355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Розов » Чужая в чужом море » Текст книги (страница 80)
Чужая в чужом море
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 22:30

Текст книги "Чужая в чужом море"


Автор книги: Александр Розов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 88 страниц)

– Пятеро из тех, кого мы спасли в Гамо, – ответил Хифи, – Хотят сказать пару слов.

Четверо мужчин и одна женщина, все довольно молодые, одетые в одинаковые светло–серые свободные спортивные костюмы, немного неуверенно подошли к Эрроусмиту и один из мужчин начал негромко говорить на банту, иногда вставляя короткие фразы на ломаном английском. Иногда остальные тоже произносили по несколько слов. Король, негромко переводил все это лейтенанту. Тот кивал, становясь все более мрачным. Дело, видимо, касалось чего–то очень нехорошего, поскольку военные аристократы сначала вскочили из–за стола, а чуть позже отстегнули от поясов свое церемониальное оружие – боевые дубинки – и начали мощно и мерно бить рукоятками в пол, скандируя какой–то слоган. Кто–то (скорее всего, король) успел сунуть в руку американца точно такую же дубинку. Тот (явно, не понимая, что делать с этим предметом) взял церемониальное оружие, как винтовку «на караул».

– Что, черт возьми, происходит? – спросила Жанна, с двух сторон от которой Озогаи и Хифи тоже увлеченно стучали дубинками и скандировали непонятный слоган.

– Потом объясню, – крикнула ей на ухо Ксами, – сейчас снимайте, будет интересно.

Канадка пожала плечами и включила видеокамеру. Все равно, в этом тарараме трудно было разговаривать и что–либо выяснять.

Двери зала распахнулись и вошла кампания, которую мало кто ожидал здесь увидеть: полковник Нгакве, генерал Ндунти, спецагент FBI Босуорт и «врач без границ» Дафна Тюнифилд. При полковнике и при генерале было по трое сопровождающих – вероятно, свита. Каждый из прибывших мужчин (включая и спецагента FBI) держал в правой руке церемониальную дубинку, несколько иного фасона, чем у зулусских аристократов. Все, кроме Босуорта, немедленно включились в происходящее здесь действие: начали бить дубинками в пол и скандировать все тот же слоган. Спецагент Босуорт посмотрел на лейтенанта и, подражая ему, взял свою дубинку «на караул».

Затем, неожиданно, наступила тишина. В центр зала внесли еще один стол, на котором расстелили цветную карту и разложили документы. Карты отобразилась на большом экране. Жанна сообразила, что это часть Африки южнее Экватора до 15–й параллели, между 20–м и 35–м меридианом. Яркими линиями были размечены границы Зулустана, Шонаоко и Мпулу, но иначе, чем на схеме в электронном справочнике на мобайле у Жанны. Достав мобайл, она обнаружила, что на новой карте Мпулу расширилась на полсотни миль к югу, Шонаока выросла на 40 миль на запад, включив зону китайской оккупации в Зулустане, зато Зулустан выбросил на север щупальце толщиной почти сто миль. Оно поворачивало к востоку, вдоль границы земель шонао, постепенно сужаясь, накрывало полосу спорной южно–конголезской земли племен бетанде, и соединялось с новой северо–западной до новой границы Мпулу. «Ничего себе, поделили, – подумала канадка, – слопали абсолютно все, что здесь плохо лежало, ничего не упустили».

Между тем, король Тумери уже произносил проникновенную речь о том, как в далеком 1822 году, великий инкоси Чака справедливо поделил земли вдоль великих рек Конго и Касаи между всеми кланами банту, закрепив за каждым племенем свои пастбища, поля, водоемы и охотничьи угодья. По рукам был пущен пожелтевший, потрескпвшийся лист пергамента, запаянный в прозрачный пластик. На нем грубо изображался не особенно хорошо различимый план местности, покрытый значками и надписями на непонятно каком языке. Линии где–то выцвели, а где–то исчезали под ржаво–бурыми пятнами неизвестного происхождения. Требовалась изрядная фантазия, чтобы поверить, будто нарисовано то же, что на экране – но у присутствующих с фантазией все было отлично. Раритет, запаянный в пластик, прошел по рукам присутствующих, после чего Тумери, Ндунти и Нгакве, под мерцание фотовспышек, поставили подписи на бумагах. Бонза из ООН неуверенно подошел к ним, изобразил на лице улыбку, менее выразтельную, чем мимика морды замороженной рыбы, и вяло пожал руки троим лидерам. Было ясно, что Монтегю до дрожи в коленках боится рассердить этих африканских отморозков. Адам, напротив, вел себя совершенно раскованно. Похоже, он не знал, как до того проходили непризнанные демаркационные линии непризнанных государств. Он просто понял, что: главы 3 стран, ранее находившихся в состоянии постоянной вялотекущей войны, теперь уладили взаимные претензии за столом переговоров. Это, ему, конечно, импонировало.

– Друзья! – сказал он, – Я ни черта не политик, и буду говорить просто: война– это говно. От нее все проблемы. Люди всегда из–за чего–то ссорятся, но на хрена же убивать друг друга? Все равно, вам жить рядом, давайте всегда договариваться как сегодня. Тогда и другие страны будут вас уважать и жизнь у вас будет… Ну, не знаю, насколько богатая, но нормальная, человеческая. В общем, это так здорово, что вы договорились о мире!

Слушатели оценили эту краткую речь так высоко, что Цицерон умер бы на месте от зависти (не умри он несколько раньше, в 43 году до н.э.). Под общий гвалт, шестеро молодых крепких зулусов подхватили лейтенанта и несколько раз подбросили его над головами, после чего поставили его на место и сунли ему в руки пинтовую серебряную чашу с шампанским. Мужчины постарше уже успели разлить появившееся на столах шампанское в такие потемневшие от времени серебряные чаши (имевшие, вероятно, какое–то церемониальное значение). Раздались выстрелы артиллерийских орудий, и в голубом небе возникли гигантские кляксы яркого лилового дыма, напоминающие по форме цветы георгина. Жанна поделилась этой художественной аналогией с Ксами. Та широко улыбнулась и несколько раз энергично кивнула.

– Этот цветок – символ восходящего солнца. Он есть на нашем национальном флаге.

– Точно, я же видела, – вспомнила канадка и, помедлив, добавила, – А вы не боитесь, что из–за этих фокусов с географией снова будет война?

– Не будет, – ответил вместо нее принц Озогаи, – Фермеры, которые живут вдоль нашей северной границы, устали от бандитских набегов. Мы даем им безопасность и твердую власть. Янки вчера хорошо это показали. И еще одно: на севере много воды. Если будет мир, то там можно выращивать растения, которые нези завезли в Мпулу. Это значит, не будет голода. За что им воевать? За голод и страх против сытости и безопасности?

– А как быть с тем, что на вашей земле снова будут хозяйничать пришельцы? – спросила Жанна, – Тут будут американцы, а рядом – китайцы.

– Если бы пришел кто–то один, было бы плохо, – ответил он, – Но если пришли двое или трое – это нормально. Вы заметили, кого привезли с собой Ндунти и Нгакве?

– Вы имеете в виду мисс Тюнифилд из Новой Зеландии?

– Нет, я имею в виду этих парней из свиты. Они меганезийцы, разве вы не видите?

– Да, действительно, – присмотревшись, согласилась Жанна, – а что они здесь делают?

– Хотят с нами торговать, – ответил он, – Почему бы и нет? И нам, и им это выгодно.

– Не будет монополии, – добавила Ксами, – Монополия вредна. Экономический факт.

Как это всегда бывает после официальной части, наступил некоторый разброд. Гости разбились на отдельные кучки, а Второй советник Монтегю и лейтенант Эрроусмит смогли включить свои мобайлы (выключенные на время церемонии). Оба они тут же получили по звонку от разгневанного начальства.

Собеседником Монтегю было Первое Лицо (в ООН так повелось, что главный человек воображает себя чуть ли не императором Земного шара и прилегающей галактики, хотя реально представляет собой просто марионетку, бессистемно дергаемую за ниточки).

– Что вы натворили, Джентано! – с пафосом воскликнуло первое лицо, – Вы в своем уме?

– Что я натворил? – холодно поинтересовался Монсегю, дрожащими пальцами пытаясь прикурить сигарету.

– Как, что! Вы перед телекамерами признали от имени ООН сговор полудикого короля и двух разбойников, по которым плачет виселица! Вы хоть видели, что нарисовано на той карте, которую уже четверть часа показывают по CNN?

– А что я мог сделать? – ядовито поинтересовался Монсегю, – Вы меня послали к этому, как вы сказали, «полудикому королю» с финансовым предложением…

– Да! – перебило Первое Лицо, – Но не с предложением устроить в Центральной Африке коалиционную экспансию на оставшуюся часть Южного Конго.

– Простите, но я продолжу, – сказал Второй советник, – Вы послали меня к этому типу вести переговоры, и я не мог отказаться прийти на прием. А когда они устроили этот чертов цирк, я не мог поднимать шум, вы понимаете?

– Вы могли встать и уйти, вместо того, чтобы жать им руки и улыбаться, когда они у вас перед глазами перерисовывали демаркационные линии!

– Встать и уйти? – переспросил Монтегю, – Как бы не так. Вы слышали про Кодзакиса из «Красного Креста»? Он попробовал встать и уйти. Его зарезали, как поросенка прямо в тронном зале. И никто слова не сказал. А я – не самоубийца и не японский самурай.

– Ваша трусость, мистер Монтегю, поставила нас в совершенно недопустимую ситуацию.

– Дайте опровержение, – посоветовал Джентано.

– Что? Опровержение? После всего, что видел весь мир на экранах? Вы хотите выставить нас всех полными кретинами?

– Тогда не давайте опровержения.

– Вы что, шутите? – возмутилось Первое Лицо, – Вы находите эту ситуацию смешной?

– Я нахожу, что вы задаете мне вопросы, которые не относятся к моей компетенции.

– Нет, относятся! Вам платят за решение проблем, и я требую, чтобы вы немедленно занялись решением этой проблемы, которая возникла по вашей вине!

– По моей вине?! – яростно прошипел Монтегю в трубку, – Вы что, проспали полвека, как Рип Ван Винкль?! Может быть, это я еще в прошлом веке заварил кровавую кашу во всем Южном Конго? Я набил весь Конго–самбайский регион оружием, героином и наемниками со всех стран мира? Или я подписывал бумаги, по которым этому сброду платили деньги под лозунгом гуманитарной помощи? Или я командовал китайским крейсером, с которого отправился воздушный десант, захвативший горы Итумбо? Что же вы не соберете Совбез ООН, и не поставите на голосование вопрос о санкциях против КНР, как против страны – агрессора? Вам не хватает смелости даже на это, хотя вы сидите в Нью–Йорке, а я – здесь, в Зулустане, где идет война, в которую уже втянуты США, Меганезия и эмират Сарджа. Знаете, что такое война? Это когда вы внезапно понимаете: О, черт! Меня же здесь могут убить! Так чего вы от меня хотите? Чтобы я, как чертов голливудский Рэмбо, разгреб ту кучу дерьма, которую здесь навалили за полвека? Этого нет у меня в контракте, ясно?!

– Так, – сказало Первое Лицо после некоторой паузы, – Судя по вашему тону, вы слишком возбуждены, и не вполне адекватно воспринимаете мои слова. Постарайтесь успокоиться и послушайте еще раз. Вы оказались в сложном положении, и создалась двусмысленная ситуация, которую следует правильно подать прессе. Вам следует разъяснить, что здесь идет, хотя и острый, но по сути, позитивный миротворческий процесс, который ООН разумно контролирует, с учетом того, что политика – это искусство возможного. Я надеюсь, теперь вы меня достаточно хорошо поняли?

– Да, – подтвердил Монсегю, – Извините, я тут немного перенервничал.

– Ничего страшного, – успокоило Первое Лицо, – У нас с вами такая работа. Попробуйте подружиться с прессой и подготовьте для них официальное коммюнике. Желаю удачи.

Собеседником лейтенанта Эрроусмита тоже было первое лицо – командующий силами специального назначения – дядя прямой и довольно–таки резкий.

– Какого хрена у вас был выключен телефон? – рявкнул он вместо «здравствуйте», – вы что, решили, что вы в отпуске? Или вы вообще забыли, что служите в армии?

– Нет, сэр! Тут был официальный прием, и всех попросили…

– Мне плевать, кто и о чем вас там попросил! Меня интересует, почему я узнаю о ваших художествах из теленовостей, а не из рапортов, которые вы обязаны были представить!

– Я как раз работал над этим…

– Я видел, над чем вы работали! Какого черта вы поперлись в Зулустан? Вы даже в этом Шона… как там оно, мать его, называется?

– Шонаока, сэр!

– Да. Шонаока. Даже там вы должны были быть только наблюдателем, а не бегать, как сраный, блядь, герой, по крышам перед телекамерой! Кто вам разрешил участвовать в боевых действиях в этом Чиз… как его?

– Чивези, сэр!

– Да. Чивези. И как, черт возьми, вы из Чивези вдруг оказались в Зулустане?

– Там сложилась критическая ситуация, сэр! Заложники…

– Я видел по TV, что там сложилось! – перебил командующий, – Я хочу знать, какого хрена вы поперлись туда без приказа!

– Местные власти обратились за срочной помощью, и я подумал, что…

– Подумал! Надо же, а я и не знал, что у нас служат мыслители. Что же вы подумали?

– Я подумал, сэр, что наша обязанность спасти заложников и….

– Вы подумали, что ваша фамилия – не Эрроусмит, а Бонд. Джеймс Бонд. Его придумал один британский хрен. У этого Бонда реактивный двигатель в жопе. Лейтенант, у вас в жопе есть реактивный двигатель?

– Нет, сэр!

– Тогда как, мать вашу, вы перелетели через китайскую оккупационную зону?

– Я попросил одного парня, сэр. Он договорился с китайцами, чтобы они пропустили по воздушному коридору оба наших самолета.

– Говорите яснее, лейтенант. Что значит, «один парень»?

– Тино Кабреро, суб–лейтенант INDEMI. Я объяснил ему ситуацию, и он…

– Вот это да! А что значит «оба самолета»? У вас же только один «Osprey–Bell»!

– Мы еще использовали самолет принца Озогаи, сэр. Мы на нем летели из Чивези.

– Самолет принца, – с выражением, повторил командующий, – Лейтенант, вы служите в армии или в Голливуде?

– В армии, сэр! Но тот парень, Озогаи, действительно принц, сын короля зулу.

– Вот как! А штурмовые дроны, которые подавили огневые точки противника в начале силовой фазы операции, вам, наверное, дала добрая фея?

– Нет, сэр! Их дали меганезийцы. Я обратился к ним, потому что они были близко, и…

– А эти допотопные броневики откуда? Привезли на машине времени?

– Нет, сэр! Они стоят на вооружении армии зулу, у них нет денег на новые…

– Значит вы, лейтенант, посадили своих парней на древние зулусские телеги и бросили в бой, где ни хрена не было видно из–за дымовой завесы, которую вы сами поставили?

– Нет, сэр! Через ультразвуковые прицелы в дыму нормальная видимость.

– Ультразвуковые прицелы? Откуда?

– Нам их дали меганезийцы, сэр! Без этого было не обойтись. А без дымовой завесы мы потеряли бы заложников.

– Надо же, как гуманно! А теперь итог: два бойца серьезно ранены в силовой операции, которая не была санкционирована! Кто вам разрешил отдавать им приказ идти в бой!?

– Я предупредил, что у нас нет санкции. Они вызвались добровольцами, сэр!

– А если бы кого–то из них убили?

– Я старался, чтобы этого не случилось, сэр!

– Интересно, каким способом вы старались?

– Я двигался в авангарде штурм–группы, сэр. Мне показалось, что это будет правильно.

– Вот как… – задумчиво произнес командующий, – а с чего это меганезийцы решили вам помагать оружием? Вы что, заколодовали их?

– Нет, сэр. Я думаю, они так зарабатывают себе авторитет у местных жителей.

– Может быть и так. А что за история с нашей военной базой? Кто, черт возьми, сказал, что в этом Зулустане будет наша база? Кто поручил вам вести переговоры об этом?

– Я не знаю, сэр. На приеме, король зулу, сказал, что вопрос решенный, осталось только выбрать место. Я думал, это согласовано дипломатами, или кем–то еще.

– Ладно, пусть в этой херне разбираются те, кому положено. А что за представление с палками? Если переводчик на CNN не врал, местные парни скандировали что–то вроде смерть мусульманам, или арабам, или что–то такое.

– Они очень обижены на исламистов, сэр. Это из–за заложников. Но я стоял молча.

– Правильно, – одобрил командующий, – Лучше не болтать, а то оглянуться не успеешь, как прибежит толпа сраных правозащитников со своей сраной политкорректностью. И хватит лезть в телевизор. Пресса и так кричит, что американцы в Центральной Африке надрали кое–кому задницу за башни ВТЦ. Политика – не нашо дело, лейтенант. Ясно?

– Да сэр!

– Вот и хорошо. Как чувствуют себя ваши парни в здешнем госпитале?

– Нормально, сэр. У здешнего короля неплохая медицина, плюс наши врачи.

– Ну, что ж… Передавайте им привет от меня. Неофициально, разумеется. А вообще – отличная работа, лейтенант.

– Спасибо сэр! – с явным облегчением, ответил Эрроусмит. Традиционная армейская клизма была обычной емкости, т.е., начальство считает, что он все сделал правильно.

– Теперь так, – продолжал командующий, – Пока всякие сраные политики и законники рисуют каракули про то, почему здесь должна быть наша база, необходимо выбрать то место, в котором она окажется наиболее выгодно расположена. То, что предложил этот король – ни к черту не годится. Пусть покажет, что у него есть еще. Вам лейтенант, я поручаю выбрать место и начать предварительную разметку. Надеюсь, вы знаете, какие требования предъявляются к хорошей военной базе?

– Да, сэр! Две линии под ВПП, водоисточник, основные и резервные подъездные пути, защищенные позиции для складских и жилых модулей, высота для размещения РЛС…

– Достаточно, лейтенант. Это ваша задача. От вас зависит, как будут потом чувствовать себя наши парни на этой базе. Займитесь этим завтра же. Неофициально, разумеется.




=======================================

83 – Служебная ПОПЫТКА подружиться с прессой.

Дата/Время: 25 сентября 22 года Хартии.

Место: Небо над Атлантическим океаном.

Борт «Galaxy», административный самолет UN.

=======================================

– Извините, мисс Ронеро, могу я ненадолго вас отвлечь? – спросил Джентано.

Жанна отодвинула ноутбук в сторону и кивнула.

– Нет проблем, мистер Монтегю. Эти видео–файлы я могу посмотреть и дома..

– Благодарю, – сказал он, – Видите ли, такой человек как вы… Я имею в виду, что ваши особые отношения с королевской семьей Ка Амабо… Вы понимаете?

– Пока не очень, – призналась она, – Если вы говорите про банкет в Тейжери, то принц просто пригласил меня выпить в хорошей кампании и поболтать о том, о сем.

Второй советник улыбнулся и кивнул.

– Я именно об этом. Меня, например, он не пригласил бы просто выпить и поболтать. Значит, вы гораздо лучше меня понимаете африканцев. Их психологию, если угодно. Центральная Африка – это особый мир, не так ли?

Жанна отрицательно покачала головой.

– Вот это и есть ваша проблема. Вы видите в Африке какой–то особый мир, а африканцы, соответственно, видят в вас чужака. Инопланетянина на трех ногах и с одним глазом.

– Вы действительно не видите там особенностей, мисс Ронеро? Я хочу сказать: между нами и африканцами лежит, фигурально выражаясь, пропасть шириной в десятки веков. Они, в каком то смысле, наше далекое прошлое.

Эстер Блэйз, мечтательно смотревшая в иллюминатор, повернулась к ним и с грустной иронией заметила.

– В нашем прошлом, мистер Монтегю, не было противопехотных мин, автоматических винтовок и героина. И ООН, кстати, в нашем прошлом тоже не было.

– Гм, – произнес Второй советник, – Я имел в виду культурные различия. Но если вы так ставите вопрос, то я отвечу, что ООН как раз и призвана устранить этот анахронизм. Я имею в виду, что достижения цивилизации, попадая на неподготовленную почву…

– Замечательно приживаются, – перебила Эстер, – если только кто–нибудь со стороны не начинает предлагать африканцам пулеметы вместо велосипедов и героин вместо хлеба. Уж не знаю, как и откуда этот кто–то призван, но от него куча проблем.

– Оружие и наркотики это действительно огромная проблема, – согласился он, – она не в один день возникла, и за один день ее не решить, вы согласны?

– Согласна. Чтобы ее решить, нужно несколько месяцев.

– Месяцев? – переспросил Джентано, – Что вы, мисс Блэйз! Нужны десятилетия.

– Не нужны, – отрезала она, – Я видела все своими глазами и знаю, о чем говорю.

Спецагент Гарри Босуорт отложил в сторону очередную папку с документами (перед ним на столике их лежало штук десять), и коротко сказал:

– Эстер права. Несколько месяцев достаточно. Вопрос только в цене.

– Возможно, если бы ООН не было так сильно ограничено по бюджету… – начал Второй советник, но Босуорт перебил его.

– Дело вовсе не в деньгах, Джентано. Цена вопроса в Центральной Африке измеряется военной силой и готовностью ее применить. Если кто–то, ради достижения своих целей, готов стрелять, сколько потребуется, и если симпатии населения на его стороне, то он решает вопросы очень быстро и сравнительно дешево в смысле денежного бюджета.

– Ну, знаете! Средства такого рода не оправдываются никакой целью. Жизнь человека – это приоритетная ценность и цивилизованный мир не может одобрять расстрелы, тем более – массовые, ради чего бы они не производились.

Спецагент отрицательно покачал головой.

– То, что вы говорите хорошо для Норвегии, или еще для какой–нибудь страны, где все живут замечательно и на миллион человек один киллер–разбойник, которого можно поймать и посадить навечно в комфортабельную тюрьму. А в Африке – совсем другое дело. Здесь киллер–разбойник – это массовое социальное явление, а для этого случая действует закон, известный на Диком Западе, как «Принцип третьего лишнего».

– Что за принцип? – поинтересовалась Жанна.

– Простейшая модель сильно криминализованного общества, – пояснил тот, – представим себе, что общество состоит из троих: фермера, полисмена и разбойника. Полисмен может застрелить разбойника – тогда и фермер и его имущество будут спасены. Полисмен может не стрелять – тогда разбойник убьет фермера, чтобы отнять мешок картошки. И в том, и в другом случае, один из трех будет убит. Полисмен может только выбирать, кто именно. Примем за аксиому, что жизнь фермера и жизнь разбойника имеют одинаковую ценность, а значит, их можно сократить по законам арифметики. В остатке – только картошка. Если мы пожертвуем фермером, то этот мешок картошки – последняя еда в нашем обществе. Следующего мешка не будет – некому вырастить и собрать урожай. Если мы пожертвуем разбойником – то картошка будет производиться и общество не подохнет от голода..

– Это очень примитивная модель, – заметил Монсегю, – в жизни все гораздо сложнее.

– В благополучной стране – сложнее, – ответила ему Эстер, – а в Африке, достаточно будет добавить четвертого человека, и получится реальное положение дел.

– Кого же? – спросил Второй советник.

– Вас, – ответила она, – Вы появляетесь, когда из–за истребления фермеров исчезла еда, и кормите разбойников и полицейских, которые в такой ситуации уже ничем друг от друга не отличаются. Просто жадные вооруженные дегенераты.

– По–вашему, мисс Блэйз, лучше присылать не пищу, а зондер–команду для истребления лишних ртов? – осведомился он, – именно так поступили меганезийцы в Мпулу.

Босуорт постучал ложечкой по кофейной чашке.

– Джентано, вы не объективны. Милиция, которую обучили и вооружили меганезийцы, занималась тем же, чем служба шерифов на Диком Западе: уничтожением гангстеров.

– И вы это одобряете, Гарри?

– Не одобряю, – ответил спецагент, – Потому, что это сделали меганезийцы, а не мы. А ведь у нас было гораздо больше возможностей, и метод взят из нашей, американской истории. Одна операция двадцати наших парней в Зулустане тут же сделала население нашими союзниками. Если бы мы начали раньше, то 2 соседние страны тоже были бы наши. Но мы упустили время, и сейчас там хозяйничают китайцы и меганезийцы.

– Иначе говоря, этот метод вам нравится, я правильно понял?

– Не то, чтобы он мне нравился, но он лучше всех остальных.

– Понятно. Скажите, а вас не удивляет, что меганезийцы так охотно помогали двадцати американским парням? США для них конкурент, а они помогают техникой и оружием, договариваются о воздушных коридорах, и т.д. Парадокс?

– Это в большой политике, парадоксы, – спокойно ответил Босуорт, – а у нормальных людей принято помогать друг другу в таких случаях. Наши парни поступили бы так же, случись что у меганезийцев. Если у соседа горит амбар, вы поможете ему тушить огонь, забыв, что болеете за разные бейсбольные команды. Это понятно?

– К сожалению, аналогии лгут, – сообщил Второй советник, – в простых аналогиях часто содержится сложный подвох. Давайте я налью всем еще кофе и попытаюсь поспорить с неявно прозвучавшим тезисом, будто политические системы – это всего–навсего разные бейсбольные команды, а большая политика – это конфликт заигравшихся фанатов.

– Почему бы не послушать, – согласилась Жанна.

Джентано Монтегю наградил ее доброжелательной и несколько покровительственной улыбкой и аккуратно наполнил все четыре чашечки.

– Мы, западные люди, – начал он, – уже полвека живем в условиях, когда границы между государствами это лишь символ. Если канадка Жанна Ронеро поедет в Аризону, США, в гости к Эстер Блэйз, то ей не придется менять своих привычек. Если они затем решат вместе прокатиться в Англию или ЕС – то и там окажутся, в общем, в привычной среде. Но когда мисс Блэйз поехала в Мпулу, а мисс Ронеро в Меганезию, то они столкнулись там с явлениями, совершенно невозможными в привычной для них культурной среде.

– Но не факт, что это плохие явления, – заметила Жанна.

– Я не делал оценочных суждений, – ответил Джентано, и продолжал, – Или, к примеру, Гарри поедет в Китай. Он обнаружит, что привычные для него представления о праве частной собственности, в т.ч., об интеллектуальном праве, которое является ключевым элементом западной цивилизации, там совершенно не действует. Гарри увидит, как под защитой китайской армии, партийные предприятия производят товары под японскими, американскими и европейскими брэндами, по ворованной технологии – и это считается достойным, честным бизнесом, одобряемым в китайской системе ценностей.

– Пусть с этим возятся суперадвокаты суперкорпораций, – проворчал спецагент, – лично мне глубоко плевать, кто из них потеряет 1 миллиард из своего триллиона долларов.

– Так и рассуждают многие неглупые люди, – сказал Второй секретарь, – им кажется, что эти игры не на их поле. Но смотрите: американец заплатил налоги. Государство из этих средств финансировало науку, и появился квантовый компьютер. Государство передало документацию американским компаниям, которые тоже платят налоги. Это изобретение должно было работать на американцев. Все остальные должны были покупать лицензию на его использование. Но китайцы украли документацию, и стали делать эти квантовые компьютеры очень дешево. Еще бы: они не платили миллиарды за организацию научных центров, не финансировали научное сообщество, не содержали университеты, а просто присвоили результат. Американские компании оказались в худшем положении на рынке, они сокращают производство, увольняют персонал, платят меньше налогов. Урезаются социальные программы. Американцы начинают жить хуже. Почему? Потому, что они столкнулись с чужой культурно–политической доктриной, с чужой системой ценностей.

Второй секретарь сделал паузу, чтобы отпить глоток кофе и оценить произведенное на аудиторию впечатление, и двинулся дальше:

– Приведу конкретный пример. Британский биохимик, доктор Линкс много лет работал в университете Бат за деньги британских налогоплательщиков, и его группа создала очень

эффективную генно–модифицировнную культуру, т.н. «триффид». Британское общество имело веские причины полагать, что это изобретение будет работать на британцев. Но не тут–то было. Меганезийцы предложили доктору Линксу сумму, довольно значительную для него, и он сбежал в Меганезию, прихватив с собой все рабочие файлы по проекту. А дальше, за счет этой краденной разработки, меганезийцы получили популярность среди народа Мпулу. С этого и начался, по сути, нынешний центрально–африканский кризис. Вот вам конкретный пример столкновения двух культур на политическом поле. Одна (назову ее греко–романской, т.к. ее история начинается с Греции и Рима) ориентирована на последовательное созидание. Она создает соответствующий социальный климат, где есть условия для развития творчества, образования, предпринимательства, производства, где установлены необходимые институты морали, права и финансового регулирования. Другая (назову ее варварской, т.к. она начинается с племен варваров–вандалов, которые разрушили и разграбили первую в истории цивилизацию современного типа), нацелена только на расхищение чужой собственности. В ней господствует извращенная мораль, Десять заповедей, вывернутые наизнанку. Кради. Убивай. Прелюбодействуй. Пожелай добра своего ближнего, его жены, его дома, его скота. Поклоняйся идолам. Презирай родительскую культуру, давшую тебе блага, которыми ты пользуешься. Это заразная социальная болезнь. Я уже указывал на парадокс: меганезийцы помогли лейтенанту Эрроусмиту и его парням. Этот парадокс легко объясним, если учесть, что варварская культура агрессивно продвигает себя, вовлекая в свою сферу влияния колеблющихся неординарных людей – таких, как доктор Линкс или как лейтенант Эрроусмит. Она говорит им: Ты – наш! Ты – умный, сильный, решительный! Плюнь на более слабых, составляющих большинство твоего общества. Вытри ноги об их ничтожные запреты, об их смешной гуманизм, об их нелепые традиции. Если тебе выгодно – укради. Если тебе удобно – убей. Так учит великий вождь Мауна Оро, захвативший океан от рассвета до заката, вождь сильных! Так учит Великая Хартия!… Давно ли Гитлер кричал с трибуны: «Отбросьте запреты! Я отвечаю за все, что вы делаете! Я хочу видеть у молодежи блеск глаз хищного зверя! Все принадлежит вам по праву сильного!». История повторяется, но увы немногие это замечают. А наша миссия (я имею в виду ООН), в том, чтобы новая контр–культура не собрала под свои знамена достаточно сил, чтобы развязать новую войну. Сейчас на маленьком пятачке в Центральной Африке столкнулись интересы трех культурных доктрин – греко–романской, тоталитарно–коммунистической и варварской, каждая из которых подкреплена мощью термоядерного оружия. И мы делаем все, от нас зависящее, чтобы удержать ситуацию, оказавшуюся, фактически на краю пропости.

Спецагент Босуорт задумчиво погладил свой затылок.

– Мда… Ситуация, конечно, хреновая, чего уж там… А, кстати в которую из трех сил у вас попали исламские террористы из Аравии?

– Они – отдельная проблема, – пояснил Второй секретарь, – но проблема другого порядка. У них, хотя бы, нет термоядерного оружия и боевых систем космического базирования.

– Верно, – согласился спецагент, – Хоть в этом нам повезло.

– Эта история с доктором Линксом и триффидами, – медленно произнесла Жанна, – Я как–то упустила ее начало. Мистер Монтегю, об этом где–то написано? Я имею в виду, более–менее авторитетные источники, а не «желтизну», делающую деньги на теории заговора и вторжении инопланетян в пустыню Калахари.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю