чувствуя, как по спине между лопаток ползет по коже холодная струйка пота.

– А ты кто?

– Я Алекс, – он, наконец, полностью овладел собой и восстановил дыхание. – Привратник. Кому о вас доложить?

Девушка улыбнулась.

– Вчера тебя здесь не было, – проговорила она. – Откуда ты взялся?

– Я охранник мудреца Тусета…

– Он вернулся?! – улыбка на лице незнакомки потускнела.

– Еще нет, – покачал головой Александр. – Так что мне передать госпоже Нефернут?

– Скажи, что пришла её подруга Мерисид, – проговорила она с дурашливой серьезностью.

– Заходите, – он распахнул калитку. – Подождите здесь.

Легко и грациозно, словно балерина, девушка вошла на двор.

Придерживая меч, Алекс бегом бросился в дом. В центральной комнате никого не оказалась. Подойдя к двери спальни, он услышал приглушенные голоса.

– Какое ожерелье! А браслеты, смотри, госпожа, какие браслеты!

– Тут не меньше двадцати пяти дебенов только золота!

– Господин писал о тридцати. Теперь Небраа не отвертится от женитьбы! И дом у канала ему очень подойдет. Ведь там такая большая беседка.

– Вот только племянников наш господин вряд ли дождется.

Женщины в комнате захихикали в два голоса.

Александр постучал.

– Госпожа Нефернут! Здесь пришла девушка, называет себя Мерисид!

Дверь распахнулась.

– Где она? – резко спросила женщина.

– Я пустил её во двор…

– Пусть немедленно идет сюда! – распорядилась Нефернут.

Алекс вернулся к воротам, где гостья уже вовсю болтала с Треплосом.

– Госпожа ждет, – сказал Александр. – Вас проводить?

– Не надо, я знаю дорогу лучше тебя, – отмахнулась девушка и, подарив поэту многообещающую улыбку, проскочила мимо Алекса.

– А мне начинает здесь нравиться! – хохотнул Треплос, проводив её плотоядным взглядом.

– Ты еще облизнись, – буркнул Александр.

– Что такой хмурый, Алекс? – поэт хотел похлопать его по плечу, но тут же отдернул руку. – Смотри, сколько здесь красивых женщин! Я уже Ренекау…

– Пойдем лучше на кухню, узнаем на счет еды, – оборвал его охранник. – Дай тебе волю, ты будешь месяц без перерыва болтать о своих бабах и ни разу не повторишься!

Поэт польщено улыбнулся и продекламировал по либрийски:

 
Я негу люблю,
Юность люблю,
Радость люблю
И солнце.
 
 
Жребий мой – быть
В солнечный свет
И в красоту
Влюбленным.
 

– Ну, давай, давай, – проворчал Александр, внезапно почувствовав зависть к этому сильному, веселому парню, любителю вина, женщин и стихов.

Они обошли вокруг дома. Возле дымящейся переносной печки на корточках сидела старушка и с ожесточением обдирала большого светло-серого гуся.

– Здравствуй, добрая бабулька, – немного неправильно поздоровался Треплос.

Кухарка или стряпуха обожгла их гневным взглядом.

– Прости его неучтивость, добрая женщина, – поклонился Алекс. – Он еще плохо говорит по келлуански.

– Так пусть учится! – старушка рывком вырвала порядочный пучок перьев.

– Нельзя ли узнать твое славное имя? – разливался медом Александр, решившись доказать нахальному поэту, что тоже умеет обращаться с женщинами, путь и не такими молодыми.

– Мермуут, – буркнула та.

– Данное в честь всеобщей матери, оно удивительно тебе подходит, – почтительно проговорил юноша.

Старушка удивленно посмотрела на него, забыв о полуголом гусе.

– Ты знаешь наших богов, чужак?

– Конечно! – широко улыбнулся Алекс. – Мудрый Тусет мне много рассказывал о своей прекрасной родине.

– А в честь какого бога назвали нашего господина? – хитро прищурилась Мермуут.

– В честь змееголового Сета, а вот госпожу – в честь богини Нут.

Старушка засмеялась, демонстрируя редкие почерневшие зубы.

– Молодец, чужестранец.

– Меня зовут Алекс, – представился он. – А моего товарища Треплос. Мы очень устали и проголодались.

– Госпожа Нефернут приказала гуся зажарить.

– А пары лепешек не найдется? – заканючил поэт. – Очень есть хочется.

Мермуут, кряхтя, поднялась, и шаркая босыми ногами, направилась в низенькое здание с крепкой дверью, очевидно служившее кладовкой.

– Откуда ты знаешь, про богинь? – в полголоса поинтересовался Треплос.

– А ты произнеси её имя медленно Мер – Муут. То есть «улыбающаяся Муут». У них здесь все имена с богами связаны, – с нескрываемым превосходством разъяснил Александр. – Учись, поэт.

Старушка вернулась из кладовки с двумя ужасно жесткими лепешками, чашкой сушеных фиников и двумя кружками пива.

Поблагодарив Мермуут, парни пошли во двор.

– Пиво старое, – поморщился Треплос.

– Да, – согласился Алекс. – Но пить еще можно.

Тут он заметил мелькнувшее в саду белое платье. По дорожке медленно шла Анукрис.

– Держи, – Александр сунул поэту пустую кружку.

Он перехватил девочку у зарослей, окружавших водоем. Увидев парня прямо перед собой, та вздрогнула.

– Как тебе понравился жених? – как можно любезнее спросил Алекс.

– Не понравился, – проворчала девочка. – Старый, жирный.

– Но ты же не готовить его собираешься? – отпустил избитую шутку Александр.

Но Анукрис даже не улыбнулась.

– Алекс, – сказала она, сведя брови и пристально глядя ему в глаза. – А если я не захочу выходить за Небраа?

– Как хочешь, – пожал плечами юноша и подумал: «Но тогда у нас будут очень большие проблемы».

Наверное, девочка заметила что-то в его взгляде. Хмыкнув, она обошла его, словно столб, и так же неторопливо зашагала дальше по выложенной кирпичом дорожке.

Посмотрев ей вслед, Александр огляделся, и никого не заметив, быстро направился к дому. Как и в большинстве келлуанских построек его небольшие квадратные окна располагались под самой крышей. Разглядеть с земли, что происходит внутри здания, не представлялось возможным. Зато было прекрасно слышно все, о чем там говорили.

Узнав голос Нефернут, Алекс сел, прислонившись спиной к кирпичам, и стал ждать.

– Ты только взгляни, какая тонкая материя! – восхищенно говорила наложница Тусета.

– Как моя накидка, – напряженным голосом отозвалась Мерисид.

– А какое платье? – продолжала Нефернут. – Только посмотри? Мне, конечно, не пойдет, но материал просто чудесный!

– Тут половина сундука таких вещей! – раздался довольный голос Ренекау.

«Ага! – подумал Александр. – Служанка тоже присутствует и держит себя с хозяйкой очень свободно».

– А вторая половина полна серебра и золота! – захлебываясь, продолжала девушка.

– Дебенов сорок, наверное? – спросила Мерисид и прерывисто вздохнула.

Алекс насторожился.

– Пятьдесят! – гордо заявила Нефернут, превысив стоимость приданого Айри раза в полтора минимум.

– Мерисид! – вдруг вскричала она. – Что с тобой?! Что?

Александр услышал громкое рыдание.

– Ренекау! – грозно окликнула служанку хозяйка.

– Слушаю, госпожа, – испуганно пискнула девушка.

– Иди в сад, посмотри, Анукрис закончила разговаривать с господином Небраа? Быстро!

Хлопнула дверь.

– Не плачь, Мери, не плачь, а то у тебя уже краска потекла…

– Да наплевать мне на краску! – с болью выкрикнула Мерисид. – Боги, великий Сет, за что вы наказали меня!

– О чем ты? – в голосе хозяйки слышалась неприкрытая тревога.

– Семь лет, Нефернут…, – рыдала гостья. – Семь лет я ни одного медного кольца не потратила на себя! Если бы не твоя доброта, я бы так и ходила в лохмотьях!.. Каждый браслет, что мужчины дарили, каждую безделушку прятала в приданое! С Сетиером этим противным… Все надеялась скопить. И что? Демоны принесли откуда-то эту чужачку! Пятьдесят дебенов! С таким количеством золота легко мужа искать. А мне что делать?

– Милая, – в голосе госпожи слышалось неприкрытое сочувствие. – Ты же знаешь Тусета… Дом брата должен быть достойным его высокого положения…

– Но…, я люблю… его! – прорывались сквозь рыдания отрывистые слова. – Все… это время я была рядом… Вспомни прошлый год, когда у него болел живот… Я ходила за ним… как за малым ребенком… И что теперь?… Какая-то чужачка будет рожать ему детей!

– Ни… себе, – одними губами прошептал обалдевший Александр. Здесь точно все с ума посходили! А может быть, семейка Тусета владеет каким-то секретом, приворотным напитком или любовным талисманом. У самого престарелого жреца в наложницах роскошная женщина, его толстого брата-пьяницу без ума любит молодая красавица.

– Какая же я дура, что отказала красильщику Маату в прошлый разлив, – продолжала причитать Мерисид.

– И всю жизнь нюхать его краски! – фыркнула Нефернут.

– Зато у меня был бы дом и муж! – крикнула собеседница. – Я могла бы родить! У тебя есть Тусет, есть Моотфу!

– Тихо! – зашипела хозяйка, из-за стены донесся шум борьбы, пыхтение и треск рвущейся материи.

«Ага! – с каким-то грустным удовлетворением подумал Алекс. – Значит, у нашей красавицы все же есть «милый друг», а то уж я не знал, что и думать от такой святости».

– Ну вот! – проворчала Нефернут. – Платье разорвалось.

– Прости, Неф, – всхлипнула Мерисид. – Я не хотела…Я…

– У тебя мужиков больше, чем у меня, – продолжала ворчать хозяйка. – Каждый день в храм приходят. На пиры зовут. А у меня один Тусет, да и тот старенький. Вот и приходится…Даже от Ренекау прячусь. Одной тебе доверилась, а ты орешь на весь дом!

– Ну, пожалуйста, прости, Неф, – хлюпала носом собеседница. – Все это так… Эта невеста! Будь она проклята! Я хочу её смерти!

Александр привстал, чтобы лучше слышать.

– Ну и дура, – буркнула Нефернут. – Если хочешь быть с Небраа, стань лучшей подругой этой Анукрис.

– Что?

– Девчонку еще маленькой увезли из Келлуана, – стала объяснять женщина. – Она дочь простой служанки и мало что знает о жизни приличных людей. Если ты научишь её правильно одеваться, краситься, вести себя в обществе, управлять домом, спать с мужем…

– Да я лучше её ядом напою! – прошипела Мерисид.

– Дважды дура! – повысила голос Нефернут и тут же заговорила тише. – Вспомни, как я попала в этот дом? Эрасшем, покойная жена Тусета, тяготилась вниманием мужа, и меня взяли согревать ему постель. Если ты правильно научишь Анукрис, Небраа очень скоро охладеет к ней. Ему понадобится наложница. И кого он возьмет?

– Какая ты умная, Неф! – восхищенно пробормотала девушка.

– Я твоя лучшая подруга, Мер, – голос хозяйки дрогнул. – Я во всем помогу тебе. Только и ты должна мне помочь.

– Говори, что нужно делать? – с готовностью согласилась Мерисид.

– Для начала приведем тебя в порядок. Вот садись сюда, а я возьму сундучок с красками.

Разговор стал глуше, и Алекс стал различать только отдельные слова.

– …нашла в нем? – бубнила Нефернут. – Старый,… может… слабак… счастья…

– Мне эти… Надоели, – отвечала гостья. – Небраа добрый, ласковый. Он…

Громом раздался стук в дверь.

– Кто там? – резко спросила хозяйка.

– Госпожа, – послышался робкий голос Ренекау. – Анукрис сидит в главной комнате, а господин Небраа спит.

– Займи её чем-нибудь, – приказала Нефернут.

– Чем? – пискнула служанка, явно опасаясь вызвать новую вспышку гнева госпожи.

Но женщина спокойно объяснила:

– Возьми у Мермуут яблок или гранатов и угости. Поболтайте немного, потом приведешь её сюда.

– Слушаюсь, госпожа.

Дверь вновь скрипнула.

В кустах послышался какой-то шум. Александр приподнялся и увидел мелькнувшего среди зелени Гебарефа.

Будет не очень здорово, если садовник застанет его за подслушиванием хозяйских разговоров. Юноша пригнулся и стал пробираться во двор.

Оказавшись в своей каморке, он подправил скособоченный топчан, сбросил рваную циновку и растянулся на плохо оструганных досках.

«Эти две бабенки легко промоют Айри-Анукрис мозги, – думал он, почесывая ногу. – Выйдет она за этого… пивнушу. Да еще и радоваться будет. А для телесных удовольствий всегда можно найти какого-нибудь… Треплоса».

Что-то кольнуло за руку, он почесал, еще раз. Александр сел и начал яростно скрести кожу на ноге.

– Что за…,– пробормотал он и тут заметил мелкое черное насекомое, которое удалось поймать после некоторых усилий.

– Блоха! – вскричал юноша.

Оказалось, что его комнатушка прямо таки кишит этими зловредными насекомыми.

«Как же здесь спать? – с тревогой подумал Алекс. – Мне эти чешуекрылые или как их там устроят такую «мать Кузьмы!»

Пришлось срочно вспоминать средство борьбы с насекомыми. На ум пришла только полынь.

Пришлось вместо отдыха идти в сад, где ему попался Гебареф.

– Чего ищешь, чужак? – не очень вежливо поинтересовался мужчина.

Юноша вежливо ответил, что вообще-то его зовут Алекс.

– Блохи замучили, уважаемый.

– Я Минту давно говорил, чтобы он убрался в своем хлеву, – уже мягче проговорил мужчина. – Да только он там почти не жил. Все время болтался на кухне. Даже спал там.

– Ну, мне то придется ночевать в домике, – благожелательно улыбнулся юноша.

– Пойдем, – махнул рукой Гебареф. – Покажу тебе травку. Нарвешь её и раскидай по углам. Блох сразу поменьше станет.

– А ты сам из каких земель? – поинтересовался он.

Алекс выдал заготовленную легенду и тут же засыпал собеседника вопросами о его жизни. При этом он проявил такую неподдельную заинтересованность и внимание, что мужик потихоньку оттаял.

Ему действительно оказалось сорок четыре года, из которых пять лет он живет в доме Тусета. В молодости Гебареф с братом содержали пекарню в Вачаме. Этот город стоял в двух асангах от Абидоса на берегу озера Цимл, соединенного с Лаумом большим Роянским каналом. После гражданский войны канал стал зарастать, озеро мелело, люди покидали Вачам. Пришлось и им уйти из своего дома. Брат с семьей перебрался в усадьбу инспектора Абидоса и стал начальником его пекарни. Гебареф устроился в храм Сета, где его встретил Тусет и пригласил к себе.

– Ты женат?

– Овдовел пять лет назад еще в Вачаме, – печально вздохнул мужчина. – А трава твоя вон у забора растет. Нарви побольше.

– Дети есть? – продолжал задавать вопросы Александр.

– А как же! – широкое, необычно плоское для келлуанина лицо Гебарефа расплылось в улыбке. – Один сын служит помощником господина Небраа, второй – воином на восточной границе. Не захотел учиться, теперь тянет солдатскую лямку в пустыне.

Он тяжело вздохнул.

– Давно от него весточки не было. Что-то неспокойно мне. Ходил к гадателю, тот утку взял, наговорил всякого. Не знаю, что и думать.

– У тебя всего двое?

– Еще дочь, – ответил мужчина. – Она здесь живет. На Горшечном конце. Вышла замуж за гончара. Все время зовет меня за внуками приглядывать. Да только пока ноги ходят, буду здесь жить. От господ я ничего кроме добра не видел.

Не став слушать очередной панегирик второму пророку храма Сета, Алекс тепло попрощался с Гебарефом и отправился выгонять из своего жилища блох.

Пока Александр устраивал бескрылым кровососущим биологическую войну, раскидывая везде, где только можно, ветки полыни, на дворе появились заспанный господин Небраа, хозяйка, её гостья и Анукрис.

Похоже, брат Тусета собирался на службу. Судя по его довольной физиономии, толстяк плотно поужинал и пропустил за едой кружечку пивка. Мерисид, чей облик все еще резал глаза Алекса, тоже решила уходить. Она, широко улыбаясь, что-то рассказывала довольной Анукрис. Внешний вид девочки резко изменился. Ей подстригли волосы, соорудив что-то вроде каре, аккуратно выщипали брови, придав вид изогнутого лука, а на шее красовалось широкое ожерелье из серебряных и золотых пластин с узорами из сердолика и ляпис лазури.

– Сегодня много дел, – проговорил Небраа, обращаясь к Нефернут. – Я заночую в храме.

– Понимаю, брат господина, – с подчеркнутым уважением поклонилась женщина.

– Я обязательно приду завтра! – радостно щебетала Мерисид.

– Буду ждать, – улыбалась в ответ Анукрис.

Закрыв за ними дверь, Александр поинтересовался у хозяйки.

– Мерисид можно сразу пускать в дом или надо обязательно спросить вас?

– Она моя лучшая подруга, – надменно проговорила Нефернут. – Не стоит заставлять её ждать у ворот.

– А кто она, госпожа? – кивнув, продолжил расспросы Алекс. – Чем занимается?

– Танцовщица храма Сета, – ответила женщина.

– Я заметил, что она очень грациозно двигается, – пробормотал юноша, ни к кому не обращаясь.

– Она лучшая, – убежденно сказала Нефернут.

Солнце почти скрылось за горизонтом, когда к Александру, все еще пытавшемуся хоть как-то приспособить к жизни свою конуру, заявилась Мермуут и пригласила ужинать.

Слуги ели на заднем дворе. Служанка не обманула на счет гуся. Он конечно не воробей, но если его разделить на шестерых, получится не так много. Кроме птички подали лепешки с запеченными кусочками яблок, большущую миску крупно нарезанного салата с луком, заправленного каким-то растительным маслом и конечно пиво.

Ужинали сидя на расстеленной циновке. Ренекау сидела возле Треплоса, то и дело прижимаясь к нему плечом и что-то шепча на ухо. Разрывая крепкими зубами жесткое, явно пережаренное мясо, Алекс искоса оглядел остальных слуг.

Старик Минту мусолил беззубыми деснами лепешку, Мермуут обсасывала косточку. Гебереф сосредоточенно разделывался с гусиной лапой, ни на кого не обращая внимания.

Когда пустили по кругу кувшин с пивом, завязался разговор.

Минту поинтересовался у Алекса, откуда тот родом и как стал слугой их господина? Потом тоже самое Гебареф спросил у Треплоса.

Поэт убрал руку с теплого плеча Ренекау и стал вдохновенно врать о том, как бежал из родного города, спасаясь от несчастной любви.

«Вот мелит как помело! – со смесью брезгливости и восхищения думал Александр. – Врет и не краснеет, и, похоже, это всем нравится!»

Келлуане слушали раскрыв рты, а молоденькая служанка смотрела на нового приятеля, словно фанат на поп-звезду.

– Если бы не мудрейший Тусет, мое тело давно истлело бы в могиле, – проговорил поэт голосом полным скорби. – Но я навек разлучен с моей возлюбленной Соллин!

– Да, – нарушил повисшее молчание Минту. – Не повезло тебе…

– Наоборот! – с жаром вскричал Треплос. – Я служу такому великому человеку, как ваш хозяин! Я встретился с вами и увидел прекрасную страну!

– Оставайся здесь насовсем! – выдохнула Ренекау, положив руки на его мускулистое плечо и глядя на него сверкающими от восторга глазами.

– Как рассудят боги! – трагически вздохнул Треплос. – Все в их власти.

Алекс, довольный тем, что ему не придется отвечать на глупые вопросы, поднялся и ушел, оставив поэта пудрить мозги аборигенам.

Привыкший добросовестно относиться к своим обязанностям, он обошел усадьбу, изучая расположение зданий.

Большой господский дом, за ним двор, низкое, глинобитное здание, напоминавшее гараж или сарай, где ночевали слуги кроме Ренекау. Она спала в центральной комнате, готовая предстать перед хозяйкой по первому зову.

За домиком слуг располагался маленький птичник, где бродил одинокий гусак, испугавший громким гоготом Александра. Тот уже знал, что птицу для кухни покупают живой, выдерживая в загонах до нужного момента.

Около полуночи юноше показалось, что в дверях господского дома мелькнул какой-то темный силуэт. Поправив меч, он стал пробираться за ним. Человек, пошатываясь, вышел на садовую дорожку, и Алекс чуть не плюнул с досады.

Это следовал к месту ночевки Треплос, судя по походке изрядно подуставший на ниве эротических трудов. Разговаривать с поэтом не хотелось, и он, убедившись, что парень действительно пошел спать в барак слуг, вернулся во двор, где на часок прикорнул на низкой скамеечке.

Александр еще три раза обходил караулом усадьбу, но никого кроме летучих мышей и комаров не заметил. Перед рассветом, когда воздух стал особенно свеж и прохладен, он прошел к водоему, разделся до пояса и принялся с удовольствием выполнять комплекс упражнений. Сделав два подхода, Алекс выкупался, растерся грубым полотенцем и с улыбкой встретил зевавшую во весь рот Мермуут, торопливо семенившую в уборную.

Когда край солнца засветился над горизонтом, Александр счел свою службу законченной и отправился к себе в каморку.

То ли блохи действительно не любили полынь, то ли парень так вымотался, что не обращал внимания на их укусы, только спал Алекс крепко и без сновидений.

Проснулся он от шороха отодвигаемой циновки, завешивавшей вход. Приподнявшись на локте, юноша посмотрел на дверь, нашарив рукоятку лежавшего рядом меча.

Стараясь хоть что-то разглядеть в полутемной каморке, Ренекау старательно таращила глаза.

– Эй, привратник! – звонко крикнула она. – Вставай, госпожа зовет.

– Уже иду! – проворчал Александр. – Поспать не дают человеку.

– Спать ночью надо, – засмеялась девушка.

Парень насторожился, быстро теряя остатки сна.

– Мне пришлось за тебя калитку закрывать, – улыбалась Ренекау. – Мермуут пошла на базар, а ты спишь. Где ночью шлялся? Как только успел зазнобу себе найти так быстро?

Пока он натягивал сандалии, служанка продолжала подтрунивать над ним, а Александр чувствовал себя полным… дураком. Видимо жизнь в Келлуане сильно отличалась от суровых реалий империи Тонго, где сторожа всю ночь не смыкали глаз, оберегая хозяйское добро. А он перенес тот опыт в совершенно другую действительность и всю ночь шатался как лунатик.

Выбравшись из своей конуры, парень хмуро посмотрел на белозубо улыбавшуюся девушку.

– Чего ей надо, не знаешь?

– Не-а, – она покачала головой, и чуть понизив голос, словно по большому секрету добавила.

– С ней Анукрис, куча тряпок, нитки, иголки, ножницы.

– Понятно, – тяжело вздохнул Александр.

– Ты и в самом деле умеешь шить одежду? – Ренекау удивленно вскинула брови. – Ни за что бы ни подумала…

– А ты не думай, – проворчал юноша. – Тебе вредно.

– Почему? – не поняла прикола служанка.

– Рано поседеешь, – глядя на её удивленную мордашку, Алекс слегка повеселел. – Или полысеешь как жрецы.

Девушка, наконец, сообразила, что над ней смеются, но не обиделась, а улыбнулась еще шире.

Пройдя через центральный зал, по коридору мимо покоев хозяйки, они оказались в просторной комнате с чем-то вроде невысокого подиума у стены. На нем поверх циновок лежали рулоны материи, клубки ниток, ножницы и утыканная иголками подушечка в виде черепахи.

В уголке скромно сидела Анукрис, в её угольно-черных волосах блестела тонкая серебряная диадема.

«Зря она так выкрасилась», – успел подумать Александр, прежде чем услышал голос Нефернут.

– Это твоя работа?

Скрестив руки на выдающейся груди, она кивком головы указала на какую-то тряпку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся платьем, сшитым им для Айри.

– Да, – коротко ответил юноша.

– И это? – хозяйка подняла с «подиума» трусики.

– Да.

– Я хочу такие же, – заявила Нефернут. – Их иногда можно и надеть, это гораздо удобнее набедренных повязок.

– С удовольствием, – ответил Алекс, представляя, как будет снимать мерку, и тут же поклонился, чтобы скрыть набежавшую на лицо краску.

«Ну, извращенец! – подумал он. – Да у тебя к её годам такая же задница была бы!»

И тут же сам себя одернул: «Теперь-то точно не будет!»

– Госпожа, – нерешительно проговорила Анукрис.

– Сестра! – оборвала её Нефернут. – Я же просила называть меня сестрой!

«Ох, ни… чего себе! – удивился Александр. – Как все серьезно!»

– Прости, я иногда забываю, – смутилась девочка.

Хозяйка улыбнулась.

– А я помню.

И обратившись к юноше, продолжила:

– Сестра говорила, что ты рассказывал ей про какую-то вещь, которую надевают на грудь?

– Бюстгальтер, – подсказал Александр.

– Пусть будет бусталер, – махнула рукой женщина. – Но я не понимаю, зачем он нужен? Если в обычаях ваших народов прятать грудь, можно сшить платье повыше. Зачем эти… мешочки?

Поскольку она ни к кому конкретно не обратилась, Алекс встал на защиту моды и целесообразности.

– Вам, госпожа, эта вещь, безусловно, ни к чему, – чуть поклонился он, прогоняя остатки смущения. – Ваша грудь идеальна.

При этих словах ярко накрашенные губы Нефернут расползлись в довольную улыбку.

– Любая одежда служит двум целям, – процитировал учительницу Саши Дрейк Алекс. – Подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки.

Он немного помолчал.

– У нас говорят, что все боится времени, – немного переиначил арабскую пословицу юноша. – И ваша красота со временем поблекнет, кожа одрябнет, грудь опадет.

Улыбка женщины померкла, она повернулась к серебряному зеркалу, стоявшему на высоком столике.

– А бюстгальтер позволит ей еще долго поддерживать красивую и соблазнительную форму.

– Ты считаешь меня старой?!

– Вы молоды и прекрасны, – погасил гнев госпожи Алекс. – Надеюсь, боги пошлют вам долгую, счастливую жизнь и много детей.

– Я поняла! – оборвала его Нефернут. – Но зачем он Анукрис? Она же еще моложе меня?

– Чтобы скрыть недостатки, – ответил Александр и тут же кожей почувствовал гневный взгляд девочки.

Женщина открыла рот, видимо, собираясь что-то сказать, но тут же его захлопнула, взглянула на будущую невестку, и тяжело вздохнув, спросила:

– Ты шил их когда-нибудь?

– Давно, – вынужден был признаться Александр. Саша Дрейк знала процесс изготовления бюстгальтера только в теории.

– Но ты сможешь его сделать?

– Попробую, – проговорила юноша. – Но сначала не для вас. Надо все вспомнить…