Текст книги "Чужая в чужом море"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 86 (всего у книги 88 страниц)

– Это хорошая машинка для нашей страны! Дешево, надежно! Многие покупают, да!

– Мы рады за вашу страну, – с улыбкой, сказал Ашур, но давайте ближе к теме.

– Я и двигаюсь к теме, – ответил Ематуа, – Наш Наллэ со своей vahine и еще пара наших ребят полетели на Новую Британию, тестировать этот байк. Там они познакомились с двумя папуасами. Хти и Мео из KTIC (Kimbe Transport Innovation College). Вот они… Дети, встаньте, пусть судьи на вас посмотрят… Вот! Это они выиграли конкурс PASA (Papua Air–Space Agency), и получилась та штука, на которой я сюда прилетел.

– Вы утверждаете, что вот эти ребята создали новый тип спейс–скутера? – недоверчиво спросила Тин Фан, рассматривая юную папуасскую парочку, эффектно выглядевшую в ярких комбинезонах PASA c эмблемой в виде золотой райской птички.

– Они придумали концепт, – уточнил Ематуа, – Главную идею. Про это и был конкурс.

– Концепт получился именно такой, что реализовать его оказалось удобнее всего путем контракта между PASA и вашей фирмой Hikomo? – уточнила судья.

– Ну, может ведь Паоро иногда нам улыбнуться, – скромно ответил Ематуа, поднимая глаза вверх, как будто рассчитывал увидеть там улыбку океанийской богини судьбы.

– Паоро… – задумчиво повторила Тин Фан, крутя в пальцах авторучку, – проще говоря, проект делала ваша фирма, не без участия Шуанга, так?

– Ну, да! Вы верно подметили, сен судья, так оказалось удобнее всего.

– И теперь вы строите эти «Trapo» по заказу из Папуа… В каком количестве?

– Пока мы построили полсотни. Сначала у нас была маленькая серия, но сейчас мы еще строим для Канады. И еще, мы расширили производство и начали принимать частные заказы. Обычные спейс–скутеры слишком дорогие. Среднему канаку это не по карману. Можно арендовать, но хочется иметь свой, в ангаре, верно? А цена на «Trapo», как на флайку. Потребительское качество, конечно, пониже, чем у дорогих моделей, зато…

– … Можно кого–нибудь разбомбить, – перебил Макрин, – Скажите, сен Тетиэво, зачем этой модели телеуправление, робот–пилот и устройство сброса гондолы?

– Для безопасности, – невозмутимо ответил Ематуа, – На любой учебной флайке есть и телеуправление, и робот–пилот. А на счет гондолы – это специфика космоса. Если у вас что–то случилось с крылом или пропеллером, то у гондолы есть аварийный параплан.

– А что вам сказала на это военная разведка? – поинтересовался Ашур.

– Ну, как обычно, – Ематуа пожал плечами, – Про бдительность, и про все такое.

– Понятно. Ну, что ж, выясним подробности у самой военной разведки. Суд объявляет перерыв на 1 час, а после перерыва заслушает объяснения полковника Аурелио Крэмо.

***

Фрэдди снова изобразил жест озадаченного орангутана, и толкнул Жанну плечом.

– Затопчи меня муха, если Элеа не была права. Меганезийскому суду насрать на этого гаагского прокурора. Им интереснее, не заигралось ли их собственное Гестапо.

– Получается, так, – согласилась Жанна и, окинув взглядом стол, добавила, – Ох, ничего себе! Это мы втроем столько сожрали!?

– По ходу, никого больше не было, – Элеа хихикнула, – Вы молодцы, что купили много. Кстати, а на завтрак что–нибудь будет? В смысле, поскольку мясо уже тю–тю…

– Овсяные хлопья с консервированным молоком, – нерешительно сказала Жанна.

– Давай просто утром сходим еще раз в лавку, – предложил Фрэдди.

– А правда, что в Канаде есть такой обычай: в конце утренней физзарядки валять друг друга в снегу? – спросила Элеа, – Я где–то в кино видела.

– После сауны, – уточнила Жанна, – Но это не только у нас. У вас то же самое. Меня на Никаупара из сауны сбросили в бочку со льдом. В смысле, вода там тоже была, но…

– Бассейн со льдом после сауны это понятно, – ответила меганезийка, – но снег, это ведь совсем другое! Он пушистый! Он такой прикольный!

