355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Розов » Чужая в чужом море » Текст книги (страница 59)
Чужая в чужом море
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 22:30

Текст книги "Чужая в чужом море"


Автор книги: Александр Розов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 88 страниц)

За столиком наступила тишина, нарушаемая только сериями очередей, раздающихся со стороны берега. Через пару минут координатор нарушил молчание.

– Чего не было – того не было. Меня интересует, что вы сделали здесь.

– Здесь мы его обнулять не могли. Все делали по инструкции. Типа, пошел фашистский патруль, громко топая коваными лаптями и постреливая по кустам, и этот кондом сразу раздумал ползти к форту, прыгнул в свое корыто и дал деру. Но не далеко. Опять же, по инструкции нам разрешался предупредительный обстрел нарушителей. Я взял HRL – это винтовка–полуавтомат с лазерным целеуказателем, отпустил этого урода на пол–мили, а потом стал стрелять рядом с ним, чтобы он слышал пули. Справа – слева. Нервы у него слабые, и он в спасжилете, самостоятельно покинул плавсредство.

– Дальше? – спросил Торрес.

– Дальше я вышел с южного берега в море на обычном проа, ловить рыбу мини–тралом. Типа, я рыбак с Атиу. Я ходил вокруг него часа 3, до самого рассвета, и почему–то я не слышал, как он кричит. Зато рыбы наловил. На рассвете я его нашел и героически спас. Только ему пришлось зарыться с головой в мой улов, чтобы эсэсовцы не увидели его в бинокль и не утопили мой проа торпедой. А потом был неудачный ветер, и я его вез 12 миль до Атиу 8 часов. Рыба, в которую он зарылся, протухла. По гуманным мотивам, в смысле, чтобы он не очень скучал в моей тухлой рыбе, я ему рассказывал истории про концлагерь. Потом я его высадил на Атиу, на мыс Тетау и показал такую петляющую тропинку, для фанатов долгих пеших прогулок. Насколько я знаю, он только затемно дошел до поселка. Хотя, об этом лучше спросить у локальной полиции. Вот и все.

– А катер? – спросил майор Андерс.

– Катер Керк поймал и отдал полиции, а те вернули владельцу. Претензий нет.

– Понятно, – сказал координатор, – Ну, Райв, что будем делать?

Андерс пожал плечами. Торрес кивнул и повернулся к Жанне.

– Что бы вы посоветовали с этим сделать?

– Отдайте это мне, – предложила она и уточнила, – В смысле, дело Грушевски. Я засуну этого гада в такое дерьмо, что тухлая рыба ему покажется дезиком для подмышек.

– Забирайте, – сказал Торрес, – но как нам быть с сержантом Варрабером?

– А нельзя на это дело плюнуть? – спросила она.

– Нельзя, – сказал Райвен, – но можно считать это мелким служебным проступком при проведении профилактики правонарушений, и ограничиться устным выговором.

Координатор развел руками и кивнул. Майор повернулся к Уфти и сказал:

– Сержант Варрабер, вы… Не хочу грубо выражаться при даме, а приличных слов для вашего поступка просто не существует. Еще одна такая выходка – и вы отправитесь в Антарктиду, на год, убирать снег. Его там много. Вопросы есть? Нет? Вы свободны.

Уфти козырнул, развернулся, сделал шаг в темноту и бесшумно исчез.

– Как это у него получается? – поинтересовался Торрес.

– Спецподготовка, – лаконично ответил Райвен, – мисс Ронеро, налить вам еще кофе?

– Налейте. И объясните, наконец, что за дурацкое шоу тут происходит.

– Тут происходит телеигра–квест «Тринадцать следов молнии», – сообщил майор, – Это римейк старой, придуманной в конце XX века игры «Ключи от форта Баярд», но не на одном маленьком островке со старым фортом, а в 13 точках кругосветного турне.

– Ничего себе… И кто за это платит?

– Вы уже слышали: шведско–меганезийское партнерство «Interdyn–Taveri».

– Но это ведь, наверное, еще не все? – предположила она.

– Разумеется, – подтвердил Райвен, – было бы странно не использовать такую игру для нескольких гуманитарных спецопераций… Ваш кофе, мисс Ронеро.

Канадка кивнула.

– Благодарю. Про одну операцию я уже поняла: вы посадили в лужу половину желтой прессы в мире. Видимо, зачем–то вам это было нужно. А остальное?

– Об остальном вы скоро узнаете, – вмешался Торрес, – Если согласитесь быть в группе аккредитованных репортеров оргкомитета игры.

– А если нет? – спросила она.

– Нет – так нет. Можете сделать репортаж об этом раунде игры, а потом вас доставят по вашему выбору или на Аитутаки, к вашим друзьям, или домой, в Новую Шотландию.

– Понятно. А что меня ждет, если я скажу «да»?

– Космический полет с приземлением на противоположном краю планеты, – сообщил координатор, – И еще всякое, примерно в том же роде.

– Так… Пожалуй, я скажу «да».

– Да? – переспросил он.

– Ну, да.

– В таком случае, допивайте кофе – и погнали.

– Что, сразу в космос? – спросила Жанна.

– Нет, что вы. Сначала – ранний завтрак. Он начнется (координатор взглянул на часы) через 40 минут. Вы успеете переодеться, выбрать себе видео–технику, и все такое.

– Завтрак посреди ночи?

– Позже не получится, – пояснил Райвен, – Основная группа участников игры только что вылетела с Раиатеа, на рассвете они будут десантироваться с воздуха, гасить нацистов и спасать заключенных, а потом охотиться за монстром–доктором Рашером. По правилам игры, его надо разнести в клочья из миномета, а то он снова соберется по кусочкам. Вы смотрели старый фильм «Терминатор–2»? Аналогичный случай. Будет такой тарарам…

Жанна протестующе подняла руки.

– Подождите, я опять ни черта не поняла! Концлагерь, заключенные, доктор Рашер. Вы ведь сказали, что его на самом деле нет!

– Я сказал не всю правду, – признался майор, – У нас есть доктор Рашер производства австрало–американской компании «Polyclasters Warfare», на самоходном шасси. По условиям игры, это его боевая инвалидная коляска.

– А на самом деле? – спросила она.

– На самом деле – тактическая машина «Strike–rover». Робот – убийца танков. Серьезная вещь. За ее рекламу в нашей игре «Polyclasters Warfare» отвалила несколько миллионов долларов, так что доктора Рашера будут убивать долго. Он успеет задать всем хорошую трепку. От четырех старых легких танков «M3 Stuart» останется только металлолом.



=======================================

50 – ЭРНАНДО ТОРРЕС. Координатор Меганезии.

Дата/Время: 12 сентября 22 года Хартии. День.

Место: Меганезия. Округ Саут–Кук. Атолл Никаупара.

Моту–Мануае, мини–отель «Aquarato Cave».

=======================================


Не каждому журналисту выпадает удача посмотреть на работу своих коллег, слушая синхронные комментарии «лиц из народа». На правах репортера оргкомитета игры, а также на правах хорошей знакомой обоих хозяев заведения – Хаббы и Нитро, Жанна устроилось со служебной стороны стойки. По другую сторону, почти спиной к ней, расположились координатор правительства Меганезии, Эрнандо Торрес и директор оргкомитета игры «Тринадцать ударов молнии», Джой Прест. Около двух десятков журналистов разместились за столиками в зале салуна.

Пока шла только разминка. Джой отвечала на вопросы о правилах игры, не особенно отличавшихся от стандарта теле–квестов, заложенных еще во времена форта Баярд.

– Надеюсь, вы помните, что скандинавская команда вышла вперед в первом туре, когда обнаружила в Эквадоре, в пирамиде майя, тайный нацистский архив. Американская команда, которая искала спрятанный на Галапагосских островах самолет, задержалась почти на 3 дня. Но на следующих турах американцы набрали проигранные очки. Они нашли на дне лагуны атолла Клиппертон инопланетный ключ раньше, чем скандинавы завершили поиски летающей тарелки, брошенной инопланетянами в предгорьях Транс–антарктического хребта, и загипнотизировали роту спецназа на атолле Раиатеа раньше, чем команда из Скандинавии установила местонахождение нациста–монстра, доктора Рашера. После битвы с эсэсовцами–зомби на острове Такутеа, команды получили 2 дня отдыха на атолле Атиу. Завтра вы сможете встретиться с ними там, на озере Те–Рото, в кампусе местного университета. А координаты следующего пункта игры определятся после того, как секретный компьютер расшифрует запись на кристалле кварца, который был найден в сейфе, в подвале уничтоженной нацистской базы. Это в общих чертах.

Репортер итальянской «La Stampa», который уже минуты две ерзал так, как будто сидел не на стуле, а на заколдованном дикобразе, дождался возможности задать вопрос:

– Сен Прест, а вам не кажется, что включение в сценарий игры реального нацистского преступника Рашера, и медиа–кампания по дезинформации мировой общественности, выходит за рамки приличий? Ведь многие восприняли нацистский архив и эсэсовскую базу на Такутеа, как нечто реальное. Вы понимаете, что я имею в виду?

Джой кивнула и обаятельно улыбнулась.

– Видите ли, в каждой игре должен быть элемент интриги. Если мы будем использовать только добрых фей и Санта–Клауса, игра станет скучной. Инопланетные пришельцы и антарктический снежный человек, 130–летние врачи–убийцы, ставшие энергетическими вампирами и индейские колдуны «нагваль» – это явления одного порядка. Большинство людей в них не верят, но некий элемент неопределенности остается: а вдруг? Я открою маленький секрет: в следующих миссиях игры участникам предстоит встреча с древней магией Атлантиды и с устройством для телепортации, созданном одной из древних рас, населявших нашу планету еще в эпоху динозавров.

– Но, – возразил итальянец, – Нацизм это иное, это страшная страница в истории…

– Я поняла, о чем вы, – перебила Джой, – Но, человек так устроен, что ему хочется игр с монстрами прошлого. Калигула, Мухаммед, Аттила, Чингисхан, Гитлер, Муссолини… Кстати о Муссолини: в Италии до сих пор существует партия его приверженцев. Ряд ее членов занимают посты в вашем правительстве. Я не хочу путать сюда политику, но в таких условиях упрекать нас за использование образов фашистов, в игре… Вы помните пословицу про песчинку и бревно в глазу?

«Бедняга итальянец, – подумала Жанна, – Угораздило же его поднять эту тему. Вот если бы это сделал какой–нибудь араб, из страны, где жители только вчера слезли с пальмы».

– Мисс Прест, позвольте заметить! Объединяя Мухаммеда с Гитлером, вы оскорбляете религиозные чувства мусульман, – сказал Джек Хартли из «London Courier».

«… Просто магия какая–то, только я успела подумать про арабов…»

– Благодарю за предупреждение, – Джой отвесила британцу легкий поклон, – но в моей стране полиция оперативно нейтрализует исламистов. Мне нечего опасаться. Я вам сочувствую, в связи с тем, что в вашей стране полиция бездействуют, и ваши законы защищают террористов, а не порядочных людей… И хватит политики.

С места поднялся шеф–редактор отдела политики польской «Trwam media»

«Ага, – подумала Жанна, – хватит политики, как же. Все еще только начинается».

– Мисс Прест, вы пытаетесь убедить всех, что никакой нацистской базы на Такутеа не существовало, но факты говорят обратное. Напоминаю, что на Такутеа недавно люди в эсэсовской форме обстреляли нашего специального репортера, Збигнева Грушевски. Збигнев вынужден был под огнем покинуть лодку в открытом океане. Лишь чудом он остался жив – через несколько часов его подобрал местный рыбак–полинезиец и…

– А, – перебила Джой, – Этот тип пристал ночью к Такутеа, пошел под знак: «Частная территория», начал там шарить и охрана студии приняла его за вора. Если к вам в дом ночью через ограду кто–то лезет, вы решите, что это грабеж, а не репортаж «Trwam»…

Ей пришлось пережидать хохот публики почти полминуты, а потом она продолжила:

– Естественно, сотрудники охраны хотели его задержать и доставить в полицию, но он успел добежать до своей лодки и отойти от берега. Вплавь его преследовать не стали, а лишь выполнили по инструкции предупредительные выстрелы в воздух…

– Какое там в воздух! – возмутился польский шеф–редактор, – Збигнев слышал, как пули свистят в нескольких сантиметрах от его головы! Это был снайпер!

– Это был пропуск визита к невропатологу, – невозмутимо возразила Джой, – вы были ночью и утром на игре? Вы видели, как наши ребята стреляют из штурмовой винтовки c 450 метров? С той дистанции, что была между ним и охраной, когда он удирал на своей лодке, они могли на спор прострелить ему любое ухо или любую половинку задницы.

Ее снова прервал хохот, она покачала головой и жестом попросила всех успокоиться.

– Раз уж зашла речь о подробностях, – сказала она, – то местный парень, который иногда рыбачит рядом с нашей студией, был в шоке от этого Грушевски. Представьте, что вы рыбачите рано утром. Вдруг в вашу лодку лезет из воды тип в спасжилете, и кричит на ломаном английском: «За мной гонятся эсэсовцы, они меня убьют, запытают насмерть в концлагере, я вам дам любые деньги, только довезите меня до Атиу». Дальше этот псих закапывается с головой в ваш улов и отказывается вылезти где–либо, кроме Атиу…

На этот раз, Джой не пыталась прекратить хохот в зале. Она и сама смеялась. Джабба поставил рядом с ней на стойку стакан минеральной воды. Она кивнула, сделала пару глотков, закурила сигарету и завершила ответ словами:

– Надеюсь, ваш репортер успел хорошо распробовать нашу рыбу.

– У вас не получится обратить серьезное дело в балаган! – воскликнул шеф–редактор «Trwam», пытаясь перекричать новый взрыв смеха, – В моем распоряжении имеются фотодокументы, и они уже опубликованы.

Он извлек из–за пазухи пачку цветных фотографий крупного формата и торжественно потряс ими в воздухе, развернув веером. Джой пожала плечами и, запрокинув голову, крикнула, как казалось, в потолок:

– Олаф! Ты там не спишь?.. Олаф!

– Уже нет, – раздался через минуту несколько заспанный голос, c потолка, – а что?

– Спустись, пожалуйста, тут как раз обсуждается компьютерная графика.

Через минуту по лестнице из мансарды–отеля спустился белобрысый парень в шортах и футболке с изображением толстой лягушки и надписью «Kiss me!».

– Люблю отели с хорошей звукоизоляцией, – проворчал он, ставя на стойку ноутбук с 20–дюймовым экраном, и добавил, уже в адрес польского шеф–редактора, – Не тычь мне в физиономию своими фотками, это копии с моих оригиналов.

– Оригиналов? – переспросил изумленный поляк, – Но мы приобрели негативы…

– Учи матчасть, дядя, – перебил молодой швед, – и сдай вправо, ты всем экран заслонил.

Сделав это замечание, Олаф встал рядом со стойкой и вооружился соломинкой для коктейлей в качестве указки.

– Слайд 1–й, черепа жертв, сваленные на берегу Такутеа. Показываю, как сделано. Это берег, а это – фото из архивов Международного трибунала, 1994, геноцид в Руанде. Я обвел приметные черепа маркером, чтоб сравнивать. Идем дальше…

Он пару раз щелкнул мышкой и опять принял позу лектора.

– Слайд 2–й: голые люди за колючей проволокой в центре острова Такутеа. Эти люди взяты с фото из «New Plimut Observer», Новая Зеландия, с nude–action «Лиги защиты животных». Они выступили против того, что с новорожденных ягнят сдирают шкурки. Кстати, я тоже это дело не одобряю… Да, чтобы вам проще было сравнивать фотки, я самую симпатичную девчонку обвел в кружок. Классные сиськи, правда?

Сделав это эстетическое замечание, молодой швед снова сменил кадр.

– Слайд 3–й. Это моя гордость. Доктор Рашер. Сделать из старых черно–белых фоток цветную 3d и дурак сможет, а вот реалистичное старение – это уже задача для профи. Рекомендую пакет «Bioimage–evolution». Я сейчас включу вам ролик. Там показано по фазам, как это делалось. Кто хочет купить, сто баксов на стол за копию на диск. Dixi.

– Вы кое–что не учли! – заявил шеф–редактор «Trwam media», – вот это!

Он поднял над головой фото: несколько офицеров в форме ВМФ Меганезии собрались вокруг электронных весов, на которых стоит ужасно худая голая чернокожая девушка, почти подросток. Табло весов показывает 36,89 кг. Офицеры весело улыбаются. Только один (развернувшись анфас к фотографу) с серьезным видом смотрит на табло весов.

– Так это не ко мне, – флегматично сообщил Олаф, – это уже явление природы.

Сделав это загадочное замечание, швед вынул из кармана своих шорт woki–toki, что–то ткнул на пульте и через несколько секунд произнес:

– Алло, Пума, ты что, отмокаешь?… Это, в смысле плаваешь… Ага, а далеко?… Ну, ОК, тогда двигай сюда. Тут показывают эротический триллер с твоим участием… Ну, блин, как тебе объяснить, что это? Приходи и увидишь… Нет, одеваться не надо… Ну, ждем.

– Чего ждем? – спросил поляк.

– Младшего инструктора Пуму Батчер, – сообщила ему Джой, и добавила, – Пока можно задавать следующие вопросы.

Наверное, никто кроме Жанны не заметил короткого обмена взглядами между Джой Прест и Ллаки Латтэ, сидевшей за дальним столиком. Ллаки поднялась с места.

– Вопрос к координатору Торресу, – объявила она, – У вас хорошая полиция. Почему она не поймала Грушевски и не выдала его в Самбаю, где он убил доктора Владу Смигл?

– А был запрос на экстрадицию Грушевски? – спросил Торрес.

– Я не знаю, был ли запрос из Самбаи, но вот запрос из Мпулу (Ллаки подняла вверх на вытянутой руке лист бумаги украшенный гербом – солнышко, росток и автомат). У нас страна, соседняя с Самбаей, и по нашим законам он тоже преступник. Можно я дам вам эту бумагу, чтобы если Грушевски еще раз приедет в Меганезию, то ваша полиция его поймала и отдала нам. У нас его будет судить трибунал по военным преступлениям.

– Никаких проблем, – сказал координатор, – Давайте сюда ваш запрос, я передам его в Верховный Суд.

– Это хорошо, – сказала Ллаки, пересекла зал, передала бумагу в руки Торресу, в полной тишине вернулась на свое место, и преспокойно закурила сигарету.

«Ну, – сказала себе Жанна, – Пора изобразить лицо всемирного братства журналистов».

Она встала, поправила прическу, вернее, изобразила, будто поправляет прическу. На самом деле, прически, как таковой не было, но этот жест хорошо привлекает внимание.

– Пользуясь тем, что здесь присутствуют журналисты авторитетных медиа–групп, я хочу отметить, что ультра–католические масс–медиа, такие как Trwam, нарушают Всемирный Кодекс Этики Репортеров. Напоминаю: запрещено использовать статус журналиста для прикрытия подстрекательства к насилию, а именно этим занимается Trwam, призывая христиан в странах 3–го мира к расправам над врачами, учителями, соц–работниками и репортерами, позиция которых не нравится Ватикану. Когда Грушевски попадет в руки правосудия – а я надеюсь, что это произойдет, – давайте, воздержаться от петиций в его защиту. Если он действует, как мафиози – пусть с ним и обращаются соответственно.

Канадка приготовилась к хорошей словесной потасовке с обменом сначала взаимными обвинениями, а затем – оскорблениями и угрозами, но в этот момент на сцене (точнее, в зале) возникло новое действующее лицо. Пума двигалась так стремительно и бесшумно, что большинство присутствующих заметили ее, когда она уже была на полпути от входа до стойки бара. Из одежды на ней был только лимонно–желтый браслет–футляр с woki–toki, застегнутый над левым бицепсом. По шелково–гладкой шоколадной коже бежали капельки воды – видимо, она выбралась из лагуны на пирс прямо перед входом в салун.

– Олаф! – возмущенно произнесла она, – Что ты опять говоришь сложными шведскими словами? Я знаю, есть простые английские слова про то же самое!

– Erotic thriller, – это по–английски, сообщил швед.

– Да? – удивилась Пума, – И что это значит?

– Вот, – пояснил он, кивнув в сторону поляка, все еще державшего в руке то самое фото.

Пума сделала короткое движение, и фото оказалось у нее в руках, а сама она уселась на табурет у стойки, слева от координатора Торреса.

– Так это же просто я, – разочаровано протянула она.

Жанне было безумно интересно, кто из журналистов первым выйдет из легкого ступора, вызванного эффектным появлением младшего инструктора Батчер. Если бы канадке пришлось ставить на кого–то из них в тотализаторе, она выбрала бы Питера Йорка из «CNN–Fortune», или Шарля Фонтейна из «Figaro» – все остальные явно тормозили. Она совсем было решила, что ставит на Питера, но первым все–таки отреагировал Шарль.

– Могу я ли задать миссис Батчер несколько вопросов? – спросил он, обращаясь к Джой.

– Почему нет? – удивилась та, – У нас здесь встреча без галстуков.

– Да… (француз улыбнулся)… Я это уже заметил. Э… (он повернулся к Пуме), можно называть вас просто по имени, без «младший инструктор…», и так далее?

– Ну, да, – ответила она.

– Отлично! Вы не могли бы рассказать, как получилось такое фото?

– Обыкновенно. Мзини нажала кнопку на своем мобайле, и оно получилось.

– Ага! – сказал ничуть не обескураженный Шарль, – А Мзини, это кто?

– Она из народной милиции Макасо, в Мпулу, – пояснила Пума, – Мы вместе летали на остров Лийс, плавать в море.

– Ага! – повторил он, – Значит, это фото с острова Лийс, а не с Такутеа.

– Ну, да. Разве это не понятно?

– Я просто уточнил… А что вы делаете на этом фото?

– Я выигрываю 20 фунтов у команданте базы, – ответила она, – У нас было пари про мой вес. Он не верил, что я такая легкая.

– Да, я бы тоже не поверил… А как это случилось с вашим весом?

– Я долго не могла найти еды. Была война и из–за этого проблемы с едой. Вообще, было много проблем из–за этой войны. Не только у меня.

– Война, – повторил француз, – А где, когда?

– В разных странах. Южное Конго, Мпулу, Везиленд, Малави, Шонаока, Самбая и еще, кажется, Зулустан и Мозамбик, но про них я не уверена. А когда… Ну, я не знаю, если ничего не изменилось, то она до сих пор идет.

– А что вы делали на войне? – спросил он.

Нитро поставил на стойку рядом с Пумой огромную кружку горячего какао и получил бонус в виде быстрого как укус кобры поцелуя в щеку. Африканка сделала один глоток, облизнула губы, и начала обстоятельно излагать.

– Три года назад была очень сильная засуха. Совсем нечего есть. Нас продали в армию генерала Басемо за один грузовик гуманитарной помощи. Потом генерала Басемо убил полковник Куруе. Он сам знал, где брать гуманитарную помощь и таблетки – зачем ему генерал? В армии нас учили, как стрелять из нигерийского автомата и как правильно резать горло. Потом мы воевали за Везиленд против Самбаи. Потом, когда в Везиланде кончились деньги, Куруе нанялся воевать за генерала Ватото, а против кого мы тогда воевали – я не знаю. Просто воевали с какими–то деревнями. Там можно было иногда найти еду, и еще кое–что, чтобы продать, но надо было прогнать ту армию, которая их охраняла. Иногда это получалось, а иногда – нет. Тогда у нас многие умирали сразу, а многие позже, потому что не было еды. Потом мы попали в большую засаду. Там почти всех наших убили. Потом я бродила по саванне, не помню, сколько дней. А потом меня поймали, и я встретилась с Роном Батчером. Это мой мужчина, он сейчас спит, но когда проснется, я могу вас с ним познакомить.

– Э… – пробормотал Шарль, пытаясь как–то переварить концентрированный рассказ о боевом пути типичного центральноафриканского солдата, – … А чем вы занимаетесь сейчас? Я слышал, вас назвали младшим инструктором.

– Во–первых, я учусь в «College of Design». Это в Имелечоле, на Пелелиу, недалеко от нашего fare. Рон говорит, что главное – учиться и я думаю, это правильно. Во–вторых, я работаю в фирме «Taveri Futuna» по эргономике. Это наука про удобные штуки. Как бы объяснить… Нитро, дай мне свою пушку, я покажу, что такое эргономика.

