Текст книги "Чужая в чужом море"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 88 страниц)

– Крепкие, – просипел Герхард после первой затяжки, – Но табак действительно хорош.

– Можно заказать на сайте Ongowill.Mpu.Mz, – сообщила она, – Оптом – дешевле.

…

Открылась дверь и появился Чоро Ндунти.

– Узнаю стиль INDEMI, – сказал он, – Служба и коммерция рука об руку, да?

– Я показала капитану Штаубе правильные местные сигареты, – ответила Чубби, – А если он будет курить что–нибудь вроде «Marlboro – Kinshasa», то это до добра не доведет.

– Точно, – согласился президент и повернулся к Герхарду, – капитан, ты уже собрался?

– Ну… – растерянно протянул тот, – Наверное, да. А почему капитан?

– Я тебе написал офицерское звание, – пояснил Ндунти, – Это для статуса. Надо, да!

…

Небольшие, надежные и простые в управлении шведские винтовые штурмовики «Safari», с 70–х годов XX века широко применялись в «карманных» ВВС бедных стран Африки, но использовать этот самолет, как административный, пришло в голову только генерал–президенту Ндунти. Он считал, что пулемет и ракетная установка под крыльями важнее, чем чайный столик, мини–бар и прочая дурацкая роскошь в салоне.

– В тесноте, но не в обиде, – пошутил Ндунти, влезая рядом со Штаубе на заднее сидение. Впереди был один пилот, по виду – бур–африканер. Второе переднее сидение пустовало.

– Мы сами кого хочешь обидим, – весело отозвался бур, щелкая тумблерами, – меня звать Тоон Граф. С нами еще должен был лететь Хэм Финген, но он позавчера нализался, как свинья, снял какую–то телку в кабаке, и… Телка, кстати, клевая. Попка, сиськи….

– Тоон, заткнись на минуту, – перебил президент. – Этот парень рядом со мной – капитан Герхард Штаубе. С сегодняшнего дня – министр ВВС и твой начальник. Понял?

– Понял, босс… Охереть! Сам Штаубе, – Граф на мгновение обернулся, окинув Герхарда восхищенным взглядом, – Это было круто, кэп! Я смотрел по телеку, как ты лэндился. Я бы ни хрена так не смог, и Хэм бы тоже ни хрена не смог, даже трезвый. А наша вторая пара – Дитер и Колин – вообще молодняк. Им в памперсах летать надо, во как!

«Safari» коротко пробежал по полосе и взмыл в серо–белое небо. Штаубе глянул сквозь прозрачный фонарь кабины на удаляющуюся землю и осторожно спросил:

– Э… Чоро, а сколько вообще военных пилотов в стране шонао?

– Четверо, – проворчал Ндунти, – Еще есть пять курсантов. Из техники – три вот таких самолета и одна старая вертушка «Iroquois». Все second–hend, 70–х годов. Херово, да?

– Ну… В общем… – начал Штаубе.

– Wow! – вмешался Граф, – С таким парнем как ты, кэп, мы их быстро обучим!

– Тоон, грести тебя в жопу! Ты самолетом рули, а не болтай!

– Я так, к слову, босс. Все, уже молчу. Держу штурвал двумя руками и хером впридачу.

– Ужасный болтун, – пожаловался президент, – Знаешь, Герхард, я ни хера не смыслю в авиации. Всю жизнь воевал на земле. Мне предлагают всякие штуки, и новые, и second–hand. Новые – жутко дорогие, а старые могут оказаться говном. Что скажешь?

– Надо брать бразильские турбовинтовые «Tucano», – снова влез Граф, – самый модный легкий штурмовик, скорость 300 узлов, за модель 80–х хотят меньше миллиона баксов.

– Где я возьму миллион? И вообще, заткнись. Я спросил капитана, а не тебя.

Штаубе устало потер ладонью глаза.

– Ну… Вообще–то это зависит от того, какие задачи надо решать… В смысле, где наш враг, на земле или в воздухе, какая у него техника, как далеко он расположен.

– Врагов у нас везде хватает, – проворчал Ндунти, – А денег, наоборот, нигде.

– Тогда я бы сказал, что надо сделать нечто, к чему враг не готов. По–моему, это важно в военных действиях. Я имею в виду, враг знает ваш бюджет и возможности и ждет от вас чего–то обычного, что он бы сделал сам на вашем месте, имея такие ресурсы…

– На земле я всегда так делал, – заметил президент (он был мастером подобных фокусов, потому и оказался у власти), – Но в воздухе… Что там можно сделать неожиданного?

– Много чего, – ответил Штаубе, – Например, во время II мировой войны русские сделали маленький фанерный бомбардировщик с двигателем от малолитражки, который летал по ночам на очень малой высоте, медленно и почти бесшумно. Его обнаруживали слишком поздно, когда он уже бомбил склады горючего или фронтовые аэродромы.

– Я про это даже смотрел кино, – вставил Граф, – Называлось «Slow–skywalker».

– Думаю, сегодня это уже не сработает, – задумчиво произнес Ндунти.

Герхард согласно кивнул.

– Разумеется. Сегодня надо изобретать что–то новое. Я просто имел в виду, что на войне, как и во многих других областях, не все решают деньги. Многое зависит от мозгов.

– Мне нравится этот подход! – объявил президент, – У эмира Аккана много денег, но где его большой самолет и военные тачки? Это наша добыча! Я договорился, поделить ее с нези и мпулу. Пятая часть – наша! Не очень справедливо, но это будут хорошие деньги!

– Wow! – воскликнул Граф, – Тогда мы сможем купить несколько «Tucano»!

– Нет, мать твою! – рявкнул Ндунти, – Мы не будем брать первые попавшиеся модные штучки! Мы сделаем, как сказал капитан Штаубе! Мы сядем в Mizid и будем думать!

– Mizid? – переспросил изумленный Герхард, – В смысле, mosque? Мечеть?

– Да. Маленькая, с башенкой. Называется «минарет». Когда мы убили всех исламистов, капитан Дуайт хотел взорвать ее на хрен, но я не разрешил! Я сдал ее в аренду одному парню, чтобы там было кафе с баром и дансингом. Теперь там весело, да! Сначала мы будем с тобой обедать у меня дома, как я обещал, а после пойдем в Mizid пить вино и награждать тебя орденом, потому что ты поимел этих ублюдков! Мы все их поимели!

Президент Ндунти, несмотря на тесноту в кабине, исполнил выразительную пантомиму, иллюстрирующую этот последний тезис, и начал ржать. Следом заржал Тоон Граф, а за ним и Герхард. Бар с дансингом в мечети! Из всех троих, только Штаубе мог оценить глубину этого издевательства над символами исламского порядка. Когда они прибыли в Лумбези, впечатление оказалось еще сильнее. Мечеть стояла на краю благоустроенного центрального квартала (дальше начинались халупы бедноты). Рядом разместились два контингента, обеспечивавших нейтралитет столицы. Справа от дороги, ведущей в центр, стояла длинная разборная казарма парашютно–десантной роты НОАК, а слева – шатры–tipi экспедиционного отряда народной мотопехоты Мпулу. Внутри здания мечети еще шло переоборудование, но к фасаду уже был приделан навес. Под ним как раз питалась очередная смена солдат обоих контингентов. Из аудио–колонок на балкончике (шерефе) минарета звучала ламбада. Полуголые бойкие девчонки–шонао нехитро флиртовали с мпулуанскими унтер–офицерами. Китайцы пока ограничивались наблюдением за этим увлекательным процессом. Тут же работал стихийный рынок: торговля всякой всячиной прямо с велосипедных прицепов. У рынка стоял ряд армейских трициклов, их кузовы были завалены мешками. Два меганезийских инструктора в толпе женщин раздавали из мешков связки огромных крапчатых бананов–трифи. К ним двигалась вереница людей с пустыми корзинами, от них – с полными. Между навесом и рынком дети азартно гоняли яркий желто–сине–зеленый мяч с надписью «Iaora Tahiti!».

– Интернацонал, – лаконично пояснил Ндунти, когда они со Штаубе на президентском «Хаммере» проезжали мимо стойбища, – Нези и мпулу пришли к нам с оружием. Это плохо. Но они привезли еду для людей шонао, ограбленных исламистами. Это хорошо.

– Гуманитарная помощь? – спросил Герхард.

– Нет, просто еда, – ответил президент, – А мы сейчас будем обедать у меня дома.

Президентский дворец показался Штаубе довольно скромным. Это был просто хороший коттедж. В субурбе Франкфурта такие коттеджи принадлежат семьям чуть выше среднего класса. Разумеется, там не принято держать у ворот десяток охранников с броневиком и крупнокалиберными пулеметами, но это, понятное дело, уже местные особенности. За домашним обедом Штаубе очень мило поболтал с женой и старшим сыном президента -так же, как поболтал бы в гостях у знакомого в германской деревне (о футболе, о планах на отпуск, о погоде, о ценах на рынке и о перспективах ближайшего урожая). О делах не говорили вовсе. Эта тема была поднята только поздно вечером, в «Mizid–bar» (вывеска с таким названием уже красовалась на балконе минарета). Хлопали пробки от китайского шампанского, легионеры и наемники кричали и звенели стаканами (с фужерами они еще не были знакомы). Президент Ндунти приколол на новенький тропический офицерский мундир Штаубе золотую брошку в виде оскаленной морды гепарда и вручил чешский карманный пистолет–пулемет CZ–75–auto. Когда тот сконфуженно заметил, что не умеет пользоваться этой машинкой, Ндунти хлопнул его по плечу и пообещал: «завтра утром поедем на природу и постреляем, это проще, чем водить самолет, ты сразу научишься».

Тут разговор перешел на авиацию и новое министерство (наиболее ценные сотрудники которого представились Штаубе). Это были: командир эскадрильи Хэм Финген (парень лет 30, со следами похмелья на лице), декурион Таши Цамбва (похожий на некрупный экземпляр великана–людоеда из голливудского триллера) и завхоз Ромсо Эгвае (обычная провинциальная девушка–банту). Шампанское, произведенное из плодо–овощного сырья где–то в районе Сычуань, крепко ударило президенту в голову, и ему захотелось сказать речь. Он взобрался на стол, пнул несколько мешающих ему пластиковых контейнеров и алюминиевых мисок, так что их содержимое разлетелось по углам, и заявил:

– Сегодня мы снова надрали задницу эмиру Аль–Аккану. Да! Мы вытащили сюда парня, который задушил весь эмирский спецназ. Это смешно! Наверное, они были как рыбы на берегу. Ап… Ап… Вот так они сдохли. Когда Аккану сказали, он дергал ножками, как деревенская дура, которую первый раз трахают. А потом он кричал на жирных пидоров, которые сидят в Европе: дайте мне пилота Штаубе, я хочу его повесить! Эти европейцы хотели услужить Аккану за его вонючую нефть, и отдать ему Герхарда Штаубе. Ха–ха! Так им Герхард и дался! Вот ни хера! Он прилетел прямо в Мпулу к горе Нгве, туда, где аэродром геологов–нези. Он приземлился на огромном лайнере с открытыми люками на короткую полосу. Нези сами мастера летать, но они хлопали ему как форварду, который забил мяч в верхний угол. А когда мы летели сюда, Герхард рассказал мне про дешевые бесшумные бомберы. Они низко летали ночью, и европейцы их не замечали, пока на их глупую башку не падала бомба. Ха–ха! Это старая история, сейчас надо делать иначе, но Герхард для того и стал министром ВВС. Скоро у нас будет своя авиация, да! И арабы с европейцами обосрутся, когда увидят в небе наши бомберы! Я так сказал!

– Ура! – закричал Бобби Дуайт, а следом за ним – его наемники.

– Мы еще посмотрим на их сраную Европу с воздуха, – с жаром добавил Хэм Финген и артистично изобразил звук падающей тяжелой авиабомбы.

– Сначала мы посмотрим с воздуха на сраную Аравию, – сказал центурион Дзого Мтета.

Присутствующие приветствовали эту реплику восторженными возгласами и застучали ложками по стаканам, устраивая невообразимый звон. Ромсо ловко вскочила на стол и, взболтав одну из бутылок китайского шампанского, окатила всех струей пены, как из огнетушителя, после чего так же ловко спрыгнула на пол, увернувшись от нескольких брошенных в нее бананов… В общем, как говорят в таких случаях, «праздник удался».

