Текст книги "Чужая в чужом море"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 88 страниц)
– Нет, сегодня я буду умнее, – ответила американка и пошла переодеваться в купальник «бикини» (относительно скромный, а по океанийским понятиям, просто пуританский).
Когда примерно через полчаса они доплыли до катамарана, Эстер ограничилась только приветствием типа «доброе утро» (ia ora ipo), а Юеле, с ходу, вступила в короткие, но эмоциональные переговоры (итог которых был явно предопределен заранее). Слушать формальную перепалку на молодежном сленге (mix utafoa+lifra) не было ни малейшего смысла, и Эстер потратила следующую пару минут на то, чтобы рассмотреть и самого Ринго, и его «растопырку». Парень был типичный melano, старшего тинэйджерского возраста: среднего роста, худощавый, гибкий, с почти совершенно черной кожей. На выразительном, подвижном лице резко выделялись яркие сине–зеленые глаза, а волосы были темные, но чуть рыжеватые (признак наличия какой–то доли ирландской крови). Одет он был в пронзительно–лимонные шорты с множеством нашитых карманов. Его «растопырка» оказалась гибридом из двух пластиковых поплавков на трубчатой раме, приделанного сзади авиа–пропеллера, и надувной лодки поставленной на раму сверху. Эстер подумала, что будь вместо поплавков лыжи, это бы называлось аэросанями.
Переговоры успешно завершились. Ринго наклонился и вытащил Юеле из воды, просто подняв за подмышки, и посадил в лодку, по дороге наподдав по попе (в ответ, конечно, визг и пара нецензурных словечек). Затем парень протянул руку американке.
– Садись, auhine Ester… – и добавил, – Это не ребенок, а горе какое–то.
– Я не горе, я счастье! – обиженно пискнула Юеле.
– Охренеть от такого счастья, – буркнул Ринго и что–то ткнул на пульте управления.
«Растопырка» загудела, как очень подержанный пылесос и с неожиданной легкостью помчалась по лагуне, подпрыгивая на слабой волне.
– Ты сам сделала такую лодку? – спросила Эстер.
– Нет, это мы втроем: мой старший брат, его подружка и я. Подружка уехала на Самоа, теперь у нее там агро–бизнес, семья все дела. Брат взял хороший контракт в Кирибати, теперь он мастер на верфи в Баирики. Получается, что лодка моя. Хорошая штука, ага?
– Да, – согласилась она, – И быстрая, как я заметила.
– 30 узлов по гладкой воде – уточнил парень, – А вы долго будете на Фунаота?
– Часа два, – ответила Юеле, – Должна же я все показать тете Эстер!
– ОК, – сказал он и, левой рукой держа штурвал, правой вынул мобайл, – Тогда я call–up моей hoahine. Типа, чтобы она двигалась с Лафанга не сюда, а на Фунаота.
Эстер дождалась, пока он поговорит, и сказала:
– Извини, я, кажется, нарушила планы тебе и твоей девушке.
– Ничего ты не нарушила, – возразил Ринго, – Велика важность, поныряем за каменным окунем послезавтра, а сегодня поедем на Улаелае.
– Не устанете за два часа? – ехидно спросила Юеле.
– Много ты понимаешь, малявка, – ответил он, слегка щелкнув ее по носу.
– Ух! – фыркнула она, – E nui oe te katu i–ma avae.
– Ну, до чего нахальный ребенок, – сообщил он, обращаясь к Эстер.
– А что она сказала?
– Прикололась. Типа: а ты такой большой, что у тебя хер выше Луны.
– А ты ябеда, – гордо сказала девочка и, ткнув пальцем прямо по курсу, добавила, – Вот, уже видно Фунаота. Marae–roa на самом верху холма. А холм насыпал сам Мауна Оро, когда шел с восхода на закат, 6000 миль от Рапа–Нуи до Палау. Видишь: холм нарочно вытянут так, чтобы показывать правым краем на Рапа–Нуи, а левым – на Палау. Вот!
…
Честно говоря, ориентация миниатюрного овального островка совершенно не убедила Эстер в его древности. Тем более, что небольшой каменный дольмен на вершине был явным «новоделом», а две огромные каменные головы по бокам (одна – вытянутая, а другая – круглая) были поставлены не так давно. Что касается четырех каменные фигур (двух женских и двух – мужских), установленных на углах каменной плиты – крыши дольмена, то они, очевидно, были вырезаны из базальта по современной технологии, каким–то высокотемпературным инструментом. Ринго, без тени смущения, сообщил
– В XIX веке британские оффи–пуритане все здесь разрушили. После революции это реконструировали по записям tahuna, колдунов. Камни для дольмена привезены сюда с Хива–Оа, длинная голова «moai» – с Рапа–Нуи, а круглая, ольмекская – из Гватемалы. А вообще, внутри дольмена, типа, музей, там все in detail. Посмотри, интересно.
– И насколько, по–твоему, достоверна эта реконструкция? – спросила Эстер, задумчиво глядя снизу вверх, с берега на дольмен.
– По–моему, не совсем, – сказал он, – Только это не главное. Знаешь, я думаю, если бы Мауна–Оро вернулся, он бы одобрил. Главное: мы помним и его, и его спутников, и его законы. И с пуританами, которых мы победили, мы все сделали по его законам.
Американка поняла, что ей совсем не хочется знать, как поступили с пуританами, и она перевела разговор на другую тему – благо, повод нашелся сам собой.
– А это, случайно, не твоя девушка? – спросила она, показав рукой на юго–восток. С той стороны, шустро прыгая по волнам, приближался миниатюрный аквабайк фиалкового цвета. Им управляла хрупкая смуглая девушка с прямыми пепельными волосами.
– Ага–ага! – воскликнула Юеле, – Это Екико на морском ослике. Классно рулит!
– Игрушка называется «Eey», ее делают на Токелау, – сообщил Ронго, – Мы ее купили в KIT–наборе, так почти втрое дешевле. Собрали по инструкции – работает…
– А называется в честь ослика Eeyore из сказки про медвежонка Винни–Пуха, – встряла девочка, – По этой сказке я учила английский. Почти сама. С дедушкой Ематуа. А уже потом я прочла Алису в стране чудес, и в зазеркалье. Тоже сама. С кузиной Хиинэ.
Наверное, Юеле похвасталась бы еще какими–нибудь успехами в английском, но тут в кампанию, подобно маленькому урагану, ворвалась Екико.
– Ага, малявка! – воскликнула она, хватая девочку на руки, – Вот ты и попалась! Я так и знала, что без тебя не обошлось! Сейчас я тебе устрою парад жонглеров!
Екико, с неожиданной для своей комплекции силой, подбросила девочку в воздух.
– Ай–ай, – крикнула та, – Прекрати! Я тебе не кукла…
… И снова взлетела вверх.
– Ай! Прекрати, засранка! Тискай своего Ринго!
… И еще один полет.
– Ай! Я пожалуюсь твоей маме!
Подружка Ринго поставила девочку на ноги и слегка ткнула пальцем в живот.
– Вот так, да? Как что – сразу жаловаться? Разве так поступают настоящие канаки?
– Я не буду. Это я пошутила.
– ОК, – сказала Екико, – Так кого мне надо тискать? Ага, вот кого!…
Она мгновенно развернулась и повисла на Ринго, обхватив его руками и ногами.
– Классно! Вот так и буду висеть! Признавайся, я самая красивая женщина на свете?
– Нет! Ты еще красивее!
– Iri! Я так и знала!
Спрыгнув со своего приятеля, она развернулась к американке.
– Aloha! Hola! Hi! Ты – Ester te–fare–Shuang. Правильно?
– Если в общих чертах, то верно, – ответила та, рассматривая свою собеседницу.
Из одежды на Екико присутствовали только эластичные шортики, и рассматривать не составляло проблемы. Она была, видимо, года на три моложе Ронго, и относилась к совершенно другой расе. Эстер не сразу поняла, к какой, из–за плотного, коричневого загара девушки. Она никогда ранее не видела этнических японок, загоревших до такой степени. Екико, вне всяких сомнений была японкой – с характерным телосложением, чертами лица и разрезом глаз. Волосы гораздо светлее, чем обычно у японок. Вероятно, они просто выгорели на ослепительном океанийском солнце…
– А правда, что ты с Наллэ познакомилась в Африке, на каторге? – спросила Екико.
– В общем, правда. Примерно так и было.
– Iri! Это круто! А вас с ним надолго отпустили домой?
– Не знаю. Я сама из Аризоны, и в здешних законах пока не разобралась.
– Aha? А я думала, ты из ЮАР. Хотя, это фигня… А Наллэ тебя уже катал на флапе?
– На флапе? Это педальный планер? Я видела только на клипах, и здесь – издалека.
– Wow! Ринго, прикинь, Эстер не летала на флапе. Давай ее прокатим послезавтра?
– А каменный окунь? – спросил он.
– Да насрать на него. Окунь подождет до той недели. Лучше давай будем прессовать Наллэ: типа, что за на фиг, дядя Наллэ, твоя жена никогда не летала на флапе! Ужас! Позор джунглям! Давай нам самые офигенные флапы, мы все устроим!
– Хэй–хо! Это идея! – согласился Ринго.
– Послушайте, – вмешалась Эстер, – Наллэ эти дни работает, мне бы не хотелось…
Екико слегка хлопнула американку по плечу, и перебила.
– Точно, гло! Дядя Наллэ – это такой человек, что если он занят, так он занят, и можешь быть уверена: он такое устроит… Короче, это будет круто! Но, знаешь как ему обидно, что его красивая жена тут скучает, потому что некому ее даже покатать на флапе!
– Она не скучает, она со мной! – обиженно вмешалась Юеле.
– Конечно, малявка, ты здорово ее развлекаешь, – Екико потрепала девочку по шее, – но флап–спорт это другое. Это тебе немножко рано. Тут нужны ребята вроде нас, E–o?
– E oe, – подумав, согласилась та, – А вы меня прокатите? Можно чуть–чуть и не высоко.
– Если ее мама нас на этом застукает, то обдерет нам всю чешую, – предупредил Ринго, видя, что его подружка утвердительно кивает.
– Если не высоко, то не застукает. Сам прикинь: как она увидит?
Ринго замолчал на несколько секунду, на его лице выразилась быстрая работа мысли, а затем, видимо придумав что–то, он тоже кивнул.
– ОК, я знаю, как мы сделаем. Ну, поплыли на Улаелае? А Юеле покажет vahine Наллэ музей Мауна–Оро. Верно, ребенок?
– Ладно! – девчонка, в свою очередь, кивнула – Катитесь. А то лопнете от нетерпения.
– Уши оборву, – пригрозила Екико, стягивая свои шортики и аккуратно вешая их на лопасть пропеллера катамарана. Ринго, размахнувшись, забросил свои шорты внутрь надувной лодки. Судя по их полету, в карманах было что–то тяжелое.
Молодые люди почти синхронно вбежали в воду и нырнули. Прошло минуты полторы, пока их головы не появились над волнами уже на приличном расстоянии от берега. Как поняла Эстер, ребята плыли к совсем крохотному зеленому островку, расположенному всего метрах в трехстах к юго–востоку от Фунаота.
– Ну, пошли уже, – сказала Юеле, нетерпеливо дергая американку за руку, – Я сейчас придумала, как тебе все показывать, но если ты будешь тормозить, то я все забуду.
…
Перед тем, как войти внутрь дольмена, девочка с серьезным видом, произнесла:
– Ia orana Inu a Tanu tiai reva a moana! Aloha Maui a Pele ho–i hiva! – и, для пояснения, сообщила, – Это я сказала lipo–iti в честь Ину и Тану хранящих небо и океан, и Мауи и Пеле держащих мир. Так надо сделать, потому, что это – их marae.
– А ты веришь в этих богов? – поинтересовалась американка.
– В них верил Мауна–Оро и его спутники, – ответила Юеле, – Этого достаточно.
– Понятно. Значит, это из уважения к Мауна–Оро. А ты сама в кого веришь?
– Я – humi, как и твой Наллэ, – ответила маленькая меганезийка, – Разве ты не знала?
– Да, я знаю. Просто я спросила, в каких богов вы верите.
– Хей! Странно, что Наллэ тебе не сказал. Мы верим в людей. А боги, они как зеркало. Люди их придумали, чтобы в них смотреться и лучше себя видеть. Ну, пошли уже?
Внутренность дольмена оказалось совершенно не похожа на то, что принято называть музеем. Физически там было не так много экспонатов:
– Модель парусника–проа древних канаков (пересекавшего океан более 3000 лет назад).
– Несколько древних навигационных устройств (модель со схемой использования).
– Полинезийская морская карта V века (рядом – современная навигационная карта).
– Бронзовый гарпун, боевой топор, раболовная сеть, лук и стрелы (реконструкция)..
– Два пластиковых манекена – мужчина и женщина – в экипировке эпохи Мауна–Оро.
– Модель процесса строительства небольшого рыбацкого проа той же эпохи.
Остальные экспозиции были виртуальными, на 100–дюймовых экранах. По ним можно было в интерактивном режиме ознакомиться с географией странствий Мауна–Оро и других великих канакских мореходов, заходивших на Нукуфетау, и узнать множество интересных подробностей о быте и религии древних жителей Тувалу. Можно было ознакомиться и с последующими страницами истории: от начала колониальной эпохи в XIX, до деколонизации в XXI. Деятельность европейских пришельцев представлялась гравюрами и фото разоренных деревень, убитых жителей, разрушенных святилищ и возведенных церквей, каторжных тюрем при карьерх по добыче гуано, и невольничьих рынков. После этого вполне логично и обоснованно смотрелась интерактивная история участия Нукуфетау в Алюминиевой революции и программе деколонизации. В списке местных жителей, сражавшихся за свободу и Хартию, разумеется, упоминался Наллэ Шуанг. Эстер не удержалась и коснулась сенсорного экрана рядом с его фото.
Немедленно, перед ней развернулась панорама деятельности мастер–сержанта Шуанга. Карта северо–западного сектора Тихого океана. Красные и синие пунктиры, силуэты кораблей, кружочки, крестики, ромбики, стрелочки, даты, и еще какие–то цифры….
Юеле была уже тут как тут. Со словами: «Вот – самое–самое!», она ткнула пальчиком в группу корабликов между Японией и Гавайями. На экране тут же появился заголовок
«Операция «Северный тропик». Рейд «Веселые каникулы». Самый эффективный акт войны за Тихий океан. Ликвидация ракетного эскортного корвета «Intrepid» и захват супертанкера «Vega Star» с 2.000.000 баррелей нефти на маршруте Каракас – Иокогама. Точка атаки: N28, E165. Дата/Время: 24–12–2/23:55 по Гавайскому времени».
Пошел клип: два корабля – гигантский супертанкер и 150–метровый эскортный корвет, кажущийся на его фоне мелким. Судя по условным цветам, это инфракрасная съемка. Впрочем, и так понятно, по времени. Почти полночь… Полночь в канун рождества…
Параллельно видеоряду, сбоку идет текст: «Инфо–технология согласования действий мобильных мин jolly–fish, позволила им имитировать поведение косяка крупной рыбы. Атака не была распознана экипажем корвета. При синхронном подрыве 40 мин, корвет переломился и затонул, а его экипаж (235 человек) погиб полностью…». Видеоряд в оптическом диапазоне. Подсвеченная оранжевым пламенем, гора воды над океаном, вставшие на дыбы и тонущие половинки корпуса корабля. Пятна горящего мазута…
Текст: «…Экипаж супертанкера сдался. Супертанкер был заминирован и оставлен в акватории, до получения выкупа, составившего 50 миллионов US–долларов».
Эстер повернулась к Юеле.
– Скажи, а тебе не жалко тех моряков, которые были на корвете?
– Жалко, – после некоторого размышления, ответила девочка, – А что делать?
– Не воевать, – сказала американка.
– А оффи всегда хотят воевать, и дедушка Ематуа говорит: Good offie – dead offie.
– Оффи… – повторила Эстер, нажимая наугад ромбик в схеме–биографии Шуанга.
На экране появился заголовок «Спасательная операция на острове Куаксум (Западные Алеутские острова) N52, W177, при ЧС, вызванной извержении вулкана Моффет–бис».
Видео–клип: море, ночь, снегопад, свет прожекторов выхватывает из темноты какие–то домики, небольшой флаер–амфибию, бегущих людей в толстых ярких куртках, и что–то огромное, причудливой формы, напоминающее титанический ярко–оранжевый бублик.
Текст к видеоряду: «Авиа–группа, патрулировавшая вдоль Северного тропика, провела разворот, получив данные о начале извержения и прибыла на место через 4 часа. 348 жителей эвакуированы с берега на оперативно развернутые инфларафты конструкции Шуанга. На рассвете их приняли на борт катера береговой охраны США. Жертв нет».
– Что такое инфларафт? – спросила Эстер.
– Это большая надувная фигня, чтобы снимать людей с лайнеров, если что, – пояснила девочка, – Там помещается много людей. Я не помню, сколько. Спроси у Ринго, он, по ходу, знает. Нам все равно уже пора идти. Они с Екико, наверное, скоро приплывут.
После выхода на открытый воздух, Юеле немедленно добежала до катмарана, порылась там, вернулась на вершину холма с морским биноклем, и деловито навела эту оптику на островок Улаелае.
– Что ты делаешь? – осторожно поинтересовалась американка.
– Смотрю, скоро ли они приплывут, – пояснила свои действия девочка.
– Гм… А тебе не кажется, что подсматривать… Гм… Не очень хорошо?
– Но у них там нет ничего секретного, они просто make–love, – возразила та, продолжая сканировать островок бинокль, – … Ага, вот они… У–у…
– Послушай, – вздохнула Эстер, – подсматривать в такие моменты – нехорошо.
– Почему нехорошо? – удивилась Юеле, – Ринго и Екико – не чужие люди. И еще, Ринго будет мой первый мужчина. Так, лет через несколько. Мы с ним уже договорились.
– Как это вы договорились?
Девочка опустила бинокль, повернулась к американке и начала объяснять.
– Первый мужчина – это очень важно. С ним должен быть хороший сексуальный дебет.
– Может быть, сексуальный дебют?
– Да. Я их путаю. Дебет – это у дедушки Ематуа в фирме. Но я понятно сказала? Вот. А Екико говорит, что Ринго – самый–самый хороший. Она с ним кончает, как пулемет. А когда она пробовала с другими мужчинами, то ничего такого.
Эстер почувствовала, что стремительно краснеет, а Юеле, тем временем, продолжала:
– Ринго был у Екико первый мужчина, и она думала, что они туда–сюда, и разбегутся, потому что так обычно бывает. А вот нет. Может быть, это потому, что Ринго тоже с Екико нравится больше, чем с другими женщинами, но я думаю, это потому, что тетя Саеми, мама Екико, очень вкусно готовит. А когда мы послезавтра будем летать на флапах, ты напросись к Екико в гости. Вот увидишь, как нас вкусно накормят! Там…
– Подожди, – перебила Эстер, – А тебе не кажется, что это будет не очень–то честно по отношению к Екико?
– Что ты! – удивилась Юеле, – дядя Джез, который сейчас faakane тети Саеми, работает оператором на АЭС. Там хорошо платят. А тете Саеми принадлежит треть магазина на Оуамоту, недалеко от их fare, там тоже хороший табаш. Мы их совсем не объедим!
– Нет, – американка покачала головой, – Я сейчас не о еде, а о том, что Екико, возможно, очень расстроиться, если узнает, что ее парень о чем–то таком с тобой договаривался.
– Что я, глупая? – еще больше удивилась девочка, – Я сначала поговорила с Екико. Так всегда делают. Она мне разрешила… Ой, ты не говори Ринго, что я брала его бинокль, потому что про бинокль я как–то забыла спросить разрешение.
Юеле стрелой метнулась возвращать оптику на место. Причину ее торопливости Эстер поняла, глянув в сторону Улаелае. Две фигурки бежали от берега, а через пару секунд – нырнули. К тому моменту, когда они доплыли до Фунаота, девочка уже успела замести следы несанкционированного пользования техникой, и стояла рядом с американкой.
– Ну, как, все посмотрели? Интересно? – спросила Екико, выезжая из моря верхом на спине Ринго, и тут же добавила, – Очень хочется снова поехать на Футуна, покататься на лошадке. Это я ему так намекаю. Он, конечно, гораздо лучше лошадки, но…
– Еще бы! – перебил он, ссаживая подружку на берег.
– … Но все равно, лошадки это – здорово!
– Ее мама меня когда–нибудь стукнет сковородкой по голове за этих лошадок, – сообщил парень, – Екико каждый раз ухитряется упасть с этого зверя. А меня подозревают в том, что я ее побил! Нормальная фигня, ага?
– Вот не ври! Мама ни разу тебе ничего такого не говорила!
– Она мне показывала взглядом, – уточнил он, – Жаль, что на Футуна не держат пони. С них бы ты так не падала. Они маленькие.
– У нас в Фениксе есть пони, – заметила Эстер, – Я даже каталась на них в детстве.
– А у нас бы они прижились? – спросил он.
Американка покачала головой.
– Боюсь, что нет. Все–таки, здесь очень мало суши и почти нет обычной травки.
– А на Футуна или на Увеа прижились бы, – заметила Екико, – Острова большие, по 10 миль в длину, и травки сколько угодно. Ринго, а давай подобьем там кого–нибудь из фермеров завести пони? Классный зверь, и занимает меньше места, чем лошадь!
– Давай, – согласился он, – А идея, кстати, моя.
– Так и быть, твоя, – она ласково ткнула его локтем в бок, – А давай, я порулю твоим крейсером? А ты по дороге подумаешь, как прессовать дядю Наллэ про послезавтра.
– ОК, – согласился он, – но, прежде чем включать движок, сними свои шорты с лопасти.
…
Следующий день (в соответствие с программой Юеле) был посвящен знакомству с островками Сакалуа, господствующими над судоходным каналом в западной части рифового барьера Нукуфетау. Здесь был старый торговый порт, превратившийся в рыбацкую гавань со множеством рыбных ресторанчиков и сувенирных лавочек. За недостатком места на суше, вся эта мелкая коммерция громоздилась на свайных платформах и стационарных плотах самых разных форм и конструкций. Здесь же располагался самый обширный рынок и (как следствие этого) здесь наблюдалась максимальная концентрация полицейских сил. В начале своего визита, Эстер была шокирована видом пулеметных вышек по углам market–place, но через час перестала обращать на них внимание, а через 2 часа даже нашла некоторый шарм в том, чтобы перекусить в кафе на высоких сваях–ножках ровно между четверкой вышек.
Кафе называлось «Gulag» и, как объяснил разговорчивый бармен (колоритный zambo), имело интригующую историю. Открыл его в начале XXI века тайландский полуеврей с Украины, папа которого попал в советский GULAG (каторжную тюрьму в Сайберии) за то, что бежал в Россию из германского концлагеря во время II мировой войны. За счет своего германского опыта, он сумел бежать из GULAG и, перейдя китайскую границу, спустился на плоту по Меконгу и оказался в Тайланде. Там он осел в Пхукете, устроил туристический бизнес, женился на местной девушке и успел завести с ней двоих детей. После его смерти, старший сын продолжил папин бизнес, а младший, взяв свою долю деньгами, поехал искать новые приложения своих коммерческих талантов. Здесь он (в память о папиных приключениях) основал это кафе между полицейскими вышками, и разработал соответствующий дизайн (бутафорская колючая проволока из пластмассы, специально помятые алюминиевые миски, плакаты тоталитарной эпохи и т.п.). Через несколько лет, раскрутив эту торговую марку, он продал кафе местному парню, после чего уехал в Австралию, в Брисбен, и создал fastfood–net «Gulag», которая завоевала популярность среди австралийских выходцев из стран бывшего Восточного альянса…
– Только там пулеметные вышки фэйковые, – заключил бармен, – то ли дело, у нас. Все натуральное. Но у нас тут клиентура меньше, а Брисбен – большой город.
– Из этих пулеметов когда–нибудь стреляют? – поинтересовалась Эстер.
– Конечно! Тут каждое полнолуние ярмарка, а в конце ярмарки – драка. Когда foa уже начинают ломать опоры навесов, копы дают трассирующую очередь поверх голов. Ну, типа, сигнал: «прекращайте бузу, а то вызовем с Фале бригаду резервистов, и allez».
– А из–за чего драка? – спросила она.
– Так ярмарка же! – объяснил бармен, удивленный непонятливостью vahine Наллэ.
…
Разумеется, за всеми этими занятиями, Эстер пропустила процедуру «прессования» Шуанга, а он сам вечером ограничился кратким замечанием: «лучше встретить в море голодную белую акулу, чем на суше – Екико, которая вбила что–то себе в голову». На следующее утро, около 7, к Мотумуа подвалил швербот с неугомонной парочкой. Все пространство от шкафута до юта, занимал некий груз, накрытый старым парашютом.