Бармен вынул из–под стойки «Remington Tactical» 12 калибра и протянул ей со словами: «смотри, не грохни тут кого–нибудь, а то потом проблем не оберешься». Следующие 5 минут тяжелое ружье вертелось в руках Пумы, будто живое, демонстрируя притихшим репортерам удобства и неудобства своего дизайна. После этого, Пума вернула оружие владельцу и лаконично сообщила: «А остальное время я обычно люблю Рона». Больше вопросов не последовало. Девушка вновь уселась на табурет и занялась своим какао.

Тут Жанна убедилась, что не зря оценила Питера Йорка. Он использовал пассивность остальных, чтобы вклиниться со своим вопросом.

– Мистер Торрес, во всей этой истории с фальшивым доктором Рашером, осталась одна большая недоговорка. Если Рашера не было, то не было и его преступных генетических экспериментов. Но кто тогда вывел и завез в Центральную Африку триффиды?

– Давайте отделим акул от прилипал, – предложил координатор, – В Африку триффиды завезли наши специалисты, в ходе выполнения плана модернизации аграрного сектора Республики Мпулу по соглашению об экономическом сотрудничестве. Триффиды это просто трансгенная агрокультура, удачная для тамошних условий.

– Фантастически удачная, – уточнил Йорк, – Непонятно только, откуда она взялась.

– Из графства Сомерсет, Англия, – ответил Торрес, – прототип триффида создал доктор Максимилен Лоуренс Линкс, в период работы в университете Бат. Но в Англии он был репрессирован по религиозно–политическим мотивам, и эмигрировал в Меганезию, по приглашению доктора Карпини, вице–президента ассоциации агроинженеров Уоллис и Футуна, а позже согласился руководить Центром Экстремальной Агробиологии тут, на Никаупара. Кроме того, он преподает в местном колледже – у него хобби возиться с молодежью. Из–за путаницы в компьютере, он принял меганезийское гражданство под именем Мак Лоу, но по его словам, у него нет времени исправлять такую ерунду.

– Одну минуту, мистер Торрес! – воскликнул изумленный Питер, – Уж не хотите ли вы сказать, что автор триффидов живет на этом острове?

– На соседнем острове этого атолла, – уточнил координатор, – Мы сейчас находимся на косе Руакау острова Ману–ае, а доктор Мак Лоу живет через пролив отсюда, на острове Те–ау. Если вы посмотрите на северо–восток, то увидите его fare, похожее на пагоду.

– Да… Спасибо, я увидел… Оригинальный дом… А нельзя ли увидеть самого доктора?

– Почему бы и нет? Сейчас я ему позвоню, и если он не занят…

«О, черт! – подумала Жанна, – Вот почему лицо док–Мака с самого начала казалось мне таким знакомым. Ведь перед самым вылетом из Сиэтла на Гавайи секретарь ассоциации «Репортеры без границ» Касси Молден давал мне эту дурацкую статью в Daily Mirror: «Преступная генная инженерия. 100 лет под знаком свастики». Там был целый раздел:

«Неонацизм в сердце Англии. Загадка доктора Линкса, идеолога «научного» расизма». История талантливого молекулярного генетика, который, будто бы, начал выступать с расистскими заявлениями в прессе, затем спился, затем сидел в тюрьме, а затем пропал без вести. И тюремное фото – в фас и в профиль. Стареющий одутловатый алкоголик. Определить, что человек на фото и док Мак Лоу – одно и то же лицо мог бы, разве что, Шерлок Холмс со своим дедуктивным методом… Например, его бы насторожило, что Мак Лоу в салуне вообще не пьет ни капли спиртного, и резкий, решительный уход от ответа на вопрос, из какой страны Британского содружества он происходит… Да что теперь толку рассуждать, могла ли я догадаться. Не догадалась – вот и все…».

Доктор Макс Линкс (или доктор Мак Лоу) подкатил к пирсу «Пещеры водяной крысы» через четверть часа, на акваскутере какой–то ультрамодерновой конфигурации, и ярко–сиреневой расцветки. Улыбающийся дядька средних лет, дочерна загорелый, несколько худощавый, одетый в яркую лилово–бардовую клетчатую рубашку и ядовито–зеленые брюки, которые в данный момент были мокрыми почти до середины бедра.