…

После этого несколько сумбурного банкета, как бы само собой получилось, что Штаубе отправился ночевать в своеобразную пилотскую коммуну вместе с Фингеном, Цамбва и Энгвае. Обстановка смеси притона хиппи, армейской казармы и студенческого кампуса, подействовала на Герхарда так успокаивающе, что, после чашки чая за общим столом и пары сигарет, он отправился в (условно) свою комнату, принял душ, улегся на старую скрипучую панцирную кровать и быстро заснул. Ему ни капли не мешала ночная суета общежития, сопровождаемая емкими фразами типа «какая сука взяла мой плеер?» или «блядь, опять не вымыли посуду» или «у кого есть пара кондомов, я завтра отдам». Он спал так крепко, что остался без завтрака – его разбудили за пять минут до выезда на плэнэр. Он толком проснулся только уже сидя в одном из двух 9–местных «Хаммеров», мерно покачивающихся на том, что здесь в шутку называют «дорогой». Огромная, как котелок, кружка очень крепкого кофе, сильно разбавленного сливками для смягчения шока от лошадиной дозы кофеина, очень неплохо разгоняла в голове туман легкого похмелья. За окнами полз серо–желтый ландшафт саванны – холмистая равнина, густо заросшая жесткой почти сухой травой, с кое–где торчащими островками кустарника.

В какой–то момент в кармане у президента запиликал мобайл. Он поговорил пару минут, что–то приказал сидевшему за рулем Дитеру, и джип резко повернул в сторону. Следом повернул и джип сопровождения. Теперь они двигались по бездорожью – хотя, с учетом сотояния дороги, особой разницы в ощущениях пассажиров это не создавало.

– Эти нези – большие непоседы, – проворчал Ндунти, комментируя смену курса, – они там что–то не рассчитали, высадили свою женщину–геолога на озере Удеди, а ее группа будет только завтра. Чем они думают, а? Здесь у нас не парк в Париже, могут быть проблемы.

– Вообще–то ничего страшного, – заметил Бобби Дуайт, – Безлюдное место. Бандитам там делать нечего. Там даже крокодилов нет.

– Лучше не рисковать, – отрезал президент, – У–а! Мы покажем озеро Герхарду. А то он, наверное, думает, что наша страна состоит только вот из такого буша, и все.

– Нет, – возразил Штаубе, – Я смотрел фильмы про Африку. Правда, я не помню, какая там была страну. Но помню джунгли.

– Джунгли – это гораздо севернее, туда, где великие реки, – сказала Ромсо.

– Я над ними летал, когда была Катангайская война, – добавил Хэм, – Хреновое занятие, доложу вам. Видимость земли – ноль, сплошная зеленка, и любой пидор может влепить тебе термо–джет в жопу. Ты даже пернуть не успеешь, как сгоришь в кабине.

– У меня такое было между Гвинеей, Сьерра–Леоне и Либерией, вставил Тоон Граф.

– С кем ты там воевал? – поинтересовался Таши Цамбва.

– А, хер его знает. Я с ними не знакомился. Правила простые: отбомбился по точкам на карте бочками с напалмом – и назад. Платят сразу, как вернешься. Если вернешься.

Джипы карабкались по каменистым склонам. Ландшафт постепенно менялся. Саванна уступала место выжженной солнцем пустыне Ликасийского плоскогорья.

– А вот меганезийцы пустили бы по зеленке дроны, и все, – заметил Колин.

– Как в компьютерной игрушке–шутере, – добавил Дитер, объезжая очередной огромный язык доисторической лавы.

– Вам бы все в игрушки играть, – строго сказал Хэм, – Летучий робот пилота не заменит.

– Все зависит от условий задачи и от бюджета, – вмешался Штаубе, – Я бы сказал, нужно придерживаться оптимального соотношения пилотируемых и беспилотных устройств.

– Оно, конечно, верно, – согласился Тоон, – если, к примеру, как тогда в Гвинее, то дрон был бы в самый раз. Думать не надо: вышел на точку – сбросил груз.

Штаубе покачал головой.

– В этом случае даже дрон не нужен. Достаточно авиа–бумеранга.

– Это вроде крылатой ракеты? – уточнил Хэм.

– Нет. Крылатая ракета не возвращается. Мы теряем дорогостоящее средство доставки. Авиа–бумеранг – совсем другое дело. К цели он летит на бустере, как крылатая ракета, сбрасывает боевую часть и идет домой на винтовом ходу. Идею выдвинул знаменитый Отто Скорцени в 1944. Когда крылатые ракеты ФАУ–1 показали низкую эффективность, он предложил перенастраиввть автопилот по радио с высотного самолета–целеуказателя (видеокамер и компьютеров тогда не было). Бомба летит в цель, а планер возвращается. Но этот фанатик фон Браун все испортил. Он предложил фюреру пилотируемый ФАУ–1. Ему понравилось красивое самопожертвование японских камикадзе… Кретин.

– Сраный пидор, – согласился Колин, – А почему сейчас никто не делает эти бумеранги?

– Сам не знаю, – ответил Штаубе.

– Охеренно! – поддержал Дитер, – Берем пульт от простой авиамодельки–бойцовки…

– Стоп! – рявкнул Ндунти.

– А что я такого сказал?

– Машину останови, греб твою мать!

Дитер дисциплинированно ударил по тормозам и удивленно спросил.

– А что случилось, босс?

– Всем оставаться в машинах! – заорал президент, поскольку из остановившегося сзади Хаммера с группой прикрытия, уже собрались было выскакивать легионеры, – Посты к пулеметам! Огонь без команды не открывать!

Таши мгновенно вскарабкался по лесенке и до пояса исчез в люке, открытом в крыше и ведущем в маленькую поворотную башенку со скорострельным пулеметом.

– Думаешь, засада? – спокойно спросил Дуайт.

– Не думаю, – так же спокойно ответил Ндунти, – Знаю. Посмотри туда.

Он показал в сторону виднеющегося вдали озера Удеди. Метрах в пятиста от берега на воде стоял моторный дельтаплан–амфибия, на раме которого сидела одинокая фигурка.

– Странно, – сказал капитан наемников, глядя в полевой бинокль, – Она отплыла туда, опасаясь нападения. Бросила барахло. Даже не допила чай. Но вокруг никого не видно.

– Никого, кроме нас, Бобби. А на нас нет вывески «Хорошие Парни».

– Почему не помахать ей флажком и не крикнуть, что мы друзья? – спросил Колин.

– Потому, болван, что она не одна! – прошипел Ндунти, – Есть кто–то еще, но мы их не видим, а они нас видят. Это очень хреново. Ты вылезешь со своим сраным флажком, а тебе сразу вышибут мозги. Cейчас смотрите по сторонам во все глаза, ясно?! А я буду звонить кое–каким людям. Мы должны знать кое–что, прежде чем делать что–то.

Высказав это глубокомысленное замечание, президент занялся своим мобайлом.

– Я вижу ствол его ружья, – объявил Таши, – впереди на холме, левее квадратного камня.

– Я тоже вижу! – подтвердил Дитер, – Он поблескивает. Метров четыреста от нас.

Президент прикрыл ладонью микрофон мобайла и хрипло крикнул:

– Не дергайтесь! Не поворачивайте туда пулеметы! Замрите все!

Убедившись, что никто не совершает лишних движений, он забормотал что–то в трубку. Потом он долго молчал, видимо, ожидая ответа и, похоже, дождался. Убрав мобайл, он прикурил сигару, повернулся и сказал Тоону:

– Дай–ка мне флажок «kilo». Это две вертикальные полосы, желтая и синяя.

– Я знаю, – ответил тот, и протянул президенту флажок международного свода сигналов, означающий «хочу установить с вами связь».

Ндунти толкнул дверцу, спрыгнул на землю и, держа в левой руке флажок, а в правой – дымящуюся сигару, неспеша пошел в сторону озера. Через полминуты Дуайт крикнул:

– Чоро, повернись! Они слева–сзади от тебя!

Над совершенно неприметным каменистым бугорком, одним из сотен таких же, торчала тонкая проволочка, на конце которой трепетала красно–белая полоска ткани. Президент медленно повернулся и направился в ту сторону, приветливо помахав в воздухе сигарой. Когда он подошел почти вплотную к проволочному флагштоку, в нескольких шагах от него плавно поднялась с земли крупная фигура в камуфляжном комбинезоне, покрытом хаотическими песочно–желтыми, болотно–зелеными и пыльно–серыми пятнами. Ствол штурм–винтовки «Kinetiko», как бы невзначай, смотрел в живот собеседнику.

– Aloha, мистер Ндунти. Я – Рон Батчер с Пелелиу.

– Привет, Рон, – ответил президент, – Зови меня просто Чоро, не люблю церемоний. Ты, кажется, тоже не любишь.

– Верно, Чоро. А еще я не люблю, когда парни рядом со мной крутят пулеметами.

– Вашу мать! – крикнул Ндунти, – Кто в башне второго джипа? Быстро поверни пушку в другую сторону, вон из машины и дуй сюда!

Пяти секунды не прошло, как подбежал центурион Дзого Мтета.

– Это шеф моей охраны, – с улыбкой пояснил президент, – Очень предусмотрительный. Как и ты, Рон. Твой напарник так и будет сидеть в засаде?

– Уже нет, – ответил меганезиец и, подняв левую руку над головой, дал какой–то знак. В трехста метрах позади второго джипа возникла фигура в таком же комбинезоне, с такой же «Kinetiko» на ремне, и прогулочным шагом направилась к нему.

– А третий? – Дзого показал глазами на ствол, поблескивающий за квадратным камнем

– Это штатив от спутниковой тарелки, – ответил Рон, – если не трудно, amigo, отправь за ним кого–нибудь из своих парней, а то мы уже слегка задолбались рыскать вокруг.

Центурион вынул из кармана бинокль, пригляделся, а потом громко заржал, хлопая себя по животу и по бедрам.

– У! – обиженно сказала подошедшая Пума, – Рассказали анекдот. Меня не подождали.

Рон потрепал ее по загривку.

– Не ворчи. Мы прикололись про штатив. Парни, это Пума Батчер, тоже с Пелелиу.

– Кк! – Ндунти цокнул языком, – Тебе везет! Твоя красивая жена ходит с тобой на войну.

– Мы не на войне, мы в отпуске, – возразила Пума, – А сюда зашли так, срубить немного денег на новый кухонный комбайн–автомат. Типа, все равно делать нехрен.

– Чем тебе этот автомат плох? – удивился Дзого, ткнув пальцем в ее штурм–винтовку. О существовании кухонных комбайнов–автоматов он не знал, и даже не догадывался.

– Алло, бро, я про другой автомат, – начала объяснять она, – Не чтобы стрелять, а чтобы готовить рыбу, мясо, овощи, и всякое такое. Мне лень это чистить, а мой мужчина, он ругается, если в тарелке чешуя. Даже если одна чешуйка, он все равно ругается, да!

– Вот не надо! – возмутился Рон, – Если одна, то я не замечаю. Но если их куча…

– Ну, да, – проворчал присоединившийся к ним Дуайт, – А я был хорошим мальчиком и пошел в наемники просто, чтобы заработать на байк. Кто же знал, что выйдет вот так?

– Эй, сестричка! – крикнула Ромсо, вскарабкавшаяся на крышу первого джипа, – Я тебя видела по телеку в тринадцати ударах молнии! Ты там стреляла по тарелочкам из новой штурм–винтовки VIXI Interdyn–Taveri! Охеренно–классная пушка!

– Ага! – торжествующе воскликнул Дзого, – а мне трахала мозги про всякую чешую!

Пума собралась было что–то ответить, но тут в кармане Рона завибрировал мобайл. Это была Брют Хапио, она интересовалась, долго ли ей еще торчать посреди озера в полной готовности к взлету или, все–таки, уже можно подойти к берегу и допить чай.

…

=======================================

78. БРЮТ геолог, открывающая ящик Пандоры.

Дата/Время: 22 сентября 22 года Хартии.

Место: Транс–Экваториальная Африка и Кирибати.

Шонаока, озеро Удеди, online атолл Арораи.

=======================================

Пикничок, экстренно прерванный из–за ложной (как оказалось) тревоги, возобновился в расширенном составе, перерастая в гульбище. Если число участников перевалило за два десятка, а объем выпивки и закуски превысил кубометр, то слово «пикник» сюда уже не подходит. Поскольку не следует нырять с аквалангом на полный желудок, Брют занялась работой по сбору геологических образцов, до обеда. При этом, из вещей, которые можно назвать одеждой, на ней были только ранец с баллоном, маска, пояс с инструментами и трусики размером приблизительно с этикетку от пива.

Дюжие легионеры занялись обычными приготовлениями: разжиганием угля в жестяной печке для барбекю, установкой тентов и расстилкой брезентовых полевых столов. Эта работа не мешала им глазеть на Брют Хапио и обмениваться мнениями относительно ее фигуры, сравнивая ее с фигурой Ромсо Энгвае. В ответ на особо циничные замечания по поводу размера и конфигурации бюста и зада, Ромсо иногда била особо разговорчивых легионеров поварешкой по голове, но на область и стиль дискуссии это не влияло.

Что касается пива, то оно присутствовало в значительном количестве – но, без этикеток, баночное. Это оказалось кстати: жестянки от пива хорошо подходят на роль мишеней, а Герхарду был обещан ликбез по стрельбе из наградного CZ–75. Работу инструктора, по общему согласию, доверили Пуме. Во–первых (как сказал Рон), это – «хорошая практика работы с гражданскими лицами». Во–вторых, ей все равно было скучно смотреть по TV про политику. В–третьих (как добавил Ндунти), бойцам ВВС Шонаока «надо учиться у армии культурной страны». Рон и Пума сняли камуфляжные комбинезоны и остались в цивильных майках и шортах с эмблемами «Taveri–Futuna»: оранжевая девушка на фоне синего неба закручивает на себе гребень зеленой морской волны на манер lava–lava.

– Странно, – удивился Штаубе, – оружейная фирма и абсолютно–мирная символика.

– Партнерство «Taveri» начинало с бытовых машин, – сообщил Рон, – Дешевые клоны корейских роботов «Hunsung», австралийских «NEC–cyber» и японских «Epsony» – это была главная тема после революции. Партнерство занялось оружием всего лет 5 назад. Мирные товары «Taveri» мало известны на внешнем рынке из–за проблем с законами.

– В смысле, это считается пиратской продукцией?

– Типа того, – подтвердил меганезиец, – Кстати, «taveri» на утафоа – это такая гусеница, вроде шелкопряда. А партнерство назвали так потому, что первой серийной машинкой была раскроечно–швейная. У нас дома есть такая. До сих пор работает. Отличная штука: помещается на столе, но на ней можно сделать тент, крыло для дельтаплана, парус…

– Рон, – перебила Пума, – Не отвлекай Герхарда. Ты отвлекаешь, а потом будешь меня ругать, что я толком не провела учебные стрельбы.

С этими словами, она уволокла Штаубе в ту сторону, где Дитер и Колин расставили 5 пустых жестянок, и успели даже заключить пари на бутылку рома: попадет ли министр хоть раз в жестянку со ста футов. Оптимист Дитер ставил, что попадет. Колин занимал реалистичную позицию – он видел, что Штаубе впервые держит в руках боевое оружие. Как и положено инструктору, Пума начала с краткого рассказа, а потом перешла к делу.

– По ходу, модель CZ–75–auto, 1992 года – это что–то среднее между совсем маленькими карманными пулеметами типа австрийского Glock–18 или нашего LEM–45, и побольше, типа израильского micro–UZI или шведского Interdyn–80, которые не очень засунешь в карман. У этой чешской штуки длина 205 мм, и что в нем хорошо, так это гнездо, перед скобой, куда втыкается запасной магазин и получается вторая ручка. Теперь я его держу двумя руками в разных точках. Устойчиво. На, Герхард, держи. Удобно?.. Ага, ты руки сдвинь вот так… Теперь левую отпусти и оттяни вот эту фигню назад. Это затвор. Все, отпускай. Это ты дослал патрон. Теперь снова держи двумя руками… Флажок вот этим пальцем сдвинь сюда. А вот там сдвинь сюда. Это автоматический огонь. Обязательно проверь, что никто там не шляется. Подними пистолет, смотри сюда, чтобы тут и тут совпало с целью. Держи крепко, но не сжимай, не напрягайся, а то будет дрожать. Вот. Плавно нажми на крючок пальцем и отпусти… Не думай, просто нажал–отпустил.

Бабахнула короткая очередь, ствол в руках Штаубе дернулся, пули ушли выше цели и выбили пыль и каменную крошку на склоне, метрах в ста за шеренгой жестянок.

– Классно! – заявила Пума, – У тебя все отлично получилось, Герхард.

– Но я, кажется, не попал, – заметил он.

– Ну и что? Подумаешь, какая херня. Сейчас мы вместе научимся попадать. Целься еще раз и стрельни так же, как до этого. Спокойно, нажал–отпустил. Давай.

Раздалась вторая короткая очередь – с тем же результатом.

– Просто блеск! Ты сам стрелял! Это то, что надо. Попробуй еще разок, но возьми прицел чуточку ниже, потому что у тебя ствол ведет вверх. Это такой эффект при отдаче.

Третья очередь. Пули щелкнули по камню метрах в трех от шеренги банок.

– Классно! – Пума азартно хлопнула в ладоши, – А теперь играем в Шварценеггера. Был такой хрен, изображал в кино робота–киллера. Янки его выбрали гувернером штата, не помню какого. Насрать. Он стрелял длинными очередями. Так было по сценарию, да! И мы будем в это играть. Сейчас я сменю обойму на полную. Смотри, как делается. Упс… Готово. В обойме 16 патронов и один остался в стволе. 17. Целься, как в прошлый раз и жми, не отпускай. В этом весь прикол! Гаси уродов! Fire!

Очередь грохотала полторы секунды. Летела каменная крошка, рикошетящие от камня пули, со свистом уходили в небо. Промахнуться по всем пяти жестянкам сразу тут было почти невозможно, но Штаубе это удалось. Пума была совершенно не обескуражена.

– Ya! – крикнула она, – Это было круто! Сейчас сменим обойму и сыграем еще раз!

Чудес не бывает. От второй полуторасекундной очереди две из пяти жестянок не сумели увернуться, и со звоном покатились по камням, демонстрируя дырки в боках.

– Iri! Ты их поимел, Герхард! – Пума картинно вскинула руки над головой как чемпион олимпийских игр, – Делаем перерыв, чтобы уши отдохнули, а потом пробуем стрелять одиночными. Это чуть сложнее, но у тебя это получилось и то получится. Aita pe–a!

Оптимист Дитер ткнул Колина в бок и подмигнул.

– Видал, пророк херов? Целых две жестянки! Как вернемся – с тебя бутылка.

– Я свидетель, – ввернула Ромсо.

– Да уж… – проворчал тот, – Откуда я знал, что он будет лепить такими очередями.

Ндунти и Дуайт не заключали пари, но внимательно следили за тренингом (по TV пока шли не интересные для них сюжеты: 101–я торговая война США и Китая, сепаратизм в Индонезии и выборы мэра Парижа). Когда наступила тишина, Ндунти спросил у Рона.

– Кто учил твою жену так учить?

– Я, – коротко ответил тот.

– Это обычай нези? У вас всех так учат?

– Да. На физкультуре, в последнем классе базовой школы.

– Ни хрена себе, – задумчиво проворчал Дуайт, выбивая сигарету из пачки.

– Это правильно, – сказал Ндунти, – Я учил стрелять старшего сына, и тоже говорил ему только хорошие слова. Тоже придумывал разные игры, чтобы ему было весело. Но я не знал, что так можно учить человека, который тебе никто. Нам надо учить солдат так же.

– Надо, – согласился капитан наемников, – Только где взять инструкторов вроде них?

– Поговорю дома с офицером, который от INDEMI, – сказал президент и прислушался.

Брют вышла на берег, чтобы сменить баллон и распихать по пакетам очередную порцию образцов со дна озера. Один из легионеров, жаривших барбекю в десяти шагах от берега, тут же завернул что–то фантастическое о своих сексуальных подвигах и спросил, как она на это смотрит. Меганезийка ответила: «Зависит от погоды, но сколько слона не корми, а у синего кита все равно больше». Легионеры живо заинтересовались размером китового достоинства. Брют, между делом, набрала что–то на своем ноутбуке, и из мини–принтера выполз лист распечатки. «Это вам, ребята. Тут раскрыта вся тема». Она снова ушла под воду, а «ребята», подобрав листок, стали знакомиться с фактами из книги секс–рекордов (самые впечатляющие абзацы восторженно зачитывались вслух по несколько раз)…

Президент цокнул языком и поинтересовался у Рона:

– Эта женщина–геолог, она тоже из вашей армии?

– Нет, она гражданский специалист. Не военный.

– У! Не военный. А ей не страшно, когда вокруг много чужих солдат и мало своих?

– Чего ей бояться, Чоро? – лениво ответил меганезиец, – Разве эти солдаты сошли с ума?

Ндунти знал, что его легионеры, хотя и не читали Хартию, но в курсе ее артикула №2.

«Каждый хобитант Меганезии находится под безусловной защитой правительства. Эта защита не зависит ни от какой политики, ни от какой дипломатии, и осуществляется любыми средствами без всякого исключения. Поскольку нарушение любого базисного права одного гражданина есть тотальное нарушение всех базисных прав всех граждан, полиция и армия применяют против нарушителя прямую вооруженную силу».