– У вас в Антарктиде, на MBL точно такой же, – заметил Фрэдди.

– Да, но у меня все руки не доходят туда прокатиться. А здесь: вот он, снег.

Жанна ткнула Фрэдди пальцами в бок.

– А давай ее вываляем в снегу, раз она хочет? Тем более, говорят, есть обычай…

Раздалась клавесинная фраза из компьютера. Конечно, это опять была Хелги Сонстром.

– Hello! Извини, что снова тебя отрываю. Слушай, тут что–то непонятное. Этот Штаубе вообще ушел из зала на пирс и общается с какими–то клиентами своей фирмы. А когда прокурор Эйнфогел спросил у председателя суда, почему это разрешили, тот ответил: «что вы привязались к этому Штаубе, пусть занимается бизнесом, пока у нас перерыв».

– Немного странно, – согласилась Жанна.

– Это еще не все. Герр Эйнфогел передал в суд лист дополнительных обвинений против Штаубе. Сначала ему ставилась в вину только агрессия, а теперь добавились военные преступления, преступления против человечности и геноцид.

– Гм… Не слишком ли много?

– Да, Мне так тоже кажется. Но герру Эйнфогелу прислали из Гааги почти 10 гигабайт доказательных материалов. Наверное, там что–то достаточно серьезное…

– Знаешь, Хелги, отправь мне этот лист обвинений по e–mail. Он же у тебя есть, верно?

– Конечно есть, сейчас отправлю… Все, он у тебя.

– Вижу, – сказала Жанна и нажала значок «print».

Подошедшая Элеа без церемоний, взяла лист, выползший из принтера, пробежала его глазами по диагонали, фыркнула и прокомментировала:

– Эти кондомы включили сюда все свое меню. Завтрак, ланч, обед и ужин.

– В смысле? – не поняла Жанна.

– В том смысле, что они предъявили Штаубе вообще весь криминал, который входит в компетенцию международного трибунала. По ходу, эти исламисты заплатили за голову Штаубе офигенный аванс в Гаагу. Ладно, фиг с ними. Я пойду, сварю кофе, ага?

Хелги на экране удивлено моргнула несколько раз, будто ей попала пыль в глаза.

– Жанна, кто эта девушка в одном фартуке? Извини, если это что–то интимное…

– Нет, Элеа моя приятельница и коллега. Уточняю: не лесби.

– Я групповая бисексуалка с уклоном в зоофилию! – крикнула Элеа с кухни.

– В ихтиофилию, – торжественно поправил ее Фрэдди.

– …Она из Меганезии, – пояснила Жанна.

– Из Меганезии!? О, боже…

– А что тебя удивляет?

– Нет, ничего… А парень, который сказал про ихтиофилию, он тоже из Меганезии?

– Нет, я из Арктики! С Баффиновой Земли. Отморозил голову и влюбился в Жанну.

– Он шутит? – осторожно спросила Хелги.

– На счет головы – возможно, шутит. На счет всего остального – вроде бы, нет.

– А–а… Слушай, а как бы ты сказала в репортаже про эти новые обвинения?

– Как я бы сказала, тебе говорить не советую, – ответила Жанна, – Тебе лучше просто сказать: Верховный суд интересуется отношениями, возникшими между бизнесом и спецслужбами в этом деле. Акцию Штаубе суд рассматривает только из любопытства.

– То есть, как? – удивилась нидерландка, – А военные преступления?

Жанна вздохнула.

– Понимаешь, сам термин «военные преступления» это тавтология. Никто не говорит: «незаконная кража со взломом». Война уже сама по себе преступление.

– Кроме foa–autodefenca! – крикнула Элеа.

– Возможно, – сказала Жанна, – Хотя, даже тогда я сомневаюсь в правомерности войны. Война в порядке самозащиты – это как кража картошки от голода. Оправдать можно, у человека не было другого выхода, но это все равно кража.

– Но есть же законы и обычаи ведения войны, – возразила Хелги.

– Херня! – раздался очередной комментарий меганезийки, – Какие законы, если пилот жмет кнопку и сбрасывает тонны взрывчатки, даже не видя, что там внизу? Я уже не говорю про ракеты, а тем более – про мины.

– Не трогать мирное население, – пролепетала Хелги.

– Ага! Попробуй разбомбить в городе военный завод, а мирное население не тронуть. А если речь идет про исламистов, попробуй, отличи, мирный он или военный.

– Но есть же конвенции…

– Конвенции про то, – перебила Элеа, – как две толпы молодых парней должны убивать друг друга ни за грош. Пулю в лоб мудакам, которые занимаются такими конвенциями.

– Ты говоришь так потому, – обиделась Хелги, – что твоя страна воюет без законов.

– Во–первых, воюют не страны, а люди. А во–вторых, кто и когда воевал по законам?

– Давайте не будем ссориться, – предложила Жанна, – Давайте поможем Хелги сделать репортаж о текущем положении на процессе Штаубе.

Фрэдди кивнул, закурил сигарету и предложил:

– Давай напишем, как ты начала. А потом – что Гаагский трибунал готов пойти на все, предъявить любые обвинения, только бы получить Штаубе.

– Поставь вопрос в конце: кому это больше всех надо, кому выгодно? – добавила Элеа, появляясь в гостиной с котелком кофе, – Pardon, foa, но я варю только большие порции.

– Знаешь что, Хелги, – сказала Жанна, – Попробуй найти в интернет инфо об операциях против торговцев человеческими органами в Шонаока полгода назад. Это важно.

– Упс… А там были такие операции?

– Были. И о них писала пресса. Кстати, мой обзор про это есть на «Green World Press».

– Спасибо! Всем пока, я побежала стучать клавишами!

***

Полковник Аурелио Крэмо предстал перед судом в безукоризненно–аккуратной форме INDEMI, в т.ч. – в огромных зеркальных очках, закрывающих пол–лица. Ашур Хареб полистал лежащий на столе отчет и побарабанил пальцами по страницам.

– Сен Крэмо, здесь написано, что после посадки сарджайского аэробуса, ваш офицер рекомендовал Герхарду Штаубе принять министерский пост у Чоро Ндунти. С какой целью была дана такая рекомендация?

– С двумя целями, сен судья. Нам было выгодно, чтобы этот пост занял дружественный фигурант, но не меганезиец, а самому Штаубе нужна была психологическая адаптация после длительного пребывания в неадекватном сарджайском социуме.

– Что вы понимаете под словом «адаптация»?

– Ему надо было привыкнуть к тому, что он снова адекватный человек, а не муслим.

– И только? – подозрительно спросил Ашур.

– Мы не исключали, что ему для адаптации необходимо удовлетворить потребность в мести за свою семью, – добавил Крэмо, – Это указано в отчете.

– Вы этого не исключали, или вы на это рассчитывали?

– Мы не могли на это твердо рассчитывать, но рассматривали такой вариант развития событий, как желательный. Это тоже указано в отчете.

Ашур кивнул и обменялся короткими взглядами с Макрином. Тот кивнул и спросил:

– Сен Крэмо, насколько правдиво утверждение, что персонажи, названные в отчете «зайчиком» и «мышкой» являются случайными? Лично у меня складывается такое впечатление, что они слишком часто оказывались в нужном месте в нужное время.

– Я понимаю, сен судья, – ответил разведчик, – Это может показаться странным, но утверждение полностью правдиво. Действительно, здесь был ряд редких совпадений. Именно совпадений. Простая логика: такое невозможно планировать.

– Логика это штука двояковыпуклая, – загадочно произнес Макрин, – Почему тогда вы начали перемещать персонажа, названного в отчете «хомячком» так, как будто знали заранее о будущих действиях Зайчика и Мышки, и подыгрывали им?

– Хомячок был необходим там для обеспечения проекта «колибри», и мы использовали игру Зайчика и Мышки, как легенду для перемещения Хомячка. Это есть в отчете.

– Да. Это есть в отчете. Но, когда игра Зайчика стала вам ясна, вы, как сказано в том же отчете, дали этой игре «зеленый коридор», т.е. начали оказывать содействие.

– Извините, сен судья, но «зеленый коридор» – это не содействие, а только отсутствие противодействия. Мы следили, чтобы никто не мешал сделке между PASA и Ндунти, чтобы никто не возражал против смены кодов маршрута в роботах–пилотах, и чтобы не было лишних проверок, когда в гондолы грузили дробь вместо обычного балласта.

– Иначе говоря, вы следили, чтобы никто не мешал им убивать Аль–Аккана, так?.

Полковник Крэмо кивнул и уточнил:

– Мы следили, чтобы в нашей зоне ответственности не создавалось административных помех военно–тактическим планам правительства Шонаока, нашего союзника. В любом случае, мы обязаны были реагировать именно так. Административные помехи в нашей зоне ответственности, означали бы нашу помощь Аль–Аккану, а это было бы не только нарушением союзного соглашения, но и нарушением Хартии.

– Это верно, – согласился Макрин, – Но нарушением Хартии является и использование вооруженных сил для атакующих боевых действий без санкции Верховного суда. У вас написано, что ни один военнослужащий Конфедерации в этих действиях не участвовал, однако Тин Фан полагает, что вы умалчиваете об одном важном моменте… Тин…?

Тин Фан кивнула и, прицелившись в разведчика пальцем, спросила:

– А кто создал те коды, которые были загружены в робот–пилот? Это довольно сложная баллистическая задача. Я не буду объяснять здесь про функционал отсечки и про конус вероятности, а просто скажу: эксперта достаточной квалификации у Ндунти не было.

– Извините, сен судья, но такой эксперт у него был. Это Герхард Штаубе.

– Ой, не морочьте мне голову. Штаубе – пилот высшей квалификации, но это другое.

– Еще раз извините, но вы ошибаетесь. К отчету приложена статья Герхарда Штаубе «Расследование авиа–катастроф, вызванных эксцессами военных тестов». Из нее легко увидеть, что автор профессионально владеет названными вами вопросами.

– Ах вот как? – пробурчала она, листая страницы отчета, – Ага, вот это… И что мы тут видим такого профессионального… Гм… Ладно, в этом случае, вопрос снимается.

– У меня еще два вопроса, – сказал Ашур, – Первое: насколько опасно для нас военное применение аппаратов «Trapo». Я имею в виду, они могут оказаться у противника.

– Это не повысит наш военный риск, – ответил Крэмо, – Такие аппараты эффективно перехватываются нашей системой «Space–lasso», как и любые баллистические ракеты средней и средне–высокой дальности. С военной точки зрения, «Trapo» представляет собой просто еще один вид ракет средне–высокой дальности воздушного базирования.

– ОК. Тогда второй вопрос: сколько бюджетных ресурсов затрачено на эту игру?

– Приблизительно минус 20 миллионов фунтов, – ответил разведчик.

– Гм… Вы потратили их из экстренного резерва или урезали другие программы?

– Извините, сен судья, но я сказал минус 20. Это доходная операция для бюджета.

– А–а… Надеюсь, координатор Торрес объяснит нам, как это получилось. Вы пока свободны, полковник Крэмо. Эрнандо Торрес, пройдите на место свидетеля.

…

Координатор, похоже, слегка нервничал, но улыбался – правда, несколько натянуто.

– Мне сразу объяснять про эти деньги? – спросил он.

– Да, – сказал Ашур, – Только в общих чертах и кратко. Вам все равно скоро подавать итоговый отчет правительства. Ваши полномочия истекают через…

– …8 дней, – договорил Торрес, – А отчет я подам на 5 дней раньше, как положено.

– Не сомневаюсь в этом. Итак, в общих чертах…

– Ну, если в общих, то так. Разведка – это оперативное информирование, оперативное прикрытие и вербовка ключевых фигур в зонах неустойчивости. А что нужно бизнесу, чтобы активно развиваться в международной сфере? Вот это и нужно. Бизнес готов платить за то, чтобы ему открывали новые горизонты, новые фронты экономической экспансии. В рамках Хартии, разумеется. Вот тот принцип, который сделал систему безопасности из чисто расходной статьи бюджета расходно–доходной, как, например, научно–технические фонды. Ведь безопасность – это тоже социальный бизнес.

– Как бы он не превратился в рэкет, – проворчал Ашур.

– Какой рэкет!!! – возмутился координатор.

– Такой, – вмешалась Тин Фан, – Мы тут немного знаем арифметику, сен Торрес. Вы содрали с металлургических и энергетических предприятий почти миллиард фунтов лишних денег. Недешево обошлась война в Африке, а?

– Жалобы на высокие социальные взносы от них есть, а? – в тон ей ответил он.

– Ну, нет, и что теперь?

– А почему нет, вы знаете? Почитайте их квартальные отчеты по дивидендам, ага!

– И что я там увижу?

– Увидите, почему не жалуются.

– Покажите цифры! – потребовал Макрин.

– Через 3 дня покажу, – пообещал Торрес.

– Вот через 3 дня и будете изображать гения, – подвел итог Ашур, – а пока вы свободны. Если суд сочтет нужным, то задаст вам вопросы позже. Объявляется перерыв на 1 час После перерыва мы заслушаем новые претензии герра Эйнфогела из Гааги.

***

Если в начале TV–каналы показывали процесс примерно одинаково, то теперь возникла принципиальная разница в тактике представления материала. По Euro–TV под маркой «Процесс Штаубе» шли клипы о какой–то войне в Африке (непонятно какой). На CNN обсуждалось влияние процесса на христианско–исламский межрелигиозный диалог. На CSTV шел репортаж Хелги (довольно объективный). По LantON–line в прямом эфире репортер общался с Торресом по поводу итогов его координатуры. О процессе Штаубе говорилось лишь, что он стал поводом для дискуссии о некоторых принципах работы армии и разведки. Xeno–TV–Rokki (в соответствие со своей космической ориентацией) акцентировал внимание на папуасском спейс–скутере. Ематуа, Хти и Мео устроили тут цирковое шоу, показывая, как легко этот аппарат разбирается, собирается и готовится к полету. Несколько раз камера показывала издалека самого Штаубе. Он стоял на пирсе, под навесом, в кампании нескольких пестро одетых индусов и что–то объяснял им про лежащие здесь же два экземпляра «Vitiare» – один собранный, другой – разобранный на модули. Индусы кивали и, судя по выражениям лиц, намеревались торговаться.

Наблюдая эту картину активной коммерции, Жанна допила очередную (неизвестно уж, которую по счету) чашечку кофе и повернулась к Фрэдди.

– Слушай, тебе не кажется, что все уже решено, и продолжение процесса будет чем–то вроде ритуальной части? Ну, как эпилог в классической древнегреческой трагедии?

– Кажется, – подтвердил он, – И еще, мне кажется, суд сделал этот перерыв только для того, чтобы дать этим ребятам бесплатное рекламное время в эфире.

– Если вы про Штаубе, то с ним все было ясно заранее, – заметила меганезийка, снимая фартук и снова заворачиваясь в плед, – Я же вам сразу объяснила. Хей, Жанна, у тебя классный пончо. Где такие продают?

– Конкретно этот я купила в Перу, на рынке в Икитосе. Кажется, он из шерсти ламы. По крайней мере, так сказал парень, который продавал… О! Началась следующая серия!

***

Ашур Хареб постучал молоточком по столу.

– Так… Где Штаубе?

– Он на пирсе сен судья, – пискнула молодая маори, одетая в оранжевый килт с зеленым силуэтом «Ohka» (или «Vitiare»), – Вон там, видите? Я сейчас сбегаю за ним, ага?

– Хм… А вы кто?

– Дики Пуафае. Типа, его жена.

– Постойте. А чем он там занят?

– Там фиджийские индусы, посредники индийских индусов из Мумбаи. По ходу, они сейчас покупают флайки для школы первичной летной подготовки.

– Готовы заказать на миллион фунтов, если им дадут большой discount на маленькую первую партию? – предположил Ашур.

– Да. А откуда вы знаете, сен судья?

– Что я, с фиджийскими индусами не торговался? – с улыбкой ответил он.

– Извините, ваша честь, – вмешался Курт Эйнфогел, – Перерыв уже закончился.

– Не указывайте суду, как ему работать! – рявкнул на него Макрин и, окинув взглядом панораму лагуны, прочел вслух надпись на одном из воздушных шаров (похожем по форме на огромный игрушечный самолет): – «Герхард! Верни нам Конкорд!»… Ого! Я знаю, что Штаубе угнал «Аэрбас». Он что, еще и «Конкорд» угнал?

– Сен судья, вы не так поняли! – энергично жестикулируя ответила Дики, – Сейчас есть единственный живой «Concorde», в музее Ле Бурже, и Герх даже пальцем его не трогал. Но он недавно написал статью в Oceania–Flight: «Как вернуть Конкорд в небо». Это его мечта: красивый большой гиперзвуковой пассажирский лайнер. Те ребята с воздушным шаром – французы, яхтсмены, тоже этого хотят. За 5 часов из Парижа в Папеэте, ага?

– Да, это красиво… – согласилась Тин Фан, – а как у вас вообще с ним?

– С «Конкордом»? Ну, пока так, модельки…

– Нет, я имею в виду, у вас со Штаубе, – уточнила судья.

Девушка недоуменно пожала плечами.

– Ну, нормально. Только он плавает не очень хорошо. Он жил на континенте, а к морю надо привыкать с детства. Но мы следим чего–как. Думаю, туда–сюда, адаптируется.

– У вас есть дети?

– Ага. Двое. Один мой, а один – Рали. Моему мальчишке скоро 2 года, ага!

– У вас punalua 2x3, правильно? – спросила Тин Фан.

– Да. И фирма тоже. Типа, семейный бизнес.

– А как Штаубе относится к детям?

– Ой! Смешно! Они мелкие, еще только–только начали тыкать в клавиши, а он уже им показывает флайки в 3d. Моя мама говорит, в таком возрасте это без толку, но мало ли. Знаете, у детей в голове… – Дики выразительно постучала себя кулачком по лбу, – что–нибудь обязательно отложится. Это я так думаю.

– По–моему, правильно, – согласилась Тин Фан, – Моей девчонке 4 года, а мышкой уже пользуется вполне уверенно. С клавиатурой, правда, сложнее… А как у вас с сексом?

– Ну… – Дики почесала себе за ухом, – В общем, нормально. Конечно, сказывается, что Герх столько времени был на войне, подпольщиком. Это надо все время себя держать в руках. И, потом, у него такое случилось с семьей. Кошмар. Исламисты, conios jodidos…

– Штаубе был рад, что отомстил Аль–Аккану? – перебила Тин Фан.

– Еще бы! Мы все так радовались! Герх прилетел в тот же день. Iri! Это было классно! Собрались гости, устроили hauole–roa! Прилетела прикольная тетка, капитан INDEMI!

– Капитан INDEMI? – переспросил Ашур, листая отчет военной разведки.

– Да. Какие–то формальности, иммиграционная анкета. Ну, я не разбираюсь.

– Она тоже была на празднике? – уточнил он.

– Нет, она только на счет бумаг. Ну, так, посидела час за столом, просто для приличия. Понятно: для нее это работа. А мы уже потом отрывались! Хотите, покажу видео?

– Увы, – Ашур улыбнулся и развел руками, – У нас тоже работа. Давайте–ка, сбегайте на пирс и скажите своему мужу, чтобы быстро шел сюда.

– Да, сен судья!

Маори метнулась через холл–террасу, затем, срезая угол, легко перепрыгнула через парапет и с хорошей скоростью побежала к пирсу. Председатель суда одобрительно фыркнул ей вслед и повернулся к международному прокурору.

– Так что вы хотели нам еще сказать про Штаубе, герр Эйнфогел?

– А мы разве не дождемся, пока он придет сюда? – удивился тот.

– Зачем терять время? – ответил Ашур, – Начинайте, суд вас слушает.

– Могу я спросить, посмотрел ли суд материалы, которые я передал в перерыве?

– Да, так что можете на них ссылаться.

– Хорошо. Как мы видим из материалов, ВВС Шонаока, по приказам Штаубе наносили удары с воздуха по населенным пунктам. Они применяли явно неизбирательные виды оружия, такие, как напалм и кассетные бомбы. Кроме того, проводилось минирование участков местности противопехотными минами, с воздуха…

– Вы в суде, а не на митинге пацифистов, – перебил Макрин, – мы не нуждаемся в вашей лекции о методах ведения современных африканских войн. При чем тут Штаубе?

– В документах есть его приказ установить на дронах ПВО ослепляющие лазеры такой мощности, что это приводит к необратимой потере зрения. Это прямое нарушение 4–го протокола Международной Конвенции 1980 года о запрещенных видах вооружений…

– Герр Эйнфогел, я повторяю: нам не нужны лекции о современной войне и оружии.

– А что вам нужно? – огрызнулся прокурор.

– Нам от вас ничего не нужно, – ответил ему Ашур, – Это вам что–то нужно от суда. И, если вы хотите добиться каких–то санкций против Штаубе, то вы должны представить доказательства того, что он совершил антигуманные акты или приказал их совершить.

– Я же вам привел его письменный приказ об установке антигуманного оружия…

– Это бред! – перебила его Тин Фан, – Есть маленькая страна, которая не может себе позволить дорогостоящие истребители и ракеты земля–воздух. А противник намерен применить против нее современные бомбардировщики. Как защищаться? Тут нужен самый дешевый способ. Вот вам и дрон с фатально–ослепляющим лазером. Само его наличие уже психологически подавляет пилотов противника, это же очевидно!

Прокурор подумал и решительно кивнул.

– Мне понятен подход суда. Но в материалах есть записи выступлений Штаубе перед военными пилотами и операторами дронов. Он требует уничтожать целые поселки с нелояльными жителями, миссии религиозных и гуманитарных организаций…

– Вы видели фото Ханоя и Хайфона после бомбардировок 1972 года? – перебила она.

– Да, но мы говорим не о войне вообще, а о той войне, в которой участвовал Штаубе.

– Вам обидно, что в этой войне победила не ваша сторона? – спросила Тин Фан, – вы добиваетесь преследования офицера, который нанес поражение вашим союзникам?

– Ваша честь, я не давал повода для таких подозрений!

– В таком случае, объясните, почему вы привязались именно к Штаубе? Вы не нашли других военных преступников, поближе к Гааге? Полковник Крэмо, помогите герру Эйнфогелу, чтобы ему не летать через пол–планеты.

Команданте военной разведки поднялся с места и поправил зеркальные очки.

– Aita pe–a. Могу предложить Амстердам, Брюссель, Страсбург, Женеву и Линц. Все можно объехать за один день на автомобиле. У меня 26 имен с адресами и списком художеств в Центральной Африке и странах Карибского региона. Массовые убийства жителей, изъятие внутренних органов, создание концлагерей, работорговля. Годится?

– Думаю, годится, – ответила она, – У вас есть с собой этот список на бумаге?

– Да, сен судья. Это приложение «D» к моему отчету, который у вас на столе.

– Ага… – сказала Тин Фан, вынимая один том из общей папки, – герр Эйнфогел, я не слышу ответа на свой вопрос. Почему вас вдруг заинтересовал именно Штаубе?

– Э… Мы ищем не ближайших преступников, а наиболее опасных.

– Ознакомьтесь с этим списком, – судья сунула том ему в руки, – Штаубе опаснее их?

– Э… Возможно, мы еще не изучили этот вопрос, но даже если и есть более опасные преступники, это не основание, чтобы оставлять безнаказанными менее опасных.

Появился несколько сконфуженный Штаубе – уже не в военной форме, а в оранжевом килте с зеленым силуэтом флайки (точно таком же, как тот, что был на его жене).

– Прошу прощения, я…

– Поднимали деньги для семьи? – перебил Ашур, – Выношу вам устное замечание. Вот папка, тут дополнительные обвинения против вас. Сядьте в сторонке и ознакомьтесь.

Тин Фан использовала эту короткую паузу, чтобы закурить сигарету, и вновь взялась за международного прокурора.

– Мне интересно, как вы изучаете вопрос о военных преступниках. Наверное, в начале к вам поступают какие–то заявления, затем вы из них выбираете, кем и чем заняться, да?

– Как правило, это так и происходит, ваша честь.

– И от кого же было заявление на Штаубе?

– В данном случае, я, как прокурор, начал расследование по собственной инициативе. В регламенте суда такой вариант предусмотрен.

– Вот как? – сказала Тин Фан, – А откуда такая инициатива?

– Из–за акта агрессии против Сарджа, – пояснил Эйнфогел.

– Мы в самом начале выяснили, что это ваша ошибка, – заметила она, – И тогда вы стали срочно собирать новые обвинения против Штаубе, чтобы добиться его выдачи. Меня интересует: почему вы суетитесь вокруг этого клиента? Вам заплатили за его голову?

– Я не исключаю, что моя точка зрения ошибочна, – примирительным тоном ответил прокурор, – Но я прошу не наказать Штаубе, а передать его компетентному трибуналу. Если он невиновен, то вопрос будет снят. А если виновен – то… Так или иначе, вопрос будет решен объективно. Вы же не можете отрицать, что в этом деле надо разобраться.

– Не могу, – согласилась Тин Фан, – Поэтому я вызываю Ллаки Латтэ для пояснений по поводу компетентности международного трибунала.

Снова появилась Ллаки в серебристых шортах и топике. Теперь она повязала шейный платок цветов национального флага Мпулу: синий, желтый, зеленый, черный. В руке африканка держала тонкий прозрачный пластиковый конверт с какой–то распечаткой.

– Я простая девушка, – сообщила она, – я не училась юридическим штучкам, но я умею читать, да! Я взяла интернет и прочитала там про преступления против человечности. Преследовать человека за то, что у него другая религия – это преступление. И пытать человека – это преступление. Но в трибунале есть судьи от правительства исламских стран, где человека заставляют жить по исламу, а если он не хочет, то его бьют или плетьми, или вешают на площади или забивают насмерть камнями. Пусть прокурор объяснит: что это за трибунал, где такие судьи, которых самих надо судить?

– Вы готовы ответить на вопрос? – спросила Тин Фан у Эйнфогела.

– Видите ли, судей выбирает определенный комитет ООН. Это не в моей компетенции.

– Понятно. Следующий вопрос: можете ли вы гарантировать, что среди судей, которым поручат дело Штаубе в вашем трибунале, не будет ни одного мусульманина?

– Извините, но я повторю: это не в моей компетенции.

– А почему вы не преследуете членов правительства стран, в которых установлены и применяются законы шариата? Это–то в вашей компетенции?

– Э… Видите ли, это привело бы к нежелательным международным последствиям.

– Понятно. Сен Латтэ, у вас еще есть дополнения по этому вопросу?

– Да, Тин Фан. Еще я хочу сказать, что очень многие страны – например, США – уже объявили, что запрещают этому трибуналу преследовать своих граждан. Называется: «иммунитет». А еще, я хотела сказать, что в трибунале лежит дело против Меганезии, только его пока не рассматривают, хотя юристы написали бумагу, и там сказано, что ислам, римский католицизм и пуританство – это нормально, а Великая Хартия – это преступление против человечности. И сен Торрес – преступник. Вот, я распечатала…

– Это уже совсем любопытно. Дайте сюда… Так… Ого… герр Эйнфогел, а что же вы молчите? Почему вы не требуете выдачи координатора Торреса вашему трибуналу?

– Э… Мне не поручали…

Тин Фан помахала в воздухе листочками бумаги и объявила:

– Сен Торрес, возьмите и прочтите. Это, видимо, должно вас заинтересовать.

– Несомненно, – ответил координатор, подошел, взял конверт, а затем демонстративно устроился рядом со Штаубе и серьезным тоном сообщил, – Как бы нам с Герхардом не перепутать наши бумажки. Уж очень они похожи между собой.

– Да, интересно, – согласился Макрин, – А почему мы узнаем об этом от пресс–секретаря правительства Мпулу, а не от нашей военной разведки?

– Разрешите доложить, – сказал полковник Крэмо, – Дела такого рода в международном трибунале открывались против всех наших координаторов, начиная с Накамуры. Это некая константа международной обстановки, и мы включаем ее в отчет правительству в разделе «прочее», вместе с джихадами, протестами ЮНЕСКО и жалобами «зеленых».

– Посыпаю голову пеплом, – проворчал Торрес, – Я читал этот раздел по диагонали.

Аурелио Крэмо улыбнулся и кивнул.

– Я так и думал, сен координатор. Но это совершенно не важно.

– Вот как? А если бы во время поездки в какую–нибудь страну, меня бы арестовали и отправили в Гаагу? Вот была бы шутка…

– Нереально, – ответил разведчик, – Полицейские и специальные службы любой страны, посещаемой сотрудниками нашего правительства, уведомлены о решения Верховного суда от 4–го года Хартии. Такой арест – это автоматически «Autodefenca Code Rojo».