– Aloha, foa, – сказал он, войдя в зал, – Я ужасно извиняюсь за свой вид. Я решил одеться по–цивилизованному, но забыл, что эта водяная машинка имеет свойство разбрызгивать море во все стороны, не исключая и сторону водителя… Черт! Я еще и бумажник забыл. Джабба, нальешь мне кофе в кредит? Я завтра отдам. И какую–нибудь легкую сигару, Я что–то нервничаю, тут пресса… О! Привет, Пума, ты все хорошеешь. А где Рон?

– Спит. Если хочешь, я разбужу.

– Не надо, это негуманно. Ты и так не даешь ему спать ночью…

– Ничего подобного! – возразила Пума, – Мы рано ложимся и поспать тоже успеваем!

– Да? И очень правильно делаете. Но будить все равно не надо… Ого! Жанна, что ты делаешь за стойкой? Ты что, бросила журналистику и занялась ресторанным бизнесом вместе с этими двумя ковбоями?

– Нет, Мак… То есть, доктор Линкс… Как вас теперь называть?

– Как тебе больше нравится. У меня такая прорва имен, что я перестал придавать этому всякое значение, и скоро буду легко отзываться на лексические конструкции наподобие: «Эй–как–тебя–там». Но для друзей я просто «Мак», так что валяй без церемоний.

– Да, Мак. Поскольку я так и не бросила журналистику, у меня вопрос о триффидах.

– Что именно о триффидах? – поинтересовался он.

Жанна задумалась на секунду, и ответила:

– Вообще–то практически все, но в начале: сильно ли я ошибусь, если скажу, что тебя репрессировали в Англии за изобретение триффидов?

– Это не вполне корректное утверждение, – сообщил доктор Линкс (или Лоу), – Сами по себе триффиды, как и любой другой продукт генной инженерии, были безразличны для властей. Скажу больше: власть состоит из людей с таким низким уровнем образования, интеллекта и любознательности, что они бы никогда не заинтересовались триффидами. Парадокс: страной, которая 300 лет назад начала индустриальную революцию в мире, сегодня управляют имбецилы, не способные даже толком научиться пасти овец. Но не буду отвлекаться. Репрессии против меня были связаны не с лабораторными образцами триффидов, а с публикацией, в которой я предложил использовать эту разработку для решения проблемы голода в афро–азиатском регионе. Уверяю вас, если бы я предложил снести Тауэр и Вестминстерское аббатство, ко мне бы и то отнеслись более либерально. Но африканский Царь–Голод – это не какой–нибудь там Иисус из Назарета. Это такой великий бог, непочтение к которому карается беспощадно.

– Доктор Лоу, можно попросить вас не богохульствовать? – сказал репортер Fox–News.

– Можно, – ответил биолог, – Только я проигнорирую вашу просьбу. Ваш бог мне, если честно, безразличен, а вот исполнение просьб вроде этой… Интеллектуальный кризис в странах–лидерах прогресса начался с того, что образованных работоспособных людей заставили уважать т.н. «религиозные чувства»…

Джабба тронул доктора за плечо и поставил на стойку чашку кофе и открытую коробку сигар. Мак Лоу церемонно поклонился, и подмигнул бармену.

– Спасибо, ты настоящий друг… Жанна, я ответил на твой вопрос?

– Признаться, не совсем, Мак. Хотелось бы знать, в чем состояли репрессии.

– Черт, я упустил это… Если вкратце, то меня уволили с работы, запретили заниматься профессиональной деятельностью, закрыли кредит в банке, и выгнали из дома.

– Но вас же не посадили в тюрьму, – заметил репортер «London Courier».

– Почему же? – возразил Мак, – Посадили. Разумеется, не за мои политические взгляды. Мне дали 6 месяцев за кражу продуктов в магазине. Понимаете, у меня вообще не было денег, а на помойке в тот день не нашлось ничего более–менее съедобного.

– Вам приходилось ходить на помойку за едой? – изумленно спросила Ллаки.

– Нет, леди. Ходить не приходилось. Я на этой помойке жил. Как я уже сообщал, меня выгнали из дома, так что я жил в начале – на помойке, потом – в тюрьме, а в последний период моей британской одиссеи – на небольших вокзалах вокруг Бристоля. Там часто бросают в урны что–нибудь вроде недоеденного пирожка или недопитой банки пива.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю