Текст книги "Под несчастливой звездой"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 83 страниц)

Часть 1. Штиль

Глава I. Море

Заказана погода нам удачею самой,

Довольно футов нам под киль обещано,

И небо поделилось с океаном синевой,

Две синевы у горизонта скрещено.

Не правда ли, морской, хмельной, невиданный простор

Сродни горам в безумстве, буйстве, кротости.

Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,

И впадины меж ними – словно пропасти.

В.С. Высоцкий

Благословен великий океан

Перед тем как отправиться в дальнее и опасное путешествие, Нарон, как праведный даросец, всегда приносил морю жертву. На востоке еще только играли первые блики приближавшейся зари, а матросы уже чинно выстроились вдоль борта, терпеливо ожидая восхода. В руках капитана тревожно квохтала черная курица. Теперь главное не прозевать и свернуть ей шею при первых лучах солнца. Негромко хлопнула дверь каюты. Нарон обернулся. Единственный пассажир «Бороздящего стихию» тихо вышел на палубу и встал, опираясь на посох.

– Хозяин, – негромко проговорил кормщик Боаз. – Солнце.

Из-за ровной поверхности моря выглянул сверкающий край. Нарон засуетился, курица с кудахтаньем вырвалась из рук, и бестолково махая крыльями, полетела в воду.

– Плохая примета, – озабоченно прошептал кормщик.

Будучи как и капитан даросцем, он так же считал правильное жертвоприношение перед отплытием верным залогом благополучного возвращения.

– Может, поплывем завтра? – робко предложил он, почесывая кудрявую бороду.

Нарон посмотрел на курицу, с пронзительным криком барахтавшуюся в воде. Та издала жалобный крик и резко, словно её кто-то дернул за ноги, исчезла с негромким бульканьем.

– Море приняло жертву! – громко сказал он. – Отплываем.

Боаз покачал головой и пошел на корму.

– Отвязывайте канат! Убирайте сходни! – громко скомандовал капитан и, запахнув плащ, направился на нос корабля, где был закреплен огромный кувшин с питьевой водой.

Жрец вежливо посторонился и склонил гладко выбритую голову.

– Прости меня, я не хотел мешать ритуалу.

– Я сам виноват, мудрый Тусет, – с трудом скрывая раздражение, возразил Нарон, отвязывая крышку с горловины кувшина.

Капитан зачерпнул воду и стал пить, искоса поглядывая на пассажира. Келлуанских жрецов считали магами, владевшими тайнами волшебства. Только их народ превращал тела своих знатных покойников в нетленные мумии и строил им величественные гробницы. Загадочная религия келлуан с великим множеством звероголовых богов казалась другим жителям побережья Великого моря суровой и мрачной как их колоссальные храмы с гигантскими скульптурами богов и царей. Несмотря на то, что от Нидоса до устья великого Лаума всего несколько арсангов, на берегах реки существовал совсем другой, малопонятный чужеземцам, мир.

Нарон всегда считал себя человеком здравомыслящим и чуждым авантюр. Поэтому его совсем не обрадовало приглашение на прием к Сентору Кассу по прозвищу Крумон. Скромный купец не ждал ничего хорошего от беседы с членом городского совета и одним из богатейших людей Нидоса. Проворочавшись всю ночь, капитан сходил в храм и принес в жертву целого барашка.

Хвала богам, его самые мрачные прогнозы не оправдались, и речь шла лишь о келлуанском жреце, которого надо взять в плаванье к далеким Рогейским островам. Разумеется, Нарон с облегчением и радостью согласился, тем более что ему еще и заплатили, хотя и маловато. Возможно, именно поэтому присутствие Тусета рядом всегда раздражало капитана.

Вдруг он услышал громкий деревянный стук. Кто-то из гребцов сбился с ритма и ударил весло соседа.

– Длин! – крикнул Нарон, вешая кожаную кружку на специальный крючок. – Что там у тебя происходит, жирный боров?

Надсмотрщик отскочил от люка в трюм и, выхватив из-за пояса плеть, с остервенением стал хлестать рабов.

– Ленивые отродья! Стоит отойти, так вы чаек ртом стали ловить? Вот, вот тебе!

Нарон удовлетворенно кивнул и оглядел горизонт. По правую руку проплывал знаменитый маяк, вершину которого днем украшал высокий столб дыма, указывавший кораблям путь в благословенный Нидос. Слева за широким волноломом покачивались на ленивой волне боевые галеры. Капитан послюнявил и поднял вверх указательный палец. Ветра почти не было. Значит, придется идти на веслах. Он вздохнул и отправился на корму, где, крепко вцепившись в связанные между собой рулевые весла, стоял, широко расставив волосатые ноги, Боаз. Проходя между рядами гребцов, Нарон обратил внимание, что один из рабов глухо кашлял. Его глаза подозрительно блестели из-под нависшей гривы спутанных волос, а широкую спину украшали свежие следы плети.

Надсмотрщик освободил дорогу господину.

– Что с четвертым по левому борту? – вполголоса спросил капитан.

– Вроде все нормально, господин, – пожал широкими плечами Длин.

Нарон, ожидавший более определенного ответа, с раздражением переспросил:

– Нормально?

И повысив голос, добавил:

– Даже я вижу, что он болен! Почему не сказал, пока мы стояли в Нидосе? Я бы купил нового.

– Ничего с нм не случится, господин, – заверил надсмотрщик. – Моя плетка лучшее лекарство для этих скотов!

– Учти, если он сдохнет до Милеты, я тебя заставлю грести! Понял?

– Понял, господин, – глухо проговорил Длин, отворачиваясь.

Нарон взобрался на кормовую палубу.

– Выходим из гавани, хозяин, – негромко проговорил Боаз.

Судно обогнуло мыс маяка и заплясало на волнах открытого моря. Теперь главная задача – выдержать правильное направление.

Солнце медленно ползло по кристально– чистому небу. Корабль так же неторопливо шел, влекомый вперед ударами четырнадцати весел. Стоял полный штиль, и матросы откровенно бездельничали, свысока поглядывая на мокрые от крови и пота спины гребцов.

Капитан отложил в сторону посох с поперечной планкой, служивший для измерения высоты солнца над линией горизонта.

– Возьми левее, Боаз, – скомандовал он кормщику. – Не будем уходить далеко от берега.

– Да, хозяин, – отозвался тот и сделал полшага, увлекая за собой рулевое весло.

– Эй, на мачте! – крикнул Нарон. – Заснул, сын акулы!

– Нет, хозяин! – быстро отозвался молодой голос.

– Не пропусти, когда появится берег, а то шкуру спущу!

– Понял, хозяин.

Отдав ценные указания, Нарон почувствовал голод и огляделся. На носу корабля, где находилась маленькая глиняная печка, никого не было.

– Гнут, где ты ленивая скотина?

Один из матросов, валявшийся в тени кормы быстро вскочил.

– Я что должен голодать в первый же день плаванья! – крикнул капитан. – Солнце в зените, а ты еще даже не разжег печку!

– Сейчас, хозяин, задремал маленько, – проговорил Гнут на ломаном даросском.

– Я тебе, гад ползучий, устрою «задремал»! – не на шутку разозлился Нарон, сбегая с кормы.

Не дожидаясь разъяренного хозяина, матрос поспешил на нос.

Когда капитан поднялся на переднюю палубу, Гнут стоял задницей кверху и старательно раздувал огонь в печке. Глядя на тощий зад, обтянутый короткими грязными штанами, Нарон не удержался и отвесил матросу хорошего пинка. Тот дернулся от боли, но не перестал надувать щеки. Из короткой трубы стал подниматься дымок.

Гнут вскочил.

– Постой! – остановил его капитан и крикнул стоявшему на кормовой палубе жрецу.

– Эй, господин маг! Где твоя служанка? Пусть помогает!

Тусет подошел к перилам и посмотрел вниз. На палубе гребцов в тени борта посапывала, свернувшись в клубок, Айри, благополучно проспавшая отплытие.

– Длин! – окликнул жрец надсмотрщика. – Ну-ка, разбуди мою служанку. Только не переусердствуй, пожалуйста.

– Хорошо, маг! – осклабился кряжистый здоровяк в кожаном панцире с короткой плетью в волосатой руке.

Подойдя ближе, он размахнулся и самым кончиком ремня звонко ударил девчонку по ягодицам. Айри взвизгнула, подскочила и застыла, растерянно хлопая глазами под утробное ржание команды. Даже на лицах некоторых рабов мелькнули гримасы, напоминавшие злорадные улыбки.

– Ты должна вставать раньше господина, – усмехнулся Тусет. – На первый раз я тебя прощаю. Отправляйся помогать готовить еду.

– Спасибо, господин, – поклонилась девочка, потирая ушибленное место. – Куда идти?

– Сюда! – рявкнул с кормовой палубы Нарон.

Служанка вбежала по ступенькам, ловко увернувшись от подзатыльника, которым собирался наградить её капитан.

– Вон твой начальник! – усмехнулся он, указав на Гнута. – Будешь делать, что он скажет.

– Я поняла, господин.

Айри поклонилась, воспользовавшись этим, матрос-повар залепил-таки ей легкую затрещину.

– Пошли за крупой, девчонка!

Убедившись, что процесс приготовления обеда начался, Нарон отправился на корму.

– Где вы взяли такую замарашку, маг? – спросил он, потягиваясь.

– В порту, – ответил жрец. – В Нидосе очень много бездомных детей.

– Таких везде полно, – махнул рукой капитан. – Бродяги, воришки, малолетние проститутки.

Он фыркнул.

– В Стране Реки их нет, – покачал головой жрец.

Нарон пожал плечами.

– А куда же вы деваете незаконнорожденных детей или тех, чьи родители умерли? – лениво поинтересовался он.

– Если нет родственников, то писцы находят им приемные семьи, – ответил Тусет. – Дети должны вырастать и приносить пользу государству и его величеству Келл-номарху, жизнь, здоровье, сила.

– Кому охота возиться с чужими ублюдками, – усмехнулся капитан. – Своих бы прокормить.

– Мы считаем, что чужих детей не бывает, – проговорил келл, отводя глаза. Ему вдруг стал неприятен этот бородатый, дурно пахнущий мужчина, вечно озабоченный извлечением прибыли.

Прекратив разговор, Тусет стал наблюдать за процессом приготовления пищи. В большой котел налили воды из кувшина, матрос порезал на куски соленое мясо, бросил его в кипяток, вслед за ним высыпал туда же полмешка пшеничной крупы и, приказав девочке помешивать варево, растянулся на палубе, положив босые ноги на платформу из обмазанного глиной кирпича.

Айри добросовестно мешала бурчащую кашу, то и дело переступая через ноги Гнута. Потом то ли случайно, то ли намеренно кусок каши, налипшей на ложку, упал тому на голень.

Сладко дремавший матрос вскрикнул и попытался вскочить, но, поскользнувшись, рухнул, звонко ударившись затылком, вызвав смешки товарищей.

На время обеда корабль лег в дрейф. Гребцы жадно жевали густо приправленную оливковым маслом кашу, заедая ее черствыми лепешками. Между лавок шныряла Айри с кожаным ведром и деревянной кружкой.

Матросы получили к каше по сушеной рыбине, а капитан сыр, изюм и маленькую амфору молодого вина.

Жрец не отказался от предложения Нарона и тоже выпил бокал.

После обеда он решил освежиться.

– Принеси чистое ведро, – приказал Тусет служанке, когда та отмыла миски от остатков еды.

– Где же мне его взять? – поинтересовалась Айри.

– Спроси у хозяина или у матросов, – посоветовал жрец. – И не забудь веревку.

После недолгих поисков девочка принесла кожаное ведро, из которого поили рабов, и кусок каната. Тусет снял длинную, белую одежду, напоминавшую женскую рубаху без рукавов, и остался в одной набедренной повязке.

Пока Айри вытаскивал из моря воду, жрец снял и ее, представ в первозданном виде. Невольно отводя глаза от сухого, старческого тела с многочисленными шрамами, служанка вылила воду на плечи и грудь келлуанина, потом подала длинное льняное полотенце.

Одевшись, Тусет велел ей развесить полотенце для просушки и пошел на корму. Нарон, глядя на улыбавшегося жреца, перевел взгляд на гребцов, в изнеможении лежавших на своих лавках, прямо под яркими лучами полуденного солнца. Один из них лежал на животе и, не переставая, кашлял.

– Корас! – крикнул он. – Где ты там прячешься, отродье пьяного дельфина и корасской шлюхи!

Откуда-то снизу послышалось ворчание.

– Я здесь, хозяин!

– Разверните парус!

У лестницы на корму кто-то упал, громко выругался, потом появилось удивленное лицо, обрамленное аккуратной курчавой бородкой.

– Так ведь ветра то нет, хозяин?

– Палубу прикройте от солнца, тупица! – рявкнул Нарон и уже тише добавил. – А то у меня все спекутся на такой жаре.

– Мудрый поступок, – тихо проговорил Тусет. – Рачительный хозяин должен заботиться о своем имуществе.

Матросы ловко развернули парус, и он повис безжизненной тряпкой.

– Боаз, Давл, – продолжал отдавать распоряжения капитан. – Разверните реи!

– Сейчас, хозяин! – отозвался кормщик, закрепляя веревкой рулевое весло.

На измученных гребцов упала благодатная тень. Нарон довольно улыбнулся и тут же поморщился от долетевшего с палубы смрада.

– Эй! Хватит бока пролеживать! – крикнул он растянувшимся на палубе матросам.

– Чего, хозяин? А что делать? – откликнулись недовольные голоса.

– Дерьмо убрать у гребцов! – резко командовал капитан. – Воняет как невольничий рынок в жару.

– Вот еще, – тихо проворчал кто-то из матросов.

– А ну заткнись, Давл! Не то я тебе язык в задницу засуну! – рявкнул Нарон. – Длин, дай ему скребок и корзинку, и пусть потом окатит палубу водой.

Надсмотрщик, подремывавший в тенечке, недовольно заворчал, поднимаясь с тощего матраса.

Ворча и ругаясь, нескладный рыжеволосый матросик стал сгребать с почерневших досок отходы жизнедеятельности рабов, стараясь, как бы ненароком, ударить их по ногам. Заметивший это надсмотрщик треснул его по спине рукояткой плети. Измученные гребцы наблюдали за этим с полным равнодушием.

Вода быстро испарялась с нагретой палубы, принеся рабам минутное облегчение. Солнце стало клониться к западу, и весла вновь ударили о воду, толкая вперед «Бороздящего стихию». Гребцы скрипели зубами, умоляя всех богов послать ветер.

Высшие силы услышали искренние молитвы. Утром подул устойчивый северо-западный ветер, на корабле подняли парус, и рабы, наконец, смогли отдохнуть. Их больному товарищу стало совсем плохо. Он не смог даже удержать чашку с водой и пролил утреннюю порцию. Длин лениво съездил ему по зубам за столь небрежное отношение к ценному продукту. И ударил то чуть-чуть. А гребец вдруг закатил глаза и рухнул на палубу, приложившись головой об угол скамьи.

Не на шутку встревоженный надсмотрщик попытался привести раба в чувство ударами по щекам. Но заросшая грязной шевелюрой голова только равнодушно болталась из стороны в сторону.

Длин скрипнул зубами и решился оповестить капитана. «До Милеты еще четыре дня, – с тревогой думал надсмотрщик. – Придет штиль, хозяин, чего доброго, посадит за весло. Вот, сукин сын, не мог сдохнуть хотя бы послезавтра!»

Нарон завтракал в компании жреца. Расположившись на расстеленном коврике, они ели изюм с лепешками и разговаривали о мореплавании. Тусет, человек абсолютно сухопутный, удивил даросца своими познаниями. Он со знанием дела рассуждал о течениях, ветрах и небесных созвездиях, помогавших мореплавателям определять направления движения.

Увидев озабоченную рожу надсмотрщика, капитан нахмурился.

– Хозяин… – нерешительно пробормотал Длин. – Тот гребец… Он это… Кажется того… Умер.

Нарон пружинисто встал и, подойдя к надсмотрщику, так глянул в бледно – голубые глазки, что тот, вздрогнув, отступил назад, едва не свалившись с кормы.

– Баран безмозглый! – выплюнул капитан, спускаясь с кормовой палубы. Гребцы повставали с лавок. Дальние вытягивали шеи, стараясь рассмотреть происходящее.

Нарон, подобрав полы туники, присел перед распростертым телом.

– Кажется, еще жив, – раздался над ухом голос жреца. – Если ты позволишь, я могу его осмотреть.

Капитан с надеждой посмотрел на келлуанина.

Тусет прижал пальцы к шее раба и озабоченно кивнул.

– Пульс слабый. Болезнь зашла очень далеко.

Он постукал пальцами по груди, прислушался. Посмотрел в закатанные глаза раба.

– Его смерть близко. Но если начать лечение немедленно, она еще может отступить.

– Когда ты поставишь его на ноги? – спросил купец.

– Если боги позволят, то через десять дней он сможет грести, – спокойно ответил жрец.

– Лучше купить в Милете нового раба, чем возиться с этой дохлятиной, – тихо пробурчал Длин.

– Ты что думаешь, я сру деньгами! – взвился Нарон. – Или, может, мне вычесть стоимость нового раба из твоего жалованья?

– Хозяин, я не… – испуганно пробормотал надсмотрщик.

– Я знаю, что ты дурак! – оборвал его капитан. – Раскуй его немедленно.

– Его лучше отнести в трюм, – негромко сказал жрец. – Подальше от солнца.

– Сколько будет стоить твое лечение, мудрый Тусет? – со вздохом спросил купец.

– Я не возьму с тебя ничего, – улыбнулся сухими губами келл. – Пусть это будет знаком моего доброго расположения к тебе, господин Нарон.

– Спасибо, маг, – поблагодарил слегка удивленный капитан. – Я не забуду об этой услуге.

– Но мне нужен помощник, – сказал жрец. – Так, что тебе придется освободить мою служанку от корабельных работ.

– Согласен, – проворчал сразу поскучневший Нарон.

– Я пойду за лекарством – поднялся Тусет.

Перед тем, как отнести больного в трюм, где было приготовлено ложе из старого паруса, Айри его хорошенько вымыла забортной водой, а жрец срезал отросшие волосы острым ножом.

Уложив раба, матросы поспешно покинули трюм. Маг, того и гляди, начнет колдовать, а присутствовать при этом посторонним людям не полагается.

Не обращая на них никакого внимания, Тусет вытащил из сумки бронзовый цилиндр толщиной в руку, раскрыл его и, достав кожаный сверток, развернул тот на полу. Зловеще блеснули какие-то необычные металлические инструменты. Следом за ними жрец извлек из сумки деревянную коробочку величиной с две ладони. Внутри в специальных гнездах лежали стеклянные флаконы с плотными крышками. Положив коробку рядом с инструментами, Тусет закрыл глаза и начал что-то бормотать нараспев, раскачиваясь из стороны в сторону. При этом его руки совершали вращательные движения над грудью больного.

Раб закашлялся и открыл глаза. Увидев над собой колдующего жреца, он сделал попытку встать. Но келлуанин положил на него ладонь и с силой придавил к палубе, не переставая читать заклинание.

Закончив, Тусет вновь полез в сумку и вытащил каменную капельку на кожаном шнурке.

– Надень ему на шею, – приказал он Айри.

Девочка с опаской взяла из рук жреца амулет. Размером с абрикос, он был выточен из кроваво-красного гранита и покрыт сложной резьбой.

– Что ты хочешь со мной делать, маг? – хрипло спросил раб, когда Айри приподняла его голову.

– Пытаюсь вылечить, – ответил келлуанин, взяв маленький кусок льняной ткани и нанеся на нее мазь из пузырька.

– Зачем? – в перерыве между приступами кашля спросил гребец. – Чтобы еще год ворочать проклятое весло? Уж лучше сдохнуть сейчас…

– Не торопись умереть, – проговорил жрец, протирая ладони тряпочкой. В воздухе запахло смолой. – Пока человек жив, его судьба еще может измениться…

– Ты смеешься надо мной, старик, – возразил раб. – Вонючая скамья, весло и плеть Длина. Вот и вся моя судьба.

– Даже боги не всегда знают свое будущее, а ты всего лишь простой смертный, – проворчал Тусет, беря в руку нож с коротким острым лезвием. – Сейчас будет немного больно.

Он смазал предплечье гребца той же мазью и сделал короткий, неглубокий разрез. Раб даже не вздрогнул. Потекла кровь. Жрец стер ее тряпкой, взял из шкатулки другой пузырек и высыпал на ладонь несколько темно-бурых крошек размером с пшеничное зерно. Вернув все кроме одной обратно, Тусет вложил крупинку в рану и стал быстро бинтовать руку.

– Что это? – спросил больной.

– Лекарство, – коротко ответил жрец. – Сейчас оно попадает прямо в кровь, которая и разнесет его по всему телу.

– У меня слипаются глаза, – пробормотал раб.

– Так и должно быть, – скривил сухие губы в улыбке Тусет. – Спи. Я прочитал нужные молитвы и повесил тебе амулет Сета. Если бог захочет помочь, завтра тебе станет лучше…

Но гребец не слышал последних слов своего лекаря. Грудь его мерно вздымалась, а лицо обмякло.

– Пойди к капитану и скажи, что для лечения мне нужно вино. А я пока приготовлю необходимое лекарство.

Айри кивнула и выскочила на палубу. Как жрец и рассчитывал, Нарон, узнав о вине, решил подробнее узнать, зачем оно понадобилось.

Тусет показал растертый в ступке порошок.

– Его нужно давать больному всякий раз, как он проснется, и обязательно с вином.

– С каким? – скорбно вздохнув, спросил купец.

– Это не так важно, – пожал плечами жрец. – Главное, чтобы оно было достаточно крепким.

– Такое найдется, – немного повеселел Нарон и выбрался на палубу, махнув рукой притихшей в углу Айри.

Вскоре девочка вернулась с маленькой амфорой.

Жрец уже сложил вещи в сумку. Порошок лежал в глиняной плошке.

– Ты слышала, что должна делать? – спросил ее Тусет.

Служанка кивнула.

– Когда проснется, поить вином со щепоткой волшебного порошка.

– Это просто лекарство и никакого волшебства, – улыбнулся жрец, вставая. – Я скажу, чтобы тебе принесли циновку и какое-нибудь одеяло. Девочкам в твоем возрасте вредно спать на голых досках.

Ночью больной просыпался три раза. Дремавшая в уголке Айри просыпалась, мешала лекарство с вином, подносила плошку к спекшимся от жара губам. Гребец с жадностью выпивал и опять проваливался в забытье.

Под утро поднялся ветер, и судно заплясало на волнах, подобно пьяному матросу, возвращавшемуся из кабака. Айри с позеленевшим лицом чувствовала, как желудок то и дело прыгает куда-то в глотку, несмотря на то, что девочка делала отчаянную попытку удержать его содержимое внутри. Но на этот раз, кажется, тошнота стала совершенно нестерпимой. Айри пробкой выскочила на палубу и под дружное ржание команды выплеснула в море вино и желчь.

Опираясь на посох, подошел жрец.

– Как там больной? – спросил он, хватаясь рукой за борт.

– Кашляет, – пожала плечами девочка, и ее вновь скрутило в жестоком приступе морской болезни.

Тусет покачал бритой головой.

– Пойдем, у меня есть то, что и тебе поможет.

– Правда? – с безумной надеждой спросила Айри, и, получив утвердительный кивок, схватила его за руку.

Вдвоем они быстро добрались до трюма. Гребец уже не лежал, а сидел, прислонившись спиной к переборке.

– Мой добрый маг, – хрипло проговорил он, увидев Тусета, и тут же зашелся в кашле.

Жрец присел рядом, положил ему руки на плечи и одним движением стащил гребца на пол.

– Тебе нужно лежать, – сказал он в ответ на протестующий жест.

– Отрабатываешь проезд? – криво усмехнулся раб. – Боишься, что Нарон выбросит тебя за борт?

– Это вряд ли, – спокойно возразил Тусет. – Я еще не все заплатил.

– Тогда чего ты так стараешься, спасая мою никчемную жизнь?

– Любая жизнь на что-то да сгодится, – сказал жрец, разбинтовывая ему руку.

Рана покрылась темно-красной коркой, кожа вокруг побледнела.

– Если ты сегодня такой разговорчивый, значит, мое лекарство действует, – улыбнулся он, раскрывая шкатулку.

– Лучше бы ты дал мне яд, – вздохнул гребец, глядя, как старик ловко втирает в кожу на груди маслянистую, приятно пахнущую жидкость.

Раб закашлял. Жрец отстранился, терпеливо пережидая приступ. Едва пациент затих, лекарь вновь продолжил растирать ему грудь, что-то негромко бормоча и причмокивая губами. Гребец опять закашлял. Так продолжалось до тех пор, пока больной не закрыл в изнеможении глаза, измученный непрестанным кашлем. Тусет удовлетворенно кивнул и закрыл шкатулку.

Айри, испуганной мышкой сидевшая в углу все время процедуры, несмело проговорила:

– А как же я, господин?

– Прости, я совсем забыл, – покачал головой жрец и, покопавшись в сумке, достал коричневый, полупрозрачный камень величиной с воробьиное яйцо. Отряхнув налипшие соринки, Тусетт протянул его девочке.

– Вот возьми. Держи во рту, пока не растает.

Та с сомнением посмотрела на странный предмет, но тут корабль вновь пополз вниз с очередной водяной горы, и Айри, не задумываясь, сунула камешек в рот, который тут же наполнился сладкой слюной.

– Что это? – спросила девочка, жмурясь от удовольствия, но жрец уже ушел.

Больше всего это походило на мед, пробовать который ей приходилось считанное количество раз, но кроме этого чувствовался аромат цветов, винограда и еще чего-то ужасно вкусного. Айри лежала на сложенном одеяле с закрытыми глазами и наслаждалась.

– Эй, девчонка, – позвал ее раб. – Помоги мне сесть.

Служанка с сожалением посмотрела на гребца и не двинулась с места.

– Господин велел лежать.

– Помоги, я сказал! – рявкнул раб, делая попытку приподняться.

Девочка пожала плечами.

– И не подумаю.

– Ах ты, маленькая дрянь! – мужчина попытался до нее дотянуться, но Айри без труда отбила слабую руку.

– Лежи.

– Вот, вошь мелкая, – оскалился гребец, потом поморщился. – Отлить мне надо. Поняла?

Девочка подала выщербленную деревянную чашку.

– Валяй, я отнесу.

Облегчившись, мужчина резко подобрел.

– Как тебя угораздило попасть в служанки к магу? – спросил он, повернувшись на бок. – Не похоже, что ты из келлов.

Гребец назвал соотечественников Айри именем, принятым среди других народов.

– Я из Нидоса, – буркнула девочка.

– Маг тебя купил? – продолжал расспросы мужчина.

– Взял у солдата, – так же неохотно ответила Айри. – Он меня в порту поймал.

– Воровала?

– Ага.

– Ты из крысят или шакалов? – гребец безошибочно назвал две самые известные портовые банды малолеток.

– Я сама по себе, – пожала плечами девочка.

– Чем же ты магу так приглянулась? – похабненько усмехнулся раб.

– Я келлуанский знаю! – резко ответила Айри и, смутившись, добавила. – Немного.

– Откуда? – уже всерьез удивился больной.

– Одна женщина научила.

Гребец понимающе кивнул и откинулся на импровизированную подушку.

– Сирота? – спросил он после недолгой паузы.

– Да.

– Давно?

– Три года.

– И за это время не пристала ни к одной из банд? – не на шутку удивился мужчина.

– Сначала я у Шило жила, – стала рассказывать девочка. – Но год назад ее убили в драке.

– Слышал о ней, – уважительно проговорил раб. – Серьезная воровка была.

– Так ты что…из наших? – удивилась Айри.

– Нет, не из ваших, – передразнил гребец. – Просто кое-что знаю.

Айри пожала плечами и замолчала.

– А кто Шило убил? – спросил раб.

– Тебе что за дело? – скривила губы девочка. – Меня выспрашиваешь, а сам про себя еще ни слова не сказал. Я даже не знаю, как тебя зовут.

– Прокл Пелосец, слышала про такого? – усмехнулся гребец.

– Может и слышала, – пожала плечами девочка. – Нидос город большой.

– Мне отец оставил в наследство дом, два корабля, – с грустью проговорил раб. – И целый сундук денег.

– Что-то ты не похож на богача, – скептически поморщилась Айри.

– Я похож на глупца, – со вздохом согласился Прокл.

– Играл? – попробовала угадать девочка.

– Не больше чем другие, – покачал головой раб.

– Тогда, может быть, слишком сильно любил вино и продажных женщин?

– Не больше чем другие, – повторил Прокл. – Боги наказали меня, заставив полюбить недостойную женщину. Вот почему я здесь.

Глаза Айри разгорелись от любопытства.

– Расскажи!

– Ты же мне так и не сказала, кто убил Шило? – проговорил гребец, поморщившись от соленых брызг, залетевших через открытый люк

Сейчас, когда болезнь чуть отступила, девочка видела, что ему вряд ли больше двадцати пяти лет.

– В кабаке «Пьяный дельфин» её принял за проститутку какой-то хлыщ из богатых и стал приставать. Она его побила. Тот сбегал за слугами, и они вшестером прижали ее в переулке. Мне там тоже досталось.

Она наклонилась и отвела прядь волос, открыв небольшой шрам у виска.

– Шило подколола троих, но и ее зарубили. Меня ее подруга выходила. Даже предлагала остаться у неё… Да я не захотела в кабаке жить. Вот и пошла в порт. Там легче прокормиться.

Девочка вздохнула и добавила:

– Тусет обещал меня в Келлуан взять. Когда вернемся…

Гребец заперхал, согнувшись в удушливом кашле.

– Ну, ты насмешила, – отдышавшись, он вытер слезящиеся глаза. – Да одни боги знают, вернемся ли мы вообще! Ты хоть знаешь, малявка, куда плывет этот корабль?

– Нет, – растерянно пожала плечами девочка.

– На Рогейские острова, дура! – Прокл с жалостью посмотрел на неё. – Это же край земли! Дальше только Океан Мрака! Мы полгода будем в море болтаться или даже больше.

Айри испуганно посмотрела на гребца.

– А что же мы будем есть?

Гребец вновь рассмеялся и опять закашлялся, держась за грудь. Но в этот раз приступ оказался гораздо сильнее. Лицо раба посинело, глаза выпучились, он начал задыхаться.

Девочка испуганно вскочила, собираясь бежать за жрецом, но дыхание мужчины стало постепенно восстанавливаться. Айри взяла амфору, в которой еще оставалось немного вина, и развела остатки лекарства.

Прокл с жадностью выпил и тяжело, с хрипом вздохнул.

– На корабле нет столько места для еды и воды. Нарон будет останавливаться в прибрежных городах или высаживать матросов для охоты на островах. Я слышал, что на многих из них люди не живут.

– Почему? – заинтересовалась девочка.

– Не знаю, – ответил гребец, засыпая.

Море бушевало еще четыре дня. Все это время экипаж и пассажир «Бороздящего стихию» питались вяленой рыбой, черствыми лепешками. Гребцы не выпускали из рук весел, а кормчий руля, все время разворачивая судно носом к набегавшей волне. С утра пятого дня волнение стало заметно стихать, а на шестой окончательно сменилось ровным попутным ветром. Воспользовавшись этим, Нарон направил корабль к земле, еле заметной на горизонте. Несмотря на поднятый парус, берег приближался медленно, словно бы неохотно. Изломанные вершины гор ярко выделялись на фоне пронзительно голубого неба.

С любопытством поглядывая на них, Айри спросила у Гнута:

– Что это?

Матрос проследил за ее взглядом и усмехнулся.

– Айханские горы.

– Высокие, – покачала головой девочка, помешивая кашу.

– Дальше они еще выше будут, – сказал Гнут. – С белыми от снега вершинами. Слышала когда-нибудь про снег?

– Я же из Нидоса, – обиделась Айри. – У нас моряки каких только чудес не рассказывают.

– Особенно, когда выпьют, – добавил подошедший незаметно Нарон.

Айри отвернулась и стала с подчеркнутым усердием мешать варево.

Горы приближались, наползая на небо. Их серо-зеленые вершины с яркими пятнами лесов по склонам постепенно заполняли горизонт. На их фоне стены города, испуганно притулившегося на длинном мысу, казались игрушечными.

В сумерках корабль подошел к пристани Милеты.

Как только заржавевшие шестеренки в голове чуть провернулись, сразу возникли два вопроса.

«Кто я?» К сожалению, тут имелось целых два ответа. Скромная российская девятиклассница, Александра Дрейк, к своему несказанному ужасу помещенная сверхъестественными силами в мужское тело. Или просто Алекс. Крутой парень, всего за год превратившийся из простого конюха рыцаря Гатомо в хладнокровного живореза и профессионального спасателя принцесс. К тому же сумевшего вовремя смыться, а это самое важное качество для любого нормального героя.

«И что выбрать?» Свою любимую чистую душу простой девочки с повышенной самооценкой? Или не менее любимое тело, обладавшее выдающимися мужскими достоинствами? Имеется в виду блестящее владение смертоносными боевыми искусствами.

«Кажется, этот вопрос мучает меня весь год с того памятного дня, как я очутился в этом мире. Все же теперь, наверное, я Алекс или Александр. Убийца с тонкой душой Саши Дрейк.»