– Hei, auhine Ester! Хватай мелкую, и поехали на Лафанга–валл!
– Зачем меня хватать? – слегка обиделась Юеле, – Я сама могу. Я уже почти большая!..
И она, с достоинством адмирала Нельсона, самостоятельно взошла на борт швербота.
…
Восточный барьер атолла тянется с юга, от аэропорта Мотулало, на 5 миль по прямой, наподобие велосипедной дорожки между лагуной и океаном (это и есть валл), потом поворачивает почти под прямым углом налево, образует сравнительно крупный моту Лафанга и переходит в цепь мелких моту северного барьера, соединенных мостиками.
Здесь Эстер впервые увидела флап вблизи. Первая мысль была о гибриде–квартероне, состоящем из самоката, велосипеда, спасательного круга и складного зонта. Сзади этот маленький техно–монстр был оснащен пропеллером метров полутора в диаметре.
– По ходу, – стала объяснять Екико, пока ее приятель выгружал из швербота остальные флапы, – Мы выдурили у твоего faakane и у дедушки Ематуа 6 штук, все разные.
– Зачем так много?
– Ну, uahine Эстер, ты ваще! А тесты? Как летает? Нравится – не нравится?
– Как летает, вы сейчас увидите, – сообщил Ринго, – Я начну вот с этой модели! Чисто безмоторный флап. Античность! Эпоха раннего алюмопластика!
Парень оседлал псевдо–самокат, выдохнул и резко начал крутить педали. Пропеллер завертелся, лопасти слились в полупрозрачный круг, и машинка, быстро разгоняясь, поехала по узкому валлу. Затем раздался негромкий щелчок и над флапом раскрылось крыло, похожее на 5–метровую шляпу с лихо выгнутыми вверх полями. Практически сразу же гротескная машинка оторвалась от грунта и медленно полетела, с набором высоты и скорости. Поднявшись метров на 20 или 25, флап описал длинную неровную дугу над лагуной, и пошел на снижение. Видимо, Ринго рассчитывал описать полный круг, но расчет оказался не вполне точен, и машинка шлепнулась на воду около берега. Теперь Эстер поняла, для чего нужен спасательный круг. Медленно крутя педали, на малых оборотах пропеллера, пилот достиг суши и выкатил игрушку из воды.
– Вот примерно так, – сообщил он, восстанавливая дыхание, – Главное, надо сильнее давить на педали, и все получится.
– Если не обжираться за завтраком, – вставила Екико, и оседлала другой флап. Разгон, щелчок, отрыв от грунта, полет «змейкой» и приводнение метрах в трехста от берега.
– Незачет по физкультуре! – ехидно крикнул Ринго.
– Вернусь и покусаю, – пригрозила она, разворачивая флап на спасательном круге.
Эстер тоже попробовала поэкспериментировать. Ее результат составил всего сотню метров, но ощущение свободного полета привело ее в полный в восторг. Правда, при посадке она вымокла с головы до ног, но это была такая мелочь…
Потом настала очередь электрических флапов с киловаттным движком. На них крыло было тоже «шляпоморфное», но поменьше и из гораздо более прочного материала. В обстановке общего напряжения (не из–за риска аварии, а из опасения, что «застукают») была реализована мечта Юеле: Ринго пристегнул ее перед собой страховочным поясом, после чего прокатил в 20 метрах над океаном с внешней стороны рифового барьера. За Эстер ребята беспокоились значительно сильнее: она летела самостоятельно – но все обошлось. Вернее, не просто обошлось, а… Такой детской радости она не испытывала, наверное, со времен первого катания на «взрослой» карусели в Луна–парке. Ресурсов батареи флапа хватало лишь на час полета, и весь час Эстер провела в воздухе, летая кругами над атоллом на высоте около полста метров. Легкость управления полетом просто завораживала. Только назойливое мигание и писк индикатора разрядки батарей заставили ее вернуться с неба на землю… Следующий час она пребывала в полнейшей эйфории, что дало возможность Юеле от ее имени напроситься на обед к тете Саеми…
…
Миновала первая неделя, а потом рабочий ритм Наллэ Шуанга резко изменился. Был сделан какой–то важный шаг, закрутились инженерно–экономические колеса, и уже не требовалось все время подталкивать тему. В одно прекрасное утро он сказал: «Знаешь, добрая фея, у меня 3 выходных. Если я тебя устраиваю в качестве кампании, то…».
Еще бы! Экскурсии днем, семейный ужин вечером и хороший секс ночью – это одно, а «одиночество вдвоем» – это совсем другое! И они отправились на трое суток в «Очень Секретную Гавань». Эта часть лагуны в северо–западном квадранте Нукуфетау, между Фунаота и Сакалуа, представляет собой сплошное мелководное коралловое поле почти квадратную милю площадью. Чтобы провести в центр этого поля даже сравнительно небольшой проа, надо знать акваторию, как свои 5 пальцев. Наллэ знал – ведь он играл здесь в копов и пиратов еще тогда, когда был ровесником Юеле…
Разумеется, это было не 100–процентное одиночество: в радиусе полмиле стояли еще 3 проа парочек старожилов атолла, и можно было увидеть их мачты. Но это ничуть не стесняло: канаки в подобных ситуациях тактично поддерживают дистанцию. Общение сводилось к тому, чтобы, увидев со своего верхнего мостика коричневые фигурки на верхнем мостике другого проа, метрах в 500, махнуть рукой и крикнуть: «Aloha foa!». Увидеть ответный взмах руки и услышать далекое: «Aloha…». Примерно в середине третьих суток, когда они, взявшись за руки, лежали на воде, щурясь от полуденного солнца, Наллэ неожиданно сообщил.
– Представь, добрая фея, у нас открылась возможность посмотреть бывшее Папуа!
– В каком смысле, бывшее? – спросила она.
– В смысле, острова в Новогвинейском море, отошедшие к Меганезии совсем недавно.
– И какой именно из островов?
– А это на твой выбор. Для испытаний наших игрушек годится любой.
– Хм… – она задумалась, – Слушай, Наллэ, а там где–нибудь есть пони?
– В смысле, такие маленькие лошадки? – уточнил он.
– Ну, не совсем маленькие. Фута 4 ростом. Такие, на которых можно ездить верхом.
– Новая Британия, – без колебаний ответил он, – Там есть отличные шетландские пони. Эстер, а я и не знал, что ты увлекаешься верховой ездой.
– Не я. Скажи, медвежонок Наллэ, мы можем взять с собой Ринго и Екико? Они очень хотели покататься на пони… Это не слишком сложно?
– Эти ребята тебе чем–то очень приглянулись? – поинтересовался Шуанг.
– Да… Наверное… Знаешь, я просто хочу, чтобы им было хорошо.
– Желание доброй феи, это сила, – серьезно заявил он, – Так и будет. Нам все равно был нужен кто–то из молодежи в качестве пилотов–испытателей на наши новые байки. Да, кстати, можно сделать тебе неприличное предложение?
Эстер рассмеялась:
– Что, прямо здесь? Знаешь, это здорово, но я еще не настолько адаптировалась, чтобы заниматься любовью на плаву, как это делают местные ребята. Это, все–таки, сложнее, чем привыкнуть обходиться без купального костюма.
– Нет, – весело ответил он, – Это приличное предложение. Но это когда мы вернемся на лодку. А неприличное – это про работу. Я имею в виду, ты, как бы, безработная, а это совершенно не соответствует сути дела. Ты ведь помогаешь Ематуа и мне. Как на счет должности инженера–исследователя в партнерстве «Hikomo»?
– О! – она сделала большие глаза, – Мне надо позвонить в Феникс, своему адвокату!
– А может, поторгуемся без посторонних, по–семейному? – предложил он и подмигнул.
– Лень, – призналась она, – И адвокату звонить тоже лень. Просто дай мне экземпляр контракта, чтобы я почитала, что там к чему… Кстати, почему именно бывшее Папуа?
– Ну, – сказал Наллэ, – Во–первых, там классно. Нетронутая природа, горы, леса, реки, пересеченная местность. Публика, кстати, симпатичная. Вроде Уфти.
– Ты что–то недоговариваешь, – заметила Эстер.
– Совсем чуть–чуть, – смущенно признался он, – Мпулуанская тема. Секреты, все такое.
